Лиза Ширин От магии сплошные проблемы

Глава 1

Колдуны — это ненормально. Колдовство — это неестественно. И Квентин Рэнд не любил ни то, ни другое.

Для меня Квентин всегда делал исключение, но лишь потому, почему вы терпимы к своим друзьям, и это вовсе не означает, что вы понимаете смысл их поступков. Мне же ничто не могло объяснить, что делал Квентин, вломившись в особняк одного из некромантов Мермейи, имеющего самую дурную славу. Квентин — вор. По крайней мере, этим он занимался раньше. И, насколько мне известно, вовсе не был склонен к самоубийству. Однако это был он, с отмычкой наготове, скрючившийся в тени у задней двери дома черного мага Нигелиуса Никабара. Возможно, не самый эффектный способ искать смерти, но один из наиболее верных.

Я много знала о доме Нигелиуса. Некромант-человек всеми силами старался улучшить свою репутацию, но лишь до той поры, пока речь не заходила о безопасности его ценностей. Магические охранники являлись по основной своей сути домашней защитой, и Нигелю служили профессионалы. Но хотя они и были мерзкими, убивать им не позволялось — ходили слухи, что Нигель предпочитал приберечь это удовольствие для себя. Полагаю, когда дело жизни — работа со смертью, то и представления о развлечениях разительно отличаются от привычных для всех забав. Городские власти, конечно, не одобряли, когда граждане вершили правосудие сами, но здесь, в кварталах, у дозорных руки были коротки. Нельзя раскрыть преступление, о котором не знаешь. И я думаю, они не знали, что этой ночью Квентин был здесь.

Он иногда работает на меня. Меня зовут Райни Бенарес. Я искатель. Я ищу вещи. В большинстве случаев наниматели довольны, когда я довожу дело до логического конца, но иногда они сожалеют о своей просьбе. По моему мнению, следует хорошенько подумать, прежде чем что-то искать. Порой бывает лучше, если некоторые вещи так и останутся ненайденными.

Искатель — не самая блестящая и почитаемая профессия для частнопрактикующей колдуньи, но за потраченное время все же платят. Например, я нашла давно утерянные городские часы Мермейи, а так как я — эльф, то и эльфийская разведка не раз искала моей помощи. Обычно меня нанимают найти то, что не потерялось само по себе. Этому способствовали. Клинками, арбалетными стрелами или жуткими магическими средствами — всем, что помогало удержать приобретенное в руках новых хозяев, создавая множество проблем старым. Когда именно так и происходит, я действую по-своему или по обстоятельствам.

Это правило я применяю и к своим друзьям. Именно поэтому я морожу пятки на одной из самых «благоухающих» аллей Мермейи, чтобы ночная вылазка Квентина не превратилась в короткое путешествие в один конец — в городской морг.

Как бывший профессиональный вор, Квентин знал трущобы Мермейи лучше чем кто-либо. Потому я его и нанимала. Конечно, это была лишь одна из причин. Наши профессиональные дорожки время от времени пересекались уже многие годы. То, что я должна была найти, Квентину обычно поручали украсть. Поэтому я начинала свои поиски с Квентина, чтобы избавить себя от лишней беготни. Для него в этом не было ничего личного, так же как и для меня. Тем не менее на Квентина я всегда распространяла профессиональную вежливость, выждав, пока похищенное покинет его руки, и лишь потом возвращала на место. Таким образом он платил за поддержание своей репутации. Но когда вознаграждение перестало соответствовать степени риска, Квентин подумал, что раннее завершение карьеры предпочтительнее несвоевременному окончанию жизни. И я помогла ему преодолеть пропасть между вором и так называемым законопослушным гражданином.

Не было факта, пикантной подробности или слуха столь незначительного или столь скрытого, чтобы Квентин не разнюхал, — лишь бы была подходящая денежная мотивация. Подчас жадность манила моего кратковременного работника искать новые легкие источники дохода, соблазняя и вкрадчиво нашептывая, где можно поживиться. В большинстве случаев он не посвящал меня в детали. Частенько и я не хотела о них знать. Учитывая, где он находится в данный момент, сегодня ночью не тот случай.

Город Мермейя в королевстве Бренир расположен на пяти островах, вынужденных существовать по воле своих основателей, не опускаясь на дно лишь благодаря скупости торгашей. Жадность — могущественная сила. Она сделала землю твердой там, где когда-то было болото; воздвигла дворцы и торговые дома, где раньше рос камыш; вдохновила людей, эльфов, гоблинов и магов всех рас жить в городе, разделенном только каналами на соответствующие кварталы. Иногда мы даже ладим.

Я сложила ладони чашей и прижала ко рту, согревая дыханием закоченевшие на холоде пальцы. Пыталась дышать ртом, чтобы как можно меньше травмировать нос. Уютный маленький переулок, который я нашла на Паскуин-стрит напротив особняка Нигеля, сам по себе был укрытием. Я же наложила экранирующее заклинание на вход, так что Квентин, все еще не перешагнув порог и не войдя внутрь, не мог меня ни видеть, ни слышать. Стены домов влажно блестели в темном переулке, здесь легко оставаться незамеченной. Воздух был прохладным, но еще достаточно теплым, чтобы усилить «аромат» гниющих отбросов неподалеку от меня. А зловоние медленно текущей воды в ближайшем канале лишь дополняло картину. Потерев ладонью о ладонь, я хотела согреть руки, но быстро сдалась и потянулась за перчатками за поясом. Мне вовсе не хотелось, чтобы с Квентином что-нибудь случилось, но было бы замечательно, если бы я потратила свое время хоть с какой-то пользой.

