"Пограничник" - читать интересную книгу автора (Кувшинов Виктор Юрьевич)

Глава 5. Иллюзия мира

Следующий раз Влад обнаружил себя в какой-то бане, похожей на большую бочку. Он лежал совершенно голый на дощатом полу в тесном округлом помещении. Но, поскольку вокруг было тепло и сыро, он не мерз и чувствовал бы себя вполне комфортно, если бы не отлежал бок.

Поняв, что ему ничего не угрожает, Влад, попытался встать, и это с легкостью удалось. В слабом свете, струящимся из маленького окошка под потолком, он осмотрел себя и не заметил каких-либо отличий от своих реальных телес. Поскольку больше делать было нечего, «новорожденный» обошел тесное помещение по кругу, внимательно осматривая стену. Несмотря на плохое освещение, он нашел дверь, почти незаметную на фоне стены. Толкнув ее, Влад понял, что заперт, и стал стучать, чтобы хоть как-то привлечь внимание с той стороны. Он не был идиотом и понимал, что там не обязательно есть хоть кто-нибудь, как и вообще, есть ли та сторона. Понимал он и то, что необязательно его там ждут — не дождутся, а может и ждут только для того чтобы, к примеру, съесть. Но, в любом случае, надо было что-то делать, а что делать совершенно голым, запертым в бане, кроме как стучать в дверь? Вот он и стучал.

Достучался-таки. Снаружи что-то громыхнуло, и дверь распахнулась, впуская свежий прохладный воздух и свет. В дверях показался здоровенный бородатый мужичище, так что Влад, на всякий случай, приготовился к драке, но дядька радостно улыбнулся и пробасил:

— Добро пожаловать в Пограничье, молодой человек! Меня зовут Николай, я местный повитух!

— Кто, кто? — не понял Влад.

— Ну, повитуха мужского рода. Принимаю «новорожденных» мужиков, появляющихся в этом родильном отделении. Так что прошу, если не любить, так жаловать! А как тебя звать-величать будет?

— Влад.

— Вот и ладушки! Сейчас тебе одежку выдадим, а ты пока пройди вон туда, ковшиком из бочки теплой воды зачерпни и окатись — вспотел, поди, пока тут сидел, — объясняя, Николай указывал куда-то в сторону.

Влад послушно вышел из «бочки» и понял, что находится в классической деревенской бане с полками, и чанами для воды. Одна такая посудина стояла на беленой печи, и, как догадался Влад, была с теплой водой. По-пути он разглядел своего «повитуха». Ни деревенская одежда, ни простое лицо с носом-картошкой и густой бородой не могли скрыть умного и внимательного взгляда. По старой привычке наблюдать за людьми, Влад сразу понял, что этот мужик весьма непростой, но в то же время и незлой, что было важно. Сразу наживать в новом месте умных врагов как-то не хотелось.

Пока «новорожденный» ополаскивался с деревянного ковша, Николай подоспел со стопкой белья и полотенцем.

— Вот, одевайся! — сказал он, положив все на деревянную лавку. — А я тебя в комнате подожду — заодно подсуечусь с ужином.

Гость только успел сказать «спасибо» вслед выходящему хозяину. Не затягивая время, вытерся и оделся в такую же нехитрую одежду, что была и на Николае. Наверно Влад у него был далеко не первый «новорожденный». Иначе, откуда он мог догадаться, что гостя начнет мучить голод?

Когда Влад вышел из банно-родильного отделения, то оказался в коридорчике, который привел его в большую и светлую комнату. Там уже суетились повитух и какая-то женщина. Заметив вошедшего гостя, Николай одобрительно воскликнул:

— Заходи! Знакомься — это моя жена, Мерви.

Влад ответил приветствием, про себя удивившись странному имени. Пускай называются, как угодно, лишь бы только этим ограничивались странности этого мира. Тем более, несмотря на необычное имя, хозяйка оказалась приветливой и словоохотливой, сразу пустившись в объяснения, что она тоже повитуха и принимает женщин. На пару с Николаем они как бы состояли на добровольной службе в этом мире.

«Новорожденный» быстро оказался за хлебосольным столом, а хозяйка захватила инициативу в беседе, с удовольствием рассказывая о здешних порядках. Оказалось, что повитухи принимают в среднем по одному-два человека в день, и работа была бы хлопотной, если бы не особый статус. Никто не осмеливался нарушать покой их жизни. Но мало этого, они были на полном довольствии у местного князя и под покровительством инквизиции.

Услышав об инквизиции, Влад обеспокоился, но Николай поспешил заверить, что без монахов здесь никак не обойтись, так как они охраняют людей от всякой нечисти, прущей из-за барьера. Перехватив инициативу, бородач продолжил рассказ о здешнем мире, пока хозяйка следила, чтобы у гостя не было пусто ни на тарелке, ни в глиняной кружке. Прихлебывая из которой, Влад приятно удивлялся наличию хорошего вина в доме.

Пограничье оказалось странным миром. Известная повитухам местность лежала длинной полосой между двух границ — может, от этого и происходило название мира. Но только с одной стороны граница была четкая. Рядом именно с ней и находилось «родильное отделение», причем, не только это — таких заведений было еще несколько, но располагались они далеко друг от друга, и связи между коллегами не было. Пределом миру с этой стороны служил ровный и бесконечный берег столь же безграничного моря. Другой стороны у моря не было. Хотя, может и была, но никто этого проверить не мог из-за странной особенности: довольно обычный у берегов ветер совершенно стихал через несколько десятков километров и парусные суда не могли двигаться дальше. На весельных лоханках далеко не уплывешь, а сколько-нибудь развитой техники в этом мире не знали или знать не хотели.

У этой морской границы была самая безопасная для людей и поэтому самая заселенная зона. По морю осуществлялись перевозки товаров, вдоль берегов протянулись дороги, в общем, жизнь кипела, по крайней мере, если судить по средневековым стандартам. Владу предстояло внедриться в эту жизнь с несколькими медными монетами, которые ему выдадут повитухи, когда завтра он покинет их дом.

Но вот с другой, дальней границей были проблемы: она не располагалась в конкретном месте, и основным определением для нее было то, что простому человеку нельзя было ее пересекать, если он, конечно, не собирался расстаться с жизнью особо экзотическим способом. Удаленную на север границу называли барьером, и, по скудным сведениям, за ней были весьма странные места, которые назывались Серыми Пустошами. При этих словах Николая, Владу стоило большого труда продолжать жевать тушеную капусту с прежним сосредоточенным видом. Однако это ему удалось, а про себя он решил пока не болтать лишнего о своих совсем не человеческих намерениях пойти не только за барьер, а даже за серые пустоши.

А Николай тем временем «успокоил» озабоченного гостя известием, что барьер находится далеко и поэтому не страшен. До тех мест располагались степная и лесная полосы, переходящие в холмистую местность и даже местами в горы. Все это пространство было населено людьми, чем ближе к барьеру — тем более смелыми и даже отчаянными.

Проблема Пограничья была в том, что с серых пустошей в этот мир постоянно прибывали самые странные сущности, которые зачастую даже не имели своих форм или мыслей. Единственное, что объединяло всю эту нечисть, было общее желание внедриться в общество людей. И для этого пришельцы не скупились ни на что: и вселялись в людей, и имитировали их вид, и пытались подчинить, и просто запугивали. И было бы здесь совсем невмоготу жить, если бы не было на этих гостей управы в виде инквизиции и княжеских опричников.

