"Алькатрас и Пески Рашида" - читать интересную книгу автора (Сандерсон Брендон)

Глава 2

Ну что? Полагаю, вы уже теряетесь в догадках насчет начала предыдущей главы? Ну помните — злые Библиотекари, всякие там алтари, сложенные из устаревших энциклопедий и ваше собственное: «Как же так! Алькатраса собрались принести в жертву!!!»

Прежде чем мы до этого доберемся, позвольте объяснить вам кое-что. Я в своей жизни чем только не занимался. Был студентом. Шпионом. Жертвой. Растением в горшке. Ну а в данный момент представляю собой нечто весьма отличное от всего перечисленного. Нечто гораздо более пугающее и зловещее.

Я — писатель.

Вы, может быть, заметили, что я и книгу-то начал с динамичной сцены, дышащей опасностью и напряжением, а потом плавно перешел к скучному описанию своего детства. Почему? Да все потому же. Решил еще раз доказать вам: ну не особенно приятный я тип, вот и все.

Стал бы хороший человек начинать повествование с такой вот завлекательной сцены, а потом заставлять на протяжении всей книги ждать, чем она кончится? Стал бы хороший человек вообще писать книгу, открывая истинное лицо мира невежественным жителям Тихоземья, тем самым ввергая в хаос их жизни? Стал бы хороший человек писать книгу с целью доказать, что Алькатрас Смедри, величайший герой Свободных Королевств, — всего лишь малосимпатичный подросток?

Ну конечно же нет.

На следующее утро я проснулся в самом мрачном расположении духа. Проснулся оттого, что на первом этаже кто-то колотил в дверь. Я слез с кровати и накинул халат. Часы показывали десять утра, но я совсем не чувствовал себя отдохнувшим. Вчера я засиделся допоздна — все думал. Потом Джоан с Роем пытались попрощаться со мной. Я им не открыл. Пусть все идет своим чередом, а без соплей как-нибудь обойдемся.

В общем, я не очень-то обрадовался тому, что меня разбудили. Будь моя воля, спал бы, наверное, до полудня. Зевая, я спустился вниз и отворил, полагая, что увижу за дверью помощника, присланного мисс Флетчер меня забирать.

— Доб… — начал было я, но жизнерадостный голос перебил меня на полуслове, так что если вышло похоже на «дерь…» — право, я не хотел.

— Алькатрас, мальчик мой! — вскричал стоявший в дверях человек. — С днем рождения!

— …рое утро, — договорил я наконец.

— Мальчик мой, ругаться нехорошо, — упрекнул человек и вошел в дом, чуть ли не отпихнув меня с дороги.

Это был немолодой мужчина в безукоризненном черном смокинге и странных очках с красноватыми стеклами. Голова у него была практически лысая, если не считать полоски белых волос на затылке. Они топорщились и выглядели довольно неухоженными. А еще у него были пышные седые усы, и, когда он повернулся ко мне, улыбка собрала морщинами его лицо, но глаза горели от возбуждения.

— Ну, мальчик мой, — сказал он, — и как это тебе ощущается — быть тринадцатилетним?

— Да примерно так же, как и вчера, — ответил я, продолжая зевать. — День рождения у меня был вообще-то вчера. Вам, наверное, мисс Флетчер неправильную дату сказала. Я еще не собрал вещи, вам придется подождать.

И я устало двинулся по лестнице вверх.

— Погоди, — сказал старик. — Твой день рождения был… вчера?

Я кивнул. Этого типа я никогда прежде не встречал, но у мисс Флетчер было несколько помощников. Всех знать я был не обязан.

— Рокочущие Роунсы! — вырвалось у него. — Так я опоздал!

— Нет, — сказал я, продолжая карабкаться по ступенькам. — На самом деле вы приехали рановато. Говорю же — придется подождать.

Старикан кинулся за мной вверх по лестнице.

Я хмуро обернулся.

— Может, вы там, внизу, подождете?..

— Быстрее, малыш! — воскликнул он. — Я не могу ждать! Скоро ты получишь по почте пакет, и тогда…

— Погодите-ка. Вы что, знаете об этой посылке?