— Ты подвела меня.

Я взвизгнула. Но узнала голос, и только по этой причине нож остался у меня в руке, вместо того чтобы застрять в горле говорящего.

Я глубоко вздохнула.

— Больше так не делай — Я убрала кинжал в ножны, хотя еще не угасло искушение использовать оружие по назначению, больше от смущения, чем из-за чего-нибудь другого.

Фелан хихикнул и шагнул из тени, скрывающей вход в переулок. Кузен выглядел так же, как и все мои родственники: приятная смуглая внешность, темные волосы, черные глаза — и такой же темный нрав. Похожая на них, я выделялась, подобно огню в ночи, своей огненно-рыжей шевелюрой, серыми глазами и бледной кожей. Цвет волос и светлая кожа достались мне от матери. А от отца — глаза. Хотя поблизости родителей не наблюдалось, чтобы расспросить их об этом.

Фелан — в основном потому, что носил фамилию Бенарес, — был полезен для бизнеса искателей. Когда разыскиваешь ворованные вещи, очень помогает то, что ты состоишь в родстве с искусными знатоками своего дела — профессиональными ворами.

Можно сказать, что наша семья хорошо известна в импортно-экспортном бизнесе. Товары, которые ввозили мои родственники со стороны кузена, никогда не видели дневного света и не были отражены в гроссбухе портового инспектора, а предметы экспорта состояли из значительных барышей, направляемых на тайные счета семьи в многочисленных банках различных королевств. Природный талант Фелана — приобретательство. Много раз он «забывал» получить разрешение у владельцев тех вещей, которые он собирался прибрать к рукам, а если у кого и спрашивал, ответ частенько звучал под дулом пистолета.

— С каких это пор ночь в переулке стала предпочтительнее ужина со мной в «Короне и якоре»? — поинтересовался он.

— С тех самых, как Квентин снова вышел на ночную охоту.

— Варек сказал, что ты сделала стойку на Нигеля Нкабара. Но он ничего не говорил о Квентине.

Бывая в Мермейе, Фелан всегда останавливался в «Подзорной трубе», где и вел свои дела, а Варек Акар, владелец заведения, выполнял двойную функцию — бизнес- менеджера и личного секретаря моего кузена, когда тот был в городе. Обычно я не рассказываю всем подряд, где веду слежку. Но тут дело было связано с Нигелем, и мне пришла хорошая идея — дать знать своим ближайшим родственникам, где меня найти.

— Потому что о Квентине речь не шла, — пояснила я. — И мне было бы спокойнее не знать, что он снова в деле.

— Варек умеет держать язык за зубами.

— Вареку я доверяю, но не могу сказать того же в отношении его нового бармена. А Квентин сегодня ночью пока не сделал ничего противозаконного.

Фелан тихо рассмеялся.

— Еще вся ночь впереди.

Он был прав, но я не хотела этого признавать. Если определенные структуры охраны правопорядка узнают, где находится Квентин, они могут неверно это истолковать и спугнуть его.

Корабль Фелана прибыл в порт ближе к вечеру, и мы собирались встретиться за ранним ужином. Ранним, потому что я знала: на вечер у него намечены другие мероприятия — те, в которых всегда есть место женщине, но никак не леди. Кузен имел четкий план из трех пунктов на первую ночь пребывания в любом порту: еда, женщины, выпивка — именно в таком порядке. Изредка он мог пропустить еду, но никогда — остальное. Если кузен находился в Мермейе, его легко было найти в одном из игорных салонов с сомнительной репутацией или вкушающим плоды, предлагаемые «Садом наслаждений» мадам Наташи, и, вероятнее всего, не обделенным ее личным вниманием. Этим вечером Фелан был воистину ослепителен в алом камзоле из оленьей шкуры, в соответствующих укороченных брюках и высоких черных кожаных сапогах. Сбоку торчала рукоять рапиры, без которой он никогда не выходил в город. И если только мой нос меня не обманывал, его белая льняная рубаха была так же свежа, как и сам Фелан. Серьга с одним рубином блестела в мочке уха. Я знала: эта суета не имела ко мне ни малейшего отношения.

— Ты принял ванну, — сказала я. — И побрился. Я поражена.

— Все ради тебя, дорогая.

— Уверена, мадам Наташа и ее девочки тоже оценят твои старания.

Он улыбнулся, обнажая белые зубы. Это была та самая улыбка, благодаря которой он мог получить все, что хотел, у мадам Наташи — и где угодно в Мермейе — абсолютно бесплатно. Он кивнул на Квентина, который все еще выжидающе стоял у боковой двери Нигеля.

— Так что же он там делает?

— Ищет проблем, причем столько, что вряд ли сможет со всеми справиться.

