"Трагедии Финского залива" - читать интересную книгу автора (Платонов Андрей Валерьевич)
Трагедия четвертая, не допущенная впредь
Начиная с 8 сентября 1941 г., германская авиация стала наносить систематические удары по собственно Ленинграду. Несмотря на все усилия средств ПВО, предотвратить налеты противника она не могла. И дело тут даже не в недостатке зенитных огневых средств или истребительной авиации — когда, где и кому ее хватало, — а в системе своевременного оповещения средств ПВО. Фронт почти вплотную приблизился к Ленинграду и большинство постов ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения, связи) с южного направления оказались в черте города. Таким образом сигналы воздушной тревоги в лучшем случае звучали за несколько минут до появлением германских самолетов над объектами удара. В этих условиях приходилось постоянно осуществлять дежурство истребителей в воздухе, что в огромных объемах уменьшало и так не беспредельные запасы топлива и интенсивно «выбивало» моторесурс двигателей. В районе Ленинграда в первые месяцы войны развернули несколько РЛС обнаружения воздушных целей РУС-2 — но они только еще осваивались личным составом, да и на южном направлении их не было.
В отношении своевременности оповещения о воздушном противнике, Кронштадт находился несколько в более выгодном отношении. С наиболее угрожаемого южного направления его «прикрывали» водное пространство, а главное — Ораниенбаумский плацдарм, где имелись не только посты ВНОС, но и целый полк зенитной артиллерии в составе девяти четырехорудийных батарей. Таким образом, считалось, что добиться в Кронштадте такой внезапности, как в отношении Ленинграда, германская авиация не могла.
Кронштадт защищал 1-й полк зенитной артиллерии под командованием капитана С.А. Игнатовского в составе трех дивизионов, зенитные огневые средства которого располагались на самом Котлине и окружающих его фортах. По две четырехорудийные 76-мм зенитные батареи, объединенные в 1-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион (озадн) под командованием старшего лейтенанта Н.Д. Конопатского дислоцировались на фортах Обручев[57] (№ 413 и № 416) и Тотлебен (№ 412 и № 418). В состав 2-го озадн под командованием капитана П.И. Петрова входили четыре четырехорудийные 76-мм зенитные батареи (№ 414 — форт Комсомольский, № 421 — Беззаботное, № 422 — форт Константин, № 423 — форт Южный № 2), а также одна четырехорудийная 85-мм батарея № 420 на Мортирной. Такой же состав имел 3-й озадн под командованием старшего лейтенанта В.Е. Доронина. 76-мм батареи находились: № 431 — форт Северный № 5, № 432 — форт Северный № 1, № 433 — так называемый Военный угол (юго-восточная оконечность Котлина), № 435 — форт Северный № 3, а 85-мм № 424 располагалась на форте Южный № 1. Кроме этого имелась зенитно-пулеметная рота, дислоцировавшаяся на южной оконечности Усть-Рогатки. Итого 48 76-мм и восемь 85-мм орудий, а также три (по другим данным — шесть) 37-мм зенитных автомата, не считая корабельной артиллерии.
Теперь посмотрим, чем располагала на 20 сентября истребительная авиация КБФ. Всего в ее составе числилось 140 машин, однако боеготовыми были только 114: Як-1 — 4, МиГ-1 и МиГ-3 — 11, ЛаГГ-3 — 3, И-15 — 21, И-16 — 50, И-153 — 25. Естественно все эти самолеты применялись сразу на нескольких направлениях, а не только в районе Кронштадта. В частности на самом острове на аэродроме Бычье поле по разным данным находилось менее десяти машин.
Сразу после прорыва сил КБФ из Таллина в Кронштадт новая Главная база ежедневно «просматривалась» воздушной разведкой противника, а с 10 сентября такая разведка проводилась по несколько раз в день. Однако наступление германских войск на Ленинград проходило относительно успешно, падение города ожидалось в течение ближайшей недели, и отвлекать ударную авиацию на Кронштадт не имело смысла. Корабли иногда попадали под бомбардировки, но в основном случайно. Так 5 сентября одна авиабомба попала в канонерскую лодку «Селемджа», стоявшую на огневой позиции в верховьях Невы.
