Появляется царь Душьянта на колеснице; в руке у него лук и стрелы; он преследует лань; рядом с ним — колесничий.
Колесничий
(Смотрит на царя и лань.)
Государь, когда за ланью мчитесь вы один без слуг, Мнится мне: то мчится Шива, свой натягивая лук!
Душьянта. Далеко эта лань завела нас с тобой, колесничий! Посмотри на нее:
Пленительно выгнула шею,Бежит, озираясь в тревоге,И к задним передние ногиПодтягивает, а за нею —Грохочет моя колесницаИ скоро стрела устремится!Травинок поесть не успела, —Она изо рта их роняет,И землю как бы отклоняет,И в воздухе движется тело!
(С удивлением.) Но почему я не вижу ее, хотя неотступно за ней гоняюсь?
Колесничий. Дорога была неровная, и я, подтянув поводья, замедлил бег колесницы. Вот почему лани удалось так далеко убежать от нас. А теперь, государь, мы на ровной дороге, и настичь ее будет нетрудно.
Я отпустил поводья, и, радуясь погоне,С такою быстротою помчались наши кони,Что уши их подвижны, султаны их застыли,И не хотят копыта коснуться топкой пыли,И внемлет лес дремучий и топоту и ржанью,И мчатся кони, будто соперничают с ланью!
Душьянта (радостно). Поистине кони скачут быстрее гнедых Солнца и зеленоцветных скакунов Индры, — и вот доказательства:
Что мне казалось малым — внезапно возросло;Что было расчлененным — единство обрело;Что было кривизною, то стало прямизной!С такою быстротою летим в глуши лесной,Что близь и даль смешались для глаза моего:Ни близко, ни далеко не вижу ничего!
Но погляди, колесничий, сейчас моя стрела ее настигнет! (Кладет стрелу на тетиву.)
Голос за сценой. Государь! Государь! Эту лань убивать нельзя!
Колесничий (вслушиваясь и вглядываясь). Между тобой, государь, и ланью встали отшельники.
Появляется отшельник в сопровождении двух учеников.
Отшельник (поднимая руку). Государь, эта лань принадлежит святой обители, и нельзя ее убивать, нельзя!
Для чего ты настигаешьЛань своей стрелой?Ты живой цветок сжигаешь,Чтобы стал золой!Смертна лань; в лесу подлунномСкоротечны дни,А твоя стрела перунам Громовым сродни!Спрячь стрелу внутри колчана, —Пусть не будет зла,Ибо страждущих охрана —Воина стрела!
Душьянта (пряча стрелу в колчан). Я сделал, как ты сказал.
Отшельник (радостно). Это достойно тебя, царь из рода Пуру!
О светоч рода Пуру, о царь и лучник меткий,Поверь, твое деянье благословляют предки.Да обретешь ты сына, чтоб он вселенной правил,Чтоб добрыми делами свой древний род прославил!
Ученики отшельника. Да обретешь ты сына, повелителя мира!
Душьянта (низко склоняясь) — Я благодарю вас за благопожелание.
Отшельник. Царь, мы вышли собирать топливо. А там, на берегу реки Малини, виднеется пустынь святого отца Канвы[42]. Если у тебя нет другого, более важного, дела, то посети пустынь. Тебя примут с почетом, достойным такого высокого гостя. А кроме того, -
Увидев, как, исполнены отрады,Отшельники вершат свои обрядыПри тихом трепетании листвы, —Подумаешь: "Когда приду к покою?Иль долго буду биться я рукою,Отмеченной рубцом от тетивы?
Душьянта. А святой отец пребывает сейчас в пустыни?
Отшельник. Нет, он поручил своей дочери Шакунтале принимать гостей, а сам совершает паломничество в Соматиртху, надеясь с помощью молитв сделать счастливой долю девушки.
Душьянта. Хорошо, я с нею повидаюсь, и пусть она, изведав мою преданность богам, расскажет об этом своему отцу, великому подвижнику.
Отшельник. А мы пойдем своей дорогой.
Отшельник уходит с учениками.
Душьянта. Быстрее, быстрее, колесничий. Очистим наши души созерцанием святой обители.
Колесничий. Как прикажет государь. (Изображает езду на колеснице.)
