"Древо миров" - читать интересную книгу автора (Олдмен Андре)

Глава десятая Конец Рабрагора

Оставив даму Абегальду попечительству братьев-кампанариев, Дагеклан Железная Рука получил из кассы ордена тугой мешочек с монетами и отправился на рынок покупать лошадь.

Абегальду было жалко, но с этим он ничего поделать не мог: назавтра предстоял турнир, — и надо было успеть обзавестись оруженосцем, подать заявку и найти приличную гостиницу, чтобы хорошенько выспаться. Поэтому он лишь попросил соратников по ордену отправить несчастную, спасенную им от разбойников, домой в Немедию, Абегальде же строго — настрого наказал хранить полную тайну о давешних приключениях. Впрочем, предостережение было излишним: немедийка ровным счетом ничего не помнила с тех пор, как госпожа Ишшу огненной искрой влетела в ее неосторожно открытый рот.

Лошадь обошлась рыцарю в две обычные цены — по случаю праздника, но Дагеклан не жалел денег: кобыла попалась на редкость статная и послушная. Оружием и упряжью снабдили его кампанарии, по обычаю братства, ибо каждый член ордена вносил в общую кассу десятую часть всех денег, полученных в качестве выкупа от побежденных противников.

После того как усталый писец внес его имя и описание герба в список участников завтрашнего турнира, Железная Рука счел, что с делами на сегодня покончено и отправился в гостиницу. Оруженосца он так и не нашел, но особо не огорчился: можно было воспользоваться услугами юношей, кои именовались «временными подручными» и зарабатывали тем, что помогали рыцарям облачаться, подавали копье и щит, а в случае поражения помогали унести с арены израненного либо бездыханного неудачника.

Держа лошадь под уздцы, Дагеклан пробирался сквозь бурлящую толпу, запрудившую улицы столицы: по случаю праздника гулянья продолжались далеко за полночь. Во многих окнах были выставлены рыцарские щиты: таким образом, постояльцы демонстрировали свою готовность к участию в завтрашнем ристалище. Железная Рука узнавал многие гербы, но спешил дальше, торопясь завалиться спать, чтобы, поднявшись пораньше, успеть потренироваться где-нибудь за городом и приучить к себе лошадь.

К его досаде почти все гостиницы были переполнены. Наконец, удалось отыскать заведение под броским названием «Бесстрашный копьеносец» — не ахти что, но для отдыха годилось. Поручив кобылу заботам прислуги, Дагеклан завернул в таверну при постоялом дворе, чтобы промочить горло и подкрепиться.

Он уселся в углу и заказал себе вина и жаркое. Шум в зале стоял невообразимый. Среди грубых лиц горожан мелькали усики и крашеные зубы ряженых аристократов. Один, в платье поденщика и золотых кольцах на холеных пальцах, подсел к Дагеклану.

— Соблаговолит ли месьор рыцарь разделить с бедняком чашу зингарского хайреса?

Рыцарю очень не хотелось вступать в беседу, но долг вежливости победил усталость.

— Присаживайтесь, месьор. Я вижу, веселье в полном разгаре.

— Эй! — прищелкнул пальцами «поденщик», подзывая дебелую подавальщицу. — И славное, веселье, доложу я вам. Такого не бывало даже при старом короле. Не поверите, но я чуть не умер со смеха, увидев, как какие-то люди, обрядившись в жрецов, лихо отплясывают джигареллу!

— Это нехорошо, — строго заметил Дагеклан. — Жрецы служат Митре, и те, кто смеется над ними, смеется над самим Верховным Богом.

— Вижу по цветам вашей перевязи, что вы принадлежите к Ордену кампанариев, — поскучнел переодетый вельможа. — Ваши соратники осуждают подобные гулянья. Так что же вы, месьор, делаете среди веселой толпы?

— Я прибыл, дабы принять участие в завтрашнем турнире.

— Ах, вот как! Так знайте же, месьор зануда, что турнира не будет.

Дагеклан удивленно уставился на своего собеседника, от столь неожиданного известия пропустив мимо ушей «зануду».

— Но я уже подал заявку…

— Может быть, я не совсем ясно выразился, — объяснил «поденщик». — Король отменил поединки, назначив взамен бугурт между аргосскими и аквилонскими рыцарями.

— По какому же случаю?

— Э, да я вижу, вы ничего не знаете, — обрадовался своей осведомленности ряженый вельможа. — Правитель Арракос, этот кривобокий мессантийский выскочка, бросил нашему повелителю перчатку, объявив, что отныне Аргос отделяется от Империи. Каков нахал! Ничего, завтра мы им покажем…

— Надеюсь сражаться с вами бок о бок, — задумчиво молвил рыцарь.

