"Князья Рос: Арийская кровь" - читать интересную книгу автора (Пензев Константин Александрович)ПОГРЕБАЛЬНЫЕ ОБРЯДЫИтак. Одним из важнейших параметров этнической идентификации является погребальный обряд. Что же сообщают нам источники о способах захоронения «монголо-татар»? Показания Карпини по этому поводу смотрите в Приложении 17. Во-первых, мы имеем дело с ингумацией, во вторых, по типу захоронения это погребение с конем. Что касается различий могил по социальному положению умерших, то они отличаются, как можно понять, богатством убранства прежде всего и только этим. Важное замечание к словам Карпини состоит в том, что он не упоминает такого довольно примечательного обычая, как резание и царапание лиц в знак скорби по умершему, которое было характерно для «белых татар» в описании их «Мэн-да бэй-лу». Следовательно, можно предположить, что «белые татары» и «татары» описываемые Карпини, это есть два разных народа. Вторым замечанием является то, что Карпини не упоминает воздвижения кургана по умершему знатному лицу. Наоборот, подчеркивает, что: «Мертвого же кладут в яму, которая сделана сбоку, вместе с теми вещами, о которых сказано выше, затем зарывают яму, которая находится перед его ямой, и сверху кладут траву, как было раньше, с той целью, чтобы впредь нельзя было найти это место» ( Джузджани сообщает о похоронах Бату-хана: «Процарствовав около 28 лет над этим краем, он (Бату) скончался. Да помилует его аллах, если он был правоверный, и да облегчит ему аллах мучения (адские), если он был неверный. Похоронили его по обряду монгольскому. У этого народа принято, что если кто из них умирает, то под землей устраивают место вроде дома или ниши, сообразно сану того проклятого, который отправился в преисподнюю. Место это украшают ложем, ковром, сосудами и множеством вещей; там же хоронят его с оружием его и со всем его имуществом. Хоронят с ним в этом месте и некоторых жен и слуг его, да (того) человека, которого он любил более всех. Затем ночью зарывают это место и до тех пор гоняют лошадей над поверхностью могилы, пока не останется ни малейшего признака того места (погребения). Этот обычай их известен всем народам мусульманским» (Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды / Пер. В. Г. Тизенгаузена. М., 1941). Следует признать, что пресловутые «монголо-татары» были чрезвычайно скрытным народом. Может, они уже тогда догадывались, что любопытные археологи будут охотиться за их захоронениями? Карпини так и не удалось рассмотреть их кладбища, поскольку его с товарищами чуть не расстреляли из луков сторожа (см. Приложение 17). Свои могилы «монголо-татары» очень тщательно маскировали, для чего закладывали их дерном, а затем даже и высаживали на них кусты. Покойников, в том числе и убитых во множестве в Венгрии («кто был убит в Венгрии, ибо там были умерщвлены многие») не хоронили на местах боев, а свозили за тысячу километров в массовом порядке в приволжские степи для захоронения с последующей маскировкой. Немудрено, что отыскать могилы «монголо-татар» представляется очень нелегким делом. Вероятно археологам следует пристально обращать внимание на массивы кустарника для идентификации могольских кладбищ. В моих словах нет ни грана иронии. И. Ф. Никитинский в статье «Грунтовые могильники в священных рощах-«кустах» на Кокшенге и Сухоне» сообщает, в частности, следующее: «В 1981 г. автором на р. Уфтюга (левый приток р. Кокшенга) в д. Игаатовская (другое название Подкует), в местности, которая носит название «Куст», обнаружен разрушенный грунтовой могильник. Ориентировка сохранившегося погребения — головой на запад (с отклонением к северу на 35°); руки сложены на груди, кисти рук — под подбородком. Вещей при погребенном не было. Этническое определение и датировка вызвали затруднения. Краевед из Тарноги А. А. Угрюмов писал, в частности, о «кустах», известных на Кокшенге, и называл их древними чудскими рощами (ссылка на А. А. Угрюмов Кокшенга край чуди заволочской // Север, 1981, № 4). Само слово «куст» выводилось из вепского «кууз» (ель) и марийского «кусото» (мольбище). В 1984 г. во время разведки по Тарногскому району автор осмотрел несколько таких «кустов». Местное кокшенгское название «куст» относится к охранявшимся традициями рощам (ссылка на Никитинский И. Ф. Отчет о работе Вологодской археологической экспедиции в 1984 г. //Архив ИА. Р-1, № 10172.). Обычно это островки елового или соснового, иногда смешанного, маточного леса. В начале XX в., по сведениям директора Тотемского районного музея Н. А. Черницына, эти «кусты» занимали площадь 1–3 га (ссылка на Черницын Н. А. Из далекого исчезнувшего прошлого [Рукопись. Тотемский краеведческий музей]). Они обычно расположены на возвышении и хорошо видны издалека. В «кустах» растут вековые деревья. В Тиуновском «кусте» обхват наибольшей сосны составляет 3,8 м. В настоящее время у части «кустов» значительно сократилась площадь. Ярыгинский и Долговицкий II «кусты» распаханы. В отчете о работе Вологодской археологической экспедиции в 1984 г. автором высказано предположение о возможной связи между «кустами» и грунтовыми могильниками. Были собраны сведения по Тарногскому р-ну. Выявлено 14 «кустов» в бассейне Кокшенги и один — в бассейне Сухоны (на ее левом притоке — р. Саланга). В 1985 г. первым объектом исследования стал Раменьский «куст». Он находится на правом берегу р. Саланги, в 0,5 км к северо-востоку от д. Раменье. «Куст» представляет собой рощу вековых сосен и елей с хвойным и лиственным подлеском. Роща почти круглая в плане, имеет поперечник 77–83 м. До 30-х годов роща сохранялась местными жителями и имела площадь в несколько раз больше современной. Рубить деревья и ветки запрещалось. В «кусте» очень давно на месте «явления» иконы была построена часовня. Раз в году в роще у часовни был большой праздник. По сведениям местных жителей, первая церковь и кладбище находились в 200 м от «куста», ближе к деревне. Во время осмотра рощи среди зарослей малинника и подлеска удалось выявить четыре ямы — западины. Возможно, их там больше (О нескольких погребениях на боку упоминается в кн.: Кочкуркина С. И. Юго-восточное Прионежье в X–XIII вв. М., 1973, с. 66.). Ямы располагались веером, с ориентировкой от северной (с отклонением к западу) до западной (с отклонением к северу). Глубина западин 10–20 см. Из четырех вскрыты три. Это были могильные ямы. В двух оказались трупоположения, а третья яма — кенотаф». Далее И. Ф. Никитинский приводит некоторые старинные предания: «На Кинг-острове были уничтожены остатки разбитой чуди, спасшейся на этот остров. Тут и легла вся чудь. Этот остров считается священным: он порос лесом, и рубить этот лес считалось греховным и опасным, так как если сама убитая чудь и не вступится за свои права, то она впоследствии так или иначе должна была отомстить оскорбившему ее святыню». «В Лелемском приходе находится отдельное кладбище, подле самой церкви, на небольшом бугре, поросшем толстым осинником, который никем не истребляется. Здесь тоже, говорят, похоронена чудь» (см. Северные предания (Беломорско-Обонежский регион) / Сост. Н. А. Криничная. Л., 1978; Гагарин В. К. История религии и атеизма народа коми. М., 1978; Гунн Г. П. По нижней Печоре. М., 1979; Он же. Каргопольский озерный край. М., 1984; Брюсова В. Г. По Олонецкой земле. М., 1972: Куратов А. А Археологические памятники Архангельской обл. Архангельск, 1978: Александров А. А. О следах язычества на Псковщине // КСИА М., 1983. Вып. 175, с. 15; Болховитинов Е. Рукописный сборник статей по истории Вологодской епархии и губернии [Рукопись. Гос. архив Вологодской обл.]