Улыбочка стала еще шире.

— У Нигеля или у тебя?

— У обоих.

— Тогда давай перейдем улицу и остановим его. В «Короне», должно быть, нам еще держат столик.

— Не так-то просто.

— Почему?

— Он здесь не по собственному желанию.

— Значит, кто-то ему хорошо заплатил. Не впервой. Пойдем, а он пусть зарабатывает свои деньги.

Я не сдвинулась с места.

— Сколько бы ты запросил за то, чтобы вломиться к Нигелю ночью?

К его чести, Фелан долго не раздумывал.

— Гораздо больше денег, чем может быть на руках у кого-нибудь в этом городе.

— Точно. А Квентин еще и до ужаса боится некромантов. Здесь замешано что-то еще, а не просто деньги. То есть тот, кто его нанял, испугал Квентина больше, чем сам Ни- гель. Квентин очень осторожен и старается не совать нос в грязные дела, но кто-то его в это втянул… и мне это не нравится.

— Так спроси его, кто это.

— Спрашивала.

— И?

— На прошлой неделе Квентин купил новый комплект отмычек и стал готовиться. Я начала задавать вопросы. Он — меня избегать.

Я кивком указала на оружие и темную кожаную одежду составляющие мой вечерний наряд, — все венчал нелепый огромный плащ с капюшоном, чтобы Квентин меня не узнал, даже если и заметит. В качестве дополнительной меры предосторожности мои волосы были заплетены в длинную косу и скрыты под капюшоном.

— Так что шпионские будни.

— Значит, поскольку он не захотел тебе сказать, что с ним происходит, ты просто собираешься следовать за ним, пока что-нибудь не произойдет?

Я кивнула.

— Точно. И вытащу его задницу из огня, если понадобится. А потом мы немного поболтаем.

Я бросила взгляд на вход в переулок. Фелан не взял с собой никого из экипажа. Вот так сюрприз.

— Разве ты один?

— Оказаться ночью в таком месте мои люди могут пожелать лишь после хорошей выпивки… или если им надо кого-нибудь подкараулить. Даже если бы они знали, что им придется находиться в темном переулке вместе с тобой, мятежа все равно было бы не избежать.

Ответа у меня не нашлось. Я бы тоже взбунтовалась. Мы отступили в тень и стали ждать.

Поболтать со мной Квентину непременно придется, но у меня все-таки теплилась надежда, что спасение из огня его задницы не вклинится в распорядок моего вечера. Хотя, зная послужной список Квентина, можно было не сомневаться, что все это ждет меня в ближайшем будущем.

Два месяца назад Квентина наняли стянуть изумрудное ожерелье, присланное местному герцогу. Ювелир сообщил о краже. Его милость отсутствовал, но жена его была дома. К несчастью для заинтересованных лиц, герцогиня изумруды презирала, но вот предположительная любовница мужа их обожала. Неприятности не миновали обоих — ни герцога, ни Квентина. Герцог-то просто удалился в свое имение, "а природу. А Квентину пришлось прятаться в болотах Дайта. Оттуда он вышел другим человеком. Полагаю, три недели впроголодь, когда из еды только слизняки в иле, чему-то его научили.

Узнала все это я только постфактум — когда Квентин улучил момент, чтобы признаться в том, что снова готов со мной работать и что дела его могли бы идти и лучше. Мои друзья в городском дозоре считали, что его талант эффектно уходить от неприятностей был соизмерим с его талантом притягивать неудачу — смотря с какой стороны подходить.

И все же сегодня ночью он был здесь — и довольно близок к тому, чтобы вломиться в дом самого отвратительного некроманта Мермейи. Большинство людей почти не учатся на своих ошибках. И должна признать, если целью Квентина было попросить у судьбы кое-что похуже, чем поедание слизняков из болота, — что ж, тогда он в правильном месте.

Прошло минут десять, а Квентин даже не шевельнулся. Про Фелана я того же сказать не могла. Три месяца в море сделали свое поганое дело: он отчаянно жаждал в эту секунду кое-чего другого, а не стоять в вонючем переулке и прислушиваться к собственному дыханию.

— Иди, Фелан. Здесь не должно произойти ничего такого, с чем я не могу справиться сама.

— Даже не проси. Что-то я не припомню, чтобы Нигель слыл в городе таким хозяином, который относится с пониманием к тем, кто вламывается к нему в дом.

— Не я же вламываюсь, это Квентин. — На мгновение я ослепила Фелана улыбкой. — Кроме того, Нигеля нет дома. Если бы он был там, я бы остановила Квентина за три квартала отсюда.

— Тогда какого черта он ждет?

— Его. — Я махнула рукой в сторону верхней галереи. Высокая тощая фигура несла лампу, неторопливым размеренным шагом спускаясь в галерею на второй этаж, и по ходу движения гас свет в окнах. — Дворецкий Нигеля, — пояснила я. — Его репутация почти такая же мерзкая, как и у его хозяина. Я тут немного порасспрашивала. Каждую ночь он следует одному и тому же распорядку. Прежде чем отойти ко сну, он гасит весь свет. А Нигель не должен появиться до рассвета. Его нет, он звонил домой. По какой-то причине его клиент считает, что сеансы нужно проводить ночью. К тому же Квентин — осторожный тип и будет ждать, пока дворецкий не доберется до своей комнаты. Только тогда он начнет действовать.