Однако постепенно крупные артиллерийские корабли стали «раздражать» германское командование своей активной огневой поддержкой обороняющихся войск. Первым почувствовал это не себе линкор «Марат», который с 9 сентября вел огонь главным калибром по позициям германских войск находясь у входа в закрытую часть морского канала. Стрельбы по наступающим войскам противника велись ежедневно, по нескольким целям, ежесуточный расход 305-мм выстрелов достигал 177. С 14 сентября корабль стал подвергаться артиллерийскому обстрелу, однако попадания первых девяти 150-мм снарядов противника существенных повреждений не нанесли. Спустя два дня десятый снаряд угодил в носовую автоматную площадку и вывел из строя сразу три орудия 70-К. Последнее обстоятельство имело для «Марата» тяжелые последствия, так как в тот же день он подвергся атаке пикирующих бомбардировщиков, которые атаковали двумя группами, заходя с носовых и кормовых курсовых углов. И если группу самолетов, заходивших с кормы, удалось рассеять зенитным огнем, то другая сумела сбросить свой смертоносный груз на корабль. В результате две 250-кг бомбы попали в правый шкафут в районе кают-компании, одна такая же бомба разорвалась на юте и последняя, срезав ствол 120-мм орудия № 13, взорвалась у борта.
Ни одна бомба в жизненно важные помещения не проникла, в основном оказались разрушенными салон кают-компании и каюты офицеров. Однако от мощного сотрясения и воздействия осколков оказались выведенными из строя кормовые 76,2-мм орудия, получили различные повреждения четвертая башня главного калибра, некоторые 120-мм орудия, а также электрооборудование и ряд вспомогательных механизмов. Погибло 25 человек.
 |
Сразу после окончания налета авиации «Марат», снявшись с бочек и якоря, своим ходом ушел на Малый Кронштадтский рейд, ведя огонь по видимым береговым целям противника на южном берегу Финского залива. На другой день линкор перешел на Большой Кронштадтский рейд, откуда 18 сентября с помощью буксиров его поставили в гавани у стенки Усть-Рогатки для исправления боевых повреждений и текущего ремонта.
Одновременно результаты этого воздушного удара анализировались и в штабе эскадры пикирующих бомбардировщиков StG2, где возглавлявший ударную группу обер-лейтенант Клаус доложил командиру 8-го авиационного корпуса генералу В. фон Рихтгофену, что не только 250-кг, но 500-кг авиабомбы для уничтожения советских линкоров малопригодны. Именно тогда командир корпуса приказал доставить на аэродром Городец под Лугой 1000-кг бомбы.
С уходом «Марата» в Кронштадт отряд кораблей огневой поддержки из района Ленинградского порта практически перестал существовать: недостроенный крейсер «Петропавловск» 18 сентября потопила германская артиллерия, а несколькими днями ранее она же повредила крейсер «Максим Горький» и эсминец «Опытный». Правда «Максим Горький», сменив позицию, продолжал обстреливать позиции противника. Одновременно другие советские корабли решали эту же задачу, но с Петергофского и Кронштадского рейдов. Теперь основой нового отряда артиллерийских кораблей стали линкор «Октябрьская революция» и крейсер «Киров». Поскольку их огонь на ближних подступах к Ленинграду становился все более ощутимым, германское командование приняло решение уничтожить наиболее крупные советские корабли, не дожидаясь падения Ленинграда.
Первый разведывательно-боевой налет на Кронштадт совершил 19 сентября отряд 5/KG4 самолетов Не-111. Было зафиксировано падение двух 500-кг бомб в районе Июльской улицы и Летнего сада. Серьезных повреждений в городе не было, корабли вообще не пострадали. Все это как бы подтверждало мнение командования флота и базы, что Кронштадт находится в относительной безопасности — тем более что один Не-111P-4 был поврежден. Однако на самом деле налет являлся своего рода прелюдией к последующим событиям. Он вскрыл всю систему ПВО базы, а также окончательно убедил германское командование о необходимости применения против кораблей именно пикирующих бомбардировщиков Ju-87. Дело в том, что они не были приспособлены для применения 1000-кг бомб, и сначала хотели решить эту задачу с помощью Ju-88 с горизонтального полета. Последний хотя формально мог бомбить с пикирования, но был гораздо менее эффективен по малоразмерным морским целям, чем Ju-87. Это подтвердил и опыт боевых действий в районе пролива Ла-Манш, а главное — у Крита, где именно Ju-87 добились впечатляющих результатов. Все это склонило германское командование применить и Ju-87 с нештатной бомбовой нагрузкой.