Но в некоторых случаях и тем было не под силу справляться с пришельцами, и тогда оставалось уповать на таинственных пограничников, которых никто не знал точно в лицо. По слухам, только они могли найти управу на особо опасных монстров, и только они могли ходить за барьер, каким-то образом не подчиняясь разрушительному действию серых пустошей.

Влад при этих словах смекнул, что ему выбраться за барьер без этих таинственных людей явно не светит, и он, изображая искреннее любопытство, спросил:

— А как же они выглядят?

— Хех, — прикрякнул Николай. — Я ж сказал: никто их толком не знает. Может и выдумки инквизиторов все это. У нас тут, сам увидишь, легенд и сплетен больше, чем проверенной информации. Ты вот лучше о себе хоть что-нибудь расскажи, если тебе память не перекрыли, конечно.

— А что, могут и перекрыть? — испуганно спросил Влад.

— Тут все могут. Только это редко бывает — в особых случаях.

Влад понял, что своим вопросом отсек возможность прикинуться типом со стертой памятью, и начал свою исповедь с осторожного объяснения, как сюда попал. Продолжить свой рассказ он не смог, так как был остановлен удивленным возгласом Мерви:

— Что-то тут не так! Так кто же тебя сюда закинул, в обход других миров?

— Я не знаю… — признался Влад.

— Да ладно тебе! — встрял Николай. — Бывает и так. У тебя, Мерви, просто опыта еще маловато.

Влад понял, что Николай решил по какой-то причине замять обсуждение, и, приняв игру, признался, что ему особо и нечего больше говорить. Хозяин поднял тост со словами «добро пожаловать в Пограничье» и после опрокинутой чарки завел беседу о местных развлечениях. Кроме сжигания на кострах нечестивых, тут еще было что-то вроде примитивного театра, бродячих балаганов, конных скачек и турниров. Но сам Николай больше всего любил рыбачить на своей небольшой парусной лодке. К тому же это хобби приносило и кое-какую пользу.

После долгого и плотного ужина хозяин так разошелся, что возжелал показать гостю свою лодку, а заодно покурить в мужской компании на свежем воздухе. Влад не возражал — все равно нужно было с чего-то начинать знакомство со здешним миром. Они вышли из дома на задний двор, с которого вела тропинка под горку. Буквально в нескольких метрах от них, в косых лучах заходящего солнца лениво плескалась морская гладь. Но Николай не поспешил к лодке, остановившись на полпути и залюбовавшись видом на море.

Влад тоже по достоинству оценил пейзаж: слева проглядывал погружающийся в темноту берег, только местами озолоченный случайными лучами солнца, а справа оранжевый круг светила почти коснулся горизонта. Прямо перед ними раскинулось открытое морское пространство, не нарушаемое ни единым островком, ни кораблем, ни даже ветром или тучами. Что-то в этом было противоестественно правильное, но что — Влад не мог определить.

— Никто не знает, есть ли у этого моря другой берег… — задумчиво произнес Николай и вдруг, внезапно обернувшись, в упор посмотрел на Влада. — Ты понял, что я специально не стал говорить о твоей биографии в присутствии Мерви?

— Да, — признался «новорожденный». — Но неужели между вами с женой есть секреты?

— Понимаешь. С тобой непонятный случай, и я не хотел зря ее подставлять. А так, если спросят — она вроде и ни при чем.

— Что, со мной все так плохо? — неприятно удивился Влад.

— Не знаю. Странно, — раздумывая, медленно выговаривал Николай, словно подбирая правильные слова. — Был у меня давно похожий случай. Тогда инквизиция пыталась уничтожить «новорожденного», но чем дело кончилось, мне неведомо. По твоим словам, тебя кто-то неизвестный забросил сюда прямо из основного реального мира. Обычно в Пограничье люди приходят из других иллюзий, и часто их направляет та же инквизиция…

— Что? Инквизиция работает в разных мирах? — Влада потрясло такое откровение. — Неужели от монахов нигде спасенья нет?

— Не совсем так. Я слышал, что так же работают и мусульмане с буддистами, только далеко отсюда по берегу.

— И что же мне теперь делать? — прикинулся несчастным Влад.

Бородач долго смотрел на него и, наконец, сказал:

— Делай то, что тебе сказали.

— Но откуда?.. — вырвалось у Влада.

— Нет. Успокойся — я не знаю твоей сверхзадачи. Просто у меня предчувствие, что ты хороший, настоящий человек. Так что остается только пожелать тебе удачи в деле. Но о своем происхождении лучше никому здесь не говори, а то огребешь забот по полной программе.

Смотреть лодку совсем расхотелось. Николай, словно почувствовав настроение гостя, без слов повернул в дом и только на пороге сказал:

— Выспись хорошенько, завтра утром тебя ждет наш мир, и неизвестно, когда тебе удастся переночевать в домашних условиях в следующий раз.

Влад спешно двигался на своих двоих по направлению к местному центру цивилизации, подгоняемый единственным желанием: во что бы то ни стало добраться до Ксюши. Одежду его, если и нельзя было назвать рубищем с лаптями, то и c прежними костюмами ее сравнить было нельзя. За плечом у него висела почти пустая котомка с краюхой хлеба, несколькими медяками и «свидетельством о рождении» — писульке, накарябанной чуть ли не на бересте и скрепленной печатью Николая. По совету повитуха Влад спешил в княжескую канцелярию, где ему должны были выдать какую-то висюльку-удостоверение, что он человек.

«Странно как получается — и на «том свете» от бюрократов не отделаться!» — подумал Влад. Хотя, судя по объяснениям Николая, здесь определение, человек ты или нет — было не фигуральным выражением, а вопросом выживания. Поскольку всех «нечеловеков» пытались уничтожить монахи и власть.

По пути Влад с легким любопытством разглядывал неказистый пейзаж, состоящий из выжженной солнцем пустоши, по которой были разбросаны запыленные кусты и деревья. Он уже почти додумался, что по занудности «этот» свет не лучше «того», как новая действительность начала проявлять себя с неожиданной стороны. Из ближайших кустов к нему вышла пара мужиков, вооруженных дубинкой и кистенем, при этом у «новорожденного» не возникло никаких сомнений в намерениях «случайных прохожих».

«Однако веселенький мирок», — подумал Влад, готовясь к драке. — «Первые же встречные оказались разбойниками!»

— Ты куда спешишь, мил человек? — ухмыляясь, погладил дубинку один из дяденек. — Не поделишься ли с нами своими пожитками?

— Нечем у меня делиться, — спокойно ответил Влад, встав на чуть расставленных и полусогнутых ногах. — Только в вашу местность заглянул, а тут такая теплая встреча!

— Делиться с ближними надо! Что в святом писании сказано? — напомнил другой умник.

— Так это ж с ближними! — усмехнулся в ответ Влад. — А вы, ой какие дальние от меня будете.

— Сейчас мы тебе покажем, какие мы близкие! — решительно замахнулся со всего плеча дубинкой один из оппонентов.