— Конечно знаю! Мне ли о ней не знать! Так ты… хочешь сказать, что уже получил ее?

Я кивнул.

— Болезненные Бруксы!.. — вскричал он. — Парень, где она? Где?

Я нахмурился.

— Ее что, мисс Флетчер послала?

— Мисс Флетчер? Никогда не слыхал об этой особе. Посылку, мальчик мой, отправили твои родители!

Никогда не слыхал об этой особе?.. Тут до меня дошло, что я и не поинтересовался, с кем разговариваю. Мало мне неприятностей, еще и психа в дом впустил.

— Ох, проклятье! — Старик сунул руку во внутренний карман и вытащил еще одни очки, на сей раз с желтыми стеклами. Быстро надел их вместо красных и огляделся. — Вот она! — крикнул он и бросился наверх по ступенькам, уже натурально меня оттолкнув.

— Эй; погодите-ка… — начал было я, но он не остановился.

Я побежал за ним, неслышно ругаясь. Старикан был для своего возраста потрясающе шустрый. Он уже стоял на моем пороге.

— Так это твоя комната, мальчик мой? — спросил он. — Сюда ведет множество следов. А что случилось с дверной ручкой?

— Отвалилась, — пояснил я. — В самый первый вечер, что я тут жил.

— Как странно, — пробормотал он и толкнул дверь. — Так, где же коробка…

— Погодите, — потребовал я, останавливаясь у входа. — Вы бы лучше ушли, а то полицию вызову.

— Полицию? — удивился он. — Но зачем?

— Потому что вы без спроса шаритесь по моему дому. В смысле, бывшему дому, но это неважно.

Он заметил:

— Но ты же меня впустил.

Я подумал и сказал:

— А теперь хочу выпустить.

— Но с какой стати? — не унимался он. — Мальчик мой, ты меня разве не узнаешь?

Я поднял бровь. Каким образом я должен был его узнать?

— Да я же твой дед, парень! Я твой дедушка Смедри! Ливенворт Смедри, Окулятор Драматус! Только не говори, будто не помнишь меня! Я ведь при твоем рождении присутствовал…

Я недоуменно моргнул. Потом нахмурился. Потом склонил голову к плечу.

— Присутствовали при…

— Да, да! — сказал он. — Тринадцать лет тому назад! Ну, разумеется, с тех пор ты меня ни разу не видел…

— Ага, — кивнул я. — И предполагается, будто я должен вас помнить?

— Естественно! У всех Смедри великолепная память. Так вот, что касается коробки…

Дедушка?! Лжет, конечно. У меня родителей и тех нет, а тут дедушка появляется. С какой такой стати, интересно бы знать?

Теперь-то, оглядываясь назад, я понимаю, до чего это была глупая мысль. Дедушка есть у каждого человека. Даже целых двое. И если вы их ни разу не видели, это еще не значит, что их не существует на свете. Дедушки в этом смысле похожи на кенгуру.

А еще временами я думаю, что все-таки должен был вызвать полисменов и предъявить им этого седовласого вторженца. Ибо в конечном счете он оказался первопричиной всех бед, постигших меня начиная с того дня. Увы, увы, я не выкинул его вон.

Вместо этого я бездеятельно наблюдал, как он прячет желтые очки и вновь вытаскивает красноватые. И вот наконец он запеленговал коробку у меня на столе и рядом с нею — развернутую бумагу с надписью. Засек — и устремился прямо к ней.

«Уж не он ли ее и отправил?» — подумалось мне.

А он сунул руку в коробку и вытащил записку, причем, как мне показалось, коснулся ее со странным благоговением. Прочел, с любовью улыбнулся — и поднял на меня глаза.

— Так где оно?

Вот такой вопрос на засыпку от деда Смедри, или кем он там на самом деле мне доводился.

— Оно — в смысле что?

— Наследство, парень! Твое наследство!

Я кивнул на посылку.

— В коробке…

— Но в ней ничего нет! Только записка!

