"Загадка Мистери Майл" - читать интересную книгу автора (Эллингем Марджори)

12. Мертвое дерево

— Бесполезно прочесывать лабиринт дальше, — сказала Бидди беспомощно. — Его там нет…

Она и Изабель стояли у входа в лабиринт. Кэмпион ушел, чтобы переговорить с полицейским патрулем в дальнем конце Страуда. Джайлс продолжал обыскивать каждый угол лабиринта с собачьей настойчивостью, а Марлоу рассматривал почву, пытаясь найти следы. Барбер, крайне удивленный, сидел на земляном стуле на лужайке, не понимая, что происходит.

Изабель за последние десять минут еще больше побледнела, черты ее обострились, глаза расширились.

— Но это невозможно, — волнуясь сказала Бидди, — Он не мог выйти. Это какое-то чудо!

Изабель беззвучно шевелила губами. Казалось, она с трудом пыталась выдавить из себя слова.

— Они преследуют нас и здесь. Я знала, что мы не сможем уйти от них. Я знала…

Она вытянула руки, словно защищаясь от чего-то, и Бидди, взглянув на нее, бросилась к ней и успела подхватить ее, прежде чем она потеряла сознание.

Положив Изабель на землю, а голову ее себе на колени, Бидди крикнула Джайлсу, чтобы он вернулся из лабиринта.

Джайлс тотчас подбежал к ним и ужаснулся, увидев Изабель лежащей на траве.

— Боже мой, она ведь не умерла?

— Конечно, нет, дурачок! — сказала Бидди. — Подними ее и отнеси в дом. Она только потеряла сознание. Бедный ребенок, она так напугана. И я тоже, Джайлс. Где, черт побери, он может быть?

Джайлс отнес Изабель в дом и уложил ее в постель, где и оставил под присмотром своей сестры, затем вернулся обратно в лабиринт.

Он снова вступил в темные кусты и шел по узким тропам, снова и снова проходя те места, где уже был. Вдруг он остановился, рассматривая живую изгородь. Одно из деревьев было мертвым. Здесь, у самой земли, темнела дыра, ведущая в канаву, окаймлявшую поле. Он попытался пролезть через нее; это оказалось сравнительно легко. Открытие в какой-то степени облегчило его душу, оно позволило не думать о «чуде», что для его реалистического ума было непосильной задачей.

Канава, в которую он попал, оказалась сухой и чистой. Он осмотрелся по сторонам: слева проходила дорога, а справа, на расстоянии примерно двухсот ярдов, кончалось поле. Траву здесь давно пора было косить: она закрывала его с головой. Несколько человек вполне могли спрятаться в сухой канаве так, чтобы их не видели с дороги, но следов борьбы не было.

Неудовлетворенный, Джайлс вернулся в лабиринт тем же путем. И тут он услышал голос Кэмпиона:

— Эй! Кто-нибудь есть?

— Это я, — ответил Джайлс. Есть новости?

— Никаких, — сказал Кэмпион. — Это самое темное дело, с которым я когда-либо встречался. А что у тебя?

— Я не знаю… Спускайся в канаву, которая идет по краю поля, и я покажу тебе.

Он пролез через отверстие и повел Кэмпиона и Марлоу по канаве обратно к дыре.

— Видите это? Только здесь кто-то мог войти или выйти из лабиринта, не считая входа, насколько я понимаю. А я прочесал весь лабиринт. Вопрос в том, как кому-то удалось вытащить судью отсюда так, чтобы он не издал ни единого звука? Вы видите, нет никаких следов борьбы, и мы ничего не слышали.

— Мы не рассказали тебе еще о другом, — сказал Марлоу, — там стоят двое полицейских, и они поклялись, что ни пешеход, ни какая-либо машина не покидали Мистери Майл с четырех часов дня. И это не все. Я был у брата Джорджа — Энри. Он сидел все это время возле постоялого двора и клянется, что не видел ни души, кроме мистера Барбера, который остановился, чтобы спросить дорогу, и, кажется, произвел на него большое впечатление.

— Тогда он должен быть в усадьбе, — сказал Джайлс, и эта мысль, казалось, принесла ему облегчение. — Не мог же он потерять память? Он когда-нибудь прежде уходил так?

Новая идея приободрила их. Марлоу ухватился за нее с надеждой:

— Но, предположим, что у него помутнение сознания? То, что он пережил за последнее время, могло повлиять на него. Он вполне мог уйти бродить сам по себе. Не можем ли мы поднять деревенских и организовать поиски? Думаю, что в таком случае его скоро найдут, ведь место небольшое.

— Конечно, — сказал Джайлс медленно, — рядом устье реки. Не могли ли они вывезти его на лодке?

