"Не стреляй в ангела" - читать интересную книгу автора (Чернышев Олекса)

Глава 4

Сержанту для ночлега я отвел гостиную. Там стоял вполне удобный широкий диван. Мы слегка перекусили яичницей с беконом, которую я приготовил на скорую руку. Затем мы выпили по банке «Dreher» и отправились спать.

Не прошло и пяти минут, как до моего слуха донесся переливчатый храп сержанта. Некоторое время он изводил меня своей какофонией, но усталость взяла верх, и очень скоро я провалился в небытие.

Я неистово продирался через плотные заросли орешника, то и дело спотыкаясь о корни, выступающие из земли. После каждого падения я быстро вскакивал и продолжал свой изнурительный бег, подгоняемый неумолимо приближающимся преследователем — полузверем-получеловеком, чья тяжелая поступь приближалась с неотвратимостью рока.

Погоня продолжалась целую вечность, пока я не споткнулся и не упал ничком в заросли лопуха. Силы были на исходе, и мной овладело тупое безразличие загнанного животного, смирившегося со своей участью.

Тяжелые шаги все приближались. Новая волна ужаса захлеснула меня, я вскочил и вновь понесся вперед. Но мне лишь только казалось, что я стремительно продвигаюсь через кусты: ноги были словно вылеплены из глины — тяжелые и непослушные, а обожженные дыханием легкие уже не справлялись со своей работой.

Тяжело дыша, я выбрался на поляну, поросшую высокой травой с мелкими голубыми цветами. Собрав всю волю, я прекратил свой безсмысленный бег, поднял с земли подвернувшийся под руку здоровенный сук, который мог сгодиться в качестве оружия, и обернулся. Кем бы не был мой противник — человеком, или зверем, я знал, что должен встретить его лицом к лицу, как мужчина.

Кусты с треском раздвинулись, и из них показалось нечто — темная масса с нечеткими контурами, отдаленно напоминающая человеческую фигуру под два метра ростом, и только лицо выделялось отчетливо в том месте, где у человека находится голова.

Существо не замедлило своего движения, неумолимо надвигаясь. Когда оно приблизилось ко мне почти вплотную, я замахнулся и ударил увесистой дубиной в верхнюю часть существа. В тот момент, когда произошло соприкосновение дубины с темным ореолом головы, время словно замедлило свой ход, и я с ужасом увидел, как абстрактное, слишком общее человеческое лицо исказилось и приняло очертания лица красавчика, мертвенно бледного и неподвижного как маска. Затем лицо красавчика пошло волной, почти как отражение в зыбкой воде. Когда рябь исчезла, на его месте появилось изуродованное лицо лысого. Оно было подвижно, в отличие от красавчика, и молча шевелило губами, как будто что-то пыталось сказать. Затем поочередно появились мертвенно бледные лица лопоухого и водителя фургона. Все это произошло в доли секунды, растянувшиеся для меня на несколько минут.

Когда дубина обрушилась на темный сгусток головы, я увидел себя — как в зеркале, безошибочно повторяющего свои собственные движения. Я пытался закричать, сорваться с места, но мне не удалось ни то, ни другое.

Проснулся я от удара об пол: во сне я упал с кровати, как когда-то в давно забытые детские годы. Я был весь покрыт холодным липким потом и мои руки дрожали от пережитого кошмара.

Я включил свет и вышел на кухню, щурясь от слишком яркого света лампы. Я достал из холодильника банку пива, нетерпеливо открыл ее и жадно присосался к прохладной влаге. Затем я прошел в ванную и умылся холодной водой.

В висящем на стене зеркале я увидел свое отражение: взлохмаченный, с безумными глазами. Но самое главное — кто-то неподвижно стоял за моей спиной. Я вздрогнул и резко обернулся, чувствуя как волосы на голове поднимаются дыбом.

В дверях, по-хозяйски облокотовшись на косяк, стояла та самая девица, которая накануне в «Дяде Курте» строила мне глазки.

— Привет, — сказала она так, словно мы были старыми друзъями.

— Не скажу, что я рад вас видеть, — ответил я хрипло. Мне было не до любезностей.

