"Пьянящий запах свежего сена" - читать интересную книгу автора (Штраль Руди)
5
Вечер того же дня, Маттес зажигает керосиновую лампу. Ангелика сидит за столом и в полной растерянности листает свои записи. Портрет Карла Маркса снова висит на стене — правда, еще более криво, чем раньше.
Ангелика. Ничего не могу понять. Не смею поверить. Да и не хочу… (Беспомощно.) Но если все так и было на самом деле…
Маттес (сокрушенно). Что значит «на самом деле», когда речь идет о таких странных случаях! Сколько их там уже?
Ангелика (вздыхает). Больше сотни. Если точно — сто семнадцать.
Маттес. Да я наверняка еще парочку забыл.
Ангелика. Надо было вести учет.
Маттес. Но мне это ни разу не показалось странным. Ни разу в жизни. (Несчастным тоном.) Я к себе особенно не приглядывался. Всегда можно было сослаться на предков, на легенды…
Ангелика. И все же надо было себя контролировать! (Расстроенно.) Я даже начинаю жалеть, что вообще сюда приехала.
Маттес. Тогда на эту мысль меня навел бы Авантюро.
Ангелика. Хорошо бы и он здесь не появлялся!
Маттес. Чтобы я до конца дней моих носил это в себе? И никогда не узнал бы, кто я такой? И бездумно порождал бы необъяснимое? Живое противоречие марксистской теории познания? Дудки! Уж лучше пусть так, как есть. Только теперь я боюсь самого себя. А если и ты меня боишься…
Ангелика. Не боюсь, Маттес. Тебя — нисколечко. Меня беспокоит только сам принцип. Все вдруг стало так непонятно… (Горячо.) Ерунда, что значит «все»? Раньше я считала, что все можно объяснить, и вдруг…
Маттес. Я тоже всегда так считал.
Ангелика. Как же тогда все это объяснить?
Маттес (смущенно). Я же говорил — я никогда ни о чем плохом не думал.
Ангелика. Но это не спасает от возможного идеологического заблуждения! Напротив! Именно вследствие этого здесь и появился этот иезуит!
Маттес. Ты уверена?
Ангелика. Конечно, здесь мог бы появиться и другой мировоззренческий противник. Какой-нибудь менее… менее симпатичный. (Повышая голос.) Значит, и менее опасный!
Маттес. И зачем только я высмеивал старого пастора Рабгосподня! Хоть бы раз прислушался, когда он приговаривал: «Здесь без черта не обошлось…» Кстати, он-то куда запропастился?
Ангелика (удивленно). Кто?
Маттес. Авантюро. (Смотрит на часы.) Скоро полночь. Надеюсь, с ним ничего не случилось?
Ангелика (почти сожалея). Что с ним здесь случится?
Начинают бить часы на церковной башне. Маттес и Ангелика утомившись, молчат. Как видно, это первая пауза в длительных дебатах. После двенадцатого удара ненадолго воцаряется тишина, потом где-то неподалеку начинает выть собака.
Ангелика. И все же, Маттес, несмотря на все эти странности, я верю, что мир познаваем…
Маттес (послушно повторяет). Мир познаваем…
Ангелика. Да. Будем строго придерживаться этого! Другими словами, то, чего не может быть…
Маттес. Эх, Ангелика, так мы опять в тупик зайдем!
Ангелика. Знаешь что? Пройдемся еще раз по всему списку.
Маттес. С самого начала?
Ангелика. С самого начала. Уверена, в каком-нибудь случае кроется ключ к логическому объяснению всего. Даже в самом невероятном, самом немыслимом… (Настойчиво.) Может, ты мне все-таки расскажешь историю со Скрюченным Паулем?
Маттес. Он больше не скрюченный.
Ангелика. Вот именно! Скажи мне хотя бы, почему ты не хочешь об этом рассказать.