. Болховитинов Е. Рукописный сборник… Л., 128). Итак. Речь идет о священных рощах-«кустах», в которых производились захоронения. Эти обычаи могли быть характерны для финно-угорских народов России (марийцев — устаревшее название черемисы, коми — устар. зыряне, и др.). В преданиях упоминается чудь, а это древнерусское название эстов, финского племени. Для примера. В настоящее время известны следующие священные марийские рощи: 73 в Новоторьяльском районе, 67 в Сернурском районе, 53 в Моркинском, 41 в Волжском и т. д… Местные власти следят, чтобы эти территории не отводились под сельхозугодья, чтобы здесь не велись вырубки и не загрязнялись родники. По антропологическому облику те же марийцы относятся к субуральскому типу, так называемой, уральской расы. Так вот, эта уральская раса занимает промежуточное положение между монголоидной и европеоидной. Для нее характерны прямые темные волосы, темные глаза, иногда плоское лицо, сильно развитый эпикантус, узкий нос с вогнутой спинкой. Далее мы должны вспомнить, по какой причине Батый «взъярился» на Михаила Всеволодовича Черниговского. За отказ поклониться «кустам» и взъярился. «Царь же Батый възъярився велми, посла единого отъ велможь своихъ, столника своего йменемь Елдегу, и глагола ему: «Иди и рци Михаилови: почто еси повеление мое преобедилъ, богомь моимь не поклонился еси? Но отселе едино отъ двою избери себе, животъ или смерть; или повеление мое съхраниши, и сквозе огнь пройдеши, и богомь моимь поклонишися, и живь будеши, и княжение свое все з великою честию отъ мене приимеши; аще ли не пройдеши сквозе огнь, и не поклонишися солнцу, и кусту и идоломь, то злою смертию умреши» «Сказание об убиение в Орде князя Михаила Черниговского и его боярина Федора» (http://litopys.org.ua). О поклонении кустам сообщает Ипатьевская летопись: «Оттуда же приде к Батыеви на Волгу. Хотящу ся ему поклонити, пришедшу же Ярославлю человеку. Сънъгурови, рекшу ему: «Брат твои Ярославъ кланялъся кусту и тобъ кланятися» (http://litopys.org.ua). Дело в том, что поклонение священным рощам, деревьям и всяческим «кустам» свойственно лесным народам, в число которых входят также и славяне, но никак не степнякам. Откуда вообще в степях может взяться обычай поклоняться священным рощам и деревьям? В «Сказании о Мамаевом побоище» есть любопытная характеристика Батыя: «…безбожный Мамай стал похваляться и, позавидовав второму Юлиану-отступнику (выделено мной. — Почему Батый назван «вторым Юлианом-отступником»? Здесь следует вспомнить слова Вассафа: «Хотя он (Батый. — Итак, существует свидетельство, что Батый был христианином. Существуют также свидетельства, что Батый заставлял русских князей кланяться «кусту», т. е. священной роще, следовательно, в какой-то момент он изменил христианской вере и перешел в язычество, за что впоследствии и был назван «вторым Юлианом-отступником». Чтобы коротко ввести читателя в курс дела сообщаю справочные данные. Юлиан Отступник (Julianus Apostata) (331–363) являлся римским императором с 361 г. Получив христианское воспитание и став императором, он объявил себя сторонником языческой религии, реформировав ее на базе неоплатонизма, и издал эдикты против христиан. От христианской церкви получил прозвище Отступник. По этой личности существует многочисленная литература, и желающие могут без труда получить более объемную информацию. Заметьте, Юлиан открыто перешел в язычество, получив власть. Вероятно, Батый также, до поры до времени, скрывал свои пристрастия. Здесь есть еще один нюанс. Карпини лично свидетельствует (см. Приложение 17): «Мы видели также, что Оккодай-хан (Угедей. — Кроме того, Никоновская летопись сообщает о реакции Батыя на смерть Угедея: «А были с ним (с Батыем. — Что так сильно объединяло Батыя и Угедея? Да общее мировоззрение и объединяло, иначе и не было бы нужды Батыю горевать, тем более, что «кан же был не Батыева рода». Вот здесь стоит удивиться. Как же так, разве Батый и Угедей не были одного рода и происхождения от Чингисхана? Возможно. Та же Никоновская летопись сообщает о событиях 1240 года (погром Киева): «Другие же воеводы его (Батыя. — Стоп! Так кто же в 1238 году приходил во Владимиро-Суздальское княжество за рекрутами и десятиной? И может, это Батырь был одного с Угедеем чингизидского рода. Кем же тогда был Батый? И кто были эти самые «монголо-татары»? Вот это вопрос сложный. Двести лет российская историческая наука прилагала немаленькие усилия в лице докторов наук и академиков, чтобы уверить русский народ в халха-монгольской сущности «злых татаровей». Лично мне в одиночку не по силам утверждать что-либо иное. Но, все же, попробовать можно. Сейчас же рассмотрим некоторые особенности погребального обряда славян. Поистине титаническая работа проделана в этом отношении Б. А. Рыбаковым, и всем читателям я могу порекомендовать для изучения два его труда, значение которых невозможно переоценить — «Язычество древних славян» и «Язычество древней Руси». В принципе, чтобы получить достаточную информацию в отношении славянских погребальных обычаев, достаточно прочитать… «Илиаду» Гомера. Конкретно главу о погребении. Патрокла Ахиллесом (см. Приложение 6). «Как же так, — может спросить удивленный читатель, — Ахиллес — славянин? Но ведь известно, что он был древним греком!». Да, Ахиллес был древним, но не греком, а мирмидонцем. И здесь я утверждать ничего не буду, а предоставлю слово Льву Диакону (см. Приложение 7). Он, в частности, пишет: «Ведь Арриан пишет в своем «Описании морского берега», что сын Пелея Ахилл был скифом и происходил из городка под названием Мирмикион, лежащего у Меотидского озера (Азовское море, — Где же тут славяне? Да, Диакон пишет о скифах, но пишет он о скифах-россах, вождем, которых был, в описываемых Диаконом событиях, не кто иной, как князь Святослав, а Ахиллеса он упоминает в ходе исторического экскурса. Конечно, согласно норманнской «теории» можно полагать Ахиллеса скандинавом, поскольку Лев Диакон имеет в виду россов, но вот это полагание и будет уже чистейшей воды исторической фантастикой. А в чем вообще здесь проблема? Ах да… Русская история началась с 862 года, после прихода шведов в безлюдные местности. Опять же Гегель постановил, что славяне являются «неисторическим» народом, а уж если так сказал Гегель, то и возразить против утверждения этого титана мысли мы ничего не можем. Как следует понимать, первыми произошли от обезьяны древние греки, затем германцы, а только потом, вероятно от германцев, все остальное человечество. Основным типом славянского погребения являлась кремация. Для чего устраивался костер («крада») и на него укладывался покойник. О погребальном костре есть упоминание даже в «Повести временных лет» датируемой обычно вторым десятилетием XII века: «А Радимичи и Вятичи и Северяне единь обычай имуть, живяху в лесехъ, якоже и всякий зверь, ядоуще все нечисто, срамословие в нихъ предь родители и племяни не стыдятся, брацы не бывахоу в нихъ, но игрища межи селы, и схожахоуся на игрища и на вся бесовьскаа плясаниа и тоуумыкааху себе жены, с неюже кто свечався, имяхуть