— Как вы сюда попали? — удивился я.

— Какая разница? — ответила девица. — Это не важно.

— А что тогда важно?

— Так и будем стоять? Может мы присядем где-нибудь, там и поговорим, — уклончиво предложила она.

— Пройдемте на кухню. А как вас зовут? — задал я вопрос, лишь бы только не молчать.

— Зовите меня Марией, если вам уж так необходимо меня как-то называть.

Внезапно, я вспомнил, где и когда я слышал этот голос раньше — в пятницу по телефону, когда разговаривал с Марией Ягер.

— Ваша фамилия — Ягер?

— Иногда я себя так называю, — ответила она неопределенно и уселась за стол.

Ситуация получила необычное развитие. Мне требовался тайм-аут, чтобы переварить услышанное.

— Сержант! — крикнул я в сторону гостинной. Храп, ранее доносившийся оттуда, прекратился.

— Сержант! Идите-ка сюда!

— Что случилось? — донесся из гостинной недовольный голос сержанта.

— У нас гостья, — ответил я.

Мария все это время неподвижно сидела спиной к двери, ведущей в гостиную. Во время нашего диалога она совершенно не меняла выражения лица, как буд-то происходящее ее мало волновало.

В гостинной раздался характерные звуки застегиваемой одежды, и в дверях появился заспанный сержант с револьвером в руке.

— Кто эта дама? — спросил он не слишком обходительно.

— Спросите у нее, — ответил я довольно едко и добавил:

— Спросите также, как она сюда попала?

— Ваши документы, пожалуйста, — сказал сержант строго и уставился на спину Марии, несколько бесцеремонно оглядев ее с головы до ног.

— Сержант, — сказала Мария не оборачиваясь, — я хочу поговорить с Марком. Не мешайте мне.

— Это Мария Ягер, — заметил я. — Во всяком случае, именно так она мне представилась.

Сержант подошел к столу, за которым сидел я и Мария Ягер, подошел почти вплотную, оказавшись у нее за спиной. В правой руке он продолжал сжимать револьвер, а левой схватил ее за плечо.

Вдруг, я заметил, что сержант дернулся и затрясся всем телом, как если бы через него пустили ток. Он стоял так с минуту, дико вытаращив глаза, не в силах оторвать свою руку от плеча Марии, которая словно не замечала происходящего. Затем от сержанта повалил едкий дым, его зрачки подернулись белой пленкой, отвратительно запахло паленым мясом, и сержант безвольно рухнул на пол, продолжая извергать из себя клубы дыма. На глазах у меня он превратился в жаркое.

Я справился с оцепенением, вскочил со стула и бросился к распростертому телу. Но, дотронувшись до него, я резко отдернул руку от боли, так как чуть было не обжег ладонь. Сержант уже не нуждался в медицинской помощи.

— Зачем ты это сделала?! — закричал я. — Зачем ты убила его?!

— Он нам больше не нужен, Марк, — ответила Мария спокойно. — Что ты так разволновался из-за какого-то дохлого фараона?

Я действительно чувствовал себя на грани истерики. Я глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь в руках. Я лихорадочно пытался шевелить мозгами, но ни одной путной мысли в голову не шло. Но как она это сделала? — удивился я.

— Это просто. Но сейчас ты еще не можешь монять меня, — ответила Мария на мой немой вопрос.

— Что значит сейчас не могу понять?! Почему?! — я почти кричал.

— Потому, Марк, что сейчас ты еще совсем человек. Ты такой же как он, — Мария кивнула на распростертое тело, незаметно перейдя на ты.

Слово «человек» она произносила не так, как мне того хотелось бы. Она произносила его так, как произносит слово «животное» учитель зоологии, рассуждая об отличии животного от человека.

— Что значит «еще совсем человек»? — спросил я.

Неожиданно, я совершенно успокоился. Я понял, что передо мной сидит сумасшедшая. Я был уверен, что убийство сержанта было осуществленно при помощи какого-нибудь хитроумного технического приема — высокого напряжения, или еще чего-либо в таком роде. Подчас, психи проявляют завидную изобретательность в осуществлении своих диких замыслов. Бесспорно, эта женщина была больна.