Душьянта. Если бы даже нам ничего не сказали, можно было бы догадаться, что мы приближаемся к священной роще.
Колесничий. Почему?
Душьянта. Да разве ты сам не замечаешь?
Зерна дикого риса — везде на земле:Попугаи, что в каждом гнездятся дупле,Их, клюя, разбросали.Там и сям — для размола плодов жернова,К ним, промасленным, снизу прилипла трава,А красавицы-ланиТак доверчивы к людям, что им не страшныНаши речи среди вековой тишины,Громкий бег колесницы,А на тропках, что выведут нас на пруды,Почему-то виднеются капли воды, —Понимаю, в чем дело:То отшельники, помыслом светлым добры,Шли в одеждах своих из древесной коры, —И вода с них стекала…
И еще:
Приносились здесь жертвы с напевом святым;Пахнет маслом топленым; возносится дым,Застилает он прелестьТех деревьев, чьи корни питает водаРучейков, что с вершины сбегают сюда,Листьев слышится шелест,И оленей бестрепетно бродят стада,Будто с родом людским прекратилась вражда!
Колесничий. Все так и есть.
Душьянта (проехав немного вперед). Не будем тревожить обитателей святой пустыни: останови колесницу, я сойду.
Колесничий. Я крепко держу поводья, государь.
Душьянта (сходит и оглядывает себя). В святую обитель полагается вступать в скромной одежде и без оружия. Возьми украшения и лук. (Отдает все колесничему.) Пока я буду у отшельников, искупай лошадей.
Колесничий. Повинуюсь, государь. (Уходит.)
Душьянта (идет и смотрит вокруг). Вот врата обители. Я войду. (Войдя, чувствует подергивание в руке.) Рука моя дрожит, примета хорошая, но к чему она здесь?
От всех страстей обитель далека,Так почему дрожит моя рука? Или повсюду мы стоим у вратГрядущего — и нет пути назад?
Голоса за сценой. Входите, входите, подруги!
Душьянта (прислушиваясь). Справа от купы деревьев как будто слышатся голоса. Пойду вперед. (Идет и смотрит кругом.) Да это девушки-отшельницы, и у каждой — кувшин, и как раз такого размера, чтобы ей легко было его нести. Они идут утолять жажду молодых деревьев. (Пристально разглядывая.) Какое чарующее зрелище!
Лишь девушки в спасительной глушиТак целомудренны, так хороши,А во дворцах, на женской половине,Подобной красоты нет и в помине:Лиан садовых так затмят красуЛианы, свет узревшие в лесу!
Укроюсь в тени и подожду девушек. (Стоит и смотрит.)
Появляется Шакунтала с двумя подругами; они поливают деревья.
Шакунтала. Сюда, сюда, подруги!
Анасуйа. Мне кажется, милая Шакунтала, что твоему отцу, святому Канве, деревья дороже, чем ты, — иначе он не приказал бы тебе, которая нежнее лианы, наполнять водой все канавки около деревьев.
Шакунтала. Я это делаю не только по приказу отца. Я люблю деревья, они для меня — родные сестры. (Поливает деревья.)
Душьянта. Так это и есть дочь святого подвижника! Поистине, почтенный Канва поступает плохо, возлагая на нее такую тяжкую работу в обители.
Кто принуждает молодость прелестнуюЖить в пустыни, надев кору древесную,Тот вздумал лотосовыми листамиРубить твердейшую лиану Шами[43].
Укроюсь под сенью дерева и полюбуюсь на нее, невинную. (Прячется.)
Шакунтала. Милая Анасуйа, наша Приямвада так затянула на мне одежду из бересты, что она жмет. Прошу, распусти ее.
Анасуйа. Как хочешь. (Распускает одежду.)
Приямвада (смеясь). Почему ты упрекаешь меня, — вини свою цветущую молодость, которая так развила твои груди!
Душьянта. Она права.
Вот одежду из коры древеснойНа плече связует узелок,И наряд суровый, жесткий, тесный, Холмики ее грудей облек.Всех движений спрятана веселость,Свежая сокрыта красота, —Так цветок порой упрятан в полостьСлабого, поблекшего листа.