21 сентября первый налет начался в 11:44. Посты ВНОС зафиксировали в первом ударе 28 Ju-88, 7 Ju-87 и 10 Me-109. По германским данным первая группа состояла из 25 Ju-87 под прикрытием истребителей Me-109, позже подошли еще 15 Ju-88. Первоначально противник летел ставшим уже привычным маршрутом через Стрельну на Ленинград. Но на этот раз восточнее Петергофа самолеты резко изменили курс и сходу атаковали корабли на Восточном рейде и объекты в самом Кронштадте. К району цели противник подходил на высоте 1500–3000 м, в основном с одного направления. При входе в зону огня советских зенитных средств, строй противника рассыпался на группы, которые над объектами удара выстраивались в так называемую «карусель» из которой по одному или парами пикировали на цель. Всего зафиксировано свыше 160 сброшенных бомб калибром 250, 500 и 1000 кг, из которых 120 предназначались кораблям. Германские истребители занимали позицию метров на 500–800 выше «каруселей» бомбардировщиков.
Второй налет начался в 15:31 и в нем по данным постов ВНОС участвовало 42 Ju-88 и 8 Ме-109. В 17:14 в третьем налете удар наносили 35 Ju-88, а в четвертом в 18:25–46 Ju-88. На исходе дня германская авиация осуществила пятый налет — но бомбардировка производилась в основном через облака и поэтому посты ВНОС количество и тип бомбардировщиков не установили.
 |
Ввиду ограниченности истребителей, которые противник сумел связать боем, основная тяжесть отражения налета легла на зенитную артиллерию под общим руководством Начальника ПВО КБФ полковника М.П. Позднякова. Диспозиция зенитных батарей не обеспечивала одинаковой плотности огня со всех направлений. Наиболее надежно база прикрывалась с северо-запада, а с юго-востока наоборот — слабо. Не обеспечивались непосредственным прикрытием огнем места стоянок кораблей в гаванях Кронштадта, на рейдах, особенно на Восточном, где сосредоточились почти все боеспособные крупные надводные корабли. Фактически полноценно участвовали в отражении воздушных ударов противника до трех батарей зенитной артиллерии, да батарея 37-мм зенитных автоматов на Усть-Рогатке[58].
Именно воздушные удары 21 сентября балтийские зенитчики оценивают как наиболее тяжелые, ссылаясь прежде всего на фактор внезапности. Однако главное было не в этом. В условиях массированного налета с «проламыванием» системы ПВО в узком секторе, не то что командир полка, но и командиры дивизионов не могли централизованно управлять подчиненными силами и батареи самостоятельно выбирали цели для обстрела. В результате многие самолеты противника вообще действовали без противодействия. Не обошлось и без всякого рода непредвиденных обстоятельств. Например, командир располагавшейся почти на острие удара 433-й зенитной артиллерийской батареи лейтенант Ф.И. Дейнека, получив в 21:07 приказание на открытие огня, стал запрашивать по телефону разрешение не открывать огня, дабы не привлечь к себе внимание авиации противника. Пока ему объясняли, для чего он там находится, самолеты безнаказанно пролетели над батареей.
 |
К ведению огня по воздушным целям в «карусели» зенитчики оказались не подготовлены, так как стрельба на сопровождении оказалась невозможной из-за постоянно меняющегося курса самолета[59]. По этой же причине не получалось ведение огня и способом постановки завес. Наконец, из-за большого удаления батарей от подвергшихся ударам объектов[60] они не могли вести огонь по пикирующим целям. Да и сам способ стрельбы по пикировщику был еще далек от совершенства и зенитчиками до конца не освоен.
Самое обидное, что германские пикировщики свой основной способ поражения целей продемонстрировали еще в сентябре 1939 г., после чего неоднократно применяли его в последующих военных действиях. Однако двух лет Второй мировой войны для выработки эффективных способов борьбы с ними нашим зенитчикам оказалось недостаточно.
В 11:25 Ju-87 добились трех попаданий в бак «Октябрьской революции», вывели из строя шпили, но борта, а главное носовой траверс выдержали. Однако линкор покинул огневую позицию на Петергофском рейде и ушел на Малый Кронштадский.
