"Книга стихов «Орфей»" - читать интересную книгу автора (Бореев Георгий)

«Любовь – морковь»
Любовная лирика

Бабочки

Еще закаты алой бражкой Прелестных фей сбивают с ног, И бабочки в ночных рубашках Еще летят «на огонек», А мне уже не скучно с тенью. И тень моя поет о том, Как кто-то бабочкам колени Расцеловал горящим ртом. И бабочки, дверями стукнув, И руки вытянув вперед, Ушли, как куколки, как куклы, Уже бескрылые – в народ… И кто-то, в куколок влюбленный, Не замолив с утра грехи, На крыльях полуобожженных Слагает жгучие стихи…

Галатея

Так сложились небесные громы, Так решили светила в огне, Что из мраморной глыбы огромной Поручили создать ее – мне. Год от года черты Галатеи Проступали на глыбе сильней. И набросков была – галерея, Компас – Космос – все глубже, синей. Вдруг, дрожа от резца, как от тока, Вышла фея из глыбы Огня… И она для себя, одинокой, Создает теперь мужа – меня. Для нее – некрасив я, неточен… Она слепок мой на пьедестал Ставит рядом – для звонких пощечин, Чтоб из глины я Ангелом стал! И берет фея нож, а не шпатель, Бьет и режет, – мне хочется выть! – Улыбаясь: – Терпи, мой Создатель, Теперь ты меня Во-зне-на-видь!..

Волшебник

Когда качалась над опушкой, Как желтый маятник, Луна, И пела из дупла кукушка Двенадцать раз для колдуна, Я шел в чащобу за деревню, Дрожа от страшных криков птиц, И поцелуями деревья Переколдовывал в девиц. Я разгадал секреты дива, Высвобождая для весны Анюту — из плакучей ивы, Тихоню Свету — из сосны. Не плачьте, елочки и вербы, Шепчите принцев имена — Найдется каждой рыцарь верный, Покуда тикает Луна.

Осенью

Осень. Соло инея У берез на пальчиках. Роща соловьиная Не поет без мальчика. Осенью от холода Клены – в красных варежках, И осины – холосты, И березы – в валенках. На руке у Осени Задремало солнышко. Солончак – на простыни. Чай и сладкий – солон чай… Верба светит вечностью - Вазою из воздуха, Но смотреть скворечник мой Не приходит звездочка.

Любовь

– 1 – Она мне повторяла часто: «Несчастье ты мое – уйди!» Мне вновь хотелось быть несчастным В объятьях – на ее груди. То прогоняла, то смеялась, Венера булькала в крови – И я уехал. Мне казалось: Спасусь на Марсе от любви. Я был на Марсе то ищейкой, То звездным дворником служил, Махал метлой, катал копейку, Глотал мутиловый этил. Казалось, что еще не вечер, Еще влюблюсь — пройдут дожди. Шатался гром широкоплечий И рвал рубаху на груди. А я прикидывался «шлангом», Поил прилипчивых подруг. Хлестала жизнь водой из шланга, Который вырвался из рук. Я познавал любовь за баксы, Потом дымился от огня, Когда работники трех загсов Работали лишь на меня. И у Луны, как у ромашки, Я оборвал все лепестки, Чтоб на веревочках мамашки Выгуливали ползунки… Любовь встречают по одежке, А провожают – без нее: И раздевалось, как матрешка, Несчастье глупое мое. Метла цвела, дорога пела, Ругались матом миражи, А я искал ее – без тела, Что не было измен и лжи… – 2 – Я помню общежитий двери, Вахтерш – «Откройте, вам пора!» - Деревья, по которым зверем Залазил в окна, – до утра, - Вино, гитару, роль артиста, И тех студенток, что цвели… Я не любил их – как-то быстро, Они любили – как могли... Когда Луне вовсю за сорок, Противно вспоминать ту ложь, На осторожное – «Ты скоро?» Неосторожное – «Ну что ж…» Прощались и прощали дома, Сдавали паспорт – «Незачет!» У будущих тех «Незнакомок» Все родинки – наперечет… Потушен свет на ветках кленов. Отпели, – я и соловьи, – Печаль любви неразделенной И разделенной – нелюбви… Как дождь осенний, как товарищ Я захожу к ним иногда На окнах черно-желтых клавиш Сыграть про вешние года… Бывает, я по ним тоскую: Я их люблю – как вербы дым. Порезанные поцелуем Пылают губы Моих зим…

Малиновка

На багульном берегу Байкала Я любви огромной ждал давно. Звезды, словно омули, боками Терлись о чешуйчатое дно. Плавали в сиреневом тумане Крыши прибайкальского села. Девушка на первое свиданье Маленькое сердце принесла. Мы не знали с ней, что нужно делать? И сидели, чистые от чувств: Таня целоваться не умела, Я – стеснялся, прятался за куст. Мне бы всю ее обвить руками, И ласкать губами до утра… Мы сидели с красными щеками И светились, словно два костра. Вот уж утро приоткрыло дверцу, Горизонт занялся впереди. Вдруг вспорхнуло маленькое сердце, Будто бы малиновка – с груди… Пронеслись года – как электрички. Но опять про девичью красу, Вспоминаю каждый раз, как птичка С алой грудкой встретится в лесу.

До связи

Тебя целую в темечко, Ты – не моя невеста. Для дружбы нужно времечко, А для любови – место. Спасибо за кампанищу, Скажу я на дорожку: – Сильнее всех капканищей – Твои девичьи ножки! Еще шепну я вяжуще, Пока мы не увязли: – Моя ты ненавязчивая – До связи!

Олень

Олень трубил на всю округу, Зарею обагрив рога, Он звал ее, свою подругу, И вдруг услышал клич врага. И он, пути не разбирая, Пошел на голос храбреца, Рогами царскими ломая Бодавшиеся деревца… А где-то там, в распадке тихом, Где верба распустила пух, Насторожилась олениха, Вся превратившаяся в слух. И этот клич, ответный, смелый, Заклокотал в ее крови. Она не шла, она летела Навстречу голосу любви. На клич — как бабочка на пламя, Как в реку радостный ручей! И проплывали облаками Сугробы талые под ней. Из-под копыт хлестали искры, Взлетал и падал небосвод… Она не слышала тот выстрел, Что оборвал ее полет. Как бы запнулась… И в оленьих Больших глазах — не страх, не боль, А выраженье удивленья: Так вот какая ты, Любовь?.. И перед ней, разлившись странно, Дымилось солнце на снегу. А эхо, ахнувшее страшно, Пошло выстуживать тайгу. И зверь огромный замер чутко, Поднял рога на полпути: Ему и хочется, и жутко Навстречу выстрелу идти…

На даче

Опять я буду ждать тебя На берегах у шалости, На кружевах и скатертях, И на камнях безжалостных. Еще я глуп, как маленький, Еще влюблен, как мальчик я, В чердак, где наша спаленка, Горячая – как валенок! Вернешься если – счастлив я, Приснишься только – здорово: В осоках да на щавеле Задышит сердце вздорное. В саду Луна – как чучело, На даче – тьма пурпурная, И снова тянет чувствовать Свечою мглу ажурную. В каком ребре бес сиживал, Зачем он озадачил нас? И, как кровать бесстыжая, Весь сад скрипит за дачею… Меня споила бражкою Заря – я снова «валенок»: Так хочется с Наташкою Засунуть ногу в валенок!

Промчался ангел

Промчался ангел, как комета, Рассыпал по небу лучи, И долго радугами света Лилось сияние в ночи. Он прилетал учить Любови Людей в тяжелые лета — Но утонули в море крови Державших Землю три кита. Дух светлый обучал на звезды Летать и взрослых, и детей — Но поднимались в черный воздух С рычаньем кулаки людей. Вернулся он к друзьям старинным И духов удивил колосс Рассказом про людей из глины, Не знающих счастливых слез. Поведал, что на Крайнем Свете, Где жизни и не может быть, Лишь дети, глиняные дети, Умеют плакать и любить...

Конь

Пахнут мята и чабрец. За глухим забором Роет землю жеребец В яблоках раздора. Глазом бешено косит, И храпит, и плачет, От пружинистых копыт Гнется двор, как мячик. Конь танцует, бьет башкой В ворота темницы, И восходит за рекой Ржанье кобылицы. Грива — тысяча колец, Очи — черносливы, Отвечает жеребец Лошади игривой: «Клевером и мятой Землю замело. Я скакун крылатый, Сердце — наголо. Я не конь, я — птица, Плачу об одном: Спит мой друг-возница Непробудным сном. Ты меня за дверцу Не зови к венцу: Верно мое сердце Другу-мертвецу».

Поздний гость

С букетом фраз, одетый в честь, Я позвоню в твою квартиру - Где чарами дымится шерсть Ковров и запахов Зефира. Дрова в камине будут ныть, Мы будем говорить о горнем… И кровь, как в градуснике нить, Поднимется, упрется в горло. А ты под кофе с молоком, – Кровь с молоком, – прочтешь рассказы, И попадут все в молоко, Горящие, как пули, фразы. Я, глядя на твое бедро, Взять захочу тебя – как кассу. Но ты открыта, как метро – До часу… Поэтому, глаза залив, Я прошепчу: «Прощай, сестричка!», В расстегнутый влезая лифт, Как в шанс последней электрички…

Семечки

Желтые всесильные Огоньки вокзальные. Что ж ты обессилила – Убежит вокзал за ним. Электричка лживая Покачнула плечиком: – Что ж ты не бежишь за ним, А набухшим птенчиком Опустила крылышки, Плачешь на скамеечке? – Нету больше силушки, Кончились, как семечки. Семечки подсолнечные Сыпал да прикармливал На окне под солнышком. Испугался карканья…

Пятно

Ты говоришь со мной, еще не зная, Что нет меня, а здесь уже давно Пятно, вместо меня, одно пятно, И от пятна всей комнате темно, И комната поэтому зевает. И разговор твой о добре и зле, – Я не прерву привычно и устало, - Добра и зла нажито нами мало - Я лишь вздохну, уж раз меня не стало. Потом вернусь в пятно навеселе, Скажу: – Давай твой разговор со мной Проветрим, словно влажные ресницы, Как улица – сбежим к реке умыться. Гляди: в лучах кипят цветы и птицы, Гроза – лежит, а свет – стоит стеной!

И свирель на губах у реки

Это все потому, что уже распускается утро, И в четыре – уж травы и птицы вовсю на ногах! Это наша любовь лебедей налепила из уток, Превратила в пегасов бодливых бычков на лугах. Потому что в полях бродят звезды с шальными глазами, Нянчат первых птенцов на бессонных руках дерева, И гитара поет комаров и шмелей голосами, И запачкана сеном с росою твоя голова. Это все потому, что мы оба – из клана влюбленных, Поцелуи твои в земляничном соку так сладки, И рисуют кистями над нами художники-клены Зори над шалашом и свирель на губах у реки…

На солнце

Когда, зашитое в тужурочку, Не греет летнее тепло, Душа — как в инее снегурочка, Словами губы обмело. Я сяду, взгляд расфокусирую, Расслаблюсь, выдох затаю: Увижу вдруг не Землю сирую, А Солнце — родину мою. Там спросят солнечные зайчики Меня: «Зачем ты прилетел? Ты осветил дорогу мальчикам, Ты души девочкам согрел?» И я отвечу детям солнечным: «Нет, я просто замерз, как цуцик!»