же и по две и по три жены. И аще кто оумряше оу нихъ, и творяахоу трызну надь нимъ и по семь творяху кладоу великоу и возлежать на кладу мертвеца и сожгуть и, и посемь, собравше кости, и вложать в судиноу малоу и поставляхоу на столпехъ на поутехъ, еже творять Вятичи и до сего дне. Сей же обычай имоуть и Кривичи и прочий погани, не ведуще закона Божиа, но творяще сами себе законь» (Типографская летопись // Полное собрание русских летописей, т. XXIV. М.: Языки русской культуры, 2000). В данном случае «крада» называется летописцем «кладой», но это есть непринципиальная вариация написания. Краду объезжали кругом воины (при погребении вождя, военного руководителя), оглашая окрестности громкими рыданиями, при этом многие царапали и резали себе лицо выражая тем самым глубокую скорбь по умершему («Кожи кроения, лица драния» — здесь см. статью «Тризна» в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, о том же у Соловьева). Ибн-Руст, сообщая о погребении славян, пишет о царапании лица только женщинами (трудности перевода?), и его сообщение очень позднее (писал около 30-х годов X века): «Когда умирает у них (славян. — Ал-Бекри в XI веке пишет о славянах: «И у них (у славян. — В жертву при похоронах славянских вождей и знатных лиц приносились рабы, кони, собаки, всякий домашний скот, кроме того, у славян существовал обычай подобный индийскому «сати», так индусы называют существовавший у высших каст обычай самосожжения вдов на погребальном костре мужа. «А когда одна из них (жен покойного. — При погребении славянина устраивалась «страва», т. е. поминовальное угощение. Специально для этого варилась особая каша: «Существовали специальные виды каши, имевшие только ритуальное назначение: «кутья», «коливо» (из пшеничных зерен). Варилась кутья в горшке и в горшке же или в миске подавалась на праздничный стол или относилась на кладбище в «домовину» при поминовении умерших» ( Кстати, читатель может ознакомиться с описанием похорон Аттилы (Приложение 5), там есть упоминание о «страве». Похороны военных вождей также сопровождались тризной. Тризна являлась специальным военным обрядом прощания с умершим, в виде скачек на конях, борьбы и всяких других военных упражнений рядом с местом погребения. Затем насыпался курган, но подобный способ захоронения был не единственным и предназначался, безусловно, для важных лиц. «Из числа таких элементов погребального обряда следует назвать: курганные насыпи, погребальное сооружение в виде человеческого жилища (домовины) и захоронение праха умершего в обычном горшке для еды» (там же). Когда же у славян появляется обычай кремации умерших? Согласно Б. А. Рыбакову он появляется практически одновременно с отделением славян от общей массы индоевропейцев в середине II тысячелетия до н. э. и существует вплоть до эпохи Владимира Мономаха, итого более двух с половиной тысяч лет. Что из этого следует? Из этого следует, что кремация есть совершенно оригинальный исконный обряд славян, вовсе ни от кого не заимствованный, а родившийся в очень глубокой древности при формировании собственного славянского мировоззрения. Первоначально, т. е. до начала трупосожжения бытовала ингумация в скорченном состоянии, затем, наряду с кремацией, производилась еще и ингумация (на границе степи и леса) в вытянутом положении. Здесь, возможно, существует влияние скифов, с которыми славяне соседствовали. Замена с середины II тысячелетия до н. э. ингумации кремацией происходит, конечно же, не мгновенно, «но мы все же в силах уловить момент перелома, когда скорченные костяки почти исчезают, а сожжение (известное еще по тшинецкой культуре) начинает резко преобладать над простым погребением в земле — это рубеж IX и VIII вв. до н. э. — время начала второй, основной фазы чернолесской культуры, время расцвета лужицкой культуры» (там же). Итак. Наиболее яркими чертами славянского погребального обряда являются — 1) кремация, 2) резание и царапание рук и лиц, 3) устраивание поминок-стравы и приготовление поминальной каши («кутья», «коливо»), 4) устроение тризны, военного обряда прощания, 5) насыпной курган над захоронениями важных особ. Прошу учесть, что обряд сжигания умерших не был присущ всем славянским племенам и во все времена, речь идет о наиболее характерном славянском погребальном обычае. Отражением каких верований является кремация? Суть дела вполне ясно обрисовал один из русов упомянутый Ибн-Фадланом в своих записках: «И был рядом со мной некий муж из русов, и вот, я услышал, что он разговаривает с переводчиком, бывшим со мною. Я же спросил его, о чем он говорил ему, и он сказал: «Право же он говорит: «Вы, о, арабы, глупы»… Это (?); он сказал: «Воистину, вы берете самого любимого для вас человека и из вас самого уважаемого вами и бросаете его в прах (землю), и съедают его прах и гнус и черви, а мы сжигаем его во мгновение ока, так что он входит в рай немедленно и тотчас». Тогда я спросил об этом, а он сказал: «По любви господина его к нему (вот) уже послал он ветер, так что он унесет его за час». И вот, действительно, не прошло и часа, как превратился корабль и дрова, и девушка, и господин в золу, потом в (мельчайший) пепел. Потом они построили на месте этого корабля, который они вытащили из реки, нечто подобное круглому холму и водрузили в середине его большую деревяшку хаданга (белого тополя), написали на ней имя (этого) мужа и имя царя русов и удалились» (Цит. по: Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу / Под ред. академика И. Ю. Крачковского. М.-Л., 1939). Так называемые «норманнисты» утверждали, что в данном случае речь идет о захоронении какого-то скандинавского вождя. Однако это совсем не верно. У скандинавов обычай кремации частично присутствовал, но сам этот обычай был заемным, привнесенным от Одина из страны Асов. «Один ввел в своей стране те законы, которые были раньше у Асов. Он постановил, что всех умерших надо сжигать на костре вместе с их имуществом. Он сказал, что каждый должен прийти в Вальгаллу с тем добром, которое было с ним на костре, и пользоваться тем, что он сам закопал в землю. А пепел надо бросать в море или зарывать в землю, а в память о знатных людях надо насыпать курган, а по всем стоящим людям надо ставить надгробный камень (наводит на ассоциацию с половецкими «каменными бабами». — Скандинавские саги локализуют страну Асов следующим образом: «Страна в Азии к востоку от Танаквисля (Танаис, Дон. — Здесь содержится прямое указание на Нижнее Поволжье и степи в междуречьи Дона и Волги. Во-первых, в Нижнем Поволжье издревле селились славяне и это подтверждается восточными авторами. Во-вторых, не стоит безоговорочно считать, к примеру, тех же половцев тюрками или даже некими динлинами. В описании скифских племен у Геродота присутствует племя будинов, которые есть коренные жители страны и кочевники, по внешности голубоглазые и рыжеволосые (см. Приложение 2). Любор Нидерле (см.: «Славянские древности». М.: Алетейа, 2000), в частности, относил будинов к славянам. Сейчас посмотрим как хоронили тувинцев. Здесь для русского читателя следует дать хотя бы краткую справку об этом российском народе. Тува (столица Кызыл) находится в составе Российской Федерации и располагается на юге Восточной Сибири. На юге и юго-востоке граничит с Монголией, на востоке с Бурятией, на западе с республикой Алтай, т. е. Тува