Неспешный, от всей души замах дубиной, позволил Владу не только оценить степень профессиональной подготовки нападающего, но и принять классические меры обороны. В результате, детина полетел вслед за своей дубиной через присевшего в подкате соперника. Наподдав первому драчуну для ускорения полета в дорожную пыль, Влад продолжил движение низом и с разворота смачно врезал ботинком второму умнику по лодыжке.

Голосистый дуэт из ругани и подвывания подтвердил «защищавшемуся», что он все сделал правильно. Но расслабляться было рано — на помощь к неумелым разбойникам спешило подкрепление в виде странного типа, неспешно ковылявшего на дорогу все из тех же кустов. Дело осложняло то, что Влад, руководствуясь принципами гуманизма, не ставил задачи бить на полное поражение, и два первых участника столь интересной встречи могли в любой момент опять вступить в жаркую дискуссию.

Но когда Влад оказался лицом к лицу с новым персонажем, ему стало не до шуток — третьего нападавшего можно было назвать человеком только с очень большой натяжкой. Это был отменный экземпляр для какой-нибудь кунсткамеры: полное отсутствие носа, рыбьи глаза и почти лысый череп с несколькими прядями длинных волос. Владу даже как-то сразу расхотелось пачкать руки об такого урода.

Но урод не стал брезговать общением со случайным путником и смело пошел в атаку. Его уверенность совершенно не сочеталась с неуклюжестью движений. Влад, все больше недоумевая, всматривался в это чудило, одновременно готовясь к бою. Однако дальше стало происходить что-то странное. Чем ближе ковылял к своей цели урод, тем менее решительным он становился. Наконец, когда Влад уже примерился нанести легкий удар, чтобы остановить это лысое чудище, оно само вдруг схватилось за то место, где у людей должно находиться лицо и завопило каким-то особо противным манером.

Совершенно сбитый с толку, «новорожденный» забыл об окружающих и продолжал рассматривать урода, находя все больше диспропорций в его кривых руках и ногах. Вывел его из задумчивого состояния топот копыт. Обернувшись, Влад заметил, что два разбойника уже драпали в кусты, унося в руках котомку, которая слетела в драке с плеча «новорожденного». А на него по дороге летел всадник в черном балахоне.

Понимая, что каратэ — не средство против копыт, путник поспешил отпрянуть в сторону, но оказалось, что целью всадника был вовсе не он, а это «чудо в перьях» слегка подвывающее в дорожной пыли. Чернорясый человек соскочил с коня и, выхватив короткий меч, упер его в грудь уроду, повалившемуся то ли от страха, то ли от еще чего в дорожную пыль.

— Именем инквизиции ты пленен до выяснения обстоятельств! — грозно выкрикнул церковный воин и приказал уроду вытянуть руки. Тот почти безмолвно подчинился, и монах ловко накинул веревочную петлю ему на запястья.

— Что Вы будете с ним делать? — осмелился спросить у инквизитора Влад.

— Скорее всего, сожжем на костре, но это покажет следствие, — невозмутимо ответил монах и спросил в свою очередь. — А ты кто такой будешь? И почему еще живой рядом с этой тварью?

— А что, я умереть должен был? — удивился Влад, рассматривая чернобрового, чисто выбритого мужчину с орлиным носом и карими глазами. — А мне показалось, что этот урод совсем слабак…

— Хм… слабак, говоришь, — произнес монах, подвязывая веревку к луке седла. — Ты новенький здесь? Не понимаешь, что эта тварь держала тех двух крестьян в своем подчинении? Или тебе повезло, и этот урод с какой-то дури ослаб, или… я ж тебя спросил: ты кто такой?

— Человек, — удивленно ответил Влад и догадался добавить. — «Новорожденный». Влад зовут.

— А-а! — понятливо кивнул монах. — Что, идешь за документом в город?

— Да.

— Странный ты… надо бы тебя проверить на человечность, да некогда — этого урода лучше срочно доставить куда надо, пока он тут бед не натворил. Ладно, иди! И поосторожнее на дороге!

— Спасибо за совет, а кто Вы такой сами-то будете? — успел полюбопытствовать Влад.

— Странствующий монах инквизиции, Иезул, — крикнул уже с коня церковник, и припустил чуть не галопом по дороге.

Путник только с удивлением наблюдал, как урод вскочил и прытко побежал за всадником. Как-то это не вязалось с недавним ковылянием из кустов и валянием в дорожной пыли. Задумавшись, Влад пошел вслед необычной процессии. В его голове никак не укладывались странности, постоянно происходившие вокруг. Но с ними еще можно было смириться — мало ли, что может случиться в иллюзии этого мира, а вот пропажа сумки с документом, удостоверяющим его «человеческое рождение» могла сильно испортить жизнь. По крайней мере, идти без этой писульки в княжескую канцелярию никакого смысла не было.

Он брел по пыльной дороге, не особо обращая внимания на редкие телеги, проезжавшие мимо него. Его мысли бились в попытке осознать, что с ним произошло. Ведь, по сути, он ничего не мог понять с того самого момента, как повстречал незнакомца в полнейшей темноте. Даже не мог решить для себя, что с ним произошло: то ли он умер, то ли спит, и все вокруг какой-то до невозможности реальный сон. Может, просто раньше он не мог управлять своими действиями во сновидениях, а теперь научился. Ведь хвастают же некоторые, что владеют искусством осознанных снов.

«Что за чушь!» — остановил ход мыслей Влад, оглянувшись по сторонам. Окружающая действительность была настолько реальна в своей средневековой простоте, что назвать ее иллюзией было все равно, что сойти с ума.

«А что, вполне возможная альтернатива!» — подумал он и тут же отверг эту мысль. Его, пусть и небольшой опыт в психиатрии не давал никаких надежд на такой вариант. Слишком уж ясно и логично он мыслит и действует. И все-таки, какая разница — умер он или спит, иллюзия это или реальность? Важнее понять, сможет ли он когда-нибудь увидеть еще Ксюшу или нет?

С одной стороны — он сам засвидетельствовал смерть любимой, но с другой — налететь грудью на дуло стреляющего пистолета и остаться в живых, было явно проблематично. А поскольку сейчас на его теле не было ни единой царапины, это означало, что данное тело иллюзорно. Тогда выходило, что и тот незнакомец, который закинул Влада сюда, скорее всего не врал. Да и был ли ему смысл врать? — на этот вопрос ответа не было.

«Ну и пусть!» — Влад озлобленно решил действовать по единственно известной альтернативе. Если ему сказали, что Ксюшу можно найти за серыми пустошами — он будет ее искать там, чего бы то ни стоило. А если тот незнакомец соврал, то пусть это останется на его совести.

Итак, с целью все ясно. Но вот как попасть в эти серые пустоши? Да что это — для начала нужно было определиться, как хотя бы не сдохнуть с голоду в этой чертовой иллюзии. До Влада дошло, что сейчас перед ним в полный рост вставала проблема выживания — как заработать на кусок хлеба и как раздобыть хоть какие-то документы, подтверждающие его «человечность»? Оказаться в лапах инквизиторов ему не хотелось. Судя по ухваткам этого проезжего Иезула, с личностями неопределенного происхождения тут не церемонились.

С другой стороны, в его планах почти ничего не менялось: разве что теперь ему не было смысла ходить по канцеляриям, а лучше сразу попробовать наняться охранником или слугой в какой-нибудь торговый караван, отправляющийся на север. А сделать это можно было, по словам повитуха Николая, только на рынке.

