"В плену любви" - читать интересную книгу автора (Оутс Джой)

Глава 10

Какой бы расстроенной и несчастной ни чувствовала себя Линнет, она была твердо уверена в одном. Она уже не могла оставаться в «Кафаворите», даже на остаток этой ночи. Ни одного часа! После того, что произошло между ними, она не сможет больше видеть Макса, читать мрачное и удовлетворенное выражение на его лице, в его глазах! Прочитать, что он уверен, что сломил ее волю, сделал ее своею, и когда победил — может легко отбросить ее!

Почти автоматически, но совершенно бесшумно, как робот, она надела джинсы и самый теплый свитер. Затем затолкала вещи в чемодан; она совсем не думала о том, в каком виде они будут после перенесенного путешествия. Все, что не вошло в чемодан, она оставила.

На часах было начало третьего. В доме все спали. Она не могла выйти через парадную дверь, не разбудив Джанни. Но Линнет решила, что может тихонько выйти через заднюю дверь, и до самого утра никто не узнает, что она уехала.

Коридоры освещали тусклые огни, горевшие всю ночь, пока она осторожно кралась по лестнице, в ужасе, что может кого-нибудь встретить, и ей придется объясняться. Вокруг царили тишина и покой. Нигде не бродили люди, страдающие бессонницей. Из-под двери кабинета Макса не пробивался свет. У задней двери она подняла большой железный болт, повернула ключ и вышла на улицу.

Аллеи были темными и пустынными. Линнет зашагала быстрым, решительным шагом, неся свой чемодан. Вокруг не было никого. Линнет невольно вскрикнула, когда что-то мягкое коснулось ее ноги. Но злобное шипение и пара зловещих янтарных глаз, сияющих в темноте, успокоили ее — это был всего лишь кот, отправившийся на свою полночную прогулку. Линнет продолжала свой путь. В это время она не могла надеяться, что сможет поймать «водное такси» на более мелких каналах, но она надеялась, что возьмет его на Риальто.

Она не стала рисковать и звонить из дома Макса, поэтому не зарезервировала себе место на самолет. Она также не знала, когда будет ближайший рейс в Англию. Теперь это уже не имело никакого значения! Она полетит любым, если даже ей придется потом сделать пересадку. Она не желала никогда больше встречаться с Максом ди Анджели, пропади пропадом ее контракт с ним! Если он пожелает, он может подать на нее в суд в любом месте Европы, но она не станет жить под его крышей.

«Дорогая Кэсси! Мне пришлось срочно уехать в Англию. Пожалуйста, позаботься о Паддингтоне без меня. Он слишком велик и не помещается в моем чемодане. Желаю тебе счастья в твоей учебе, и веселись, моя девочка. Я тебя очень люблю.

Твой друг Линнет.»

Она больше ничего не могла написать девочке. Кэсси все равно ничего больше не поймет, пока когда-нибудь не превратится в женщину. Дорогая Кэсси, я покидаю тебя, потому что твой отец разбил навсегда мое сердце! Нет, пока этого письма вполне достаточно.

Если родители Линнет и были удивлены, когда она появилась дома холодным ноябрьским утром, то ничего не сказали. Они видели, что их дочь находится в жутком состоянии. Она выглядела усталой, больной и как бы окаменевшей. Ей требовалась горячая ванна, горячий бульон и сон, и все именно в этом порядке. Несмотря на то, что было время ланча, и мать была по горло занята в баре и на кухне, она быстро уложила ее в кровать, положила горячие бутылки к ногам, задернула занавеси и включила отопление.

Линнет не думала, что сможет заснуть, но усталость одолела ее. Полет был настоящей мукой, но даже жуткая болтанка не смогла хоть немного ослабить железное холодное кольцо, крепко сжавшее ее сердце.

Макс — как же ужасно он наказал ее за ошибки и дела, которые она не совершала, но она все равно любила его. Она отдалась ему вся, без остатка это правда, потому что он не прибегал к силе! Ему не нужно было этого делать.

