"Игра по расписанию" - читать интересную книгу автора (Балдаччи Дэвид)

Глава 18

— Стало быть, раньше это здание называлось каретным сараем? — спросила Мишель, вылезая из машины и направляясь к постройке из красного кирпича площадью около пяти тысяч квадратных футов.[9] — Мне почему-то казалось, что каретные сараи куда больше, — добавила она саркастическим тоном.

— Полагаю, все зависит от того, какого размера у тебя карета, — откликнулся Кинг, устремляя взгляд на припаркованный у дома большой серебристый «вольво»-универсал последней модели. — Похоже, это машина Эдди.

— Откуда тебе знать? Ты что — ясновидящий?

— Нет, но в машине на заднем сиденье лежат мольберт и мундир конфедерата.

Открыл им дверь и провел их в холл Эдди Бэттл собственной персоной — здоровяк в шесть футов два дюйма ростом, весивший не менее двухсот двадцати фунтов[10] и состоявший, казалось, из сплошных мышц. У него было загорелое обветренное лицо с резкими, но приятными чертами, темные вьющиеся волосы и яркие голубые глаза. Волосы, без сомнения, достались ему в наследство от отца, а глаза и линия рта — от матери. Впрочем, его черты не несли отпечатка свойственной ей непреклонности, отстраненности и холодности. Напротив, в его лице проступало что-то мальчишеское, а манеры отличались непосредственностью и порывистостью. Он напоминал породистого фаната серфинга не первой молодости, каких часто можно встретить на калифорнийском побережье.

Обменявшись рукопожатиями, хозяин дома и гости опустились на стулья в гостиной. Одетый в выцветшие джинсы, заправленные в высокие кавалерийские сапоги, и белую рабочую рубашку, порванную в нескольких местах и испятнанную краской, Эдди отнюдь не производил впечатления безупречного джентльмена, аккуратиста и чистюли, особенно учитывая проступавшую щетину и испачканные краской мускулистые руки. Иными словами, он полностью перечеркивал представление о том, как должен выглядеть сын богатых родителей.

Заметив, что Мишель с любопытством рассматривает его высокие сапоги, Бэттл с усмешкой произнес:

— На прошлой неделе меня убили при неудачном наступлении на укрепленные позиции янки в Мэриленде. Но эти сапоги так мне понравились, что я и после смерти не захотел с ними разлучаться. Боюсь, бедняжке Доротее становится все труднее переносить мои эскапады.

Максвелл улыбнулась и вопросительно посмотрела на Кинга. Тот спросил:

— Полагаю, вам не дает покоя вопрос, почему мы здесь?

— Вовсе нет. Несколько минут назад мне позвонила мать и сообщила о цели вашего визита. Боюсь, я мало что могу рассказать вам. Мы с Доротеей находились в другом месте, когда произошло ограбление. Она ездила на риелторское совещание в Ричмонд, я же два дня участвовал в ожесточенном сражении при Аппоматоксе, а затем отправился в Теннесси, чтобы запечатлеть восход солнца над вершинами Смоки-Маунтинс. Я, видите ли, пишу пейзажи, — объяснил он.

— Какое, однако, утомительное путешествие вы совершили, — заметила Мишель.

— Не слишком. Мне не впервой скакать на лошадках, изображая солдата старой американской армии, или мазать по холсту красками в уединенном месте. Более того, все это мне даже нравится. В сущности, я маленький мальчик, которому так и не суждено было повзрослеть. Боюсь, мои родители с душевной болью созерцают то, что из меня вышло. Впрочем, я считаюсь приличным художником и неплохо преуспеваю по части живописи, хотя и знаю, что большим мастером мне не стать никогда. Ну а по выходным играю в солдатики. Да, я везунчик. Мне выпало родиться в привилегированной семье, и я тоже об этом знаю. И по этой причине стараюсь держаться как можно скромнее и незаметнее. Даже, говорят, развил в себе склонность к самоуничижению. — Он развел губы в улыбке, обнажив столь ровные и совершенные по форме белоснежные зубы, что Мишель почти не усомнилась в их искусственном происхождении.