Но если говорить правду, берестяная одежда, хотя и не соответствует ее юной прелести, по-своему украшает ее:
Цветущий лотос нам приятен, Хоть грязной тиною обвит. Хоть на луне и много пятен — А все же хороша на вид! И этой девушки сиянье Еще красивей и сильней Не потому ли, что на ней Берестяное одеянье?
Шакунтала (смотря вперед). Ветерок колеблет пальцы-побеги деревца кесары[44], и они как бы манят меня. Подойду и посмотрю. (Приближается к дереву.)
Приямвада. Не двигайся, Шакунтала, постой одно мгновение там, где ты стоишь.
Шакунтала. Почему?
Приямвада. Когда ты приблизилась к дереву, мне почудилось, будто лиана обвила ствол кесары.
Шакунтала. Как ты умеешь льстить, Приямвада. Не поэтому ли и назвали тебя "Приятноречивой"?
Душьянта. Приямвада сказала Шакунтале правду, хотя и приятную!
Нежные руки — побеги лианы,Алые губы — душистая завязь.О, этой юности цвет несказанный,В каждой лиане он вызовет зависть?
Анасуйа. Посмотри, Шакунтала, лиана сама выбрала себе жениха: она стала невестой мангового дерева. Ты назвала эту лиану "Лесная Лучезарность". Ты не забыла ее?
Шакунтала. Я забыла бы себя, если бы забыла ее. (Подходит к лиане и радостно смотрит на нее.) В какую чудесную пору соединилась эта чета: ярко расцветшая лиана, Лесная Лучезарность, и ствол манго, чьи побеги сулят наслаждение. (Стоит и любуется.)
Приямвада. Анасуйа, ты знаешь, почему Шакунтала так пристально смотрит на Лесную Лучезарность?
Анасуйа. Нет, я даже не догадываюсь, скажи мне.
Приямвада. Она думает: "Пусть и я с любимым соединюсь, как соединилась Лесная Лучезарность со стволом манго!"
Шакунтала. Свое желание ты присвоила мне. (Зачерпывает кувшином воду.)
Душьянта. О, если бы я узнал, что у дочери святого отшельника мать принадлежит к другой касте! Я надеюсь на это:
Она за воина должна быть отдана, —Вот почему во мне к ней родилось влеченье.Когда в сомненьях ум, когда стезя трудна,Лишь голос внутренний дарует нам решенье.
Однако мне нужно разузнать всю правду о ней.
Шакунтала (волнуясь). Ой! Ой! Вокруг моего лица вьется шмель! Брызги воды, когда мы поливали дерево, потревожили его, и он покинул лиану. Сейчас он ужалит меня! (Изображает испуг.)
Душьянта
(страстно)
Зачем ты вьешься, шестиногий?Свой взгляд, потупленный досель,Она направила с тревогойВслед за тобой, жужжащий шмель!Несмело изогнула брови, —Кого прельщать в глуши лесной?А ей играть глазами внове:Не страсть, а страх тому виной!
И еще:
(с некоторой ревностью.)
Во время своего полетаУ возбужденных вьешься глаз,Ты на ухо ей шепчешь что-то,Как будто тайна есть у вас. —Отмахивается руками Красавица: ты слишком груб!Но вьешься вновь над ней кругамиИ пьешь нектар невинных губ.Познать ее я жажду страстно, —Увы, недостижима цель:К чему стараться мне напрасно?А ты всего добился, шмель!
Шакунтала. Наглец не прекращает своих домогательств. Уйду отсюда! Как, и он за мной? Подруги, спасите меня от этого скверного, бесстыжего шмеля!
Обе подруги. Кто мы такие, чтобы спасать тебя? Позови на помощь царя Душьянту: долг венценосцев — охранять священные рощи.
Душьянта. Хороший повод объявиться. Однако они… (не договаривает, в сторону)… признают во мне царя. Ладно, скажу им так…
Шакунтала. Он и здесь меня преследует!
Душьянта (поспешно выступая вперед). Кто преследует девушку?
Когда великая держава Цветет под властью паурава[45] И строгим судит он судом Всех, незнакомых со стыдом, — Какой наглец и оскорбитель Ворвался в мирную обитель, Как смеет обижать злодей Ее прекрасных дочерей?
