"Серебряная мечта" - читать интересную книгу автора (Честэйн Сандра)Глава 7– Почему вы всегда тут же находите себе дело, стоит мне только заговорить с вами? – Тайлеру наконец удалось застать Мэри одну, у родника. Она стояла на коленях, наполняя кувшин водой. – Ничего подобного. А вам хочется поболтать? – Почему бы и нет? – Я не мастерица вести беседы, да и что я знаю? Вот вы – умный, прочли столько книг. А я за всю жизнь никуда из этого ущелья не уезжала. – Невелика потеря! – Тут же отреагировал Тайлер. Он подумал, что и он, и другие как раз и боролись за то, чтобы такие женщины, как Мэри, могли жить в мире и покое. Но вот все это кончится, и что тогда? Он уже отдал должное и балам в Саванне, и бесчисленным суарэ, даже учился в университете. Все это казалось теперь далеким и призрачным. Глядя на девушку с рыже-русыми волосами, он ощущал такой покой в душе, какого давно уже не испытывал. И Мэри вовсе не кокетка, даже понятия не имеет, что такое флиртовать. Она была сама естественность и чистота – словно лист бумаги, достойный прекрасных стихов. Такие девушки Тайлеру прежде не встречались. – Расскажите мне о своем доме, – попросила Мэри и поставила кувшин на землю. – Вы жили в большом доме со слугами? – Вы имеете в виду рабов? Да, у отца был большой дом. Он получил его в наследство от своего отца, а тот – от англичанина, уехавшего домой после войны за независимость. Мэри слушала, закрыв глаза и едва дыша. Его голос такой приятный и мелодичный, как песня весеннего ручья! – А рядом с домом была беседка, где женщины сидели и ждали, когда вернется отец. – Вернется? Откуда? – Отец был капитаном корабля, возил табак и хлопок из Саванны в Англию. Он любил море. – А вы? Вам никогда не хотелось путешествовать? Это, наверно, чудесно! Столько воды – целый океан! И теплый ветер дует в лицо. А дальние страны? Это же прекрасно! И вдруг ему пришла мысль, что он отправился бы путешествовать, если бы рядом с ним была такая, как Мэри. – Я возьму вас с собой, когда все это безумие закончится. – О, об этом нечего и думать. Мне в вашем мире делать нечего. – Вы там будете прекрасно чувствовать себя, как и я, – упрямо настаивал он. – Вы не понимаете, мистер Курц. Я выросла в семье рудокопа, а моя мачеха – наполовину индианка. Какая уж тут школа? В вашем кругу я буду совершенно чужой. – А я вас всему научу. – Спасибо, но я не смогу бросить сестер. Тайлер заглянул в глаза Мэри: сама честность. Он мысленно усмехнулся. Наплел ей и про прекрасный дом, и про отца-капитана. Промолчал лишь, что законная жена отца жила в Англии и что университетское образование и денежный фонд, учрежденный отцом, совсем не обычная вещь для незаконнорожденного. – Вы, мисс Мэри, всюду будете желанной, куда бы ни захотели отправиться. Важно только то, что в вашем сердце. А у вас там такой чистый родник, словно бьет из самого центра Земли. Тайлер галантно взял ее под руку и поднял кувшин. И никто не был в этот момент более любимой, чем восемнадцатилетняя Мэри. Лорин, выглянув в окно, заметила возвращавшуюся парочку и сморщила нос. Сабрина же просила, чтобы девушки как можно меньше времени проводили с пленниками. И Лорин старалась занять их работой, хотя работы-то особой и не было. Продуктов – кот наплакал, так что готовка занимала минимум времени, а штопка уже вся переделана. Она отослала ворчащую и недовольную Изабеллу с ирландцем к заводи, где Сабрина установила рыбный садок. Вдруг попалась форель, хоть какое-то разнообразие – а то одно только мясо лани да еще без хлеба. Изабелла, внушала ей наибольшие опасения. Мистер Арнстин выздоравливал, хвала Господу, правда, медленнее всех, но доверия не вызывал никакого! Лорин уже наслушалась его хвастливых историй о Нью-Йорке и Сан-Франциско. А Изабелла, казалось, просто ловила каждое его слово! Хоть бы Сабрина