Выражение лица Фелана говорило о том, что я в трудном положении. Я бы не стала утверждать, что полностью с ним не согласна.

— Сколько раз ты дежурила в этом месте? — поинтересовался он.

— Всего один. Основное — результат верно распределенных взяток. Если Нигель не желает, чтобы его люди распускали языки, то должен платить им больше.

— Как думаешь, куда потом направится Квентин?

— Без понятия. Но если Нигель держит это рядом с собой и ему это дорого, держу пари, список смельчаков, желающих это заполучить, довольно короток.

— Так это объясняет твои внезапные материнские инстинкты.

— Я здесь только для того, чтобы убедиться, что Квентин не зашел слишком далеко.

— А я бы сказал, что он уже вляпался по самые уши. Ты собираешься и в дом за ним пойти?

— Нет. До тех пор, пока что-нибудь не выпрыгнет и не попытается его убить.

— Тогда как ты… — начал Фелан, и тут до него дошло. — Как тебе удалось убедить его взять камень слежки?

— А кто сказал, что я его убеждала? — Я пожала плечами и сильнее закуталась в плащ. — Лучше быть защищенным, чем обнаруженным. И, как дополнительный бонус, Квентин собирается внутрь, где тепло и довольно мило. А нам приходится торчать тут, где так мило воняет.

Фелан посмотрел на темные теперь окна галереи.

— Не думаю, что там есть что-то приятное. — Он не очень изящно шмыгнул носом и с отвращением посмотрел на свои ботинки. — Или здесь.

Я проследила за его взглядом и присвистнула. Мне тоже придется не обращать внимания на свою обувь. Тем не менее я бы все-таки предпочла находиться в вонючем переулке, а не в доме некроманта. Особенно этого некроманта. Я как-то услышала, как дом Нигеля назвали зловещим. Просто почему-то он нагнетал на меня страх. Думаю, именно этого и хотел добиться хозяин, когда строил этот дом. Немного найдется желающих жить в месте, больше похожем на мавзолей, хотя Нигеля невозможно отнести ко «многим».

Спину свело, и я попыталась перенести вес на другую ногу, чтобы стало хоть немного удобнее. Но чем больше я извивалась, тем становилось хуже. Ненавижу слежки. Тело перестает меня слушаться, если я долго сижу или стою в одном положении. К тому же это еще и скучно. Я почти надеялась, что дворецкий Нигеля проснется и пойдет поискать что-нибудь перекусить — и наткнется на Квентина. И я тогда хоть как-то стала бы действовать.

То, что я на самом деле никакой стычки сегодня ночью не ожидала, еще не означает, что я не была к ней готова. Меня, конечно, нельзя назвать наводящей страх. Благодаря тому, что в моих жилах течет эльфийская кровь, я довольно высокая, но мои тонкие кости и изящное телосложение больше приспособлены для бега, чем для драки. А для тех случаев, когда скорость или заклинание выручить не могут, я приберегала разнообразное и интересное оружие, в основном холодное, спрятанное где только можно.

Квентин был даже меньше меня, но крепче сложен, и он нарывался на неприятности гораздо быстрее, чем магнитная стрелка определит, где север. А учитывая репутацию сектора города, где мы сейчас находились, мне, скорее всего, пришлось бы использовать свой арсенал.

Я довольно прилично умею владеть магией, хотя большинство магов презрительно сморщили бы носы и назвали бы это фокусами. В дополнение к моим способностям искателя, я могу двигать небольшие предметы силой мысли, оставлять свой образ в том месте, которое только что покинула, и моя защита всегда со мной — ив лучшем виде. Не самая мощная магия, чтобы рисковать, но, по моему мнению, силу переоценивают. Плюс я знаю грязные приемчики, магические и не очень. И этого всегда хватало, чтобы до сих пор оставаться в живых. Хотя подпалин не сосчитать.

Чего я не могу делать — манипулировать волей других, воздействовать на погоду, общаться с мертвыми, оживлять их, превращать обычный металл в золото, видеть будущее и много чего еще, что другие маги и кудесники легко воплощают в жизнь. Не то чтобы я не пыталась. Думаю, слова «молодая» и «глупая» часто будут попадаться на пути моих долгих объяснений. Я как-то раз даже пироманию попробовала, но только своего кота подожгла. Это произошло примерно за шесть месяцев до того, как он перестал убегать всякий раз, как только я чиркала спичкой.

Я больше не могла видеть Квентина, но это не означало, что я не знала точно, где он.

— Он внутри, — сообщила я Фелану. — И ему не встретилось никакой охраны или защиты.

— Ты так говоришь, как будто это плохой знак.

— Не хороший, уж это точно. Или работодатель Квентина заранее вывел из строя все защитные средства Нигеля, или у Квентина есть генчарм.

Фелан выглядел озадаченным.

— Что есть?

