"Беззвёздная ночь" - читать интересную книгу автора (Сальваторе Роберт)

Глава 11 ВСЕ ТЩЕТНО

— Это здесь? — гаркнул берсерк, стараясь перекричать свист ветра. Он пришел сюда вместе с Реджисом и Бренором, разыскивая тело Артемиса Энтрери, — причем сам настоял, чтобы хафлинг вывел короля из Мифрил Халла. «Ключи надо искать там, где они есть», — загадочно объяснил Пвент.

Реджис надвинул капюшон своего чересчур большого плаща на самый нос, прячась от пронизывающего ветра. Они находились в узком ущелье, между круто поднимавшимися вверх стенами которого, казалось, собирались все ветра, превращаясь в шквал.

— Это случилось где-то здесь, — сообщил Реджис, неуверенно пожав плечами. Тогда, разыскивая истерзанного Энтрери, он шел верхним путем по краю ущелья. Снизу же все выглядело совсем иначе, хотя он был уверен, что в целом не ошибся.

— Мы его найдем, мой король, — заверил Тибблдорф.

— Только вряд ли оно того стоит, — пробурчал Бренор в ответ.

Услышав его безнадежный голос, Реджис поморщился — Бренор снова замыкался в своем безысходном отчаянии. Дворфы так и не нашли в путаных туннелях под Мифрил Халлом хода в Подземье, хотя поисками было занято не меньше тысячи солдат. Да и вести с востока многого не обещали — раз Кэтти-бри и Дзирт шли через Серебристую Луну, сейчас оба были уже далеко. Бренор постепенно убеждался в тщете всех усилий. Проходили недели, а он так и не нашел пути, который привел бы короля к дорогим его сердцу существам. Надежда таяла.

— Но, мой король! — громогласно возразил Пвент. — Ведь он знает дорогу!

— Он — покойник, — резонно напомнил Бренор берсерку.

— Есть о чем беспокоиться! — загрохотал Пвент. — Жрецы умеют разговаривать с мертвецами, кроме того, при нем может оказаться карта. Да говорю тебе, мы найдем дорогу в этот вонючий город и я спущусь туда ради тебя, мой король! Поубиваю всех этих паршивых дроу — кроме нашего, конечно, — добавил он, подмигнув Реджису, — и верну твою девчонку домой!

Бренор лишь вздохнул и махнул рукой, чтобы хафлинг вел их дальше. Несмотря на свое настроение, в глубине души он надеялся, что при виде растерзанного тела Энтрери испытает особое удовлетворение.

Они прошли еще немного. Реджис постоянно высовывал нос из своего капюшона, чтобы сориентироваться. Наконец хафлинг увидел высокий утес, похожий на растущую из скалы ветку.

— Здесь, — показал он. — Похоже, это то самое место.

Пвент взглянул вверх, потом осмотрел дно ущелья как раз под выступом. Он стал карабкаться по скальным обломкам на четвереньках и принюхиваться к камням, словно надеялся почувствовать трупный запах.

Реджис, откровенно веселясь, наблюдал за ним, потом повернулся к Бренору. Тот стоял у склона ущелья и, покачивая головой, водил ладонью по камню.

— Что там? — спросил Реджис, подходя поближе. Услышав его слова, Пвент тоже присоединился к ним.

Став рядом с королем, Реджис тоже разглядел нечто серо-сизое, облепившее камень. Бренор оттянул кусочек странной материи.

— Что это? — опять спросил Реджис, осторожно дотронувшись пальцем до непонятного материала. За пальцем потянулись липкие волокна, и хафлингу не сразу удалось освободиться от клейких нитей.

Бренор долго молчал. Пвент пробежал мимо них, обнюхал камни, потом помчался на другую сторону ущелья.

— Это то, что осталось от паутины, — наконец угрюмо произнес король дворфов.

Одновременно Бренор и Реджис подняли головы и посмотрели на далеко выдававшийся над ущельем утес, представляя, чем могло закончиться падение полумертвого убийцы, если кто-то натянул под ним сеть.

Пальцы мелькали чересчур быстро, и убийца так и не смог понять переданное ему указание. Он энергично замотал головой, и раздосадованный дроу всплеснул черными ладонями, пробормотал ругательство — и пошел прочь.

