"Никому не уступлю" - читать интересную книгу автора (Харри Джейн)

10

– Девочка моя, – Жаклин была преисполнена участия, – у тебя совсем больной вид. Что случилось?

Дженет изобразила ненатуральную улыбку.

– Ужасно болит голова. Наверное, гроза надвигается. У меня это бывает от перепадов давления. – Она поколебалась. – Прости, у тебя нет с собой таблеток?

– Конечно, есть. – Жаклин тотчас же потянулась за сумочкой. – Вот здесь, милая. Вместе с салфетками и моими любимыми духами. Бери все, что нужно. Я могу еще чем-то тебе помочь? Альберт сказал, ты не обедала. Может, распорядиться принести для тебя легкий ужин? Скажем, суп и фрукты…

– Нет-нет, спасибо. – Дженет прикусила губу. – Совсем нет аппетита.

– Какая жалость. – Жаклин легонько потрепала Крестницу по щеке. – Надо же, как раз когда такой праздник. И ты в этом платье прелесть какая хорошенькая, только очень уж бледненькая. Флора, конечно, уже рассказала тебе свои новости? Ах, как же чудесно!

– Да, – ровным голосом согласилась Дженет. – это чудесно.

Я думала, у меня хватит мужества, горько размышляла она, стоя перед распахнутым окном своей спальни и устремив невидящий взгляд на сад внизу. Но оно покинуло меня, лишь стоило мне увидеть их вместе. Увидеть ее в его объятиях. Этого мне не вынести.

Конечно, Дженет преувеличила свою головную боль, чтобы иметь предлог не спускаться ни к обеду, ни к ужину. Но виски у нее и впрямь тупо ныли, а в душе воцарилась щемящая, горькая пустота. Она обещала Жаклин, что примет таблетку и сразу же ляжет, однако даже на это мизерное усилие требовалось хоть сколько-то энергии, а вот ее-то молодой женщине решительно не хватало.

За спиной скрипнула дверь. Должно быть, Жаклин вернулась снова проведать крестницу.

– Жаклин, только не ругайся, пожалуйста, – утомленно произнесла Дженет, не оборачиваясь. – Я сейчас ложусь.

– Это не мадам де Ориво.

Голос Леона прозвучал резко, почти угрожающе. Задыхаясь от потрясения, она обернулась и увидела маркиза. Мрачный как туча, он ударом каблука закрыл за собой дверь.

– Что вы здесь делаете?

– Как всякий хороший хозяин, – холодно произнес Леон, – пришел справиться о здоровье гостьи. Гостьи, которая, по всей видимости, предпочитает прятаться за незначительным недомоганием, а не встречать жизнь со всеми ее трудностями лицом к лицу.

Щеки Дженет залил гневный румянец.

– Это нечестно! Не я ли только и делала, что лицом к лицу встречала эти самые жизненные трудности с тех пор, как мы с вами впервые увидели друг друга?

– Вы искали меня сегодня. Зачем?

– Уведомить вас об уходе. – Сердце у нее стучало, точно молот, дыхание срывалось. – Сказать вам, что я уезжаю.

– О подобных вещах принято уведомлять в письменном виде, – отрезал Леон. – Но вы все равно напрасно тратили время. Я не принимаю вашего увольнения. Вы остаетесь.

– Моя работа здесь закончена, – хрипло возразила Дженет. – У вас нет причин – да и права тоже – задерживать меня здесь.

– Не говорите мне о правах! – Он вскинул голову, глаза его метали молнии. – Это мой дом, Жанет. Моя земля. И я – де Астен. Я сам себе право. Что же до причин, вы не хуже меня знаете, почему я хочу, чтобы вы остались.

– Вы хотите – вы хотите! – Она швыряла слова ему в лицо, точно камни. – А как насчет моих чувств и моих желаний? Что, если мне невыносимо долее ни минуты оставаться под вашим кровом?