— Как так? — изумился я, подходя ближе.

Коробка и в самом деле оказалась пуста. Мешочка с песком как не бывало.

Я спросил:

— Что вы с ним сделали?

— С чем?

— С мешочком песка.

Старикан благоговейно перевел дух.

— Так оно и вправду дошло, — прошептал он, округляя глаза. — Там действительно лежал мешочек песка?

Я медленно кивнул.

— Какого цвета был песок, парень?

— Ну… — Я замялся. — Такого… песочного…

— Голодные Геммельсы! — ахнул он. — Я опоздал!.. Похоже, они опередили меня! Быстрее, парень! Соображай! Кто заходил сюда, в комнату, после того, как ты получил посылку?

— Никто не заходил, — буркнул я раздраженно. Все происходившее меня довольно-таки напрягло, голова шла кругом. Я уж молчу, что не выспался и даже позавтракать не успел. А еще у меня все мышцы ныли после физкультуры на прошлой неделе. Хотя вы, наверное, думаете, что все это неважно.

— Никто? — повторил старик. — Точно никто сюда не входил?

— Точно! — отрезал я. — Ой! Хотя… она заходила. Ну эта. Мисс Флетчер…

— Да кто наконец эта мисс Флетчер, о которой ты все время твердишь?

Я пожал плечами.

— Моя кураторша…

— Как она выглядит?

— Очки, — начал я перечислять. — Физиономия такая… надменная. Ну, еще волосы железобетонным пучком на затылке…

— Очки… — медленно повторил дед Смедри. — А оправа у них, случаем, не роговая?

— Обычно да…

— Характерные Хоббсы! Да она ж Библиотекарь! Скорее, малыш, нам надо спешить! Живенько одевайся! А я у твоих приемных родителей чуть-чуть еды пока украду.

— Погодите, — начал было я, но вторженец уже ссыпался по лестнице.

Он действительно торопился, как на пожар.

Я так и остался стоять, не в силах выговорить ни слова.

«Неужели мисс Флетчер, — думалось мне, — стырила мое наследство, присланное в посылке?.. Фу, глупость какая. На что бы ей сдался дурацкий мешочек песка?»

Я тряс головой, тщетно силясь выудить из всего случившегося хоть какое-то рациональное зерно. Отчаявшись, в конце концов полез в свой платяной шкаф. В том, чтобы одеться, по крайней мере, просматривался какой-никакой смысл. Я натянул джинсы, потом футболку и, наконец, любимую зеленую куртку.

Я как раз заканчивал с этим, когда дед Смедри ворвался ко мне, таща два запасных портфеля Роя. Из одного торчал листик салата, а второй вроде бы подтекал кетчупом.

— Вот! — Дед вручил мне тот, что с салатом. — Здесь наш обед. Никаких гарантий, что вскоре мы сможем остановиться и поесть как следует!

Я взял портфель, по-прежнему недоумевая.

— Вы… запаковали туда еду?

— Ну да, потому что так она привлечет меньше внимания. Нужно же считаться с тем, чего от нас ждут! А теперь — в путь! Библиотекари, возможно, уже трудятся над этими Песками.

Я спросил:

— И что из этого?

— Как что! — вскричал он. — Дитя мое, да имея в своем распоряжении эти Пески, Библиотекари способны сокрушить царства земные, уничтожить целые культуры… захватить власть над миром! Нужно вернуть то, что по праву принадлежит нам! Мы должны нанести удар по возможности быстро… быть может, с огромным риском для себя… Но мы поступим так, как делают Смедри!

Я опустил портфель.

— Ну, как скажете.

— Но прежде, чем мы выступим в путь, — продолжал он, — я должен знать, чем мы располагаем. Каков твой Талант, парень?

Я свел брови, потому что по-прежнему ровным счетом ничего не понимал.

— Талант?..

— Ну да, — кивнул дед Смедри. — У каждого Смедри есть Талант. Каков же твой?

— Ну… типа… как бы… на гобое играть?

— Не время для шуток, малыш! — сурово прервал дед. — Я серьезен как никогда! Если мы вовремя не вернем эти Пески.