Маттес. Потому что я ему обещал. Ну, и кроме того, это действительно особый случай. Ничего общего со всем остальным не имеющий. А что касается всего остального…
Ангелика. Да?
Маттес. Может, действительно лучше во всем сознаться? Просто взять и…
Ангелика. Как, просто взять и…
Маттес. Ну, как ты вначале предлагала. Что все это бредни. Шарлатанство.
Ангелика (возмущенно). Хоть это и не так? Ведь даже я уже в это не верю!
Маттес (горячо). Ты же сама сказала, что для иезуита это было бы лучшим выходом. И он тут же тихо убрался бы подобру-поздорову. Ты, успешно закончив командировку, возвратилась бы в область. А я публично осыпал бы голову пеплом. Мне все равно — не в первый раз…
Ангелика. Без всякого повода?
Маттес. Если этого требуют высшие интересы…
Ангелика. Что за недостойный прагматизм! Цель не оправдывает средства!
Маттес. Но тогда наконец воцарилось бы спокойствие. А если б я к тому же и поклялся, что никогда больше не дам себя спровоцировать на подобные дела?
Ангелика. Может, в твоей жизни покой и воцарится, но вдруг когда-нибудь, спустя годы, снова пронесется слух: «У Маттеса — двойная личина»? Про какого-нибудь следующего Маттеса! Твоего сына, внука, правнука! И случится это не в переходный период — ты понимаешь, в период, когда возможны всяческие странные явления, — а в построенном коммунизме! Нет, Маттес, то, что нужно изжить сейчас, нельзя оставлять на доработку грядущему. Ясно тебе?
Ангелика (смотрит в свои записи). Эпизодов из детства мы коснулись пока весьма поверхностно. Давай попробуем пройти их еще раз. Итак, однажды, когда тебе едва исполнилось пять лет, вдруг пропал сыночек вашей соседки…
Маттес. Ага, младший Ролофф. Вылитый папаша.
Ангелика. Никто не мог понять, куда он запропастился. Прочесали луга, поля, болото — и все напрасно. Потому что ты уже давно его отыскал. И где? Где ты его нашел?
Маттес. В дубраве. (Машет в сторону окна.) Ну, ты же знаешь…
Ангелика. Завтра утром я туда пойду и осмотрю ее. А сейчас — попробуй сосредоточиться и вспомнить: почему ты решил, что он именно там?
Маттес (немного подумав). Я… я забыл. Столько воды утекло… Может, я вообще его не искал?..
Ангелика. Но ведь ты нашел!.. Точно так же, как девять лет спустя нашел эту Лидию! Когда она провалилась на озере под лед и утонула.
Маттес (горячо). Ну уж в этом-то ничего сверхъестественного не было!
Ангелика. А мне именно этот случай кажется самым подозрительным. Итак? Как все было?
Маттес (неохотно). Я случайно шел по берегу озера… Увидел дыру во льду… Подумал: надо же… Осторожно подошел к дыре, заметил среди льдин косичку, ухватился за нее и вытащил Лидию. Вот и все.
Ангелика (возбужденно). Не все! Потом, как рассказывают, поднесли к ее губам зеркальце — она уже не дышала!
Маттес. Дыхание перехватило. Попробуй-ка упасть в ледяную воду, да еще наглотаться ее. Я просто поставил человека вниз головой да потряс хорошенько.
Ангелика. Говорят, и это не помогло! И все в испуге разбежались.
Маттес. Не-е-ет. Они за доктором побежали.
Ангелика. Да они всем сказали, всем вокруг, что девочка умерла!
Маттес. Да, потому что лежала она такая холодная. Такая немая. А я растер ее, сделал искусственное дыхание…
Ангелика. В четырнадцать-то лет?
Маттес. Я и в четырнадцать знал, как это делается… Во всяком случае, девчонка пришла в себя.
Ангелика. И даже доктор посчитал это невероятным!