Пройдет много времени, прежде чем она сможет превозмочь себя и забыть его. Если только она будет в состоянии сделать это. Но когда она проснулась, проспав остаток дня и всю последующую ночь, она пришла к решению. Возможно, во сне ее разум решил все за нее.

Жизнь продолжается. Так было и будет. Страдать всю оставшуюся жизнь из-за того, что кто-то разбил твое сердце, — все это было прекрасно описано в романах викторианской эпохи, но так не бывает в реальности двадцатого века. Да, она полюбила человека, который никогда не будет принадлежать ей, более того, он презирал ее. Но если она и не сможет его позабыть, она должна двигаться вперед — консультироваться с врачом и продолжать свое обучение. Она не думала, что нанесла непоправимый вред своему горлу, когда пела в «Кафаворите». Сейчас ее голос — все, что оставалось у нее в жизни!

Она встала, раздвинула шторы, надела джинсы и чистый свитер, и с решительной улыбкой на лице пошла в кухню, где мать, обслужив всех посетителей, присела отдохнуть с так необходимой ей чашкой чая. Она поняла, что отец занят в баре, поэтому на несколько минут они остались вдвоем.

— Да, сон был тебе совершенно необходим, — ласково сказала мать. Когда она посмотрела на дочь, в ее глазах все еще были видны забота и сомнение.

— Как ты себя сейчас чувствуешь?

— Прекрасно. Хочу есть, — ответила Линнет. — Нет, ты сиди. Я приготовлю тосты. Но если еще остался чай, я бы выпила чашечку.

— Пей, пожалуйста, я только что заварила свежий. — Она смотрела, как Линнет намазывает джем себе на тост. — Мы ждали тебя к Рождеству. Наверное, случилось что-нибудь неприятное. Ты не хочешь рассказать мне об этом?

Линнет тихонько покачала головой.

— Я пока не хочу говорить о том, что случилось, — ответила она. Ее боль все еще была слишком острой, чтобы вытащить ее наружу и начать разбираться в ней. Кроме того, целый ряд вещей она никогда и ни с кем не собирается обсуждать, даже со своей матерью. — Я могу только сказать, что возникли некоторые сложности, и я решила, что мне лучше уехать!

Она налила себе еще чая, подобралась, делая вид, что все в порядке.

— Я вернулась и могу помочь вам. Я могу подежурить в баре, когда будет много народу, чтобы помочь отцу и тебе. Мать засомневалась.

— Нам не хватает помощников, но… я не знаю. Тебе не нужно отдохнуть?

— Нет, я уже отдохнула. Мне наоборот нужно работать, — твердо ответила Линнет. Работать — лучше, чем сидеть и жалеть себя!

Поэтому она провела почти весь день, помогая отцу в баре. Работы было много, и у нее не было времени подумать обо всем. Для нее это был наилучший вариант. У меня будет все в порядке, у меня должно быть все в порядке, повторяла она себе, не обращая внимания на постоянную боль в сердце.

Народ немного схлынул, и бар был почти пуст, когда, к удивлению Линнет, туда вошел Руперт. Его вид привел ее в состояние шока. Воспоминания о Джоанне обязательно вызывали мысли о Максе.

— Линнет, — сказал он со слабой улыбкой, и она поняла, что воспоминания все еще ранили и его тоже.

— Руперт, я не знала, что ты обитаешь в этих краях, — осторожно промолвила она, прикидывая, насколько он осведомлен о ее недавней работе.

— Нет, я просто оказался недалеко отсюда и не смог не заглянуть, смущенно ответил он.

— Я здесь не появлялся с самых… похорон. Нацеди мне полпинты легкого пива, будь хорошей девочкой! Я пытаюсь набраться мужества и посетить Верн-Холл. Весь ужас в том, что леди «В» наводит на меня ужас, и так было всегда! Как у тебя дела с музыкой?

Она с удивлением уставилась на него:

— Ты что, не знаешь? Я была больна, и мне пришлось на год распрощаться с музыкой. К счастью, я вскоре смогу снова начать занятия!