— Талисман, который разрушает или делает непригодной защиту. Квентин сможет тогда пройти мимо любой охраны в этом доме абсолютно бесшумно. Проблема в том, что надо знать заранее, где какую защиту используют. Кто бы ни собирался проникнуть внутрь таким способом, всегда требуются сведения от тех, кто в доме.

Фелан пожал плечами.

— Ну так что ж. Кто-то подкупил одного из слуг Нигеля. Как и ты.

— Я только раздобыла их распорядок дня. Вероятно, Квентин получил всю информацию об этом доме. Там действительно кто-то очень не любит своего босса. И Нигелю это совсем не понравится.

— Так ведь он отнюдь не милый тип. Хотя я знаю не так много некромантов. Ты можешь следить дальше?

Я рассеянно кивнула. Я видела больше, чем Фелан.

Квентин сейчас находился в главной части здания. Камень слежки позволяет узнать местоположение ведомого, обычно без подробных деталей, которые ему доступны. Иногда отдельными вспышками могут возникать образы, но только в случае с ведомыми, чувствующими магию, или с теми, кого вы очень хорошо знаете. Квентин чувствительным не был — ни в магическом, ни в каком-либо другом смысле. Напротив, очень хорошо его знала я, поэтому получила туманное видение: лестница на второй этаж с его угла зрения. И никакой охраны, никаких видов защиты, никакого наблюдения. Похоже, что у моего подопечного был хороший генчарм. Мы с Феланом могли не заботиться о спасении Квентина. Но я все еще намеревалась неспешно поболтать с ним, когда все это закончится. И если, пока мы будем мило общаться, мне понадобится удерживать его силой, то так тому и быть.

Квентин прошел прямиком к, видимо, гостиной первого этажа. Он пересек комнату и надавил на что-то в стене, что я увидеть не смогла, и открылась потайная лестница. Интересно. Квентин активировал крошечную сферу на внутренней стене, и она озарила светом потолок и отполированные деревянные ступени. А по центру лежала роскошная дорожка глубокого кроваво-красного цвета. Это было, пожалуй, больше, чем требовал вкус Нигеля, — скорее всего, избранные благородные клиенты прекрасно знали эту часть дома. Наверху, над самой последней ступенью, располагалась дверь с экранированной панелью, настолько большой, что невозможно было увидеть, что за ней. Квентин заглянул внутрь. Ну и я с ним. Всю комнату занимала украшенная витиеватым резным узором кровать. Я усмехнулась.

— Что? — спросил Фелан.

— Да так, забавно знать теоретически — и видеть, как это на самом деле. То, что могут рассказать умершие кесо- лианские придворные, появившись здесь как по волшебству, может обойтись очень дорого их ныне здравствующим родственникам. Похоже, Нигель имеет дополнительный доход посредством небольшого шантажа.

Квентин обыскал комнату, проделав это эффективно и профессионально — все-таки бывший вор. Все равно остаются практические навыки. Он легко нашел отделение в передней спинке кровати, в котором хранились сваленные в кучу маленькие коробочки и бумаги. Он вынул коробочку из белого камня. Вещица умещалась в его ладони. Она была запечатана черным воском, но пломба была сорвана. Квентин открыл коробку.

Мир взорвался. Или, по крайней мере, моя часть этого мира.

Я обнаружила себя стоящей на четвереньках, словно получила жуткий удар под дых. В темном переулке как будто совсем не было воздуха, я не могла его найти и задыхалась. Перед глазами все поплыло, и резкой вспышкой ударила боль. Услышав чье-то хныканье, не сразу поняла, что это мое. Я провалилась во тьму — и уткнулась лицом во что-то, что мне не хотелось идентифицировать, и только ощущаемая вонь удержала меня от потери сознания. Я смутно почувствовала, как руки Фелана поднимают мою голову из дерьма. У меня кружилась голова, меня тошнило и так и тянуло внести собственную лепту в кучу отбросов рядом с собой.

— Стоп, — умудрилась я приказать.

Фелан остановился, но меня не отпустил. Я была ему благодарна. Не думаю, что устояла бы на ногах сама. Я медленно подняла голову, пока мои глаза не оказались на уровне улицы. Я сопротивлялась импульсу впустить в легкие большой глоток воздуха. Вместо этого сделала несколько маленьких ровных вдохов. Взгляд начал проясняться.

— Райни? — Фелан казался обеспокоенным. Нас таких уже двое.

Я попробовала ответить, но мой рот был слишком занят дыханием.

— С тобой все в порядке?

Я хотела кивнуть, но передумала.

— Надеюсь.

— Что случилось?

— Думаю, что Квентин нашел, что искал.

К несчастью, я была права. Иногда я просто ненавижу, когда так происходит. Квентин не подал никакого знака, что положил «что бы там ни было» обратно в коробку, и моя голова гудела как колокол, чтобы удержать контакт с ведомым. Замечательно. Я прервала связь. Он остался самостоятельным в своих действиях. Думаю, что он сделал все, что собирался, и вскоре должен появиться. Я сидела, прислонившись спиной к стене, наблюдала за дверью, в которую он проник, и концентрировалась на дыхании. Дышать — это хорошо.

