"Мой первый роман" - читать интересную книгу автора (Алейхем Шолом)

Глава девятая Приготовления к свадьбе и мои глупые мечты

Каждый, кто когда-либо любил, поймет, что я переживал, когда наступило время приготовления к свадьбе. И кто внимательно читал предыдущие главы, тот поймет, что переживал я, когда ученику моему примеряли свадебный костюм, который шили для него три недели подряд; смертные муки – пустяки в сравнении с моими страданиями. Ад показался бы раем в сравнении с моей невыразимой болью.

Вы, вероятно, считаете, что все эти чувства возникли от ненависти к сопернику. Ничего подобного! Я прекрасно знал, что любят не ученика, а меня, настоящего автора писем. Я прекрасно знал, что достаточно будет во время свидания раскрыть тайну, священную тайну, достаточно будет одного слова, чтобы она меня поняла, – и все окончится к лучшему. Но как это сделать? Как устроить, чтобы я мог поговорить с нею с глазу на глаз, хотя бы несколько минут? Я мучительно думал, передумывал, создал, вероятно, семнадцать тысяч нелепых планов, фантазий – одна глупее другой. Честно признаюсь, в моей голове рождались такие скверные мысли, что мне даже стыдно доверить их бумаге, хотя немало времени прошло с тех пор. Вы думаете, я намеревался убить моего соперника, отравить его? Боже сохрани от таких грешных мыслей! Я только молил бога, чтобы он сотворил чудо и чтоб мой ученик заболел, слег и переселился к праотцам, освободив место для меня…

Признаюсь, я думал об этом день и ночь, только того и ждал, чтоб моего ученика пробрало сквозняком, чтоб его схватил кашель или горячка, чтоб он поскользнулся на ровном месте и сломал себе шею, или чтоб ему кто-нибудь случайно угодил камнем в голову, или чтоб укусила его бешеная собака и он рехнулся, или чтоб буря свалила вырванное с корнем дерево прямо на него, или чтоб случилось, наконец, какое-нибудь другое чудо, лишь бы он освободил место для меня.

И в то же время у меня щемило сердце; мне было жалко его. Невинная душа – почему он должен пострадать? За что ему, такому молодому, погибать? В душе я его уже оплакивал, искренне оплакивал. Я написал моей любимой, дорогой письмо, которое закончил горестным стихотворением. В этом стихотворении я серьезно оплакивал моего юного, безвременно погибшего ученика. Я сравнивал мир с кладбищем, а его с молодым деревцем:

Что еще там было написано, не припомню.

И снова моя фантазия рисует мне: вот уже прошел год со дня его смерти, я и моя возлюбленная пришли на его могилу поплакать и возложить свежие благоухающие цветы, даже стихотворение посвятили ему, оно кончается так:

Зацветут ли на могиле цветы – весьма сомнительно, но что ученик мой цветет, как роза, – это факт. Он с каждым днем становился все здоровее, его лицо – румяней, его тело наливалось жиром. Он был доволен, радостен, весел и счастлив, – счастлив не от любви, но оттого, что переезжает в большой город, где встретит новых людей и где больше не увидит опротивевшей ему родни.

В этом он признавался мне неоднократно, хотя в глаза он говорил своим родителям, что будет тосковать по ним и не знает, как перенесет разлуку.

– А по мне скучать будешь? – спросил я его.

– Конечно! Конечно! – ответил он, дружески обняв меня. – Тебя я возьму с собой. Мы с тобой заживем. Будем играть в шашки, ходить по театрам. Я с тобой никогда не расстанусь, никогда!

Я знал, что это бесстыдная ложь. Рожденный, выросший и воспитанный во лжи, он и на этот раз солгал.