поскорее вернулась! Два дня. Лорин взглянула на ярко-голубое небо и постаралась успокоиться. Как ни пытался ирландец уверить ее в порядочности Коултера, душа болела за Сабрину, ведь капитан – сам себе хозяин. Он – единственный из четырех живой и здоровый, ни одной раны. Но бывают раны, которые задевают душу и сердце. Как раз его случай! И, конечно, от нее не скрылись особенные отношения между Сабриной и спасенным ею мужчиной. Это было ясно и в то же время незаметно. Например, они избегали смотреть друг на друга. Если один сидел у огня, другого следовало искать в тени. Если один говорил – другой молчал. Да, капитан совсем не похож на ирландца. Тут Лорин поневоле улыбнулась. Ирландец всегда втягивал голову в плечи, как маленький мальчик, застигнутый за шалостями. Но манеры у него весьма респектабельные. Считает себя непривлекательным из-за огромного роста. А вот Лорин находила его и его манеры просто прекрасными! Не для одной Лорин время тянулось невыносимо медленно. Карлу его слабость действовала на нервы. Такое чувство беспомощности было ему внове: ни пойти, куда хочешь, ни заняться тем, чем хочешь. А хотел он мисс Изабеллу Александер! Ее золотые кудри щекотали ему грудь, когда она меняла повязки. Его бросало в жар от легких прикосновений ее пальчиков, а по спине пробегали мурашки. А сегодня она и телочка, ставшая ее тенью, ушли с ирландцем, и ему в голову лезли самые нелепые мысли. Рэйвен, чуткая ко всем переменам настроения в доме, наконец не выдержала и решила сходить за травой. Лорин возразила было, но Рэйвен всегда чувствовала себя на этой земле в безопасности. Да и корове нужна трава, она и так уже стала давать меньше молока. Если Сабрина задержится, корову и лошадей придется отпустить на волю, чтобы сами искали себе корм. Да, все изменилось с тех пор, как умер папа. Лорин прислушалась. Вдалеке звучал смех и веселая ирландская песенка: возвращался ее ирландец. Коултер не задавал вопросов о серебре, которым расплатилась Сабрина. Она тоже не говорила об этом, хотя постоянно ощущала на себе его взгляд. Капитан делал вид, что спокоен и расслаблен, а сам все время прислушивался. К чему? После полудня над горами стали собираться свинцовые дождевые тучи. – Пора искать укрытие, – сказал он. – Надо сохранить продукты сухими, если разразится гроза. – Чуть впереди есть пещера, где я прятала вас от индейцев. – Вот и отлично. Снежные бури сменились весенними стихиями, приносящими на равнины смерчи и наводнения. Коултер и не предполагал, что температура поднимется так быстро, что начнут таять снега. Странная погода для марта. Не успели они доехать до поворота и начать подъем, как поднялся шквальный ветер и все вокруг потемнело. За три ходки вверх они подняли все продукты в пещеру. – Поищите что-нибудь для костра, пока не начался дождь. А я позабочусь о лошадях. – Ниже есть навес. Заведите их туда, там они будут в безопасности. Только закройте им глаза. Сабрина спешила набрать веток и сучьев. Она втащила даже несколько сухих стволов в пещеру. Дождь начался как раз, когда она вернулась с очередной охапкой хвороста. Она достала из свертка драгоценные спички и начала разводить костер у входа, загораживая огонек от ветра рукой. Но ветки и трава все же были влажными. Жаль было тратить еще одну спичку. Сабрина стала лихорадочно искать что-нибудь сухое. И тут ока вспомнила старый индейский способ: отрезала охотничьим ножом прядь волос и подожгла. Огонь тут же, потрескивая, разгорелся. Она расстелила постели, отыскала кофейник и набрала воды, которая в изобилии лила с небес. Коултер придет мокрым и замерзшим, так что лучше заварить кофе из новых запасов и покрепче. Затем Сабрина смешала немного муки с дождевой водой и вылила на сковородку, пристроив ее на углях. Конечно, лепешка будет твердой как камень, но все же утолит