М. А. Голденков
STREET ENGLISH

Может быть, немножко длинноватое, но НЕОБХОДИМОЕ введение

Уж если кто и перегружен мифами, так это любимая нами Америка. Есть такой фразеологизм — American dream, “американская мечта”, который также переводится и как “американский сон”. О чем этот сон? Да практически обо всем, что мы знаем об Америке и ее достоинствах. Я, когда вернулся из США, то был нескрываемо удивлен тому, насколько белорусы верят американскому кино, рекламе, журналам и клипам, где режиссеры из кожи вон лезут, чтобы преподнести спою страну как самую-самую.

Кто он: лихой ковбой, Рэмбо, Шварц или же, на худой конец, Том Круз?

В моем теперешнем понимании, типичный американский парень — спокойный, вежливей нашего раз в сто, куда как более воспитанный, чем мы, улыбчивый, немногословный, по европейской оценке — чересчур религиозный и вполне уравновешенный человек. В вопросах, не затрагивающих его бизнес, он полный профан. Чуть дофинист. У него никогда не нужно просить денег взаймы (не даст), и при нервом шухере он не бежит с пистолетом наперевес, выручая вас от китайских, русских и прочих мафиози, а прямиком летит в полицию с криком “Хелп!”. Правда, сами американцы считают наоборот. Они, как это ни странно, больше нашего верят в “американский сон”, который им навязывает местный шоу-бизнес. Американцы найдут из ста увальней одного классного парня и скажут: “Вот он и есть типичный американец!”

Co мной такой случай был. На третий месяц моего пребывания в США я повстречал Крага, парнишку веселого, юморного. С ним мне было легко, как и с моими инязовскнми друзьями, “Краг типичный американец”, — говорили мне местные девушки. Вот так. Типичные американцы крайне редки, но мне повезло. А мы, дураки, найдем из десяти нормальных парней одного придурка и скажем: “Вон он, типичный белорус С такими государство не построишь! Все, уезжаю в США! ”

Хотя эмоционально американцы все же ближе нам, чем, к примеру, сдержанные англичане. Но в выражениях и суждениях сдержаны и янки. Тут нам у них учиться и учиться. Только русский может ляпнуть: “Да ерунда эти Штаты! Пиво у них голимое!”

Я вот был свидетелем, как одной американке, только что приехавшей в Минск, другая говорит: “It’s absolutely different over here, but I love ill” — Здесь совершенно все по-другому. Но мне нравится! То есть человек принимает чужую страну такой, какая она есть.”

Не заметили? В каждом американском фильме положительные герои разбиты на две половинки: черную и белую. Если хороший полицейский, то его партнеры обязательно черные. Если дна друга, то один из них непременно темнокожий. А если нужно изобразить отрицатель-пых героев, то чернокожих парней обычно ровно и два раза меньше, чем белых. В чем же дело? А в том, что в США боятся расизма и из кожи вон лезут, чтобы изобразить идеальное равноправие и единение двух рас на территории под звездно-полосатым флагом. Чего в жизни, увы, пока нет. Черные дружат с черными, а белые — с белыми, что особенно сильно ощущается в южных штатах, где, похоже, мало что изменилось со времен гражданской войны. Вот кинематографисты вовсю и стараются примирить черных с белыми.

Но знаете, что я вам скажу? Черные американцы — неплохие все же парни. Эмоционально они нам даже чуть ближе. Одна русская женщина в Америке жаловалась, что когда у нее сломалась машина и она без всякого эффекта голосовала, то остановился, и конце концов, чернокожий американец. Чуткие они, хоть и ленивые, как и мы.

“Да ты что! Ведь американки такие красивые!” — говорили мне в Минске. Ну да, красивые. В кино. А зачем некрасивых брать в актрисы? У них, между прочим, каждый третий актер не янки: Сталлоне — итальянец, как и Мадонна, Дольф Лундгрен — швед, Шварценеггер австриец, Брюс Уиллис — из немцев… То же с актрисами.

Главная проблема американских женщин — лишний вес. Питание в Америке, наверное, чересчур калорийное. Здесь толстушек и просто толстух раза в три-четыре больше, чем в Европе. Американки не наряжаются и не красятся, как наши, каждый день и не носят без надобности туфли на каблуке. Правда, они легче, чем наши, в общении, не корчат из себя принцесс па горошине.

Но с ними, впрочем, всегда надо быть начеку.

Чуть что не так: по плечу, там, заденешь, за руку как-то не так возьмешь, пошутишь не так — она тебе ничего не скажет, а пойдет и стуканет твоему или своему боссу, мол, домогались меня, пытались соблазнить, развратить, изнасиловать. Их феминизм, женщин тамошних, увы, испортил. Они теперь во всем на мужиков хотят быть похожими: в армии служить, в полиции, и футбол играть и на ринге лица друг другу бить. Их феминизм и мужиков американских испортил, Они теперь нерешительны, осторожны и весьма инфантильно себя ведут со своими непредсказуемыми дамами.