— Я-то здорова, а вот тебе, Марк, необходима моя помощь, — сказала Мария, словно читая мои мысли. Она удобно устроилась за столом, пристально глядя на меня.

Я решил с ней не ссориться, не зная о том, что взбредет ей в голову в следующий момент.

— Правильно, — сказала она. — Не стоит со мной портить отношения, мы еще пригодимся друг другу. Я с ужасом понял, что она может читать мои мысли. Она читает мои мысли! — пронеслось в голове.

— Совершенно верно, я читаю твои мысли, — сказала Мария.

Я был так ошарашен, что с трудом подошел к холодильнику и достал из него несколько банок «Dreher». Я молча открыл банку и осушил ее в один присест. В моей голове была мешанина из обрывков мыслей о телепатии, телекинезе и прочей чертовщине. Теперь мне казалось, что все мои сокровенные мысли выставленны напоказ, как гениталии во время сеанса эксгибиционизма.

— Не стоит так волноваться, — нарушила молчание Мария. Ее голубые глаза призрачно блеснули.

— Запасись терпением и выслушай меня, продолжила она спокойно.

Теперь я был просто уверен в том, что один из нас является психом, и скорее всего — это я. Но я ничего не терял в том случае, если бы согласился выслушать Марию. Открыв очередную банку пива, я приготовился слушать.

— Природа, как ты знаешь, — начала Мария, — не ограничена одним лишь реальним миром. Наряду с реальным пространством, существует магическое, духовное и ментальное. Таким образом, для неживой материи характерно простирать свое влияние только в пределах реального мира. Растения имеют возможность присутствовать еще и в магическом мире — в том мире, который видели древние и который могут наблюдать ясновидящие. У животных, в отличии от растений, есть доступ в духовный мир — со сновидениями и чувствами. Человек, помимо своего присутствия в реальном, магическом и духовном мире, наделен возможностью самосознания — он осознает свое «Я», простираясь в ментальной области.

Я слушал весь этот бред, все более и более убеждаясь в правильности поставленного самому себе диагноза: я переутомился, и у меня поехала крыша. Я почти не понимал того, что мне объясняла Мария, меня волновало лишь собственное состояние.

— Марк, посмотри на себя. Это ты — венец творения природы? Конечный продукт эволюции? — спросила Мария с жаром.

Она взяла со стола пустую банку из-под пива и резким движением расплющила ее о мою голову. От боли и неожиданности я отпрянул назад и с грохотом упал со стула. Но я быстро вскочил на ноги.

— Что ты делаешь, мерзавка?! — вырвалось у меня со злостью.

— Для кого я тут распинаюсь? — спросила она гневно. — Перестань жалеть себя! Ты совершенно здоров!

Я решил прекратить весь этот балаган, вспомнив о существовании телефона и полиции. Я направился к аппарату. Правда полиция не всегда может помочь, — пронеслось в голове, когда мой взгляд упал на распростертое тело сержанта.

Едва я попытался набрать номер, как какая-то неведомая сила прижала мои руки вдоль тела по бокам, и у меня появилось ощущение, что мою персону плотно перебинтовали, подобно куколке тутового шелкопряда. Я оторвался от пола и медленно поплыл по воздуху в верхний угол кухни. Там я перевернулся горизонтально, лицом вниз, и словно приклеился спиной к потолку. Оттуда мне было хорошо видно Марию, которая как ни в чем не бывало продолжала сидеть за кухонным столом. Мое нелепое положение ужасно ранило самолюбие, но я никак не мог освободиться от невидимых пут.

— Повиси немного там, — предложила Мария строго.

— Чего ты от меня добиваешься? — сдавленно прохрипел я.

— Для начала, ты меня должен выслушать. И ты выслушаешь меня, хочется тебе того или нет.

Выражение лица Марии не оставляло и тени сомнения в серьезности ее намерений.

— Так вот, мы остановились на том, что человеку непристало претендовать на роль властителя вселенной. Ведь его заслуги весьма скромны даже в овладении силами тех сфер, о которых я уже говорила в нашей беседе: реальной, магической, духовной и ментальной. К тому же, мир не ограничен только этими сферами — помимо них существуют и другие.