Он покачал головой:

— Прости… Я видел тебя на похоронах, но тогда я ни о чем не мог думать. И Джо ничего не сказала мне о твоих проблемах!

— Ты видел ее? До…? — она прекратила свои расспросы при виде страдания на его лице. — Прости, Руперт. Мы не будем говорить об этом, если тебе так тяжело. Я знаю, что вы когда-то нравились друг другу, но это было так давно.

Он поставил свой стакан и грустно посмотрел на нее. В баре они остались одни. Отец спустился в подвал. Но голос Руперта был очень тихим, когда он сказал:

— Все было не так давно, Линнет. Джоанна и я были любовниками — до того самого дня, когда она умерла.

Линнет была в таком шоке, что не могла двигаться. Только ее пальцы бесцельно играли с тряпкой для полировки стойки бара. Она шепотом сказала:

— Я ничего об этом не знала.

— Но я всегда любил ее, — продолжал Руперт. — Когда мы были помоложе, я думал, что мы поженимся. Но с точки зрения семьи Верн, я был недостоин ее. Когда она встретила этого богатого итальянского аристократа, они чуть не выпрыгнули из своих штанов, потому что он был лакомым кусочком. Конечно, на какое-то время она увлеклась им. Но это увлечение вполне могло пройти, если бы они не подталкивали ее и не уговаривали выйти за него замуж.

Линнет промолчала, все еще не в состоянии прийти в себя от удивления после его признаний, и он вздохнул.

— Она уехала в романтическом тумане, вышла замуж, завела ребенка… Я не видел ее, пока пару лет назад мы случайно не встретились в Сан-Тропезе. Мы начали тайно встречаться, когда нам только предоставлялась такая возможность. Ей совсем не претила наша тайна, но я ненавидел это! Я хотел, чтобы она всегда была рядом со мной!

Джоанна все время жаловалась и возмущалась неверностью Макса, в то время как именно она имела длительную связь! Линнет закусила губы: последние шоры спали с ее глаз.

— Она все время твердила мне, что муж постоянно ей изменяет, — грустно промолвила Линнет.

— Джо всегда верила в то, во что ей хотелось самой верить! — спокойно промолвил он. — Я очень любил ее, но у меня не было никаких иллюзий в отношении ее. Я знал, какая она на самом деле! Убеждая себя в том, что он изменяет ей, она освобождалась от чувства вины за то, что она причиняет ему зло. Я просил, чтобы она развелась и вышла замуж за меня. Она сказала, что он никогда не даст ей свободу. Но мне кажется, что она не смогла бы расстаться с той роскошью, которой он окружил ее.

— Но в конце концов, она оставила его, — заметила Линнет. — Когда вернулась в Англию.

— Она не оставляла его. Он все узнал о нас, и она удрала домой, чтобы избежать скандала, — сухо сказал Руперт. — У него, наверное, жуткий характер! Она решила, что когда он остынет, она сможет вернуться к ее роскошным нарядам, привычному образу жизни… А я буду верно ждать ее где-нибудь на задворках, когда у нее возникнет желание побыть со мной! Мне все это надоело, Линнет. Я предъявил ей ультиматум: или она разводится с ним и выходит замуж за меня, или между нами все кончено. Тогда она вскочила в машину и в ярости умчалась прочь… Ну, все остальное ты знаешь!

— Как это все ужасно для тебя, — промолвила Линнет с искренней симпатией. Она слегка прижала его руку своей рукой. Он сжал ее пальцы с неожиданной силой.

— Я знаю, что она сильно пила. Я не должен был настаивать… — почти рыдая промолвил он. — Это — моя вина! Линнет, я убил ее!

— Нет, — резко возразила она. — Ты не должен так думать. Кто может объяснить, почему некоторые вещи случаются именно таким образом? Цепь совпадений, сочетания «если» и «но», все очень сложно и практически необъяснимо. В конце концов, Джоанна сама должна была нести ответственность!