– Можете лгать, сколько угодно. Это не важно. Бежать не получится. – Уперев руки в бедра, он мерил ее взглядом. Губы его сардонически кривились. – Я видел, как вы украдкой следите за мной все эти три недели, точно так же, как я украдкой следил за вами. Тени на вашем лице доказывают, что вы разделяли мои бессонные ночи. Пока вы не разделите со мной и постель, Жанет, боюсь, я уже никогда не усну.

– Тогда наслаждайтесь бессонницей, – злобно заявила Дженет. – Ради Бога, месье, сколько женщин сразу вам надо?

– Только одна, Жанет. Мне нужна ты. Ты сама не знаешь, что делаешь со мной. У меня сердце разрывается. – Он шагнул к ней, голос его стал глубже и мягче: – Ты пронзила его насквозь, ma belle.

– Не подходите, – срывающимся голосом предупредила она. – Не говорите мне об этом. Вы жестоки, маркиз. Жестоки.

– Тогда давай будем добры друг к другу, Жанет. – Он улыбнулся. – Давай утешим друг друга после всех горестей этих трех недель.

– А как насчет горестей, что суждены нам на весь остаток жизни? Как быть с ними? – она вздернула подбородок. – Ах да, я и забыла, у вас ведь есть ваша дама из Тулона. Надо было сказать: «суждены мне».

Лицо его вновь окаменело.

– Да. И она, без сомнения, была бы добра ко мне, если бы я попросил. Но я не могу ее просить. И когда-нибудь вы поймете почему.

Молодая женщина покачала головой.

– Не думаю. Не думаю, что я вообще когда-либо пойму, что же такое происходило тут в последние недели. Одно знаю – больше всего на свете я хотела бы сейчас находиться за тысячи миль отсюда и никогда в жизни вас не видеть. – Голос ее дрогнул, выдавая, в каком жалком состоянии она находится. – Прошу вас, Леон, уходите. Уходите туда, где вам место, к людям, с которыми вам подобает общаться. И оставьте меня в покое.

– В покое? – Он резко засмеялся. – Сомневаюсь, что мы с тобой сможем когда-нибудь снова обрести покой. И в отличие от тебя, если бы я мог любоваться тобой целую вечность, клянусь, я бы не пожертвовал из нее ни секунды. Ты и не подозреваешь, как прекрасна. – Дженет увидела, как дернулся какой-то мускул у него на шее. – Но если мой вид так тебе ненавистен, – продолжил он и в тоне его сквозила безграничная горечь, – то этому горю легко помочь. Закрой глаза – и я тотчас же уйду. Ну давай же, Жанет, сделай это.

Почти изнемогая, она повиновалась. И когда слепая тьма окружила ее, Дженет вдруг как никогда остро ощутила, что он здесь, рядом. Губы его легонько коснулись ее волос, лба, сомкнутых век.

– Прощай, – прошептал он. – Моя прекрасная. Моя возлюбленная.

А затем все исчезло, и Дженет поняла, что осталась одна.

Одна. И так одинока, как не была еще никогда в жизни.

Когда способность связно мыслить вернулась к ней, а парализованные мышцы вновь стали повиноваться, Дженет стрелой метнулась к сумочке Жаклин, лихорадочно перерывая ее содержимое в поисках обещанных таблеток. Смешно – будто могло найтись лекарство от той боли, что раздирала ей сердце и душу.

Нельзя, нельзя так убиваться из-за этого человека! – отчаянно твердила она себе. Он того не стоит. Очередной бабник, что собирается жениться из выгоды, но верность хранить не намерен. Мне следовало бы ненавидеть его. Я хочу ненавидеть его. Но не могу, не могу – и сама себе противна.

Да куда же запропастились эти таблетки? Непролитые слезы застили бедняжке глаза. Потеряв терпение, она вывалила все содержимое сумочки на кровать – и к ногам ее со звоном упали ключи от машины Жаклин.

Медленно нагнувшись, молодая женщина подняла их. И крепко-крепко сжала в руке. Леон сказал: бежать не получится. Но вот он, знак самой судьбы. Вот он, выход, путь к спасению.