Чуть позже не менее десяти самолетов начали по очереди пикировать на эсминец «Стерегущий», который с Восточного рейда Кронштадта поддерживал огнем обороняющиеся войска. Из примерно 60 упавших поблизости авиабомб три попали в корабль: одна в районе помещения главстаршин, другая в районе машинного отделения № 1 и третья — в борт в районе кают-компании, после того как корабль накренился. Еще не менее трех бомб разорвалось в воде на расстоянии 1–5 м. От взрывов корабль сильно встряхнуло, в районе прямых попаданий имелись большие повреждения корпуса, затопило несколько главных отсеков и, кроме того, вода поступала в смежные с затопленными помещения. Вышла из строя машинно-котельная установка. Но корабль по предложению командира БЧ-5 смог толкнуться одной машиной в сторону отмели. Когда «Стерегущий» вышел на мелководье, командир корабля капитан 3-го ранга Е.П. Збрицкий отдал приказание личному составу покинуть аварийный эсминец. Предварительно вынесли на палубу койки и спасательные пояса; спущенные с левого борта шлюпки оказались пробитыми и затонули. В 12:00, через 15 минут после первых разрывов бомб, корабль лег на борт и затонул на глубине 5,5 м. Последним «Стерегущий» покинул командир[61].
 |
В этот же день от близких разрывов авиабомб получили различные повреждения крейсер «Киров», минный заградитель «Марти», эсминцы «Гордый» и «Славный», канонерская лодка «Пионер». В частности на «Марти», стоявшему у стенки дока Сургина, осколками пробило борт и вывело из строя три орудия, в результате повреждения кабеля возник пожар. Осколочные повреждения получил и стоявший в сухом доке «Гордый». Больше других досталось «Славному», который в это время вел огонь по позициям германских войск. От близкого разрыва одной бомбы он не только получил осколочные пробоины, но от сотрясения вышли из строя сразу два котла. Во время маневрирования в гаванях Кронштадта тральщик Т-217 столкнулся с буксиром КП-17, а тральщик Т-211 — с тральщиком № 68. Кроме боевых кораблей 21 сентября в Кронштадте и на его рейдах авиация потопила транспорты «Леваневский», «Барта» и «Мария» (в 15:40), в также три баржи. В Ораниенбауме погибли гидрографическое судно «Базис» и плавкран.
Пострадал и сам Кронштадт. Большие разрушения получил Морской госпиталь, в который попало несколько предположительно 500-кг бомб. В результате разрушено западное крыло главного корпуса, погибло 53 человека и 27 — ранено. Также большие потери понесла так называемая Артминтерритория — погибло 50 и ранено 20 человек. Шестнадцать авиабомб взорвалось на территории Морского завода: частично разрушен механический цех с восточной стороны, погибло 7 и ранено 18 человек. Сильно пострадал Артиллерийский ремонтный завод. Здесь в главном корпусе оказались полностью уничтожены мастерские телемеханики, гидроакустики, радиоаппаратуры, оптических приборов, приборов управления артиллерийским огнем. Погибло семеро и ранено двое. В городе и гавани оказались повреждены нефтебаки и склады; разрушено и повреждено шесть жилых домов, перебита в нескольких местах главная магистраль водопровода, электросеть и повреждена насосная станция дока. В городе погибло 18 и ранено 28 человек.
 |
Согласно отчету по ПВО КБФ в отражении налетов 21 сентября участвовали 22 батареи зенитной артиллерии, израсходовавшие 3024 снаряда и сбившие семь самолетов противника. Потеря семи машин вроде бы не подтверждается противником — но два истребителя-бомбардировщика были сбиты точно, по-видимому, это работа зенитчиков с «Сильного» и «Славного». Оба летчика воспользовались парашютами и были спасены гидросамолетом Не-59.
22 сентября авиационные удары по Кронштадту и кораблям в его гаванях и на рейдах продолжились. На этот раз ссылаться на элемент внезапности советским зенитчикам не приходилось. Однако флот вновь понес потери. События развивались следующим образом. В 14:40 начался первый налет, в котором участвовало по данным постов ВНОС 17 Ju-88, 7 Ju-87 и 6 Me-109. Одновременно по Кронштадту вела огонь артиллерия противника. Первыми жертвами авиации в 15:00 стали ремонтировавшийся у заводской стенки сторожевой корабль «Вихрь» и эсминец «Сильный». Правда, если первый затонул, то второй остался на плаву.
