15

Поездка из Борнмута домой прошла как на автопилоте. Не иначе как по привычке я соблюдала правила движения и повиновалась дорожным знакам, но пейзаж за окнами просто не видела. Ребекка в описании мисс Уотсон не имела ничего общего ни с малолетним монстром из «Дейли мейл», ни с типовым портретом ученицы начальной школы, тщательно составленным директрисой. Ничто в образе Ребекки, который я постепенно для себя создавала, не вписывалось в стереотип: заботливая, одинокая, порочная, властная, вежливая, безжалостная и чистой воды дьявол. Новые подробности и откровения сделали ее еще более загадочной, чем прежде.

Я спрашивала себя, что я подумала бы, окажись в 1969 году в школе Св. Антония непосредственным свидетелем всех событий. Понравилась бы мне Ребекка? А Эленор — понравилась бы? Снимок, который дала мне Аннет, лежал на пассажирском сиденье, и я время от времени искоса поглядывала на него. Всю дорогу я пыталась представить, как развивалось в реальном времени то, что в долю секунды запечатлела для истории эта фотография. После отрывистого возгласа фотографа: «Готово! Всем спасибо!» — ровные ряды вмиг рассыпаются, подружки снова собираются в группки, хихикают, направляясь к школе. Интересно, возвращались ли Эленор и Ребекка вместе? Что за отношения связывали их к тому времени? Может, в тот ясный день Эленор впервые испугалась назойливости Ребекки? Может, Ребекке впервые пришла мысль о том, что месяц спустя она убьет девочку, идущую рядом с ней?

Воспоминание об убитой девочке вызвало чувство вины. Как мало она поначалу интересовала меня. Какими точными казались теперь слова, сказанные мисс Уотсон при прощании.

Въехав в Уорхем, я оставила машину недалеко от центра и остаток пути прошла пешком. Жаркое послеполуденное солнце, узкие, заполненные субботним людом улочки. Я встала в хвост короткой очереди в фотоателье. За копией фотографии мисс Уотсон мне предложили зайти утром в понедельник.

Возвращаясь к машине, я вдруг заметила на другой стороне, в переулке, библиотеку. Я прежде не бывала в этой части Уорхема и вот сейчас впервые увидела место, где работает Лиз. В приземистом, похожем на церковь каменном здании обе половины массивной входной двери были открыты настежь. Меня осенило, что неплохо было бы, не теряя времени, найти телефон Агнесс Ог, и я повернула к библиотеке, гадая, увижу ли там свою соседку.

За столом на абонементе темноволосая женщина лет тридцати сосредоточенно что-то читала, но кроме нее в помещении, похоже, никого не было. Золотые солнечные лучи, проникая через высоко расположенные окна, заливали светом старомодные деревянные полки, уставленные пыльными томами. Быстро отыскав телефонную книгу Ланкашира, я присела к столу и перед тем, как открыть, достала из сумки блокнот и ручку.

Три абонента по фамилии Ог, но лишь один проживает в Тисфорде. Я записывала номер в блокнот, когда чья-то тень легла на стол, а над моим плечом раздался голос:

— Привет, Анна. Что ты здесь делаешь?

Интуиция опередила сознание, и мрачное предчувствие подтвердилось — миг спустя я узнала этот бесцветный, тихий, на редкость немузыкальный голос. Я повернулась на стуле: ну так и есть — Хелен, опять в чем-то опрятном и безвкусном, с непроницаемым лицом. Думаю, со стороны могло показаться, что я творю что-то противозаконное, а то с чего бы вдруг заерзала, напряглась. Ну не вызывала у меня симпатии эта особа, само ее присутствие выводило из себя.

— Да вот… Пытаюсь найти номер давней подруги. — Словно ненароком, я прикрыла страницу рукой. У меня не было ни малейшего желания посвящать ее в свое расследование жизни Ребекки Фишер, а Хелен наверняка достаточно хорошо помнит процесс, чтобы сделать соответствующие выводы из одного только названия Тисфорд. — Я думала, Лиз сегодня работает. Она здесь?

Хелен отрицательно покачала головой, не сказав ни слова, но и явно не собираясь оставить меня в покое. Она угнетала одним своим присутствием. Глубокая, пересекающая переносицу морщина делала взгляд ее бледно-голубых глаз напряженно-подозрительным, словно она рассматривала банкноту, сильно смахивающую на фальшивку.

— Ланкашир? — наконец изрекла она, и я запаниковала, сообразив, что она поверх моего плеча заглянула в телефонную книгу и увидела название графства, напечатанное над фамилиями, адресами и номерами телефонов. — Не ближний свет.

Не сумев выдавить даже односложный ответ, я молча кивнула. Вокруг нас, в этой маленькой сонной библиотеке, уставленной по стенам пыльными томами, стояла гробовая тишина. После недолгой паузы Хелен монотонно произнесла:

— Мне пора. До встречи, Анна. Надеюсь, до скорой встречи.

Ее прощание прозвучало скорее угрозой, чем стандартно вежливой репликой. Глядя в спину уходящей Хелен, я облегченно выдохнула. Боже, кому может нравиться эта женщина — или, на худой конец, кому может быть спокойно в ее обществе? Мы встречались с ней трижды, и всякий раз само ее присутствие повергало меня в неописуемое смятение. Номер телефона Агнесс Ог был уже записан, но лишь когда Хелен, пройдя через открытую двустворчатую дверь, исчезла из виду, я поднялась из-за стола, убрала блокнот с ручкой в сумку и вернула телефонную книгу на полку. Миновав дежурную библиотекаршу, я вышла на жаркую улицу и направилась к своей «мазде», чтобы теперь уже ехать прямо домой.