Девушки при виде царя выказывают некоторое смущение.
Анасуйа. Ничего особенно ужасного не произошло, благородный господин. Просто нашу подругу испугал назойливый шмель.
Душьянта. Я надеюсь, благородные госпожи, что ваше благочестие возрастает в святом уединении.
Шакунтала молчит, потупившись в смущении.
Анасуйа. Да, возрастает, поскольку к нам прибыл такой высокий гость. Шакунтала, сходи, принеси из хижины плодов. А этой водой можно омыть гостю ноги.
Душьянта. Благородные госпожи, вы уже исполнили долг гостеприимства своими учтивыми речами.
Приямвада. Отдохните, благородный господин, на скамье в прохладной тени семилистника.
Душьянта. Вы тоже, думаю, устали от трудов.
Анасуйа. Милая Шакунтала, мы обязаны угождать гостям, так расположимся вокруг нашего гостя.
Все садятся.
Шакунтала (в сторону). Почему, когда я его увидела, во мне вспыхнуло чувство, чуждое духу нашей святой обители?
Душьянта (смотря на девушек). Как приятно видеть вашу дружбу, это обворожительное равенство молодости и красоты.
Приямвада (в сторону, к Анасуйе). Кто он? Внешность его привлекательна и значительна. Даже в словах учтивости чувствуется его величие и благородство.
Анасуйа. Меня тоже разбирает любопытство. Я спрошу его.
(Громко.) Господин, вы так учтивы, что я осмеливаюсь у вас спросить: какой царский род вами украшен? И народ какой страны печалится из-за разлуки с вами? И по какой причине вы, столь изящно воспитанный, столь молодой, предприняли утомительное путешествие к нашей святой обители?
Шакунтала. Сердце, не трепещи: это твои сокровенные мысли произносит вслух Анасуйа!
Душьянта (в сторону). Сказать, кто я? Или сохранить свою тайну? Ладно, отвечу так. (Громко.) Государь из рода Пуру назначил меня надзирать за исполнением Закона и Долга. Я прибыл в эту лесную обитель, чтобы убедиться в том, что святым отшельникам при исполнении Закона и Долга не чинятся никакие препятствия.
Анасуйа. Теперь, значит, в обители есть кому позаботиться о девушках!
Шакунтала выказывает смущение.
Обе подруги (глядя на царя и Шакунталу). Милая Шакунтала, если бы сейчас был здесь твой отец!
Шакунтала. Что же было бы?
Обе подруги. Чтобы доставить радость благородному гостю, он пожертвовал бы для него самым дорогим своим сокровищем.
Шакунтала. Подите вы! Что вы там болтаете! Слушать вас не хочу!
Душьянта. Я тоже хотел бы спросить вас, благородные госпожи, кое о чем, что касается вашей подруги.
Обе подруги. Спрашивайте, господин, ваш вопрос — милость для нас.
Душьянта. Известно, что святой Канва всеми помыслами предай Закону и Долгу, он пребывает в постоянном целомудрии, как же вы говорите, что ваша подруга — его дочь?
Анасуйа. Послушайте, благородный господин. Есть человек, чье родовое имя — Каушики[46]. Он — царственный мудрец, и могущество его огромно.
Душьянта. Я слыхал о нем.
Анасуйа. Знайте же, что наша милая подруга произошла от него, но когда она была покинута, святой отец Канва и впрямь стал для нее отцом, он ее вырастил и воспитал.
Душьянта. Слово "покинута" возбудило мое любопытство. Я хотел бы услышать обо всем с самого начала.
Анасуйа. Извольте, мой господин. Говорят, что много лет назад, когда царственный мудрец исполнял суровый обет подвижничества на берегу реки Гаутами, боги, увидев мощь его благочестия и возревновав, послали к нему небесную деву Мёнаку, чтобы эта апсара соблазнила его и помешала его благочестивому подвигу.
Душьянта. Да, боги ревнуют, когда видят, как человек достигает совершенства с помощью молитв и подвижнической жизни.
Анасуйа. В канун наступления весны суровый отшельник, увидев ее пьянящую красоту… (Не договорив, стыдливо замолкает.)
Душьянта. Легко понять, что произошло потом. Значит, ваша подруга — дочь апсары?