Она не была уверена, удалось ли ей полностью убедить Руперта, но он слабо улыбнулся, пожал ей руку и ушел. Когда-нибудь, если он еще раз зайдет к ним, она, может быть, расскажет ему о своей жизни в Италии, о маленькой Кэсси… Но не сейчас. Для них обоих воспоминания пока еще слишком болезненны.

Снаружи стало посветлее и размытое солнце пыталось пробиться через облака. Линнет надела меховую куртку и теплые сапоги и вышла на улицу. Быстро прошагав мимо дома, она направилась к знакомой тропинке, и потом на любимое место, откуда была видна вся деревня, аккуратные фермы вокруг нее, и вдалеке Верн-Холл.

Ты не должен винить себя, сказала она Руперту, и она верила в это. Слишком сложно было до конца понять законы, влияющие на их судьбу! Если бы Джоанна не отправилась на этот бал в Париже… Если бы леди Верн не была такой амбициозной и не желала бы богатого аристократического жениха для своей дочери… Если бы Макс не поссорился со своим отцом и не решил, что он все может делать по-своему… Может быть, Джоанна, с ее неустойчивой психикой, беспокойная, которую невозможно было ничем удовлетворить, была рождена, чтобы разрушать чужие жизни? Кто имеет право судить других?

Но именно этим она и занималась, когда отправилась в Венецию с праведным огнем в сердце. Она была так уверена, что вина полностью лежит на Максе ди Анджели. Ей пришлось в течение нескольких достаточно самокритичных месяцев осознавать, что не так все просто, но только теперь она полностью поняла, как неверно она судила о нем.

В конце концов, он начал не правильно оценивать ее мотивы и неверно судить о ней самой, потому что вначале она делала то же самое по отношению к нему. Ее обман бумерангом ударил по ней самой. Да, мне пришлось заплатить высокую цену, подумала она грустно, повернув назад и начав спускаться в деревню.

Мать встретила ее в маленьком холле, на ее лице было смущенное и удивленное выражение.

— У тебя гость, — сказала она.

— Да? — удивленно спросила Линнет. — Но я приехала только вчера, и никто еще не знает о моем приезде.

— Мистер ди Анджели знает, — проговорила ее мать. — Он в гостиной. Я подала ему кофе и сказала, что не знаю, где ты. Но что, мне кажется, что ты скоро вернешься.

Макс — здесь? Паника начала понемногу овладевать Линнет, она дико оглянулась, как бы ища пути отступления. Если Макс прибыл сюда, то не потому, что он «просто проходил мимо». Он совсем не тот человек!

— Я не хочу его видеть, — твердо сказала она.

— Моя дорогая, мне кажется, у тебя нет выбора, — нежно промолвила мать. Он твердо заявил, что никуда не уйдет до тех пор, пока не увидит тебя. Тебе лучше попытаться выяснить, что ему от тебя нужно.

— Но ты не понимаешь!.. — воскликнула Линнет.

— Я все прекрасно понимаю, моя девочка, — таков был ответ ее матери. Она улыбалась, глядя в расстроенное лицо Линнет. — Я вижу, что ты влюблена в него, и хотя ты мне ничего не объяснила, это как-то связано с тем, почему ты так внезапно вернулась домой. Теперь он приехал издалека, чтобы увидеть тебя… я должна сказать, что он мне нравится. Он мне показался весьма приятным и воспитанным… И честным. Тебе не кажется, что вы должны как-то обсудить ваши проблемы?

Линнет застонала. Ее мать считала, что это была просто «любовная размолвка», что они с Максом упадут друг другу в объятия, и все будет прекрасно! Если бы это было правдой! Если бы все было так просто!

— Ты не знаешь Макса, — мрачно заметила Линнет. — Я нарушила контракт, когда вернулась домой, ему не нравится, когда что-то идет не по его плану. Он здесь, наверное, чтобы вручить мне повестку в суд, или что там еще бывает.