Маттес. Тогда он еще не был заслуженным работником медицины. И никогда не видел утоп…
Ангелика (настороженно). Кого-кого?
Маттес (поспешно). Кажущихся утопленников… (Недовольно.) Прекрати наконец! И вычеркни это. Слышишь? Вычеркни этот случай, иначе я ничего больше не скажу!
Ангелика (неохотно вычеркивает). Та-а-ак. И чего мы этим добились?
Маттес. Осталось всего сто шестнадцать пунктов!
Ангелика. Всего?
Маттес. Если как следует рассмотреть каждый из них…
Ангелика (с досадой). Да. Если просто утверждать, что ничего невероятного в них нет… И заставлять другого с тобой соглашаться… Нет, Маттес, я в эти игры не играю… По крайней мере пока не поговорю с товарищем Хаушильдом. Пойми, возникла совершенно непредвиденная ситуация… Можно здесь найти хоть какую-нибудь машину?
Маттес (нерешительно). Не знаю… В крайнем случае у меня мотоцикл…
Ангелика (возмущенно). А почему позавчера ты ничего не сказал?! Когда я думала, что все разъяснилось, и хотела уехать!
Маттес (смущенно). М-да… Почему я ничего не сказал? Смотри, тогда ведь сидел бы я сейчас в луже. Один-одинешенек… И с еще большим ужасом ждал бы появления этого Авантюро…
Ангелика (пристально смотрит на него, восклицает). Сто семнадцать!
Маттес. Что?
Ангелика. Опять сто семнадцать пунктов! Ты знал наперед, что он приедет! (Вскакивает.) А теперь поехали!
Маттес неохотно поднимается, Ангелика устремляется к двери, которая распахивается снаружи. Входит Лидия.
Лидия. Извините, я только хотела… (Удивленно.) Вы что, уезжаете?
Ангелика. Как видишь!
Маттес. Ангелике срочно нужно в область…
Лидия. Так поздно?
Ангелика. Партия работает круглосуточно! Пойдем, Маттес!
Лидия. Погодите! (Маттесу.) В деревне сейчас этот странный тип появился…
Маттес (испуганно). Ах да, верно! (Ангелике.) А что, если он в это время вернется?
Ангелика. Пусть она его подождет! (Лидии.) Никакой это не «странный тип». Это облеченный большими полномочиями важный представитель церкви. Ясно? И относиться к нему следует предупредительно. Понятно?
Лидия (размеренно). Мы, собственно, здесь ко всем относимся предупредительно… (Маттесу.) А что, собственно, здесь происходит?
Маттес (вздыхает). Это долгая история…
Ангелика. Будешь рассказывать ей долгими зимними вечерами. (Лидии.) А пока тебе хватит того, что было сказано!
Лидия. Ну, это уж слишком! (Возмущенно.) Как ты с людьми-то обращаешься? Здесь так не принято! И вообще мне это не понравилось! С самого начала! У нас не чрезвычайное положение, а ты не военный комиссар! И даже если б ты им была, председатель здесь все-таки я! (Маттесу.) И для тебя тоже! И если вы немедленно не расскажете мне, что тут происходит…
Маттес (подавленно). Боюсь, сейчас ты все узнаешь. (Показывает на распахнутую дверь.)
Снаружи приближаются возбужденные голоса, их перекрывает громкое, торжествующее пение на латыни. Ангелика испуганно отшатывается. Рука об руку входят Авантюро, Рабгосподень и Пауль. По всем троим заметно, что они навеселе. Меньше всего это заметно у Пауля, больше всего у Авантюро, хотя даже в этом состоянии он сохраняет некоторое достоинство. Во время последующей сцены все прочие — Ангелика, Лидия и Маттес — ведут себя неуверенно, но вежливо, как это обычно бывает с трезвыми людьми в присутствии пьяных.
Пастор. Благослови вас всех господь! (Обращаясь к Авантюро, грубо-сердечно.) Заткнись, брат, мы уже дома!