* * *

Что с возрастом упало – то пропало... Но иногда зайдет в тетрадь Пьеро И сочные куски деньков удалых, Как на шампур, нанижет на перо. Тогда взгрустнет рука по всем Еленам… Зачем она свистит, как соловей, Опять, когда тут неба – по-колено, Покой – по грудь, и счастья – до бровей? Зачем Наташке вру напропалую, Что я из-за нее ночей не сплю, И к «длинному» до коликов ревную, И к «толстому» ревную, и – люблю? Стихи ночные – свадебные платья - Кому-то, может, и согреют глаз: «Ах, Натали, вот сердце мое – нате! Ах, нате – руку, шпагу – все для Вас!»

Предки

Я предков ее, веришь, Не принимал в расчет, Но батя – смотрит зверем, А мать – в окно сечет. Обнял, целуя в губки, Я думал, что – ничья Наташка, как голубка, Как алая заря! Не облапошит – хватит! Она ведь любит, ч-черт, И окуляры бати, И мамин пятачок. Считал ее ничейной, Как лилию лугов, Рожденную свечением Небес, а не врагов! Все, хватит ее клеить! Ведь любит, егоза, Щек материнских клейстер, И папины глаза. Каким я был болваном: Поверил в шепот губ, Что я во всей ивановской Единственный ей люб!

Дуэль

Любовь во браке — враки! Она — безумства плод, То нас швыряет в драки, А то — на эшафот. Любовь не купишь — кукиш! Жена, семья, постель — Придуманы для скуки. Любовь — всегда дуэль!

Две лыжни

ПродалА зима белье постельное За рубли берез и «зелень» рощ… Две лыжни катились параллельные, Лес пронзая, словно белый дождь. Может, из-за слабого крепления, Или вдруг повеяло весной, Но сошлись две жизни параллельные На одну минуту под сосной. И скакало эхо зайцем замшевым, И летели варежки на снег: – Ах, оставьте! Я давно уж замужем… – Я писал Вам! Я люблю – навек!.. Две лыжни вдали светились скоростью. Под сосною эха не видать: – Хватит, хватит! Мы уедем вскорости… – Не забуду! Буду снова ждать!..

НЕВОСПИТАННЫЙ

Какой я все же – не стреноженный, Нахал – таких лишь в шею гнать! Полез за сливочным мороженным Туда – где стыдно и мечтать! Я – невоспитан!.. Я в отчаянье. Я пахну кошкой – все, пропал! – Я пахну лужами и чайником, Который нас тут освистал. Какой я все же невоспитанный! И очень я – «такой-сякой», Шальными мыслями пропитан и - Какой я все же! Ну, какой?..

СТРИЖ

Уползли деревья в небеса По тугим веревочкам дождя. Ты – вспорхнула в райские леса. На Земле лишь тень от птички – я. Состриги мне крыльями, мой стриж, Звездочку – раз я такой плохой… – И звезда, как голубая мышь, Прошуршала по листве сухой…

ГРУЗЧИК

Я менял и жен, и ремесло, Жил в грехах, как рыба – в чешуе, И в графе: «Семейное положение» Я писал: «Безвыходнейшее…» Продолжаю с Майей я игру, Ведь душе не скажешь – тормози. Жизнь идет, шатаясь, словно грузчик пьяный: Все выносит – что не нагрузи!

НЕДОИГРАННАЯ РОЛЬ

Мне басил режиссер у примерочной: Мать героя на пьесу пришла. Не играй, а – гори! Чтоб померкло все Кроме роли – сгори хоть дотла! Капельдинер кивнул капельмейстеру, Капельмейстер, взмахнул – полетел, И мелодия нот – капель мастерских - Полилась в капилляры капелл. Пахла драма мускатом и мускусом. Говорил lt;другgt; со мною спиной, Напрягал у зрачков своих мускулы, Монолог боком выслушав мой. Я играл, словно бог – будто в форме я. Диалог и дуэль. В зале – страсть: Плюнул выстрел на кровь бутафорную! Тут я падаю!.. Должен – упасть: Мое сердце – как вылетит-выстрелит! - Заскакало, подобно звезде, Рикошетом по стенам. И ввысь стрелой Взвилось сердце, задев и за дев. Я гоняюсь за сердцем, – так классно! - Как за бабочкой дети в лесу: Вдруг из зала кричит старшеклассница: lt;Ангел, не умирай! Я – спасу:gt; Вся от сцены талантливой пьяная, Ко мне фея бежит и ревет, И хватает, и тащит за занавес, Оживляя дыханьем – рот в рот: Мне бы встать, объяснить юной с улицы: lt;Я не умер, все это – игра:gt; Но она гениально целуется, А когда выдыхает – вообще: ура!.. Кульминацию ждет за кулисами, За куличками сцены народ. Тишина в зале – потною лысиной. Стены уши натерли - Рот в рот: Рот в рот:

ПРО ЛЕТО

На полчаса к нам возвратилось Лето - Заставив плакать зиму, как вдову, Кружит над бором и курлычет: «Где ты?» А я машу в ответ: «Я здесь! Ау!» Я заплутал в неведанных дорожках, Невиданных друзей нашла душа, Пока река играла на гармошке Зеленых волн осок и камыша. Я здесь – в стрекозах, в бабочках, в осоке, Испачканный малиною зари, Где караси, набравши воздух в щеки, Из ряски надувают пузыри. Я здесь – где сосны ударяют током, Когда к ним прикасаешься легко. Посмотришь вверх – глубоко-приглубоко, Посмотришь вниз под землю – глубоко… Здесь озеро откупорила утка, И дятел, сбив со времени замки, Передает морзянкой эха: «Утро!», Чтоб выключили лампы светлячки. Я – в озере, набитом голубями, Где вижу добрых облачных людей, И девочек с чернильными губами, На взлете превращенных в лебедей. Я здесь – в росе, в кузнечиках, в синичках, Где леший бродит, всех живых живей, И дергает березку за косички, Смеющийся от счастья муравей. Креня крыло, кружит над лесом лето - И плавя сосны всполохом огня, Зовет, как мама: « Маленький, ну где ты?» А может быть и, правда – нет меня?..

НА ТОЙ ЗИМЕ

На той зиме, где жил я без окнА, Я объяснялся с миром, словно с МУРом - Репатриант невидимого сна И диссидент неслышимой культуры. Мне жарко – становился я дождем, Мне холодно – я превращался в шубу, Чтобы обнять тебя и рукавом Подкрасить, – до мурашек, – твои губы. А ты читала книжку про Алис В стране чудес, и вглядывалась в дали, Где меж страниц лежал кленовый лист, Шепча, чтобы его поцеловали...

ЛУЖАЙКА

Чтоб стать Лужайке верным Лужем, – Кормить цветы, дарить шмеля – Я должен развестись был с Лужей, Оставив Луже – тополя, Оставив пеночку и пену Осенних, в оспинах, дождей, Коклюшный кашель из полена, Где жил приятель-лицедей. Еще я должен был ей зиму, Нам загс сказал: «Делить низь-зя!» И я остался без озимых, Без лыж, без снега – без ферзя. Но я и без ферзя играю: Когда у вас на лужах лед - Сверчкам и пчелкам вытираю, Испачканный в варенье рот…

РИСУЙ

Рисуй, моя художница, Тетрадки не жалей: Дождя косые ножницы Стригут вихры полей! Рисуй, моя красивая, Не экономь страниц – Рука твоя счастливая Летящих гладит птиц! Рисуй, родная, радостно Раскрашивай листы, Макая кисти в радугу, В салюты и цветы!

ПРЕДЗИМНЕЕ

И где ж, Любовь, твои призы? - Зима катит в глаза слезами, И словно крылья стрекозы, Дрожат морщинки под глазами. Нырнешь, как в тапочки, в жилье: Посмотришь – кофе, а не телек, Чтоб счастье плотное твое Спало в двухкомнатной постели. Уже в тетрадочном лесу Карандаши вовсю зевают, Не заплетаются в косу Ужи, уже не уживаясь. И на жилеточке для слез Сидит вчерашняя дворняжка – Она устроилась тут чашкой К тебе служить до майских гроз. В окне – деревья, как в слюде, И лужи – словно их побили… Еще трепещут на гвозде, В шкафу седея, твои крылья…

ДАНАЯ

Там, в снах и в небесах, Люблю тебя, Даная, А здесь в земных лесах Пройду – и не узнаю… Я – ливень золотой, Там я люблю красиво, А здесь я снег седой - Иду сквозь ночь курсивом… И сон не долюбив, И снег не пересеяв, Иду я мимо див - Ты мне должна Персея…

ПЕРВЫЙ

Он не поведал, первый друг, Что все мужчины – демоны: Когда касался ее рук, Искрило – как меж клеммами. Пылал пожар стыдливых щек, Когда на сено падали… Он не поведал ей еще, Что все мужчины – падали…

В ЖЕЛТОЙ ЖИЛЕТОЧКЕ

Деревца зеленые потОпали, Дружною толпою на юга. Вместо них пришли кусты и тОполи, Встали, словно желтые стога. И висит звезда моя над пашнею, Как давно созревшее зерно. Говорю ей: «Падай!» Только страшно ей, Отвечает: «У тебя темно… У тебя там масло, как положено, Аннушка пролила под трамвай, Облака из сливочных мороженных Улетели на курортный рай. А еще к тебе стучится веточкой По ночам подружка – из берез, В желтой продуваемой жилеточке Для слез…»

НЕ ДЕВОЧКА

И брал тебя – не девочкой, И отпускал – не с мальчиком. На что же ты надеешься, Подманивая пальчиком? Сыграли грозы реквием, Ушли в запой соловушки: Не буду больше рекрутом И ректором для вдовушки. И нет меня, и – нетушки; А если вспомнишь маменьку – Вот здесь я покраснеть хочу И в угол встать, как маленький…

СКУЛЬПТОР

Тоскует глина по рукам моим, Грустят ладони по любовным чувствам, И девушки летают, словно дым Ольховый, над шедеврами искусства. Я ухожу в Небесную купель, Я не поддамся алчным искушеньям, И чтоб достичь свою земную цель, Я стану вновь туманом и мишенью… Внизу, на переплав в Тартарары, Летят со стоном роботы из глины, Поют небесных ангелов хоры Над вздыбленной и рухнувшей долиной. Так Высший мир, поднявшись на ребро, Сметает вниз полулюдей планеты. Парят над бездной те, кто нес добро И соткан был из творчества и света…

НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ

Написал художник чудо Божьей искрой в темноте: Вышла Дева ниоткуда И осталась на холсте. Проплывает вечность льдиной. Зажигает в людях кровь Недоступная картина – Настоящая любовь. Тянет падших к совершенству, Тянет к Деве чернь и власть: Дети пробуют блаженство - Сжечь, купить, убить, украсть. Восстают из праха люди Догрешить и дострадать, А с картины всех их любит Нестареющая Мать...

ПЕСЕНКА ЛЮБЫ

Увижу ль тебя я на улице, Кивну ли в трамвае, и вновь – Обида заставит зажмуриться, Защиплет ресницы любовь… Теснят меня стирки и завтраки, И жгут потолки – как угли… Я голову вскину внезапно – Ресницы чтоб не потекли. Я тоже просила у ангелов Любви – окрыляющей кровь. Но Анна моложе…. Ах, Аннушка – Наехал трамвай на Любовь… И все же – пусть люди, как клоуны, И снег, как прохожий, стоит: О, как хорошо быть целованной При всех – даже в тридцать… на вид! Быть вновь расцелованной, гордою – У Анны твоей на виду! – Пусть даже тобой, безголовым, блин, А после – гореть, хоть в аду!..