Сейчас или никогда. Приходилось признать горькую правду. Дженет уже не могла доверять себе. Кто знает, что может случиться, если она проведет под одной крышей с Леоном еще хотя бы час – не то что целую ночь.

Она сжимала ключи до боли в ладонях. В голове лихорадочно складывался план бегства. Украдкой пробраться к машине. Доехать до ближайшей железнодорожной станции. Взять билет на первый же поезд – неважно куда. Скрыться, замести следы так, чтобы их не нашел даже всемогущий маркиз де Астен.

Сделать то, что она хотела сделать несколько недель назад. Тогда он перехитрил ее, подчинил своей воле. Теперь она не даст ему больше такого шанса.

Вещей с собой брать нельзя – слишком велик риск. Ничего, в сумочку через плечо вполне влезет смена белья и самые необходимые туалетные принадлежности, а также паспорт и деньги. Этого хватит.

Кроме того, если кто-нибудь вдруг надумает ее искать, висящая в шкафу одежда создаст впечатление, будто хозяйка комнаты лишь отлучилась. Скажем, вышла погулять. Это даст ей столь необходимый выигрыш во времени.

Только сперва надо переодеться, не в этом же вычурном платье бежать. Дженет достала темно-зеленые брючки и светло-серый пиджак – достаточно нарядно, чтобы не возбуждать подозрений, если ее заметят, но и вполне практично в дороге.

Расстегивая молнию на платье, она повернулась к зеркалу. Оттуда глядело ее отражение – растрепанные каштановые локоны, огромные испуганные глаза, тоненькая, гибкая фигурка в красивом платье, подчеркивающем все изгибы и округлости стройного тела и выставляющем напоказ одну точеную ножку.

– Прекрасна, – глотая слезы, прошептала Дженет. Отражение в зеркале вдруг затуманилось и расплылось перед глазами. – Он сказал, что я прекрасна.

Она тряхнула головой. Будет еще время поплакать всласть. Сейчас же необходимо всецело сосредоточиться на том, как отсюда выбраться.

Дженет почти всерьез опасалась, что Леон мог догадаться о ее намерениях и воспрепятствовать им, выставив кого-нибудь из слуг сторожить дверь ее спальни. Но в коридоре и на лестнице никого не было. Судя по веселому гулу голосов, все уже собрались к ужину. А кратчайший путь к стоянке, где находилась машина Жаклин, вел как раз мимо окон столовой.

О нет, на такой риск идти нельзя. Придется обходить долгим путем, едва ли не вокруг всего замка. Молодая женщина свернула к саду, пытаясь делать вид, точно просто-напросто вышла на прогулку.

Поравнявшись со старинной часовней, она чуть замедлила шаг. По одной стене высились строительные леса, свисали полотнища грубой ткани. Видно было, что реставрация в полном разгаре.

– Уже часть витражей обновили, – как-то на днях рассказывала Жаклин. – Специально выписывали мастера из Парижа. Ты должна непременно сходить посмотреть, дорогая.

Дженет кивнула тогда крестной и улыбнулась, твердо зная, что не пойдет. Ей вовсе не хотелось видеть во всем блеске и великолепии место, где собираются венчаться Леон с Флорой. Если, конечно, торжественный ритуал все же состоится здесь, а не в Париже.

С другой стороны здания – с той, где ремонт еще не начался, окна и боковая дверь были надежно заколочены досками. Однако Дженет с удивлением обнаружила, что часть их почему-то оторвана. Еще более странно выглядел припаркованный за часовней автомобиль.

Быть может, это машина архитектора? Но что ему делать здесь в такой час? Разве что Леон пригласил его остаться к ужину. Хотя вряд ли. Преуспевающий специалист не станет разъезжать на столь старом и ветхом драндулете.

Нахмурившись, Дженет подошла поглядеть поближе. Едва она успела склониться, заглядывая в салон машины, за спиной послышались какие-то голоса. Молодая женщина инстинктивно отпрянула назад и присела, прячась в тени.