— Вы предельно откровенны, рассказывая о себе, — заметила она.

— Послушайте, я сын чертовски богатых людей, и мне никогда не приходилось зарабатывать себе на жизнь. Но я от этого не важничаю и стараюсь делать то, что делаю, хорошо. Вот и все мои тайны. Но ведь вы приехали сюда не затем, чтобы выслушивать их. Так что задавайте свои вопросы, а я постараюсь дать на них исчерпывающие ответы.

— Вам приходилось видеть здесь Джуниора Девера? — спросил Кинг.

— Конечно, приходилось. Ведь он работал в доме моих родителей. Да и для нас с Доротеей тоже кое-что смастерил. И у нас с ним никогда не возникало даже малейших трений. Потому-то это ограбление никак не укладывается у меня в голове. Ведь члены нашей семьи платили ему хорошие деньги. Впрочем, по его разумению, возможно, не такие уж и хорошие. Насколько я знаю, на него указывает множество улик.

— Возможно, их даже слишком много, — привычно аргументировал Шон.

Эдди задумчиво на него посмотрел.

— Понимаю, на что вы намекаете. Боюсь, я уделял этому делу слишком мало внимания. Но это потому, что у нас в семье полно других неприятностей.

— Мы знаем об этом и сочувствуем вам в связи с тяжелой болезнью вашего отца.

— Смешно. Я всегда думал, что он нас всех переживет. Впрочем, такой исход тоже нельзя сбрасывать со счетов. Этот человек никогда не сдавался и преодолевал все трудности, когда-либо выпадавшие на его долю.

В комнате установилась тишина. Выждав минуту, Кинг заговорил:

— Этот вопрос может показаться вам странным и даже неудобным, но я не могу не задать его.

— Вся эта ситуация представляется мне странной и неудобной, так что валяйте.

— Совершенно очевидно, у вашего отца в стенном шкафу имелся тайник, из которого в результате ограбления пропали кое-какие вещи. Ваша мать, однако, не подозревала о существовании тайника и соответственно не в курсе, что там находилось. Быть может, вы что-нибудь знаете об этом?

— Ничего. Насколько я в курсе, у родителей не существовало секретов друг от друга.

— Но при всем том у каждого из них своя спальня, — вставила Мишель.

Белозубая улыбка Эдди увяла.

— Это их дело. Из чего вовсе не следует, что они не спали вместе или не любили друг друга. Отец обожал курить сигары, и ему нравилось иметь угол, обставленный по своему вкусу. Мама же терпеть не может запаха сигар, зато любит, когда все вокруг воплощает ее идею порядка. В конце концов, дом у нас большой, и они имеют полное право устроить там все так, как им хочется.

Кинг виновато посмотрел на него.

— Я предупреждал, что вопрос будет неудобный.

Эдди хотел было разразиться по этому поводу новой громогласной тирадой, но потом, похоже, совладал со своими чувствами.

— Я ничего не знал о тайнике в шкафу отца. Но я никогда и не считался его доверенным лицом.

— А кто считался? Быть может, Саванна?

— Саванна? Ну нет. Я бы на вашем месте рассчитывать на мою младшую сестру как на источник инсайдерской информации не стал.

— Вы это в том смысле, что она училась в колледже и отдалилась от семьи? — предположила Мишель.

— Она отдалилась от семьи, это точно, но произошло это задолго до ее поступления в колледж.

— Похоже, вы с ней не очень-то близки, — заметила Максвелл.

Эдди пожал плечами:

— Если так, никто в этом не виноват. Я почти вдвое старше ее, и у нас нет с ней ничего общего. Я учился в колледже, когда она родилась.

— Ваша мать упомянула о крайне неприятном происшествии, случившемся с вами в то время, — намекнул Кинг.