Вдали, за небольшими домами появилась настоящая крепостная стена. Влад даже присвистнул — город был немаленьким и хорошо укрепленным. Было похоже, что тут знали о войне не понаслышке. «Новорожденный» не стал ломиться в городские ворота, а свернул с дороги направо — туда, где наблюдалось наибольшее движение самого разномастного, но в основном плохо одетого народа.

Пройдя пару почти битком забитых медленно движущимися повозками переулков, Влад вышел к цели — ничем другим, как местным торжищем, это большое открытое пространство назвать было нельзя. Найдя у стены крайнего дома кучу камней, он взобрался на нее и стал с нее рассматривать рынок. Ему были нужны караванщики, но как их здесь найти? Присмотревшись, новичок понял, что некоторые прилавки, сооруженные прямо на телегах, располагались отдельными группами.

Сообразив, что такая группа может принадлежать одному каравану, Влад начал проталкиваться к ближайшей намеченной цели и вскоре уже стоял у прилавка, заваленного разными овощами. Поздоровавшись с продавцом, он сразу приступил к расспросам:

— Не подскажете, уважаемый, не отправляется ли в ближайшее время на север какой-нибудь караван?

— Ты что, дорогой, покупать пришел или о погоде говорить? — хитро улыбнулся продавец, не забывая о своей выгоде.

— Да не на что мне покупать пока. Вот, хочу на работу в караван устроиться, хоть охранником, хоть разнорабочим, — невозмутимо ответил путник.

— Ну откуда мне знать, — сразу потерял интерес к потенциальному покупателю торгаш, но затем смилостивился и дал-таки совет. — Ты лучше пройди на дальнюю сторону рынка. Там караван-сарай стоит. Может, что и узнаешь.

Влад, недолго думая, направился в указанную сторону, но добраться до цели ему было не суждено. Где-то посередине площади его заинтересовала странная живность, выставленная на продажу. Это был ряд повозок, около которых в клетках и на поводках суетились всякие зверушки. Он подошел к крайнему продавцу и поинтересовался, что это за животные и откуда?

— Как, что за живность? — не понял вопроса простоватого вида дядька. — Это куры в клетке, а это кролики в загоне. С севера мы, только что караван пригнали. У нас самый лучший товар.

Пока продавец хвастался, Влад все больше таращил глаза от удивления и, наконец, высказал, что его мучило:

— Может это и живность, но какая-то неправильная. Это вот, что угодно, но только не куры. У них же клювы утиные, а крылья, как у пингвинов. А кролики, простите, больше на лысых ежей похожи… — с этими словами он взял за загривок одного «кроля» и поднял перед собой. — Ну и мутантов вы тут развели! Где ж его длинные уши и мягкая шерсть? И глаза какие-то маленькие.

Влад сам не заметил, как зверек, которого он держал, стал постепенно меняться. И даже не постепенно, а весьма быстро. Уши начали удлиняться, а шерсть из жесткой щетины принялась приобретать шелковистый оттенок. Но одновременно с этим, несчастная зверушка стала испытывать боль, иначе объяснить ее внезапное верещание и дрыганье было нельзя. Горе-критик озадаченно замер, не понимая, что происходит, а продавец заорал:

— Положь кроля на место!

Но было уже поздно: вслед за несчастной зверюшкой, вывалившейся из рук Влада, заверещали и заметались по загону все остальные. Не лучше обстояло дело и с пингвинообразными курами. Вскоре вокруг уже творился какой-то бедлам, сопровождающийся кудахтаньем и верещаньем. Невольный возмутитель рыночного спокойствия уже вознамерился продолжить свой путь куда подальше от этого сомнительного зверинца, как расслышал голос сбежавшего продавца. И ничего хорошего в его воплях слышно не было. Оказалось, что тот истошно звал охрану.

Сообразив, что свободное время для него начинает исчисляться долями секунды, Влад решил поспешить с отступлением. К сожалению, неправильно сориентировавшись на местности, он побежал прямо навстречу выскочившим монахам, весьма смахивающим на того, что повстречался по дороге к городу. Против трех церковных спецназовцев шансов не было никаких. Поэтому он попытался резко сменить направление движения, но тут его ждала еще большая неудача.

Влад задел лавку, и с нее обрушилась целая гора картошки, на которую он и приземлился. Когда беглец снова оказался на ногах, его уже крепко подхватили под руки, и, судя по профессиональной хватке этих рук, дергаться было бесполезно.

— Этот? — спросил один из монахов.

Влад уже хотел спросить: кто этот? Но сбоку послышалось заискивающее причитание все того же продавца:

— Да, этот! Весь товар мне перепортил! Точно не человек! Разве нормальный покупатель такого натворит? Вы его проверьте и на костер!

— Заткнись! Сами разберемся, — рявкнул монах, видимо, главный среди чернорясых, и, обернувшись к пленнику, спросил. — Документы!

— Украли два часа назад, — угрюмо ответил Влад, понимая, что в такое никто не поверит.

Он не ошибся — монах только усмехнулся и приказал другим:

— Связать и в допросную!

Пленник не успел и глазом моргнуть, как оказался спеленутым веревками чуть не в кокон. Только ноги и оставили свободными, и то, лишь чтобы не тащить добычу на себе.

«Зато теперь познакомлюсь с городом», — с горьким сарказмом ограбленного туриста подумал Влад, поняв, что его ведут к воротам в высоченной каменной стене. Внутри него все бунтовало против такой досадной неудачи. Он чувствовал, как время уходит, словно вода из решета. Сколько ему еще осталось, и дадут ли ему вторую попытку, пленник не знал. Но после разговора с незнакомцем, который забросил его сюда, осталось чувство, что времени очень мало.

«Но может, все еще образуется? Если спросят Николая, то он подтвердит… да еще тот монах на дороге, как его, Иезул, кажется», — в том, что он человечнее всех местных «человеков», Влад был уверен на сто процентов. Вот только вспоминалось предупреждение повитуха не распространяться о своем настоящем происхождении: «И что теперь? Если умалчивать, то его заподозрят во лжи, а если признаться, то вообще запалят, как свечу на Рождество — вот уж незадача!»

Сопровождаемый двумя монахами, пленник брел по невзрачному городу, почти не обращая внимания на серые здания с маленькими окнами-бойницами. Вскоре их путь завершился у ворот мрачной цитадели, единственным украшением которой была высокая колокольня.

Постучав кольцом в притвор ворот, монахи довольно долго ждали, а потом еще и разъясняли страже, кто такие и зачем пожаловали. Надо было признать, что фэйс-контроль у них был строгий. Попетляв по двору и тесным коридорам, они спустились в подвал, подсвечиваемый факелами «братьев». Там, еще погремев ключами у одной из небольших дверей, один из монахов впихнул пленника в открывшийся проем и ловко освободил его от пут.

Влад некоторое время стоял в почти полной темноте, растирая затекшие руки и пытаясь разглядеть, куда угодил. Вскоре это ему удалось — в тюремную камеру все же просачивалось немного света из маленького вентиляционного окошка, расположенного где-то под потолком.

Каменный лежак с перепрелой соломой и колодец для нечистот составляли все удобства этого помещения. Но пленнику было все равно — в любом случае это жилище, как впрочем и любое другое в этом мире, не могло сравниться с его апартаментами в реальном мире. Беспокоило другое: вдруг его оставят здесь на неизвестно долгое время? Хотя с такой любовью монахов к кострам, вряд ли жаркому дадут залежаться без употребления.

Влад уселся на лежанку и попытался просчитать возможные варианты развития событий. Самый худший — его могли сжечь уже сегодня. Это было страшновато, но умирать пленнику уже было привычно. Один раз его голову чуть не пробили, другой — прострелили грудь пистолетом. В обоих случаях он даже не успел толком почувствовать боли. С костром было несколько хуже, но смерть принципиально не отличалась от предыдущих, так что и раздумывать на эту тему смыла не было.

Другое дело, что могло бы с ним произойти после «смерти» на костре? Снова беседовать с тем незнакомцем в темноте? А потом опять возвращаться сюда? Или вообще затеряться в призрачных мирах? «Да уж, попробуй-ка выберись из этой «призрачной» тюрьмы!» — усмехнулся своим мыслям пленник. С сожалением он понял, что рассматривать варианты дальнейших действий в при таком раскладе было бесполезно.

Все-таки, гораздо перспективнее постараться вырваться из этой ловушки и двигаться в сторону серых пустошей. А для этого есть два варианта: сначала попытаться договориться добром, ну а если не удастся — бежать. Как бежать, пока было не ясно, но если его не будут держать все время в этой камере, то может, что в окружающей обстановке и прояснится.

Он еще некоторое время размышлял, но больше ничего путного в голову не лезло. Владу внезапно вернулась мысль: не спятил ли он, воображая себя в каком-то диком мире? Как доказать себе, что все это вокруг не галлюцинации, а, пусть и иллюзорная, но очень уж реальная действительность? Хотя, такая ли уж и реальная? Ему вспомнились зверьки, которые на глазах стали превращаться в настоящих кроликов и кур. Неужели это он оказал такое дурное влияние на странную живность, или ему померещилось? К сожалению, никакого ответа на свои вопросы найти в этом подвале было нельзя.

Непонятно, сколько он так просидел взаперти, но не меньше нескольких часов. А затем предположение, что пленников здесь зря подолгу не держат, все-таки подтвердилось — в камеру зашло сразу два монаха. Причем, один держал в руках металлическое зеркало и факел.

— Встань посередине! — не здороваясь, приказал вскочившему на ноги пленнику тот, чьи руки были свободны.

У Влада промелькнула мысль надавать им тумаков и бежать, но вовремя одумался. Хоть он и старался запоминать свой путь сюда, но больно уж извилист тот был, да и охраны в военизированном монастыре хватало. Так что он послушно встал посреди комнаты и приготовился к допросам и пыткам.

Однако то, что стали проделывать монахи немало удивило «новорожденного». Монах с зеркалом встал прямо перед пленником, а другой, зашел к Владу за спину и приказал:

— Смотри в зеркало на себя и на меня!

Одновременно с этим, второй монах поднял серебряную пластину так, чтобы в нее могли смотреть оба стоящих перед ним человека. Одновременно он высоко поднял факел, который держал в другой руке.

— Что ты видишь? — строго спросил дознаватель, сам внимательно рассматривая Влада в зеркало.

— Как что? — удивился пленник. — Двух человек: себя и Вас.

— М-да, — задумчиво промычал монах. — Я тоже вижу тебя отчетливо… ладно, это испытание ты прошел.

— Какое испытание? — Влад так и не понял, в чем были трудности.

Но церковный следователь не стал ничего объяснять и предложил еще более странное занятие:

— А теперь опиши, как выглядит елка.

— Зачем? — удивленно вытаращил глаза пленник, но наткнувшись на хмурый взгляд, прикусил язык и послушно ответил. — Ну, дерево такое… метров пятнадцать высотой, с небольшими зелеными иголками, кора серо-коричневая…

— Теперь опиши лошадь…

Его еще спросили, как выглядит лодка, какого вкуса горчица и на этом допрос закончился, а монахи, пообещав вскоре за ним вернуться, удалились. Влад еще долго пытался сообразить, что за детские шарады загадывали ему серьезные дядьки в балахонах, но так ни до чего и не додумался.

Спустя час к нему снова пожаловали гости в рясах и забрали его в поход по подвальным коридорам. Помещение, в котором они в конце концов оказались, заставило Влада содрогнуться. Это была настоящая средневековая пыточная. Не будучи хорошо знаком с мучительским арсеналом инквизиторов, пленник все же легко распознал большую дыбу, кресло с кандалами, «разделочный стол» и прочее мелкое оборудование, а так же мясницкие инструменты.

«Вот повезло! А я еще наивно думал, что сожгут на костре и ладушки», — растерянно думал Влад, рассматривая трех монахов, сидящих за столом. Конвойные подвели пленника поближе к судебному триумвирату и усадили на простой, жесткий стул. То, что он не оказался пыточным, несказанно обрадовало невольного гостя. Значит, с ним все же намерены сначала поговорить, а только потом потрошить.

Допрос был неторопливым, но очень тщательным. Сначала прошлись по «анкетным данным». Тут Влад почти не врал. Только на то, как сюда попал, сказал, что недавно «преставился» и его в этот мир закинул один знакомый. Это явно не понравилось монахам, как впрочем, и то, что у «новорожденного» украли документы в первый же день. Однако не бывает худа без добра — история про урода на дороге и крестьян, которые увели котомку со «свидетельством о рождении», очень заинтересовала судейство. Особенно они оживились, когда подсудимый вспомнил монаха, который пленил давешнего урода на дороге. Как понял Влад, имя Иезул оказалось здесь хорошо знакомо.

И все-таки ему до конца не поверили, а может, просто в традициях инквизиции было принято допрашивать подозреваемого до тех пор, пока от него ничего не останется. К великой радости пленника, с него не стали сразу сдирать кожу или натягивать тело на дыбу, но придумали что-то не менее гадкое. Сначала Влад долго ожидал решения инквизиции в коридоре, удерживаемый двумя здоровенными «братьями». Затем к ним вышел один из троицы и, не сказав ни слова, повел всех куда-то еще глубже в подвал.

В почти полной темноте было не рассмотреть, где они оказались. Пленника, не особо спрашивая, уложили на стол и привязали веревками. Влад особо не сопротивлялся, понимая, что с ним пока обращаются очень даже гуманно. Было непонятно, зачем его привязывают, но после кокетничанья на пару с монахом в серебряном зеркальце, он уже ничему не удивлялся. Все ушли и закрыли дверь, а жертва лежала и думала: выспаться его, что ли, уложили? Постепенно глаза снова привыкали к темноте, и вокруг стали просматриваться очертания большого помещения. По сторонам и под потолком были какие-то балки, натянутые канаты, но ничего осмысленного в их расположении Влад найти не мог.

Вдруг глаза различили какое-то движение. Сначала было непонятно, что изменилось, но вскоре он заметил, как по одному из канатов с потолка спустилось что-то живое. «Не хватало еще каких-нибудь ядовиты тварей!» — испугался пленник, продолжая всматриваться. Но, как только первая зверушка приблизилась к нему вплотную, оказалось, что его пытаются атаковать создания столь же неестественные, что и кролики на базаре. Только теперь это были представители отряда насекомых самым гремучим образом замешанных на пресмыкающихся. Влад не был биологом, но и начального медицинского образования было достаточно, чтобы понять, что на Земле таких тварей эволюция еще не создавала: скорпионьи клешни, и членистые конечности сочетались со змеиным хвостом, шипением и оскаленными зубами.

Пленник уже приготовился к смерти, с ужасом рассматривая этих невероятных созданий, как повторилась рыночная история: полунасекомые змеи вдруг притормозили, заверещали особо противным манером, свернули рулоном свои «очаровательные» хвостики и рванули по канату обратно наверх. Но далеко им уползти не удалось — одна за другой они стали сваливаться замертво вниз. Хорошо еще не на голову привязанной жертве, а то от такой «прелести» даже без ядовитых укусов можно было инфаркт схватить.

Влад расслабленно затих на своем ложе и даже, наверное, уснул. Очнулся он от какого-то шороха, вернее шелеста — как будто над ним размеренно проносился ветер то в одну сторону, то — в другую. Узник инквизиции попытался сосредоточить зрение на том, что там над ним шуршало и обвевало его воздухом. Это оказалось нелегко, но когда удалось поймать взглядом ускользающий в темноте предмет, пленник замер в ужасе. В его голове разу всплыли смутные воспоминания рассказов Эдгара По. Но одно дело читать о маятнике, а другое оказаться под такой штуковиной самому. Он уже не сомневался, что с каждым взмахом эта гигантская алебарда приближалась к его телу. В идеале она должна была идеально рассечь его поперек туловища — не сразу, конечно, а понемногу. Можно было бы посетовать на плагиат идей, но патентно-изобретательского бюро в этом мире видимо еще не создавали, да и в нынешнем положении жаловаться на такую ерунду было как-то неактуально.

Поймав взглядом летающий нож, Влад постепенно разглядел и все сооружение. И опять его посетило сомнение. Да, сама гильотина была выполнена по всем правилам извращенного инквизиторского искусства, но вот опорно-приводной механизм явно подкачал. Во-первых, нигде не было видно, откуда этот маятник берет энергию движения. Но ладно это — возможно где-то усердные «братья» крутят какие-нибудь оси или качают рычаги. А вот как эта цельнометаллическая махина умудрялась висеть почти в воздухе на двух жиденьких деревянных подпорках, в голове не укладывалась. Если только все эти опорные жердочки были прочнее металла.

Пока «новорожденный» решал, то ли окончательно пугаться, то ли удивляться, жердочки решили подтвердить свою хлипкость, начав опасно прогибаться и трещать. Влад зажмурил от страха глаза, но это не предотвратило падения алебарды. И вот тут удача решила-таки повернуться к нему лицом, а не тем, чем стояла все последнее время. Нож со всего маха въехал в стол с привязанным пленником, пройдясь в каком-то сантиметре от тела. В результате из стола получились две половинки, причем веревки, которыми был привязан узник, тоже были перерезаны. Не все, конечно, но правая рука оказалась совершенно свободной, а по прошествии некоторого времени, и вторая лишилась пут.

Влад уже почти освободился от веревок, начав составлять план дерзкого побега. В горячечном пылу ему мерещилось, как он находит или берет «взаймы» у какого-нибудь брата черную рясу и при каждом вопросе постовых предъявляет пропуск в виде своего каратистского кулака…

Однако его планам не было суждено осуществиться. Дверь в комнату открылась слишком рано, для того, чтобы Влад мог свободно «попросить» балахон у вошедшего монаха. У пленника даже вырвался досадный возглас, но дальше начали происходить странные вещи.

Вошедший «брат» шикнул на пленника:

— Тише ори! И так шуму наделал…

Голос показался Владу знакомым и спустя секунду он вспомнил, где его слышал:

— Иезул! Ты-то какими судьбами?

— Давай, быстрее режем веревки — у нас времени в обрез, если ты, конечно, не решил окончить свой путь в этих подземельях…

— Нет-нет, не решил! — воскликнул пленник и без лишних слов помог распутать свои ноги.

Дальше Иезул накинул на него желанную монашескую рясу, и они вышли в коридор. Влад бы и побежал, но на полусогнутых затекших конечностях сразу в спринт кинуться не получилось. Однако когда они приблизились к первому посту, «свежепостриженный брат» уже вполне сносно вышагивал за своим спасителем.

Видимо, странствующего монаха здесь хорошо знали и уважали, так как никто даже не осмелился спросить, какой новичок плетется за его спиной. Они петляли по лабиринтам монастырских коридоров, известными только Иезулу путями. Влад молчал, полностью доверившись неожиданному помощнику. Ведь хуже того, что вознамерились сотворить с ним инквизиторы, все равно было не придумать.

Монах не подвел — вскоре они выскочили во двор монастыря, где их уже ждала пара лошадей. Посадка на живое транспортное средство оказалась серьезным испытанием для Влада, и если бы не некоторая детская практика катания на пони, он наверно не смог бы, не то что ехать, а даже взгромоздиться в седло. С третьей попытки он все же оказался на спине скакуна и даже не задом наперед. Дальше он потихоньку заставил животное двигаться вслед за лошадью Иезула.

Они так и выехали за ворота монастыря, ведя скакунов неспешной поступью. Когда ненавистное здание скрылось за поворотом, монах притормозил свое животное и подождал немного приотставшего Влада.

— Ну как, теперь и поговорить можно? — усмехнулся темноглазый монах.

— Зачем ты меня освободил? — вырвался очевидный вопрос у все еще пребывающего в недоумении спасенного.

— Давай двинем коней потихоньку из города, чтобы до темноты выбраться за ворота, а по пути и поговорим, — опять усмехнулся монах. — Я думаю, тебя еще с часик не хватятся, а к тому времени мы уже расположимся со всеми походными удобствами на ночевку.

Иезул для начала решил рассказать все, что сам знает о «новорожденном», и взял с Влада обещание, что тот потом расскажет о себе остальное, причем, начистоту и без утайки. Жертва инквизиции после некоторого колебания согласилась. Все-таки это была возможность обрести сильного союзника, без которого шансы достичь своей цели оставались мизерными.

Оказалось, что Иезул знал о новеньком не так уж и мало. После допроса схваченного на базарной площади смутьяна, монахи поспешили разыскать странствующего монаха, который недавно привел выродка для сжигания на костре. Они-то и поведали все вытащенные из пленника подробности, а так же поделились неутешительными результатами тестов, по которым выходило, что захваченный вроде бы и стопроцентный человек. Но с другой стороны их смущала его способность столь сильно влиять на живность.

— А теперь, рассказывай, что ты им наврал, — незлобно усмехнулся монах.

— А что, не сходится? — осторожно переспросил спасенный.

— Не сходится, — кивнул Иезул. — Если и мне наврешь, то мы с тобой расстанемся.

Влад понял, что с ним не шутят и нужно платить по счетам, а откровенность будет лучшей платой за освобождение. Он начал прямо со своей жизни в реале. Монах внимательно слушал, ни разу не перебив собеседника. Только раз они прервались, чтобы проехать городские ворота. Солнце уже совсем склонилось к закату. Иезул показал новое направление следования и попросил продолжать.

Когда Влад дошел до трагедии в Питере, монах не выдержал и, похлопав Влада по плечу, произнес только одно слово:

— Сочувствую…

И столько в этом слове было понимания, что свободного маркера совсем понесло на откровения. Он уже на одном дыхании выдал все о беседе с незнакомцем в несуществующей темноте и закончил признанием, что разобьется в лепешку, но найдет Ксюшу. Они еще некоторое время неспешно ехали по узким улочкам, но монах не спешил нарушать молчание. Наконец он произнес, словно взвешивая каждое слово:

— Спасибо за откровенность. Что-то в этом роде я и предполагал услышать. Теперь моя очередь рассказывать о себе. Но давай, сначала устроимся на ночлег — мы уже у цели.

Действительно, они остановились у гостевого дома с ничего не значащим названием «Изабелла». Передав лошадей прислуге, беглецы зашли в номер, отведенный им услужливым хозяином. Бегло осмотрев комнату, Влад, как о неземной благодати подумал: «Неужели эту ночь я проведу в постели, а не на дыбе?»

Однако его сегодняшний спаситель не дал зацикливаться на кроватной тематике и предложил:

— Я думаю, на всякий случай, провести этот вечер немного в стороне от места ночевки. Здесь неподалеку есть место, где можно неплохо перекусить, а заодно и посмотреть представление. Там я тебе и поведаю кое-что о здешних порядках.

Поскольку у «новорожденного» никаких других идей на вечер не было, то он послушно последовал за монахом по сумеречному пригороду. Пройдя с пару сотен метров по узким улочкам, пара «монахов» вышла в небольшой сквер. Влад с удивлением рассматривал уютное место, совершенно не вязавшееся с тем каменным мешком, что остался за городскими воротами. Несколько питейно-закусочных заведений услужливо разместили столики между редкими стволами большущих лип. А посреди скверика, на открытом пространстве стояли деревянные подмостки. Все это пространство мягко подсвечивалось редкими газовыми фонарями.

Иезул указал на один из «загонов» со столами и сказал:

— Вот тут хорошая кухня. Так что, я думаю, здесь и приземлимся. Отсюда, кстати, и до сцены недалеко.

— А что тут за представления дают? — полюбопытствовал Влад.

— Когда как. Иногда и никто не выступает, — пожал плечами монах. — Тут уж как повезет. А ты, случайно, ничего не можешь изобразить?

— Нет, как говорится, бог таланта не дал.

— Ну тогда остается только расслабиться и получить удовольствие, — усмехнулся Иезул и решительно направился к столам, ожидающим посетителей.

Влад послушно пошел следом, понимая, что нужно слушаться того, кто тебя кормит. Да и обещанные монахом откровения могли оказаться весьма полезными. Ведь, по сути, Влад не имел никакого представления, зачем он оказался нужен своему освободителю, который с какой-то стати пошел против своих, чтобы выкрасть сомнительного типа из инквизиторских застенков. Явно, там скоро разберутся, что к чему, и начнут искать предателя. Как ни крути, но становиться врагом инквизиции только ради небольшого приключения стал бы разве что сумасшедший.

Когда на столе появились первые заказанные блюда и вино, Иезул понимающе кивнул и, подмигнув, сказал:

— Теперь моя очередь держать ответ. Спрашивай, что тебя интересует, и посмотрим, смогу ли я ответить на все твои вопросы.

— Не сможешь, — усмехнулся Влад. — Но, может, хоть что-то да прояснишь. Для начала расскажи твою версию этого мира: откуда он взялся и зачем существует? Повитух Николай не смог много чего поведать на этот счет.

— Хороший вопрос, — задумался монах. — На эту тему можно целый трактат написать, и, все равно, истины там будет с гулькин нос. Но все же попытаюсь быть честным и попробую изложить свой взгляд на вещи. Я здесь живу уже много десятилетий — наверное, дольше, чем жил когда-то в реале. Но прежде чем здесь оказаться, довольно долго был на службе у высших ангелов, и только потом меня послали в миссию святой инквизиции в Пограничье.

— А кем ты был на Земле? — решил уточнить внимательный слушатель.

— Я скончался в Испании в возрасте пятидесяти лет, будучи старшим братом в одном из монастырей, и случилось это… дай бог памяти, в тысяча восемьсот двадцать пятом году. Так что ничем выдающимся в своей жизни в реале на Земле похвастать не могу, — пояснил Иезул и продолжил. — Итак, меня послали сюда, как и других инквизиторов, с одной целью: защищать святую веру от всяческой нечисти. Мне было объяснено, что в этот мир постоянно вторгаются враги всего человеческого, которых нужно уничтожать всеми возможными способами…

— И в чем же состоит твое «но»? — спросил Влад, понимая, что все это только прелюдия к главному признанию.

— Да, ты прав. Мое «но» возникло не сразу. Много лет я верой и правдой служил в этом монастыре. Так уж поучилось, что мое «я» окончательно созрело не на Земле, а только спустя многие годы в этом мире. И тогда я ушел в странствующие монахи — дело весьма опасное, но очень важное. Тогда я впервые почувствовал себя свободным.

— И все-таки, ты увиливаешь…

— Да, — вздохнул монах. — Сейчас я скажу страшно крамольную вещь, недостойную служителя церкви. Потолкавшись тут не один десяток лет, я понял несколько странных вещей, которые никак не вписывались в то, что мне объясняли наши отцы.

А дальше Иезул сделал признания, которые ну никак не шли к лицу правоверному монаху. Оказалось, что большинство людей сюда присылала святая инквизиция — по крайней мере, это было правилом для данного участка Пограничья. На одного инквизитора в этом мире «рождалось» не менее десятка людей, совершенно не понимающих, где они оказались. Единственное, что их связывало — сильная вера в Иисуса.

И не было бы в этом ничего особенного, если бы все эти люди не использовались, как приманка для духов, проникающих в Пограничье со стороны серых пустошей. Нечисть пыталась всеми возможными способами внедриться в человеческий мир, подселяясь к людям, имитируя их облик, подчиняя себе человеческую волю, сводя с ума и подчас организуя целые армии зомбированных жителей. Инквизиторы же собирали обильную жатву, жертвуя ни в чем не повинными людьми, как разменным материалом. Это-то и стало причиной его душевного раскола.

Уже оказавшись странствующим монахом, Иезул понял, что в соседних областях точно так же орудуют слуги Будды и Аллаха. И тогда он задумался: что это за мир, и почему слуги разных религий делают одну и ту же работу, стараясь не замечать деятельности соседей? У монаха до сих пор не было на это ответа, но то, что объяснения инквизиции никуда не годились, было ему ясно.

Всякого случалось на его веку. Самый страшный бой с целой армией, подчиненной одному существу, даже не имевшему конкретного проявления в мире, произошел пару десятков лет тому назад. Тогда враг взял в кольцо город, и все жители предместья спрятались за его стенами. Монах признался, что до сих пор без дрожи не может вспоминать тот бой. Добро бы нападающие были людьми. Но на стены лезло то, что осталось от бывших соотечественников в сопровождении совершенно невообразимых монстров, и никто не знал, как совладать с такой силой.

Тогда он случайно узнал, что на крайний случай у монахов было средство полного уничтожения всей округи на десятки километров. И только чудо спасло город от такого исхода. В самый разгар боя, когда казалось, никакой очистительный огонь больше не может сдерживать атакующих, войско уродов словно потеряло направляющую силу. Действия монстров стали бесцельными и хаотическими. Затем твари стали набрасываться друг на друга и, в конце концов, с душераздирающим воем, словно их рвали на части, бросились врассыпную. Но далеко они не ушли, так и подыхая на полпути своего бегства. И только от некоторых внимательных глаз не укрылись две далекие фигуры всадников, неспешно прогарцевавших по полю, устланному быстро разлагающимися трупами.

— И что же за люди это были? — не удержался от вопроса Влад.

— Это были те, чье прозвище совпадает с названием этого мира — пограничники. К сожалению, это почти все, что я могу о них сказать. Никто не знает, как они выглядят, но скорее всего, их не отличить среди прочих людей, — Иезул повторил мысль, уже слышанную Владом от повитуха Николая, но развил тему дальше. — Мне кажется, это их мир, а все мы только некоторое подспорье. Пограничники обнаруживают себя только в крайнем случае, когда нужно обуздать особо опасного врага. Последние годы у меня все больше создается ощущение, что инквизиция теряет свои силы, а пограничники все чаще обнаруживают себя. Мне самому не приходилось с ними контактировать, но люди с севера, проговариваются как, то тут, то там пограничник помог в борьбе с нечистью.

— А правда, что по серым пустошам могут бродить только пограничники? — решил уточнить данные «новорожденный».

— Правда, — кивнул монах. — Я бывал за горами в стране последнего рубежа. Там живут настоящие рисковые ребята. Так вот по их словам, пограничники в основном у них и обитают, первыми встречая наиболее опасных гостей.

— Действительно, получается, охраняют границу, — согласился Влад.

— Ага, точно в соответствие со своей должностью, — улыбнулся Иезул.

— Значит, мне нужно найти такого пограничника — иначе за серые пустоши мне не пробраться… — задумчиво пробормотал Влад.

— Это ты точно подметил! — согласился чернорясый «брат». — До серых пустошей я тебя доведу, но дальше… в монстра как-то не хочется превращаться.

— А с какой стати?.. — вдруг встрепенулся свободный маркер. — Тебе, что, делать больше нечего, как со мной возиться?

— А вот на этот вопрос позволь мне тебе пока не отвечать, — в открытую усмехнулся Иезул. — Должны же и у меня быть от новичка свои тайны. Скажем так: мне любопытно: свернешь ты себе шею на этом пути или нет? В любом случае тебе некуда деваться. Я обеспечу тебя средством передвижения, деньгами, едой и оружием, а ты, в благодарность, без всяких вопросов принимаешь мою помощь. Ну что, согласен?

Влад озадаченно молчал. Вот уж никак не ожидал такого «откровенного» разговора. Получалось, что Иезул преследовал какую-то свою цель и втемную использовал новичка. Может, даже в интересах инквизиции. Словно подслушав мысли сомневающегося собеседника, монах произнес:

— Обещаю, что не буду тебя втягивать в непонятные интриги, — и хохотнул. — Хотя большего безумства, как поход в серые пустоши, я и сам бы не придумал.

Этот комментарий и решил исход дела. Влад ответил:

— Меня интересует только одно — как можно быстрее оказаться там. Если ты мне в этом поможешь, остальное не имеет значения.

— Тогда по рукам! — воскликнул Иезул, протягивая ладонь над столом.

Влад, больше не раздумывая, пожал руку и понял, что этот монах его не подведет. Пусть жизненный опыт свободного маркера и не был длинным, но в силу своей профессии он умел читать в глазах намерения человека, если конечно перед ним не был плут высшего пилотажа.

Вечер продолжался в непринужденной беседе под сопровождение начавшихся выступлений разных самопальных артистов. Влад расспрашивал монаха о местных порядках, смене времен года, географии, поселениях и процессе отлавливания нечисти, а его собеседник терпеливо отвечал. В ходе разговора условились выехать сразу поутру, что не противоречило ни чьим планам. По словам Иезула, если менять лошадей, то они могли за неделю добраться до северной границы мира. По всей вероятности, монах не был стеснен в деньгах, и не было никакого смысла его останавливать в стремлении их потратить.

На сцене уже сменилось несколько певцов с гитарами и цимбалами, а так же жонглер факелами и акробат. До настоящего профессионализма артистам было далеко, и Влад лениво похлопывал в ладоши только за тем, чтобы подбодрить выступающих. Все интересующие вопросы были обговорены, еда почти съедена и «новообращенный брат» уже начал было подумывать о сне, как на сцене появилась девушка, одетая в простое деревенское платье. Он бы и не заметил новой выступающей, но что-то в ее лице и движениях совсем не вязалось с невзрачным облачением.

Пока зрители с любопытством осматривали девушку и гадали, что она собралась делать без какого либо музыкального или жонглерского инструмента, по-шутовски одетый ведущий, весело подпрыгивая, объявил, что гостья с севера исполнит а капелла тамошние баллады. Влад присоединился к жидким аплодисментам и уже хотел вернуться к остаткам ужина, на предмет, не осталось ли что там недоеденным, как девушка на сцене начала петь.

Еда с вином так и не дождались последнего натиска — что один, что другой, «братья монахи» замерли с недоеденным ужином в разинутых ртах, удивленно уставившись друг на друга, а затем повернувшись к сцене. Краем глаза Влад заметил, что и другие люди замерли, боясь нарушить очарование, возникшее в скверике.

Мало было сказать, что девушка обладала голосом безукоризненной чистоты и мягкости, она еще и в совершенстве им владела, словно всю жизнь только и делала, что училась искусству вокала. Но это все равно не могло объяснить магии, которая мгновенно очаровала всех слушателей. Артистка исполнила одну балладу, чем-то напоминающую Аве Мария, и скромно полонилась. Вся округа взорвалась восторженными возгласами и аплодисментами. Видя такую поддержку, девушка улыбнулась, подняла руку и, дождавшись тишины, начала другую, не менее красивую песню.

Одновременно она сошла с невысоких подмостков и стала медленно обходить столики. Влад с замиранием сердца понял, что скоро она подойдет к их столу. Странное ощущение чего-то знакомого в девушке все усиливалось с ее приближением, но он понимал, что никогда раньше не встречал эту красавицу. Иезул тоже с интересом смотрел на певицу, но явно никаких приступов дежавю не испытывал.

А девушка подошла к Владу и, положив ему руку на плечо, закончила песню словами:

— Если бы… — грустно шепнул смущенный слушатель, и опять со всех сторон послышалось хлопанье в ладоши.

Девушка внимательно заглянула в глаза Влада и, когда шум стих, произнесла:

— Ты не сомневайся. Главное, не отказываться от своей цели, и тогда не потеряешь смысла существования. А дом, старый или новый, рано или поздно будет ждать тебя в конце трудного пути.

— Откуда ты здесь, такая искусная певица? — спросил Иезул.

— Пришла вместе с караваном с севера, — пожала плечами девушка и направилась к сцене, чтобы петь следующую песню.

Уже на пути в гостевой двор, Влад тщетно пытался понять, что так его взволновало в этой девушке. Ведь ничего особенного она не сказала. Он опять вспомнил удаляющуюся к сцене стройную фигуру и вдруг понял, что за дежавю его посетило. Эта певица двигалась точно так же, как и Ксюша, и со спины единственное отличие заключалось в цвете волос. Да и взгляд — столько в нем было немого сочувствия, словно она знала своего случайного слушателя и понимала все его беды.