"Вампиры" - читать интересную книгу автора (Енина Татьяна, Прокофьева Елена)

Глава 4

Между тем Гарри, окончив вальс, повел свою даму к двери кабинета.

– Я сейчас вас согрею, – шептал он, – там топится камин, и никто туда не войдет.

Его тешила мысль остаться наедине с красавицей и упросить ее снять кружево с лица.

Лакей распахнул перед ними двери кабинета.

«Сейчас я увижу ее рядом с собою, – подумал Гарри, – зеркало висит как раз против двери».

Они входят. Что за странность: Гарри видит себя в зеркале, но одного; рядом нет ничего; видно только, как лакей закрывает дверь.

Прежде чем ошеломленный Гарри мог что-либо сообразить, спутница увлекает его на низенький диван, кладет себе под руку мягкую подушку. Она это делает с таким видом, точно бывала не раз в этой комнате.

Грациозным движением вытаскивает розовую сердоликовую булавку и откидывает кружево.

Если через кружево она казалась красавицей, то теперь она была еще лучше.

Гарри позабыл весь мир: он соскальзывает с дивана на ковер к ногам красавицы и кладет голову на ручку дивана.

Дама наклоняется низко-низко;

Гарри чувствует одуряющий запах лаванды и неизъяснимую сладкую истому. Глаза сами собой закрываются.

Он сознает, как сквозь сон, что холодные пальчики с острыми ногтями ищут расстегнуть ворот его костюма…

Вдруг дверь с шумом открывается: это Райт и Джемс, вопреки настоянию лакея, входят в кабинет.

Женщина поднимает голову, и взгляд, полный злости и ненависти, на минуту останавливает молодых людей.

Она встает, а Гарри безжизненно падает на ковер. Он в глубоком обмороке.

Райт бросается к незнакомке, чтобы задержать ее; но уже поздно. Она у двери, портьера скрывает ее.

Друзья, не зовя слуг, освещают и обыскивают все: спальню, уборную – никого. Все двери заперты и заложены изнутри.

Гарри кладут на диван и приводят в чувство. Первое его слово о красавице.

Райт старается уверить его, что он ошибся, что душный воздух зала был причиною его обморока.

– Полноте, я отлично все помню. Она была здесь; вот и подушка, на которую она опиралась; вот и ямка от локтя; затем он быстро нагибается, что-то поднимает и с торжеством, показывая сердоликовую булавку, восклицает:

– А это что? Вы и теперь будете отрицать ее существование! И какая у вас цель? – и ревность, горячая ревность загорелась у него во взгляде.

– Полно, Гарри, только не это! – вскрикивает Райт.

– Мне одно странно, – продолжает Гарри, – когда мы вошли, я не видел ее в зеркале, хотя она и была рядом со мной.

При этих словах Джемс вздрагивает и испуганно смотрит на Райта.

– Все это мы разберем после, а теперь нельзя оставлять гостей одних, – благоразумно замечает капитан.

Гарри послушно поднимается, и все выходят из кабинета.

Джемс берет капитана под руку и шепчет ему:

– А мне эта история не нравится; тут что-то неладно… И скажи, где я ее видел, а что видел, то это несомненно.

– А заметил ты странность, – продолжал Джемс, – в спальне Гарри, на обеих стенках его кровати, есть знак пентаграммы? Видел ты его?

– Пентаграммы? Ты хочешь сказать о том каббалистическом знаке пятигранной звезды, что, по преданию, в средние века употребляли как заклинание против злых духов?

– Ну, да, – подтвердил Джемс.

– Неужели Гарри сам велел их приделать к спинкам? Я ясно рассмотрел; они не входят в рисунок кровати, а помещены сверху.

– Не вижу тут ничего особенного, – сказал спокойно Райт. – Знак пентаграммы, видимо, почему-то был любим бывшим владельцем замка. В вещах, перешедших к Гарри по наследству, он часто встречается, и я видел золотую цепь, на которой висит знак пентаграммы из чистого золота, усыпанный бриллиантами. Вещь в высшей степени художественная, и Гарри сказал, что она нравится ему больше всех остальных вещей и что носить ее он будет охотно.

– Райт, мне необходимо сегодня же говорить с тобою, – заявляет Джемс.

– Хорошо, когда проводим гостей. Смотри, к тебе идет твоя испанка.

– А, ну ее к черту, не до того теперь! – ворчит Джемс.

Веселье, ничем не нарушаемое, царит в залах; гости по-прежнему танцуют, пьют, любезничают. Только хозяин стал холоднее; он не замечает ни страстных взглядов, ни вздохов, ни милых улыбок, которыми щедро дарят его красивые и некрасивые особы женского пола.

Он молча бродит по комнатам.

Красавица в голубом платье как внезапно появилась, так внезапно и исчезла, унеся с собою и веселье хозяина.

Джемс тоже потерял охоту к флирту. Он хотя и ходит под руку со своей дамой и говорит любезности, но, видимо, думает о другом и сильно озабочен.

Испанка, не зная, как вернуть к себе внимание своего кавалера, предлагает пройтись по саду.

Они спускаются. Сад красиво освещен, но довольно свежо, и публики немного.

Подходят к обрыву. Долина залита лунным светом, под ногами блестит озеро.

– Как странно, – говорит испанка, – погода ясная, а по скале тянется полоса тумана.

И правда: с середины горы, кверху, поднимается столб белого светящегося тумана: он ползет выше и выше и пропадает в соседних кустах.

– Если б я не была с вами, – шепчет нежно испанка, прижимаясь к Джемсу, – я бы боялась этого тумана: в нем точно кто-то есть.

Как будто в подтверждение ее слов из кустов выходит женщина в белом платье и легкой походкой направляется в замок.

Джемс и слегка упирающаяся испанка следуют за ней.

«Кажется, я не видел еще этой маски, – думает Джемс, – и она хороша, не хуже „той“.

В зале белую фигуру тотчас же окружает рой кавалеров и увлекает в танцы.

Белое легкое платье, как облачко, носится по залу. Золотистые локоны рассыпались по плечам, и их едва сдерживает венок из мертвых роз. Лицо плотно укутано газом, только большие голубые глаза ясно и ласково осматривают всех.

Маска имеет большой успех.

Но больше всех за ней ухаживает молодой корнет Визе, одетый словаком; он, как тень, следует за ней всюду. Да и она сама, видимо, выказывает ему предпочтение.

Так что понемногу кавалеры отстают, и словака с белой дамой предоставляют друг другу.