голод. Секунду спустя в пещеру вошел Коултер и так и застыл. – Какого дьявола? – взревел он. – В чем дело? Плохой костер? – Что случилось с вашими волосами? – А-а, вот вы о чем. Просто я прядью разожгла костер. Старый индейский способ. Меня научила Рэйвен. Он продолжал молча разглядывать ее. Волосы струятся по плечам, словно языки пламени, и никак не отвести взгляда от этого пожара. Неожиданно она показалась и моложе, и неувереннее, и женственнее. – Устроили лошадей? – Да, только пришлось бросить эту сумку с шестами на дороге, больно громоздкая. Неужели они действительно делают их из желудков опоссумов? – Не знаю. Но они любят подвязывать запасы на шесты – Хорошее место. Дождик смоет все следы. И мы так высоко, что увидим и услышим любого, кто рискнет подойти. Коултер придвинулся к огню. Его начинала бить мелкая дрожь, но совсем не холод был этому причиной. Сняв шляпу, он стряхнул воду. – Вы совсем промокли. Снимите пиджак и дайте мне. Я повешу его на этот камень, пусть сохнет. Коултер чуть замешкался, снимая перчатки и ледяными пальцами расстегивая пиджак. Он набросил его на большой валун, а Сабрина развернула одно из одеял. – Сядьте к огню и погрейтесь. Сколько времени прошло, как они выехали с фактории, а он то и дело вспоминал, как она сказала: «Это мой муж». Ей-то ведь ничего не угрожало, значит, она пыталась спасти его. Вот и представила его мужем, на поиски которого отправилась когда-то. – А вы? Вы тоже промокли. И правда, а она даже не заметила, что сидит в мокром пальто и дрожит. Сабрина сняла пальто и повесила на камень. Нагрев одеяло у огня, Коултер накинул его на плечи Сабрины. Сам укутался в другое и сел рядом с ней. – О, кажется, я чую запах кофе! – Жаль, что к кофе у нас только жесткая лепешка. Схватившись за ручку сковороды, она ругнулась и выронила ее. Коултер, все еще державший перчатки в руке, подхватил сковороду и отодвинул ее от огня. Подняв крышку, потянул носом. – У-у, пища богов. Это уже готово? – Пока нет. Переверните лепешку. Через несколько минут все будет готово. – Ну а теперь посмотрим вашу руку. – Ерунда. Так, чуть покраснела кожа. – Сабрина, дайте мне взглянуть. Она разжала ладонь. От бывших окровавленных мозолей остались шрамы, но ранки затянулись новой розоватой кожей. Капитан долго смотрел на ладошку. – Когда я был маленьким, мама обычно целовала мои раны, и они быстро заживали. – Раны? У вас? – Да. Мой отец был очень строгим. И если я шалил, что случалось очень часто, то мне попадало. Иногда – пороли. – Неужели?! – Что «неужели», что мама целовала? Или то, что пороли? – Нет, неужели после наказания вы становились пай-мальчиком. Сомневаюсь, что вы прекращали проказничать. – Вы правы. Со мной все было не просто. Я упрямо проказничал, даже зная, что все кончится скверно. Но стоило мне чего-то захотеть… А вы никогда не совершали чего-то, заранее зная, что это глупость? – Совершала, – еле слышно прошептала она. Сердце билось так громко, что Коултер наверняка слышал его удары. – И как? Стоило того? – Н-не знаю. Глаза у него не просто голубые, а небесного цвета! Сабрина вдруг словно ощутила нерастраченную нежность этого мужчины. И внезапно поняла, что отцовские наказания были явно строже, чем он описывал. Она взяла его руку и, поднеся к свету, начала рассматривать. – Сильные руки. Руки, которые могут защитить, – сказала она. А он даже не пытался скрыть дрожь, охватившую его. – Руки, которые убивали, – возразил он и убрал ладонь, словно боялся, что она разглядит на ней все самое худшее. – Как насчет кофе? Сабрина тоже понимала: нельзя дать увлечь себя чувствам, чтобы потом не пожалеть. Коултер ведь прямо сказал, что между ними ничего не может быть. В первую очередь он солдат. А что она могла предложить ему? Понятно, что как только его парни поправятся, он уедет. Коултер не