Из-за часовни показались двое мужчин. Они несли какой-то большой и явно тяжелый сверток. Что-то обернутое в мешковину и обмотанное веревками. На мгновение Дженет показалось, что это труп, и она зажала себе рот рукой, чтобы не закричать.

– Осторожней, болван! – Дженет сразу же узнала этот голос, хотя слышала его всего один раз. Боже праведный! Жюль! – Это ж целое состояние, а ты того и гляди уронишь, разобьешь, – продолжал тот ворчать.

Они открыли багажник и, сдавленно чертыхаясь, с трудом уложили таинственную ношу туда. Дженет замерла в своем укрытии, пытаясь даже не дышать. Она понятия не имела, чем они тут занимаются, но вовсе не хотела, чтобы ее застукали.

Шепотом о чем-то посовещавшись, двое злоумышленников влезли через проем в часовню. Дженет выпрямилась. Ясно одно – эта парочка явилась сюда не с добром. Их необходимо остановить. Но возвращаться в дом, значит, заодно выдать и себя. А ведь главная се задача – поскорее добраться до машины Жаклин.

Ничего, успокаивая совесть, подумала молодая женщина. Остановлюсь у первого же телефона-автомата и позвоню. Она осторожно начала обходить машину, собираясь во всю мочь припустить за угол замка – к безопасности.

Багажник так и стоял нараспашку. Дженет не смогла устоять перед искушением заглянуть в него. И обомлела – угол мешковины отогнулся и из-под него виднелось прекрасное и невозмутимое бронзовое лицо. Статуя, подумала она в приступе внезапной паники. Они украли статую!

– Добрый вечер, мадмуазель, – раздался вдруг у нее за спиной издевательски-вкрадчивый голос Жюля. Дженет резко развернулась, не в силах сдержать крик ужаса. – Я так и думал, что это вы тут шныряете. Не слишком-то достойное занятие для маркизовой милашки.

– Как вы смеете так со мной говорить! – возмутилась она. – И что вы собираетесь делать со статуей?

– Да ровным счетом ничего. Подержим в надежном месте, пока маркиз не решит, сколько ему не жалко за нее выложить. Флора мне рассказала эту дурацкую легенду. Мол, без нее род де Астенов падет. – Он гнусно ухмыльнулся. – Интересно, маркиз очень суеверен?

– По-моему, вы уже должны были усвоить, что он не откликается на требования выкупа, – едко заметила Дженет.

– А, вы об этом. – Жюль пожал плечами. – Но кусок металла не проболтается и не оставит письмо с планами валяться на самом видном месте. Честно говоря, с Флорой связываться – сплошная головная боль. Девчонка того не стоит. Но ничего, я все равно получу такой навар, какой мне прежде и не снился.

– У вас ничего не выйдет.

– В самом деле? – Он осклабился еще шире. – И кто ж мне помешает, мадемуазель? Уж не вы ли? Ну это вряд ли. Вы, моя дорогая, подсластите мне и без того сладкий кус. Думаю, де Астен раскошелится ради того, чтобы заполучить вас обратно. Вместе с изваянием.

Он глянул куда-то поверх ее плеча и кивнул. А в следующее мгновение на голову и плечи Дженет легло тяжелое одеяло. Она брыкалась, барахталась и извивалась, как могла, пыталась кричать, звать на помощь, но толстая пыльная ткань заглушала все звуки. Тем временем похитители поспешили обвязать живой сверток грубой веревкой, накрепко примотав Дженет руки к телу. Все еще брыкающуюся и вырывающуюся, ее подняли и швырнули в машину.

– Ну что, красотка, в постели де Астена, небось, помягче? – насмешливо осведомился ненавистный голос Жюля. – Не переживай. Ты вернешься туда, как только твой любовничек передаст нам деньги.

Дженет хотела разубедить их, объяснить, что они ошибаются, что маркиз не даст за нее ни единого франка. Но автомобиль уже тронулся с места, и слова ее потонули в рокоте мотора.