Ни сигналов тревоги, ни зажегшихся ламп в каморках слуг или где-либо еще в доме. Улица молчала. Те несколько человек, что миновали переулок, даже если обладали магическими способностями, чтобы видеть сквозь мой защитный экран, возможно, подумали, что я пьяна или меня только что ограбили. Так или иначе, никто не остановился что- нибудь спросить.

— Что его держит? — спросил Фелан.

Стекло разбилось вдребезги. Много стекла. Звук раздался, похоже, за домом Нигеля. Послышались крики. Я узнала этот голос. Он звучал так, будто Квентин нашел своего хорошего друга — Неприятность, — и теперь они вместе ищут выход из спальни Нигеля. Фелан помог мне подняться на ноги и помчался к черному ходу. Сбросив плащ, я побежала за ним так быстро, как могла. Принимая во внимание мое самочувствие, бег больше походил на ходьбу вприпрыжку. Теперь уже было поздно беспокоиться насчет того, чтобы не разбудить соседей.

Не удивительно, что Фелан первым достиг стены. Он плавно вскочил наверх и остановился, а это мой кузен делал крайне редко. Он признавал только одно направление — вперед.

— Гоблины. Шаманы, — сообщил он.

Неожиданно. Я взобралась на стену рядом с ним. Насколько я знаю, у гоблинов существует два типа шаманов: одни — хорошие, другие — плохие. Сюда заявились важные персоны в черных мантиях, обшитых серебром. Крин- сани. Новые знакомые Квентина относились к типу плохих. И почему меня это не удивляет?

Кринсани — это древнее тайное общество гоблинов, представляющее собой воинствующий орден со старомодными политическими идеями. У них было простое кредо: гоблины должны подчиняться неким законам, а если кто- либо не соглашается, что ж, его никто не заставляет жить. В число несогласных входили все другие расы. К несчастью, те, кто стоял за Кринсани, имели и ум, и власть. Большинство представителей самых влиятельных фамилий аристократии гоблинов состояли в этом тайном обществе. Новый король был членом ордена Кринсани и гордился этим. Так что не пройдет много времени, прежде чем оставшиеся вельможи древней крови выторгуют себе местечко в этой привилегированной организации.

Нигель ненавидел всех гоблинов, хороших или плохих, поэтому можно было с уверенностью сказать, что этих четверых в гости не приглашали. Да и Квентина тоже. Но все они были на балконе спальни Нигеля. Квентин совершил единственное, что мог сделать в этой ситуации чуждый магии человек: прыгнул. Расстояние не критическое. Правда, маленьким его назвать трудновато. Но выжить можно, и шансы в этом случае все равно были выше, чем останься он стоять где стоял. К счастью, Нигель увлекался выращиванием кустарников. Это помогло Квентину приземлиться на кое-что между ним и землей, смягчившее падение.

Шаманы за ним не последовали, но четыре вооруженных гоблина в доспехах легко перемахнули через перила и по-кошачьи приземлились, совершенно не задев кусты. Этот квартет покрывал расстояние почти в два раза быстрее, чем Квентин. Очевидно, что перед нами не уличные головорезы, да они и не считали нужным скрывать свою униформу. Охрана храма Кринсани. Находя неприятности, Квентин никогда не выбирал примитивные.

Он бежал к задней стене и к нам и выглядел при этом так, словно был рад нас видеть. Еще бы. Но четыре гоблина его нагоняли, и Квентин вряд ли мог достичь цели прежде, чем его поймают. Я выругалась и прыгнула с гребня стены, шатко приземлившись на лужайку. Фелан был уже позади меня. Квентин повернулся к нам спиной, оставив себе обширное пространство для маневров, и выхватил пару длинных кинжалов.

Четыре гоблина были выше и проворнее, чем мне бы хотелось. Но противники — это то, что не выбирают, как и семью. До гоблинов дошло, что Квентин намеревается сражаться, а не бежать, и они притормозили, при этом каждый стал неспешно доставать изогнутую в виде косы саблю. Они увидели Фелана и меня, но, похоже, на их боевой дух наше присутствие негативно не повлияло.

Как правило, гоблины высокие, с длинными конечностями, и худощавые и мускулистые, как эльфы. Этот квартет — не исключение. У них были угловатые черты лица, большие темные глаза, уши более резко, чем у эльфов, заострены кверху. Их бледная серая кожа контрастировала с главной характерной чертой — парой клыков, имеющих не только декоративное назначение. Если гоблин вам улыбается, это вовсе не означает, что он захотел стать вашим другом. Опасность не уменьшается из-за привлекательности расы, но можно сказать, что внешность расы подкрепляется внутренним содержанием. Полагаю, что сложная грациозность и экзотическая красота могут с легкостью затуманить вам взор, что доказывают толпы полукровок, бегающих вокруг. Кто-то говорит, что эльфы и гоблины произошли от общих предков, но теория яростно отрицает наличие одной древней крови у обеих рас.

Полная луна давала достаточно света для сражения. Я уверена, гоблины постараются заманить нас в тень сада Ниге- ля. Они могут, конечно, попытаться, но единственное место, куда я стремилась, это назад через стену, когда все это закончится. Не то чтобы я плохо видела в темноте, но у гоблинов в этом отношении способности были лучше. То, что выглядело черным как смоль для эльфа или человека, для гоблинов было ясным как день, что, конечно, означало, что идеальное время скрестить клинки с гоблинами — полдень при ярком солнце. Но вряд ли гоблин, отделившийся от группы и надвигавшийся на меня, передумает. Жаль.