А кино посмотришь: мужчины их — просто мачо, ну а женщины — бусички-лапочки! На деле же — истерички, с грубыми голосами притом (хотя это скорей проблема чисто языковая). Наши все же, хоть себя и переоценивают зачастую, но поспокойней будут.

Нет, не все так уж плохо в американцах. Есть и очень хорошие стороны. Мы просто на себя со стороны никогда не смотрим, чтобы это сравнить и оценить по достоинству. Мне очень нравится американская манера встречать и провожать человека сразу по уму, а не по одежке. Наш человек скажет о вечно улыбающемся и сыплющем шутками парне, что он, де, того, несерьезный, легкомысленный и прочее. Если он де лает удачные комплименты девушкам — то сразу бабник. Пусть этот парень никогда никого не подвел, и занимается вполне нормальными делами, и делает это хорошо. А вот Сярожа все нремя сидит с “сурьёзным” видом, ничего не говорит, умным эдаким выглядит. Мы скажем про Сярожу, что он, мол, серьезный, что с ним, наверно, надо иметь дело, за ним как за каменной стеной. А он на деле лох, хам-быдло-мужик и всех всегда подводит. Американцы же свободны от этих дурацких внешних стереотипов, которыми очень сильно страдаем мы. С человеком, который все время улыбается и шутит, им куда как приятней общаться, чем с тем, который из себя умного строит, а на деле круглый идиот. Американцы лишены условностей. У нас же их куча мала.

А еще меня расстраивает то, что многие русские думают, что мы-де, русские, умные, а они, мол, американцы, тупые. Истории, мол. своей и нашей европейской не знают… Чушь! Россияне нынче ничем не лучше американцев. Москвичи… Они еще ни разу не ответили мне с первого раза, чья же столица Минск. Одни говорят, что это Молдавия, другие что Украина… Ужас!!!! На одном конкурсе я с нескрываемым удивлением наблюдал, как некий москвич — что меня, сына коренного москвича, вырубило напрочь — на вопросы “Кто основал Москву?”, “Когда она горела в последний раз?” не ответил!!! Что же случилось с “самой читающей нацией в мире"? Американцы хотя бы свою историю знают! А я в российском учебнике по истории Руси прочитал про 17-й век, где написано, что Минск был столицей Беларуси, а Вильнюс — Литвы! Историк но фамилии Скрынников не знает того, что знает каждый белорусский и литовский школьник: белорусский город Вильно стал столицей Литвы Вильнюсом только в 1940 году по распоряжению Сталина! Ну а такой страны, как Беларусь, в 17-м веке не было вообще! Было Великое Княжество Литовское — именно так и называли Западную Русь, теперешнюю Беларусь. Княжество Жмайтское, периферия Литвы, позже название Литва переняло себе, и теперь жмайты и аукштайты именуются литовцами. А коренные западные русские жители — литвины, они же русины, стали потом белорусами.

Ивана Федорова считают первопечатником на Руси. А доктор Франциск Скорина “из славного города Полоцка” издал свою “Библию Русскую” еще за пятьдесят лет до Ивана Федорова! В книге Скорины черным по белому написано, что книга сия “для всех русских людей писана”. Но вот российская энциклопедия этого первопечатника русского даже не упоминает! Почему?! Может потому, что он был не москвич? Позор! В Америке такого преступного незнания своей истории не найдешь. Они себя приукрашивают, а мы еще хуже, чем есть, делаем! Тьфу!

Ну да ладно, хватит. Увлекся, а то я тут собрался вам чуток и про англичан рассказать.

Если уж и есть город с намертво приклеенными стереотипными ярлыками, не имеющими под собой реальной основы, то это старый добрый Лондон. Еще с советских времен мы привыкли к эпитету “туманный”, употребляемому, как только речь заходит об этом городе и Англии вообще. Выражение “Туманный Альбион” уже давным-давно стало неофициальным названием Соединенного Королевства. Почему же родина “Пинк Флойд” и Конан Дойля, “Битлз” и Агаты Кристи, “Оэзис” и Принцессы Дианы ушла вдруг в туман? “Ну, это легко объяснить”, -скажут некоторые и вспомнят о знаменитых английских смогах, с которыми британская столица столкнулась первой в 19-м веке.

В наши дни вы страшно обидите англичан фразой “туманный Лондон”. “У нас туманы не чаще, чем где бы то пи было,” — ответят возмущенные шекспировские земляки и будут трижды правы.

“Ну а почему же тогда и Европе вашу страну, как и вашу столицу, продолжают “обзывать” туманными?” — спросил я как-то шестидесятилетнего мистера Родда, бывшего работника банка. Тот пожал плечами, но ответил: “Скорее всего, мой юный друг, потому, что наша страна отделена от Европы Английским каналом (так англичане называют привычный нам Ла-Манш). А все, что за морем, далеко, — все это и кажется туманным, заоблачным, далеким. Так что у британцев есть все права Францию, Голландию и прочие государства вместе с самой центрально-европейской страной Беларусью именовать тоже туманными”, — и мистер Родд смеется удачной шутке.

