Дэмиен Бродерик
Прыжок сквозь Вселенную

Удивительно некрасивая женщина по имени Ся Шан-юн уже собиралась разнести на кусочки главное хранилище персональных файлов, расположенное на Западном Тихоокеанском побережье, когда Робот-надзиратель схватил ее за руку.

Шан-юн была необыкновенно высокого роста и походила на валькирию - почти два метра роста от кроссовок десятого размера [1] до макушки с беспорядочной, развевающейся черной гривой. Из-под тяжелых век на мир презрительно глядели раскосые желто-зеленые глаза восточного типа. Полные ярко-красные губы никак не соответствовали канонам красоты XXIII века, когда предпочитали бесцветные, узкие, бледные лица.

Я не собираюсь описывать ее грудь, яростные, животные движения ее мускулистого тела, широкий шаг длинных ног, руки, едва ли приспособленные для занесения данных в компьютер по пятнадцать часов в день. Полный портрет будет выглядеть женоненавистническим - как с нашей точки зрения, так и на взгляд Шан-юн.

Избавьте меня от этого. Ся Шан-юн была невероятно непривлекательна.

Во время Фазы Реконструкции отсталые родители Шан, последние на Земле сайентологи-конфуцианцы, спрятали ее в небольшом непроницаемом контейнере. И поэтому, когда инженеры-генетики с орбиты посылали на Землю импульсы, воздействовавшие на человеческие гонады и плоды и изменявшие структуру тела, Шан-юн не подверглась облучению. Несчастное создание выглядело ужасным пережитком эпохи потребления, господства Жестокого Экспрессионизма - XX века.

Недостатки внешности компенсировались у Шан-юн независимым характером и фантазией. Она день и ночь читала запрещенные книги (разумеется, запрещены были все книги, но некоторые из них значительно строже, и именно ими она набивала свой извращенный мозг).

Она разыскивала всевозможные сведения о XX веке, веке небывалой деградации и материальных излишеств.

Больше всего ей нравились описания соревнований по бегу.

Забравшись глубоко в старый городской коллектор, самыми темными ночами, при свете лишь одного карманного фонарика с радиоприемником, настроенным на пустую волну, Шан-юн тренировалась, пока не расплющились заклепки на самодельных кроссовках, а на голенях не развились нечеловеческого вида мускулы.

Вторым ее увлечением были книги о бодибилдинге.

С замирающим сердцем глядя на двумерные фотографии Бев Фрэнсис [2] и Арнольда Шварценеггера в расцвете сил, она приседала, качала пресс и бицепсы, укрепляла мышцы ног и грудной клетки, садилась на шпагат. Читателю остается лишь вообразить, во что в результате превратилось ее изначально ненормальное, атавистическое тело, потому что я не в силах описывать все эти ужасы.

Откуда роботам стало известно, что затевает Шан-юн? Она соблюдала все меры предосторожности. Покушение планировалось в мельчайших деталях в течение почти пятнадцати месяцев. Она дюжину раз перепроверила каждую фазу операции, от устройства на работу в Тихоокеанский Центральный Банк Данных до тайной доставки самодельной Полосатой Дыры в здание терминала.

Казалось, план был безупречен; однако в нем, совершенно очевидно, зияла брешь, в которую и смог пробраться Робот.

Робот-коп подъехал к Шан-юн как раз в тот момент, когда она входила в помещение Банка Персональной Информации - будучи учеником-ассистентом оператора базы данных, она имела на это полное право.

Краем узкого, раскосого, мерцающего желтым огнем глаза Шан заметила приближение Робота, но не остановилась.

Несмотря на то что она очень, очень хорошо бегала, в данном случае скорость не играла роли.

Из отверстий на груди Робота вылетело облако тонких, словно паутина, нитей и окутало ее, подобно кислотному дождю.

- Черт! - вскрикнула Ся Шан-юн, и это выражение в очередной раз показывает, что она была пережитком недоброго старого прошлого.

Невидимые жгучие нити окутали ее с ног до головы, оставив открытыми только глаза, уши и ноздри. Эта технология была разработана в Национальной Лаборатории Клейких Веществ после десяти лет интенсивных исследований, но на Ся Шан-юн ее научная ценность впечатления не произвела. Она шипела от ярости. Она плевалась. Ей больше ничего не оставалось - нити, сцепившись своими крошечными «пальчиками», натянулись, образовав пластиковый кокон, повторяющий очертания тела. Вокруг чрезмерно развитой грудной клетки Шан-юн оставили немного свободного пространства - только для того, чтобы она могла дышать.