РЕКА

В память о твоем колечке, О разлучном, золотом, Посадил весной я речку В огороде под кустом. Я поил ту речку чаем, Приносил ей облака – И большая-пребольшая Нынче выросла река. О тебе не плачу боле – Но река смела кусты, И плывут по ней на волю Пароходы и киты! Утонули в ней березы – Море плещет у плетня… Это кто роняет слезы, Вспоминая про меня?.. У тебя ведь все – как надо: Муж при деле, при уме. Ну не плачь, прошу, не надо – Я ведь плавать не уме…

ПЕРО

Я принесу из чащи От ворона перо Чтоб мне писать им чаще Про мудрое добро. Еще я срежу вербу, Подружке подарю, Чтоб в ней окрепла вера В весеннюю зарю. Пусть веточка не знает, Что сломана она – Как фея расцветает У зимнего окна…

ЗИМА

Дорога полотенцем белым Лежит за домом – до небес. На белом вышивает белок Иголками сосновый лес. Еще лес вышивает Солнце, Как рыжий хлеб на рушнике; Еще – село, что по оконца Вросло в сугробы вдалеке. А там, где снег не до окошек – Двух снежных баб, еще – ребят; В селе хвостами сытых кошек Дымы над избами стоят. Сосны зеленые иголки На белом вышивают там, Как три огромных серых волка За мною скачут по пятам. И как я падаю в канаву - Летят за мною звери в снег; Там я волкам за ухом правым Чешу, шепчу им про коллег, Которые дики и страшны – Таким лишь в городе и жить, Чтоб вечером ходить к Наташе И губы о ладонь тушить…

ОСЕННЕЕ

Отработал в березе фонарик, Что светил для подруг у ворот, Только дождь каждый день, как фанатик, К нам приходит копать огород. Над селом проплывают озера, Отражая стога и грехи, Отмывая кусты и заборы, Распыляя хмельные духи. Пахнет пряной листвой и помадой, Пахнет красная роща борщом. Скажет эхо лесное: «Не надо…» И добавит по-женски: «Еще…»

ПРО ГУСЕЙ

Как будто белые метели, Вставали птицы на крыло, В созвездье Лебедя летели, Село тревожа и стило. И гуси грузные за клином Взлетали с плачем над селом, Но баба длинной хворостиной Грозила Небу, как стилом. И гуси возвращались густо К гусыням, щиплющим мечту. Мне так обидно, страшно грустно За преданную высоту. Там, в лебедином переплеске За обручальное кольцо Потянет баба, как за леску – И врежется земля в лицо! Включила Осень ветку клена - Чтоб не казалось, что темно. Гусей так мало окрыленных, А окольцованных – так мно…

МАЙСКАЯ СИРЕНЬ

Снежная девчоночка Тает от объятий, И сдувает челочку С чертовой брови, Потому что истина – Не сестра симпатий, Потому что искренне Вру ей о любви! Губы быстротечные Аморально честны, Ноги бесконечные Убегают в страсть. Мне в часы весенние Не хватает места, Чтоб к ее владениям Прижиматься всласть! Бабы-бабаежечки,- Костяные груди,- Языки, как ножички, Мечут в нас весь день, Потому что завидков Не выносят люди, И в полнеба занялась Майская сирень. Снежная девчоночка Улетает… Тает…

ДОЖДЬ

Под молнией развесистой Горит фонтан с небес, Поет любовь. От песни той Все светится окрест. И ты целуешь впопыхах, И ты смеешься вновь, А я кричу: «Эй, наверхах, Врубай на всю любовь!»

В ПАРКЕ

В золоченой клетке парка Рай земной деревьям создан, Их подрезанные крылья Не взлетают в небеса. Не поют деревья песен, Только нянчат в птичьих гнездах Перебитые надежды, Разоренные леса. Вдруг из зарослей акаций Звук ударил из гармошки. Долгой нотою тягучей Щебетал и плакал звук… И скульптурная Венера Ожила – и по дорожке Убежала в рощу сосен, Отбиваться там от рук…

Экспромт Наталье Ш.

… И негу пить из блузок с вырезом, И рифмовать все то – что вырежут, И целовать все то – что дразнится, Пока стоят часы и праздники!

ДОЖДЬ ИЗ ЛИСТЬЕВ

Дождь из листьев алой тучей свесился, Женщины опять похорошели. Хочется напиться и повеситься, Ну, хотя бы на девичьей шее! Поцелуи пахнут шоколадками. И меня влечет к русалке юной, Но сверкает, и не только пятками, Впереди обманщица Фортуна!

СЕТИ

Любовь – великое искусство, Тут каждый – маг и чародей. Ну как перевести мне чувство На лающий язык людей? Твоей тиши я не нарушу Не из-за кротости, отнюдь: Словами не расскажешь душу, Лишь музыкой… и то чуть-чуть… Земное время – как дорожка. Но испытай любовный транс – И время вскроется матрешкой – О, сколько в нем иных пространств! Твое пространство – тонкий ветер, Мир чувств, желаний и страстей, И цепи ревности, и сети, Что спеленали всех людей…

КУКЛА

Утром к дому топает Кукла, старшеклассница, Постоит у тополя, Покурив, подкрасится. За уроки с шашнями На груди отметочки, Гнутся ножки шаткие Куклы, малолеточки. Гнутся губы жгучие, Тушь на блузку капает: – Чучелы-ы-ы, Залапали-и-и… Юность торопливая Пролетает тенями, Как Луна сопливая Под кустом сиреневым…

В ОКНЕ

Мальчишечья душа Колотится в оконце – Там пляшет на ушах Веснушчатое Солнце. Там в облаках из верб Горят, как звезды, птички Любви, надежд и вер, Дырявя мглу привычки. Как будто в соловьев Накапали капелей И огненных ручьев, Чтоб птички – загорели! Душе не до ангин, Когда под взглядом узким Вовсю кадрит с другим Двухпарусная блузка. Ну как уймешь ты зуд, Когда апрель забулькал, И двое там грызут - Горящую сосульку!

МЕРТВЫЙ ГОРОД

Пахнет поцелуями и маем, Пахнет громом промелькнувший луч, Пахнет тем, что чаща голубая Вниз растет из огнестрельных туч. Ливнем, ветром налечу с Востока, По коленкам женским прокачусь, Чтоб они пищали от восторга И стонали – от избытка чувств! Из одежды вылеплю фигуры Галатей, Венер и Афродит, Оживлю прекрасные скульптуры – Мертвый город ахнет, загудит, Разорвется праздником и смехом! И забудут в городе жилом, Как перелетало что-то сверху Души женщин зацепив крылом.

ВОСЬМИСМЫСЛИЕ

– «Я ль на свете всех белее?» Молвит Света: «Что – болеешь?..»

В ДЕРЕВНЕ

А я живу в деревне «Небушко» На туче номер «Сорок восемь». Здесь лебедей кормлю я хлебушком, А птицы шепчут мне про Осень, Про то, как городская ласточка, Стригущая дожди крылами, Зря дырку в небе глиной латала, Скрепляла веточки слезами. Как не сложились в луже листики Судьбы с горчицею и с перцем – Той женщины, с глазами рысьими, Что точит коготки о сердце мне. Про то, как кот ее проведает, Ласкает по утрам, коллега… Все-все мне лебеди поведали, Пока кормил их белым снегом…

ОРФЕЙ

Может быть, она была – гусыня? Иль созвездье Лебедя виной? – Родила соседка, ойкнув, сына С бугорками крыльев за спиной. В остальном — ребенок как ребенок, И соседка пела и цвела, Лишь скрывала в ворохе пеленок От досужих глаз его крыла. А когда подрос он, прятать спину Научился сам под свитера — И врачи не навредили сыну, Не прогнали дети со двора. Чтоб друзья камнями не забили, Он один старался всюду быть: Не влюблялся в женщин из-за крыльев — В час объятий крыл не утаить! Но когда от выдоха Вселенной Мир людей совсем оледенел, Пробил час — и птицей вдохновенной Он расправил крылья и… Запел! Это пенье растопило льдины, И пока не замолкал Орфей, Превращались в рыцарей пингвины, А цветы и кошки — в добрых фей. Так планета во вселенской стуже Сыновей рождает иногда. Ведь Земля как камень — лишь снаружи, А внутри — Крылатая звезда!

ОХОТА

Под гончий лай идет охота: Весь превратившийся в стрелу, Летит олень через болота, Пронзая облака и мглу. Охотник экономит пули: Он ждет, он знает, что теперь - На место, где его спугнули, Затравленный вернется зверь… Вот так и я вернусь с повинной, Скажу: «Прости… не убивай!..», Когда, рога свои откинув, К лосихе убежит трамвай… Я шкуру распахну, как шубу, Расплачусь… призову Творца, И потушу кривые губы В твоих коленях – из свинца…

АССОЛЬ

Я помню – в первоклассные года Копался я в песочнице, как в чуде: Там находил и строил города, В которых жили глиняные люди. Там океан песками погребен. Я откопал там остров и столицу… Народ на вымиранье обречен, Когда из детства выдраны страницы… Я снова, перепачканный, босой, Бумажный парус опускаю в воду: Ведь где-то за туманом ждет Ассоль Корабль под алым парусом Восхода…

ОТПУСК НА ДАЧЕ

На двери звякает цепочка – Златая цепь добра и зла. Из моей точки, как из почки, Проклевываются два крыла. Уже вовсю в очках и в шляпе, Стучится в дверь мою рассвет, А мы с тобой опять прошляпим В постели кинолепет лет. Мир будет птицами стучаться, Кипеть фанфарами реки. Возьмут, как гончие, след счастья Две женских рыщущих руки. Нарежут белый свет стрекозы, Как стеклорезы – для окна, И пчелы запоют глюкозу В обед, нанюхавшись руна. И мы полюбим, и – придавим, И будем жить так – без теней, Свежо, как радиопреданья, Еще пяток полярных дней…

ЧЕТЫРЕХРУКИЕ

Ходит пьяный ветер, ищет мельницу, Залетает вьюгой в рукава: Думает, что в сердце перемелется Вьюга – Калиюга – на слова… Ты почто мне сердце рвешь, чудилище? Не получишь ничего взамен: У меня ведь крыльев – не четыре же, Переменный ветер перемен. Вот поймаю лебедицу в руки я, Заласкаю – прилетай опять. Станем с девой мы, четырехрукие, Муку на мукУ перетирать…

ЯБЛОНЬКА

Говорила она: «Весна! Я сегодня тебе нужна. Воплощусь для тебя из сна, Стану радовать – как жена! Говорила она: « Впусти! Буду яблонькой взаперти Круглый год для тебя цвести». Я ответил ей: «Не свисти!» Белой яблонькой – вся из сна, Расцвела она у окна, Круглый год пела – как струна. Оказалось, что – всем нужна… И сейчас говорит: «Прости, Но хочу я для всех цвести! Если хочешь меня спасти – Отпусти…» Я сказал: «Не свисти»…

ЗЕЛЕНЫЙ СВЕТОФОР

Бежит по улице девчонка – Кроссовки, маечка, трико – В поющем парке обруч тонкий Вращает талией легко. Красавица сегодня рада Заправить в пять свою кровать: Дыша туманом и прохладой Она бежит себя встречать. Восходит Солнце светофором – Всех цветом листьев застращав, И отдают ей честь шоферы, Над ухом палец повращав.