«Иблис», — повторил про себя Артемис Энтрери. Это слово обозначало «дерьмо», и с тех пор, как Джарлакс привел его в это злосчастное место, он чаще всего слышал в свой адрес именно это. А что, интересно, от него ожидали? Он ведь только начал учить язык жестов, а движения пальцев в нем были столь сложными и точными, что Энтрери сомневался, под силу ли хотя бы одному из двадцати людей освоить его. К тому же он отчаянно пытался выучить разговорный язык темных эльфов. Он знал некоторое количество слов, в целом понимал, как строится предложение, но способен был передать только простейшие мысли.

Зато слово «иблис» он знал слишком хорошо.

Убийца прислонился к стене маленькой пещерки, ставшей в эту неделю штабом всех операций Бреган Д'эрт. Сам себе он казался таким ничтожным, как никогда раньше.

Когда Джарлакс вернул его к жизни неподалеку от того ущелья в окрестностях Мифрил Халла, он принял предложение наемника отправиться вместе с ним в Мензоберранзан (теперь-то он понимал, что это был скорее приказ), решив, что его ждет увлекательное приключение.

Но ничего похожего на приключение не получилось; это место оказалось настоящим адом. Здесь Энтрери был всего лишь «колнблас», не-дроу, и жить ему приходилось среди двадцати тысяч представителей расы, не отличавшейся особой терпимостью. Нельзя сказать, что дроу как-то по-особому ненавидели людей, просто так они относились ко всем, кто не принадлежал к их народу. И поскольку в их глазах он был только «колнблас», когда-то наводивший ужас убийца теперь стоял ниже последних солдат Бреган Д'эрт. Какая разница, что он совершил и кого убил в прежней жизни. В Мензоберранзане Артемис Энтрери обречен был вечно занимать только двадцать тысяч первое место.

А еще эти пауки! Энтрери их ненавидел, а в городе темных эльфов они ползали повсюду. Дроу выращивали более крупные и ядовитые разновидности многоногих тварей и держали их в качестве домашних животных. Убийство паука считалось тягчайшим преступлением и каралось «дживвин куи'эльгхин» — пытками до смерти. А в восточной части гигантской пещеры рядом с озером Донигартен, где росли мох и грибы и куда Энтрери часто отправляли надзирать за толпами рабов, пауков было несметное количество. Они ползали вокруг него, по его телу, свисали вниз на длинных нитях у самого лица едва сдерживавшего отвращение человека.

Убийца поднес к глазам сиявший зеленым светом меч. Хорошо хоть в городе теперь больше света; по какой-то непонятной причине магические огни и факелы стали недавно в Мензоберранзане обычным делом.

— Неразумно пятнать такой прекрасный клинок кровью дроу, — донесся от двери знакомый голос, говоривший на Общем языке. Джарлакс вошел в комнату, но Энтрери не отрывал взгляда от светящегося лезвия.

— Ты допускаешь, что я решусь причинить вред кому-то из твоих могущественных соплеменников? — саркастически отозвался он. — Разве посмею я, презренный иблис… — Джарлакс высокомерно рассмеялся, и Энтрери замолчал, неприязненно взглянув на наемника, державшего в руках широкополую шляпу и теребившего перо диатримы.

— Я всегда высоко ценил твою доблесть, — сказал Джарлакс. — Ты несколько раз дрался с Дзиртом До'Урденом и до сих пор жив, а этим в Мензоберранзане мало кто может похвастаться.

— Я был ему ровней в бою, — процедил Энтрери сквозь зубы. Но слова отозвались в нем болью. Он неоднократно сражался с Дзиртом, но лишь дважды им никто не мешал. И оба раза Энтрери оказывался в проигрыше. Раньше ему нестерпимо хотелось сравнять счет, доказать, что он сильнее. Но в глубине души убийца сознавал, что больше не хочет сходиться с Дзиртом в бою. Когда он проиграл в первый раз, в грязных, вонючих отстойниках Калимпорта, каждый день его жизни был отмечен жаждой отыграться, тогда он все свое существование подчинил тому, чтобы добиться долгожданного реванша. Но, проиграв во второй раз, когда он остался болтаться как тряпка, израненный, избитый и беспомощный в продуваемом всеми ветрами ущелье…

«Что же изменилось?» — спрашивал себя Энтрери. Почему ему больше не хочется драться с отступником-дроу? Потому ли, что доказывать больше нечего? Или он просто боится? Разные чувства тревожили его, и Артемис Энтрери не мог найти покоя ни внутри себя, ни в темном городе дроу.

— Я был равен ему в бою, — тихо повторил он как можно увереннее.