непосредственно примыкает к землям, где, по уверению науки, произошло явление Чингис-хана на историческую сцену. В расовом отношении для тувинцев (самоназвание — тыва, устаревшее — сойоты, урянхайцы, танну-тувинцы) характерен монголоидный тип. Тувинский язык принадлежит к тюркской группе и, если справедливо считать тюрков исключительно лингвистической общностью, то можно сказать, что тувинцы являются тюрками. По вероисповеданию они ламаисты, частично в Туве сохраняется шаманизм. Основным видом хозяйственной деятельности тувинцев в древности являлось кочевое животноводство. Согласно В. П. Дьяконовой (см.: «Погребальный обряд тувинцев как историко-этнографический источник». Л.: Наука, 1975) поздние погребения тувинцев (XVII–XIX вв.) это ингумация либо в вырытых могилах, либо впускные захоронения в древних курганах обычно с конем, но встречаются нередко и погребения вообще без каких-либо животных. Захоронения с кремацией встречаются, но крайне редко. Поскольку среди тувинцев распространен как ламаизм, так и шаманизм, то и захоронения по ламаистскому и шаманистскому обрядам должны отличаться. Так, по наблюдениям Ф. Я. Кона (конца XIX — начала XX вв.), способ захоронения умершего путем оставления трупа в безлюдной местности на поверхности земли считался у тувинцев новым, возникшим под влиянием ламаизма, (см. Ф. Я. Кон. 1) Предварительный отчет по экспедиции в Урянхайскую землю. // Известия Восточно-Сибирского отд. РГО, 1903, T. XXXIV) За пятьдесят лет. Т. 3–4. М., 1936, с. 38). По шаманистскому обряду тело покойного выставлялось на воздухе на помосте (см. Л. П. Потапов. Материалы по этнографии тувинцев района Монгун-Тайги и Кара-Хола. // Труды ТКАЭЭ, т. I, с. 224–239). Как и тувинцы, хоронили своих покойников по шаманистскому обряду якуты, также принадлежащие к монголоидной расе (по языковой принадлежности — тюркоязычный народ). Как сообщает д.и.н. Р. И. Бравина в статье «Археологические памятники Сунтарского улуса» (http://www.sakhaopenworld.org), в 1926 г. Медико-санитарным отрядом Якутской экспедиции АН СССР было повторно обследовано захоронение «тойона, якута Ечиинин-Мундаева», владевшего, в свое время, огромным стадом более чем в 1000 голов рогатого скота и умершего около 200 лет тому назад… Погребение находилось в м. Сур Аттаах во 2-м Жарханском наслеге. «Погребальная конструкция представляла собой воздушное захоронение «арангас». На восьми столбах, врытых в землю и соединенных поперечными жердями на высоте 70 см, был сооружен бревенчатый сруб с дощатой двускатной крышей. Гробница была огорожена изгородью из обтесанных бревен, концы которых через круглые пазы были вставлены в четыре угловые вертикальные столбы». Еще одно арангасное погребение, которое исследовали участники экспедиции, принадлежало шаману Баканча-Бытанныа, сына шамана Бугачана-Беге, предка якутов Кюкяйского наслега. Кроме того, в 15 км от с. Шея участниками отряда был зафиксирован не совсем типичный для Якутии вариант воздушного захоронения — трупоположение в дупле растущего дерева. Р. И. Бравина пишет: «Подобный тип захоронения известен у многих Народов Сибири, включая тюрков Саяно-Алтая (шорцев, тоджинцев-тувинцев, тофаларов) и коренных народов Северной Азии (ительменов, кетов)». Из этого следует, что тюрки в Сибири вообще и в Южной Сибири в частности, народ пришлый, передавший местным народам язык, а потому можно считать, что тех же якутов следует называть «тюрками» исключительно по языковому сходству. Между тем якуты прекрасно владеют и русским языком, но это не значит, что они являются славянами. Якуты это якуты, они не тюрки и не русские. И в этом и заключается их этническая оригинальность. Что же касается ранних погребений тюрков на территории Тувы, то о них можно получить сведения, в частности, из статьи Б. Б. Овчинниковой «Погребение древнетюркского воина в Центральной Туве» опубликованной в сборнике «Советская Археология» 1982 г., № 3. «С 1973 г. группа Уральского университета в составе Саяно-Тувинской археологической экспедиции Ленинградского отделения Института археологии АН СССР проводила исследования на могильнике Аймырлыг 3. Могильник расположен в Центральной Туве, на левом берегу р. Чаа-Холь, правого притока Енисея, в 5 км к северу от нового поселка Чаа-Холь». На этом месте производили захоронения еще в гунно-сарматскую эпоху. Особое внимание археологов привлек курган № 1 из группы V, сооруженный в раннее Средневековье. Это захоронение являлось могилой воина, в которой обнаружен наиболее полный набор воинского снаряжения. Древний тюркский воин был захоронен в вытянутом положении, лицом вверх, головой на восток в «гробу» из сплетенных ветвей пустынной акации. Рядом с воином был положен его оседланный конь. Из вооружения в могиле обнаружен, в том числе, палаш имеющий совершенно прямой клинок длиной 74 см. Рукоятка составляет одну линию с клинком, имея общую длину около метра. Клинок однолезвийный, но конец его заострен и раскован на два лезвия. Такое оружие могло выполнять функции как колющего, так и рубящего одновременно. Судя по общему составу инвентаря, находящегося в кургане № 1 из группы V могильника Аймырлыг-3, археологи заключили, что данное захоронение тюркского воина относится ко второй половине VIII–IX в., т. е. к уйгурскому периоду в истории Тувы. Здесь неминуемо возникает вопрос. На территории Тувы сосуществовали два типа захоронения: трупоположение и труповыставление, можно ли считать один из типов местным, исконно тувинским, а второй привнесенным, тюрками и если да, то какой? Скорее всего, исконным тувинским обычаем является шаманский обряд труповыставления на помосте. А ингумация принесена в Туву тюрками, так же как и тюркский язык, тем более, что тувинский язык входит в уйгурскую группу, уйгуры же — европеоиды. Хорошо. Пойдем от обратного, предположим уйгуры изначально принадлежали к монголоидной расе, тогда возникает еще более сложный вопрос, кто дал уйгурам европеоидность? Может быть некая загадочная раса развивавшаяся в Центральной Азии параллельно индоевропейцам и независимо от них? Может быть… Между прочим, В. П. Дьяконова категорически отвергает соединение тюркских, монгольских и тунгусских народов в один комплекс. «Такое странное объединение народов объясняется воздействием … «алтайской» языковой теории, согласно которой тюркские, монгольские и тунгусо-маньчжурские языки произошли от общего «праалтайского» языка-предка. Однако эта теория даже в лингвистическом отношении не только поколеблена, но и развенчана, (ссылка на Дж. Клосои. Лексикостатическая оценка алтайской теории. // Вопросы языкознания, 1969, № 5.), хотя такое предполагаемое единство относили к весьма древним, исторически необозримым временам. Тем более нет никаких научных оснований объединять столь многие и различные народы для рассмотрения у них таких сложных и исторически меняющихся, развивающихся представлений, каковыми являются религиозные верования» («Погребальный обряд тувинцев как историко-этнографический источник» Л., «Наука» 1975). Как я уже писал выше, уйгуров в районе Орхона (в самом центре МНР) разбили енисейские кыргызы, светловолосые и зеленоглазые. Считается, что енисейские кыргызы разговаривали на тюркском языке. Каких-то особых возражений в этом плане нет, во всяком случае, у меня. Есть один нюанс. Погребальным обрядом енисейских