Авантюро. Славься, господь наш Иисус Христос! Аллилуйя! (Высвободившись из объятий спутников, нетвердыми шагами направляется к Маттесу и обнимает его.) О дорогой мой друг, я снова верю!..
Пастор (Паулю). Слишком мало принял…
Пауль. Я тоже так думаю, понимаешь. (Достает бутылку «Балканского огня».) Давай еще по глоточку! (Вышибает пробку, передает бутылку Авантюро.) Принимай, Ромулус!
Авантюро. Давай, Пауль. И ты тоже, мой друг, мой главный свидетель! (Пьет.)
Пауль (горячо, Маттесу). Не бойсь, я ни о чем ему не сказал!
Ангелика. О чем это?
Пауль. Ни о чем. И тебе не скажу, подруга! (Забирает у Авантюро бутылку.) А ты с нами не выпьешь глоточек?
Ангелика. Нет, спасибо!
Пауль. А ты, Лидия?
Лидия. Капельку. С удовольствием! (Пьет.)
Пастор (огорченно). Опять скоро ничего не останется…
Авантюро (в руках у него, полная бутылка, удивленно). Ну и ну! Откуда она взялась?.. (С восторгом.) Чудо на чуде! Вот это жизнь! (Передает бутылку Паулю.) Открывай, Пауль!
Пауль. Счас, Ромулус! (Открывает.)
Ангелика (Маттесу). Может, ты прекратишь эту оргию?
Маттес (растерянно). Но, если их жажда мучит… (Обращаясь к остальным.) Вам рюмки дать?
Пастор (достает бутылку, открывает ее). Да оставь ты, не то каждый раз придется наливать… (Заздравно поднимает бутылку. Обращаясь ко всем, радостно.) Я пью за всех вас! (Пьет.)
Ангелика. Ужас!
Авантюро. Это в честь великого дня. (Обращаясь к Маттесу, торжественно.) Хочу сообщить, что принял решение причислить вас к лику святых! Вот именно — к лику святых! (Пьет.)
Маттес. О небо! Ради всего святого…
Авантюро. Вы правы. Но это и в честь ваших выдающихся земных заслуг! Так положено. Это способствует популярности святого. (В восхищении.) Санкт Матиас — позвольте мне хотя бы попробовать, как это звучит, — или Санкт Маттес… Да, звучит прекрасно! (Обращаясь к Ангелике, с упреком.) А вы хотели его разоблачить как шарлатана!
Лидия. Что-о? (Ангелике.) Ты что, чокнулась?
Ангелика (растерянно). Я уже больше не хочу, но…
Авантюро. Раскайтесь, милое создание! (Указывая на Маттеса, повысив голос.) С какой стороны ни взгляни — человек этот без изъяна. Правильно, брат Рабгосподень?
Пастор (нехотя). С человеческой точки зрения… (Едко.) Но с духовной — был и остается богом проклятым язычником!
Авантюро (снисходительно улыбаясь). Вам, протестантам, всегда не хватало терпимости. Поэтому вы никогда далеко не продвинетесь. (Вдохновенно.) Но, к счастью, святая наша мать-церковь оставляет каждому заблудшему шанс вернуться в благословенное ее лоно. (Загораясь.) А что, друзья, может, мы достойно завершим этот великий день тем, что я всех вас окрещу?
Все возбужденно переговариваются.
Пастор (перекрывая всех, возмущенно). Да лучше я тогда в партию вступлю! Да-да, именно так я и сделаю! (Маттесу.) Давай-ка мне немедленно анкету!
Маттес (испуганно). Вы пьяны, ваше преподобие!
Авантюро (обращаясь к пастору). Да ты бы у нас в клерии лучше карьеру сделал! Горячишься, словно заправский, кардинал! (Обращаясь к остальным.) Я повторяю свое предложение. Окрестить всех присутствующих.