К началу налета «Сильный» вел огонь по позициям германских войск с Восточного рейда. Авиабомба попала в кормовую надстройку, в результате чего возник пожар, пришлось затопить артиллерийский погреб. Другая бомба упала в десяти метрах от борта, в корпусе образовалось около 300 пробоин. К моменту налета авиации эсминец имел введенными два главных котла, по одному в каждом эшелоне. Поэтому хотя из-за выхода из строя электрооборудования корабль обесточился, но турбонасосы работали, а потому борьба за живучесть была обеспечена как пожарной водой, так и водоотливной системой.
Из-за опасения взрыва кормовых погребов от пожара, по приказанию командира БЧ-5 затопили погреба № 3, 4, 5 и 7. Чуть позже, по приказанию командира корабля, затопили также погреб № 2, в котором произошло возгорание пороха. Поскольку главную угрозу для эсминца представляли пожары, в том числе на верхней палубе, то весь 76-мм боезапас, находившийся в кранцах первых выстрелов и у орудий главного калибра, полетел за борт. По этой же причине по приказанию командира корабля произвели выстрелы торпедами из торпедных аппаратов и сбросили за борт глубинные бомбы. После локализации пожара эсминец отбуксировали в гавань, где окончательно осушили затопленные помещения.
В доке «Памяти трех эсминцев» находился эсминец «Грозящий». С небольшим промежутком одна бомба попала в сам корабль, а одна разорвалась в доке по корме эсминца. Также поблизости разорвались два артиллерийских снаряда. Естественно, корабль получил ряд повреждений. Но самое страшное, что в нарушение правил постановки кораблей в док, на «Грозящем» имелось порядка 200 т мазута. Его воспламенение повлекло за собой взрыв топливной цистерны и сильный пожар.
Осколочные повреждения от близких разрывов авиабомб и снарядов получили подводная лодка Щ-302, спасательное судно «Сигнал», тральщик Т-206. Опять досталось «Марти», у которого артиллерийскими осколками вывело из строя оба кормовых крана. Кроме этого, бомбы попали в корпусной цех Морского завода, а также разрушили по одной стенке в доках Сургина и «Трех эсминцев».
 |
Второй налет начался в 16:35. В нем участвовало по данным постов ВНОС 12 Ju-88 и 3 Ju-87. Барражировавшие над Кронштадтом девять советских истребителей воспользовались отсутствием истребительного прикрытия германских самолетов и совместно с зенитчиками бомбардировщики к кораблям не допустили. В этот день к 1-му полку зенитной артиллерии присоединился 82-й отдельный дивизион зенитной артиллерии. Всего 23 зенитные артиллерийские батареи израсходовали 1687 снарядов. Они претендуют на три уничтоженных Ju-88, еще два таких самолета и один Ju-87 якобы сбили истребители. По германским данным погиб лишь штурман одного Ju-88A-5 из состава 4/KG77.
В отличие от предыдущего дня, 23 сентября выдалось безоблачным. Поэтому 23 Ju-88 и 6 Me-109, появившиеся у Кронштадта в 11:45, заходили со стороны солнца, для чего им пришлось подняться до 4000–6000 м — это как раз высоты, на которых огонь нашей артиллерии был наиболее эффективным[62]. Затем последовали еще четыре налета: в 13:10 — 7 Ju-88, в 13:20–30 Ju-88 и 5 Ju-87, в 14:30–10 Ju-88, 8 Ju-87 и 4 Ме-109, в 17:45 — 9 Ju-88 и 3 Ме-109. Состав авиации дан по сообщениям постов ВНОС, но они часто путали не только Ju-87 и Ме-109, что как-то объяснимо, но и Ju-87 с Ju-88.
К моменту начала налета над Главной базой барражировало три истребителя И-153. При обнаружении противника с аэродрома Бычье поле поднялось еще пять машин. Германские истребители без труда связали их боем до израсходования ими боезапаса и топлива, то есть советские истребители фактически в отражении налета не участвовали. Поскольку диспозиция зенитной артиллерии не менялась, то все огрехи первого дня массированных налетов вновь проявились в полном объеме с той лишь разницей, что и противник теперь хорошо знал сравнительно безопасные сектора выхода на цель.