кыргызов являлась кремация (см. статью С. Г. Скобелева «Кыргызы Среднего Енисея под властью монголов. По археологическим свидетельствам» выполненную по гранту РГНФ № 01-01-00289а 28 февраля 2001 г.). С. Г. Скобелев сообщает: «В ходе раскопок кургана № 4, выполненного по обряду кремации и входящего в состав позднесредневекового могильника Койбалы I на р. Абакан, были обнаружены необычного вида серебряная и нефритовые (жадеитовые) накладки на ремень, фрагмент бронзового упора для одной из накладок, фрагмент бронзовой пряжки с овальной рамкой и остатками щитка, железный трехперый наконечник стрелы с черешком, имеющим коническую резьбу (как у шурупа), три железные шарнирные накладки несколько необычного вида, другие предметы. Как показывает проведенный анализ, серебряная проволочная накладка, внешне похожая на серьгу, нефритовые накладки в виде прямоугольника, щитка и сердечка, а также щитковая пряжка с рамкой овальной формы наиболее полные аналогии имеют в памятниках эпох Юань (XIII–XIV вв.) и Мин (XIV–XVII вв.) на территории Китая, где они известны как принадлежности пояса чиновника, военачальника и императора. Необычного вида для памятников аскизской культуры X–XIV вв. наконечник стрелы с резьбой на черешке и железные шарнирные накладки на ремень без следов орнаментации и посеребрения позволяют предположить для изученного кургана более позднюю дату, чем для большинства погребений могильника Койбалы I, определив ее не ранее, чем XIV в.». Вопрос. Мы полагаем енисейских кыргызов тюрками? Однако не ранее XIV века кыргызы сжигают своих умерших и насыпают по ним курганы. Но ведь с VII века тюрки прекратили кремацию и перешли на ингумацию? Так это или нет? Может быть обычаи енисейских кыргызов являются пережитком древнейших времен? Может быть. Вопрос следующий. А практиковали ли тюрки кремацию вообще? Тюркский народ, с VII века, повсеместно перешел на ингумацию, а некое тюркское начальство некоторых племен продолжает, еще чуть ли не восемьсот лет сжигать своих представителей. Странно. Обычно решение о смене религии или верований принимается или обязательно одобряется правящим слоем. Между тем, в составе могильника Койбалы I находятся погребения не только по трупосожжению, но и по трупоположению. Другое дело, что, как отмечает С. Г. Скобелев, «набор погребального инвентаря, в основном, соответствует имеющимся представлениям о материальной культуре енисейских кыргызов и их кыштымов (подчиненного населения) в период развитого Средневековья и более позднего времени». На самом деле, когда речь идет о захоронениях по трупоположению, то очевидно имеются в виду подчиненные кыргызам племена. Если это тюркские племена, то и тюркоязычие кыргызов не вызывает особого сомнения. Даже если енисейские кыргызы были первоначально иноязычным народом и подчинили себе некоторую часть тюркского населения, то смена языка не выглядит в этом случае необычной. Почему? И почему тюрки завоевавшие монгольские племена не приняли от них монгольской речи? Все достаточно просто. Тюрки стояли на высокой ступени как культурного, так и общественного развития, поэтому им нечего было заимствовать у кыргызов и у тех же монголов. Скорее всего, было что заимствовать последним. Что же касается первоначального иноязычия кыргызов, то Г. Е. Грумм-Гржимайло считает его каким-то динлинским наречием: «Китайцы, ближе познакомившиеся с киргизами только в первой половине IX века, хотя и утверждают, что письмо и язык этих последних были совершенно сходны с уйгурскими, но, конечно, они не могли уловить в киргизском языке остатков динлинского языка, а что таковые были, это прежде всего доказывает титул киргизского хана — а-жэ (эш, ош?), который сохранился в языке коттов в соединении с словом хан (эш-хан), как императорский титул; несомненно, что были удержаны из динлинского языка и все термины, относившиеся к искусственному орошению полей, устройству плотин, постройке водотоков и деревянных срубов и проч.» («Западная Монголия и Урянхайский край». Л., 1926). Таким образом, перед нами проявляется совсем не тюркское племя. Первое. Погребальные обряды енисейских кыргизов, резко отличались от погребальных обрядов тюрков (захоронение с конем). Второе. Способ хозяйствования кыргызов, как следует полагать из слов Г. Е. Грумм-Гржимайло, коренным образом отличался от кочевого животноводства. Третье. В языке кыргызов отчетливо ощущаются признаки другого языка, что позволяет предполагать изначально иной их язык, отличный от тюркского. Четвертое. Антропологические данные говорят не просто в пользу европеоидности кыргызов, а в пользу их нордического расового типа. Л. Н. Гумилев дает следующее определение енисейским кыргызам: «Кыргызы енисейские — народ, сложившийся из динлинов и гяньгуней в Минусинской котловине в III–V вв. Тюркоязычны, по расовой принадлежности — европеоиды. Оседлые скотоводы и земледельцы. О культуре их см.: Киселев СВ. Древняя история Южной Сибири. М., 1951» («История народа хунну». М.: ACT, 2004). Итак. Следует определенно выяснить, каковы же были погребальные обряды тюрков? Естественно, что подобный вопрос лучше всего выяснять не у русских ученых-историков, а у тюркских. Обратимся к ним. Рафаэль Нурудинович Безертинов написал книгу «Древнетюркское мировоззрение «Тэнгрианство» выпущенную в Казани и рекомендованную в качестве учебного пособия по традиционному тюркскому мировоззрению и философии и предназначено для студентов факультетов филологии, истории, философии и Института востоковедения, а также для учащихся 10–11 классов средних школ. Т. е. перед нами типичный учебник для вузов. Что же мы видим? А видим мы очень интересную картину. Р. Н. Безертинов пишет: «Традиционный тюркский обряд захоронения. По установившимся древним традициям тэнгрианства, обряд захоронения делился на три стадии. Первая: жертвоприношение умершему. Вторая: сожжение тела умершего, его коня и вещей, нужных для жизни в ином мире, на костре, в последующем собирание пепла в кувшин. Третья: захоронение кувшина с пеплом весною или осенью. На месте захоронения знать строила сооружения постоянной гробницы, а простой люд ставил надмогильный камень с изображением человека или с надписью». Вот здесь начинаются определенные сложности. О ком пишет Р. Н. Безертинов? О славянах или о тюрках? К кому же обращается Р. Н. Безертинов за справкой в этом вопросе? Он обращается к Н. Я. Бичурину. (см.: Бичурин Н. Я. Китайские известия о народах Центральной и Средней Азии в древнейшие времена. М., 1955.) Согласно сведениям китайских летописцев (в переводе Н. Я. Бичурина), похоронный обряд тюрков в эпоху Первого Тюркского каганата делился на три последовательные стадии, как их определяет Р. Н. Безертинов: 1. «Тело покойного ложат в палатке. Сыновья, внуки и родственники обоего пола закалывают лошадей и овец и, разложив перед палаткой, приносят в жертву; семь раз объезжают вокруг палатки на верховых лошадях, потом перед входом в палатку ножом надрезывают себе лицо и производят плач; кровь и слезы совокупно льются. Таким образом поступают семь раз и оканчивают». 2. «Потом, в избранный день, берут лошадь, на которой покойник ездил, и вещи, которые он употреблял, вместе с покойником сжигают; собирают пепел и зарывают в определенное время года в могилу. Умершего весною и летом хоронят, когда лист на деревьях и растениях начинает желтеть или опадать; умершего осенью или зимой хоронят тогда, когда цветы начинают развертываться. В день похорон, так же как и в день кончины, родные предлагают жертву, скачут на лошадях и надрезают лицо». 