Анасуйа. Да.
Душьянта. Иначе и быть не могло!
Средь женщин человеческого рода Где мы такую красоту найдем? Блеск молнии сверкает с небосвода, — Не в прахе зарождается земном!
Шакунтала опускает в смущении голову.
(В сторону.) Мне кажется, что мои надежды могут осуществиться: она не из касты жрецов. Но о каком соединении с любимым говорили в шутку ее подруги? В сердце моем тревога…
Приямвада (смотря с улыбкой на Шакунталу и обращаясь к царю). Кажется, высокому гостю хочется спросить еще кое о чем?
Шакунтала грозит ей пальцем.
Душьянта. Вы угадали, благородная госпожа. Мне очень хочется узнать побольше о жизни в святой обители, и у меня есть еще один вопрос.
Приямвада. Спрашивайте, не колеблясь. Мы, отшельники и отшельницы, — именно те люди, которые должны отвечать на все вопросы.
Душьянта. Вот что еще поведайте мне о своей подруге:
Она в обители, мирских не зная бед,До дня замужества должна ль блюсти обет,Удерживать себя от радостей любовных,Иль до скончанья дней для подвигов духовныхЕй надо жить в лесу, среди безлюдных троп, —Ей, чьи глаза сравню с глазами антилоп?
Приямвада. Она, как и все мы, подчинена суровому обету, но отец решил ее выдать замуж за человека достойного.
Душьянта (в сторону). Мою мечту легко осуществить!
О сердце, пред тобою верный путь. Теперь свои сомненья позабудь: К тому, что пламенем казалось глазу, Могу я прикоснуться, как к алмазу!
Шакунтала (с притворным гневом). Я ухожу, Анасуйа!
Анасуйа. Но почему?
Шакунтала. Пойду скажу благочестивой матери Гаутами, что Приямвада мелет вздор.
Анасуйа. Подруга, пока мы не исполнили долг гостеприимства, нельзя тебе покидать почтенного гостя и уходить когда вздумается.
Шакунтала, не отвечая, направляется к выходу.
Душьянта (хочет ее удержать, но останавливается. В сторону). Как удивительно, что мысль влюбленного всегда есть действие, движение:
Я броситься за девушкой хотел,Но сразу же собою овладел.И что же? Не вставал я со скамьи,Но ощущенья таковы мои,Что я пошел за ней, чтоб удержать,Вернулся, на скамье сижу опять!
Приямвада (удерживая Шакунталу). Тебе нельзя уходить, подруга.
Шакунтала. Почему — нельзя?
Приямвада. Ты должна полить еще два дерева: ты мне это задолжала. Заплатишь долг — можешь идти. (Силой заставляет ее вернуться.)
Душьянта. мне кажется, что поливка деревьев утомила госпожу. Посмотрите:
Плечи поникли, ей трудно в воду кувшин окунуть;Красными стали ладони; часто волнуется грудь;Лента упала; и блещет пот на ланитах; и ейСдерживать надо рукою черные волны кудрей.
Ее долг выплачу я. (Снимает с пальца перстень и дает его двум подругам.)
Они читают вырезанное на печатке имя и смотрят друг на друга.
Не принимайте меня за другого: я получил этот перстень в подарок от престарелого царя, отца нынешнего государя. Это — знак, что я здесь представляю повелителя страны.
Приямвада. Тогда этому перстню не следует расставаться с пальцем. Достаточно вашего слова, благородный господин, чтобы освободить ее от долга. (Слегка усмехнувшись.) Шакунтала, за тебя выплатил долг этот знатный и добрый господин, — или, вернее, сам государь. Теперь можешь уйти.
Шакунтала (в сторону). О, если бы я могла от него уйти! (Громко.) Разве ты вправе отсылать или удерживать меня?
Душьянта (глядя на Шакунталу, в сторону). Чувствует ли она ко мне то же, что я чувствую к ней? Мне кажется, что я могу надеяться —
Хотя со мной не говорит ни слова, Но лишь заговорю я сам, Всем существом она внимать готова Моим вопросам и речам. Хотя ко мне лицом не обернется, Стыдливость милую храня, Пытливый взгляд ее не оторвется, Все время смотрит на меня!