— Да, конечно, он лично приехал именно для этого, — сухо заметила мать. Я почему-то всегда считала, что этим занимаются адвокаты. Иди к нему. Я буду в кухне. Ты уже достаточно взрослая, я надеюсь, что не понадоблюсь тебе. Но сначала сними эти грязные сапоги, — добавила она.

Линнет сняла сапоги, повесила куртку в шкаф.

Ее отражение в зеркале продемонстрировало раскрасневшиеся щеки. Они могли покраснеть из-за холода на улице, но, может быть, это было результатом ее противоречивых эмоций!

Как она сможет встретиться с ним? Если он приехал из Венеции специально, чтобы отчитать ее за то, что она покинула его дом до официального окончания контракта, — а она не могла себе представить никакой другой причины, по которой он мог приехать сюда, — то ее отношение к нему было более сложным. Если только она снова увидит его, она снова вспомнит его страстные объятья и время, которое они провели вместе в ее спальне. Она прекрасно понимала: что бы он ни думал о ней, если она увидит его, ее желание разгорится вновь!

Но мать была абсолютно права. Он не уедет, и я, убеждала она себя, должна выпрямиться и перестать убегать от него. Пора брать быка за рога! Глубоко вздохнув, она отвернулась от зеркала и быстро прошла в гостиную.

Он стоял у окна, выходящего в сад. По контрасту с почти бесцветным зимним видом, казалось, что от него исходит живая сила. Он осветил комнату глубоким загаром лица, очень черными волосами и глубокими незабываемыми синими глазами. Его роскошное пальто из тонкой шерсти было небрежно брошено на спинку стула, дорожная сумка лежала на полу. Когда она посмотрела на него более внимательно, вспоминая страстные ласки и нежные прикосновения этого мужчины, она увидела усталость и напряжение, которые залегли в глубоких линиях по обе стороны его рта. Только раз она видела его таким, когда ему после взрыва пришлось предпринять срочное путешествие в Рим, где он провел бессонную ночь. Не мог же так подействовать на него ее побег?

Она прямо посмотрела ему в глаза и попыталась прочитать, что же они выражали — злость, презрение или же просто неодобрение. Она в них ничего не поняла, вернее, не могла точно определить их выражение. Он явно не улыбался, но на его губах угадывался явный намек на улыбку. Его тон, когда он, наконец, заговорил, был намеренно мягким.

— Вас не так трудно было найти, певчая птичка! Если бы вы захотели убежать от меня, вам следовало бы найти более безопасное укрытие.

— Я не имела ни малейшего представления, что вы захотите искать меня, спокойно ответила она. Закрыв за собой дверь, Линнет стала к нему лицом:

— Прежде чем вы начнете нападать на меня, Макс, я хочу что-то вам сказать. Я должна была это сделать давным-давно. Я ошибалась в отношении вас — по поводу ваших с Джоанной отношений. Я считала, что вы виноваты во всем, что вы изменяли ей и принесли ей несчастье, что ваши измены довели ее до смерти. Теперь я уверена, что ошибалась! Мне кажется, что я поняла все некоторое время назад, но я слишком упряма, чтобы признать свою ошибку! Теперь я знаю, что она изменяла вам! Я прошу прощения! Он тихонько рассмеялся.

— Я уважаю ваше мужество, вам, наверное, было трудно признаться в своей ошибке, Линнет. Но, если можно так выразиться, вам пора перестать биться головой о стену, — проговорил он и из-за его спокойного, слегка ядовитого юмора Линнет чуть не поперхнулась своими словами. — Мне очень интересно, как вы смогли узнать, что Джоанна, как говорится, наставляла мне рога? Я ничего не говорил вам об этом!

— Нет, мне сказал об этом Руперт. Он приходил сюда утром и рассказал мне обо всем.

— А!

Она считала, что, признав свою ошибку, достигнет двух целей — успокоит свою совесть, которая уже давно тревожила Линнет, и сможет предупредить его нападение. Если она добилась успеха с первой, то со второй она полностью потерпела фиаско. Казалось, что ему все равно: она никак не могла его постичь.