ПИСЬМО

Напиши мне три слова, красавица! Хоть о чем напиши пару фраз – Чтобы лопнули сразу от зависти Все русалки в деревне у нас! Чтобы луны в платках – на завалинке, О письме говорили, ворча: «Городские – не наши, не валенки. Уведет мужика у девчат!» Или вышли конверт, мне подписанный, – Без письма, просто так. Я пойму. Пусть девчонки соседские лисами Ходят в гости к такому письму…

В ДЫМУ ОЛЬХИ

На берегу реки русалки Венки сплетали из лучей, А я искал в траве фиалки: Букет желаний и речей. Мне песни девы распевали, Потом ушли по ветвям в мглу, Лишь сучья, как пути русальи, Вели к центральному стволу. Я шел за песнями. Некстати Хлестали ветки, но я шел Туда, где в сплющенном закате Пробил дорогу черный ствол. Я по нему спустился в темень, И в темени продолжил путь: Там мертвым — просыпаться время, А всем живым — пора уснуть! И я глаза закрыл случайно — Сто ведьм увидел я тогда: Они ногами мяли в чане, Как виноград, мои года. Я крикнул: «Чертовое семя, Я уличил вас в колдовстве!» И тут меня хмельное время Ударило по голове. Из-под земли явилась фея, Рукой взмахнула, а потом Заколдовала: «Ерус — Ферус! Отныне будешь ты — котом! Ты будешь сказки петь у дуба. Вновь человеком станешь ты, Коль поцелует тебя в губы Царевна дивной красоты!» …Качнулся космос невысокий. Я полетел издалека Туда, где режет об осоки Река бока и облака... Теперь я кот. Судьбу ругая, Златую цепь я волочу. Пойду налево — песнь слагаю, Направо — сказку бормочу. Послушать притчи, сказки, оды Из века в век ко мне в кусты И ведьмы с лешими приходят, И девы дивной красоты… Пою, мурлычу в зной и в стужу. В дыму ольхи, в лесу красот Всем от меня чего-то нужно, Не нужен никому – лишь кот.

ЗАЧЕМ Я НЕ СНЕГ

Протрублю о тебе в водосточные трубы, Семиструнною радугою прозвеню – Не поймешь. Не заметишь. Пройдешь. Не полюбишь… В этой жизни я – дождь. Я тебя не виню. Я склоню пред тобой свою глупую тучу – Разреши к твоим окнам прижаться щекой? Я вернулся: Небритый, Осенний, Колючий, В рваных струнах ручьев и с опавшей листвой. Отчего же я дождь – бородатый мальчишка? Ах, зачем Я не белый, Пушистый, Как сон: Друг целует тебя – я седею от вспышки, И в полнеба горит Ослепительный стон…

ЛОЛИТЕ

Таких, как Вы, мы много видели: Придут с глазищами раскосыми, Моргают, будто их обидели, А после – мучают вопросами. Потом уходят и влюбляются, Разводятся, живут без памяти, А в полночь – плакать заявляются. А я живой – не в бронзе памятник. Мне жалко всех: и Вас, и дамочек, Погрязших в быте и греховности. Но мне нельзя ни с кем миндальничать И обнаруживать влюбленности. Не обогрею – даже мысленно, Не поцелую – даже в плечико… Воспоминанья – многочисленны, А вспомнить, в общем-то, и нечего…

БУКЕТИК

Бреду сквозь осень, а сосновый запах Щекочет нос и говорит о том, Как старый бор на деревянных лапах Бежит к реке, виляя мне хвостом. В нем притаились лани на опушках, И паутинки оплели росу, А вот лисята – ушки на макушке – Шуршат листвою, глядя на лису. В нем птичьи трели, дух валежин пряный, Пчелиный гуд, цветов медвяный дух, Звенит за лешим, добрым и чуть пьяным, Кипучий столбик мошкары и мух. В нем на тропинках бабочки – как брошки, И до полоски желтого песка Растягивает синюю гармошку Веселая и теплая река. Бор отразился в речке – и русалки Запели в кронах солнечных лучей… Здесь я нарвал для Вас букетик жалкий Вот этих засыхающих речей…

КАК ТЫ ПРАВА

Я в нашу верность верю, Вновь верую в любовь – Вот так ручные звери В лесу дичают вновь… Ночные клятвы святы, И все измены – ложь! О боже, как права ты, Когда с другим идешь... Я вспыхиваю снова От твоего огня: Целуешь ты другого, Влюбленная в меня!

ЛИСТ ОСЕННИЙ

Деревья ловят в кроны Птиц, будто в невода. Простывшие вороны Ругают холода. Летят листы романов К ногам березок, ив - Их бросили, обманом, Прогнали, отлюбив. И ты влюбилась в пенье Щегла за пересвист, И я листом осенним Лечу куда-то вниз...

НАДО БЫ ПОБРИТЬСЯ

Ловлю пощечину – и алый Горит под кожею огонь… Мне лишь побриться и осталось, Чтоб не проткнуть твою ладонь...

РАДУГА

Когда мы целовались понарошку, Кружились в небе рощи и поля, Черемуха дарила нам сережки, И пух стелили наземь тополя. Но за рекою забугрилась туча, Моя девчонка вспыхнула: «Не трожь: Твой друг целует правильней и лучше, Пусть он меня проводит через рожь!» … Гроза отгрохотала. И за лугом, Где небеса впадают в поле ржи, Нависла нимбом радуга над «другом» - Ее Сережка, видно заслужил!..

В МАРТЕ

Ходит праздник по планете, В щеки чмокает девиц. На деревьях нянчит ветер От любви кричащих птиц. Закипевшими ключами Отомкнет весна опять Ледяной дворец печали – Ты сбежишь со мной гулять! Будем снова мы смеяться, Оттого что у берез Нам мешают целоваться Шапки, падая на нос…

АХ, ЛЕТО

Ах, лето! Это здорово – То носимся, то ляжем На вафельную корочку Поджаренного пляжа. Твое смеется личико, Смеюсь и я – о боже! – Смеется из-под лифчика Кусочек белой кожи. И, плавниками гибкими Сверкая на просторе, Всплывает Солнце рыбкою Навстречу нам из моря. Проси у рыбки золота, Проси любой награды, – Но мы по-царски молоды, Нам ни-че-го не надо!

* * *

Не мирюсь я с рыбьею судьбою, Не клонюсь к безмолвному жилью, И, как окунь с рваною губою, На красивых женщин не клюю. Я молюсь единственной иконе! – И с портрета Девы наяву Ласковые лодочки ладоней По волнам морщин моих плывут. По волнам дорогою нетленной Мы уйдем без страха утонуть: С Девой мне и море – по-колено, Ей со мною – небеса по грудь!

ЭВРИДИКА

Прости, я не твоя, Орфей. Ты со звезды Астар Спустился за одной из фей В московский ад – в Тартар. Лети за нею, не дури!.. Куда ж ты?.. Погоди: Целуй меня, люби, бери…. Но я – не Э-ври-ди…

* * *

Я брел по лету в паутине липкой, Кругом цветы и бабочки цвели. Я думал, что цветы – это улыбки Красивых женщин будущей Земли. Я думал, что Любовь, Надежда, Верность Едины только в песнях у костров, А я люблю Вас ( и любил, наверно) – За сделанное мною Вам Добро… Я думал: надоели Вам мужчины, Представил старый дом наш без прикрас, Где в паутине траурных морщинок Трепещут бабочки любимых глаз…

* * *

Крепость, крепость, какая ты глупая: Штурм начать я мечтал в ночи, А теперь вот глазами лупаю – Ты сама отдаешь ключи! И в кого ты такая дура, а? С кем теперь воевать – вопрос… Ты чего там еще придумала, Улыбаешься, морща нос?..

* * *

Оставь меня из чувств благих, Ни душу не криви, ни брови: Кто любит порицать других, Тот не готов еще к Любови! Я не дорос до брачных пут, Чтоб разделить твои сомненья. Любовь – ведь это адский труд И гениальность всепрощенья…

* * *

Из чего все вышли мы – Льнем к тому опять. Без греха всевышний лишь, Коль не проверять. В окнах – тени синие, В телефонах – тишь. Думал, что ты – сильная, Думал – что простишь…

* * *

С ней старший лейтенант «Коньяк» Меня знакомит по дороге, И обещает сотни благ Болтливое бедро Дотроги. Трехзвездный разум не страхуй, С ручною речью нету сладу – Мой треугольный поцелуй Уже со штемпелем помады. Любовь – вино междоусобиц, Она – свобода, не хомут. Пересыхает тот колодец, В который люди не плюют…

* * *

– До скорого! – смотришь с укором. – Прощай! – я сжимаю виски. Грохочет мой медленный скорый На стыках «железной тоски». – Прощай! Наше прошлое – в клочья! Прощай! Не пиши! Прокляни!.. Зачем твои белые ночи Летят в мои черные дни…

КИТЫ

Куда исчез могучий кит – Людская Доброта? Как, черт возьми, Земля стоит Без этого кита?! Земля в цветах, слезах, крестах, В росе, в поту, в крови Качается на двух китах – Богатстве и любви. Мы этой истиной простой Убили уйму дней И называем Добротой Одну тоску по ней…

Анне

Покуда спускалась ты с Неба, Я снял два разлучных кольца, Я ждал тебя битых три снега! – И пробили полночь сердца… Целую – ты слаще свободы! Сгораю, не веря тебе – Небесная ложечка меда В моей полной дегтя судьбе…

* * *

Проплывает на перроне Юность, нервы теребя. Я с тобой в одном вагоне Уезжаю от тебя. Можно с горя стопку дернуть, Прорычать: «Переживем!» – Остановит разве тормоз Одиночество вдвоем?! Встречный поезд, хлесткий, сильный, Прострелил твои глаза… Можно дернуть аварийный – Зарыдают тормоза…

СЧАСТЬЕ

И опять я вернусь, и опять постучусь в твою ночь. Запылает лицо от пощечин и от поцелуев, И проснется в кроватке, захнычет чудесная дочь, И уже не к подругам – к себе ты меня приревнуешь… Приревнуешь и вытуришь к черту, навек прокляня. А когда я табак дотяну на глухих тротуарах, Ты накинешь пальто, побежишь и разыщешь меня, И повиснешь, заплачешь на шее моей, как гитара. Будут снова слова о любви, а потом снова: «Прочь!» Будут клятвы без слов, будут ночи без снов, как напасти, Будет жизнь пролетать, как сплошная кошмарная ночь, Чтобы кто-то потом позавидовал нашему счастью…

* * *

Ты на ушко влюбленной подружке Шепчешь имя – а десять в уме. А она вся горит – аж веснушки Путеводные светят во тьме. Ты штрафуешь ее поцелуем, Отворачиваешься к стене, А она так дрожит – аж чарует Этой дрожью, подобно струне. Ощущенье неясной тревоги, Робость рук и духовная близь… И так больно две ваши дороги, Словно брови девчонки, сошлись…

* * *

Любимая, бежим в «Ремонт часов»! Пусть часовщик починит этот час И этот год, и век, в конце концов, Которые поломаны у нас… Ты – час назад еще не будешь злой, Я – год назад не буду ревновать… О, почему мы так живем с тобой, Как будто время можем исправлять!..