Уже с вершины холма, откуда дорога шла к нашему дому, я увидела, что в проезде нет машины Карла. Дверь из прихожей в кухню оказалась открыта, и посреди кухонного стола белел сложенный пополам листок бумаги. Я развернула записку: несколько строк, по всей видимости впопыхах написанных угловатым, но, в отличие от моего, вполне читаемым почерком Карла. «Анни! Поехал в Уорхем за новой газонокосилкой. Вернусь примерно к трем». Я посмотрела на часы — почти два. Такое ощущение, что он написал записку минут десять назад, не более, и поехал в город по другой дороге, потому мы с ним и не встретились.

Заняться делами до его возвращения? Исключено. Я думала о том, что узнала от мисс Уотсон, старательно вытесняя из памяти Сокса с его раненым глазом. Достав листочек, я уставилась на телефонный номер, который записала Аннет.

«Карл вернется не раньше чем через час, — думала я, набирая номер, — так что времени больше чем достаточно». Мысль неприятная: похоже, я стала таиться от собственного мужа, засекретив весь сбор материалов, так же как встречу с мистером Уиллером и жутким воем в ночи.

Ответила мне сама Мелани Кук. Аннет позвонила ей сразу после моего ухода, максимально сократив тем самым вступительную часть моего объяснения. Общаться с Мелани было просто и легко, судя по голосу, она была еще довольно молода, и чувствовалось, что это умелая и добродушная хозяйка дома. Она помнила и Ребекку Фишер, и Эленор Корбетт по школе, хотя ни с той, ни с другой не была близко знакома. Сказав, что с удовольствием уделит мне часок, Мелани предложила приехать к ней домой в следующее воскресенье, желательно во второй половине дня.

Она явно решила, что я живу в двух шагах от Тисфорда, но я колебалась лишь секунду, тут же отказавшись от мысли ограничиться телефонным разговором. При личном контакте можно узнать куда больше, а кроме того, мне очень хотелось собственными глазами увидеть улицы, где началась вся эта история, — образно выражаясь, декорации трагедии. Умолчав о своих колебаниях, я поблагодарила за приглашение, записала адрес и обещала приехать часа в два пополудни.

Положив трубку, я втащила наверх пылесос и принялась за уборку комнат, не столько по необходимости, сколько ради того, чтобы хоть чем-то занять себя. Агнесс Ог не выходила у меня из головы. Перспектива встречи с ней пугала. Ведь Агнесс с убитой девочкой связывало не случайное знакомство — Эленор была ее любимой младшей сестрой. Я легко представила, с какой злобой ответит она на мою просьбу об интервью, с каким грохотом швырнет телефонную трубку. Агнесс наверняка решит, что я ухватилась за подвернувшийся шанс использовать в своих интересах трагедию, случившуюся в реальной жизни, и что мне дела нет до того, что гибель Эленор осталась незаживающей раной в сердцах ее родных.

Я водила щеткой пылесоса вокруг туалетного столика перед большим окном в спальне, когда вдруг краешком глаза что-то заметила. Выключив пылесос, я уставилась в окно. На съезде с проселочной дороги к нашему дому стоял старый, когда-то белый «форд», которого я прежде не видела. Возле машины стоял человек и смотрел на наш дом. Это был мужчина. Мистер Уиллер.

Я невольно отпрянула в глубь спальни — сама не понимая почему, я не хотела показываться ему в окне, пусть и за тюлем. Но его-то я видела совершенно отчетливо. Он стоял не шевелясь, просто стоял и смотрел, и его длинное, похожее на морду бладхаунда лицо выражало столько эмоций. Печаль. Мечтания. Горечь.

Потом он отвернулся, сел в машину, завел мотор. Через несколько секунд «форд» исчез.

Я словно приросла к месту, глядя на пустую дорогу. Что, черт возьми, ему здесь было нужно? Добрую неделю я не думала о нашей с ним встрече, а теперь вспомнила снова, до мельчайших подробностей — как он изменился в лице, какое бешенство им овладело. А ветеринар, должно быть, отлично знает этот дом, ориентируется здесь не хуже меня, помнит, как скрипят верхние ступени лестницы, как иногда веет холодом в ванной комнате, — словом, массу мелких особенностей этого дома, напоминающих о Ребекке Фишер.

О его подруге Ребекке Фишер. Я снова включила пылесос, тщетно пытаясь выдворить из сознания то, что недавно видела.

Вскоре приехал Карл, с новой газонокосилкой. Я спустилась в кухню, когда он на столе распаковывал покупку.

— Ну? Как твоя встреча с учительницей? — поинтересовался он. — Узнала что-нибудь полезное?

Разумеется, я не могла рассказать ему о необъяснимом появлении перед нашим домом мистера Уиллера. Словно пытаясь внушить себе, что причин для волнений нет, я старалась говорить весело и спокойно:

— Все прошло замечательно! Узнала много нового.

— Здорово. Рад за тебя.

Несколько секунд мы оба молчали. Я решила, что сейчас не самое лучшее время рассказывать о Мелани, Агнесс Ог и поездке в Тисфорд. Он сочтет, что я уж слишком зациклилась на Ребекке, и это только вобьет клин между нами.

— Ах да! — спохватился Карл. — По-моему, пора уже подумать, чем будем угощать завтра вечером Джима и его жену. Какие мысли относительно меню?

Последнее прозвучало пародией на ресторанно-англо-французский в устах надменного метрдотеля, и я рассмеялась. Сидя на залитой солнечным светом кухне, мы обсуждали стейки из тунца и лимонный шербет; припоминали запасы в морозилке и намечали, что надо прикупить завтра в «Асде». Мирная, обыденная атмосфера успокаивала, но одновременно напоминала обо всем том, что неизвестно Карлу.