Пастор (Маттесу). Давай анкету, Маттес! Или я сяду на велосипед и поеду к товарищу Хаушильду! (Начинает воодушевленно петь.) «Вперед, заре навстречу, товарищи в борьбе…» (Хочет выйти.)
Лидия (хватает его). Только не в таком состоянии! (Подводит его к скамье возле печки.) Садитесь! (Паулю и Авантюро.) А вы присматривайте за ним, покуда не угомонится!
Авантюро. С удовольствием, уважаемая. (Паулю.) У нас есть еще выпить?
Пауль (вынимает бутылку). Сколько хочешь.
Авантюро. Что за божественный вид! (Пытаясь сосредоточиться.) Но я, кажется, хотел чего-то другого… Чего-то духовного?..
Пастор. Если пить — так уж пить до конца! Твое здоровье, Ромео! Твое здоровье, Пауль! (Предупреждая.) И держи язык за зубами!
Пауль. Да я уж и так, господин пастор!
Пока они втроем чокаются и пьют у печки, Лидия отводит Маттеса и Ангелику в сторону, понимая, что они сейчас не в состоянии что-либо предпринять.
Лидия. Вот из-за этих-то троих я и пришла. Они как засели после обеда в буфете, так и пьют до сих пор. (Повышая голос.) После того как ваше облеченное полномочиями лицо выспросило полдеревни! О тебе, Маттес!
Ангелика (опечаленно). Этому надо было как-то помешать.
Маттес. Как?
Ангелика. Неважно как. Мы не должны были предавать наших людей в лапы враждебной идеологии. (Обращаясь к Лидии, взволнованно.) Теперь, наверное, по всей деревне паника?
Лидия (удивленно). Паника? Не знаешь ты наших людей в Труцлаффе. Они подумали, что он из газеты. Что, дескать, хочет о Матти написать. Заметку. Ну и, конечно, выложили ему самые свои распрекрасные истории. А он их записывал — покуда до Пауля не дошел. Тот его потащил в Дом культуры. А там к ним пастор причалил, Рабгосподень…
Авантюро (вскакивает). Осанна! Осанна на небеси. (Счастливо смеется, падает на скамью.)
Пауль. Ну вот. Кажись, того! (Ухмыляется, обращаясь к пастору.) Доконали мы его!
Пастор (торжествуя). Строго по закону божьему, как сказано в Писании; «Око за око, зуб за зуб»! (Тоже качается, но продолжает вещать.) Это ему за терпимость! На том стою и стоять буду… Помоги, господи!..
Он шатается и начинает падать, но Пауль его подхватывает.
Ангелика. Я этого не вынесу!
Лидия. Самое страшное уже позади. (Паулю.) Пауль, ты еще держишься на ногах, так будь любезен, отнеси пастора домой.
Пауль. Будь сделано, Лидья!.. (Взваливает себе на плечо пастора, несет его к двери.) Всем доброй ночи! (Размеренными шагами выходит в дверь.)
Лидия (смотрит ему вслед, почти довольно). Ай да Пауль, совсем как прежде! Столько выпил — и хоть бы что!
Маттес (подходит к Авантюро, приподнимает его). Набрался, точно сапожник! Если ему сейчас не помочь, он три дня будет в лежку лежать.
Ангелика. Да оставь ты его! Поедем!
Маттес. Куда?
Ангелика. К товарищу Хаушильду.
Маттес. Прямо сейчас?
Ангелика. Вот именно.
Маттес. Но прежде я его подлечу… (Поколебавшись, уносит Авантюро в чулан.)
Авантюро (восхищенно, в полубреду). Святой!.. Истинный святой…
Ангелика (в смятении). Нет, нет! (Прячет лицо в ладони и начинает всхлипывать.)
Маттес кладет Авантюро на кровать и бежит в кухню, где старательно готовит какое-то питье.
Лидия (Ангелике, понимающе). С тобой все ясно Ты в него втрескалась.