— Это не трудно будет выяснить, — сказал Кэмпион. — Два или три человека, да еще ведущие захваченного, были бы замечены. Когда прилив, Джайлс?

— Я как раз об этом думаю… Прилив был около пяти. Вода была еще достаточно высока, когда он исчез. Мы опросим деревенских. Они должны были видеть каких-нибудь незнакомцев. У нас только шесть лодок с веслами. И потом до воды очень далеко, надо идти через солончаки, — и вдруг добавил: — Вам не кажется, что лучше все это рассказать Изабель? Она потеряла сознание минут двадцать назад, и я отнес ее в дом. Если мы можем приободрить ее хотя бы немного, то должны это сделать.

Они вышли из лабиринта и повернулись к дому.

— Люди обыскивают место, — сказал Марлоу, — новости могут быть каждую минуту.

Только теперь они поняли, в каком напряжении находится Марлоу.

— Что-то должно проясниться, — сказал Кэмпион ободряюще, но в его глазах была тревога.

Они нашли обитателей дома в большом волнении. Бидди выбежала им навстречу. Они рассказали ей о своем открытии, и она согласилась, что сейчас ничего больше сделать нельзя.

— Я собрала кое-какую холодную еду на столе. Вам лучше поесть. Я пытаюсь заставить поесть Изабель тоже. Возможно, за столом вы сможете придумать что-нибудь.

Когда они вошли в столовую, улыбающийся мистер Барбер учтиво встал.

— О! — сказала Бидди. — Я совсем о вас забыла! Простите…

— Ничего, — ответил Барбер. — Я подожду, пока мистер Лобетт сможет повидаться со мной. Видите ли, у меня есть кое-что, что, я думаю, заинтересует его, — он многозначительно постучал пальцем по кожаному футляру. — Работы Котмана только сейчас начинают оценивать в полной мере. Но с тех пор, как их ценность возросла, образцы его гения стали раритетом. Я убежден, что открытие до сих пор неизвестной картины, относящейся к периоду Грета, — событие, которое трудно переоценить. Теперь, — с торжественным видом сказал он, открывая серебряные застежки, — вы сами сможете это оценить.

Удивление присутствующих сменилось чувством, граничащим с возмущением, когда они поняли, что турок думал только о картинах, которые привез с намерением продать.

— Простите, — Марлоу подошел к Барберу, — я думал, что вы поняли. Мой отец таинственно… — он как бы споткнулся о слово «исчез». — Я имею в виду, мы не можем найти его.

Барбер улыбнулся и развел руками.

— Это не имеет значения. Я подожду, — сказал он. Марлоу потерял терпение.

— Вы что, не понимаете? Мы не знаем, где он.

Ослепительная улыбка Барбера не исчезла.

— Я приехал оценить картину. Я не буду принуждать его покупать моего Котмана. Я подожду, ведь я так далеко ехал.

Это жизнерадостное неприятие фактов было выше их сил. Джайлс едва подавил желание накричать на турка. Марлоу беспомощно отвернулся.

— Тогда ждите, — сказал он.

Барбер поклонился и снова сел, поглаживая свой бесценный футляр.

Они вздрогнули от громкого лая Эдлпейта, который требовал впустить его. Джайлс открыл дверь. Никто не посмотрел на собаку, когда она вбежала, виляя хвостом. Они ели механически, почти в полной тишине,

— Лежать, дорогой, лежать! — раздраженно сказала Бидди, когда Эдлпейт лизнул ей руку.

— Ах, — сказал Барбер, — собака понимает по-английски!

Джайлс взглянул на собаку и замер: через кольцо ошейника был продернут листок бумаги. Прежде чем Джайлс обрел дар речи, Кэмпион тоже увидел записку и подозвал собаку. Все наблюдали, как он разворачивает листок и расправляет его на скатерти.

На страничке из записной книжки были нацарапаны несколько слов, как будто писавший делал это с трудом. Марлоу прочитал послание дрожащим голосом: «Я в безопасности, если синий чемодан не потерян».

— Я не совсем разобрал последние слова, — сказал Марлоу. — Бумага измялась. О, подождите минуту, да, теперь я вижу: «Держите полицию подальше от этого. Безопаснее без нее».

Они обменялись взглядами.

— Это почерк твоего отца? — спросил Джайлс.

— Да, это его рука. Листок вырван из его записной книжки, — Марлоу поднял глаза и осмотрел всех с выражением крайнего изумления на лице. — Никого не было на дорогах, нет следов посторонних в усадьбе и вдруг прямо из воздуха — это, — сказал он хрипло. — Я чувствую, что схожу с ума.