* * *

Молодая, некрасивая, Ты одна в кино идешь, И лицо твое крапивою Обжигает мелкий дождь. Для тебя весна заказана, И свиданья, и цветы… Ну, за что ты так наказана? – Не досталось красоты… У тебя лишь ночи мглистые, Ночи долгие, без сна, И душа – большая, чистая… А кому она нужна… здесь?..

* * *

Сколько можно быть к себе нестрогим, Розовые призраки ловя? Вот опять на жизненной дороге Очень крепко оступился я. Сколько мне влюбляться очумело, Ошибаться и держать ответ? Нужно кучу глупостей наделать, Чтобы поумнеть под старость лет! Поумнею я и, может статься Буду и возвышен, и любим, Буду, будто Будда, мудрой статуей, Внешне – весь из бронзы, неживым. Друг зайдет спросить – «Остепенился?» Я отвечу голосом ученого: «Кто однажды крепко оступился, Тот хромать и в бронзе – обречен!»

* * *

Ну, чего ты ревешь, разве плохо Нам с тобой посредине зимы? Как же я тебя брошу, дуреха, Коль еще и не встретились мы! Ты мой быт, холостяцкий, прожженный, Согреваешь незримо, как печь. Ты – мой щит от врагов, ты – мой меч, Над моей головой занесенный. Лишь когда в добродушные скверы Прилетит, защебечет листва, – Закружится твоя голова, – Ты пройдешь при дежурной Луне В общежитье глухое ко мне, Вот тогда наши дни станут серы…

СКВОРЕЦ

В моей груди живет скворец. Он ненормальный, что ли? – Так свищет по ночам, стервец, Как не поют в неволе! Стучит крылом, шуршит листвой, Мерзавец, врет, что в мае В разрывах туч над головой Моя Любовь сияет! Он так про это складно врет, Так убеждает шибко, Что я хожу, как идиот, Весь день потом с улыбкой…

ПАЛИ В РУКОПАШНОЙ

То смеялась, то рыдала, То ломала гневно бровь – Это ты со мной играла То ли в жадность, то ль в любовь. Может, надо было вдарить… За подружкой во всю прыть, И классически – скандалить, И талантливо – курить? Хлопнув тридевятой дверью, Я ушел к большой и страшной… Холостяцкой жизни… Верю - Мы бы пали в рукопашной…

* * *

Куда мы так отчаянно, Как на пожар, летели? – Ах, счастье обручальное Меж кухней и постелью! Вдали от трасс рискованных Среди гнездовий сонных Так много окольцованных, Так мало окрыленных…

* * *

Кружит снег, не хочет падать. Нас с тобою в белом сне От чужих и грязных взглядов Защищает чистый снег. То ль тебя я обнимаю, То ль в твоих руках горю – Ничего не понимаю, Ничего не говорю. Мы с тобою незнакомы Столько разных зим и лет, Потому-то так легко нам – Позади раздоров нет. Незабудками моргаешь, Подставляешь губы лишь – Ничего не понимаешь, Ничего не говоришь. Завтра новый снег закружит. Ты в домашней тишине Обовьешь руками мужа, Вспоминая обо мне. Оттолкнешь его вдруг, злая, Зарыдаешь, вся горя, Ничего не понимая, Ничего не говоря…

* * *

Красу дежурную голубишь, А мне такой не снять, малыш: Кого боишься – не полюбишь, Не обольстишь – кого страшишь. За пару дохлых поцелуев За звуки медной доброты Ты эту пупочку незлую Молчать поставишь у плиты. Отсвечивает нимб залысин, А ты с другой мечтою вновь… Да-а, не бывает длинных истин, Не может умной быть любовь.

АХ, ВЕРКА

Ах, Верка – верная зима! Была она моложе – В нее влюблялись без ума, С умом – влюблялись тоже. То флирт у Верки, то амур! И я без грязной сцены Уехал, к черту, на Амур, Раз я – неполноценный. Раз так, и я – взахлеб, взасос Замужних и невинных!.. И я для Верки – как мороз, Что сахарит рябину…

РИСУНОК

Однажды проснулся – ее уже нет! Склонясь над альбомом в потемках, По памяти я рисовал силуэт Приснившейся мне незнакомки. Минули года, и рисунок опять Достал я с волненьем неясным, И снова в душе стала песня звучать О недостижимо прекрасном. И снова мне ветер, у дома бродя, О фее красивой и юной Играл перебором на струнах дождя, На чистых пронзительных струнах…

ВЕДЬМА

По воле Неба знать нам не дано, Зачем рождаемся, живем и умираем… Так выпьем, ведьма, липкое вино: Быть может, и покажется мир – раем? Плесни же, ведьма, мне еще вина, Прости себя, безумную, горящую: Ведь это вовсе не твоя вина, Что от вина любовь ненастоящая…

* * *

Ты кажешься мне иногда Рекою, в стремнине которой Меняется быстро вода. Ты вся – из напора, задора! Но зря ты сметаешь мосты: Возможно, в тебе обернется Магнитная суть красоты В болотные топи уродства…

НОВАЯ ЛУНА

Луна была совсем девчонкой – Она возникла, как мираж, Чтоб осветить фигуркой тонкой Вечерний черноморский пляж. Она летела птицей синей, С ума сводящей, как вино, К седому грустному мужчине, Что и не ждал ее давно. Схватившись за руки, задорно Они бросались в пенный вал, И до утра над морем Черным Бездомный смех не умолкал… И от заката до рассвета У незажженного окна Светилась нервной сигаретой Другая, прежняя Луна…

БОЛЕЗНЬ МОЛЛЮСКА

Он чувства переборет, Заполнит жизнь делами. Как в раковину моря, Он в сердце спрячет память. Болезнь моллюска – жемчуг… А что же эта память Для той, одной из женщин – Обыкновенный камень… А женщина – в морщинах, Одна средь гулких комнат, Жемчужина мужчины, Которого не помнит… Где та коса тугая, Двухпарусная блузка, И где та дорогая Любовь – болезнь моллюска?..

НА БИС

Ты упивалась этой страстью: Он – наяву, а я – во сне… И я с ума сходил от счастья, Что привалило не ко мне! Тебя мы молча ревновали, Сжимая ярость в кулаках, Когда любимых целовали: Он – наяву, а я – во снах. Ты превзошла себя игрою, Хрипел я: «Бис» и «Бис» во тьму – То ли от власти над тобою, То ли от жалости к нему…

* * *

Когда я на любви поставил крест, Меня носили по Союзу черти, И я со зла без очереди лез В очередищу за дурацкой смертью. Я думал: будет лучше мне во мгле, Чем без любови на Земле – в Тартаре. Но мы еще с девицами затарим Грехами наши души на земле…

* * *

Ревность – это самолюбие, Оскорбленное любовью, Не твоей любовью грубою, А чужой, влекущей новью. Демону однообразия Жизнь иная бросит вызов, И летит она – фантазия, Всплеск души… не просто близость…

* * *

Сковали морозы Меж мной и тобой Весенние грозы, Осеннюю боль. Сковали и воду, Несущую сор Разлук до развода, Обманов и ссор. Зима между нами, Снегов пелена, Болящая память Промерзла до дна. Пусть в нашем апреле Не стихнет пурга: Чем злее метели – Тем чище снега!

* * *

Остались за моей спиною И гнев, и стыд, и страх, и злость За все, в чем ты была виною, За все, в чем грешен я насквозь. И ты с другим не ладишь где-то, Я черт-те где ношусь, как вихрь, И одному мала планета, Огромная для нас двоих!

* * *

У таксиста нос – в веснушках, У такси – в веснушках нос. Я лечу в такси с подружкой В рощу мартовских берез. Вешним ветром между веток Столько света намело, Света мартовских рассветов – Чистых, звонких, как стекло. И подснежники-цыплята Выпуская желтый пух, Расклевали на полянах Голубую скорлупу. И от света ль, я не знаю, Как подснежник, грудь клюет Мое сердце, пробивая И ломая звонкий лед. Я девичью глажу шею Непослушною рукой, Я шепчу: «Не стань моею – Ты нужна мне вот такой!..» Я шепчу – она смеется, Как смеется – аж до слез! И в окно кометой льется От нее поток волос. И летит такси счастливо, И свистят стволы берез, И взмывают белокрыло Лужицы из-под колес!

* * *

Не кончилось время влюбляться И властное время «гулять». А осени было – лет двадцать, А может, и все двадцать пять… На озере с ней повстречались, Потом, – все в грязи и пыли, – Купались, любили, кричали; Фонтаны деревьев текли. И осень – лицо в конопушках – В том озере стала весной, И платье, как кожа лягушки, Сгорело у ней за спиной…

ЗАЧЕМ ТАК ОБМАНЫВАТЬ

Лишь те умеют нас обманывать, Кого мы любим очень сильно. Обманут – начинаешь заново. Поверишь вновь – и ты двужильный. Потом по ледяному крошеву Опять один бредешь – о Боже! – Не годный ни на что хорошее И на плохое, к счастью, тоже…

* * *

Свешусь с подоконника В молодость свою, Растяну гармонику Ребер – запою Про жену-открыточку, Как живем, греша… Ох, мечта несбыточна, Значит, хороша!

* * *

Опять ошибся, я не скрою, В магнитной женской красоте: Звездою кажется порою Мне свет гнилушки в темноте. Она плывет ко мне незримо, И я стою с открытым ртом: Сначала слепнут от «любимой», А глохнут – это уж потом…

ПРОСТИ, ТУТ ТАКОЕ ДЕЛО…

Я знаю, что ты – прости, тут Такое дело… Но я не пойму: почему Глаза не согласны с рассудком, А сердце не верит уму? Пусть бабы мне врут про измены, Но я не предатель – я твой, Я к мыслям, как к военнопленным, Приставил надежный конвой… Слова твои голову кружат, Мне петь тебя хочется, пить: Пусть кто-то лакает из лужи – А я продолжаю любить…

* * *

Мужской инстинкт, – о, муки! – Из-за дрянных актрис Свои кусал я руки, Подушку ночью грыз. Русалкам тем достались Характеры – не шелк. Им красота – не старость, А мне – лишь отчий долг…

* * *

Можно жизнь свою угробить заново, Можно вновь пригреться у вдовы. Никого не хочется обманывать, А себя обманывать – увы… Напророчено мне одиночество, Но попала скользкая стезя: Можно с той, с которою не хочется, А с которой хочется – нельзя! Выявляются закономерности На земле, когда подтает наст: Кто не верит – тот клянется в верности, Кто в любви божится – тот предаст…

* * *

Постарел на сорок бед, И остались у глупца – Одуванчиков букет, Тень воздушного дворца… Я кусаю локти, вновь Вру себе: «Как ни криви, Но прекрасней, чем любовь – Ожидание любви…»

КРЫЛЬЯ, КОТОРЫХ НЕТ

Мы с другом под дождем решили Домокнуть у пивных палаток. Вдруг за моей спиною крылья Прорезались из двух лопаток. Навстречу нам плыла студентка, Промокшая от взглядов липких. Ее магнитные коленки Ловили возгласы, улыбки. Диск Солнца выглянул кургузо – Расцеловал взасос, с напором Ее, летящие из блузы, Тугие яблоки раздора! Она кивнула мне безбожно И скрылась в половодье света. Но как болят, зудят тревожно Мои крыла, которых нету…

АКАДЕМИЧЕСКАЯ ГРЕБЛЯ

Нас волны жизни отнесли Далеко по течению: Мы лихо в лодке той гребли - Но в разных направлениях. И зарубил я на носу У лодки-плоскодоночки: Не трожь за самое насущное Спортсменку и девчоночку… Глядят мне в душу из воды Безжалостно и пристально, Как две воронки, две звезды, Два омута, две пристани…

ОСЕННИЕ ПОРТРЕТЫ

Остановлюсь, прикрою веки, И ты придешь сюда, как в сон. Тебе кивнут с осенних веток Портреты желтых летних солнц. А помнишь, у осины тонкой Мы целовались… и не раз… Текла река, как фотопленка, На берегу снимая нас. Глянь: осень сушит на осинах Закатов снимки, зорь огни, Но ей исправить не по силам Тобой засвеченные дни.

