"Поединок в горах" - читать интересную книгу автора (Смирнов Виктор)

Письмо из милиции

«Сообщаем, что по вашему заявлению произведено дополнительное расследование дорожного происшествия с автомобилем № КН 14–22 на магистрали Козинск — Аксай. Не установлено столкновения а/м КН 14–22 с другим видом транспорта.

Причиной, вызвавшей аварию и гибель водителя, была неосторожность самого водителя Березовского Г. К., который не принял во внимание состояние дорожного покрытия (гололед), в результате чего автомашина свалилась под откос глубиною 180 метров…»

Я перечитываю письмо. В окне медленно линяет ночь. Лимонно светятся окна в соседних домах.

Не верю, что Жорка сам сплоховал. Не верю. Он был водителем, каких мало. Прирожденным асом… Кто-то в чем-то не смог разобраться.

Я перечитываю письмо… Дворники уже вышли скалывать лед на тротуарах, слышны глухие удары лома и скрежет лопат. Дворники воюют с зимой, ранней зимой, внезапно нагрянувшей в город.

Когда мы прощались с Жоркой, была весна, цвел багульник, над городом кружила пыль.

— Ты поедешь со мной? — спросил Жорка.

Я нагнул голову, чтобы не смотреть Жорке в глаза. Начиная с пятого класса мы не расставались с ним ни на один день. Мы всюду ходили вместе, как близнецы.

— Там здорово интересно, — сказал Жорка. — Там все только начинает строиться. Горы, тайга! И шофера нужны во как! Поедем!

В пятом классе к нам в школу прибыли ребята-детдомовцы. «Бездомовцы» — так мы их называли. За мою парту посадили длинного бледнолицего мальчугана. У него были удивительные желтые волосы — такой цвет у свежей соломы, когда копны светятся под осенним солнцем.

— Я Жорка Березовский. Давай дружить, — сказал он.

После уроков во дворе меня встретил Ленька-поп с компанией, чтобы свести старые счеты.

— Ты не бойся, мы вместе, — успокоил меня Жорка.

Потом, отмывая физиономии и рассматривая синяки, мы поклялись всегда держаться вместе.

Жорка был непоседой. Порывистый, угловатый, он все рвался куда-то и не мог долго оставаться на месте. В восьмом классе он уговорил меня бежать в тайгу к геологам. К счастью, нас задержали на станции.

После армии, закончив курсы шоферов-дизелистов, мы вернулись в Иркутск, а затем подались на строительство гидростанции. Там начали работать двадцатипятитонные МАЗы, «четвертаки», машины-гиганты. Разве мог Жорка отказаться от возможности покрутить баранку «четвертака»?

— Ты поедешь? — в последний раз спросил Жорка.

Я не поехал в Саяны. У меня была к тому времени недурная работа в транспортном отделе горисполкома. Мне дали новенькую комнату на улице Мира.

В этой комнате и состоялся прощальный разговор.

Я получил от Жорки, из Саян, два письма.

«Пожалеешь, что не поехал со мной. Горы — ахнешь! Работы по горло, и настоящей. За баранкой целыми сутками. Железных дорог нет, одна надежда на нас, шоферов».

Второе — и последнее — письмо дышало тревогой. «Здесь на трассе мне пришлось схлестнуться с одной „теплой компанией“. Это жулье старается набить мошну за государственный счет. Пользуются тем, что места глухие, „закон — тайга“. Но я их на чистую воду выведу…»

Конечно, Жорка не мог остаться безучастным. Он готов был лезть в любую драку, если считал, что отстаивает справедливость. Он доказал это в первый же день нашего знакомства, выступив против ватаги Леньки-попа.

Вскоре пришло короткое известие о гибели Жорки на заснеженной дороге. Я был в командировке и получил сообщение с опозданием. Выезжать в Козинск было бессмысленно. Написал в милицию. Но что я мог сообщить им? «Причиной, вызвавшей аварию и гибель водителя, была неосторожность…»

Сотый раз я перечитываю письмо из милиции. Надсадно заливается паровая свистулька на соседнем гвоздильном заводе. Слышен топот ног на лестнице. Пора на работу. Меня ждет заваленный бумагами стол в транспортном отделе. Увязки, согласования, начальственные резолюции: «Товарищ Михалев! Разберитесь!»

А как разобраться с самим собой? Не верю я в то, что Жорка сам сплоховал. Не верю. И ни один следователь не сможет рассеять эти сомнения.

Можно сказать себе: «Ничего уж не поправишь. Живи себе дальше, как жил. У тебя свои заботы. Заочный институт, комната, служба. Все четко, размеренно. Жорка прошел через твою жизнь и исчез. А тебе надо идти своим путем».

Но только… только я всегда буду чувствовать себя предателем. Человеком, оставившим друга. Можно изобрести сотню оправданий для успокоения совести. Но кличка-то будет одна: «Предатель».

В углу комнаты стоит чемодан. Сумрачный утренний свет расползается вдоль стен, и я вижу потертые дерматиновые бока чемодана. С этим чемоданом — одним на двоих — мы с Жоркой вернулись из армии.

Сборы не потребуют много времени. Заявление об уходе по собственному желанию. Недоуменные вопросы знакомых. Штампик в районном паспортном столе: «Выписан…» Выписан в маленький шоферский поселок Козинск, в Саяны.