— Кхм… — Его собеседник поспешно отвел глаза. — Сам я не смогу принять участие в бугурте ввиду плохого здоровья… Однако же пожертвовал изрядную сумму в пользу тех, кто завтра будет ранен либо убит!

— Понятно, — сказал Железная Рука тоном, заставившим бы кого похрабрее тут же послать ему вызов. Однако «поденщик» счел за благо быстренько раствориться в толпе, прихватив с собой кубок с заказанным хайресом.

В другое время рыцарь сам не преминул бы вызвать ряженого труса на два удара меча, но сейчас он почти сразу забыл о вельможе. Известие удручило Дагеклана: его поединок с Рабрагором снова откладывался по независящим причинам. Более того, рыцарю, видимо, суждено было сражаться в одних рядах с графом против аргоссцев, и сие обстоятельство мало способствовало хорошему настрою.

Ночью Дагеклану снилась огненная река, над которой он летел почему-то верхом на своем оруженосце Фабио. Праздные гуляки еще разбредались по домам, поддерживая друг друга и тщетно шаря по карманам в поисках завалившейся монетки, когда рыцарь Железная Рука уже выехал на гнедой кобыле под цветным чепраком из городских ворот. Все утро он провел в соседней роще, сбивая с веток подвешенные круглые щиты-тарчи, коими предусмотрительно запасся на том же рынке, где купил лошадь.

Он разнес в щепы очередной тарч, стряхнув с дерева целый ворох желтых и оранжевых листьев, когда внизу, на дороге, вьющейся по берегу Хорота, показалось облако пыли. Присмотревшись, Дагеклан разглядел пестрые рыцарские значки на копьях и блеск солнца на ярко начищенных шлемах.

Дагеклан тронул лошадь, она послушно пошла вниз по склону, и вскоре он выехал на дорогу. Мимо, гарцуя на прекрасных конях, проезжала группа всадников: слуги и оруженосцы рыцаря, который ехал впереди на кауром хауранце с длинной мускулистой шеей.

Приблизившись, Дагеклан поднял руку, и рыцарь остановился.

— Приветствую почтенного месьора и прошу его назвать имя!

— Ландграф Эртран к вашим услугам. По бурелету на вашем щите я вижу, что вы относитесь к Ордену кампанариев, но герб ваш скрыт чехлом…

— Дагеклан Железная Рука. — Он поклонился.

— Я слышал о вас, месьор. Надеюсь, вы примете участие в бугурте?

— Непременно.

— Тогда можете присоединиться к моему отряду.

— Но разве ристалище состоится не в городе, на обычном месте?

Дагеклан имел в виду арену за королевским дворцом, где проходили турниры.

— Нет, слишком много бойцов должны принять участие в схватке. Две сотни наших и столько же аргосцев.

Разговаривая, они двинулись по дороге вдоль берега полноводного Хорота. Спереди и сзади шли другие отряды, их обгоняли посыльные и рыцари, не обремененные излишним количеством прислуги. А справа, по тропкам, вьющимся среди рощ и садов, двигалась пестрая толпа народа, спешившего собственными глазами увидеть зрелище сражения.

— Дело предстоит серьезное, — говорил тем временем ландграф. — Не сомневаюсь в нашей победе, но на месте короля я немедленно велел бы арестовать наглого вассала, осмелившегося бросить вызов Аквилонии, и сжечь его возле Железной Башни как последнего негодяя…

— Почему же король так не поступил?

— Дело в том, что половина нашего флота базируется в порте Мессантии. Арестуй король Арракоса, и наш гарнизон вряд ли смог бы защитить корабли.

— Полагаете, аргосец выполнит условие и вновь признает себя вассалом Аквилонии в случае нашей победы на бугурте?

— Почем мне знать! Ни на грош не доверяю южанам, но, если наша возьмет, закон и обычай будут на стороне Конна. Хотя, мыслю, король позволил Светлейшему поднять перчатку не из-за политики, а из-за дамы…

— И он вправе отстаивать ее честь как жених и рыцарь, — веско подытожил Дагеклан, уже знавший от графа все обстоятельства событий на вчерашнем дворцовом приеме.

Поле для бугурта было выбрано в двух лигах от города. Оно начиналось прямо от берега реки и тянулось в восточном направлении на восемь полетов копья.