О РОСТЕ СОСЕН

Я помню все: сосна срывала Когтистой лапой звезды вниз. Меня Аврора целовала И мы в ней верности клялись… А ей меня не целовать бы До свадьбы – не было б греха… Заря зазря за день до свадьбы Нашла другого жениха. А я все жду. Мне жалко бросить Холодное тепло костра… Хотя теперь о росте сосен Я не сужу без топора…

ТАЙНА

Тайна женщину закружит, Бросит в дрожь, заставит лгать: Что на свете слаще мужа – Хочет каждая узнать. А когда промчатся годы Эта женщина поймет, Что на свете слаще меда Лишь тоска о нем… – не мед…

ВЕРНУТЬСЯ К ЗВЕЗДАМ

На фотокарточке ты рядом – Ломаешь руки, ночь не спишь, Безжалостно влюбленным взглядом В меня из прошлого глядишь. Но поздно, дорогая, поздно: Такого наломал в судьбе, Что легче мне вернуться к звездам, Чем к тебе!

НЕВИННЫЕ И ВИННЫЕ

На стареньком распахнутом столе Бокалы – как байкалы: не скучают. Хотя я без вина навеселе От женщины, что пригласил на чай я. Безрукому немому существу Вино развяжет и язык, и руки, И эту ночь, в которой я живу, Вина избавит от липучей скуки. Невинные и винные дымы, Знакомый голый голос незнакомки, И слава Богу, что не боги мы – Богам грозит проклятие потомков…

СОСНА

Стальной подпилена пилою, Со стоном падает сосна, И горькою давясь смолою, Как будто плачется она: «Не дай упасть мне, ель-сестричка, Не дай упасть мне, мать-тайга! Спаси, я превращаюсь… в спички – Страшней не знать тебе врага!» Моя любовь вот так же гневно Взмолилась, падая к ногам: «Спаси!.. я превращаюсь в ревность – Страшней не знать тебе врага…»

ПОСЛЕ НОЧИ

После ночи, измятой, наивной, Мы глядим удивленно в оконце На промытое пенистым ливнем И протертое тучами Солнце. За окошком на ветку сел ветер И раскрыл интересную птицу. Я читаю о нашей планете Две упруго шуршащих страницы. Я читаю, что наши дороги, Как у птицы крыла, разойдутся. Я считаю: мы с Веркой – не боги, И на нас людям нечего дуться. И мелькают в оконном экране Перелетные руки и лица… Ей не спится – от воспоминаний, Мне – от грешных фантазий не спится…

СТАРОЕ ФОТО

Еще даем мы счастью фору, Готовы мчаться хоть куда, И о минуте нашей ссоры Еще раздумий – на года! Еще поля воспоминаний Не заминированы нами, И солнечный нахальный ветер Нам в окна днем и ночью светит!

* * *

Красивые лебеди-птицы… И серенькие воробьи. Одни – улетят за границу, Другие – живут без любви… Принцессы, богини и феи – И бабы, с печалью в очах. Одни – улетят фейер- Верками, Другие – раздуют очаг…

* * *

Растопила сугробы капель, И вломился в окно института Бесшабашный иркутский апрель – Сногсшибательно, солнечно, круто! Ах, профессор! Под вешний оркестр Вы не слышите голос студентки, Вы впервые вот так за семестр На ее загляделись коленки!.. А она выдыхает весну, И несет черт-те что, необычно… Ах, профессор, ну что же Вы, ну-у?!.. Наконец-то: «Садитесь… О-отлично!»

* * *

Пришла, не спросила: хочу – не хочу? – А как-то привычно, мне вечность разрушив, Кровать расстелила, задула свечу, Светло обнажив свою темную душу. Потом растворилась: – зови – не зови… А будет наследник – никто не услышит, Что низкая проза минутной любви Поэзии вздохов окажется выше…

ХОДЯТ ДЕВУШКИ ПО ЮПИТЕРУ

В желтых аурах, словно в свитерах, Ходят девушки по Юпитеру, Ищут юношей и на пир зовут. Те в горах сидят — медитируют… Ходят девушки в желтых лампочках, Только юношам все – до лампочки. И доводят дев до истерики – Медитации и мистерии…

* * *

Весною слова прилетают, как птицы, Совсем неожиданно, вдруг. И можно влюбиться в знакомые лица Совсем незнакомых подруг. И можно о прошлом забыть в одночасье, Дворцы возводить на песке, И можно гоняться за ящеркой счастья, Что хвост оставляет в руке…

* * *

Словно гончий пес на хищный запах, Выбегаю на твои слова. Пред тобой стоят на задних лапах И хвостами крутят дерева. Подпусти меня, хотя б на выстрел… Поцелуй свинцом… хотя б со зла! Разве ведьмы делают так быстро Черные недобрые дела?..

* * *

Сожму телефонную трубку до хруста, Представлю того, с кем гуляет жена… Извечный разлад между долгом и чувством – Источник трагедий во все времена… Замру у подъезда, где грязно и жутко, Дыхание неба почует спина – И теплая глупая тень Незабудки Уткнется в меня из чужого окна…

ОЗЕРО

У кривой березы ветром вспенено До земли висящее крыло. Озеро за пыльным «Ново-Ленино» Облаками густо заросло. Здесь давным-давно жила Дюймовочка. Через лес я бегать к ней любил, А не шее ключик — на веревочке. Видимо, от детства ключик был. На пузатый стог мы с ней залазили, Молча брались за руки. Тогда Сердце разрасталось от фантазии, А душа — сжималась от стыда… Было солнце вкусным, как смородина. Было страшно думать о любви… Притворялся я, что сильный, вроде бы, Говорил: закончу десять и… А сейчас лишь защемит под ребрами От мгновений, что не так прожил, Оттого, что ходят в сны подробные Женщины, которых не любил. Оттого, что новизной влекомые, Мы теряем лучшее не вдруг, И зовем товарищей — знакомыми, А товарищ — это бывший друг. Оттого, что жить всем долго хочется, Но стареть не хочет ни один, Оттого, что тень моя волочится За семьею, призрачной, как дым… И подкатит к горлу комом прошлое Так, что на себя махнешь рукой… Почему-то самое хорошее К нам приходит с болью и тоской…

* * *

Время лечит раны и восторги – Я перелечился, черт возьми: Не остыну от любви и оргий С женщинами – вечными детьми. Не напился этим горем, вроде – Уступать пора для молодых. Сердце посияло и заходит, Обогрев хороших и плохих. Всех целую – падших и огромных! Жизнь моя – смесь духа и земли – Это сны, которые запомнил, А не годы, что по мне прошли…

* * *

Я вспомнил Вас, прохожая!.. Как странно… Вы шли за мною в черном… при свечах… Когда меня в скафандре деревянном Несли крестьяне на своих плечах. И волосы, как будто хвост кометы, Летели в ночь от Вашего лица, И церковь трехступенчатой ракетой Нацелилась обратно – в небеса…

КУПИЛ Я

Купил я на радость, На выбор за грош Одну чашку с правдой, Другую – где ложь. Я выпил не горечь, А ложь, что сладка. И мне сгинуть в горе Хватило глотка…

ПОМНИШЬ ЛИ, НАТАЛЬЯ

Помнишь ли, Наталья, воскресение, Тронутые инеем луга, Где сложила осень на хранение Солнечные лучики в стога? Помнишь ли, что вовсе не от холода Осенью объятья горячей: Меж колен твоих терял я головы На качелях сена и лучей. У меня плохая память к вечеру – Оттого болит, что помнит все: Два соска – два пламени над свечами, А на шее – ног твоих лассо… Ты сейчас, весною, мужа бросила, Отказала парню, что влюблен, Потому что помнишь: лучше осени Не бывает для любви времен!

РЫБАЧКА

Солнце в море расплавилось, А вода – словно лед. Мокрой пристани кланяясь, Возвращается бот. А рыбачка на пристани В первый раз, в первый раз Затаила нечистую В тихих омутах глаз. Хмур рыбак ее – Боже мой! – Рассказали друзья… Но она шепчет, съежившись: – Я твоя, я… твоя… Может, зря показалось ей: Если любишь – простишь. Ветер с моря безжалостен! Что ж ты, парень, молчишь? Что ж не выскажешь, парень, ты? Слышишь, стонет вода: Если любишь без памяти – Не простишь никогда! Крики чаек неистовы. Волны – как чешуя. Над скрипящею пристанью Шепот губ: – Я твоя…

АЛЛО

– Ты слышишь, алло?.. – Да, я вижу… – Нет, нет, ты не слышишь, Алло?.. Я замуж – назло тебе… Ты же… Бесстыжий, я вышла назло! Ты слышишь – умри, ради Бога! Пойми только, суженный мой: В любви окружная дорога Намного короче прямой… Ты слышишь, распутник, мерзавец?.. – Конец связи… конец связи… конец…

* * *

Ваших глаз разбойных выстрелы Мне теперь не угрожают: Вы уже не ненавистная, Вы – чужая… Вас обманут, Вы – обманете… Встанет старость тучей мглистой… Лишь во мне Вы и останетесь Юной… Чистой…

НЕ ЛЮБОВНИК

Анне От поцелуя – кругом голова, Качнулся и повез тебя вокзал… И вдруг тебя обидели слова, Которые я так и не сказал… Ты шла домой, за дождь седой держась, И возвращалась, спорила с собой, Что неразумна истинная страсть, Что молчалива истинная боль… Что на любого хватит чар и сил! Что – ненормальный… выпустил из рук… И что тебя так высоко любил Я, не любовник, не судья, не друг…

* * *

Союз наш с тобою Одним только страшен: Однажды, смотря наши Жаркие сны, Богиня любви Пробудилась не раньше, Чем яростный бог Безрассудной войны. Союз наш с тобою В одном лишь нетленен: Когда сгинут смерчи, Черны и густы, Проявится образ Царицы Елены – Любимой дочурки, Красивой, как ты… Она повелит – И возникнем мы – трое, Как Феникс из пепла, В квартире пустой, Пока не осмелится Новая Троя Восстать и погибнуть С ее красотой…

НАПОИЛИ

На перила Слезы катят и на грудь Из Дюймовочки. Напоили! Ножки гнутся – не шагнуть. Люди – сволочи! Говорили: «На пол, или – Будешь пить?» Гады – граждане. На пари ли Ангела хотят убить Водкой – заживо?… Напоили…

НЕВЕРНАЯ ЗВЕЗДА

В качающейся бездне Полночного пруда То вспыхнет, то исчезнет Неверная звезда. У края водоема Мы с другом в двух шагах, Но все же ждем ее мы – На разных берегах… Меж нами вырастает - Как гром, обнажена, - Бесстыжая святая, Валеркина жена. Оставить эту гостью Обоим не с руки – И вызревают злостью Тупые кулаки. Мой друг идет за нею, И я за ней иду, И звезды сатанеют В Останкинском пруду…