Эдди медленно, тщательно выговаривая каждое слово, произнес:

— Сказать по правде, я мало что помню об этом. Даже не видел человека, похитившего меня, пока мне не показали его труп. — Он с шумом выпустил из легких воздух. — Повезло, здорово повезло, понимаете? Отец и мать были так счастливы, когда я вернулся к ним, что зачали Саванну. По крайней мере так гласит домашнее предание.

— Ваша мать сказала, что в этом деле здорово помог Чип Бейли, сделавшийся затем другом вашей семьи.

— Он спас мне жизнь! Разве такое можно забыть?

Кинг посмотрел на Мишель.

— Я понимаю ваши чувства.

Они услышали, как у входа в дом затормозила машина.

— Это, наверное, Доротея. Она не любит тратить время на хождение по магазинам и редко задерживается после работы.

Мишель выглянула в окно и увидела большой черный «бимер»,[11] из которого вышла темноволосая женщина, одетая в черную короткую юбку, черные туфли и черные чулки. Сняв черные солнцезащитные очки, она внимательно посмотрела на стоявший на парковке «лексус» Кинга, после чего направилась к входной двери.

Когда дверь распахнулась, Максвелл показалось, что в холл вошло бледное или, если угодно, бледное в черном обрамлении подобие Ремми Бэттл. Уж не сознательно ли Доротея копирует манеры, походку и даже макияж свекрови, чтобы по возможности уподобиться ей? — задалась вопросом детектив. Впрочем, имелись и различия. Так, при очень стройной, даже худощавой фигуре, крепкой округлой попке и длинных сексуальных ногах Доротея обладала гипертрофированно большим бюстом, скульптурные формы которого Мишель приписала искусству пластических хирургов. Кроме того, рот жены Эдди был слишком велик, а нанесенная на губы алая помада — слишком яркой, особенно при столь бледном лице. Хотя зеленые глаза Доротеи казались тусклыми, их взгляд, похоже, подмечал каждую мелочь.

Некоторое время ушло на приветствия и знакомство, после чего Доротея достала сигареты и закурила, а Эдди стал объяснять ей, что привело в их дом Кинга и Мишель.

— Боюсь, мне вряд ли удастся чем-то помочь вам, Шон. — Доротея смотрела исключительно на Кинга, словно Мишель представлялась ей фигурой крайне незначительной. — Когда это случилось, я находилась в другом городе.

— То-то и оно. Все обитатели вашей усадьбы или отсутствовали, или ничего не видели и не слышали. — Мишель решила немного позлить эту даму.

Тусклые зеленые глаза Доротеи медленно переместились в сторону Максвелл и остановились на ее лице.

— Прикажете извиниться перед вами за то, что члены нашей семьи и обслуживающий персонал не составили совместный график, чтобы не выпускать из-под наблюдения Джуниора Девера? — процедила она ледяным тоном. Если закрыть глаза, ее легко можно спутать с Ремми Бэттл, подумала Мишель. Но прежде чем она успела открыть ответный огонь, Доротея вновь сосредоточила внимание на Кинге. — Полагаю, вы охотитесь здесь не за той лисицей, сэр.

— Мы просто хотим убедиться, что в тюрьму посадили истинного виновника, — со значением произнес детектив.

— Повторяю, вы зря теряете здесь время! — отрезала жена Эдди.

Шон поднялся со стула.

— Если так, не будем расходовать зря еще и ваше, — светским тоном произнес он.

Когда напарники вышли на улицу, из-за двери до них донеслись звуки разговора, проходившего на повышенных тонах.

Мишель посмотрела на партнера.

— Готова держать пари: когда семейство Бэттл собирается вместе, начинается такая перебранка, что хоть святых выноси.

— Надеюсь, мне никогда не придется выяснять это лично…

— Ну так как — наша миссия на сегодня выполнена?

— Я тебе соврал. Нам придется заехать еще и к Лулу Оксли.