Поездка была просто ужасной и длилась целую вечность. Автомобиль трясло и подбрасывало на каждом ухабе. Лежа на заднем сиденье, Дженет отчаянно пыталась глотнуть свежего воздуха через прорехи в одеяле и не слететь при этом на пол. Сперва она надеялась хоть примерно заметить время пути, чтобы определить, далеко ли ее завезли, но это оказалось решительно невозможно.

К собственному изумлению, она поняла, что больше зла, чем напугана. Ей вспоминались слова Леона о Жюле: тот хоть и алчен, но не слишком опасен, слишком уж ленив. Этакий охотник за легкой поживой. Украв статую Элеоноры, негодяй откусил кусок себе не по зубам.

Дженет когда-то читала, что, если тебя связали, надо сперва напрячь, а потом расслабить мышцы – тогда веревка станет чуть посвободней. Однако когда она попыталась проделать этот фокус, у нее ничего не вышло. Похитители запаковали ее, как посылку. Веревка больно врезалась в тело даже через толстое одеяло. Бедняжке стало уже всерьез плохо, когда наконец тормоза пронзительно взвизгнули и автомобиль остановился. Раздался звук открываемой дверцы, и Дженет потянули из машины.

– Вставай, красотка, – послышался приказ. – Шагай вперед, да поживее.

Негодяи стояли по обе стороны от дверцы, поняла Дженет и с пронзительным криком что есть сил лягнула ногами в обе стороны. Наградой ей стали два сдавленных вопля боли. Руки, державшие ее, на миг ослабли. Она рванулась вперед, пытаясь бежать, но в следующее мгновение что-то ударило ее по голове. Царившая под одеялом тьма стала кромешной, и Дженет окончательно потерялась в этой тьме.

Веки у нее были словно склеены. Открыть глаза оказалось утомительной задачей, на решение которой ушла масса времени. Когда молодой женщине наконец это удалось, она обнаружила, что смотрит на простенький фарфоровый плафон, в котором сиротливо горит тусклая лампочка.

Это не подвал, подумала пленница, с трудом приподнимая гудящую голову и оглядываясь по сторонам. Странно. По ее представлениям, логову похитителей надлежало выглядеть совсем иначе. Более зловеще, что ли.

Узилищем ей служила самая обычная комната, какую можно увидеть в любом местном крестьянском доме. Дженет лежала на кровати, босоножки с нее были сняты – должно быть, дабы не запачкать безупречно чистое покрывало.

Вот здорово, оказывается, у моих похитителей сохранились еще какие-то понятия о гигиене, с иронией подумала пленница. Однако положение ее от этого не сделалось менее серьезным. Ноги Дженет были свободны, зато руки накрепко связаны за спиной.

Молодая женщина продолжала оглядывать место своего заточения. Судя по всему, хозяева домика были людьми небогатыми. Обстановка отнюдь не блистала изяществом или вкусом – пара грубых деревянных стульев, такой же стол, на дощатом полу потертый и выцветший ковер. На окне висели ситцевые занавески в цветочек, за которыми проглядывали тяжелые ставни – уж верно, надежно запертые.

Дженет устало опустила голову на подушку. И что прикажете делать теперь? Она понятия не имела, сколько сейчас могло быть времени, и, как ни изгибалась, не смогла увидеть циферблат наручных часов. Оставалось лишь запастись терпением и ждать.

По счастью, долго ждать ей не пришлось. Раздался звук поворачиваемого в замке ключа, и в комнату вошел невысокий молодой человек – по всей видимости, второй участник грабежа. Он был пониже Жюля, зато шире в плечах, а простоватая широкая физиономия его, в обычных условиях, похоже, часто расплывавшаяся в ухмылке, сейчас застыла в испуганно-угрюмой гримасе.

– Ага, вы пришли в себя. – От Дженет не ускользнула нотка заметного облегчения в его голосе. Ее похитители явно успели уже сообразить, что жестоко обходиться с ней – отнюдь не в их интересах. – Как вы себя чувствуете?