Накануне из Германии в Лугу по железной дороге доставили на специальной платформе 1000-кг авиабомбы. Поскольку нашлось лишь несколько пилотов способных применять столь тяжелые бомбы с Ju-87, то, начиная с 21 сентября они использовались буквально штучно, исключительно по линкорам и крейсерам. По счастливой случайности до сих пор ни одна из них в корабли не попала. Но однажды это должно было случиться…
В одиннадцатом часу с «Марата» на дистанции свыше 300 кабельтовых в направлении Петергофа обнаружили группу бомбардировщиков противника, за которой шли еще несколько волн «юнкерсов». По боевой тревоге линкор приготовили к бою, и дальномерные посты начали выдачу дистанции и курсового угла на орудия всех калибров. В 10:49 по первой группе самолетов произвели выстрел шрапнелью из носовой 305-мм башни. Снаряд разорвался с недолетом, но бомбардировщики противника сначала разделились на две группы, а затем, резко изменив курс, устремились на Кронштадт.
От строя пикировщиков отделились два самолета и почти отвесно понеслись к тому месту, где стоял «Марат». Первый Ju-87 пилотировал командир группы III/StG2 гауптман Э.З. Штеен, совершавший свой 300-й боевой вылет. Несомненно, он решил отметить это событие и «точно положить тонную бомбу на палубу русского линкора». Второй самолет, не отстававший от ведущего, вел обер- лейтенант Г.У. Рудель. Оба летчика на пикировании не выпускали тормозных щитков, скорости самолетов стремительно возрастали.
Обычно пикировщики освобождались от своего груза, находясь на высоте 1500–2000 м. Некоторые экипажи бомбили корабли в Кронштадте с высоты 1200 м. Теперь Штеен и Рудель сбросили свои 1000-кг бомбы всего с 300 м. Тем не менее командир якобы промахнулся, зато ведомый попал. Якобы потому, что до сих пор точно неизвестно, сколько бомб попало в «Марат». В то время считали, что две бомбы, предположительно, весом по 500 кг, разорвались с интервалом в доли секунды — одна несколько в нос, а другая в корму от фок-мачты. Бомбы вызвали детонацию боеприпаса первой башни главного калибра. В результате сама башня, подпрыгнув, рухнула в образовавшийся пролом палубы. Носовая надстройка вместе со всеми боевыми постами, приборами, зенитной артиллерией, носовой боевой рубкой и находившимися там людьми с оглушительным лязгом и грохотом приподнялась и завалилась на правый борт, обрушившись в воду. Туда же улетела носовая дымовая труба вместе с кожухами броневых колосников. Смертью храбрых погибли на своих командных пунктах и боевых постах командир корабля капитан 2-го ранга П.К. Иванов, старший помощник, капитан 3-го ранга B.C. Чуфистов и еще 324 человека. В командование кораблем вступил капитан 3-го ранга Л.E. Родичев.
Собственно в тот момент «Марата», как линкора, уже не существовало. Большую часть конструкций с 20 по 57 шпангоуты словно бы выдрало из корпуса. В районе взрыва, при высоте борта 14 м, осталось неповрежденных участков у днища с правого борта всего 4 м, а с левого — только 2,5 м. Носовая оконечность от форштевня до 20 шпангоута лежала на грунте с креном на левый борт, часть корабля в корму от 57 шпангоута находилась на плаву с креном на правый борт. Их соединяли между собой остатки набора корпуса от киля до уровня второго дна. Силой взрыва котлы второго котельного отделения в двух местах проломили водонепроницаемую переборку на 57 шпангоуте, отделявшую его от подбашенного отделения второй башни главного калибра, что привело к затоплению последнего.
От сотрясения повсеместно пострадали заклепочные соединения, в том числе и удаленные от места взрыва. Нарушению водонепроницаемости корпуса корабля и его переборок в значительной мере способствовали повреждения, полученные 16 сентября, и естественный износ корпусных конструкций. Из-за разрыва паровой магистрали уже через 3–4 минуты после взрыва давление пара упало до нуля, что привело к остановке турбогенераторов и обесточиванию корабля. Носовые дизельгенераторы, как и пост энергетики и живучести, уничтожило взрывом, а кормовые дизельгенераторы находились в ремонте.
Несмотря на столь тяжелейшие условия, сразу после взрыва началась борьба за живучесть корабля. Для выравнивания крена затопили некоторые помещения левого борта, но его удалось уменьшить с 5° лишь до 3,5° — дальнейшему спрямлению корабля мешала лежавшая на грунте скрученная носовая часть. Предпринималась попытка поднять пар в котельных отделениях № 4 и № 6, но к форсункам вместе с мазутом поступала вода, и разжечь топки котлов не удалось. Также потерпела неудачу попытка запустить не отремонтированные кормовые дизельгенераторы. Таким образом, действовало только аварийное освещение, использовать же водоотливные и противопожарные средства стало невозможно.