— Прошлое пусть остается в прошлом, — спокойно промолвил Макс. — Вне всякого сомнения, я не сделал Джоанну счастливой. Я был ей верен, по крайней мере, принимая во внимание формальную сторону этого дела. Она также не принесла мне счастья! Я женился на ней, не приняв во внимание все обстоятельства. Мне кажется, что она сделала то же самое. К тому времени, когда мы все поняли, у нас уже была Косима…

Он внезапно резко пожал плечами и сделал два шага в ее сторону, они почти касались друг друга. Линнет почувствовала себя слабой и незначительной, как соломинка, но силы покинули ее не из-за страха — это было совсем другое! В этот момент ей было все равно — ударит ли он ее, или начнет трясти за плечи лишь бы его руки снова касались ее.

— Давай прекратим эти игры, Линнет, — резко воскликнул Макс. — Я приехал сюда вовсе не для того, чтобы разговаривать с тобой о Джоанне, и ты прекрасно это знаешь!

Он стоял слишком близко к ней и был настоящим мужчиной, слишком дорогим для нее… Терпение Липнет кончилось!

— Забудь об этом, Макс, — сухо промолвила Линнет. — Ты можешь вызвать меня в суд, если у тебя возникнет подобное желание! Ты можешь забрать у меня каждый пенс, который у меня есть или который я, возможно заработаю в будущем, но я не вернусь, чтобы отработать последние недели моего контракта! Ты не затащишь меня в Венецию даже с помощью бульдозера! Ты слишком ясно продемонстрировал свои чувства по отношению ко мне!

Он протянул к ней руки и схватил за плечи, но не стал трясти, а обнял так сильно, что она не могла двигаться.

— Да, я показал это, не так ли? — потребовал он ответа. Его голос прерывался от горечи и обиды. — И ты швырнула все чувства мне в лицо. Как может женщина лежать в твоих объятьях, так нежно отдаваться… получать такое явное удовольствие… и затем встать и убежать от тебя в середине ночи? Именно это я и хочу узнать от тебя, Линнет! Ты действительно испытывала все эти чувства, или мне это просто померещилось? Именно это я хочу узнать, и существует для этого только один способ!

Он еще крепче прижал ее к себе, его губы причиняли ей боль. Его руки так крепко обнимали Линнет, что ей было трудно дышать. Ее уже ничего не волновало, и реакция была почти неуправляемой — это была реакция ее тела и сердца. Она обвила руками его шею, ее пальцы ласкали его густые волосы, глаза закрылись и она тесно прильнула к Максу. Она жила только ради этого мгновения.

Наконец, он медленно поднял голову и несколько ослабил свое объятье, но она все равно оставалась в его надежных руках.

— Мне это кажется или нет? — спросил он хриплым от прихлынувших чувств голосом. — Липнет, ты хочешь быть со мной?! Я чувствую это!

Она была слишком взволнована, чтобы все отрицать.

— Я очень хочу тебя, — призналась Линнет. — Я не могу притворяться. Макс, ты же знаешь, что ты был первым у меня… что я не легкомысленная девчонка! Но когда я проснулась и обнаружила, что ты покинул меня, я решила, что ты просто использовал меня. Как ты считаешь, что еще я могла подумать?

Его улыбка стала совсем нежной.

— Что же ты подумала, глупенькая певчая птичка?

— Ну, что ты только хотел наказать меня за мою глупую ложь! Ты ведь так подумал? Хотя ты был совершенно не прав. Все, что я сделала, было страшной глупостью, но Верн никогда не нанимали меня! И никто другой тоже!