– Расчудесно, – с ядовитым сарказмом отозвалась она. При взгляде на загорелое лицо и мозолистые ладони парня в голове у нее зародилась догадка, которую она не преминула тотчас проверить: – А ты, должно быть, Рене?

Он покраснел и испуганно покосился на нее.

– Откуда вы знаете?

– Потому что по тебе видно, что ты привык работать на свежем воздухе – в отличие от своего дружка. – Она помолчала. – Развяжи меня, пожалуйста.

– Нет-нет, мадемуазель, не могу, и не просите.

– Все равно рано или поздно придется, – язвительно заметила Дженет. – Мне надо в туалет.

Сия незамысловатая просьба явно застала Рене врасплох. Он пробормотал что-то неразборчивое, вышел и скоро вернулся вместе с Жюлем. Вдвоем они подняли пленницу с кровати и провели ее через тускло освещенный коридорчик, украшенный дешевыми картинками с изображениями святых, в крохотную ванную, точнее – совмещенный санузел, где все блистало чистотой.

– Только без фокусов, – угрожающе предупредил Жюль, развязывая ей руки и вручая накрахмаленное груботканое полотенце.

Каких, интересно, фокусов он мог от меня ожидать? – печально подумала Дженет, обозревая одно-единственное небольшое окошко под самым потолком. Едва ли в это окошко можно было вылезти, не обладая талантами, по крайней мере, Тарзана.

Покончив с гигиеническими процедурами, она поглядела в зеркало. Ну и вид! Бледная, как смерть, а на лбу – здоровенный кровоподтек, под которым уже успела набухнуть устрашающая шишка. Однако здравый смысл подсказывал ей, что она еще легко отделалась…

– Давай поторапливайся, – забарабанил в дверь Жюль.

– Мне нужна моя сумочка, – крикнула в ответ Дженет. – Куда вы ее дели?

– Припрятали. И возвращать не собираемся. Ты что нас совсем за дураков принимаешь?

– На этот вопрос предпочитаю не отвечать, – дерзко заявила пленница. – Тогда отдайте мне хотя бы косметичку и расческу. Вряд ли мне удастся прокопать с их помощью подземный ход.

Раздалось приглушенное бормотание, потом дверь отворилась и в нее влетели требуемые предметы. Дженет с наслаждением причесалась, напудрилась и накрасила губы. Безусловно, все это отнюдь не меняло дела, зато помогало психологически, а это сейчас было ей нужнее всего.

Выйдя в коридорчик, она смерила обоих грабителей ледяным взглядом.

– А еще прежде, чем вы снова меня свяжете, я хочу стакан воды и что-нибудь поесть.

К своему удивлению, она получила и то, и другое. Рене принес на подносе бутылку минеральной воды и тарелку превкусного картофельного супа. Дженет обратила внимание на то, что поднос был неуклюже застелен полотенцем, а возле тарелки лежала старенькая накрахмаленная салфетка.

Пока узница ела, Рене стоял в дверях, подпирая плечом косяк.

– Очень вкусно, – молодая женщина отставила тарелку и улыбнулась ему. Рене мучительно покраснел и что-то буркнул в ответ. – Скажи мне вот что, – продолжала Дженет, кладя салфетку на поднос, – Жюль и вправду твой кузен?

Рене яростно замотал головой.

– Ничего подобного. Мы с ним познакомились в одном баре. Он сказал, они с мадемуазель Флорой, мол, любят друг друга, а маркиз их жестоко разлучил.

– Как романтично, – усмехнулась Дженет.

– Да-да, мадемуазель, и я так подумал. Мне стало жаль беднягу, а он пообещал хорошо заплатить мне, когда они с мадемуазель поженятся. Вот я и устроил его на работу в поместье, чтобы они могли встречаться.

Парень понурился.