3. «В здании, построенном при могиле, ставят нарисованный облик покойника и описание сражений, в которых он находился в продолжении жизни. Обыкновенно, если он убил одного человека, то ставят один камень. У иных число таких камней простирается до ста и даже тысячи. По принесении овец и лошадей в жертву до единой, вывешивают их головы на вехах». Согласно «Су-Шу», «у могилы из дерева ставят дом (здесь следует вспомнить слова Б. А. Рыбакова5 про славянские «погребальные сооружения в виде человеческого жилища (домовины)». Внутри него рисуют облик покойного, а также военные подвиги, совершенные им при жизни». «Затем они погребают пепел и устраивают на могилу деревянный столб в качестве памятного знака. (Здесь следует вспомнить сведения Ибн-Фадлана о русах. — Б. А. Рыбаков упоминает славянские захоронения в виде курганных насыпей, погребальных сооружений в виде человеческого жилища (домовины) и захоронение праха умершего в обычном горшке для еды. Курганы присутствовали у енисейских кыргызов, здесь выше еще упоминается домовина («Су-Шу»), и, сдается мне, у тюрков должны были быть еще захоронения сожженного праха в урнах или горшках (известные славянские поля погребальных урн), чтобы уже совсем было все ясно. Хоронили ли тюрки прах своих сожженных покойников в урнах? Да, такое погребение имело место быть. Раскопки комплекса усыпальницы брата Билге-кагана, царевича Кюл-тегина дают следующую информацию: «Внутри храма имелись большая плита от мраморной ступени и гранитный квадрат, составлявший некий алтарь-постамент, на котором возвышались статуи Кюл-тегина и его жены. У их подножия в полу обнаружены две глубокие ямы с сохранившимися обломками сосудов. В сосудах хранился пепел от сожженных тел величественной пары» (Майдар Д. Памятники истории и культуры Монголии. М., 1981). Почему тюрки применяли трупосожжение? Почему это делали славяне, записал Ибн-Фадлан (см. выше). Р. Н. Безертинов, исходя из исповедуемого тюрками тэнгрианства, объясняет это следующим образом: «По представлению тюрков, во время сожжения физического тела умершего, кут, тын, сюр все одновременно испарялись в огне и умерший переселялся на Небо вместе с дымом погребального костра». Тот рус, который объяснял Ибн-Фадлану суть дела, выражался более просто, но он, в общем, не являлся ученым историком или этнографом. Так что, выражался как умел. Так почему же в VII веке тюрки перешли от кремации к ингумации? Р. Н. Безертинов отвечает на этот вопрос следующим образом: «Под влиянием семитских религий (христианской, арабской, иудейской), а также из-за того, что в Степи беднякам-степнякам не всем было доступно доставать дрова, в первой четверти VII в. часть тюрков стали предавать тела умерших земле. В одном письменном китайском сообщении 628 г. сказано: «То, что они своих покойников, которых по их обычаям следует сжигать, теперь хоронят и сооружают могилы, показывает, что они поступают вопреки предписаниям своих предков и оскорбляют духов». Что же, объяснение достаточно резонное. Непонятно только следующее — в VI веке степнякам было доступно «доставать» дрова, а в VII веке уже нет. Почему? Откуда в степях мог вообще появиться (тем более среди простых людей) обычай сжигать умерших, если даже еду готовили на кизяке? Причем еще Геродот сообщал о трудностях с горючим материалом у скифов и рассказывал, как они выходят из положения, а скифы располагались весьма близко к лесной зоне. Почему семитские религии оказали влияние на массу простого народа, понятно. Может быть понято также и то, почему семитские религии не оказали влияние на знать, но непонятно то, почему знать пошла на раскол тюркского общества, если только она не представляла собой в прошлом завоевателей, подчинивших себе данное общество. Однако утверждать, что верхушка тюркского общества была из числа неких завоевателей, я не стану. Тюрки вели активную экспансионистскую политику и сами могли кого угодно покорить. Другое дело, что степная знать действительно могла перенять от соседей (от кого?) обычай сожжения умерших. И организовать подобное мероприятие для себя, в принципе, ей было по силам и по средствам. Если Б. А. Рыбаков полагает, что славянские вожди заимствовали от скифов похоронную обрядность в полосе скифско-славянского соприкосновения или некоторая часть славянских вождей была скифского происхождения, то что, собственно, мешает предположить обратный процесс? То же мы имеем и в отношении славян и тюрков, но для этого необходимо, чтобы древние тюрки изначально селились рядом со славянами, причем это место их изначального проживания должно было находится не более и не менее как в северном Причерноморье, а именно от Дуная до Дона, т. е. в той локации, где жили скифы. Т. е. скифы, вернее узкая группа кочевников, проживавших в данном регионе, были тюрками. Возможно ли это? Да. Возможно. Продолжим разговор о смене мировоззрения у тюрков в VII веке. Дело в том, что можно представить себе ту ситуацию, когда социальная верхушка принимает иную религию (пример — христианство) и обращает в эту религию народ, как это было у славян, можно представить, что социальная верхушка принимает иную религию (пример — иудаизм) и не заставляет народ следовать их примеру, но принять то объяснение, что масса принимает ислам, а каган и его беки продолжают исповедовать языческую религию, совершенно невозможно. Итак. На мой взгляд, объяснение о нехватке дров в VII веке и о влиянии семитских религий достаточно сомнительно. Здесь следует предположить, что погребальный обряд тюрок и до VII века не включал в себя кремацию, а свидетельства о трупосожжении, которое практиковалось некоторыми тюркскими племенами, заставляют задуматься, не были ли эти племена иного происхождения, даже если они говорили по тюркски?. Вот как выглядит погребение тюрка, по Р. Н. Безертинову, после VII века: «К месту погребения отправлялись одни мужчины. Если хоронили вдалеке от аула, то ехали верхом, если близко — шли пешком. Глубина могилы составляла примерно два метра. На дне могилы выкапывали боковую нишу для умершего и его вещей. В могилу опускали умершего в войлоке. Укладывали его в приготовленное на дне могилы боковую нишу, а рядом укладывали снятую с него верхнюю одежду. Умерший в могиле должен был лежать головой на северо-восток. Боковую нишу, где лежал покойник закладывали досками. Это маленькое помещение становилось его домом. Вместе с умершим погребали его лошадь, которую убивали у могилы, а также одежду, седло, стрелы, луки, металлические котлы (как походную принадлежность) и т. д. Пуговицы с одежды срезали. Воротник с шубы снимали. С умершим не клали предметы с режущими частями: нож, топор, ножницы. Если с умершим все же клали нож, иголку или ножницы, то предварительно их ломали. Испортив бытовые предметы и одежду, вещи превращали в их противоположность. Кроме того, лишение умершего человека пуговиц, воротника и других деталей одежды живыми символизировало вычленение его из светлого мира. С женщинами погребали овец, убитых у могилы, и женские предметы, необходимые для шитья и т. п., принадлежавшие умершей. В детскую могилу клали игрушки из