Ангелика (расстроенно-торжествующе). Видишь, и меня он околдовал!
Лидия. Да не расстраивайся.
Ангелика. Но мне обязательно нужно поговорить с товарищем Хаушильдом.
Лидия. Он-то тут при чем?
Ангелика. Я хочу, чтобы он меня отозвал отсюда! Освободил бы меня от задания. Из-за предвзятого отношения. (Порывисто.) Ты можешь меня быстренько отвезти в область?
Лидия. Раз тебе так надо… Хорошо, поедем.
Ангелика. Ой, нет! Ты же выпила.
Лидия. Да я едва пригубила…
Ангелика. Нет, иди-ка ты лучше домой!
Лидия. Пожалуйста. (Идет к двери.) Не знаю, утешит тебя это или, наоборот, расстроит, только он вовсе никакой не святой! (Уходит.)
Ангелика опускается на стул, начинает плакать еще горше.
Маттес (выходит из кухни с напитком в руке, испуганно). Ангелика? Что с тобой? Что случилось? (В чулане приглушенно стонет Авантюро.) Погоди, я сейчас… (Идет в чулан, приподымает Авантюро голову и вливает ему в рот питье.) Пейте, пейте, монсеньор. Выпейте, вам сразу легче станет.
Авантюро (пьет, хватает воздух ртом, потом снова пьет. Садится на постели, удивленно). Мне лучше?.. Намного лучше!.. (Берет из рук Маттеса стакан, выпивает до дна, восхищенно.) Вот это напиток! Динамит!
Маттес. Бибернель. Давно забытая травка.
Авантюро. Просто чудо. (Вскакивает.) Я снова в полном здравии и рассудке! И меня распирает желание действовать! Я мог бы сейчас дерево с корнем вырвать!
Маттес. Это травка на вас действует. Но попробуйте все-таки заснуть. Спокойной ночи. (Выходит из чулана, закрывает за собой дверь, подходит к Ангелике.) Ну, Ангелика. А теперь скажи мне, что с тобой. Говори прямо, не стесняйся! (Видит, что она уснула. Растроган. Облегченно.) Уже заснула…
Он бережно поднимает ее, несет к дивану, кладет на постель, снимает туфли, накрывает ее одеялом, берет керосиновую лампу и идет в чулан, где Авантюро, к его изумлению, то боксирует, то приседает, то отжимается о кровать.
Маттес. Монсеньор! Что вы делаете?
Авантюро. Упражнения на полное расслабление. (Заканчивает упражнения, бодро.) Ну, что мы теперь предпримем?
Маттес. Я же сказал: попробуйте заснуть. (Настойчиво.) Вы устали… вы очень устали!..
Авантюро (удивленно). И правда! (Зевает.)
Маттес. Веки у вас тяжелеют… глаза закрываются…
Авантюро (закрывает глаза). Надо же!..
Маттес. Вы хотите только одного: лечь в постель! Ложитесь! Засыпайте!..
Авантюро (делает все как лунатик — ложится в постель, вытягивается, сонным голосом). Уже сплю. Уже сон вижу.
В тишине снова слышно, как завыла собака.
Маттес (открывая окно). Тихо, Вотан!
Вой смолкает. Начинает петь соловей.
Замолчи, птица!
Соловей умолкает.
Ах нет, пой, уж лучше пой!
Соловей поет. Маттес довольно кивает, поднимается, направляется к лестнице, вспоминает, что в руке у него лампа, он ставит ее на пол, хочет задуть.
Авантюро (во сне, нежно). Ангелика… Ангел по имени Ангелика…
Маттес (вздрагивает, качает головой, поднимает лампу. Поколебавшись, идет обратно в комнату). На бога надейся, а сам не плошай! Береженого бог бережет.
Он ставит лампу на стол, бросает нежный взгляд на Ангелику и вытягивается на печной скамье. Потом дует в сторону лампы.