Они намеревались захватить нас в кольцо. Двое сконцентрировали свое внимание на Фелане. Несомненно, они считали его опаснее всех. Не думаю, что он был польщен. Тот, что выбрал меня своей партнершей в танце, усмехнулся, обнажив пару острых клыков. Его лицо, обрамленное длинными черными волосами, было испещрено многочисленными шрамами. Для меня шрамы послужили подсказкой, что в прошлом он допустил несколько ошибок. Хорошо. Надеюсь, я помогу ему совершить еще одну. Он стал обходить меня по кругу и сделал быстрый ложный выпад, атакуя. Это еще не было опасным, и я не заглотила наживку. Убивать нас сразу они, видимо, не собирались. Поскольку обстановка позволяет и им никто не мешает, они хотели бы поиграть. Я, в принципе, не против, но сейчас у меня совершенно нет настроения участвовать в чьей-то вечерней забаве. У этой игрушки есть зубки.

Гоблины были в кожаных доспехах, покрытых пластинами из вороненой стали и секциями армированных чешуек Отличительный знак Кринсани — одиночная змея — мерцала яркой красной эмалью над сердцем. Благодаря искусству мастера, кольчуга выглядела хрупко, но я-то в этом хорошо разбиралась. У нее было очень мало уязвимых мест, да и до тех почти невозможно добраться, не подставив себя под удар- Здесь требовались только осторожность и терпение. К сожалению, я не отличалась этими качествами. Я постаралась медленно выдохнуть и усилием воли заставила себя расслабиться. Так уж и быть, позволим гоблину сделать первый ход.

Первый порез я получила у ребер, слева. Противник хотел меня разозлить и проверить мою защиту, не причиняя мне особого вреда. Я парировала удар кинжалом, не поддавшись желанию развить атаку. Еще не время. Гоблин оказался вне зоны доступа, и мне пришлось повернуться спиной к парочке, что танцевала вокруг Фелана, хоть мне и не хотелось идти тем путем, который для нас выбрали гоблины.

Мой противник скептически усмехнулся. Он сделал выпад к моим ногам, но в последнее мгновение резким быстрым движением направил саблю к моему животу. Я отскочила назад и едва отразила удар, отклонив лезвие в сторону. Ухмылка гоблина вернулась. Он снова играл как кошка с мышью. Но я — уже нет!

Я атаковала. Вот этого он явно не ожидал — и отступил, но недостаточно быстро. Мой узкий меч метнулся вперед, позволяя мне легко достичь цели. Только острие на дюйм в крови — но и этого вполне достаточно. Я нанесла Удар туда, где амуниция стягивалась пряжкой на ноге у основания паха. Лицо гоблина побледнело от боли и удивления, сквозь стиснутые зубы просочился низкий шипящий звук. Оружие со стуком шмякнулось о землю. Он собирался схватить рукоять моего меча, но вместо этого раздался глухой треск в одном и прекраснейших розовых кустов Нигеля, так как я была в перчатках, то схватила левой рукой сломанную ветку и резко ударила. Изогнутые, как крючки, шипы роз прошлись колеей острыми краями по ничем не защищенному лицу гоблина, и на меня обрушились такие слова, которые он вряд ли выучил в храме.

Я успела отпрыгнуть назад, и сабля резанула воздух в том месте, которое я за мгновение до этого покинула. Боль и внезапное отсутствие мишени заставили гоблина потерять равновесие, а острие моего меча скользнуло под секцию армированных чешуек, соединяющих пластины, защищающие его грудную клетку и спину. Так как он двигался по инерции вперед, лезвие прошло насквозь. Рывок и поворот запястья извлекли мое оружие из повалившегося на землю мертвого тела.

Квентина прижали к яблоне, его обычно загорелое лицо теперь было мертвенно-бледным, потные светлые волосы почти закрывали глаза. Но на нем самом я не видела ни капли крови, чего нельзя было сказать о его противнике. Гоблин неуклюже валялся на траве с одним из метательных кинжалов Квентина в горле.

Фелан все еще сражался с одним гоблином, и этот был более осторожен, чем его мертвый товарищ. У кузена оставался лишь один метательный нож, его меч торчал в груди бездыханного гоблина, скорее всего зацепившись за ребро. Пока я думала, бросить ли Фелану один из моих клинков, противник начал атаку, двигаясь, как мне показалось, гораздо быстрее, чем на то имело право любое смертное существо. Фелан легко увернулся от первого взмаха, ловко схватив при этом оружие лежащего на траве гоблина. При падении на землю он тут же перекатился, а похожее на косу лезвие со свистом рассекло воздух там, где мгновение назад была голова моего кузена. Фелан схватил саблю и, резко выбросив вперед руку, легко вонзил скользящим движением в незащищенное доспехами бедро нападавшего. Удар был не смертельным, но позволял выиграть время.