Он сказал:

— Я ушел от тебя, потому что так долго отсутствовал, что дальше оставаться было уже неудобно. Мне пришлось придумать для Дины какую-то дурацкую историю о том, что ты плохо себя почувствовала. Позже, когда я заглянул к тебе, ты так крепко спала, что я не решился будить тебя. Я решил, что мы поговорим утром! Что касается твоего обмана, — продолжал он, пока Линнет безмолвно и с широко открытыми глазами смотрела на него. — Утром, когда я обнаружил, что ты удрала, я был очень зол. Я все выложил Дине, все мои подозрения по твоему поводу. Она, трезво рассуждая, сказала мне, чтобы я не был таким идиотом, что ты совсем не такая девушка, чтобы опуститься до таких вещей! Я сразу понял, что она была права, что мои эмоции ослепили меня. Любовь ослепила меня, Линнет, но сейчас любовь снова открыла мне глаза! Я понимаю, какая ты на самом деле — яркая, настоящая личность, принесшая свет в мою тьму!

Линнет поперхнулась, порозовела, потом опять побледнела. У нее пересохло в горле, руки у нее дрожали. Это было признание в любви. Она просто не могла поверить тому, что слышала.

— Макс… Не продолжай, пока ты не будешь уверен в том, что это все правда, — прерывистым голосом сказала она. — Ты что… действительно говоришь, что любишь меня?

Он застонал:

— Я пытаюсь сделать это наилучшим образом, любимая! Как ты считаешь, почему я так разозлился, когда услышал, как ты рискуешь своим прекрасным голосом, чтобы только, как я считал, произвести впечатление на этого кретина Паоло?!

— Я это сделала не для того, чтобы произвести впечатление на Паоло, а чтобы заткнуть рот Антонии! — воскликнула Линнет. — Я так ревновала тебя к ней! Мне казалось, что ты любишь ее и собираешься на ней жениться! Она была уверена в этом! И Дина тоже.

Он хмуро усмехнулся.

— Теперь она так не думает, — сказал он. — Ты же понимаешь, что она не поверила тому, как я объяснил ей мое столь долгое отсутствие в тот вечер. Что касается Антонии — никогда я не хотел заполучить еще одну модную девицу из высшего света в качестве жены, — я почти выставил ее за дверь! Она прекрасно понимала, что происходит. Ты и я, моя любовь, теперь мы даем пищу для сплетен всей Венеции!

Она различила нежную поддразнивающую нотку в его голосе. Она также чувствовала силу его рук, обнимающих ее. Самое главное — она видела любовь в его глазах!

— Вернись и выходи за меня замуж, Линнет, иначе я не смогу смотреть людям в глаза, — ухмыльнулся Макс. — Дина будет очень довольна, я знаю, а Косима просто счастлива. Но мне все равно, если даже весь мир будет против нас. Я так долго ждал, когда ты перестанешь считать меня чудовищем. Чтобы ты, наконец, смогла признаться мне и себе, что ты меня любишь! Скажи мне это, Линнет. Я уже не могу больше ждать!

Вместо ответа она притянула его к себе и поцеловала долгим поцелуем.

— Люблю, — просто сказала Линнет. — Я так давно люблю тебя, Макс. Я боролась с этим, говорила себе, что этого не может быть… Но я все равно ничего не могла с этим поделать. Я люблю тебя. Макс!

Он бережно обнял и начал покачивать ее в своих объятьях. — У нас будет недолгое обручение, только чтобы соблюсти приличия, — сказал Макс. — По том мы навестим твоего консультанта Маэстро Донетти может приехать в Венецию, чтобы учить тебя — я смогу хорошо отблагодарить его. Я не хочу ограничивать тебя, моя дорогая, в твоих увлечениях. Я только хочу любить тебя. Это брак до конца нашей жизни!

Линнет не возражала, ей было слишком хорошо в тесном кольце его рук. Любовь — это не клетка. Это — светлый сад, где она сможет свободно летать, и всегда будет с радостью оставаться, — если даже иногда будет идти дождь и облака будут затмевать солнце…

Все будет именно так, пока он будет рядом с нею!

Через некоторое время мать Линнет осторожно приотворила дверь и тихо заглянула в комнату, но дочь и красивый итальянец ее не заметили.

— Я знала, что все будет в порядке, — сказала она, закрывая дверь и удаляясь на цыпочках.