При свете ручных фонарей личный состав пытался бороться с поступлением воды путем заделки отверстий, конопатки швов и постановки подпор. Однако быстрое распространение воды по корпусу зачастую делало невозможным установить места пробоин, она заливала отсек за отсеком. После того как практически все помещения оказались затоплены, «Марат», приняв около 10 000 т воды, стал садиться уцелевшей кормовой частью на грунт, благо глубина в этом месте не превышала 11 м. Пришлось бороться и с пожаром в районе второй башни главного калибра, где горели обмундирование, отделка помещений и краска. Хотя с берега протянули пожарный шланг длиной около 300 м, в основном, с огнем справились с помощью огнетушителей.
Борьба за живучесть корабля продолжалась в течение двух часов, после чего, когда окончательно разрядились аккумуляторы аварийного освещения, была дана команда «покинуть корабль». К вечеру того же дня, когда организовали подачу электроэнергии с берега, часть экипажа вернулась на линкор и возобновила борьбу за живучесть. Впрочем, расчеты 76-мм зенитных артустановок, расположенных на крыше четвертой башни главного калибра так и не покинули корабль, продолжая отражать очередные атаки самолетов противника.
К сожалению, предпринятые меры не увенчались успехом и к утру 24 сентября «Марат» окончательно лег на грунт, при этом уровень воды во внутренних помещениях достиг примерно половины высоты пространства между средней и нижней палубами, то есть незатопленными оказались преимущественно жилые помещения[63].
Что касается германских пилотов Штеен и Рудель, то их судьба в это день своеобразно переплелась с судьбой крейсера «Киров». Приземлившись после атаки «Марата» летчики стали готовиться к повторному вылету. Командир гауптман Штеен и во второй раз собирался повести группу, однако при взлете шасси его машины попало в воронку, и она скапотировала. Экипаж не пострадал, но самолет получил повреждения. Тогда Штеен подбежал к пикировщику Руделя, который должен был стартовать последним, и приказал обер-лейтенанту покинуть кабину. Рудель подчинился, командир группы быстро занял место за штурвалом, взлетел, нагнал группу и повел ее в атаку на корабли. На это раз объектом его удара стал крейсер «Киров». Уже в ходе пикирования самолет подбила зенитка, но Штеен все же пытался завершить атаку, по германским данным он вообще хотел таранить крейсер. Однако справиться с подбитой машиной гауптман не смог: он сбросил 1000-кг бомбу, упавшую вблизи борта корабля, после чего сам врезался в воду и погиб вместе с самолетом.
Конечно, попади тонная бомба в «Киров», скорее всего мы бы его потеряли. Но крейсеру и так пришлось тяжело. Из 38 сброшенных на крейсер бомб две 250-кг все же попали в корабль, хотя к счастью взорвалась только одна, пробившая палубу и повредившая топливные цистерны. Кроме этого осколками оказались повреждены стабилизированный пост наводки, торпедный аппарат, а от сотрясения вышли из строя три дальномера и часть оптических приборов носовых башен главного калибра. Погибло шесть и ранено 17 человек.
Германские летчики добились также двух попаданий в линкор «Октябрьская революция», но 250-кг бомбами. Кстати одна из них пробила крышу башни главного калибра, а другая — палубу над казематом № 10, так что все могло закончиться очень плохо. Осколочные повреждения получили заградитель «Марти», эсминец «Сильный», подводная лодка Щ-305. Другая подлодка, П-3 получила повреждения в сухом доке, а в соседнем — прямым попаданием разрушило кормовую часть эсминца «Грозящий». Сильно пострадали 5 и 9-й цеха Морского завода. Имелись попадания бомб в госпиталь, в артиллерийский ремонтный завод и ремесленное училище. В Кронштадте погибли буксир КП-36 («Фигаро»), законсервированная подводная лодка М-74, тральщик № 31 («Озерный»).
Маневрирующий на Большом Кронштадском рейде лидер «Минск» получил попадания трех авиабомб по 100 кг. Две бомбы разорвались в районе кормовой надстройки, а одна о дежурную шлюпку, вываленную за борт. В результате лидер получил тяжелые повреждения, часть помещений, в том числе котельное отделение № 3, оказались затопленными, возник пожар, корабль обесточился, потерял ход и управление. Кроме этого пост энергетики и живучести, расположенный в кормовой надстройке на верхней палубе, посекло осколками, и все там находившиеся, включая командира БЧ-5, были ранены.