из тех, кто подолгу задерживается на одном месте. Внезапно голубизна его глаз вновь приобрела тусклый блеск гранита, как будто он наглухо отгородился от нее. Сабрина вздохнула и достала из мешка две кружки. Разломила лепешку, протянув больший кусок Коултеру, и так же молча наполнила кружки ароматным горячим кофе. Что же происходило? Их руки лишь соприкоснулись, а недавняя душевная близость и понимание уступили место молчанию и отчужденности. Допив кофе, Коултер уселся на одеяле, а Сабрине пришлось устроиться рядом, ногами к огню. Отблески пламени танцевали на сводах пещеры. Сабрина тщетно пыталась совладать с дыханием. Как же пойдет их жизнь, когда они вернутся? Теперь у них есть продукты, но ведь Сабрине пришлось отдать за них довольно большую часть серебра, собранного Калленом за последние месяцы. Стало быть, надо, не откладывая, начинать разработку Серебряной Мечты. Коултер приложил немало усилий, чтобы она усвоила, что он не пленник. Ладно, пусть так, но ведь пока он все равно прикован к их дому из-за своих парней. Если, конечно, не найдет им лошадей и если их не схватят солдаты. А раздобудет лошадей, так снова отправится выполнять свое задание, снова будет рисковать жизнью. И, собственно, за что? Похоже, что исход войны уже ясен. Как же все запуталось! Вздохнув, она повернулась на бок. Ногам было жарко, а плечи замерзали. Но пещера была крохотная, и, чтобы сменить положение, не хватало места. Коултеру не спалось. И она знала, что он не спит. Ветер продолжал завывать, потоки дождя слились в монотонный шум, и все равно он расслышал сдавленный всхлип. Всхлип вырвался только раз. По тому, как тихо теперь она дышала, было ясно: она не хочет, чтобы он догадался. Дождь стал затихать, и было слышно, как тяжелые капли гулко ударяются о землю и камни. «Теплый дождь в полночь, – тоскливо подумалось Сабрине. – Как мечтал Коултер, Но не о таком, как этот». И впервые в жизни ей захотелось, чтобы кто-то поцеловал ее раны. Утро выдалось ясным. Земля размякла, ехать стало труднее. В полдень они обогнули укрытие, где Сабрина пряталась во время разговора Длинного Ружья с Серым Воином. Посреди дороги стоял фургон брата Ситона. Рядом, на обочине, лежало отвалившееся колесо. – Слава тебе, Господи! – воскликнул миссионер. – Ты действительно милостив к нам и послал еще одно чудо! – Еще одно? – пробурчал Коултер. – А какое же было первое? – Разумеется, сержант Нили. Он отправился в форт за помощью. Но сказал, что на это уйдет два дня. Тут вмешалась Сабрина: – За солдатами? Зачем? – Чтобы починить наш фургон. Мы не можем ехать дальше. Видите, у нас сломалось колесо. Коултер, конечно, сразу заметил, что сломалась чека, крепившая колесо к оси. Он нерешительно взглянул на Сабрину, потом на незадачливых миссионеров. – Может быть, мы сумеем помочь? – Он поднял колесо и внимательно осмотрел его. – Вы вдвоем поднимите фургон, а я попытаюсь надеть колесо. – Мы это уже делали, но оно тут же соскакивает. Видите, чека сломалась. Коултер ножом вытолкнул сломанный железный конец из отверстия. – Пойду поищу чего-нибудь для клина, – сказала Сабрина и побрела вдоль тропы. Вскоре она вернулась с еще не высохшей и достаточно гибкой веткой. Воткнув ее вместо чеки, Коултер при помощи мужчин закрепил колесо. – Как же нам благодарить вас? – Не стоит благодарности. Вам лучше вернуться в Баулдер. Здесь вы рискуете жизнью. – Но мы можем заехать и к вам и дождаться сержанта. – Нет! – хором выпалили Коултер и Сабрина. – Видите ли, у нас маленький домик, а нас девять человек и никаких удобств, – попыталась смягчить отказ Сабрина. Миссис Вильям широко раскрыла глаза: – Семеро детей? У вас? – Нет, конечно. Четверо – мои сестры, а остальные… – …наемные работники, – перебил Коултер. – Но, как видите сами, места маловато. – Ничего, ничего, – утешил их брат