Шан-юн хотела было упасть плашмя. Но прежде чем статуя, внутри которой она была заключена, коснулась плиток пола и разлетелась на куски, Робот-надсмотрщик, вытянув металлические щупальца, осторожно прижал ее к своему тяжелому корпусу.

- Гражданка Ся, - нараспев произнес механизм, - к своему огорчению, я обязан препроводить вас в тюремную камеру, как для вашего блага, так и для блага республики.

- Мммнбн, - возразила Шан-юн. - Гммнгб.

- Я сожалею о том, что вы временно лишены способности выражать свои мысли, - елейно продолжил металлический коп, - но будьте покойны, вам возвратят эту возможность, как только мы прибудем в Медицинский корпус номер шесть. И еще как возвратят, - добавил он с тихим смешком и, повернувшись вокруг своей оси, понесся прочь из Банка Информации. - Мы собираемся предъявить вам обвинение в заговоре, направленном против государства, - добавил он для ясности. - И незамедлительно предпримем соответствующие меры для вашего исправления. Да-да, не волнуйтесь.

Подействовала ли эта неуместная шутка автомата на задержанную?

А вы как думаете? Шан-юн совершенно вышла из себя.

Но не от издевательств бездушной машины. Она была серьезно озабочена своим будущим.

На самом деле ее охватила ужасная паника. Если оставить деликатные выражения, она готова была наложить в штаны.

Робот-надсмотрщик несся по фойе Центрального Хранилища с приклеенным к корпусу неподвижным телом Шан - она была похожа на неумело спеленатого младенца, с той разницей, что младенцев тогда уже не пеленали.

Когда ее голова случайно склонилась в сторону, Шан-юн разглядела людей, стремглав бросавшихся прочь с дороги. Шеф, появившийся из столовой, где поглотил ленч из шнитт-лука, торфяных культур и йогуртовых сосисок, отвел глаза и молча отступил в сторону.

- Приятной погоды, друг! - с горечью попыталась крикнуть Шан, но у нее получился лишь очередной бессвязный набор согласных.

Покинув здание, механизм и его пленница съехали по пандусу к проезду, над которым красовалась табличка «Только для медицинского персонала».

Тогда, через сто девяносто семь лет, от этих слов у людей кровь застынет в жилах. Вообще-то и сейчас уже стынет, если уж на то пошло.

Робот без долгих размышлений въехал на скоростной транспортер, предусмотрительно подняв щиток, чтобы ветер не дул в лицо Шан.

На такой скорости ярко-фиолетовые огни туннеля превращались в расплывчатые полосы. Живот Шан-юн попытался было ускользнуть прочь, но ему помешал позвоночник. Однако через полминуты желудок все-таки взял свое.

- Надеюсь, все части тела на месте, дорогая, - прожужжала машина, обращаясь к Шан, у которой гудело в ушах. - Вот мы и приехали. Удачного дня.

Надзиратель съехал вниз, в белоснежный, стерильный медицинский корпус. Окажись вы там через сто девяносто семь лет, вы бы сразу поняли, что находитесь поблизости от врачей. Здесь воняло такой первоклассной смесью чистоты и праведности, что вас тут же потянуло бы блевать.

Из лифта показались две бодрые карикатуры на людей, облаченные в голубую форму; каждая клетка их тел излучала душевное здоровье и социальное благополучие.

- Гражданка Ся! - вскричал тот, что шел справа. - Добро пожаловать в Медицинский корпус номер шесть!

Его манеры являли собой смесь профессиональной приветливости и стоического терпения по отношению к преступникам с отклонениями от норм поведения, прячущим Полосатые Дыры в своих вонючих телах.

- Пожалуйста, поместите гражданку на кушетку и возвращайтесь на свой пост, - приказал тот, что шел слева.

Шан-юн, по-прежнему обездвиженную в своем пластиковом коконе, осторожно переместили на раскладную койку. Робот укатил прочь, даже не попрощавшись.

Невероятно уродливая женщина уставилась на своих врачей и попыталась активировать Дыру. Ничего не получилось. Пальцы не гнулись. Мускулы живота сокращались, но она не могла пошевелиться. Бесполезная Дыра вращалась внутри тела, но контролировать ее оказалось совершенно невозможно.

- Ну что ж, мисс Ся, - обратилась к ней первая человекообезьяна, - вы, вне всякого сомнения, заработали себе массу неприятностей.

- Нда. Разумеется, мы имеем дело с недобрыми намерениями и ложью. Ради вашего же блага будем надеяться, что мы сможем вправить вам мозги без применения неэтичных методов, вроде превращения вас в овощ.

На пластиковом коконе, скрывавшем лоб Шан-юн, выступил холодный пот, подобно тому как влага от буханки хлеба собирается внутри целлофановой упаковки. Это было отвратительное, угнетающее ощущение.

- Прочистка мозгов… - задумчиво произнесло одно из существ. - Нет, не пойдет, можно все испортить.

- Да, это было бы трагедией, Фрэнк, - женщина явно обладает большими способностями. Много ли людей в состоянии сплести Полосатую Дыру так, чтобы их не засекли еще до того, когда им это в голову придет? Это мастерство, Фрэнк, хочешь ты того или нет. Талант.

- Но нельзя забывать, что она направила свои способности во вред государству.

- Я об этом ни на минуту не забываю, Фрэнк, но мне кажется, что гражданка упустила из виду данное обстоятельство.

Он впился в лицо Шан взглядом, полным отвращения и озабоченности. К этому моменту Шан уже чуть не плакала от ярости и страха. Если бы ее глазные яблоки могли, они бы выскочили из орбит и вырвали у этой лицемерной обезьяны язык из глотки. Но поскольку эволюция не предусмотрела для глаз подобной возможности, им пришлось удовольствоваться тем, что они выпучились и налились кровью от ненависти.

- Вы должны были осознать, что больны, - поучал ее Фрэнк. - Вы должны были смело прийти к нам, добровольно пройти курс лечения.

Нити, составляющие кокон, натянулись, и обезьяна печально покачала головой.

- Расслабьтесь, мисс Ся. Гнев - это бесполезная, антиобщественная эмоция. Существуют неплохие доказательства того, что все эмоции бесполезны и антиобщественны, но я придерживаюсь иной точки зрения. Живи и дай жить другим - вот мой девиз.

На индикаторной панели загорелись цветные огоньки, что-то зажужжало. Шан-юн вся кипела.

- Сейчас мы отправим вас в Анализатор, мисс Ся, и я должен вам сообщить, что, если вы по-прежнему помышляете о сопротивлении, это неблагоприятно отразится на вашей медицинской карте.

Из кокона донеслось приглушенное фырканье. С мелодичным звуком подъехал лифт.

- Ага, ну вот. Не стоит волноваться, мисс Ся. Поверьте мне. Вы пройдете анализ и оценку сразу после того, как техники удалят кокон и эту Полосатую Дыру, которую вы поместили в свое тело.

Другая обезьяна яростно закивала, наклоняясь над Шан-юн с баллончиком в руке.

- Совершенно верно. Помните - наша работа заключается в том, чтобы вылечить вас.

Он впрыснул ей в ноздри аэрозоль. Комната опрокинулась и ударила Шан-юн в висок.

Когда обезьяны покатили койку с онемевшим телом к лифту, она еще не потеряла сознания и, чувствуя, как тьма разрывает ее мысли на смешные маленькие кусочки, расслышала слова Фрэнка:

- Откровенно говоря, Тед, от этих ненормальных у меня мурашки по коже бегут.

Камера, в которой очнулась Ся Шан-юн, оказалась сырой, вонючей, практически лишенной света, и узница в ужасе решила, что здесь наверняка живут крысы.

Разумеется, это было невозможно.

Будущее не таково. Вы это знаете, и я это тоже знаю.

А люди, живущие в будущем, знают это гораздо лучше нас.

Черт побери, если есть хоть что-то, в чем мы твердо уверены, так это в том, что в будущем чисто.

Все стерильно. Домашние тапочки аккуратно ставят под кровать, прежде чем улечься спать - в 10.15 или даже раньше.

Будущее - это не банановая республика. Согласен, в ближайшие годы нас ждет короткий период неприятностей, с этими аятоллами, духовными пастырями и прочим, но ничто на свете не совершенно, даже утопия.

Там просто не может быть полной крыс камеры со ржавыми цепями и бурыми пятнами на каменных стенах, подозрительно напоминающими засохшую кровь (не слишком давно засохшую). Профсоюзы, правительство, общественность этого не допустят. Будущее - последний оплот аккуратности.

Ся Шан-юн понимала это не хуже нас с вами, и именно поэтому она сидела и дрожала мелкой дрожью, прижав руки ко рту и вонзив ровные белые зубы в костяшки пальцев.

Но, к ее чести, она довольно быстро прекратила это занятие, села на деревянной скамье и испустила крик.

В обнаженную ягодицу угодила заноза.

Ся Шан-юн потрясла головой, чтобы изгнать из мозгов туман. Сквозь крошечное, забранное решеткой окошечко в противоположной стене едва пробивался свет - так сильно оно было заляпано грязью. Лучик сверкнул на струйке какой-то жидкости, бежавшей по стене, сложенной из грубо обтесанных и на ощупь твердых, как железо, блоков, - очевидно, стену сложили заключенные.

- Чушь какая-то, - пробормотала Ся Шан-юн.

Дрожа - вы бы тоже задрожали, проведя всю свою жизнь в зданиях с центральным отоплением и внезапно очутившись нагишом на отвратительном сквозняке, - она спустила ноги на пол.

Это была вторая ошибка, и она тут же горько пожалела, что не осталась на койке.

В этой камере сырыми были не только стены. На полу стояла вода.

Шан-юн поспешно убрала с пола перепачканные ступни и, присев на корточки, обхватила себя руками, чтобы согреться.

Необходимо отметить, что она обладала большой практикой в подобном деле. В ее необыкновенно глупом мире другой человек ни за что не стал бы обнимать ее, так что ей пришлось научиться делать это самой. Никто не обнимает уродливых людей, если можно этого избежать, а люди будущего еще лучше нас преуспели в искусстве уклоняться от того, что, хотя и может порадовать ближнего, не приносит никакой выгоды.

- Скользкие полы, - недоверчиво прошептала Ся Шан-юн. - Решетки на окнах.

Состояние, в котором находилась Ся Шан-юн, описано специалистом по социальной психологии Леоном Фес-тингером [3] как когнитивный диссонанс. Между ее привычными представлениями и обстановкой, в которой она оказалась, возникло непреодолимое противоречие.

Вспомним, что Ся Шан-юн считала существующий социальный порядок безнадежным и полностью прогнившим; она пришла к ужасному решению взорвать главную государственную базу данных при помощи Полосатой Дыры, спрятанной внутри собственного тела.

Да, верно, ей было легче решиться на этот отчаянный поступок - ее физическое тело не представляло для нее абсолютно никакой ценности. Если люди обнимают вас, когда вы грустите, если они считают вас милым, то вы начинаете заботиться о своей красоте и здоровье, и вам это нравится. Последнее, что может прийти вам в голову, - это разнести себя на кусочки ради каких-то политических целей.

И все же даже в самых безумных проклятиях в адрес государства, в самых неистовых анархических фантазиях Ся Шан-юн и представить не могла, что они дойдут до подобного варварства.

- Вы, мерзкие злодеи, - внезапно завопила она во весь голос, спрыгнув с койки на покрытый липкой дрянью пол и бессмысленно молотя по равнодушной каменной стене, - выпустите меня отсюда!

За этим всплеском эмоций последовал такой же внезапный вопль у нее из-за спины.

Короткие черные волоски на шее Ся Шан-юн встали дыбом и попытались было спастись бегством, но из-за корней это оказалось невозможным.

Она, пошатываясь, обернулась и вперилась взглядом в полутьму. Напротив ее собственной койки со стены на толстых ржавых цепях свисала еще одна.

Теперь Шан-юн смутно различила там скорчившуюся обнаженную фигуру, оцепеневшую от ужаса.

- Уйдите от меня, дьяволы, или я вырву вам глаза! - визжал кто-то дрожащим от страха голосом. Внезапно вопль оборвался, сменившись страшными, мучительными рыданиями. - Делайте со мной все, что хотите, но оставьте в покое мой мозг, свиньи, палачи!

Шан-юн удивилась и испугалась. Фигура на койке принадлежала атлетически сложенному мужчине в полном расцвете сил!

Она в два широких шага пересекла комнату, не обращая внимания на отвратительную грязь на полу, хлюпающее под ногами дерьмо, плесень и какие-то мерзкие обломки, впивавшиеся в ступни.

- Эй ты, потише, - убедительным голосом произнесла Шан-юн. - Я тоже заключенная, мой милый вонючка. Просто приди в себя.

- Не подходи, - вскрикнул мужчина-производитель, вытягивая перед собой руки, словно зверь лапы.

Она разглядела его получше - отличный экземпляр. Наверное, его неделями накачивали тестостероном.

- Да заткнись ты, дружище, - успокаивающе обратилась она к собрату по несчастью, пытаясь приблизиться осторожно, как опытный библиотекарь к фанату-читателю, просрочившему возврат книги. Прошлепав по неописуемой гадости, Ся присела на скрипучую, качающуюся койку и ласково обняла человека за плечи.

Мелькнули лапы, и она почувствовала, как ее царапнули по лицу.

К счастью, ногти у незнакомца оказались короткими и тупыми, но все равно он едва не вырвал Шан левый глаз.

Она рывком отбросила его дергающуюся ладонь, одной рукой схватила оба тонких запястья, а другой яростно тряхнула за плечо.

- Слушай меня, псих, собери мозги в кучку. Я не доктор и не шпион государства, и, по-моему, мы оба угодили в одну заваруху.

- Звучит мило, - всхлипнул тупица. Она терпеливо продолжала:

- Меня зовут Ся Шан-юн, я здесь потому, что пыталась рвануть банк данных с помощью Полосатой Дыры. - Это должно заткнуть его. - А ты за что сидишь?

- Сама знаешь, ты, лживая свинья, - промычал он.

Разумеется, это был отвратительный мелкий обыватель. Пятьдесят лет назад с помощью излучения, направленного со спутника, были решены все мировые проблемы - воздействие на ДНК превратило людей в таких вот приятных, ответственных перед обществом, агрессивно миролюбивых, не склонных к конкуренции типов, никогда не забывающих дарить цветы в День матери. Но Ся Шан-юн показалось, что она уловила в его мещанском лице некое суровое изящество, а подобное, по описанным выше причинам, встречалось редко.

Он уставился на Шан-юн заплаканными глазами, в которых, однако, еще теплилась какая-то крошечная искра человеческого достоинства. Ся Шан-юн от этого зрелища необычайно воспряла духом - до сих пор круг ее общения был весьма ограничен.

- Нет, я не знаю твоего имени, - терпеливо внушала она ему, - и считаю, что мы не сможем поладить, если ты скрываешь от меня даже такую малость. - Жалкий мужчина-производитель не ответил. - Ну хорошо, кто ты по знаку зодиака?

Он по-прежнему явно считал, что она лжет.

- Ты и твои прихвостни уже прочесали мой мозг! Зачем вы со мной теперь играете? Вы что, просто садисты? Кончайте со мной и будьте прокляты. Превратите меня в зомби. Вырвите мне мозги, бросьте в мясорубку. Можете выжечь мне лобные доли, очистить кору, как луковицу. Разрушить мой…

- Эй, да успокойся же ты, наконец.

- Искрошите мою ретикулярную активирующую систему, распутайте мою подкорку, ну, давайте! Давайте! А затем отпустите меня - по крайней мере, я уберусь из этого проклятого места.

Он снова разразился душераздирающими рыданиями, сотрясавшими все его тело. В этих рыданиях чувствовалась горечь от новообретенной смелости взглянуть в лицо древним страхам, отвага, подавившая трусость в глубине его примитивной психики, борьба первобытных инстинктов со сравнительно недавно внедренными и не проверенными временем утилитарными общественными ценностями, борьба добра со злом и приятного с неприятным.

Несколько минут Ся Шан-юн провела, вытирая слезы, которыми он орошал ее довольно обширную грудь.

Но, к сожалению, даже самым искренним эмоциональным порывам, стремлению к открытости и доверию приходит конец.

Вполне естественно, что в мозгу Ся Шан-юн начала формироваться параноидальная мысль: а вдруг этот красавец-мужчина, обвиняющий ее в шпионаже, сам шпион, а его примитивный страх - какой-то тщательно продуманный блеф, имеющий целью смягчить ее, сломить ее оборону, заставить проговориться, выдать имена, местожительство, адреса электронной почты, интернет-сайты и прочие координаты ее сообщников (которых у нее все равно не было)?

Озвучить это нехорошее предположение ей не удалось. Внезапно в глаза узникам ударил ослепительный свет, который, казалось, обжег мозги, послышалось шипение, донесся запах озона.

Вся стена - голубой камень, засохшая кровь, ржавые цепи, грязь, слизь, сукровица и все прочее - со скрипом поползла вверх, к затянутому паутиной потолку.

Показался огромный, жужжащий, уродливый древний робот на рифленых металлических колесах, угрожающе мигая рубиновыми шкалами.

Робот не обратил внимания на Ся Шан-юн. Все свои семь мерзких фоторецепторов, сверкающих, точно алые бусинки, он направил на дрожащую личность самца-производителя, спрятавшегося под деревянной скамьей.

- Бывший гражданин Турдингтон Джимбо, к своему прискорбию, должен сообщить вам…

- А-а-а, только не прочистка мозгов! - взвыл сокамерник Ся.

- …что окончательный анализ вашего отклонения выполнен, - скрипел стражник равнодушным, не допускающим возражений голосом. - Принимая во внимание ваш упорный рецидивизм…

- Мой что?

-  Ты сделал это один раз, - объяснила Шан-юн, - и они считают, что сделаешь снова, дай они тебе хоть малейший шанс.

- Ох. Понял.

- …вас присудили к отправке в исправительное заведение, где ваша недостойная индивидуальность будет ликвидирована и заменена новой, более подходящей.

-  Нет! Нет! Не прочистка, вы, дьяволы!

Не обращая внимания на вопли, Робот протянул ему небольшой документ, представляющий собой действительно довольно лестное трехмерное изображение Турдингтона Джимбо в компании нескольких друзей в каком-то японском баре, где можно было найти шлюх и еду навынос. Текста не было, во-первых, потому, что в будущем, которое наступит через сто девяносто семь лет, никто (кроме упорных рецидивистов вроде Ся Шан-юн) не умеет читать, а во-вторых, потому, что роботы видят в основном только в ультрафиолетовой части спектра.

- Вы обязаны передать это уведомление медику, проводящему процедуру. Недозволенное складывание, сгибание, прокалывание или разрыв карты влечет за собой суровое наказание. Будьте добры следовать за мной.

Механизм величественно развернулся и медленно покатился прочь по ярко освещенному коридору.

Поскольку одно из металлических щупалец крепко держало за руку визжащего Турдингтона Джимбо, тот проехался по грязному, сырому, скользкому полу камеры, пинаясь ногами и молотя свободной рукой.

Стена начала снова опускаться на место, явно намереваясь запереть Ся Шан-юн в камере.

- Держись, парень! - От ярости и недоверия голос ее превратился в кваканье. Она ринулась вперед, не выдержав паузы, необходимой для кортико-таламической интеграции, которую рекомендуют ведущие специалисты в области психологии.

Это было зрелище - немодифицированный зрительный бугор в действии. Прыжок дикого зверя.

Шан-юн сломя голову выкатилась в коридор всего за долю секунды до того, как стена обрушилась на место с грохотом, от которого Робот закачался на своих направляющих.

- Убери от него свои щупальца, ты, жестяной придурок!

Робот развернулся с удивительной скоростью, сбив при этом с ног Турдингтона Джимбо и шмякнув его телом о стену коридора - эта стена хотя бы была не такой грубой, как в камере.

- Бывшая гражданка Ся Шан-юн, - воскликнул Робот особенно официальным тоном, направляя на нее сканер, - я обнаружил, что вы покинули камеру, не имея на то законного основания. Вы лишились рассудка? Немедленно возвращайтесь в камеру.

Каменная стена за спиной Шан-юн со скрипом поднялась обратно к потолку.

Шан оглянулась. Отсюда, из коридора, помещение выглядело еще менее заманчиво, чем изнутри. Она подождала, пока Робот-надсмотрщик активирует свои приспособления.

А теперь внимание - мы добрались до кардинального, основополагающего момента. Искусственному интеллекту присуще ограничение: его легко смутить. Некоторые действия просто ставят роботов в тупик, так как, с их точки зрения, они находятся за пределами возможного. Как можно покинуть свою клетку без соответствующего разрешения?

Робот сидел на месте, жужжа и терпеливо ожидая, пока Ся Шан-юн покорно отправится обратно к месту заключения.

Поразительно высокая, некрасивая, могучая женщина бессознательно воспользовалась этой эпистемологически-этической ошибкой программистов.

У роботов отсутствует зрительный бугор, и, возможно, именно по этой причине из 1 482 965 миров в ближайшей к нам спирали галактики Млечного Пути, на которых обнаружена жизнь, лишь один (Альфа Громметт) населен исключительно роботами. Но даже этот факт имеет объяснение: в настоящее время известно, что вся искусственная жизнь на Альфа Громметте обязана своим происхождением автономной мышеловке, семь миллионов лет назад забытой на раскаленной планете туристами-баргльплодами.

Согнувшись в три погибели, чтобы в нее труднее было попасть, Шан-юн пронеслась мимо Робота и устремилась прочь по голому белому коридору.

Надсмотрщик с утробным воем дал задний ход и погнался за ней.

Шан-юн не собиралась сдаваться: резко затормозив, она оттолкнулась от стены и со всех ног понеслась обратно к камере.

Как она и надеялась, надсмотрщик, прежде чем начать погоню, отпустил Турдингтона Джимбо. Ему вряд ли удалось бы преследовать кого-либо с живым человеком, висящим на одной руке, - ведь несмотря на то, что роботы обладают необыкновенной проницательностью и не слишком высоко ставят проявления органической жизни per se [4] они не склонны наносить людям побои и увечья.

Так что Ся Шан-юн рисковала своей жизнью, надеясь на трюизм, который никогда не был проверен открыто, - мнение, что в основном чипе роботов заложен специальный запрет на убийство человека.

Она уже почти достигла цели, когда робот выстрелил, окутав ее облаком клея.

Но именно в этот момент инстинкт заставил ее перекувырнуться, липкая дрянь пролетела у нее над головой, а сама она оказалась прямо на пути у тяжело катившегося надсмотрщика.

- Ся! - взвизгнул мужчина, прижав ладони к побледневшим щекам. - О нет! Тебя же раздавят, раздавят в лепешку!

Разумеется, как только робот понял, что к чему, он нажал на тормоза, и, насколько вы понимаете, это произошло довольно быстро - представьте себе, какого совершенства достигнет технология ускоренных чипов Мура [5] через сто девяносто семь лет.

Но все равно было поздно. Робот уже наехал на женщину, и ему оставалось лишь одно. Он поднялся в воздух на своем телескопическом основании, как в «Инспекторе Гэджете».

Ся Шан-юн действовала на подсознательном уровне - ей приходилось видеть, как роботы, движущиеся на большой скорости, выполняют подобный трюк, чтобы избежать столкновения с препятствиями (я подумал, что вы захотите убедиться, что в ее методах не было ничего преднамеренного, заранее обдуманного).

Она стиснула грудную клетку и сжалась, став похожей на змею, настолько, насколько это может получиться у женщины, сложенной подобно Шан-юн.

По бокам ее бряцали и грохотали звенья гусеницы.

Она судорожно вытянула руки и уперлась конечностями в брюхо робота, уцепившись руками изо всех сил.

Брюхо украшали всевозможные кнопки и рычаги. Весело пофыркивая, Шан давила, тянула и била их свободной рукой, насколько могла добраться, другой рукой цепляясь за корпус. Пока она висела под роботом, он не мог стрелять в нее клеем, но оставалась еще неприятная возможность того, что он опустится в нормальное положение и превратит ее в котлету.

Затем все ее тело содрогнулось от крайне отвратительного резонанса - словно самый большой колокол собора Парижской Богоматери присоединили к садовому культиватору соответствующего размера. Затем внезапно наступила ужасная тишина.

Робот, вздрогнув, остановился.

Ся Шан-юн свалилась на пол, ударившись спиной.

Откуда-то из конца коридора послышались странные приглушенные рыдания, издаваемые самцом-производителем. Шан повращала глазами, вздохнула, покачала головой, выбралась из-под неподвижного механизма и села на пол, вытирая нос.

Турдингтон Джимбо не плакал от ужаса, как она предположила сначала. Сидя посредине коридора, он весело хохотал.

Он пытался скрыть неуместную веселость, прикрыв лицо руками. Когда Шан-юн яростно выругалась, он засмеялся еще сильнее, качая головой, словно пытаясь что-то объяснить или оправдаться, и указывая на что-то у нее за спиной.

Двадцать семь вспомогательных щупалец надсмотрщика высунулись из корпуса и встали дыбом, словно иглы у дикобраза. Огни погасли.

Она убила его, превратила в подушечку для булавок.

- Ся, - начал мужчина.

- Зови меня Шан.

К ее изумлению, спазмы ужаса, терзавшие ее внутренности, каким-то образом минуя сознание, сменились сильнейшим приступом сексуального возбуждения.

- Турдингтон Джимбо, - представился самец-производитель, галантно приложив руку к груди.

- Привет. Это будет…

- Это будет Джимбо.

- Поняла.

В глазах Турдингтона Джимбо сверкнула похоть - похоть человека, помилованного перед самой казнью. Их эрогенные зоны были хорошо видны - они воспламенились и налились кровью. Произошел обмен сигналами, применявшийся во времена Australopithecus boisei [6], но редко использующийся людьми в полной мере из-за широко распространенного обычая прикрывать определенные места одеждой.

Однако, вместо того чтобы бездумно предаться процессу продолжения рода, Ся Шан-юн подбежала к мужчине и, схватив его за локоть, подняла на ноги.

- Вставай, дружище. Нам нужно спешить.

- Ну вот, теперь ты хочешь все испортить, - мрачно возразил Турдингтон Джимбо. - Ну давай потанцуем. Давай трахнемся. Это будет классно, действительно классно. Давай договоримся. Я знаю одно неплохое местечко - туда ходят некоторые актеры после представления, мы поужинаем, возьмем бутылочку кьянти или, если тебе не нравится кьянти, домашнего белого вина, немного потанцуем…

Шан-юн, размахнувшись, ударила его по губам. Он пошатнулся, коснулся разбитой губы, ошеломленно покачал головой и отвел взгляд.

- Прости. Ты знаешь, каково это. Я просто хотел, чтобы это было последним событием в моей жизни, прежде чем они выжгут мне мозг.

Он снова опустился на жесткий белый пластиковый пол и заплакал.