— Я бы на твоем месте не стал бросаться такими заявлениями, — ответил Джарлакс. — А то Дантраг Бэнр и Утегенталь Армго подерутся за право убить тебя первым.

Энтрери даже глазом не моргнул; он так и стоял, исполненный гордости и гнева, и сияющий меч в его руке как будто отражал его чувства.

Джарлакс снова рассмеялся.

— Я хотел сказать, за право сразиться с тобой первым, — поправился он и, извиняясь, отвесил низкий поклон.

Но человек-чужак снова и бровью не повел. Он думал, не вернет ли он себе хоть отчасти чувство собственного достоинства, убив одного из этих легендарных воинов? А вдруг он снова проиграет и, что стократ хуже смерти, принужден будет всю жизнь прожить с этим клеймом?

Энтрери опустил меч и сунул его обратно в ножны. В жизни он не испытывал такой неуверенности и не был одолеваем столькими сомнениями. Даже будучи мальчишкой и живя на улицах жестоких городов Калимшана, он всегда сохранял уверенность в себе, и это его выручало. Но здесь все было иначе.

— Твои солдаты потешаются надо мной, — неожиданно пожаловался он, вымещая досаду на наемнике.

Джарлакс опять засмеялся и надел шляпу на бритую макушку.

— Ну, так убей парочку, — посоветовал он, и Энтрери не понял, шутит расчетливый дроу или говорит всерьез. — Тогда остальные оставят тебя в покое.

Энтрери только сплюнул. Оставят в покое? Да они все до единого будут только выжидать, когда он заснет, чтобы искромсать его на мелкие кусочки и скормить своим паукам. От этой мысли его передернуло. Ведь он убил женщину-дроу (а в Мензоберранзане это было гораздо более серьезным преступлением, чем убийство мужчины), и, вероятно, именно в эти минуты в каком-то из домов уже морят голодом пауков, приготавливаясь накормить их человечинкой.

— Ах, до чего ты неотесанный, — деланно сочувственным тоном произнес наемник.

Энтрери вздохнул и отвел глаза, проведя ладонью по лицу, чтобы отогнать неприятные мысли. Да что с ним творится? И в Калимпорте, и в гильдиях, даже среди пашей и прочих «властителей жизни» он всегда оставался сам себе хозяином. Артемиса Энтрери, убийцу, нанимаемого самыми опасными и двуличными ворами во всех Королевствах, никто не смел сердить. Как же он мечтал снова увидеть над головой бледное небо Калимпорта!

— Не тревожься, мой аббиль, — произнес Джарлакс, назвав его «другом». — Ты еще увидишь рассвет. — Внимательно наблюдая за лицом Энтрери, он широко осклабился, видимо поняв по его выражению, что угадал, о чем сию минуту думает человек. — Мы вместе будем смотреть, как восходит солнце, стоя у ворот Мифрил Халла.

Так они возвращаются за Дзиртом, догадался Энтрери. Но на этот раз, судя по огням Мензоберранзана, будет уничтожен и весь Клан Боевого Топора.

— Так будет, — издевательски продолжал Джарлакс, — если только Дом Хорлбар не успеет раньше докопаться, кто же убил одну из их Матерей.

И, щелкнув каблуками и коснувшись пальцами полей шляпы, Джарлакс повернулся и вышел из пещеры.

Значит, Джарлаксу все известно! И эта женщина оказалась Матерью Дома! Энтрери тяжело привалился к стене, чувствуя себя совершенно уничтоженным. Откуда же ему было знать, что эта мерзавка в переулке — на самом деле треклятая матрона?

Стены как будто смыкались вокруг, не хватало воздуха. На всегда невозмутимом лице убийцы обильно выступил холодный пот, он с трудом переводил дыхание. Все его мысли крутились вокруг возможности побега, но рассыпались в пыль при одном взгляде на неумолимые каменные стены. Они держали его здесь надежней клинков дроу.

Однажды он уже пытался бежать. Он вышел из Мензоберранзана через восточный выход, как раз за озером Донигартен. Но куда ему было податься? Подземье было сплошным лабиринтом опасных туннелей, где полно глубоких ям, кишевших чудищами. Как справиться с ними, убийца даже не представлял. Он, Энтрери, — существо из другого мира. Он не понимает дикого Подземья и наверняка долго не протянет там. И уж точно не найдет выхода на поверхность. Он в ловушке, в капкане, его гордость и достоинство сломлены, и к тому же раньше или позже за ним явится неминуемая мучительная смерть.