Голос за сценой. Отшельники! Отшельники! В вашей защите нуждаются живые существа в священной роще! Говорят, что неподалеку охотится царь Душьянта на своей колеснице!
Пыль от копыт, пыль от копыт,Густа и горяча,В закатном зареве дрожит,Летит, как саранча.На все плоды, на все дарыОна спешит обрушиться —И на одежду из коры,Что на деревьях сушится!
И еще:
Вторгается слон в нашу мирную рощу,Его устрашил государь-властелин,Он древо сломал, сокрушил своей мощью,Но в ветке застрял его бивень один.Как цепи, влачит он с безумным томленьемЛианы, что тяжкой сорвал он стопой.О, горе деревьям, о, горе оленям,О, горе обители нашей святой!
Девушки прислушиваются; они кажутся встревоженными.
Душьянта (в сторону). Увы, мои воины в поисках меня нарушили покой священной рощи. Я должен вернуться назад.
Обе подруги. Высокий гость, мы напуганы известием о слоне, ворвавшемся в лес. Позвольте нам удалиться в нашу хижину.
Душьянта (с волнением). Ступайте, благородные госпожи. А я позабочусь о том, чтобы никто не тревожил святую обитель.
Все встают.
Обе подруги. Поскольку для нас оказалось невозможным исполнить долг гостеприимства, мы со стыдом просим вас, почтенный гость, еще раз пожаловать к нам.
Душьянта. Благородные госпожи, уже одно то, что я увидел вас, для меня честь и радость.
Шакунтала. Анасуйа, я уколола ногу об острый лист травы, а моя берестяная одежда зацепилась за ветвь дерева. Подожди, пока я высвобожу ее. (Говоря так, смотрит на царя и, притворно хромая, уходит с подругами.)
Душьянта. Не очень-то мне хочется ехать в столицу. Я вернусь к своим спутникам, и мы устроим привал неподалеку от священной рощи. Я не в силах перестать думать о Шакунтале. Что же со мной происходит?
Тело двигаться вперед обязано, Но, к моей возлюбленной спеша, С телом будто бы ничем не связана, Движется назад моя душа: Так стяга шелковое полотно При сильном ветре вспять устремлено.
(Уходит.)
Конец первого действия
В отсутствие наставника Канвы в лесную обитель повадились ракшасы. Эти злые демоны мешают отшельникам совершать жертвоприношения. Отшельники просят царя Душьянту провести несколько ночей в лесной обители и защитить их от демонов. Царь радуется этой просьбе, как прекрасному предлогу для того, чтобы не возвращаться в столицу, не разлучаться с Шакунталой. В это время прибывает вестник от матери Душьянты. Старая царица собирается справлять праздник Почитания сына и требует Душьянту к себе. Душьянта отправляет к матери вместо себя своего шута и наперсника Матхавью. Когда царь открывается шуту в своей любви к Шакунтале, острослов говорит ему: "Пренебрегая жемчужинами дворца, вы стремитесь к лесному цветку. Вы напоминаете мне человека, который, объевшись сладкими финиками, захотел кислого тамаринда". — "Болтлив этот малый, — думает Душьянта, — как бы он не проговорился на женской половине дворца о моем чувстве". И царь, устрашенный этой мыслью, отказывается в разговоре с шутом от своей любви: "Надеюсь, тебе не придет в голову, что я и вправду стремлюсь к дочери святого отца?
Что раньше я сказал — тебе сказал я в шутку.
Ты позабудь слова, противные рассудку!"
Шут уезжает в сопровождении царской свиты. Душьянта побеждает демонов. Он и Шакунтала объясняются друг другу в любви. Анасуйа, подруга Шакунталы, сочувствуя влюбленным, опасается, что царь обманет простодушную девушку: "Государь, говорят, что у царей — множество жен и наложниц. Не причиняйте же горя ни подруге нашей, ни ее близким". Царь клянется в вечной любви к Шакунтале. Он предлагает вступить с приемной дочерью лесного отшельника в так называемый брак по обычаю гандхарвов, без совершения особых обрядов:
Есть брак старинный — вольное супружество[47]: не надо Согласия родителей, венчального обряда. Так поступают дочери подвижников святых, И, радуясь, родители благословляют их