бересты. После того, как все уложили в могилу, каждый присутствовавший на похоронах трижды бросал в могилу по горсти земли. Затем могилу закапывали. Сани, телегу или таски, на которых был привезен умерший, разламывали и оставляли на могиле, тут же бросали черенки лопат, использованных во время похорон. С собой с места погребения можно было унести лишь железные части орудий» (Р. Н. Безертинов. «Древнетюркское мировоззрение «Тэнгрианство»). Далее обратимся к данным археологии по тюркским погребениям ранее VII века: «Наиболее ранние памятники, относящиеся к периоду формирования культуры древних тюрок на Алтае в V–VI вв., составляют «берельский тип могил». Для памятников данного типа характерны небольшие каменные насыпи, широтное расположение могил, погребение человека с 1–3 конями на уступе могильной ямы. В инвентаре захоронений имеются луки с длинными, массивными накладками, палаши с кольцевым навершием, детали панциря, предметы конской упряжи, которые дают основание относить эти памятники к середине I тыс. н. э. Д. Г. Савинов относит к этому периоду впускное захоронение с конем в кургане Улуг-Хорум в Туве, в инвентаре которого имеются ранние орнаментированные стремена (Кляшторный С. Т., Савинов Д. Г., 1994, с. 97). Подобные стремена обнаружены на Алтае, в Минусинской котловине и Поволжье, что дает основание связывать их распространение со временем максимального расширения Первого Тюркского каганата во второй половине VI в. Истоки обряда погребения с конем восходят к предшествующим культурам хунно-сарматского и скифского времени в Горном Алтае» (Худяков Ю. С. «Основные проблемы изучения культуры древних тюрок в Центральной Азии»; http://www.kyrgyz.ru). Т.е. перед нами все та же ингумация с конем, причем и до VII века, своей традицией уходящая в хуннские и скифские времена. В. В. Горбунов (Алтайский ГУ), в работе «Процессы тюркизации на юге Западной Сибири в раннем Средневековье», сообщает: «Самые ранние памятники по обряду ингумации с конем на юге Западной Сибири датируются 2-й пол. IV–V вв. Они известны в лесостепном Алтае (Ераска, Татарские могилки, Ближние Елбаны-XIV) и Барабе (Сопка-2). Наиболее близкие и синхронные аналогии данные погребения находят среди материалов буланкобинской культуры Горного Алтая, составившей основной компонент в сложении тюркского этноса». А сейчас читателю стоит обратить внимание на следующие слова: «Только у двух крупных тюркоязычных этносов наблюдаются иные способы погребений. Это кыргызы, у которых, исходя из письменных и археологических данных, существовал устойчивый обряд полной кремации взрослого населения; и уйгуры, хоронившие, судя по письменным источникам, умерших по обряду типа вторичной ингумации» (В. В. Горбунов. «Процессы тюркизации на юге Западной Сибири в раннем средневековье»). О енисейских кыргызах мы уже говорили. Это действительно тюркоязычный народ, но вряд ли они могут быть отнесены к тюркам, точно так же, как русскоязычные якуты не могут быть отнесены к славянам. Интересна информация об уйгурах, но, в данном случае, мы не изучаем их этногенез. При рассмотрении погребального обряда тюрок возникает одна любопытная коллизия. И эта коллизия связана со скифами. Дело в том, что в исторической науке существуют три точки зрения на этническую принадлежность описанных Геродотом скифов (см. Приложение 1): 1) эти скифы были иранцами («иранисты»); 2) они были тюрками («тюркисты»); 3) скифы были славянами. Здесь следует отметить, что греки времен Геродота и византийские историки не трудились особо различать племена и народы, жившие к северу и к северо-востоку. Все это были для них скифы, будь то славяне, тюрки, угры и т. д. Речь идет о достаточно узкой группе племен, кочевавших от Дуная до Дона, в Северном Причерноморье и живших как раз ниже поднепровских славян, которые сейчас называются почему-то украинцами, но вообще-то они малороссы или даже русы, поскольку Русь — это изначально Киевская земля. Если читатель желает, то он может самостоятельно рассмотреть доводы «иранистов» и «тюркистов» и решить для себя, какие из них выглядят более убедительно. Для меня выглядят достаточно приемлемыми доводы «тюркистов», но не в силу каких-то филологических манипуляций с именами Таргитай, Колаксай и Липоксай, а в силу описанных Геродотом погребальных скифских обычаев. То, что они не славянские, это факт. Можно ли назвать их иранскими? Сомнительно. Более всего они напоминают именно тюркские обряды. И дело тут вот в чем. P. P. Рудницкий в статье «О зороастризме у алан VII–IX вв.» (Историко-археологический альманах, № 7, Армавир, 2001, стр. 75–86) пишет: «Зороастризм зарождается в среде оседлых скотоводов и землевладельцев, носителей «язовских» археологических культур … при сильном влиянии северного скифо-сакского мира (Абаев В. И., 1990, с. 201). При этом ряд исследователей … возлагает на скифов и саков сохранение чистого зороастризма в эллинистический период (? — Данные слова совершенно непонятны. Погребальный обряд скифов в «эллинистический период», т. е. во времена Геродота не имел ничего общего с погребальным обрядом зороастрийцев. Р. Р. Рудницкий упоминает в «ряде исследователей» М. Бойс. Что же сообщает М. Бойс об иранцах вообще и иранцах-зороастрийцах, в частности? Дело в том, что ингумацию применяли «протоиндоиранцы» и во времена, как следует, очевидно, полагать, предшествующие «эллинистическому периоду». Протоиндоиранцы, действительно, по словам М. Бойс, принадлежали к одной из групп так называемых «ямных» культур степных жителей (на что В. Г. Луконин в примечаниях сообщает: «В современной археологии различаются «ямные» культуры и «курганные захоронения». — А вот в более поздние времена ситуация изменилась: «Однако иранцы, как кажется, слишком почитали огонь, чтобы использовать его для уничтожения оскверняющего вещества. Поэтому, может, уже в языческие времена среди них вместо сжигания (здесь М. Бойс некоторым образом удивляет, но речь идет о сравнении с обычаями индоариев. — Как могли скифы, чей погребальный обряд описан Геродотом (см. Приложение 1), сохранять «чистый зороастризм», совершенно неясно. Скифы, которые проживали в степях Северного Причерноморья от Дуная до Дона, были если и не тюрками, то уж тем более не иранцами. Скифское государство, как следует из утверждений исторической науки, существовало с IV века до н. э. и до III века н. э., когда и было «уничтожено готами» (германскими племенами, как предполагается). Но что это было за «уничтожение», также совершенно неясно, если на этих землях с середины VI и до конца VIII в. процветал Аварский каганат. И уж если авары (обры) не тюрки, то кто же они тогда вообще? (Кстати, здесь может быть очень интересная коллизия, если учитывать сведения Феофилакта Симокатты, о чем пойдет речь, много ниже). Что же касается лингвистической стороны, то тюркоязычие скифов может быть вполне обосновано. Мирфатых Закиев в книге «Татары: Проблемы истории и языка. Сборник статей по проблемам лингвоистории; возрождения и развития татарской нации» (Казань, 1995), пишет: «В. И. Абаев и его предшественники скифо-иранскую этимологию начинают с личных имен родоначальника скифов Таргитая и его сыновей Липоксая, Арпоксая, Колаксая. Таргитай, по мнению сторонников скифо-иранской теории, состоит из двух частей: дарга и тава: в древнеиранском дарга «долгий» или «острый», тава «мощь, сила», Таргитай «долгомощный или стреломощный»… С позиций тюркского языка слово «таргитай» состоит из таргы или тарыг — др. тюрк, «земледелец» и сойтой — тюрк, «род»; в целом — «род или родоначальник земледельцев» (здесь есть замечание: тюрки — земледельцы? — И т. д. Читателя, желающего узнать более о тюркских корнях скифских слов, я отсылаю к вышеупомянутой книге М. Закиева и работам других авторов. Здесь я хочу вновь подчеркнуть — речь идет об одной из групп скифов, проживавших от Дуная до Дона. В более широком смысле, несомненно, что в скифскую общность входили и иранские и славянские племена. Так вот, как уже сказано выше, северопричерноморские скифы хоронили умерших по обрядам, описанным Геродотом (см. Приложение 1). Кремации они не применяли. Они доминировали в своем ареале до III века, затем попали в зависимость от готов. Допущение, что готы полностью уничтожили скифов, маловероятно. Эксцессы в истории, конечно же, случаются, тем не менее, в подавляющем большинстве случаев человечество обходится без них. Могли ли скифы принять вместо ингумации кремацию в качестве похоронного обряда и от кого? Вряд ли. Скифы чрезвычайно отрицательно относились к копированию чужих обычаев, а отступников даже убивали, что подтверждает тот же Геродот: «Скифы, как и другие народы (выделено мной. — Далее следует рассказ о том как Анахарсис отправлял обряд, усмотренный им у чужеземцев и вот чем все это закончилось: «Царь сам прибыл на место и, как только увидел, что Анахарсис справляет этот праздник, убил его стрелой из лука. И поныне еще скифы на вопрос об Анахарсисе отвечают, что не знают его, и это потому, что он побывал в Элладе и перенял чужеземные обычаи. Анахарсис, как я узнал от Тимна, опекуна Ариапифа, был дядей по отцу скифского царя Иданфирса, сыном Гнура, внуком Лика и правнуком Спаргапифа. Если Анахарсис действительно происходил из этого царского дома, то да будет известно, что умертвил его родной брат. Ведь Иданфирс был сыном Савлия, а Савлий и был убийцей Анахарсиса» (Геродот. История в девяти томах. М.: Ладомир, ACT, 1999). Между тем, нельзя исключать и того, что если часть славянского истеблишмента в зоне соприкосновения славян и тюрко-скифов была скифская, то и часть тюркского княжеского слоя могла иметь славянское происхождение. Не случайны сообщения Геродота о том, что в случае военных угроз скифские племена разного этнического происхождения объединялись и совместно давали отпор агрессору, как это было при нашествии Дария. Более чем вероятно, что и завоевания скифы могли производить совместно, т. е. тюрки и славяне выступали в союзе (как это часто и бывало). Также вероятны тесные родственные отношения этих народов. Следует отметить, что славяно-тюркские связи при всей их сложности и порой неоднозначности имели в целом характер сотрудничества и союзничества. Объясняется этот характер отношений просто. Славянам нужны были кони, разведение которых в степи обходилось значительно дешевле и было менее трудоемким, тюрки же нуждались в земледельческой продукции, излишек которой славяне могли поставить на рынок в случае широкого применения конной тяги. Завоевать лесовиков-славян, имевших развитую систему обороны, было делом весьма сложным, а потому оба народа были изначально приучены искать более компромисс, нежели пытаться утвердить свою гегемонию. Хотя без драки, как это обычно случается, не обходилось. И теперь последует основной вопрос. До середины III века скифы-тюрки (если полагать их таковыми) присутствуют на политической арене совершенно точно и погребальный обряд они вряд ли меняли. Однако, как утверждают ученые-тюркологи, до VII века у тюрков господствовала кремация. Следовательно, тюрки изменили обряд погребения очень резко и на очень небольшое время, с середины III по VII в. Т. е. издревле хоронили умерших в земле, затем в течении около четырехсот лет сжигали, затем опять вернулись к прежнему способу похорон. Что-то не понравилось? Что? С чем связаны подобные «духовные метания»? Как следует из догадок историков, тюрков, вероятно просто утомила необходимость заниматься поиском дров в степи. Но это объяснение не может быть признано удовлетворительным. Чтобы найти ответ на этот вопрос, необходимо ознакомиться с погребальными обычаями монголов халхинцев. Для чего мы обратимся к книге Майдара Дамгинжавына «Памятники истории и культуры Монголии» (М., 1981.): «Похоронный обряд монголов и протомонголов в течение многих веков был не одинаков. В историческом прошлом существовало несколько способов захоронений: закрытое — закапывание умершего в землю, открытое — умерший оставался на поверхности, кремация и бальзамирование». 1. Открытое захоронение заключалось в следующем — «…покойник оставался на земле, а над его головой водружался шест, который венчался изображением древнего тотема — луны и солнца (солнце в шаманской мифологии — мать, а месяц (луна) — отец) со стилизованным изображением огня, в знак того; что потомство его будет продолжаться… Место для покойников выбирали такое, чтобы в изголовье была гора, а в ногах — вода («ундур улыг дэрлулж, ургэн усыг ушгэлулэн худэлулэх» — положить в степи так, чтобы имел изголовьем высокую гору, а у ног — широкую воду)». С принятием халхинцами буддизма данный обряд принципиально не изменился, а только лишь несколько усложнился. К открытым захоронениям можно отнести и вышеупомянутые арангасные захоронения, т. е. труповыставление на помосте — «Аранга» — так называли захоронение покойников на помосте, убитых ударом молнии или умерших от эпидемии черной оспы. Географические названия, например «Арангата», ведут свое происхождение от этого обычая». 2. Ингумация. «В могилах хоронили только знатных людей, например Сецен-ханов, Дзасакту-ханов и Других князей Северной Монголии». Здесь следует полагать, что данные знатные роды были тюркского происхождения, на что, в частности, указывает и наименование их ханами, т. е. тюркским словом. Собственно монгольские иерархические названия были иными. 3. Вторичное погребение (характерное, кстати, для уйгуров). «Применялось также вторичное погребение покойников, оставленных под открытым небом, через три года. Этот способ упоминается в старых китайских источниках и сохранялся до первых лет революции при захоронении шаманов. Такой обычай был известен у дархатов». 4. Кремация. Халхинцы применяли сжигание покойных шаманов, однако сам обряд захоронения был резко отличен от тех же славянских — «…после сожжения трупа великого шамана закладывали пепел в вырубленную в стволе лиственницы нишу, которая потом закрывалась и зарастала наростом. Этот вид захоронения помнят монгольские и бурятские шаманы, он отмечен в этнографической литературе по шаманству бурят». 5. Мумифицирование — «шарил» (от санскритского «шарира») применялось для захоронения ханов и высших представителей ламаистской церкви. Для них сооружались субурганы. Здесь также присутствует влияние иноземных (скорее всего — тюркских) обычаев; известно, что уже у скифов применялось частичное бальзамирование вождей (см. Приложение 1). Итак. Исконными монгольскими погребальными обычаями очевидно следует считать труповыставление. В этом халхинцы обнаруживают больше параллелей с иранцами-зороастрийцами (здесь я ни в коем случае не говорю о заимствовании обычаев), но никак не с тюрками. |
||
|