Ситуация усугубилась тем, что командир корабля почему-то позволил себе иметь в действии только один главный котел № 2 у которого в результате полученных повреждений вышли из строя оба турбовентилятора. Погибло семь человек, еще 35 было ранено. Дрейфуя в район Ленинградского маяка, «Минск» сел кормой на мель. Борьбу за живучесть возглавил командир машинной группы. Включили аварийное освещение и попытались запустить мотопомпу. Однако это сразу не удалось. Выход из строя турбовентиляторов заставил вывести из действия котел № 2, потому корабль остался без пара, а значит света и пожарных турбонасосов. Разжечь оставшийся в строю главный котел № 1 командир корабля запретил, боясь, что неизбежное при этом дымление привлечет к себе внимание германской авиации — как будто «Минск» находился не на крошечном рейде, а где-то в открытом море. В результате даже после запуска мотопомпы вода продолжала прибывать.
Подошедшие буксиры повели лидер в Военную гавань. На переходе наконец-то подняли пар в котле № 1. Были запущены вспомогательные механизмы главных турбин № 1 и № 3, турбопожарный насос и турбогенератор. На корабле появился свет, через 8-10 минут осушили машинные отделения, появилась уверенность, что корабль удастся спасти. Однако котел № 1 проработал всего 15 минут, так как поршневой питательный насос вдруг перестал подавать воду. В результате давление пара упало и корабль вновь погрузился во тьму, остановились турбонасосы и борьба за живучесть практически прекратилась. Лидер, уже стоя у причала, опять сел кормой на мель. В ходе очередного налета в 40 м от корабля взорвалась одна крупная авиабомба, вызвавшая большую волну, раскачавшую и залившую корабль. Вскоре «Минск» еще больше накренился и в 21:30 окончательно затонул на глубине 8 м, в 5 м от причала[64].
Всего 23 сентября 25 зенитных батарей израсходовали 7772 снаряда, записав на свой счет 10 самолетов противника, еще два якобы сбили советские истребители. Германскими источниками это не подтверждается. По-видимому, результативность ПВО Кронштадта явно завышена.
 |
В последующие дни налеты продолжались, но уже почти безрезультатно. Тем более что 24 сентября на аэродром Бычье поле перелетел 71-й истребительный авиационный полк, а 25 сентября на Котлин прибыли из Ораниенбаума 6-й полк зенитной артиллерии, а также командный пункт начальника ПВО флота. 26 сентября противник предпринял попытку нанести удар с неожиданного направления. В 10:44 со стороны залива через Толбухин маяк на Кронштадт вышло двенадцать Ju-88 и два Me 109. Более неблагоприятного сектора подхода к цели трудно было себе представить: именно относительно западного направления изначально и строилась вся ПВО Кронштадта. В результате последовательно попадая под огонь 17 зенитных батарей, израсходовавших 338 снарядов, самолеты противника кое-как, безрезультатно отбомбившись, ушли на свой аэродром.
Поэтому на следующий день, 27 сентября, германская авиация вновь атаковала с южного направления. В 17:32 от Петергофа появились двенадцать Ju-88 и четыре Ju-87, а 17:35 еще двадцать Ju-88 и шесть Ju-87. Действовали они так же, как 23 сентября. В результате этих ударов получил очередные повреждения линкор «Октябрьская революция». Одна бомба, пробив мостик фок-мачты, взорвалась у второй башни главного калибра. Взрывом нарушило общее крепление брони башни, пробило верхнюю палубу и барбет.
 |
Можно сказать, что на том и завершилась эта, «воздушная» трагедия. За эти дни Краснознаменный Балтийский флот лишился линкора «Марат», лидера «Минск», эскадренного миноносца «Стерегущий», сторожевого корабля «Вихрь», канонерской лодки «Пионер», подводной лодки М-74. Второй линкор («Октябрьская революция»), оба крейсера, три эсминца, минный заградитель и еще ряд кораблей получили повреждения. Из всех этих событий командование КБФ выводы сделало самые полные и глубокие. Действительно, за все оставшиеся годы блокады Ленинграда, на Неве и в Кронштадте ничего подобного советская ПВО противнику уже не позволит, хотя скученно стоящие без движения корабли представляли собой просто идеальные мишени. Недаром германские летчики считали самыми защищенными в мире «два Л и два М» — Лондон и Ленинград, Мальта и Мурманск.
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |