"Танец духов" - читать интересную книгу автора (Кейз Джон)

16

А как спокойно летелось на высоте в десять километров!

Из эмирата Шарджа поднялись за полночь и без приключений перелетели Эфиопию. Снижаться начали над югом Судана. Возле границы Уганды и Конго спустились в густые облака и угодили в непогоду. Луна пару раз мелькнула и пропала. Крылья стали подрагивать, машину затрясло.

— Всем пристегнуться! — рявкнул Белов.

В кабине было тихо и темно. Мягко светилась панель управления. Фюзеляж поскрипывал. Белов и навигатор тихо переговаривались на быстром русском. Пилот подстраивал какие-то приборы.

Тут машину так мотнуло, что Уилсон невольно сложился пополам от страха. В следующий момент шарахнула молния — похоже, совсем рядом. Взрыв яркого света. В кабине вдруг стало светло как днем. Выражение беловского лица испугало американца.

Самолет опять устрашающе тряхнуло.

— Черт! — крикнул Белов. — Нам нужно попроворнее садиться!

— Да, молнии… — сказал Уилсон.

— К черту молнии! — сердито отозвался Белов. — Я боюсь только шаловливой ребятни внизу. Места нехорошие. Там на душу населения «стингеров» и «стрел» не меньше, чем пальм. А пальм там до этакой матери!

Уилсон метнул на Белова ядовитый взгляд.

— «Стингеры» ведь не сами на пальмах выросли, так?

Белов зло хохотнул.

— Продавшие меч от меча и погибнут… Не робей, дружище, меня Бог бережет — я у него в любимчиках. Значит, и тебе счастья обломится.

Самолет стремительно снижался.

Сразу после посадки в прямоугольник, обозначенный фарами нескольких военных грузовиков и бронетранспортеров, грузовой люк пошел вниз. Зеро и Халид, с автоматами наголо (в Африке оружие прятать по сумкам смешно), стояли начеку у рампы.

Белов махнул встречавшим рукой: «Кончайте слепить фарами!» — и они начали спуск.

Было приятно вновь оказаться на земле и — впервые — вдохнуть воздух Африки.

Из темноты вышагнул громадного роста негр — не ниже самого Уилсона и примерно его ровесник — и с радостным криком обнял русского гостя.

— Макс, дружище!

На лице негра, среди ритуальных шрамов, весело светились зубы. Мочку левого уха оттягивал увесистый бриллиант, комичный в сочетании с серо-коричневым камуфляжем и боевыми сапогами. На каждом плече у беловского старого дружка висело по «глоку». За ним робко улыбался, переминаясь с ноги на ногу, негритенок лет двенадцати — с ангельским личиком и, разумеется, при «Калашникове».

Когда негр отпустил его, Белов сказал немного торжественно:

— Полковник Ибрагим, разреши тебя познакомить — мистер Фрэнк.

Полковник сначала крепко пожал руку Уилсона, потом отступил и сделал гримасу не совсем шутливого недоверия.

— Никак американец?

Уилсон кивнул.

Белов, с немного нервной улыбкой, пояснил:

— Мистер Фрэнк — большой друг мистера Хакима. И мы с помощью мистера Фрэнка делаем хороший бизнес.

Полковник Ибрагим сменил гнев на милость.

— Такома-парк! — вдруг сказал он, добродушно хлопая Уилсона по плечу.

Уилсону показалось, что он ослышался.

— Простите? — переспросил он и растерянно покосился на русского. Белов отвел глаза — мол, я тебе не нянька.

— Такома-парк! Знаете это место? — Сквозь собственный густой акцент Ибрагима угадывались особенности британского произношения.

— Вы имеете в виду пригород Вашингтона — который уже в штате Мэриленд?

— Ага. Но краем он все-таки в округе Колумбия.

— Знаю я эти места. Был там раз или два.

Полковник Ибрагим стукнул кулаком по своей широкой груди, потом с загадочным смыслом наставительно ткнул пальцем в сторону Уилсона.

— Я в Такома-парке жил два года. Два сраных года!

Уилсон не знал, что на это ответить, и неопределенно угукнул.

Могучий негр махнул рукой в сторону своего малолетнего спутника.

— А это мой земляк и любимый ординарец, — лаконично пояснил он.

Мальчишка счастливо рассмеялся.

До алмазных копей под Бафвазенде было километров пятьдесят. Сухая грунтовая дорога оказалась, к удивлению Уилсона, вполне проезжей. Ехали в налощенном «мерседесе» семидесятых годов. Полковник Ибрагим сидел рядом с водителем и курил папироску с марихуаной. Уилсона и Белова тоже угостили. Уилсон затягивался торжественно, смакуя кайф. Белов покуривал равнодушно, словно это было для него заурядным событием.

Впереди катил бронетранспортер, сзади прикрывал джип «Гранд Чероки» со срезанной крышей. На месте заднего сиденья был установлен пулемет. Кузов укрепили кое-как приваренными ржавыми металлическими щитами. На правом крыле виднелся добрый десяток пулевых дыр. Их пытались замазать эпоксидной смолой — что окончательно изуродовало машину.

Белов называл бронетранспортер «БТР-70» — когда-то именно он продал его полковнику Ибрагиму.

— Коаксиальные пулеметы и полная амфибия! — хвастался он. — Добротная русская машина. Делают в Нижнем Новгороде. Только тяжелая, сука! Десять тонн!

— Одиннадцать, — поправил Ибрагим.

Белов хотел заспорить, но тут броненосец дал очередь из только что упомянутых коаксиальных пулеметов. От дороги в кусты прыснули какие-то люди.

Белов и полковник весело захохотали.

— Как это понимать? — растерянно спросил Уилсон.

— А-а, пустяки, — отозвался полковник Ибрагим. — Немного поучили местное хулиганье.

— Кого-то убили?

— Понятия не имею. Да и какая разница?

Уилсон оглянулся на дорогу за ними. Никого.

— Попрятались, падлы! — сказал полковник Ибрагим. — Через пять минут опять вылезут. Прямо как тараканы! Веревку-то вы заметили?

— Какую веревку?

— Эти поганцы приладились натягивать веревку поперек дороги. Привяжут между двумя деревьями и со всех проезжающих вымогают пошлину за проезд. Таможенники долбаные! Вам встречались в Америке таможенники с веревочкой посреди штата Мэриленд?

Уилсон замотал головой.

— А тут любая шпана воображает себя законом, — с добродушной улыбкой закончил полковник Ибрагим. — Заколебала меня эта публика!

В поселок алмазодобытчиков приехали примерно через час. Тот мало чем отличался от концентрационного лагеря: сборные домики-контейнеры в качестве бараков, вокруг — высокая бетонная стена, увенчанная колючей проволокой и битым стеклом.

То, что полковник Ибрагим величал офицерскими казармами и штабом командования, были те же самые жилые контейнеры — только в полумиле от шахтерского лагеря, без тюремной стены, составленные кое-где в два этажа и с робкими попытками обжиться в виде палисадников.

— Можете пока подрыхнуть, — сказал полковник Уилсону. — А мы с моим русским другом проинспектируем груз. Экскурсию организую вам после обеда.

Уилсон был рад отоспаться после перипетий долгого перелета.

Расквартировывал устрашающе размалеванный пигмей с голым торсом — и в детских джинсиках. Уилсон и его телохранители получили по чистой комнатке на втором этаже штабного здания. Кондиционер подвывал, как грузовик на крутом подъеме, но дело разумел — держал температуру в пределах приятных двадцати пяти градусов и выжимал из воздуха лишнюю влагу.

Уилсон скинул туфли и лег на койку. Однако именно теперь сон, как назло, не шел. Уилсон почувствовал на своем запястье комара — и открыл глаза. Не шевелясь, он выждал, когда тот насосется крови, потом внезапно резко сжал пальцы в кулак. Кожа запястья напряглась и защемила хоботок комара. Уилсон напряг мышцы так, что вся рука задрожала. Через несколько секунд комар обмяк и рухнул на пузо. Уилсон расслабил руку и сдул его прочь.

Этой игре он научился в одиночке тюрьмы строгого режима.

Только-только он закрыл глаза и начал дремать, как снаружи раздались громкие голоса. У его комнаты кто-то ссорился. Уилсон вздохнул, вскочил с койки и сунул ноги в туфли.

В коридоре Зеро и Халид, с автоматами наперевес, наступали на разъяренного пигмея, который, ощерясь, то пятился, то снова кидался в их сторону, размахивая ножом. Арабы не решались нажать на курок и отбивались ногами.

На шум прибежал угандийский солдат и еще с лестницы заорал:

— А ну прекратить! Всех урою!

Пока Уилсон оттаскивал в сторону своих телохранителей, солдат успокаивал пигмея.

— Что тут произошло, черт возьми? — спросил Уилсон.

Солдат повернулся к американцу:

— Этот говорит, ваши друзья его оскорбили.

Халид возмущенно фыркнул. Солдат с укором посмотрел на него.

— Ты, дурак, радуйся, что живой остался. Тут всякий, кто с оружием, скор на расправу. Ну а эти ребята — хуже всех, совершенно без тормозов!

Халид помотал своим «Калашниковым» — дескать, меня так просто не возьмешь!

— Если его по-настоящему рассердить, — возразил угандец, — он тебя всего на котлеты порубает, раньше чем ты на своей дуре курок нащупаешь!

— Ладно, кончайте базар! — крикнул Уилсон. — В чем состояло оскорбление?

— Ему было велено охранять вашу комнату, — пояснил солдат.

— И что?

— А ваши друзья ему не позволили!

— Это наша работа — вас охранять! — встрял Зеро. — Халид, как и положено, дежурил на стуле перед вашей комнатой — мы с ним по очереди несем вахту.

— В чем же проблема?

— А этот… разрисованный давай тащить стул из-под него!

— Я, конечно, со всей вежливостью отпихнул нахала в сторону, — подхватил Халид. — А он вдруг хвать нож из-за пояса!

Пигмей, который английского не понимал, что-то возбужденно залопотал, но Уилсон остановил его поднятой рукой. Солдату он сказал:

— Переведите этому маленькому джентльмену, что мы извиняемся перед ним. Для меня будет большой честью иметь такого охранника, как он. — Пока солдат переводил, Уилсон повернулся к Халиду и зашипел на него: — Ты же взрослый умный дядька! Не мог себе другой стул взять?

Халид пожал плечами:

— Мог, конечно. Внизу их несколько… свободных.

— Ну так идем и возьмем! Было бы из-за чего на неприятности нарываться!

Окончательно утихомирив пигмея, солдат последовал за Уилсоном и Халидом.

На лестнице он сказал со смехом:

— Ваши охранники или совсем бесстрашные ребята, или круглые дураки. С пигмеями тут никто не связывается.

На первом этаже из открытой двери большой комнаты доносились смех и крики. Там у экрана компьютера сгрудились мальчики в военной форме — самому старшему было не больше тринадцати. В отсутствие взрослых мальчишки развлекались на каком-то порносайте.

Солдат шуганул проказников прочь. Когда те убежали, Уилсон спросил его:

— Значит, у вас тут спутниковая связь?

— Ага. Интернет работает.

— Можно воспользоваться?

— Валяйте.

Уилсон проворно сел за стол и торопливо открыл свой почтовый ящик. Отчаянно хотелось убедиться, что с Хакимом все в порядке.

В папке черновиков было два файла.

В первом он прочитал: «Не могу найти Хакима».

Уилсон чертыхнулся. Он забыл стереть это сообщение. Глупый недосмотр. Хотя в принципе ничего не страшного.

Однако от содержания второго файла у него остановилось дыхание.

В первой фразе было два слова.

Невозможно представить, что Бободжон забыл о договоренности. Ведь это элементарно: всегда четыре слова в первом предложении.

Значит, писал не Бободжон. Но кто мог знать, что они общаются через папку черновиков?

Уилсону вдруг вспомнилось, как в теленовостях промелькнул арест кого-то с колпаком на голове. Да, телевизор на «Королеве Мраморного моря». Кто-то из ребят — то ли Халид, то ли Зеро — сказал что-то про Малайзию. Уилсону тогда почудилось, что арестованный фигурой походит на Хакима… Тогда он пропустил новость мимо ушей. Мало ли в мире высоких грузноватых исламистов?

Но то в Малайзии. И возможно, лишь досужее предположение. А что в Берлине?

«Не могу найти Хакима». Четыре слова. Первое сообщение наверняка от Бободжона. А потом: «Просит тебя выйти на контакт».

«Ага, размечтались! Плохой сыр в вашей мышеловке!»

Стало быть, события развиваются по восходящей. Сначала пропал Хаким — и это обеспокоило Бободжона. Теперь, похоже, пропал сам Бободжон. Пропал в прямом или переносном смысле? Где он теперь? По крайней мере, кто-то знает секрет его переписки с Уилсоном. Вполне вероятно, что сдал Бободжона собственный дядя. И теперь полиция развивает операцию дальше и разыскивает Джека Уилсона.

Или они ищут все-таки чилийца Франциско д'Анконию?

Если Бободжон начал петь (а под пыткой колется каждый), то соответствующие службы уже знают про Уилсона все.

Впрочем, явно не все. К примеру, насчет электронной почты они в курсе, а про пароль — нет. Значит, Бободжон или придержал кое-какую информацию, или выскользнул из их рук, или убит.

С Хакимом тоже дело дрянь. Для него Уилсон — чужак, странный американский дружок Бободжона, с диковинными прожектами в голове. Под пыткой Хаким сдаст малознакомого американца первым. Но что именно он может выдать? Что, собственно говоря, ему известно о Франциско д'Анкония? Сидел вместе с Бободжоном. Тот называл его по кличке Длинный. Уилсон вспомнил разговор с Хакимом о Вовоке — прежнем Джеке Уилсоне. Остался ли этот разговор в памяти араба? Или ФБР для выхода на Джека Уилсона будет достаточно узнать, что «Франциско д'Анкония» сидел в тюрьме вместе с Бободжоном? Правда, тот болтался по тюрьмам долго и приятелей за решеткой у него немало…

«Про гашиш, оружие и алмазы Хаким под пыткой, разумеется, выложит все, — думал Уилсон. — Чем продавать друзей, он лучше подставит меня, чужака. Расскажет, где я, что делаю и куда направляюсь. Опишет мою внешность. Но вспомнит ли он мое настоящее имя? Вряд ли».

Эти мысли не успокаивали. При любом раскладе Уилсона рано или поздно вычислят. Впрочем, пока он был в относительной безопасности. В Антверпене его могут ждать агенты ЦРУ или ФБР. Но в джунгли Конго, в самое пекло войны и беззакония, за ним никто не попрется.

С другой стороны, если Ибрагим прознает о том, что Хакима замели и надежной крыши у американца больше нет… в этом случае алмазы тю-тю. А самого Уилсона мигом шлепнут и труп бросят в одну из шахт или скормят собакам…

Куда ни кинь — всюду клин.

Место добычи алмазов Уилсон осматривал во второй половине дня.

Он ожидал увидеть что-то вроде обычной угольной шахты или многоярусный карьер с могучими машинами, которые ворочают породу. А попал на край гигантской ямы — метров сто в ширину и метров десять в глубину. Дно ямины было усеяно маленькими глубокими ямками с желтыми уступами. В них, под присмотром бригадиров с автоматами, прилежно трудились мосластые рабочие — по колени, а где и по пояс в воде. У многих был вид доходяг.

В каждой из ямок стоял длинный деревянный желоб с металлической решеткой. На решетку совковыми лопатами швыряли желтую глину, полную камней. Мощные струи воды из шлангов — наверху работали насосы — вымывали камни помельче через ячейки решетки на дно желоба.

Мальчишки выгребали эту мелочь в горки. Наступал черед «трясунов» — они ссыпали приготовленные, еще довольно грязные камешки в большие сита с крошечными отверстиями и крутили их до тех пор, пока остатки глины не оказывались у края. Более тяжелая алмазосодержащая порода оставалась в центре сита.

Среди сбившихся на дне сита камушков опытные трясуны умудрялись заметить даже однокаратный алмаз. Трогать добычу руками они не имели права. Просто застывали — и звали бригадира. Тот мчался к ним со всех ног.

Только пыхтение бензиновых насосов и автоматы вместо бичей напоминали, что на дворе двадцать первый век.

— И сколько вы им платите? — поинтересовался Уилсон.

Его гид — негр, управлявший «мерседесом» на пути из аэродрома в лагерь, — рассмеялся.

— Ну, — сказал он, — которым платим — те получают шестьдесят американских центов в сутки. И что-нибудь поесть. Остальных просто кормим.

— «Остальные» — это кто? — спросил Уилсон.

Водитель ухмыльнулся:

— Большинству мы не платим вовсе.

— Почему?

— Военнопленные. Из поганого племени лугбара.

— Но вы их все-таки кормите?

Водитель кивнул:

— Разумеется. Жрать не дашь — работу не потянут. Поэтому каждому две чашки риса в день. Иногда даже немного сладкого маниока. Вы не думайте — у нас тут всё по этой самой… по человечности.

Часом позже полковник Ибрагим сидел за раскладным столиком у крыльца конторы алмазного прииска. Здесь землекопы и трясуны получали ежедневную плату и паек. Одних награждали, других наказывали.

Когда подошли Уилсон и его гид, водитель «мерседеса», полковник Ибрагим за что-то строжал целую семью — «старикам» было лет по сорок, их дочери — лет двадцать пять, а к ней жались двое десятилетних мальчишек и девочка от силы пяти лет. У всех был перепуганный и жалкий вид — за исключением девочки, которая равнодушно ковыряла в носу.

Белов стоял неподалеку, привалившись спиной к розовой стене конторы.

Уилсон подошел к нему:

— Я думал, вы уже улетели в Шарджу.

Белов кивнул в сторону Ибрагима:

— Начальник недоволен. Поэтому я задерживаюсь.

— А в чем проблема?

— Помните, я говорил, что не смог достать к сроку российские ручные пулеметы? Привез отличный китайский аналог. Никакой разницы!.. А Ибрагим возьми и упрись!

— Ну и как вы намерены выходить из положения?

— Пусть нас Хаким рассудит. Ему решать.

Уилсон потупился.

— А как вы свяжетесь с Хакимом? — спросил он, не поднимая глаз.

— Элементарно. Ибрагим ему позвонит.

Уилсон радостно вскинулся:

— Ибрагим может в любой момент позвонить Хакиму?

— Естественно. Чему тут удивляться? Они друзья-приятели.

— Отсюда, значит, можно дозвониться Хакиму? — не унимался Уилсон.

— Африка не на Луне. Обычная связь через спутник… Послушайте, Уилсон, вы чего так возбудились? У вас какие-то сложности с Хакимом?

— Да нет, что вы… с чего вы взяли…

В этот момент от главных ворот быстрым шагом подошел солдат, который волок за волосы голого избитого мальчишку лет двенадцати-тринадцати.

При виде мальчика семья, которую отчитывал полковник Ибрагим, пришла в еще больший ужас. Девочка, вытягивая ручки, кинулась было навстречу брату, но дед проворно схватил ее и взял на руки. Мать девочки зарыдала. Через секунду взрослые и дети рухнули на колени перед полковником.

— Что происходит? — спросил Уилсон Белова.

— Паршивая история. Мальчишка спер алмаз. Теперь ему каюк.

Дед отчаянно причитал на суахили — очевидно, умолял полковника помиловать глупого мальчишку.

Полковник Ибрагим слушал с величавым видом и кивал, словно признавая правоту звучащих аргументов. Потом спектакль ему явно наскучил. Он дважды хлопнул в ладоши и повернулся к лагерной охране:

— Приступайте!

Ближайший солдат с бравой ухмылкой кинулся в здание конторы и через считанные секунды вернулся с канистрой бензина и автомобильной покрышкой на плече.

Мать и бабушка зарыдали в голос. Избитый мальчик, пошатываясь, стоял между двумя солдатами. Из всей семьи он единственный не опустился на колени. Казалось, он уже не совсем в этом мире — вслушивается в какую-то музыку, доступную только его ушам.

Добровольный палач сноровисто вдел обреченного пацана в покрышку; она сидела на его груди вкось, как наградная лента. Теперь руки за спину. Стянуть пластиковой лентой. Облить бензином покрышку и все тело. Готово!

Уилсон глазам своим не верил.

Солдат поигрывал зажигалкой и смотрел на полковника Ибрагима в ожидании приказа.

Толпа рабочих стояла молча. Но теперь голосила вся семья казнимого. Полковник Ибрагим крикнул:

— Заткнуться! Еще ничего не решено, — и внезапно повернулся к Уилсону: — Мистер Фрэнк, Белов уже поставил вас в известность?

— О чем именно? — спросил Уилсон, слегка ошалевший от острого запаха бензина и смерти.

— Насчет груза?

Уилсон тяжело сглотнул. Что значит подобный вопрос и в подобный момент? В нескольких метрах от Уилсона стоял, дрожа с ног до головы, облитый бензином мальчишка и ждал вспышки огня. Стало быть, время для допроса хакимовского экспедитора полковник Ибрагим выбрал неспроста!

— Да, Белов мне сообщил, что у вас проблема с ручными пулеметами, — сказал Уилсон, собрав все мужество в кулак.

— Нет, дружок, это у вас проблема с ручными пулеметами! — рявкнул Ибрагим, прожигая американца разъяренным взглядом.

— Что вы кипятитесь? Позвоните лучше Хакиму!

— Звонил я ему, звонил.

У Уилсона упало сердце.

— Ну и что он сказал?

— Нету его. Не отвечает.

Уилсон забыл дышать. Его худший кошмар сбывался наяву.

Ибрагим неторопливо выудил из лежащей у ног сумки спутниковый телефон.

— Меня просили перезвонить через час. Час прошел.

Он стал набирать номер.

Уилсон сделал глубокий вдох — и как в омут кинулся:

— Не надо звонить. Пустое дело.

И Белов, и Ибрагим удивленно воззрились на него.

Семья мальчика, укравшего алмаз, шепотом молилась.

— Что значит «пустое дело»? — сердито спросил Белов.

Уилсон уже пожалел о своей искренности. Возможно, стоило смолчать и потянуть время. А теперь все может покатиться под гору — и очень быстро.

— Мы опоздали, — сказал Уилсон.

Ибрагим сдвинул брови и стрельнул глазами в сторону Белова: «Твой мистер Фрэнк, похоже, рехнулся?»

Мальчик с покрышкой поперек груди вдруг бухнулся на колени.

А Ибрагим вдруг вскочил со стула.

— Алло! Алло! — закричал он в трубку. — С кем я разговариваю? Козел, говори по-английски, так твою растак! Ага, ну! Где Хаким? — Пауза. — Ну так найди его!.. Ты мне нужен, как жопе ручка! Это телефон Хакима, и я хочу разговаривать с Хакимом!.. Так бы с самого начала! — Не отрывая трубку от уха, Ибрагим повернулся к Белову и негромко спросил: — Что посоветуешь делать с мальчишкой?

— Помилуй. Ты уже достаточно страха нагнал.

Ибрагим кивнул:

— Страха нагнал — это точно. — Обращаясь к Уилсону, он добавил: — А ты что по этому поводу думаешь?

Уилсон был занят своими невеселыми мыслями. Судьба негритенка его нисколько не интересовала, не хотелось только паленое человеческое мясо с близкого расстояния нюхать. Хаким к телефону не подойдет. Ни сейчас, ни позже. Возможно, скоро придется нюхать свое собственное горящее мясо…

— Дело ваше, — бормотнул Уилсон в ответ на вопрос полковника. — У меня своих хлопот достаточно.

Ибрагим насмешливо вскинул брови.

— Интересный вы, оказывается, человек, — сказал он с брезгливой ухмылкой. — А по виду и не догадаешься… Алло? Хаким! Ты где пропадал, старый греховодник? Мы тебя обыскались! Говори громче, плохо слышно. Короче, тут у нас проблема с образцами посуды, которые ты прислал. Я говорю — проблема с образцами посуды. Часть тарелок китайского производства. Меня это не устраивает… Нет, по деньгам относительно немного — процентов десять от всей цены.

— Шесть! — возмущенно поправил Белов.

Но полковник Ибрагим уже улыбался во весь рот.

— Хорошо, братишка, приятно слышать. Я ему передам… И он, конечно, тут — куда ему деться. Стоит рядышком со мной… О'кей, о'кей… ладно, не проблема… — Ибрагим протянул трубку Уилсону. — Хочет с вами поговорить.

Белов обиженно надулся. По его мнению, Хаким должен был говорить не с американцем, а напрямую с ним.

В глазах Уилсона играли искры — похоже, начинался проклятый приступ его офтальмомигрени, от которой он опять не вовремя ослепнет.

Он приложил трубку к уху и неуверенным голосом произнес:

— Алло?

Прошло секунд десять, прежде чем в трубке раздалось:

— Фрэнк?

Уилсон глупо кивнул, затем опомнился и сказал:

— Да, я.

— Это Хаким.

— Да.

— Все в порядке? С вами все в порядке?

— Да.

Он мог только гадать, сколько людей и в каких местах слушают этот разговор. И откуда Хаким говорит? Из тюрьмы? Из следственного изолятора? Из подвала ФБР или ЦРУ?

— Тогда увидимся через несколько дней в Антверпене.

— Замечательно, — сказал Уилсон.

— В отеле «Витте лилле», как договаривались.

— Хорошо.

В трубке раздались короткие гудки.

Уилсон вернул ее полковнику Ибрагиму. Тот со смехом обратился к русскому торговцу оружием:

— Извини, Макс, Хаким велел недоплатить тебе десять процентов. Бизнес есть бизнес — ничего личного. Сам же говоришь — клиент всегда прав.

Белов поджал губы и хотел что-то возразить, но Уилсон схватил его за рукав:

— Не кипятитесь, Максим, в следующий раз получите сполна.

Полковник Ибрагим повернулся к мальчику, облитому бензином.

— Слушайте все! — заявил он толпе рабочих. — Я подумал и решил. Это всего лишь мальчик. Из очень бедной семьи. И он украл совсем маленький алмаз, ну просто крохотный…

Семья мальчика радостно кивала. И мальчик начал расплываться в счастливой улыбке.

Выдержав паузу, Ибрагим продолжил:

— Однако…

Пошла вторая театральная пауза. Уилсон уже все понял.

— Как человек, я добрый. Но я — начальник прииска, должен обеспечивать порядок и справедливость. А порядок и справедливость требуют наказания по всей строгости. Поэтому я решил не казнить всю семью. Мальчик маленький и глупый и украл совсем крохотный алмаз. Поэтому должен умереть только он.

Ибрагим подошел к матери мальчика, по-прежнему стоящей на коленях в пыли, достал из кармана зажигалку.

— Подожги его сама. Он заслужил.

Женщина упала на землю и забилась в рыданиях.

Ее старший сын вскочил с колен и с проклятиями рванулся к матери. Но стоявший за ним солдат легким тычком повалил его на землю. Мальчик, со скованными за спиной рукой, упал ничком и запрыгал на покрышке. Солдаты загоготали. Толпа рабочих покорно молчала.

Мать продолжала биться в истерике на земле.

— Глупая, ничего не выплачешь. Или ты его сама порешишь, или…

Ибрагим поднял руку и пять раз щелкнул пальцами. Понятливые солдаты кинулись в контору и вернулись с пятью покрышками и пятью канистрами бензина. Или данный спектакль был подготовлен заранее, или в лагере всегда имелся припас для массовой казни.

Ибрагим и его наемники забавлялись тем, как потенциальные жертвы корчатся от ужаса. Один из младших сыновей рухнул на землю без чувств. Даже пятилетняя девочка, казалось, что-то поняла. Она закрыла глаза ручками и не переставая визжала на руках у дедушки.

— Подожги своего поганого сына, — произнес Ибрагим, — и я обещаю пощадить остальную семью. Смотри, какой великодушный выбор: один против пятерых! Как только мальчишка поджарится, я вас всех отпущу!

Женщина только стонала и царапала землю ногтями.

Ибрагим подхватил ее, поднял и, держа за плечи, сверлил дьявольским взглядом:

— Ну, соглашайся! Спаси себя и остальных!

Женщина так отчаянно мотала головой, что шея грозила переломиться.

— Как ты не понимаешь? Что твой выблядок стал вором — ты, ты плохо воспитала! Ты виновата уже тем, что родила его на свет. И все-таки я прощаю тебя. Только покажи мне, как ты ненавидишь этого преступника! Убей гада! Если твоя материнская сущность не позволяет — что ж, я пойму. Но тогда каждый из вас получит по покрышке на грудь!

Ибрагим брезгливо отшвырнул женщину. Та упала на землю, схватила сапог Ибрагима, стала его целовать…

— Ну, решай! Вся твоя семья или только старший сын? — Ибрагим щелкнул зажигалкой и любовался огоньком. — Вся твоя семья или только старший сын?

Казалось, эта пытка будет длиться вечно.

— Оставьте женщину в покое! — вдруг громко сказал Уилсон.

Ибрагим резко повернулся к нему. Его охранники вскинули автоматы и нацелили их на американца.

Уилсон сначала поднял на всякий случай руки, потом медленно протянул ладонь правой руки в сторону Ибрагима.

— Дайте мне чертову зажигалку, — сказал он раздраженным тоном человека, который опаздывает на поезд. — Я сам его подпалю!