Всю ночь плотники сколачивали трибуны для именитых зрителей, и все же тем вряд ли суждено было что-либо увидеть, кроме клубов пыли из-под сотен копыт да блеска оружия. В отличие от обычных турниров, на которых рыцари бились попарно, вызывая друг друга на поединок, на бугурте дрались в конном строю и боевым оружием. Запрещалось лишь добивать упавшего с коня противника, в остальном же это было настоящее сражение с убитыми, ранеными и затоптанными. Победившей считалась та сторона, у которой по истечении назначенного времени оставалось больше воинов в седлах. Они и получали выкуп от всех рыцарей проигравшей стороны.

Плотникам удалось за одну ночь выстроить деревянные подмостки, огибавшие почти все поле, а в средней части с северной стороны даже высились две деревянные башни, украшенные коврами, лентами и стягами. Между башнями была устроена ложа для знатнейших дам и престарелых лордов. Сюда уже подкатывали золоченые карраки с вельможными седоками.

По сторонам поля стояли шатры: с одной стороны аквилонские, раскрашенные в красные и синие полосы, с другой — зингарские, красно — золотые.

— Кажется, при вас нет ни слуг, ни оруженосца, — заметил ландграф, когда их кавалькада приблизилась к полю. — Не желаете ли воспользоваться для облачения моим шатром? Его сейчас поставят.

— Очень любезно с вашей стороны, — поклонился Дагеклан.

Когда он, надев с помощью прислужников ландграфа броню, вышел из шатра, солнце показалось из-за облаков, и лучи его косо пали на строящиеся ряды рыцарей. Пестрые перья на шлемах заиграли всеми цветами радуги, утренний ветерок развернул значки на копьях и флаги на деревянных башнях, заиграл легкими шарфами дам. Казалось, праздник подошел к своей высшей точке, и сейчас взорам публики откроется сказочное действо…

Вышли гарольды и трубами возвестили прибытие короля.

Конн выехал вперед на белом коне под длинной накидкой с вытканными золотом львиными мордами. Его доспехи сияли, позолоченный шлем был украшен коротким плюмажем черных перьев. Аквилонское воинство приветствовало короля восторженными криками.

В то же время на противоположном конце поля строились аргосцы. Султаны на их шлемах были более пышными, чем у аквилонцев, на щитах больше золота и разноцветных лент. В целом же одно воинство вполне стоили другого, и исход схватки был отнюдь не предопределен.

Показался Арракос в темных доспехах. Его шлем с тяжелым забралом, как и у аквилонского короля, блистал позолотой, а плюмаж был красно — золотистым, по цветам Аргоса.

Гарольды вновь поднесли к губам сверкающие трубы. Едва отзвучал их торжественный звук, на поле появился лорд — распорядитель. Он стал выкрикивать условия бугурта, которые все и так отлично знали. Отчаявшись перекричать ветер, лорд — распорядитель махнул рукой и пришпорил коня, спеша уйти от опущенных копий полетевших навстречу друг другу всадников.

Они сшиблись в центре поля, и сразу же облако пыли закрыло сражающихся от зрителей.

Дагеклан с ходу выбил из седла целящегося ему в грудь копьем аргосца и слегка придержал лошадь, выискивая нового противника. Огромный всадник с полем из треугольников серебра и черни на каплевидном щите, разделавшись с кем — то из аквилонцев, погнал гнедого коня навстречу кампанарию. Конь летел широким наметом, и по всему было видно, что аргосец настроен биться насмерть.

Их копья ударились в оковку щитов, и копье Дагек — лана сломалось. Успев помыслить, что не худо бы учредить разбирательство, кто там у тарантийских собратьев по ордену закупает столь негодные копья, Железная Рука отстегнул палицу и приготовился к новой атаке аргосца, который уже развернул своего гнедого и вонзил ему в бока длинные шпоры. Когда он оказался рядом, Дагеклан ловким движением нырнул под острие копья аргосца и нанес сильнейший обратный удар по затылку. Шлем противника треснул, и всадник тяжело свалился под копыта.

Тут Железная Рука увидел аквилонца, на щите которого красовался прямостоящий леопард на черном поле. Поставив длинное эбеновое копье в упор, аквило — нец во весь опор летел навстречу аргосскому рыцарю в кирасе, украшенной изображениями виноградных гроздей. Дагеклан наметанным глазом сразу углядел, что аргосец целит выше щита противника, в левое оплечье. Аквилонский всадник этого не учел и был выброшен на десять локтей за хвост своего коня.

Случилось так, что никого из своих, кроме Дагек — лана, рядом не оказалось, а более многочисленные противники окружили упавшего рыцаря кольцом с явным намерением растоптать поверженного копытами. Аргосец в доспехе с виноградными гроздьями, бранясь, отстегивал тяжелую секиру…

Дагеклан ринулся в эту толчею, яростно размахивая своей палицей и каждым ударом сбивая всадника.