— Ну что ж… — Я вздохнул. — У меня здорово получается все кругом ломать.

Дедуля так и замер на месте.

«Наверно, не стоило мне шутить со стариком, — подумал я виновато. — Он, может, и чокнутый, но это еще не причина над ним издеваться».

— Все кругом ломать? — с придыханием переспросил дедушка Смедри. — Итак, это правда. При всем том, что подобного Таланта не видывали уже много столетий.

— Послушайте, — я воздел перед собой ладони. — Извините, я прикалывался. Я совсем не имел в виду…

— Я знал! — с воодушевлением воскликнул дед Смедри. — Да, да, это необычайно увеличивает наши шансы! Идем же, малыш, нам пора.

Он повернулся и вылетел из комнаты, унося один из портфелей, — только ботинки по лестнице простучали.

— Да погодите же!

Я устремился в погоню и остановился, только добравшись до входной двери. У поворота на нашу дорожку стояла припаркованная машина. Это был весьма старый автомобиль.

Полагаю, прочитав насчет старого автомобиля, вы себе вообразили нечто помятое, ржавое, еле таскающее колеса. Сказать «старая машина» — это ведь примерно то же, что сказать «старые магнитофонные кассеты». Все сразу понятно.

Так вот, машина, которая там стояла, была совсем не такой. Никаких ассоциаций с рухлядью. Бетховен тоже ведь старый композитор, но… почувствуйте разницу. Почувствовали? Вот и я тоже не путаю старое с вечным. Автомобиль был вполне исправен с виду, этакая Жестянка Лиззи, если вы, нынешние жители Тихоземья, меня понимаете.[1]

Впрочем, это было лишь мое впечатление.

Мы с вами знаем, что первое впечатление о ком-то или о чем-то нередко бывает ошибочным. По крайней мере, неполным. Возьмите, например, юного Алькатраса Смедри. Дочитав мою историю до данного конкретного места, вы небось уже составили себе некое впечатление обо мне. Допускаю, что — вопреки моим вполне искренним усилиям — вы даже начали сочувствовать означенному персонажу. Ну как же, сиротка, ах-ах, сопли в сахаре. Беспроигрышный вариант.

Вполне вероятно, вы полагаете, что моя привычка язвить есть некая защита, маскирующая внутреннюю неуверенность. Не исключаю, вы решили, что на самом деле я был вовсе не злым и жестоким мальчишкой, а просто здорово сбитым с толку. А еще вы могли решить, что, невзирая на напускное безразличие, я вовсе не получал удовольствия от того, что разру… то есть ломал вещи.

Так вот, желаю вам сообщить, что судите вы превратно. А посему убедительно прошу воздержаться от скоропалительных выводов, пока я открытым текстом вас к ним не подтолкнул. Это очень скверная привычка читателей. Знали бы вы, как она нас, авторов, раздражает!

Опять же, я совершенно не соответствовал тому, что вы обо мне успели подумать. Я был довольно подлым мальчишкой, которому было просто все равно, сгорела или нет данная конкретная кухня. Именно этот вредный подросток стоял на пороге, глядя на деда Смедри, отчаянно махавшего рукой — поспеши, мол.

Вообще-то… эх… сознаюсь, пожалуй: быть может, я испытывал нечто вроде тоски и некоей полуосознанной тяги. Сыграла свою роль и посылка, якобы отправленная мне моими настоящими родителями. Из-за нее я волей-неволей вспомнил те давнишние времена, когда — еще не осознав всей глупости этого намерения — я жаждал разузнать что-нибудь о своей родной семье. Жаждал встретить хоть кого-нибудь, кто — деваться-то некуда — обязан был меня любить, обязан хотя бы просто по праву родства.

К счастью, я давно успел перерасти такие сопливые чувства. Мгновение слабости миновало, и я захлопнул дверь, оставив снаружи старого джентльмена.

После чего отправился на кухню сообразить себе чего-нибудь на завтрак.

Вот тут кое-кто и навел на меня пистолет.