Мой противник уже был испуган до того, как я его схватила. Высокие скулы и красота угловатых черт лица противника Фелана выдавали в нем древнюю кровь благородного происхождения. Гоблин не имел ни единого шрама на лице, которым, без сомнения, гордился. Вот туда-то мой кузен и сделал выпад. Гоблин удар парировал, но отклонить совсем не смог. Сабля Фелана отрезала ему торчащее ухо. Он упал на колени и заорал.

Тишина больше не была чьим-либо преимуществом. Гоблин корчился от боли на земле, среди своих мертвых собратьев, зажимая раненное ухо. Тут же залаяли собаки, и где-то раздался свист такой силы, что даже с этого расстояния его услышат в городском дозоре.

Я почувствовала, что вокруг нас в воздухе что-то сгущается, и посмотрела в сторону дома.

Шаманы не сделали ни движения, чтобы присоединиться к нам в саду. В этом не было необходимости. Я не могла расслышать сплетение слов и кружева заклинаний, но зато обладала способностью чувствовать, что происходит. Энергия начала наполняться силой и мощью, и нам не хотелось бы находиться здесь, когда они ее высвободят. Она могла превратить нас в тлеющие трупы, если не в пепел. А у меня совершенно не было настроения стать удобрением для роз Нигеля. Это было быстрое заклинание, но шутки ради шаманы собирались превзойти себя в скорости.

Я могла бы попытаться защитить нас, если бы представилась возможность. В моих силах было не позволить нас зажарить, но вот смогу ли при этом как-нибудь навредить шаманам Кринсани — это еще вопрос. Но сейчас не время для соревнований — пора убираться отсюда к черту. А в этот момент заклинание почти достигло кульминации, поэтому пришлось действовать по-другому.

Они не ожидали, что будут атакованы, поэтому не тратили свою энергию на создание защитного поля. Они не собирались даже пошевелить своими магическими задницами, чтобы сдвинуться с того места, где они находились сейчас. А мне и не нужно было разрушать их заклинание — только концентрацию. Мой нос уже подсказал мне, что садовник Нигеля сегодня удобрял почву, а глаза обнаружили, что он великодушно оставил ведро этого эликсира — пользуйтесь и развлекайтесь.

Я свободно могла передвигать небольшие предметы силой мысли. Ведро с навозом было для меня маленьким объектом.

Я толкнула ведро — и его содержимое — прямо к балкону. Обычное заклинание, оно не имело особой силы и было не очень приятным, но ведь сработало же. По меньшей мере шаманы отвлеклись. А это уж точно прервало попытку нас поджарить. У них был такой вид, как будто превращение меня в перегной для роз станет лучшим моментом в их жизни, но я не собиралась оставаться поблизости и выяснять, что будет дальше.

В окнах ближайших домов загорелся свет, а из сада, перемахнув через стену за ним, показались гоблины. Их амуниция была из кожи и голубой стали, из той же превосходной стали были выкованы их мечи — такого рода доспехи имеют только приближенные к королевскому двору. А на балконе к шаманам присоединились охранники храма. Как это ни странно, гоблины из дома не выглядели счастливыми, увидев гоблинов из сада. Столкновение интересов разных структур? Противостояние группировок? В любом случае, нам не улыбалось здесь больше оставаться и приветствовать вновь прибывших.

Фелан ногой уперся в тело мертвого гоблина и, с силой выдернув свой меч, направился к стене. Взобраться наверх было гораздо легче, чем в первый раз: желание выжить — мощная мотивация. Переулок тянулся по другую сторону стены. Но у меня было ощущение, что гоблины будут преследовать нас только до этого места. Я знала Мермейю. И Мермейя была битком набита людьми и эльфами, которые с радостью дезориентируют храмовых стражей Крин- сани.

Я спрыгнула на землю с другой стороны стены, поскользнувшись на чем-то, но у меня не было времени наклониться и определить, что это. Квентин — следом за мной, и я воспользовалась стечением обстоятельств, чтобы врезать ему как следует. Рука у меня тяжелая, а после сражения с гоблином, который хотел моей смерти без какой бы то ни было причины, кроме той, что я знала Квентина, я не была в слишком мягком расположении духа.

Квентин тяжело дышал, пытаясь прийти в себя.

— Мне надо добраться до Саймона Стокена.

— Что ты взял?

На лице Квентина отразилось нечто среднее между паникой и первобытным ужасом — возможно, навеянным гоблинами, но не мною.

__ Что ты имеешь в виду?

Я хорошо его встряхнула.

— Что в коробке?

Он вытащил из-под рубашки цепочку. На ней — плоский серебряный амулет.

— Ты имела в виду это?

Я вздрогнула, ожидая повторения своих ощущений, как в переулке. Но боли не было. Никакого толчка, предвещающего недомогание. Я не поверила своим глазам.

— То, что там было вместе с ожерельями!

Сверху к нам спрыгнул Фелан. Он не ожидал, что мы все еще тут.

— Бежим!

Я не собиралась связываться с Саймоном Стокеном и не знала, какие планы были у Квентина. Но если это приведет его к еще одному отсиживанию в болотах Дайта, он сделал этот выбор сам. Дружба здесь уже ни при чем.