— Не по правилам! — гудел он из-под шлема. — Остановитесь!

— К Нергалу твои правила! — рявкнул, оборачиваясь, рыцарь с виноградом. — Да здравствует свободный Аргос! Смерть аквилонцам!

— Это нехорошо, — отвечал Дагеклан, — здесь бугурт, а не бойня.

Секира свистнула, но кампанарий успел пригнуться, одновременно ударив палицей снизу по руке противника. Виноградный рыцарь разразился страшными проклятиями, и тут же его заслонил кто-то из подоспевших аквилонских бойцов.

Дагеклан соскочил с коня и склонился над поверженным. Подняв забрало, он узнал графа Рабрагора. Лицо его было белее мела, из левой ноздри густо текла кровь.

— Не убивай! — вскричал граф, открывая глаза. — Это ошибка! Твой правитель…

Тут он увидел красно-синие аквилонские цвета на ленте, повязанной на шлеме рыцаря, и осекся.

— Кто ты?

— Вставай, — сказал Железная Рука. — Сможешь держаться в седле?

— Приведи мне коня и увидишь… Но кому я должен поставить свечу на алтаре Митры?

— Тебе лучше не знать.

Щит Дагеклана был закинут за спину, и граф не мог видеть его знаков.

Постанывая, Рабрагор поднялся. Его конь не отходил далеко от хозяина, так что граф смог водрузиться в седле, крепко ухватившись за луку.

— Благодарю тебя, неизвестный спаситель, — сказал он, глядя на Дагеклана сверху вниз. — Погибнуть за Аквилонию, конечно, большая честь, только… э — э… мне еще рановато.

— Вот именно, — сказал Железная Рука, так и не поднявший забрала своего шлема, — всему свое время.

Схватка тем временем постепенно превращалась в настоящее сражение. Те, кто еще держался в седле, обменивались ударами копий по краям площадки, но выбитые из седел аргосцы, вместо того чтобы, согласно правилам, покинуть поле, обнажали мечи и накидывались на аквилонских всадников, бросали под ноги коней обломки копий и, заставив таким образом какого-нибудь аквилонского рыцаря спешиться, тут же вступали с ним в смертельную сечу. Вооруженная алебардами стража пыталась было разнять дерущихся, но вскоре сама была втянута в битву.

Многие аквилонские рыцари были убиты, прежде чем поняли, что бугурт превратился в настоящее побоище. Аргосцам удалось получить временное преимущество, они разбили ряды аквилонцев на отдельные группы, окружили и атаковали со всей возможной яростью. Казалось, их действия были спланированы заранее, и каждый отряд отлично знал, что нужно делать.

Дагеклан вовсю орудовал булавой, прокладывая дорогу: невдалеке он заметил черный плюмаж и золотой шлем короля. Рядом было лишь двое аквилонских рыцарей в окружении дюжины аргосцев, и Железная Рука поспешал на помощь, уже осознав, что стал свидетелем грандиозного заговора, и бугурт затеян с единственной целью: убить Конна.

Он был в полете копья от короля, когда увидел двух всадников, летящих во весь опор к сражающейся группе с разных сторон. Слева приближался граф Рабрагор, его прямостоящий ягуар грозно скалил зубы с продолговатого щита. А справа, в сопровождении пяти — шести аргосских рыцарей, несся правитель Арракос: красно — золотые перья его шлема развевались по ветру.

Завидев врага, король развернулся к нему лицом и опустил копье, готовясь дать шпоры коню.

— Да здравствует свободный Аргос! — ревели десятки глоток.

Дагеклан увидел, как за спиной короля расступаются аргосские всадники, чтобы пропустить графа Рабрагора. Это сильно озадачило кампанария, но когда граф опустил копье, целя в спину короля, Железная Рука все понял и пустил своего коня в бешеный галоп.

Конн поскакал вперед, прикрывшись щитом и готовясь сразить копьем Арракоса, но спина короля была открыта, а лошадь Рабрагора набрала такой бег, что быстро настигала королевского скакуна.

Острие графского копья было всего лишь в пяти локтях от левой лопатки Конна, когда лошадь Рабрагора со всего хода врезалась в королевскую. Удар был столь силен, что обе упали в десяти локтях от места столкновения, запутавшись стременами, и граф, словно вихрь, пронесся мимо.

Теперь он оказались лицом к лицу со стремительно приближавшимся Арракосом. Рабрагор пытался осадить лошадь, но та не слушала узды и летела вперед, словно стрела, выпущенная из тяжелого боссонского лука.