И все-таки. Почему именно Лондон, почему именно там появились знаменитые смоги? А все из-за того, что еще в девятнадцатом веке Лондон раньше других европейских столиц пережил период бурной урбанизации, вследствие чего город и затягивало дымом заводов и фабрик. С этой же проблемой в разное время сталкивались и другие мегаполисы Европы. Но почему-то все эти берлины, парижи и стокгольмы не стали туманными.

Так, значит, во всем виновато расстояние! Вот почему Александр Пушкин в своем “Евгении Онегине” пишет про Ленского, что он приехал из “Германии туманной”. Для знаменитого русского поэта и Германия тоже была туманной. А всего лишь потому, что далеко находилась И он, Пушкин, ее, возможно, ни разу не видел. Я вот, когда в армии служил и дома давно не был, также писал в письмах к другу, что Минск представляется мне чем-то туманным и нереальным.

До того как я попал в Англию, у меня, хотя я усиленно и учил английские язык и культуру на первых трех курсах иняза, все равно оставалось частичное представление об англичанах, как о сухих строгих людях, с каменными выражениями лиц. Начитался Моэма, наверно.

Начнем с их лиц. Они просты, как у наших белорусских продавщиц, милиционеров, доярок и прорабов. А пот почему они “каменные”, так это, как оказалось, относится лишь к небольшой прослойке заядлых картежников, страстно увлеченных бриджем. Там выдавать свои эмоции — значит, испортить себе игру. Вот джентльмены вовсю и тренируются не проявлять своих чувств. Менеджер фан-клуба рок-группы “Юритмикс” Эндрю Брэмнер рассказал мне забавный случай, как игроки в бридж учились этой каменности лиц. Итак, это развлечение так и называлось Stone face — каменное лицо. За круглым столом сидели джентльмены, а под стол запускали девицу легкого поведения. Пока жрица любви “работала” под столом, джентльмены-картежники по выражению лица должны были догадаться, кто “счастливчик”.

Теперь об их чопорности. Это также миф. Англичане очень даже простые и приятные люди. Они умеют веселиться и хорошо выпить. Ну разве можно назвать чопорной нацию, футбольные болельщики которой поставили на уши всю Европу? Да вам любой немец, француз или голландец скажет, что поддатый англичанин — самый большой забияка на свете. Англичан справедливей было бы назвать людьми осторожными в высказываниях, замкнутыми и скрытными в вопросах своей личной жизни. Они не любят, в отличие от пас, рассказывать о себе первому встречному и не любят (чего не скажешь о нас), когда к ним лезут с расспросами об их делах.

Англичанин осторожен. Он никогда не скажет тебе: “Ты что, дурак? На фиг тебе ехать в эти Штаты!” Он скажет: “Я считаю, что тебе не стоило бы туда, возможно, ехать, может быть”. Их сдержанность в резких выражениях проявляется и в опасные моменты — англичане никогда не теряют присутствия духа. Во время второй мировой войны английские солдаты считались самыми исполнительными и верными своему долгу.

Консерватизм (не путать с производством консервов!). Это приверженность традициям. Англичане жутко чтут свои традиции, и это есть хорошо. В противном случае их “Манчестер Юнайтед” давно бы “продувал” нашему “Строителю” из Старых Дорог со счетом 0:3, а выпускники Оксфорда, благоговея от уважения, ездили бы набираться опыта в БГУ. Но нет, британцы бережно хранят традиции — так бережно, что норой и сами уже не помнят, чего это и для кого.

Еще никто никогда об этом не говорил! Англичане — не англичане, а инглишманы! Сейчас объясню. Дело в том, что русским словом Англия не называется ни одна страна в мире. Англия на самом деле Инглэнд, Ингландия, но никак не Англия.

Я был не на шутку удивлен, когда, будучи в Лондоне, узнал, что в английском языке существует-таки слово Anglia — название древней родины англов, одних из основных предков англичан. По почему вдруг Англия после переезда из южной Дании стада Инглендом в Британии? Нельзя не заметить, что Британию заселили не только англы, но и другое датское племя — юты, а также фризы и саксы. Фризы, кстати, тоже скандинавского происхождения племя. Они заселили территорию современной Голландии и стали позже именоваться фламандцами или голландцами. Таким образом, англы, юты и фризы — скандинавские племена.

Мы говорим, что все норманны разговаривали на древнем скандинавском языке. Но это мы сейчас так говорим. А как этот самый язык называли сами древние скандинавы? А, товарищи умные историки и лингвисты? Предположу, что этот язык назывался инглишем. Инглиш пошел от первых свейских конунгов Инглингов.

То, что скандинавские британцы помнили язык Инглингов, подтверждают названия дней недели: Wednesday — Woden day — День Одина (Ведена), Thursday — Turs day — День Тора, Friday — День Фрейра. Именно в эти дни шведские норманны поклонялись своим основным богам: Одину, Тору и Фрейру. Таким образом, правильно английский язык называть все-таки инглишем.

Ну да ладно. Хватит разминки. Приступим к урокам.