* * *

Телеграмма: «Прилетай, люблю!» И опять отчаянно и пьяно, Я влетаю в мертвую петлю Жутких ссор, предательств и обманов! Так вот зверь летит, не чуя ног, Одуревший от избытка силы, На умело сделанный манок, Где ружье дыханье затаило…

СИЛЫ ТОКА

Наташу с Колей На уроке «Физики» В магнитном поле Силы тока сблизили. Потом при свете – Завуч и родители Их лишь на педсовете Размагнитили…

* * *

Дед Илья все гремит рукомойником: Наверху-то – плевать на людей. Дни похожи, как братья-разбойники, Бородатой щетиной дождей… Проползают две боли знакомые По оконной щеке стороной. Две руки, две судьбы, две изломанных, На подушке лежат – на одной… У, как страшно любови заплаканной Юной тучкой пролиться с небес: Чтоб не сцапали нелюди на поле, Не залапали чтобы не без причины…

ШАТУН


Поэма

1 Выпал вечер из пурги, Вечер в наледи. Вышло сердце из тайги, Вышло на люди. Звезд полнеба намело – Будет ночь чиста. Шатуном пришло в село Одиночество. 2 В избушке за окном косым В тазу блестит свинец, И протирает ружья сын, И пули льет отец. Еду укладывает мать – Идут на шатуна. Лишь деду старому дремать Осталось у окна. Курками лязгнув, сын басит: «Вернемся, мать, в обед. Твой сын медведя не проспит, Как нынче стопку – дед!» 3 Ей было жгучих двадцать пять, Таких – что глаз не оторвать, Таких – что кругом голова, Еще вдобавок и – вдова! Плевали вслед соседки ей: «Чем б… грудастей, тем глупей!..» Ее терзало – аж навзрыд: За что в Афгане муж зарыт? За это ваши мужики Прилюдно хапают соски? Свободная, чиста я ведь – Так не зазря же мне реветь!» 4 В нерассуждающем году Шатун в село принес беду. Поднялся ночью на дыбы – И опустели две избы. Разжег отцу и сыну кровь Шатун по имени Любовь. Шатун – безумная вдова, Шатун – соседские слова, Ходило Солнце шатуном В тайге меж сыном и отцом. В заимке – батя, в ските – сын: Шатун развел их, словно клин. И, выбирая час темней, Они скользили порознь к ней… 5 Ночь приоткрыла хищный клюв И хлопнула крылом, Могильным холодом дохнув, Взлетела над селом. И, проплывая над избой, В которой льют вино, Ночь немигающей луной Уставилась в окно. 6 … Сошлись враги – отец и сын. Ножом размахивал один. Другой хрипел: «То мстит она-а! Айда вдвоем на шатуна?» «Втроем – не жить!.. Шатун – беда, – Отец поднял ружье – айда! Айда, покуда жизнь мила. Ударь, звезда, в колокола, Звони, сосед, на всю весну, И взвойте, ветры, на луну!» …Они пошли – а чья вина? – Отец и сын на шатуна. 7 По дробинам, по крови, Как по наледи, Вышло сердце для любви, Вышло нА люди. Над тайгой взошла с утра, Сосны лапая, Сердца алая гора, Косолапая…

ЦАРАПУЧА И КУСУЧА

Вверх со лба сдувает челку Непослушная моя, Отдохнув в моих печенках – На пенечке у ручья. То хитро, а то колюче Из кустов глядит она: Царапуча и кусуча Поцелуйная цена…

Я ПОДУМАЛ – ЭТО ТЫ

Я не помню, я не знаю Милые твои черты. Повстречалась мне другая, Я подумал – это ты! Обнимая ту, другую, Я на том себя ловлю: Это я тебя целую, Это я тебя люблю! Я ищу тебя и снова Ошибаюсь, все кляня… Обнимаешь ты другого, Ужасаешься – не я!

* * *

Ну конечно, бедность – не порок: Бедность много хуже – мать порока! К бедности стремится лишь пророк, Посвященный в нравственность Востока. Я ж привык в общагах ночевать, Голодать, донашивать заплаты, А за жизнь с женой такая плата – Хоть рожай меня обратно, мать!

НАТАШКА

Как упругий парус лодки, Дышит блуза в брызгах бус. Натали, в твою походку По уши влюбился Вуз! А сегодня на свиданье Ты к Сережке не пойдешь, А в глазах такая тайна, А в руках – такая дрожь… Смотрит улица бедово Каблучкам магнитным вслед: Ах, Наташка Королева – Первоклассный первоцвет! А в квартире незнакомой – Паганини, полумрак… Чашка кофе, рюмка рома… И профессор… Как же так? Не отчислит он Сережку И стипендию вернет… А на блузке нет застежки, А в груди – обида жжет. Дома мама охнет тяжко И не спросит: «Что с тобой?» Вздрогнут плечики, Наташка, Затрясутся над судьбой. По щекам польют сережки, Ничего не утая: – Что я сделала, Сережка, Мамочка моя-а-а…

* * *

Обниму тебя, девчонка, Уведу на сторону, Где небесная воронка Засосала ворона. Отражает небо вечно Землю вверх тормашками. Будем мы парить беспечно В поле под ромашками. Будем вверх глядеть с тобою, Дураки счастливые, Обожженные любовью, Солнцем и крапивою…

КАРСЛОН

Карлсон любит маленьких ребят, У которых молодые мамы, У которых много зим подряд Папки сочиняют телеграммы. Сверху глянет – нет в семье отца, Значит, Карлсон в этом доме нужен. Принимай небесного жильца, Карапуз, на свой печальный ужин. Усыпит он быстро малыша, Укачает добротой и лаской, А потом, на локоны дыша, И для мамы выдумает сказку. Ну, а если к ночи быть звонку, Карлсон, будто в чем-то виноватый, В форточку ныряет, к позвонку Позабыв прищелкнуть вентилятор… Слышите? Жужжа по этажам, В теплых лифтах Карлсоны летают, Потому что многим малышам Ой-ей-ей как папок не хватает!

НАДЮШКА

На берегу Вселенной, в скалах Росла девчонка, как сосна. И вверх ногами проплывала У ног Надюшки тишина… И внешность Нади, и манеры Менялись с каждым годом вновь: Надежда вытянулась в Веру, А Вера – расцвела в Любовь! Любовь зеленой хвойной мрией Ждет плотника, что ей простит Связь с небом, назовет Марией, Чужого сына приютит…

* * *

Пусть наша жизнь, как истина, побита, Но и она нам что-то обещает. Давай не будем пестовать обиды – Лишь только слабый боли не прощает! Давай не будем «сыпать соль на раны», Припоминать измены и пороки: Ведь тот, кто ищет друга без изъяна – Тот обречен остаться одиноким…

* * *

Люблю ее, шальную, злую, Клянущую мое жилье - Порезанные поцелуем, Пылают губы у нее! Прощается, прощает громко – Семья домой ее влечет… У будущей той незнакомки Все родинки – наперечет!

* * *

Не шейте платьев дорогих, Не прячьте слез бессилия: Вы не похожи на других – И тем других красивее! Я в лоб целую Вас, любя, Далекая красавица: О, как Вы портите себя, Когда хотите нравиться…

* * *

О, женщины, я верил вам, И боль была остра: У молодого дерева Чувствительней кора. Хотя кору по-прежнему Жгут контуры сердец, Но сердцевина нежная – В кольчуге из колец!

* * *

Тебя в стихах, неровных, первых, Я называл своей мечтой. Но оказалось, слово «Верность» Не зарифмуешь с «Красотой». Не зарифмуешь лед и пламя, Не зарифмуешь «Бязь» и «ять». Пришел и мой черед понять: С годами женщины и память Нам начинают изменять…

* * *

Она прошла стремительно и смело, Прохожих красотой своей пленя. Ей до меня сейчас совсем нет дела – И тем она опять влечет меня. Она прожгла характером, движеньем Мой разум, душу, словно суховей, Сверкая самым ценным украшеньем – Улыбкой полудетскою своей! И по вихрам моим, по сумасшедшим, Как год назад, от чуба до виска Опять течет той женщины ушедшей Любимая ревнивая рука…

* * *

Чтоб в десятом, извиняюсь, Втрескаться, как шпингалет? – Я не в пятом классе, знаю, Что любви на свете нет! Да вы что, какие муки? Просто с ней наедине Мне мой голос, имя, руки – Все не нравится во мне! Как при ней мне выше ростом Быть охота и сильней!.. Не любовь, нет, нет, а просто… Черт какой-то тянет к ней!

* * *

Я плыл с быстроглазой Аленкой В глубокое море жарков. Смеялись кузнечики звонко Над сытым мычаньем жуков. За нами скакала дворняга, Гремели вовсю соловьи, И вдруг у тупого оврага Я настежь открылся… в любви! Девчонке не стыдно заплакать, В лесу раствориться бегом, Но ей улыбалась собака Глазами, хвостом, языком!

* * *

Берег выгнут женской бровкой, Море дышит молоком – Я лечу над Рыбаковкой Шоколадным босиком! Я – задира! Я – проказник! Я – влюбляюсь без стыда: Безрассудство – краткий праздник, Недомыслие – беда! Я целую всех, как ливень! Я еще кричу: – Не ври-и, Что на свете нет счастливей Первой горестной любви!..

* * *

Быть серьезным – ад невыносимый: Хочется лететь, свистеть, хотеть! Грянет час – в тоску загонят зимы, Но сейчас в тоске не усидеть. Если под ногами петухами Яростно сшибаются ручьи, Начинаю говорить стихами С каждой незнакомкой – о любви! Рыжим чертом, забиякой ушлым Стало Солнце спину мне бодать. Ой, как плохо быть весной бездушным – Даже черту нечего продать!

* * *

Я сильным ветром был, а ты Звездой сияла с высоты. Как мы парили Над планетой вешнею. Нам так хотелось вместе быть И миг любви остановить, Что мы сошли с небес На землю грешную. Но никогда не вьют гнезда Ни дерзкий ветер, ни звезда! Моя любимая, Моя влюбленная, Теперь не надо, не зови - Ведь мы сгорели от любви, В студеном небе Без нее рожденные. Так много зим, так много лет Зовет звезды погасшей свет, Зовет ослепшего, Зовет бескрылого… Мы ценим чувство, лишь когда Оно уходит навсегда… Не надо, грешная, Не надо, милая…

МГНОВЕНЬЕ

Из-под марта поросль молодую Солнце тащит за зеленый чуб, И домой два круглых поцелуя Я несу на чуткой коже губ. Медленно, сопя от нетерпенья, На губах несу я слово «Да!..» У людей уж пролетят года, Рухнут царства, сгинут города – У меня все тянется мгновенье…

КОГДА ВЕЗЕТ

Веселый снег идет босой, А я иду в сапожках, Качу вдоль улицы косой По ледяной дорожке. Вези в сугробы, – не боюсь! – Лошадка ледяная. Сейчас, наверно, я влюблюсь, В кого – еще не знаю. «Вези, – кричу, – хоть до зари! Вези при лунном свете!» За руки взявшись, фонари Бегут за мной, как дети. Кружатся звезды, свет и снег – Ресницами сверкают. Навстречу катит человек – Ишь ты-ы, гляди кака-а-ая- а!..

ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

И почему за все красивое Творец взимает плату – боль? Слепую память, как крапивою, Ожгла вдруг первая любовь: За нами Солнце вверх тормашками Летело в речку нагишом, И было нам тогда с Наташкою – Невыносимо хорошо! Не зная, – рано ли и надо ли? – Мы целовались, мелюзга: Про это нам сказала надвое Соседка – бабушка Яга. Любовь сравнила бабка с курицей, А на меня шипела: – Кро-от!.. Да, крот! – но стоит лишь зажмуриться посильнее – Я снова вижу берег тот: Наташка – в золотом сечении, В свеченье нимба и песка, – Бежит за мной… И по течению Меня толкают облака…

БЕРЕГ АНГАРЫ

Я был в то лето как ромашка – На Солнце выцвели вихры. А ты мечтала о романе И бегала тайком от мамы Ко мне на берег Ангары. Я думал: «Врет!.. А может, любит?» Откуда знать мне, боже мой, Что за сомненья платят люди, Как и ромашки, головой!..

ТАНЦЫ

В школу я ходил на танцы, Было время – вечера, Танцы – шманцы – обниманцы - Целованцы до утра! Хохотушка – хвост трубою, - Пела мне, как школьный гимн: "Я растрогана тобою, Дважды трогана другим". Тот, другой, был ростом с палец, Но с башкой большой от книг, По теории страдалец, А на практике – шутник. Он шутил тогда не слабо, Но за мной неслась, длинна, Словно свист в два пальца, слава Забияки, драчуна. Я выписывал скандальчик Слету с левой меж бровей - Знай, пацан, кто мальчик-спальчик Нынче с девочкой твоей. И кружил я с нею в паре, На училку взгляд скосив, Так божественно бездарен И безжалостно красив!

ТАЙНА ТАЛИИ

Натали, Наталия – Тайно тает талия. Ты вздыхаешь: «Та ли я? Тот ли тело в талии?» Тайну таит талия…

О ПАПОНТЕ

Давай с тобою, доча, Над сказкой похохочем: Ты — м… Аленький цветочек, А я — ба-ольшой лопух! Мы посмеемся смело Над тем, что наболело, И тем, что надоело, Поделимся. Но вслух! Жил-был красивый мамонт, Он цирк любил и драмы. И папонт жил упрямый, Глазами глуп и глух. В другой стране — за стенкой, — Ревел слоненок Ленка, Он не хотел есть пенки, И тоже был лопух! Такая заковырка: Пока слоненок швыркал, Уехал мамонт с цирком, Качая головой. А папонт был не гений, И в литобъединеньи Попал в обледененье… Сейчас он — как живой, Стоит в большом музее. Там на него глазеют Туристы, ротозеи Из школы номер пять. Ученые Европы Над ним проводят опыт: Хотят, чтоб он захлопал Ресницами опять! А вечером медсестры Отогревают монстра И мажут все коросты Зеленкой, чтоб ожил, Чтоб застучал зубами, Затопотал ногами И в хобот свой красивый Им сказки затрубил!

* * *

Он будет долго у дверей курить, И ты ему откроешь – будь что будет!.. Не мне тебя, любимая, судить: Преступники преступников не судят. Я все прощу… но одного лишь – нет! – Не станьте мимолетных чувств рабами, Когда войдет на цыпочках рассвет, Ресницы дочки трогая губами…

ДОКТОР ЛЮБА

Ух, колючие шинели. Помню Солнце в том краю, Где на грудь четвертой ели, Я равнялся, как в строю. Помню вечер в карауле, Пики елей у реки. Пролетали, словно пули, Над моим постом жуки. И плыла ко мне на лодке Доктор Люба, лейтенант, Что-то пела, а в пилотке – Две кувшинки, словно бант. Мне бы крикнуть, по уставу Резко вскинув автомат: «Не положено здесь плавать, Поворачивай назад!» Мне бы крикнуть ей: «Девчонка! Головой рискуешь, стой!» Но она смеялась звонко: «Э-эй, встречай, мучитель мой!» …Люба, Люба, ты мне люба! Не испытывай судьбу: За твои глаза и губы Я готов – и на «губу»!

«Что такое ХОРОШО?»

Как-то раз ко мне зашла Выпускница-цаца: – «Нету в жизни ремесла, Чем бы мне заняться?» Следом парень, как медведь, В дверь вломился с текстом: «Как бы мне разбогатеть, Только, чтоб без секса?» Отвечаю из сеней: «Годы, как на марше, Делают одних – умней, А других – постарше… Надо б всем нам, вашу мать, – Говорю я сирым, – Некрасиво поступать, Чтобы жить красиво…»

МОНОЛОГ КОТА

Был я красивый и ловкий, Кошек ловил и мышей. В дом принесли мышеловку, Ну а меня-то – взашей! Вот я сижу под окошком, Словно копилка для блох. Снятся мне, старому, кошки, Те, по которым я сох. Снятся соседки-кретинки, Что забегали в наш двор. Снятся брюнетки, блондинки, Рыжие, словно костер. Мне б валерьянки, хоть трошки, Сердце болит – нету сил… Раз на душе скребут кошки, Видно, мышей не ловил!

ЖАННА

Бродит лето, шальное от радости, Луны пьяные, рот – до ушей. Мне – семнадцать, а ей – двадцать с градусом, В полночь – тридцать, а утром – Взашей! Примагничивала Жанна формами С содержаньем ее на руках. Я входил к ней в окно через форточку, Выходил – через щель В облаках! Мне твердили: не в ту ходишь лавочку, Мол, попал в Треугольник Бермуд. У подъезда шептались все лавочки: «Молодые, что тоже – «плывут»?..» Да, была эта «чайка» отчаянной, И давала другим – сто очков! Все показывала, а за чаем мне Все рассказывала про морячков, И меня засосала, как школьника… В Жанне я утонул, как в грозу У Бермудского Треугольника, Потому что поплыл на тазу… Я то что – ни копья, ни кола у меня: Гибли здесь капитаны морей - От Одессы и до Николаева Рвали цепи семей-якорей. Мне ее откровенья – до лампочки! Жанна пела: «Люби – не считай! Не гляди.… Не такая я, лапочка: Вот дневник, – ты возьми, почитай…» Жизнь летит, словно старая вешалка На шоссе, и шуршит хорошо… Я вчера протирал годы ветошью, И гневник на судьбу тот нашел. И читая ее покаяния - «Отпустите! Мерзавцы!.. Лохи!..» - Я не плачу, креплюсь пока я еще, Отпускаю вовсю ей грехи… И не сплю, и в открытую форточку, Ей машу опоздавшей рукой: «Ты прости меня, Жанна Петровночка, Не гляди.… Я совсем не такой…»

* * *

Друг друга не узнав, стоят У лужи клен с березой И в тонкий лед ее глядят – Седые от мороза. Им отражают зеркала Растрескавшейся лужи Конец осеннего тепла, Начало зимней стужи. А завтра первый снег пойдет, И ветер утром рано Последний лист перелистнет Их вечного романа…

РАЗГАДКА

Я мучился и наслаждался Сомненьями, что движут мир, Во мне ночами пробуждался Волшебник, сказочник, факир! Толкались ангелы и черти, И я тащил из них ответ На таинство и жадность смерти, И на рождения секрет. Добро и зло сливались странно В единый милосердный Дух: Он поднимал из Леты страны, - Я превращался в глаз и слух… Ах, притчи ангела и черта! – Я только убеждался вновь, Что не щадит живых и мертвых Людская Лютая Любовь! И вот – рисунки, вот – тетрадки: Кому, зачем писал в них я?.. Загадка – жизнь, а смерть – разгадка На все вопросы бытия… Летите, годы, как мгновенья, Прекрасные лишь потому, Что вы не вечны, вы движенье, Вы – неподвластные уму…

ЧТОБ ЛЮБИТЬ

Так не бывает, чтоб любить, И мудрым быть одновременно. Сейчас тебя я буду бить – Ты влюбишься в меня мгновенно! Тебя отшлепаю ремнем, Потом подушкой и ладошкой По мягким частям, а потом По твердым частям и по ножкам. Начну тревогу бить – кричи! А коль не станешь ты влюбленной - Я придушу тебя в ночи, Как мавр ревнивый Дездемону… И вот когда уже вовсю Ты втюришься в меня по брови, Я встану и скажу: «Мерсю, Пора домой – не до любовей!»

ПРУД

От камешка – крУгом вода: Колышется сказкою древней Лягушачья кожа пруда, Русалочье тело царевны. Я глажу рукою тот круг, Спасательный круг мой непрочный, И круг превращается вдруг – В порочный… В зеркальный гляжу водоем: Качаются в змиевом зелье Русалки мои – за столом И встречи за круглой постелью…

СТАЛА КРАСИВЕЕ

Одна блондинка сочиняла басни, Вдруг над баснийкой лампочки погасли. На табурет взобравшись с возмущеньем, Она рукой взялась за освещенье. Тут как шарахнет свет по табуретке - Блондинка пала, мигом став брюнеткой… Пришли монтеры, поняли, косые: Что женщина, когда лежит – красивее…

ДВЕ ОСЕНИ

Пронзительные запахи Перебродившей осени, - А ветер юго-западный Идет упрямым осликом. Деревья смотрят совами, Деревня смотрит кошками, Как шерсть Луны песцовая Бросается под ножки нам. Иа, иа, – аукают Стволы дерев под ласками. И я, и я баюкаю Тебя рукой и сказками. Тропинка машет хвостиком, Прядет ушами с просинью. Мы едем в ночь на ослике, Как две упрямых Осени…

ВАЛЮТНЫЙ КРИЗИС

– Вы не хотите стать донором? – спросил студент. – Ой, касатик, не хочу! – замахала руками процентщица. – А придется, – улыбнулся Раскольников. Старушка сердцем покорилась: Ее сковал могучий взор... Не зря процентщице приснилось: Риск ипотеки, крах, топор... Студент вел правою рукою Над Дуней пассы к голове, Взор, отуманенный тоскою, Он замешал на колдовстве: «Я вижу, вы и не гадали - Я вам открою Третий глаз! - Чтоб, Дуня, вы не испытали, Валютный кризис в трудный час. Среди сердечного волненья Нет сил, нет власти, нет терпенья! Я здесь – решай, любовь моя...» – «О, сердцеед, я вся – твоя!»

* * *

О, любимый мой враг, мой красивый, Извини, я забыл, – все дела, – Притвориться большим и счастливым Для того, чтоб ты лопнул со зла. О, мой преданный недруг, ты мрачен, В своем горе меня обвиня. Но поверь, что твоя неудача Не обрадует нынче меня…

ФУГА

Было время для гаремов, Слушал от красавиц Панегирики на тему: «Как ты мог! Мерза-а-авец!» А теперь от юных фурий Слушаю – как фугу: «Ведь не смог, бесстыдник, шулер - Обманул подругу!..»

* * *

И пусть гадалка снова врет Мне про удачу и невесту: Коль знаешь правду наперед, То жить со-овсем неинтересно! Ведь правда пострашнее тьмы! И даже ангелы и черти Живут надеждой, как и мы, В неправду веруя до смерти…

ВООБРАЖЕНИЕ

Разбужу в себе воображение, Раззужу ребро, дам имя – Ева. Вдох у Евы – это вдохновение, Выдох – это поцелуи девы. В две груди, тугие и тяжелые, Наливай же молоко, красавица, И соски, горчащие, как желуди, Приготовь для гостя, чтоб понравиться. Ты надень ночнушку вместо платьица, Позвони и снова позови меня. Я приеду – будут свечи плавиться, И плясать бокалы, о любви звеня…

КОНЕЦ