Мария встала из-за стола и прошлась по комнате. На этот раз я слушал ее внимательно — подействовал преподнесенный мне урок.

— Вот — я, — продолжила тем временем она. — Для меня открыты те сферы приложения своих сил, которые вам, людям, невозможно постичь в силу вашей ограниченности. Например: с лесным кабаном вы никогда не будете общаться на равных, так как для него невозможно осознание своего «Я». Вы обращаетесь с животными, как с существами низшего сорта. Вы их убиваете ради забавы на охоте, проводите на них медицинские эксперименты, — все это вы делаете, заранее зная о том, что животные как и люди ощущают боль, видят сны, им знакома радость, тоска и другие эмоции. У них нет только своего «Я», их сфера влияния — вне ментального. Но самосознанием, все не ограничено. Я имею власть над теми силами, которые вам, людям, неподвластны. Вы для меня — существа низшего порядка, как растения — для животных, а животные — для человека.

— Ты хочешь испробовать на мне новую прививку против чумы? — я попытался пошутить.

— Примитивно, — ответила Мария.

— Ты хочешь меня съесть? — спросил я, опасаясь, как бы это не оказалось правдой.

— Я собираюсь поохотиться, — ответила Мария, и у меня по коже побежали мурашки.

— Выпустить в лесу и побегать за мной с ружьем?

— Не стоит проводить такие упрощенные параллели, — сказала Мария. — Более уместно другое сравнение — охота при помощи гончих собак или при помощи специально обученного беркута. Птицу ловят, учат, и она охотится для человека, совершенно не понимая что ее эксплуатируют. Вот ты у меня нечто вроде такой птицы, которую я поймала в силки.

— Но почему именно я? — у меня почти не осталось сил удивляться.

— Потому, что ты попал в мой капкан.

— Какой капкан? — не понял я.

— Ты купил в лавке меч. Он и был моим капканом. Но тебе совсем не нужно знать все, да я и не смогу тебе всего объяснить. Если ты окажешься способным учеником — ты кое-что поймешь. Не все конечно, но кое-что. Вы ведь учите медведей ездить на велосипеде, так и ты чему-то сможешь научиться в нашем мире, но полное понимание сущности природы к тебе никогда не придет. Человек не может понять даже свой мир, что уж тут говорить о моем!

Вот оказывается с какой отправной точки начались все мои приключения, — подумал я. — Я вляпался в это дерьмо еще в Пномпене! Угораздило же найти приключений на свою задницу!

— Все будет хорошо, Марк, — утешила меня Мария. — Я постараюсь не быть с тобой жестокой. Я не обижаю людей ради своего удовольствия — только на охоте. А охотиться я буду не только на тебя, но и при помощи тебя. Будь паинькой, и тебе не придется меня бояться.

При этих словах Мария изменила свои очертания. Ее фигура превратилась во что-то безформенное и пестрое.

— Тебе придется немного поучиться. Я думаю, ты легко справишься с этой задачей, — продолжала безформенная масса голосом Марии как ни в чем не бывало. Но ее голос стал заметно ниже, почти как мужской.

— Мы сейчас отправимся на полигон — райское местечко, — на месте безформенной массы на кухне медленно появился сержант — целый и невредимый, одетый по всем правилам, в то время как настоящий сержант все еще продолжал лежать бездыханный на полу.

Голос Марии постепенно превратился в голос сержанта, совершенно неотличимый от оригинала. Внешне двойник был идеальным. Отличался только взгляд — более жесткий и властный.

— Мне придется тебя усыпить, иначе ты не вынесешь дороги, — сказал сержант. — А потом ты вернешься обратно.

— Я не буду на тебя работать! — закричал я.

Мне вовсе не импонировала мысль быть усыпленным и отправленным на какой-то полигон.

— Если бы тебя кто спрашивал, — заметил сержант.

Он посмотрел на меня ничего не выражающими глазами, и я почувствовал, как мое тело отделилось от потолка и стремительно понеслось вниз. Но удара не последовало — я мягко провалился в темноту.