– Только потом месье Бристоль вызвал меня к себе и сказал, что прекрасно знает, что у меня никаких кузенов отродясь не водилось. И я потерял работу. – Он угрюмо покосился на пленницу. – Мой отец работал на де Астенов, а перед ним – его отец, так что для меня это ужасный стыд и позор. Представляю, как рассердится матушка, когда вернется. Она сейчас гостит у своей сестры. – Он помолчал, тяжело вздохнул и прибавил: – А потом еще мадемуазель Флора сказала Жюлю, что не убежит с ним, так что все, выходит, понапрасну.

– Тогда-то Жюль и предложил украсть статую Элеоноры? – предположила Дженет.

– Да. Мы-то, слуги, все прекрасно знаем эту легенду про статую и какая она ценная и старинная. А Жюль поклялся мне, что ничего с ней не сделает.

– И этого хватило, чтобы совесть твоя была спокойна, да, Рене? – с укором вопросила Дженет.

– Жюль обещал хорошо заплатить мне, – настаивал тот. – Я ведь без работы, а матушка все время хворает. И кто меня теперь наймет, если узнает, что маркиз меня выгнал? Никто.

Лицо у него стало совсем детским, обиженным и несчастным.

В голове Дженет внезапно зародилась идея. Молодая женщина уже открыла было рот, чтобы заговорить, но тут в комнату с веревкой в руках вошел Жюль. Дженет выразительно поморщилась.

– Это так уж необходимо?

Тот усмехнулся.

– По-моему, да. Вы, мадемуазель, ценное имущество и, в отличие от статуи, сделаны не из камня, а из плоти и крови. Надо же помешать вам сбежать.

– Думаю, я не такое уж ценное приобретение, как вы считаете, – возразила Дженет. – Во-первых, маркиз де Астен не поддастся на шантаж. А во-вторых, меня выкупать ему незачем. Я для него никто и ничто. Пустое место.

Жюль загоготал.

– Рассказывайте это кому другому, моя милочка. К несчастью, уж я-то точно знаю. Я вас самолично видел в том укромном уголке на утесе как-то раз. Сразу было видно, что вы для него очень даже не пустое место. – Он смерил ее грязным взглядом. – Без одежды вы, наверное, просто загляденье. Может, разденетесь и попозируете чуток перед камерой? Чтоб напомнить этому аристократишке, что он теряет.

– Не дури, – вмешался Рене, не на шутку встревожась. – Послушай, он и так уже на нас зол до черта, не стоит злить его еще больше, позоря его женщину. Ты не знаешь его и понятия не имеешь, на что он способен.

Жюль равнодушно пожал плечами.

– Возможно. Ладно, сначала посмотрим, насколько щедрым окажется его первое предложение. – Он снова перевел взгляд на Дженет, которая медленно приходила в себя после только что пережитого ужаса. – Придется вам поднабраться терпения, мадемуазель. Мы решили дать вашему дружку пару деньков потомиться в неизвестности, а уж потом связаться с ним. Думаю, после этого он с радостью пойдет на наши условия.

– Я бы на это не рассчитывала, – холодно отрезала Дженет.

Пока грабители, связав ей руки, не вышли из комнаты, она сидела с высоко поднятой головой, но едва дверь за ними закрылась, бедняжка свалилась на край кровати в полуобмороке.

Мысль о том, что Жюль видел ее вместе с Леоном, была невыносима. Теперь ей ни за что не убедить этого жулика, что она вовсе не любовница маркиза де Астена.

Рене – дело другое. Этот простой крестьянский парень явно нервничает и трусит. Вот на что надо делать ставку.

Интересно, скоро ли ее хватятся? Пожалуй, задним числом получалось, что оставить вещи висеть в гардеробе – не такая уж блестящая идея.

Молодая женщина устало подняла ноги на кровать и постаралась устроиться поудобнее. Как бы там ни было, лучше все же поспать – набраться сил.

Леон, подумала она, закрывая глаза, пожалуйста, приди ко мне. Найди меня. И – если ты только захочешь – я останусь с тобой. Я сделаю все, что ты ни попросишь.

На один дивный миг она вообразила себя в его объятиях, почти почувствовала касание его губ к своей коже, волосам, сомкнутым векам и тем утешилась.