Правитель Аргоса увидел только, как упал король, и вместо ненавистного сюзерена невесть откуда возник рыцарь, на щите которого щерил зубы стоящий ягуар.

— Нергал тебя задери! — завопил Арракос, тщетно натягивая удила. — Ты не…

Это были последние слова в его жизни. Рабрагор силился поднять нацеленное копье, но порыв ветра пригнул его вниз, и острый наконечник ударил прямо в щель вызолоченного забрала, разлетевшись на сотни сверкающих осколков.

Когда сопровождавшие Арракоса рыцари соскочили на землю и с трудом подняли изогнутый наличник, они в ужасе отшатнулись: лицо Арракоса превратилось в кровавую маску.

Конн, освободившись из-под упавшего коня, вскочил на ноги и гневно уставился на незнакомого рыцаря, только что сбившего его наземь своей лошадью.

— Что это значит, месьор?! Кто вы?

Кампанарий назвался и, указывая на Рабрагора, сказал:

— Удар шел вам в спину, государь. Подлый удар, и нанести его готовился граф Рабрагор.

Услышав эти слова, граф поднял забрало и громко воскликнул:

— Клянусь Митрой, я спешил на помощь Его Величеству, чтобы заслонить его грудью…

— И для того целил копьем ему в спину?

— Ложь!

Дагеклан поклонился королю.

— Дозволит ли государь решить это дело Божьим Судом? Я вызываю графа на поединок и готов одолеть его в знак доказательства своих обвинений.

— Вначале нужно окончить бугурт. Хотя он и превратился в побоище по вине аргосцев, мы не должны…

— Все уже кончено, государь!

Железная Рука указал на белый вымпел, поднятый одним из приближенных Арракоса на конце копья. Это означало — Аргос пал.

Судьи на деревянных башнях тоже заметили белое пятно и поспешили спустить флаг Аргоса. Фанфары и трубы возвестили победу аквилонцев, и публика разразилась радостными криками: за тучами пыли никто так и не заметил, что все правила бугурта были сегодня нарушены.

В сопровождении Дагеклана и еще нескольких рыцарей Конн подъехал к неподвижному телу правителя Аргоса.

— Мы сдаемся, — мрачно молвил аргосец, державший копье с белым флажком на конце. — Наш сюзерен мертв.

— Это я сразил негодяя, Ваше Величество, — поспешно сообщил Рабрагор, — не слушайте наветов какого-то там…

— Пророчество все же сбылось, — произнес король задумчиво.

Граф протестующе замотал головой.

— Пифия предсказала, что вы можете погибнуть от моей руки, это так, но вы ведь сделали предложение блистательной Эльтире и формально власть на несколько дней перешла к Совету Лордов. Я не мог бы нанести даже… даже нечаянный вред своему королю…

Конн прямо взглянул в лицо графа, и тот невольно опустил глаза.

— Вспомни, что сказано в предсказании, — сурово произнес Конн. — «Прямостоящий ягуар на черни в звоне ристалища убьет повелителя, вонзив копье в золотую клеть». Шлем Арракоса вызолочен, и ты его убил. Теперь мы знаем, кто был твой истинный господин.

Лицо Рабрагора мертвенно побледнело.

— Нет… — прошептал он.

— Ты принимаешь вызов месьора Дагеклана, дабы доказать свою невиновность?

— Дагеклана… — Граф шарил вокруг невидящим взглядом, словно опасаясь обнаружить за плечом лик самой смерти. — Но он имеет ко мне счеты… И мне надо подготовиться…

— Здесь и сейчас, — оборвал его Конн, — иначе я отправлю тебя в Железную Башню к палачам, и мы обойдемся без Божьего Суда.

Рабрагор молча тронул коня и отъехал на пару десятков шагов. Думая, что граф готовится к бою, Дагеклан опустил забрало и установил поданное одним из рыцарей копье в седельный упор.

Рабрагор неподвижно возвышался в седле, словно бронзовый памятник утраченным надеждам.

Вдруг он быстрым движением вытащил кинжал, поднял руку и вонзил острый клинок себе в горло.

Когда Конн, Железная Рука и другие аквилонцы подскакали к упавшему графу, он был уже мертв.

— Лучшее доказательство того, что он состоял в заговоре с аргосцами, — сказал король. И добавил задумчиво: — А может быть, не только с аргосцами…

— Жаль, — сказал Дагеклан, — граф не дал исполнить моего обещания.

И, заметив вопросительный взгляд Конна, объяснил:

— Десять лет назад я обещал, что убью его собственной рукой.