Глава I "Джузеппе"

Первый раз в жизни я очутился на настоящем болоте. Нет, не на маленьком участке камышовых зарослей, вокруг мелких, больше напоминающих лужи, озер. Ничего подобного. Гадючьи Топи были самым настоящим первосортным болотом. Вдаль, насколько хватало глаз, тянулась жуткая трясина, кое-где пересеченная узкими, коварными тропинками. Высокие скрюченные деревья загораживали солнце, мешая светилу просушить вековую сырость. Здесь даже днем царил полумрак. Было холодно, темно и неприятно. Пытаясь хоть как-то согреться, я разжег костер. По счастью, в моей поясной сумке, предназначенной под целебные травы, умудрилось заваляться ещё и огниво. Подбирать хворост с сырой промерзлой земли — занятие бесполезное, посему пришлось несколько повозиться и наломать веток с низенькой колючей ели. Я разодрал в кровь все руки, но результат того стоил. Хвоя быстро задымила, нещадно понеся гарью. Впрочем, этот запах был всё же лучше, чем ароматы болотных газов.

Ненавистные Гадючьи Топи! Вот уж действительно всем болотам болото! А ведь ещё предстояло найти здесь Храм Света. Сам Великий Владыка направил меня, и можно было не сомневаться, что если и есть на земле святые люди, то именно тут. Почему? Всё просто. Для того, чтобы по доброй воле возвести храм в столь паршивой местности, нужно быть действительно святым. Вдобавок, основными разумными обитателями здесь считались гоблины. Твари по сути своей бездушные и неверующие, не то, что сельские крестьяне, охотно делившиеся с местным духовенством сыром, маслом, хлебом, молоком и всем прочим. Не говоря уже о старой доброй традиции освящения вина в День Праздника Урожая. Якобы задарма. Нет, храм на коммерческой основе здесь существовать не мог, а значит, и найти в нём можно было либо безумных, либо святых, между которыми, как известно, невелика разница.

Задумавшись, я высыпал в костер остатки еловых веток. Хвоя снова задымила, глаза заслезились, в нос ударил резкий неприятный запах. Люция недовольно заворчала во сне и перевернулась на другой бок. Я улыбнулся. Судя по всему, юная принцесса сейчас пребывала в состоянии дремы, когда организм уже может проснуться, но душа ещё того не желает. Я тоже не спешил будить девушку, решив дать ей поспать. Во-первых, принцессе следовало максимально восстановить силы. А, во-вторых, разговор нам с ней предстоял нелегкий, и я отнюдь не стремился его начинать. Наши жизни оказались намертво привязаны друг к другу странным серебряным шнуром в невидимом мире, и это был не тот случай, когда следовало верить лишь в то, что видят твои физические глаза.

Я задумался, гадая, как построить беседу с Люцией. В принципе, план действий у меня был готов, оставалось только донести его до своенравной принцессы и при этом остаться в живых. К такому делу следовало подойти дипломатично, подобрать нужные слова. Я прекрасно понимал, что убедить Люцию будет нелегко. Можно было лишь надеяться, что девушка прислушается не только к моим словам, но и к голосу разума, хотя и так понятно, что перестраивать старый образ жизни и рушить собственные идеалы всегда тяжело.

Когда странный болотный маг, используя жуткую магию, отправил меня в Астрал, я получил возможность немного разобраться в мотивах и поступках прекрасной принцессы, узнав её получше. Астрал, насколько мне удалось понять, был обиталищем чувств, эмоций и страхов, образы коих отражались в тонкую материю из нашего мира. Или — как знать — возможно, это физическая Вселенная являлась зеркалом происходивших в Астрале событий. Не суть важно. Принцип взаимосвязи, несомненно, существовал, как в одну, так и в другую сторону.

Астрал открыл мне лишь маленький кусочек жизни Люции, но и по этому лоскутку я успел многое понять. Итак, юная принцесса, с рождения окруженная роскошью, была несчастна, как бы банально это ни звучало. Вместо того, чтобы стать доброй, глупенькой и покорной красавицей, она, к ужасу отца и братьев, выросла хоть и сказочно прекрасной, но при этом очень своенравной девушкой, для которой понятие о собственной воле отнюдь не являлось пустым звуком. Видимо, её избаловали. Не объяснили с младенчества, что любой женщине предстоит уготованная родственниками роль. Простолюдинке место на кухне, принцессе — там, где продиктуют высшие государственные интересы. Увы, в этом разделе воспитания юной Люции простиралась бескрайняя пустота. Когда же королевская семья опомнилась, стало поздно. Боюсь, принцесса не пожелала смириться и всем сердцем полюбить предоставленного ей жениха. Подобное нежелание способствовать развитию и процветанию собственной державы, естественно, не могло не вызвать раздражение короля Вильяма, а также наследного принца Фредда. Но чем сильнее они давили, тем яростнее сопротивлялась Люция. В итоге сложившимся положением сумел воспользоваться чернокнижник Белез, успевший объявить себя Владыкой и Богом всего Эрмса. Принцесса отчаянно искала способ защититься от семьи и избежать замужества с отвратительным ей дворянином. В результате она не смогла противостоять еретическому искушению, поддавшись уговорам злобного колдуна. Белез начал обучать Люцию черной магии, и, видимо, преуспел в этом. Перед моими глазами до сих пор стояли жуткие картины того, как сначала принцесса мощным заклинанием убила моего господина — благородного князя Герхарда, пустив в него молнию, а потом испепелила огненным шаром своего бывшего союзника и друга — Юджина, по прозвищу Железная Задница. По-видимому, Люция занимала особое место в планах Белеза по захвату Великого Королевства, ну а затем и всего Эрмса. К тому времени чернокнижник уже опутал всю страну нитями заговоров, основав некий "Черный Орден" — отвратительную секту, распространявшую по землям Эрмса семена Богопротивной ереси.

События развивались для Белеза как нельзя лучше. Неожиданное нападение южных варваров только ускорило воплощение в жизнь его планов. Дело в том, что в боях за железные рудники Предгорья пал в битве наследный принц Фредд. В результате — мало того, что государство осталось без дешевой и доступной стали, так ещё и в умах подданных начался полный развал. Споры, кто из королевских детей: Марсий или Люция, имеет большее право на престол, не утихали ни на минуту. Марсий являлся принцем-бастардом, родившимся от незнатной матери. Люция же была женщиной, самым младшим ребенком в семье, но при этом чистокровной принцессой. В итоге король Вильям Третий, мечтавший снизить накал страстей и укрепить положение наследника Марсия, принял решение — сослать дочь в какое-нибудь удаленное захолустье. Так принцесса очутилась в Вороновье, на моей родине, во владениях славного и благородного князя Герхарда, который, естественно, тут же влюбился в Люцию без памяти. Лично я предполагал, что в этом крылся дополнительный замысел короля Вильяма. Наверняка правитель рассчитывал, что пылкий дамский угодник — князь Герхард, соблазнит его дочь, а затем, как благородный рыцарь, женится на ней, тем самым урезонив амбиции её сторонников. Что сталось с предыдущей пассией Люции — княжичем Мордатом, я не знал. Видимо, принцессе, с помощью Белеза, удалось-таки расстроить свадьбу, а то и вообще отправить на тот свет неугодного ухажера. Вот король Вильям и решил подобрать дочурке мужчину посимпатичнее.

Здесь, в Вороновье, я впервые и познакомился с принцессой, влюбившись в неё, что теперь греха таить, с первого взгляда. Любой, кто видел Люцию, вполне меня понимал. Её стройная фигура, идеальные черты лица, синие глаза, мягкие розовые губки, восхитительная грудь и длинные гладкие черные волосы не могли не радовать мужской глаз и не волновать сердце. Увы, за ангельской внешностью скрывалась довольно-таки капризная и даже злобная душа. Правда, типичных мужчин, к коим относились и я, и князь Герхард, это, конечно же, нисколечко не волновало. Боюсь, мы недооценили угрозу. Чернокнижник Белез вволю поиграл на струнах души Люции, и амбиции принцессы к тому времени уже давно превышали мечтания о свободной и чистой любви. Теперь красавица хотела власти, то есть трона Великого Королевства. Белез, коего она именовала Властелином, также не собирался отпускать свою восхитительную прислужницу. Могущественный чернокнижник сколотил и направил в Вороновье опасную и многочисленную банду под предводительством ещё одного преданного ему фанатика — Юджина Железной Задницы.

Но всё неожиданно изменилось. Белез, в силу неизвестных и непонятных причин, решил избавиться от своей ученицы, повелев Юджину не только найти принцессу, но и убить её. Люция не могла такого даже предположить, и потому была обречена. К счастью, мне удалось спасти её и, раненую, вынести с поля боя. За нами, разумеется, выслали погоню. Так мы и оказались здесь, в этом вонючем болоте, ибо, убегая, я не разбирал дороги. От преследователей нас избавил загадочный местный колдун, а также принадлежавший ему горячо любимый василиск — Пеструнчик. Зверь, к огромному горю мага-отшельника, погиб в неравном бою. Впрочем, возможность испытать на мне и принцессе дьявольский черный ритуал вывела еретика из плохого настроения. Выбора у меня не было. Люция умирала, и я не мог её исцелить. Чернокнижник, сославшись на то, что не знает святых чар, предложил вылечить принцессу с помощью древнего ритуала, который соединил бы наши жизни в одну. По правде сказать, я мало что понял из его сбивчивой речи, но разбираться уже было некогда.

Мне дали выпить сильной галлюциногенной настойки на основе дурманящих болотных трав и черного лотоса, и в итоге я оказался в Астрале. Всё, что там произошло, было реальностью, но в тоже время не было. Астрал мог только привидеться, но он, без сомнения, существовал, и, по-видимому, существовал всегда. Я не мог объяснить, не мог рассказать, но отлично всё чувствовал. Ведь Астрал был миром чувств. Возможно, для кого-то этот мир являлся даже более реальным, чем наш физический. Путешествие моё напоминало сон, но в то же время, в отличие от обычных грез, я вполне мог не только ощущать всё происходящее, но и принимать решения, а также совершать поступки. Пройти Астрал оказалось непросто. Разум начал играть со мною в различные игры. В результате я вступил в противостояние с собственными страхами, а затем ритуал чернокнижника отправил меня в воспоминания Люции. Там-то я и сумел лучше понять и, наверное, где-то даже простить юную принцессу.