Ситон. – Господь поможет. Сабрина взглянула на Коултера в отчаянии. Ей было не по себе. Она солгала, чтобы выручить его, а теперь эта ложь породила новую. Ведь миссионеры думают, что они муж и жена. Мало этого, окажись они в доме Сабрины, придется открыться в том, что наемники – беглые преступники, которых разыскивают. Ведь они ранены, а этого никак не скроешь. А сержант Нили приедет с солдатами. Нельзя допустить этого. Надо срочно что-то придумать. – Мне очень жаль, брат Ситон. Боюсь, мы ввели вас в заблуждение. Этот мужчина и я – не женаты. Мы… живем… в грехе. И крайне неприлично принимать вас в нашем доме. Уверена, что Господь покарает нас за это, так что лучше уж дождитесь сержанта здесь. – Бедняжка! – Миссис Вильям подошла и обняла Сабрину. – Но мы не допустим, чтобы так продолжалось и впредь! Исправим дело прямо тут же. Брат Ситон обвенчает вас, и никто никогда не узнает о вашем грехе. – Нет! Я имею в виду, что этого не… нужно. Мы лучше… подождем… – А кого же ждать?! Сюда вернется сержант, но у него нет полномочий совершать бракосочетания. А если этот мистер творит насилие, то поехали с нами в форт, мы вас защитим. Уверена, стоит нам только объяснить командиру гарнизона, что это за человек, как ему не поздоровится. – Но в этом нет нужды, – заявил Коултер, поняв, что миссионеры решили, что он злоупотребляет слабостью девушки и ее следует спасать. Если в гарнизоне узнают про это, то сразу выйдут на их след, и его парням тут же грозит смертный приговор. Выбора нет – придется жертвовать собой. – Да, в этом нет нужды, – поддакнула Сабрина. – Мистер… э-э, я имею в виду – Каллен вовсе не хочет на мне жениться, да и я не хочу его в мужья. Ну скажите же им, Каллен! – Но я хочу жениться, дорогая. Только настаиваю, чтобы все было, как положено. Вот брат Ситон построит свою церковь, и мы станем первой парой, которую он обвенчает. – Вздор! Зачем дожидаться, когда здесь будет построена церковь, ведь Божья благодать простирается повсюду, – заявил брат Ситон, раскрывая Библию. – Давайте помолимся. Что оставалось делать Сабрине и Коултеру? Они склонили головы и молча слушали, как брат Ситон молил Бога о прощении двух заблудших душ. Он поспешно дал клятву, что парочка постарается заслужить прощение. Положение было безвыходным, и они подчинились. Сабрина взмолилась про себя: «Папочка! Пусть твой маленький народец сотворит чудо! Мать Земля! Не дай свершиться этому! Пошли нам наводнение!» – Берешь ли ты, Сабрина, этого мужчину себе в мужья? – Конечно, нет! Я возьму, но позже. Обещаю, что возьму. – А ты? Вы, сэр, берете эту женщину в жены? Так уж вышло, что слова Сабрины совсем не смутили преподобного, и он воспринял их, как согласие. Выбора у Коултера не было. Рассказать всю правду означало вынести смертный приговор парням. А если настаивать на «жизни в грехе» до постройки церкви, слуги Божьи обязательно разболтают об этом сержанту Нили. Оставалась только женитьба. Ладно, церемония все равно лишь для вида. Миссионер сочетал браком женщину по имени Сабрина и мужчину, которого якобы звали Каллен Александер. Но тот уже мертв и благополучно похоронен. И Коултер произнес: – Да. Сабрина охнула. Миссис Вильям захлопала в ладоши. Брат Вильям сказал: – Хвала Господу нашему! А брат Ситон улыбался: – Теперь можете поцеловать жену, молодой человек. Сабрина еще не пришла в себя от изумления и хрипло спросила: – Вы же не собираетесь и вправду целовать меня перед Богом и людьми? – Я просто обязан, – ответил Коултер и крепко поцеловал ее. Поцелуй был кратким, но как бы ставил точку в церемонии, придав ей респектабельность и законность. – Ну, а теперь в путь, – весело заявил брат Ситон. – Миссис Александер, мы успеем доехать до темноты? Сабрина, в совершенной растерянности от происшедшего, не смогла сказать ни слова в ответ. |
||
|