Затем передо мной предстал Эрмс — мир, что я всегда считал всей Вселенной, структурой общего бытия. В Астрале он оказался лишь маленькой проекцией — осколком, плывущим в океане хаотичной, пестрящей яркими звездами, материи. Тут я встретился сначала с агрессивным варваром, не потрудившимся мне представиться, а затем очутился перед взором самого Белеза. Чернокнижник, в отличие от меня, прекрасно понимал, где находится, и постоянное пребывание в столь странном месте, кажется, нисколько не мешало планам еретика по захвату физического мира. Весть о том, что Люция жива, расстроила злого колдуна. Принцесса была его самой талантливой ученицей, а вернее сказать — служанкой, но Белез зачем-то решился её убить. Тем самым чернокнижник поставил крест на своих планах по захвату трона Великого Королевства. Безумцем колдун не выглядел, а, значит, для того, чтобы пойти на столь серьезный шаг, ему потребовались действительно важные причины. По всей видимости, Белез испугался Люции.

Чернокнижник не потрудился объяснить мне подробности, сходу потребовав поклонения ему, как Владыке. Сказал лишь что-то о "дурной крови" принцессы. Тем временем на физическом плане болотный маг завершил свой ритуал, и я вернулся обратно на землю, напоследок соединив в Астрале наши с Люцией сердца серебряным шнуром.

На бренной земле меня ждала следующая порция непонятных известий. Во-первых, болотный маг пропал, а его хижина превратилась в груду полусгнившего хлама. Без сомнения, речь шла об отлично наколдованной иллюзии, а это поневоле наводило на мысль, что встреча наша произошла отнюдь не случайно. Во-вторых, еретик оставил нам, а вернее Люции, странную записку, в которой называл девушку Императрицей и требовал от неё занять трон Великого Королевства.

Поломав голову, я поступил, как истинный послушник Святой Церкви, то бишь начал усиленно молиться. И тут произошло, наверное, самое странное, но одновременно самое прекрасное событие. Мне ответили! Конечно, ещё Святой Великомученик Феофан Миролюбский писал в своем двенадцатом томе: "Не жди от Светлого Владыки ответа, ибо, если ты говоришь с Богом, название сему — молитва. Если Бог говорит с тобой, название сему — безумие, ибо не может смертный пережить глас Великой Истины, подобно тому, как свинья не станет смотреть на небо!". После всего, что мне пришлось пережить за последние два дня, я сам не удивился бы тому, что обезумел. По личным ощущениям, с головой у меня пока было всё в порядке. С другой стороны, если бы все юродивые понимали, что сошли с ума, то они бы тогда, наверное, выздоровели. Так или иначе, но Светлый Владыка ответил мне, превратив молитву в диалог. Удивительно, но сначала Он, коий был всем и знал всё, спутал меня с кем-то другим, назвав Темным. Причина, как разъяснил мне мгновением позже сам Великий Владыка, крылась опять же в пресловутом ритуале болотного мага. Светлый Бог узрел в Люции кровь Темного Императора — жуткого Властелина, правившего миром настолько давно, что даже эльфы не помнили или не хотели помнить, когда это было. Рассказами о зверствах Темного Императора до сих пор пугали маленьких детей всех рас, и даже самый жуткий и беспринципный еретик не мог решиться воззвать к его имени, обратившись, тем самым, к чистому злу. Из записки, оставленной болотным магом, следовало, что кровь Императора, текущая в жилах принцессы, открывала девушке путь к великим силам. Это подтвердил и Светлый Владыка, незамедлительно предупредив о возможной опасности. Бог повелел мне найти в этом жутком болоте Храм Света. В забытом всем миром святилище нам с Люцией предстояло отыскать действительно честного и преданного добру настоятеля, по имени Джереми, именно он мог "решить судьбу темной крови". Увы, мне было не суждено до конца понять Божественный замысел…. Правда, похвастаться этим не смог пока ни один смертный или бессмертный и, по всей видимости, не сможет и дальше. Иначе всё бы во Вселенной стало намного проще и совершенней. Или наоборот?

Так или иначе, но теперь у меня была цель. Вернее, у нас. Оставалось лишь убедить Люцию. Легче сказать, чем сделать….

Как по команде, принцесса зашевелилась и, чуть застонав, потребовала:

— Воды!

Я с сомнением посмотрел на содержимое своего котелка. Тщательный осмотр полуразвалившийся хижины не дал почти ничего. Всё хоть сколько-нибудь ценное оттуда давным-давно вынесли. Не было ни виденного мной ранее стеллажа, заваленного еретическими книгами, ни алхимического стола, ни всего прочего. Кем бы ни был таинственный колдун, надо отдать должное, иллюзии он наводил тщательно. Единственным найденным в хижине знакомым предметом оказался сосуд, из которого мне и довелось выпить галлюциногенной настойки. Помимо бокала, в груде полусгнивших деревяшек обнаружился дырявый чугунный котелок, почти не покрытый ржавчиной. За неимением лучшего пришлось взять его. По счастью, дырка просвечивала чуть выше середины, так что хоть наполовину, но воды набрать было можно. Наткнувшись в противоположном углу хижины на кусочек железной проволоки, я продел его в боковые ушки котелка и, соорудив из веток подобие перекладины, сумел поставить кипятиться воду.

С водой, кстати, вышли дополнительные сложности. Родник я обнаружил довольно быстро. Примерно в двадцати шагах от хижины. Увы, пробивался он аккурат из-под камня, лежавшего на дне болотного озера, а стало быть, чистые подземные воды смешивались с тухлой тиной. Я несколько раз пытался зачерпнуть как можно ближе к источнику, и всё равно пришлось порядком повозиться, выбрасывая из котелка ароматные водоросли. На качестве конечного суррогата это, правда, отразилось не сильно. Отрава отравой. Впрочем, как я выяснил на собственном опыте, прокипяченную болотную воду вполне можно пить. Но предлагать подобную бормотуху принцессе?!

— ВОДЫ! — снова потребовала Люция, приоткрывая глаза.

Чертыхнувшись про себя, я ополоснул прихваченный из хижины бокал, смыв остатки колдовского зелья, а затем, зачерпнув из котелка немного воды, протянул сосуд Люции. Девушка сделала жадный глоток. Через секунду в лицо мне ударил фонтан брызг. По счастью, я всё же успел уклониться от брошенного вслед бокала.

— Отрава! — негодующе воскликнула Люция.

— Ничего другого нет, Ваше Высочество, — смущенно проговорил я.

Принцесса села и недовольно тряхнула волосами.

— ТЫ! — ахнула она, широко раскрыв глаза.

— Я рад увидеть Ваше Высочество в добром здравии. Как Ваша рана?

Принцесса непроизвольно дотронулась до груди, но никакой болячки не обнаружила. Немало смутившись, Люция спросила:

— Ты меня исцелил?! Что с Юджином?! Что с его войском?!

Я задумался. У меня тоже были вопросы, но мысли в голове путались. Я не знал, как обращаться c Люцией. Внутренний голос призывал схватить принцессу и потребовать ответа за учиненные девушкой злодеяния. Именно из-за неё я лишился всех близких мне людей и оказался в этом болоте, вкупе с разделенной дьявольской магией душой. Конечно, напрямую упрекнуть Люцию в смерти своих друзей — Тимофа и Деррика, я не мог, но в гибели моего господина — благородного князя Герхарда Вороновского, целиком и полностью виновата она! Как честному слуге, мне полагалось отомстить за своего повелителя, но вместо этого я спас Люцию, и сейчас не мог ничего от неё требовать. Физически не мог! Все обвинения комом застряли у меня в горле. Она была сейчас такой нежной, такой беззащитной….

— Ты будешь со мной разговаривать!? — зло спросила Люция.

Я вздрогнул и принялся отвечать.

— Бандиты, что Ваше Высочество изволили называть войском, находятся в Вороновье. Мне неизвестно, где конкретно. Погони, думаю, не последует. Они не знают, где нас искать. Юджин, видимо, мертв, и больше нам не угрожает. Исцелил, если это можно так назвать, Ваше Высочество не я. Это сделал колдун, который передал Вашему Высочеству данную записку.

Я протянул Люции скомканный листочек бумаги. Надо сказать, меня одолевали сомнения в правильности сего поступка. Я долго размышлял над тем, стоит ли Люции знать о содержимом записки? Болотный маг требовал от принцессы занять трон Великого Королевства, обещая ей всяческое содействие, и Люция, лишившись поддержки прошлого покровителя Белеза, вполне могла ухватиться, что называется, за последнюю соломинку. Возможно, я поступил опрометчиво, но мне почему-то казалось, что скрыть что-либо от Люции всё равно не удастся.

— Ничего не понимаю! — произнесла принцесса, прочитав записку, — кто это!? И почему он называет меня Императрицей?

Я развел руками.

— И что за ритуал провёл странный маг? — спросила Люция, — и, вообще, что произошло?

— Боюсь, что подробности станут известны нам позже, Ваше Высочество, — заметил я, — знаю лишь, что болотный чернокнижник соединил наши души.

Люция подозрительно на меня посмотрела. Видимо, предложения по соединению, как тел, так и душ, принцессе от благородных и не очень благородных рыцарей поступали регулярно, так что к моим словам девушка отнеслась с плохо скрываемым раздражением. Я было начал разглагольствовать, решив пересказать принцессе содержание ритуала, но потом передумал, и просто приподнял робу, продемонстрировав Люции шрам, что ещё недавно красовался на её собственном теле. Делать этого, конечно, не следовало. Показывать благородной особе, так сказать, обнаженный торс простолюдина было мало того, что неприлично, так ещё и противозаконно. Так и до виселицы недалеко, за "попытку надругательства".

Люция нисколько не смутилась при виде мужского тела, хотя и показывать-то было особенно нечего. Моргнув, девушка недоуменно уставилась на мою рану, а затем снова машинально провела ладошкой по разрыву на своём платье. Шрам, разумеется, не соизволил вернуться.

— Но…. Но… Как?! — ахнула она.

Я снова развел руками.

— Кому-то было угодно спасти Ваше Высочество, — заметил я, — но доверять им нельзя.

— Почему это? — спросила Люция, — кажется, мне хотели помочь!

— Вспомните содержание записки, Ваше Высочество, — произнес я, — там явно использовано слово "мы", а не "я". Так что маг действовал не один, их, как минимум, двое, а по тому, как уютный домик оказался на поверку иллюзией, можно сделать вывод, что нас ждали.

— И что? — удивилась Люция.

— Тогда почему они не пришли на помощь Вашему Высочеству раньше?

— Может, испугались банды Юджина? — спросила принцесса.

Я покачал головой. Люция тоже поняла, что довод неубедительный.

— Может, они не знали, что меня придется спасать, не догадывались, что Юджин — подлый предатель! — предположила принцесса, — поэтому они не стали помогать нам сразу.

Голос Люции задрожал. Очевидно, девушка вспомнила коварный удар, нанесенный ей бывшим другом. Предательство союзника всегда трудно воспринять спокойно. Даже у меня до сих пор становилось жутковато на душе при одном воспоминании о том, как Юджин выхватывает стилет и вонзает его в тело Люции, не прекращая при этом веселого разговора с ничего подозревающей жертвой. Всё произошло как будто между делом. На наше счастье, Железной Заднице пришлось нанести удар левой рукой, ибо правую ему перед смертью основательно подпортил князь Герхард. Удар моего господина был выполнен технически блестяще. Ещё чуть сильнее, и Юджин Железная Задница остался бы без правой руки. Я горько хмыкнул про себя. Получается, господин Герхард также принял участие в спасении принцессы, которая затем убила лорда своей же рукой, а вернее магией. Это давало определенную пищу для размышлений. Вдруг на принцессе лежало смертельное проклятье, губящее тех, кто хотел или пытался ей помочь?

Согласно деревенским сказаниям, на всех, в чьих жилах текла королевская кровь, висел неумолимый рок, уничтожающий тех простолюдинов, что добровольно пошли на государеву службу. Конечно, мне, как человеку хоть немного, но знакомому с магией и оккультизмом, было грешно верить в подобные бредни. К тому же, подобные "деревенские сказания" придумывали и распространяли отнюдь не сельские жители, а дворяне-землевладельцы: бароны, графы, князья и т. д., стремившиеся таким образом удержать слуг и крепостных в своих владениях. Ведь простолюдины, чего греха таить, время от времени убегали от благородных деспотов в города, стремясь затесаться среди шумной толпы, и, если что, попроситься на королевскую службу: в садовники, конюхи, а то и в стражи. С точки зрения закона, король обязан был вернуть беглого его господину, но поступали так правители далеко и далеко не всегда. Страх потери монаршего покровительства делал из вчерашнего крестьянина преданного слугу. А преданность, как известно, являлась слишком редким качеством человека, чтобы вот так вот просто ею разбрасываться. Так что, хотя разум и требовал относиться к россказням о "королевском роке", как к неумело состряпанной выдумке, душа, особенно при виде такого количества наглядных примеров, пребывала в беспокойстве.

— Даже так, — заметил я, — получается, что они следили за Вашим Высочеством. Разве это само по себе не внушает повод для беспокойства? Да и их ритуал…. Неужели столь умелый маг не мог предусмотреть другую возможность? Опять же, сейчас его с нами нет, а, значит, еретику есть что скрывать от Вашего Высочества.

Люция задумчиво прикусила губу.

— Возможно, ты прав, — заметила она, — и наши жизни теперь связаны?

Я в задумчивости кивнул.

— И не только жизни, — сказал я, — по словам еретика, в Астрале у меня с Вашим Высочеством появился единый мыслеообраз.

— Мыслеообраз? — в задумчивости переспросила принцесса.

— Насколько я успел понять из собственных наблюдений, мыслеообраз — это некое отражение или проекция из нашего мира в сущность Астрала, или наоборот….

— Или наоборот, — подтвердила Люция, — спор о том, чей план первичный: физический или астральный, так же нелеп, как спор о том, что появилось раньше — курица или яйцо.

— Кажется, Ваше Высочество хорошо осведомлены в данном вопросе?

— Да, — кивнула принцесса, — Владыка Белез учил меня.

Люция снова осеклась.

— Бывший Владыка? — поинтересовался я, вскинув бровь.

Люция отрицательно замотала головой.

— Это всё Железная Задница, — произнесла она, — проклятый Юджин не смог примириться с моей главной ролью.

Настала моя очередь замотать головой.

— Он не врал, когда говорил, что просто выполняет приказ.

— Тебе-то откуда это известно, святошка? — зло спросила девушка.

— Я разговаривал с ним!

— С Юджином?

— С Белезом!

— Врешь!

— Нет, Ваше Высочество, — произнес я, — у меня нет причин врать. В прямом смысле, я теперь "кровно" заинтересован в благополучии Вашего Высочества. Не знаю, по каким причинам, но Белез предал Ваше Высочество.

Люция зло засопела, не зная, что сказать. Отвернувшись, принцесса закрыла лицо ладошками и задумалась. Девушка не дрожала, и, несмотря на всё потрясение, казалась весьма в себе уверенной, но какими-то невидимыми струнами души я вдруг понял, что она готова вот-вот разрыдаться. Сейчас ей больше всего хотелось, чтобы кто-то просто обнял её и сказал, что всё будет хорошо. Понятия не имею, откуда я это знал, возможно, просто выдавал желаемое за действительное. Так или иначе, но обнять благородную принцессу я всё равно не посмел.

— Может, ягодок, Ваше Высочество? — улыбнувшись, предложил я.

— Ядовитые? — спросила Люция, с подозрением осмотрев мою ладонь.

Я отрицательно замотал головой. Вполне приличная черника: большая и сочная, разве что с болотным привкусом, как будто вместе с мякотью приходилось жевать местную лебеду. В съедобности ягоды сомневаться не приходилось. Я сам успел с голодухи схарчить добрые полкотелка и пока, вроде, не помер. При условии, что с утра во рту не было даже маковой росинки, россыпь ягод, растущих на берегу озера, показалась мне непреодолимым искушением. К тому же, если я правильно разобрался в сути постигшего нас ритуала, все болячки принцессы мигом становились моими.

Люция сначала брезгливо поморщила носик, а потом всё-таки не удержалась и с аппетитом принялась уплетать ягоды. Пальчики её моментально покрылись сиреневым соком.

— Значит, ты считаешь, что мне не стоит им верить? — спросила принцесса, бросив взгляд на записку.

Я кивнул.

— Это было бы очень неразумно, Ваше Высочество.

Люция нахмурилась.

— И что, по-твоему, мы должны теперь делать?

Мне понравилось, что принцесса употребила слово "мы". Лестно осознавать, что Люция принимает в расчет меня и моё мнение. Вот уж, воистину, кто мог подумать, что однажды я — простолюдин из самой что ни на есть глуши, буду давать советы отпрыскам королевской крови. Об этом нельзя было даже мечтать. Впрочем, такой уж особой радости я испытывал. Как-то по-другому мне всегда представлялась служба под боком у "великих мира сего".

— В этой местности нам предстоит найти Храм Света и переговорить с его настоятелем. Он подскажет путь, Ваше Высочество, — произнес я.

Люция на миг замерла, едва не подавившись ягодами. Тем не менее, смутить принцессу оказалось не так-то легко. Видимо, дворцовая жизнь с её необходимостью присутствовать на многочисленных государственных мероприятиях, полных нелепых церемоний и вгоняющей в тоску лирики, научила Люцию выдержке. Как-никак, но королям и их родственникам полагалось выслушивать любые, даже самые черные вести с беспристрастным, полным величия лицом, дабы не вгонять в панику своих верноподданных. Нелишним было и умение улыбаться неугодным вассалам, слишком влиятельным, чтобы раз и навсегда избавиться от их присутствия. И это не говоря уже о том, что воистину колоссальной выдержкой следовало обладать, дабы с чувством величайшего сожаления и вежливого соучастия рассказывать собравшейся на дворцовой площади толпе, что, вопреки обещаниям, снизить в этом году налоги ну никак не получится, так как Её Величество уже второй месяц без нового платья. Люция в этом смысле была истинной королевской дочерью.

— С чего ты это взял? — спросила она.

— Мне так повелел Он.

— Кто?

— Сам Светлый Владыка, когда я обратился к Нему в своей молитве.

Люция на миг закрыла глаза, а потом вдруг разразилась диким, залихватским смехом, рассыпав из ладошки остатки ягод.

— Это правда, Ваше Высочество, — с обидой произнес я.

Люция уже не могла сдерживаться. Благородная принцесса, забыв про всё королевское величие, покатывалась на земле, держась за живот от смеха. Я обиженно сжал губы. "О! Времена и нравы, — писал в своей второй книге Феофан Миролюбский, — дал вам Светлый Владыка жизнь, а вы верите не Ему, а жалким проходимцам. Доверяете черному колдовству шаманов и ведьм, не благоговея перед искренней целебной молитвой. Слушаете лживые предсказания еретиков-астрологов, не внимая предзнаменованиям Господа. Поминаете Светлого Владыку лишь в минуту горя, думая, что забудет Создатель, как утаили вы положенную церкви десятину!".

— Ты сильно ударился головой? — насмешливо спросила Люция.

Действительно, во время атаки банды Юджина я успел довольно-таки крепко пропечататься головой об колесо кареты, а чуть раньше получил молотом по виску. Правда, вскользь, едва-едва задело. А ещё позже, вдобавок к травме, я нахлебался галлюциногенного эликсира. Ну, и после всего Светлый Владыка ясно и просто ответил на мою молитву. Но ведь разговор с Творцом не мог мне просто привидеться?!

— Вы должны верить мне, Ваше Высочество! — сказал я.

— Должна? Тебе? — театрально изумилась Люция.

— Да! — горячо подтвердил я.

Люция вопросительно вскинула бровь. Конечно, глупо говорить о том, что благородная принцесса чего-то должна обычному простолюдину. Тем не менее, отступать я не собирался, не для того столько пережил, чтобы сейчас девушка сама себя погубила!

Неожиданно Люция развернулась и посмотрела в сторону.

— Что это там? — удивилась она.

Сначала я непонимающе посмотрел на девушку, но потом сам услышал странный шум, доносившийся из трясин. Прислушавшись, я различил эхо голосов. На рычание или вой они не походили. До уха долетали отголоски едва-едва различимой матерщины. Следовательно, к нам приближались разумные существа. С одной стороны, было радостно осознавать, что из трясин в поисках завтрака не выползла какая-нибудь болотная тварь навроде василиска. Но и мыслящие обитатели Гадючьих Топей вряд ли могли прийти с хорошими намерениями. Оставалось лишь надеяться, что в банде Юджина не нашлось ещё одного следопыта, вместо убитого болотным магом. В этот раз спасать нас было некому.

Испуганно оглядев опушку, я остановил свой взор на развалинах хижины.

— Прячемся! — крикнул я принцессе, впопыхах забыв про всякое "Ваше Высочество".

Для разнообразия Люция не стала мне перечить.

Поспешно поднявшись с земли, мы бросились к хижине. Конечно, не Бог весть какое место, чтобы спрятаться, но дело уже приближалось к ночи, а бегать в темноте по топкому болоту — чистое безумие.

Забежав внутрь, я поспешно закрыл дверь, приставив к ней несколько камней и досок. Защита получилась весьма сомнительная. Доски уже наполовину сгнили, и обеспечивали скорее бесперебойный сквозняк, нежели укрытие, и разве что лесная фея, не поднимавшая в жизни ничего тяжелее летнего цветка, не смогла бы вышибить эту дверь с одного удара. Оставалось надеяться, что незваные гости побоятся осаждать хижину из опасений, что старая рухлядь просто погребет их под собой. Люция кинулась в угол хижины и затихла.

Голоса становились всё громче. Матюки неприличней. Я покраснел и обеспокоено покосился на Люцию, но принцесса без какой-либо тени смущения переносила слова, явно не предназначенные для девичьего уха, тем более королевского. Присев на одно колено, я посмотрел сквозь щель между дверными досками, решив понаблюдать.

Наконец, спустя пару минут на опушку, тяжело дыша, ворвался разумный обитатель болот. Впрочем, слово "разумный" здесь стоило употребить только с большой натяжкой, ибо незваный гость оказался гоблином. Выглядел он вполне типично. Как будто сошел с картинки из старой монастырской книжки под названием: "Презренные Создателем расы от Г до Э". Все общеизвестные признаки были на месте. В первую очередь уродливая, покрытая волдырями зеленая кожа. Непропорционально большая и излишне круглая, по человеческим меркам, голова. Тонкие нескладные руки, или скорее лапы, заканчивающиеся на пальцах кривыми ногтями. Лицо гоблина также могло вызвать лишь отвращение. Широкое, плоское, как блюдце; c длинной, почти от уха до уха, постоянно улыбающейся пастью, наполовину заполненной кривыми желтыми зубами. Под широким лбом гоблина бегали маленькие поросячьи глазки, а между ними прямо-таки возвышался гигантский красно-зеленый носище, занимающий добрую треть лица. Носище этот выделялся настолько большими ноздрями, что казалось, будто сопли оттуда достает не их владелец, а, по меньшей мере, тролль, специально отрастивший для столь великой цели широкие пальцы. Также, с сожалением, я был вынужден констатировать ошибку в той самой монастырской книге, по которой изучал виды разумных обитателей Эрмса. Увы, но автор "Презренных Создателем рас от Г до Э" определенно обманул своих читателей. По его словам, гоблины были напрочь лишены какого-либо волосяного покрова, встреченный же нами конкретный представитель им определенно обладал. На макушке волосы, правда, не росли. Да и наличием бровей гоблин похвастаться не мог. Равно как и усов. Зато на растущей в самом живописном месте носа бородавке волосы определенно были, причем такие длинные, что я имел неудовольствие рассмотреть их даже из своего укрытия.

Одет, по правде сказать, гоблин оказался неплохо. На нём виднелись приличные — в смысле, без дыр, и покрытые всего лишь одним слоем грязи, кожаные штаны и куртка, выделявшиеся когда-то приятным черным цветом. Штанины были вправлены в грубоватые, но с виду добротные сапоги, усиленные на носах стальными вставками. На плечах гоблина небрежно болтался когда-то черный плащ, украшенный бессчетным количеством заплаток самых разных цветов, от мутно-зеленого до грязно-голубого. В правой руке нелюдь держал странную конструкцию, лишь отдаленно напоминающую арбалет. Рукоятка казалась необычно кривой, а приемный желоб и спусковой механизм были усыпаны ступенчатыми кольцами или шестернями непонятного назначения. Левой рукой нелюдь придерживал перекинутый за спину увесистый мешок, отчего гоблин издалека казался не просто уродливым, а вдобавок и ещё горбатым. За кожаный пояс нелюдь заткнул короткий кинжал, представлявший собой не что иное, как заточенный обрубок длинного меча.

Навернув круг по опушке, гоблин устремился к хижине. В два прыжка оказавшись у двери, нелюдь дернул ручку на себя. К несчастью, дверь открывалась в обратную сторону. Вся хижина затряслась. Вдобавок гнилые доски не выдержали, и ручка осталась в руках у гоблина. Отбросив бесполезный предмет, нелюдь в бессильном отчаянии пнул ногой в дверь. Та, по счастью, устояла и не развалилась.

— Проклятье! — взревел гоблин, — кто там?! Откройте, чтоб вам пусто было!

— Проваливай! — в два голоса крикнули мы с Люцией, даже не подумав выполнять дурацкую просьбу.

— Помогите мне! — потребовал гоблин.

— Убирайся, зеленая тварь! — рявкнул я.

— Ублюдки! Чтобы вам упыри яйца отрезали и василискам скормили, — воззвал гоблин, — Чтобы вас тролль всех целиком заглотал и три дня переваривал. Чтобы вам каждый день только квашеную капусту харчить и вечером только ей нестись! Сволочи! Гады! Свиньи! Козлы! Бараны! Желаю вам самим вот так подохнуть!

В этот момент во мне что-то лопнуло. Залихватскую брань гоблина уже перекрывали другие голоса. Очевидно, его преследователи находились рядом. Перед моими глазами мигом предстала картина — как я несколько часов назад сам ломился в дверь этой проклятой хижины, умоляя, а, вернее, требуя от болотного чернокнижника впустить меня и Люцию; а за спиной тем временем уже слышались шаги и издевательские смешки бандитов, желающих нас прикончить. И вот сейчас, когда мне самому пришлось очутиться на месте чернокнижника, я также не пожелал впускать бившегося в истерике путника. Да! Нелюдь был мне противен, но и еретик не испытывал к нам с Люцией теплых чувств, однако же впустил. Тьма оказалась милосердней Света!

Решившись, я отодвинул подпирающий вход камень и открыл дверь. Нелюдь не стал дожидаться дальнейшего приглашения и моментально влетел внутрь. Странно, но гоблин не выразил никакого изумления, увидев представителей чужой расы. Бросив на нас оценивающий взгляд, нелюдь поспешно метнулся в угол хижины. Увы, поздно! Его, а заодно и нас, заметили. На опушку, тяжело кряхтя от усталости, выбежали ещё с полдюжины злобных гоблинов.

Я ничуть не удивился. Зеленомордая раса никогда не славилась дружбой и взаимовыручкой. В том, что гоблины пытались поймать, а возможно и убить, своего собрата, ничего удивительного не было.

Преследовали "нашего" гоблина красовались в странном подобии кожаных мундиров, украшенных аляповатыми красными лентами и большими дырами, видимо, для лучшей вентиляции. В руках каждый сжимал из них короткий кинжал односторонней заточки. Впереди шагал рослый (по меркам гоблинов) вожак, облаченный в изрядно проржавевшую кольчугу. Поверх доспеха была то ли пришита, то ли просто намотана внушительная красная простыня, на которой смутно просматривался рисунок уродливой зеленой гадюки, выпустившей черные клыки. Вожак грязно ругался и гневно потрясал над головой большим двуручным топором. Вернее, одноручным — для более сильного и рослого существа. По всей видимости, давным-давно оружие вышло из-под молота кузнеца-гнома, и предназначалось для его жены, как небольшой инструмент для работы на кухне. В руках же гоблина топор смело превращался в добротный двуручник.

Вожак издевательски расхохотался.

— Попался, голубчик! — крикнул он, завидев внутри хижины своего врага.

— Проклятье! — взревел "наш" гоблин.

Отбросив своей драгоценный мешок, нелюдь извлек из кармана два странных металлических шарика и вбросил их в желоб своего так называемого "арбалета". Шестерни механизма странно закрутились. Спустя миг шарики безвозвратно исчезли где-то внутри.

Гоблин неспешно прошел вперед и, встав на шаг от двери, театрально нацелил в проход своё оружие.

— Ну, други, — обратился он к нам, — выручайте! Если близко подойдут, двоих мигом положу, а вот с остальными никак. Не успею перезарядить.

Я с сомнением посмотрел на гоблинский агрегат. Что-то мне не верилось, что из этой штуковины можно убить хоть кого-то. Впрочем, преследователи оказались другого мнения. Увидев, что противник приготовился к стрельбе, гоблины остановились и поспешно залегли на землю, спрятавшись за небольшой насыпью. Только вожак остался на ногах.

— А ну, не дури! — рявкнул он, — выходи, гадина, разговор есть!

— Нечего мне тут со взрослыми дяденьками за леденец разговоры разговаривать! — сплюнул "наш" гоблин, — чего пристал, как банный лист к заднице?!

— Ты говори, да не заговаривайся, — крикнул вожак, а затем принялся задавать вопросы и тут же самостоятельно предоставлять на них ответы, — на земле нашей работаешь? Работаешь! Травку возишь? Возишь! Денежку зашибаешь? Зашибаешь! А кто долю малую в общую мошну отстегивать будет, а?! Совсем страх потерял!

Я задумался. Возможно, вытолкай мы сейчас за дверь незваного гостя, и нас бы с Люцией оставили в покое. Этой шайке явно не было дела до заблудившихся в болоте людей. С другой стороны, раз уж взялся помогать — грешно бросать дело на полпути. Более того, попытайся я сейчас вышвырнуть гоблина, как мне тут же доведется первому испытать эффективность его оружия. Хотя в убойность оного как-то не верилось, проверять на собственной шкуре тоже не хотелось. Опять же, кто мог поручиться, что, разобравшись с основным врагом, гоблины не примутся за нас. Их было больше, а для зеленых нелюдей это являлось первой и единственной стоящей причиной, дабы решиться на атаку.

— Не было такого уговора! — проорал "наш" гоблин, — с роду ваша братья по травке не работала. Я три года Бубну на лапу давал, и больше никому тут свои кровные отстегивать не собираюсь!

— Нету больше твоего Бубна! — рявкнул вожак, — убёг!

— Ничего не знаю! Сегодня-завтра Бубен заявится, долю свою потребует, что мне ему говорить? Мол, в законопослушные граждане подался? Налоги стал платить. Да, хрена тебе лысого! Когда Бубен меня хавать будет, ты что ли, задница волосатая, выручать прибежишь!?

— Хлебало заткни, отросток тролльиный! Я тебе говорю — нету больше Бубна. Вымер! Будешь теперь под нами ходить! Понял?

— Понял, что ты только каркать горазд!

— Ну, тогда объявляю тебе, что именем закона ты, типа того, арестован!

— Ну, давай-давай, арестовывай. За всех не ручаюсь, но первые два "арестовывателя" получат по шарику промеж глаз. Так что, давайте, ребятки, вперед. Добровольцы есть!?

Вожак пролаял своим подручным приказ. Добровольцев, однако, не нашлось. Гоблины трусливо прижались к земле, со страхом посматривая на торчащее из двери чудо-оружие. Вожак гневно взвыл и принялся уговаривать своих воинов ринуться в атаку. Основными аргументами служили многочисленные тумаки, а так же рассказы о порочных взаимоотношениях родителей, бабушек, дедушек, братьев, сестер и всей прочей солдатской родни, поспособствовавшей рождению и воспитанию эдаких трусов. Пылкий монолог время от времени прерывался лишь ехидными замечаниями со стороны "нашего" гоблина, предлагающего недругам, далее цитата: "отбросить копыта за короля!". Несколько раз, когда ругань вожака становилась уж больно громкой, бойцы пытались подняться в атаку, но, завидев ближе вражеский арбалет, снова припадали к земле. Наконец, терпение вожака лопнуло, и он прибегнул к последнему средству. Замахнувшись, главарь неожиданно вонзил топор в спину ближайшего к нему солдата. Кровь брызнула фонтаном. Гоблин взвыл от боли, но смерть настигла его быстро. Выдернув топор из убитого союзника, вожак снова потребовал от своих подчиненных самоотверженно броситься в бой.

Я немного воспрял духом. Если бы дело пошло так и дальше, то вскоре вожак сам бы перебил за нас весь свой отряд и, заново пересчитав соотношение сил, убрался бы восвояси. Увы, гоблины тоже не хотели зазря умирать. Приняв мучительный выбор, нелюди поднялись на ноги и без оглядки помчались на нас, высоко задрав вверх свои кинжалы. "Наш" гоблин тщательно прицелился и хладнокровно нажал на спусковой крючок. С удивлением и потрясением я увидел, как спустя миг лицо ближайшего врага превратилось в кровавое месиво. Шарик вылетел из ствола арбалета с невообразимой скоростью и ударил точно в лоб, просто разворотив гоблинский череп. Люция вскрикнула и от ужаса закрыла глаза. Я тоже изрядно побледнел. Зрелище вывалившихся из головы мозгов, перемешавшихся с кровью и кусочками черепа, явно было не для слабонервных. Моё уважение к странному оружию незваного гостя резко возросло.

Я поспешно схватил ближайший увесистый камень, готовясь швырнуть его в первого, кто подойдет достаточно близко. Всё было не так уж плохо. Двое врагов уже мертвы. Оставалось ещё четверо, против нас троих. Вернее, двоих. Люция в этом случае не в счет. Девушка не могла сражаться. К счастью, внутри неуклюжего на вид, но смертоносного по сути арбалета оставался ещё один металлический шарик, а бил "наш" гоблин метко (хотя с десяти шагов трудно промахнуться). Так что скоро их должно было остаться всего лишь трое. Я поднял свой камень повыше, надеясь, что мне успешным броском удастся свести на нет вражеское превосходство, а там оставалось лишь недолго продержаться в проходе, давая "нашему" гоблину время перезарядить оружие. Задача сложная, но выполнимая. В принципе, не далее как позавчера мне довелось в схожей ситуации отвлекать орка, давая другим послушникам время исцелить раны нашего князя. Я тогда чуть не погиб, но справился. Поле брани в тот день осталось за вороновцами.

"Наш" гоблин поспешно наставил оружие на следующего врага и нажал на второй спусковой крючок. Интересно, и где только нелюдь умудрился разжиться двухзарядным арбалетом!? Насколько я знал, они стоили просто бешеных денег и изготавливались исключительно на заказ. За цену подобного оружия можно было запросто прикупить несколько деревенек, со всеми окрестными полями и местным людом. Лицо ближайшего врага сжалось от ужаса, но воющего звука выстрела не последовало, вместо него послышался противный скрежет, а из арбалета вдруг выскочила одна из многочисленных шестеренок, описав по ходу полета красочную дугу.

— Заклинило! — простонал "наш" гоблин.

Моё уважение к "чудо-оружию" мигом сползло обратно вниз. Теперь бы я и ломаного гроша не дал за эту рухлядь. Гоблины издевательски расхохотались. В отчаянии я поспешно швырнул в них камень, но переоценил собственные силы. На поверку чертов булыжник оказался тяжелее, чем мне показалось вначале. До ближайшего противника я не добросил с добрый локоть.

— Ату их, ребята! — радостно завопил главарь.

Не теряя времени, вожак в пару прыжков оказался у дома, решив, видимо, что вот он — подходящий момент, дабы присоединиться к атаке своих дружков. Я и "наш" гоблин испуганно попятились назад, не зная, как защититься.

— В стороны! — послышался вдруг за спиной голос Люции.

Не сговариваясь, мы отпрыгнули, прижавшись к стенам. Спустя буквально секунду за нашими спинами пролетел огненный шар. Последовал громкий хлопок, а за ним взрыв! Нас окатило сильным жаром, но мне и "нашему" гоблину посчастливилось. Стихия прошла мимо. Чего нельзя сказать о врагах. Огонь ударил по ним нещадно. Четверо солдат сгорели заживо! Вожак ещё успел выскочить из огня и, упав, покатился по земле, пытаясь сбить пламя. Бесполезно! Изрыгнув на прощание дикое проклятье, гоблин затих.

— Слава Светлому Владыке! — выдохнул я.

— Ему? — театрально удивилась Люция, — а, быть может, всё-таки мне!

Я тяжело вздохнул. Конечно, всё спасение шло к нам по воле Светлого Владыки. А раз так, то получается, что женщина овладела оккультными тайными по желанию Его. А в сиим было великое противоречие. Чтобы магия и женщине, да на благо людям! Бред какой-то….

Гоблин, в отличие меня, не мучил разум теософскими проблемами. Забыв про бесполезное оружие, зеленомордый нелюдь театрально поклонился Люции.

— Счастлив приветствовать вас, красавица-ведьма, — произнес он, подойдя на шаг ближе, — блестящий огненный шар. Отличная волшба! Давно было пора проучить эту скотину, чьё имя просто нельзя произносить в присутствии такой милой девушки. Мир праху сукиного сына! Могу я узнать имя госпожи ведьмы?

Гоблин отвесил ещё один якобы изящный поклон и улыбнулся во весь рот, продемонстрировав принцессе все оставшиеся во рту зубы. Их было не так уж и много. Я ожидал, что при виде столь отвратительного создания, снабженного вдобавок волосатой бородавкой, красавица придет в ярость, но принцесса приветливо улыбнулась в ответ, отказавшись, впрочем, подать руку для поцелуя.

— Люция, — представилась девушка.

— Какое чудесное имя, — сказал гоблин, — им, равно как и Вами, можно только восхищаться. Я же — Джузеппе Бородовачи, лучший в Гадюшнике контрабандист!

— Очень приятно, — насмешливо улыбнулась Люция.

Увы, меня подобное приветствие, ну, нисколько не удовлетворило.

— Кончай врать. Какой ты, к черту, Джузеппе, лучше на харю свою посмотри! — рявкнул я.

— Сударь, вы — хамло и быдло, — заметил гоблин, повернувшись ко мне.

Это было уже чересчур. Меня обвинял в бескультурье паршивый гоблин! Разозлившись, я схватил нелюдя за грудки, приподнял его над землей, а затем крепко припечатал в стену хижины. Гоблин сперва протянул руку к своему чудо-оружию, но, вспомнив, что оно, как минимум, временно неисправно, а как максимум, не подлежит восстановлению, мигом сменил тон.

— Хорошо, хорошо, признаю ошибку, был не прав, — заверещал он, а его поросячьи глаза попробовали изобразить жалостливый взгляд.

— Кто ты такой? — спросил я, выпустив гоблина.

Нелюдь с секунду помялся, а затем-таки представился.

— Я — Жупель, по прозвищу Бородавка, — произнес он, — но мне больше нравится, когда меня называют — Джузеппе. Наши имена на ваш лад как-то поблагозвучней.

— Англир, — представился я.

Гоблин довольно закивал, а затем потянулся к своему мешку, заброшенному на время боя в угол хижины.

— Благодарю за помощь, — произнес нелюдь, — она пришлась очень кстати.

— Это были бандиты? — спросил я.

Гоблин расхохотался.

— Не сомневайся, друг. Бандиты! Я даже больше скажу — бандюги! Грязные тупорылые сволочи. Носят форму и эмблемы гадюк, а их офицеры тычут в рожи всем честным гоблинам своей паршивой грамотой королевских сборщиков налогов. Всё на чужое добро зарятся! Последнее норовят забрать! Настоящие бандиты!

— Сборщики налогов? — удивилась Люция.

Гоблин кивнул.

— Бойцы короля! — объявил он.

Мы с Люцией удивленно переглянулись. Ни про какие гоблинские королевства нам слышать не доводилось. В мире существовало только одно королевство — Великое! По большому счету, все земли Эрмса делились на две большие группы: это провинции, входившие в состав Великого Королевства, и вольные территории. Некоторые независимые лорды, желая поднять свой статус, зачастую именовали себя королями, но, по сути, оставались обыкновенными мелкими князьками, нигде, кроме как на собственной земле, не уважаемыми и не почитаемыми. Королями именовали себя и вожди гномов, владевшие землями Северного и Западного Всхольмья, а также Островом Камня. Монарх эльфов, управлявший лежавшим далеко-далеко на юге Забытым Лесом, вообще называл себя Верховным Властителем эльфов, фей, а также стихов, любви и красоты. В книгах невежественных людей часто встречалось сокращенное определение — Верховный ВЭФАСЛИК Элсимисс Третий. Про королей гоблинов же никто никогда не слышал. Всю жизнь было принято считать, что зеленорожие нелюди живут небольшими часто враждующими друг с другом племенами, под управлением вождя или шамана.

— Ладно, — отмахнулся Жупель, — займемся делом!

Гоблин потянул лапы к своему мешку.

— Чего желаете? — спросил он, — несмотря на, сами видели, какие условия работы, у Джузеппе, меня то бишь, есть всё! Включая свежую новинку.

Гоблин извлек из мешка небольшой шмат вонючего мха грязно-голубого цвета. Гадость не иначе, как полчаса назад была оплевана какой-либо местной тварью, а затем отодрана гоблином от болотного камня.

— Полюбастик! — гордо заметил Жупель, — настоящая редкость! Радость для неуверенных в себе мужчин, и буйный восторг для женщин. Отлично разнообразит семейную и приблудную жизнь. Всего надо-то: мелко-мелко растолочь и пожарить до черного порошка, а затем всыпать в кипяток. По одной столовой ложке на стакан. Гарантирую, приятель, не меньше часа твой боец в игре будет. Госпожа ведьма останется довольна!

Гоблин кивнул Люции. Принцесса аж задохнулась от такого заявления!

— Ты что себе позволяешь, тварь?! — крикнула девушка, запустив в гоблина подвернувшимся под руку камешком.

Жупель ловко уклонился, а затем уставился на принцессу непонимающим взором. Судя по выражению его лица, в голове гоблина происходил мощный мыслительный процесс. Потом поросячьи глаза странно задергались — до зеленомордого нелюдя, видимо, что-то дошло.

— Понимаю, госпожа! — учтиво произнес гоблин, — не можете с хахалем, так сказать, при живом муже. Вот странные обычаи у вас, людей. Верность какая-та, семейные узы…. Сами себе жизнь портите. Впрочем, желание покупателя для Джузеппе закон.

Гоблин снова запустил руку в мешок, а затем извлек оттуда маленький красноватый гриб, покрытый фиолетовыми наростами.

— Вот! — гордо объявил Жупель, — мелко разотрите и потихоньку, буквально по одной щепотке, добавляйте в еду законному благоверному, уверяю, уже через три дня будете просто шикарно выглядеть в траурном платье! А главное, чистый натуральный продукт, ни один даже самый дипломированный маг или священник не заподозрит колдовство, за неимением оного, как такового. Ни деревенский знахарь, ни медик также ничего такого не обнаружат. Максимум, кому придется отстегнуть за молчание — это магистру алхимику, но их на вскрытие нечасто и приглашают. Берете? За оптовую покупку скидочку сделаю. Отдам мох с грибочком за жалкий золотой!

— Да как ты смеешь?!? — взорвался я.

— Хорошо, — сдался Жупель, — восемь серебряников. Итак, себе в убыток работаю. Сами видите….

Гоблин кивнул на трупы собратьев.

— Руками работать никто не хочет, зато как к кормушке, так все первые!

— Нас не интересует твой товар, гоблин, — зло сказала Люция, — лучше покажи дорогу в Алиссию!

Жупель разочарованно убрал гриб и полюбастик в мешок.

— А вы разве не оттуда? — удивленно спросил он, — что вы на болоте-то забыли?

— Спасались от бандитов, — заметил я, — от настоящих, а не сборщиков налогов.

Жупель грустно улыбнулся.

— В Гадючьих Топях спасаться от бандитов?! Странные у вас какие-то представления о безопасности.

Гоблин задумчиво поскреб подбородок.

— А! Ладно, — сказал он, — по болотным тропам проведу прямиком в людской град, только меня с собой возьмите!

— Зачем? — спросила Люция.

— Как у вас говорят — пригожусь! — заметил гоблин, — мне бы надо свалить отсюда куда подальше! И….быстро! Кутерьмы в последнее время на болоте много, с тех пор, как иноземцы здесь всё под себя загребли!

— Иноземцы? — удивленно спросила Люция.

Гоблин звучно высморкался.

— Да, — сказал он, — с месяц назад пришли, никто не знал, не гадал, что называется. Людишки. Вёл их настоящий упырь! Даром, что человек. Юджином Железная Задница кличут. С ним банда таких же. Наш начальник стражи, значит, тут же песню соловьиную запел, мол, не ходить здесь ноге вражеской, не топтать болото родное. Ну, советники давай его деньгой осыпать, но как людишки в Гадюшник-то ворвались, тут же на измену и сели. Стражники, что пошустрее, разбежались, а которые не успели, так головы их до сих пор на колах гниют. Юджин этот совсем дураком оказался, сказал, дескать, служить будем не ему, а Владыке Белезу. Ну, нам-то что Белезу, что хрену подзаборному. Советники жаться не стали, мигом короля подбили присягу принести.

— Значит, провинция аннексирована войсками Белеза? — спросила Люция.

Гоблин замялся.

— Ну, как сказать. До недавнего времени. С недельку назад он с его бандой на запад намылился, в Вороновье. Ну, да людишки проклятые тут много под себя заграбастали. Данью весь Гадюшник обложили. Раньше-то мы — гоблины, тута хорошо жили, друг другу не мешали. Контрабандой-то в человечьи города все промышляют, что бандиты, что слуги королевские. Но, раньше, как это называется, пере…пари…пыретета был, во! И эти упыри….

Гоблин прервался на секунду, снова указав на трупы убитых недругов.

— Они бы ко мне даже не подошли, — продолжил Жупель, — королевским держимордам не до нашего брата было. Они и кристаллами магическими неплохо промышляли, да долю малую с продаж черного лотоса имели, ну, и барыг местных обирали….

— Погоди-погоди, — перебил я, — черного лотоса?! Ты не ошибся!?

Люция тоже ахнула, глаза её округлились. Черный лотос являлся необычайной редкостью и стоил очень дорого! За несколько бутонов драгоценного цветка можно было скупить половину крупного города, вроде Алиссии. Это растение имело колоссальное значение для магов и алхимиков. Без него были немыслимы сложнейшие колдовские ритуалы высшего круга волшебства. Порошок из черного лотоса мог ввести душу в состояние мощного транса, которого нельзя было достичь даже в процессе многочасовых медитаций. По слухам, черный лотос давал разуму способность разрывать ткань между мирами. Эту байку я смог проверить и подтвердить на себе лично. Болотный маг умудрился отправить меня в Астрал с помощью эликсира на основе черного лотоса. Тогда мой мозг был слишком занят первостепенными проблемами, дабы гадать, откуда у еретика мог оказаться самый дорогой и редкий в мире колдовской ингредиент. Богатеем ведь маг не выглядел.

Купить черный лотос легально просто невозможно, а достать на черном рынке трудно и дорого. По сути, во всем Эрмсе было известно только одно место, где редчайшие цветы произрастали в количестве, пригодном для ведения каждодневного сбора. Местом этим был Проклятый Остров. Мрачный, опоясанный цепью опасных рифов кусок суши расположился в центре Озера Слез. Месторождение обнаружили давно — ещё несколько столетий назад, и с самого начала между колдунами и священниками Великого Королевства из-за него разгорелся конфликт, который долгие годы медленно, но неотвратимо развивался, время от времени остужаемый королями, желающими сохранить нейтралитет. Затем Святой Церкви удалось переломить ситуацию, ценой вмешательства в светскую жизнь государства. Тогдашний Первосвященник поддержал в короткой, но ожесточенной гражданской войне за престол одного из принцев, отправив тому на помощь всех имеющихся в распоряжении Его Святейшества паладинов. Подсобила благочестивая церковь и деньгами, и оружием, и святой водой. И это не говоря уже о мощной проповеднической компании, развязанной священниками во всех городах и селах Великого Королевства. В каждой хоть сколько-нибудь крупной церкви, наряду с молитвами Светлому Владыке, пелись песни и жглись благовония во здравие и величие угодного принца, и кричались каждодневные анафемы в адрес его еретика-брата. Войска опального претендента на престол попытались урезонить священников, но это привело лишь к резкому увеличению числа великомучеников за веру и, как следствие, к массовым народным восстаниям. Вскоре война была выиграна, и новоиспеченный король не замедлил отблагодарить Первосвященника, удовлетворив "скромные просьбы слуги Божьего". Перво-наперво, под запрет попали все колдуны, ведьмы и чернокнижники, а для борьбы с ними учредили Инквизицию — по сути, личную армию Первосвященника, подконтрольную только церкви. Король рассчитывал, что Святое Воинство поспособствует развитию и укреплению его власти и, надо сказать, монарх не обманулся в своих ожиданиях. Инквизиторы развили кипучую деятельность, добросовестно освоив полагающуюся им долю от церковной десятины. По всему Великому Королевству и даже за его пределами мигом распространились ужасные слухи о зверствах религиозных фанатиков, сжигающих ни в чем не повинных рыжеволосых девушек, обвинив их в ведьмовстве. Впрочем, всем было известно, что любой рыжий мечен дьяволом, а женщина так уж вдвойне. Так или иначе, но Святая Инквизиция оказала своё благотворное влияние, очистив страну от еретиков, чернокнижников, друидов, некромантов, мертвяков, нелюдей и всех прочих, тем самым укрепив народ в желании следовать нормам морали и чтить заветы Светлого Владыки. Разумеется, на Проклятый Остров, который в те времена именовали Туманным, священники тоже положили глаз, решив передать омываемую водой землю в полное распоряжение церкви. Увы, они опоздали. Недобитые еретики сумели добраться до острова раньше и устроить переворот. Чернокнижники посулили тамошнему князю эликсир вечной молодости, и когда лорд благополучно помер, испив его, еретики подняли мятеж, захватив местную крепость. К несчастью для инквизиции, остров оказался практически неприступен. Острые рифы открывали для судов только один-единственный проход к небольшой гавани, которая буквально упиралась в гигантскую каменную стену крепости. Конечно же, инквизиция так просто не смирилась. Еретики незамедлительно были преданы анафеме. Уже второй, так как первое проклятье (а заодно и объявлении магии вне закона) чернокнижники успели заработать сразу по окончании гражданской войны. Впрочем, что одна анафема, что две — для еретиков уже было не суть важно, они крепко закрепились на острове, взяв под контроль всю добычу черного лотоса. Не раз и не два Отцы Церкви объявляли священный поход, но каждый раз он приводил лишь к огромным жертвам. Даже просто высадиться на острове оказалось непросто. Проход между рифами был очень узкий, вдобавок, еретики, проведя жуткие ритуалы, сумели призвать в окрестные воды чудовищных гигантских кракенов, которые с яростью топили все проходящие корабли, кроме судов чернокнижников. Когда же войскам удавалось ступить на сушу, на их пути вставала высокая каменная стена, а узкая полоса пляжа перед ней была непригодна для размещения осадных орудий. Взять остров измором также не получилось. В минуту острой нужды, и без того проклятые еретики начинали употреблять в пищу своих же кракенов. В конце концов, инквизиторы смирились, предав для острастки анафеме уже весь остров и повелев называть его Проклятым. По прошествии времени Отцы Церкви успокоились, сделав вид, что на Эрмсе такого места просто не существует.

Разумеется, отбившимся еретикам очень скоро захотелось целого ряда мирских радостей, коими изобиловала большая земля. Люди же Эрмса остро нуждались в черном лотосе, в том числе и сами священники. Как оказалось, без чудодейственного цветка не срабатывают молитвы, повышающие урожай на сельских полях, а, следовательно, благоговение и уважение к церкви со стороны сельских жителей резко пошло на убыль. Пропорционально снижению доходов крестьян, снизились и сборы церковной десятины. Тем не менее, признать еретиков было выше сил и возможностей Отцов Церкви. Жизнь, разумеется, подсказала выход. Очень скоро между Проклятым Островом и ближайшим к нему портом в Предгорье стали ходить суда контрабандистов. Через них еретики получали необходимые для себя товары, расплачиваясь лотосом. Церковь получила возможность забирать ценное растение у контрабандистов уже задаром. Инквизиция устраивала по всему побережью Озера Слез регулярные облавы, конфискуя весь товар и сжигая бандитов, вступивших в сговор с еретиками. Поговаривали, впрочем, что зачастую контрабандистов тут же отпускали, и даже даровали благословение, ограничившись простым изъятием лотоса, но я в это не верил. Торговля растением приносила столь большой доход, что, как только уничтожали одну преступную банду, её нишу тут же занимала другая. Свято место пусто не бывает. Так что инквизиции не было нужды идти наперекор своим принципам. Все оказались довольны, но в результате цены на черный лотос взлетели до небес. В свободной продаже растение было не достать. А на черный рынок ещё следовало выйти, не говоря уж о необходимости отстегнуть за самый куцый бутон просто заоблачную сумму. К слову сказать, ритуал великого урожая в Вороновье не проводили уже много-много лет, хотя священники моего монастыря отлично знали все необходимые для сего действа молитвы. Увы, но на покупку одного только бутона черного лотоса ушла бы вся выручка с продажи зерна за несколько сезонов, а стало быть, и выгоды в этом не было никакой. Пытаясь исправить положение, наш настоятель как-то раз написал письмо в Святой Совет, с просьбой выслать немного лотоса. Через полгода пришел ответ о том, что Вороновье принято на учет, и мы занесены в общую очередь на раздачу. С тех пор прошло пять лет, и очередь, видать, ещё не подошла.

— Да, почитай, на черном лотосе весь наш Гадюшник живет, — улыбнулся Жупель, прервав мои мысли, — озерцо с цветками обнаружили давно. Одна беда только — чернокнижник. Пришел хрен знает откуда. Выстроил башню. А уж потом незнамо что в ней делал, да только полезли оттуда всякие монстры: василиски, мантикоры, даже гидру откуда-то выволок, засранец. Ну, значит, с этим зверинцем он озерцо-то с лотосом и занял. Ну, дык, колдуну-то не только ритуалы свои проводить, но и жрать охота. Опять же тварюг своих кормить надо. Вот и ударили они с тогдашним королем по рукам. Колдун, значит, делился с Гадюшником черным лотосом — по одному цветку в месяц, ну, а король проштрафившихся преступников отдавал монстрам на съедение. Договор действует до сих пор. Хотя у нас, почитай, десять-пятнадцать королей уже сменилось.

— А преступников меньше стало? — спросила Люция, вопросительно подняв бровь.

— Ничуть, — отмахнулся Жупель.

— А колдун? — спросил я.

— А что колдун? — удивленно переспросил нелюдь.

— Если у вас уже с десяток королей сменилось, он уже и умереть должен был?

— Сомневаюсь, — ответил гоблин, — что ему станется всего за тридцать-то лет? Маги, они ведь живут-то подольше.

— За тридцать лет десять королей? — ужаснулась Люция.

— Особенности местной политики, — пожал плечами Жупель.

— Ясно. Ну, так подмял колдун озеро с черным лотосом, дальше что сталось? — спросил я.

Люция странно на меня посмотрела. Поначалу я удивился, но потом понял, что моя собственная речь с каждой фразой ловила всё больше и больше гоблинских словечек-паразитов. Вроде: "ну", "типа", "конкретно". Не сказать, что я к этому стремился, наоборот, хотелось промыть рот с мылом. Просто выражения гоблина оказались необычно приставучи. Понемногу, сам того не замечая, но уже после нескольких фраз начинаешь подражать. Конечно, неправильно это было. Мне, как человеку образованному, изучавшему в монастыре грамоту и церковные книги, полагалось просветить невежественного нелюдя, заронить в темную душу основы веры и культуры. Впрочем, только одного взгляда на "невежественного" хватало, дабы понять — горбатого могила исправит.

— Ну, а чё дальше? — продолжил рассказ Жупель, — всё было чин по чину. Жили, как сыр в масле катались. Королевский двор с десяток-другой гоблинов монстрам скормит, лотос от колдуна получит, продаст, и на эту деньгу месяц жирует. Ну, плюс другие доходы. На болоте кристаллов много для волшбы нужных….

Я кивнул. Люди, как, впрочем, и другие расы, не могли сотворить ни одного заклинания без кристаллов. Даже врожденные магические способности фей и дриад оказывались бессильными при отсутствии маленьких фиолетовых камешков. Мы жили в материальном мире, во всяком случае, осознавали себя в нём, а, значит, на всё здесь требовалась энергия. В том числе и на магию, особенно на магию. Кристаллы являлись единственным в своём роде вместилищем силы, и любое колдовство без них было немыслимо. Рассказывали, правда, жуткие истории, будто энергию можно получить посредством темных ритуалов, принося человеческие жертвы в угоду силам зла. Но даже если и так, это являлось, по сути, обменом. Тьма даровала своим почитателям всё те же кристаллы.

— В общем, токмо продажей лотоса, кристаллов, ну, и торгового сбора с наших местных барыг королевский двор и жил, — сказал Жупель, задумчиво почесав свою бородавку, — всё шло контрабандой в человечий град — Алиссию. Бандиты местные, да всякий проворный народец, освоили ниши рынка победнее. Здесь же много всякой полезной травки растет. Грибочки. Мхи. Целебные и не очень. Полюбастик тот же, озабоченные людишки в городе охотно берут. Яды. Самокруточки-дурилки. Если удачно сбыть, так месяц можно сидеть в таверне, бельма заливать, за задницы девок щупать….

Люция снова стрельнула глазами, но Жупель этого даже не заметил. Словоохотливый гоблин, найдя благодарных слушателей, охотно изливал душу.

— Ну, а сейчас всё вверх дном, — с сожалением подвел итог нелюдь, — банда Железной Задницы всё под себя забрала. Сначала они хотели колдуна-монстролога порешить, чтобы черный лотос хапнуть. Но как Юджин на гидру-то, харчами гоблинскими отожранную, поглядел, так сразу и забыл, зачем шёл. Торговлю ж всю под себя захапал. Весь выменянный у колдуна черный лотос, вместе со всеми добытыми кристаллами, теперь идет на север — Владыке Белезу.

Гоблин сплюнул.

— Плюсом им ещё и налоги подавай, — зло заметил Жупель, — вот слуги королевские и крутятся теперь, как могут!

— А разве Юджин не убил вашего правителя? — удивленно спросила Люция.

— А кому этот маразматик сдался? — удивился гоблин, — король уже четыре года, как на голову больной. Правят, считай, советники. Ну, управлять-то тут всем как-то надо. Казнил одних, набирай новых! Так что убивать старика никто не стал, только нового советника к нему приставили. Дань платить обязали! Стражу новую из гоблинов же и набрали, что у восточных развалин жили. Как банда Юджина из болот свалила, так здесь, почитай, только наместник Белеза-то и остался, ну, и с ним пара упырей, следят, чтобы драгоценному Владыке меньше денег, чем можно выжать, не досталось. Вот теперь всякие скоты за честными контрабандистами и гоняются.

Я кивнул на трупы. Гоблин поддакнул.

— Они, — заметил Жупель, — стража и новый советник короля ищут халявный источник денежки. Жрать-то все хотят. Вот и решили они, что контрабандисты теперь и им должны платить! А не было такого уговора!!!

Гоблин зло сплюнул.

— Я, считай, и так половину с дохода Бубну отдаю, если ещё и властям, то как самому жить?! Я же не корова дойная, вымя у меня ещё не выросло!

— Бубен — это местный бандит? — спросил я.

— Бубен — это местный отморозок, — заметил гоблин, — людоед.

— Людоед? — несколько испуганно переспросила Люция.

Жупель кивнул.

— Глава банды орков. Черти проклятые. Хрен его знает когда, но сколько-то лет назад людишки вытурили эту братью с равнины. Они бежали в болото, решили схватиться с теми, кто пониже их ростом. Ну, да в болоте орки бойцы так себе. Завоевать нас не завоевали, но напакостили основательно. Осели на юго-западе болот. Лагерь на дороге в Алиссию поставили, тропу контрабандную перегородили, и давай брать плату за проход. Стража несколько раз пыталась им кости пересчитать, но засели они там крепко. А потом ещё и людоед у них завелся, незнамо, откуда пришёл. Начал у них главенствовать. Харя у него будь здоров, вот и прозвали — Бубен. Людоед, не будь дурак, решил, как колдун у нас пристроиться. Так что, кто ему дань за проход не платит, того жрет нещадно. Не любит он нас. Правда, с десяток-другой гоблинов при нём кормится, а то орки в болоте задницу свою не найдут, не говоря уже о контрабандной тропе. А ведь верно…

Гоблин просиял.

— Если вы хотите попасть в Алиссию, вам придется взять меня с собой, иначе людоедова братья вас не пропустит! А я могу договориться. За это вы меня с собой возьмите. Может, в ваших городах получше устроюсь. Гоблинов у вас, правда, не любят, ну, да где их любят-то?!

Люция в задумчивости кивнула, с интересом оглядев Жупеля. Проводник казался ей кем-то совершенно необходимым, но она не знала всего…

— Сборщики налогов тебя не обманули, — сказал я нелюдю, — нет больше людоеда, как и его банды.

— Как так?! — удивился гоблин.

Грустно хмыкнув, я посвятил Жупеля в подробности гибели его бывшего хозяина. Два дня назад банда людоеда вторглась в Вороновье, устроив засаду у мельницы. Тогда мы едва-едва выжили, а людоед — как выяснилось теперь, его кликали Бубном, чуть не убил самого князя Герхарда. Бой выдался на редкость жестоким. Как знать, не понеси мы тогда большие потери и не сломай лорд руку, может, тогда ему бы и удалось сразить в поединке Юджина, а дружине — отбиться от бандитов Белеза. Стало окончательно ясно, что все напасти на Вороновье — что банда людоеда, что армия Юджина — пришли из Гадючьих Топей. По правде сказать, я был шокирован рассказом гоблина. Всю жизнь лежавшее на востоке от нашей долины бескрайнее болото казалось мне местом диким и пустынным, населенным немногочисленными племенами гоблинов. Здесь же, оказывается, кипела жизнь, и даже покруче, чем у нас в Вороновье. Могущественный колдун облюбовал неизвестное миру месторождение черного лотоса. Гоблины расплодились настолько, что даже сумели создать некое подобие государства, с королем, продажными советниками и стражей. Ушлый зеленомордый народец промышлял контрабандой: тем же лотосом, а также магическими кристаллами и полюбастиками, вкупе с грибочками сомнительного назначения.

Мои надежды в одиночку найти здесь Храм Света таяли с каждой минутой. Стало ясно, что без проводника нам действительно придется туго. Первая попавшаяся болотная тропа с равным успехом могла привести нас как в гоблинское поселение, так и на озеро черного лотоса, охраняемое вечно голодной гидрой, которая наверняка не прочь сменить свой питательный рацион. Могли мы завернуть и в лагерь, правда уже бывший, людоеда, и ещё много куда, о чем Жупель просто не успел рассказать.

Гоблин также оказался немало ошарашенным свежими новостями.

— Значит, Бубен приказал долго жить, — почесал подбородок нелюдь, — ну, дык, мир праху. Что его, интересно, в Вороновье-то понесло? Вряд ли шайки Юджина испугался. Видимо, из-за последних событий поток контрабанды поутих, вот и ломанулся людоед на вольные хлеба. Да уж…. Получается, стражников-то мы зазря поубивали! Вот, блин! Ну, никакой торговли! Вот как тут теперь дела вести?! Вояки чертовы. Нет, надо в эту, как его, задница тролля, слово мудреное, в амиграцию подаваться, во!

— Проводник нам всё равно понадобится, — пожала плечами Люция.

Принцесса с надеждой посмотрела на Жупеля. Вряд ли, конечно, девушку сильно радовало общество эдакого "амигранта", но принцесса была вполне благоразумной, и отдавала себе отчет в том, что нам и впрямь требовалась помощь. К сожалению, это снова приводило нас к неразрешенному вопросу.

— Нам надо остаться здесь и найти на болоте Храм Света, — твердо заявил я.

Люция буквально прожгла меня взглядом, пальчики её закрутили непроизвольные пассы, необходимые для изготовки к заклинанию. Но я не опустил глаза и решительно скрестил руки на груди в знак неизменности своего решения.

— Какой ещё Храм Света? — удивился гоблин.

— Здесь где-то в Гадючьих Топях, — отрезал я.

Жупель издевательски хмыкнул.

— Хм… Где-то в Гадючьих Топях? Ты бы ещё сказал, где-то в Эадоре! Я лично первый раз слышу о Храме Света. Сам подумай, где болото, а где свет!?

Люция усилила направленный на меня взгляд. Мне казалось, будто я слышу её мысли, призывающие меня перестать валять дурака.

— Значит, нам придется у кого-то спросить! — объявил я, — того, кто лучше знает болото!

Гоблин рассмеялся.

— Кто лучше контрабандиста может знать местность? — насмешливо спросил он, — я исходил Гадючьи Топи вдоль и поперек.

— Так уж и везде побывал? — требовательно спросил я.

— Ну…., - промычал Жупель.

— Значит, нужно спросить у того, кто прочесал всё.

— Ну, тут разве что только король смог бы помочь. Его Величие всё болото исходили, пока свихнуться не изволили.

— А советники могут что-то знать?

Жупель неопределенно пожал плечами.

— Сдался тебе этот храм! — сказал он (Люция согласно кивнула), — даже если он есть, что ты надеешься найти?

— Помощь! — сказал я.

— Помощь я встречу в Алиссии! — взорвалась принцесса, — кто ты такой, чтобы указывать мне?!

Она была, конечно, права, но отступать я не собирался.

— Никто, обычный простолюдин, — произнес я, — но мы будем искать Храм Света. Только там нам смогут помочь.

— Кто тебе сказал? — спросил гоблин.

— Светлый Владыка.

Люция и Жупель громко расхохотались. Каждый по-своему. Девушка, как и в прошлый раз, заливалась звонким, пронзительным, издевательским смехом. Гоблин тупо ржал, как лошадь, чередуя громкую канитель и нелепое хрюканье. Я почувствовал укол обиды, но виду не подал, терпеливо дожидаясь, когда они вдоволь насмеются. Жупель с Люцией, увы, не успокаивались. Гоблин так вообще забился в истерике.

— Тебе точно к нашему королю, — утерев слезы, произнес нелюдь, — он тоже голос сверху теперь регулярно слышит, после того, как неудачно с трона башкой об камень навернулся.

Я зло скрипнул зубами.

— Да? А ты, значит, нормальный, если вот прямо так сразу собрался в путешествие?

Гоблин задумчиво почесал маковку.

— Дело говоришь, — признал он, — надо, по-любому, в город завернуть. Харчей на дорожку прикупить. Да и…

Жупель окинул меня и Люцию презрительным взглядом.

— Одежка и снаряжение у вас не для дорожной жизни.

Люция задумчиво кивнула.

— Но нас ведь не пустят в город! — сказала она.

— С чего вдруг? — удивился Жупель.

— Мы же люди!

— И что?! Можно подумать, ни разу людей не видели. Да контрабандой тут живет каждый третий, если не каждый второй. Ваш брат вот уже где сидит!

Гоблин раздраженно провел ладонью по горлу.

— Единственное, — продолжил нелюдь, — я бы на вашем месте сережки из ушей вынул, ну и колечки с пальцев снял. Народец в городе горячий. Это я понимаю, что мне с волшебницей не совладать, а вот остальные….

— А как же стража? — спросил я, — у нас не будет проблем из-за их убитых товарищей!

Я указал Жупелю на трупы гоблинов. Контрабандист только рассмеялся.

— Да брось ты! Офицеришкой больше, офицеришкой меньше, кому какое дело?! Не дури. Давайте лучше пожуем, и на ночлег готовиться. В темноте по болоту без нужды лучше не ходить. Харчами, так уж и быть, поделюсь, добрый я сегодня, ну, вот спасу нет!

С этими словами гоблин раскрыл мешок и с довольной мордой высыпал в котелок с полдюжины жареных крыс, нанизанных, подобно шашлыку, на острые деревянные палочки. Для пущей красоты, во рту каждой дохлой твари торчала горошина, а хвостики были закручены в подобие бараньего рога и украшены какими-то отдаленными родственниками укропа.

Мне повезло, я не посрамил свою мужскую гордость. Ибо Люцию всё же стошнило первой, меня вторым, правда, к дикому негодованию Жупеля, прямо в котелок!