В это мгновение свет в коридоре погас, и на дальней стене возник экран, заполненный огромным лицом седовласого чиновника.

Зашевелились гигантские губы, и раздался голос, усиленный динамиками. Казалось, кто-то бьет вас доской по голове.

- Не двигаться! На вас со всех сторон направлены нервно-шоковые орудия. Сопротивление бесполезно!

- Джимбо, бежим! - крикнула Ся Шан-юн. Плотское влечение и жалость к себе мгновенно куда-то

испарились, и, схватившись за руки, они бросились бежать по направлению к огромному лицу.

С жутким воем, от которого заныли челюсти, включилось нервно-шоковое орудие.

В тот же миг Ся Шан-юн и Турдингтон Джимбо рухнули на пол в мучительной агонии - каждая мышца в их телах превратилась в жгут раскаленной добела термитной проволоки.

- Освободить заключенную.

Ся Шан-юн продралась через хлеставшие ее плети пульсирующей боли, открыла глаза и смутно различила прямо перед собой серое лицо на голографическом экране. Чудовищные губы скривились от отвращения.

- Отсюда сбежать невозможно, мисс Ся. Мистер Турдингтон, поднимитесь на ноги, будьте любезны.

Турдингтон Джимбо, выглядевший на удивление бодрым, осторожно встал и попятился прочь от своей подергивающейся в конвульсиях спутницы.

- Прости, детка. А знаешь, мы бы могли такой балдеж устроить! Если бы встретились в более подходящем месте, ну ты понимаешь… А сиськи ничего, не вру, куколка.

Шан-юн перевела взгляд с гигантского изображения на поспешно удирающего производителя и покачала головой - ей по-прежнему казалось, что голова присоединена к шее при помощи скрепок и раскаленной проволоки.

- Мисс Ся, я ваш доктор. Эта психодрама окончательно подтвердила данные компьютерного анализа результатов допроса: ваше отклонение неисправимо.

- Что? Ты, лживый маньяк, меня никто не допрашивал! Я только что очнулась в этой мерзкой камере…

- Допрос, естественно, проводился, пока вы пребывали в бессознательном состоянии. Он оказался чрезвычайно эффективным; в любом случае роботам-техникам пришлось бы ввести наркоз, чтобы извлечь эту Полосатую Дыру, которую вы спрятали в своем теле.

Турдингтон Джимбо продолжал незаметно красться прочь по коридору. Ся уставилась на него, и в мозгу у нее забрезжил свет.

- Джимбо! Так этот тип говорит, что у тебя…

- Просто такая работа, моя пышечка, - пискнул он. Один судорожный, головокружительный прыжок - и Ся чуть не отомстила за себя, но в этот момент часть степы коридора словно вскипела, переливаясь всеми цветами радуги, оттуда высунулось щупальце и втянуло негодяя внутрь - лишь мелькнули бешено молотящие воздух ноги.

Огромные серые губы на экране поджались, человек испустил вздох.

- Ну вот, видите? Вас совершенно невозможно контролировать. Вы достойный жалости пережиток, мисс Ся, ошибка природы, которую мы обязаны исправить.

Шан дико озиралась по сторонам, ощупывая сильными пальцами стены и пол. Отверстие исчезло, было запечатано. Она в ловушке, прикована к месту взглядом доктора, полным беспощадного милосердия. Шан-юн казалось, будто ее кожа затвердела, мышцы мерцали, каждый нерв окрасился в синий и красный цвета и щелкал электрическими разрядами. Она походила на дикого зверя с IQ в 150 баллов.

- Психиатрия XXIII века не в силах вас излечить. Мне остается последнее средство. Вас заберут отсюда и…

- Прочистят мозги! - Она выплюнула это слово, будто сгусток крови.

- Ну разумеется, нет! Вы что, считаете нас дикарями?

Губы Шан образовали то, что авторы дешевых бульварных романов называют «невеселой улыбкой». И на самом деле, в этот момент у нее было мало поводов для веселья.

- Так называемая «прочистка мозгов» - это всего лишь миф, средство устрашения населения. Мы не монстры, несмотря на ваше нелестное мнение о нас.

- Ваш Робот сказал…

- Агрегат KS-749 был запрограммирован на психодраму, с помощью которой мы выявили степень вашей лояльности государству. Я продолжу, если позволите. Ваше поведение не оставляет нам иного выбора, кроме применения Гиперпространственной Морфологической Реструктуризации.

Вы, наверное, обращали внимание на раздражающую манеру чиновников и политиков упрощать сложные вещи; они раздают свои дурацкие премии вроде «Золотого руна» [7] людям, чьи воображение и мыслительные способности оставляют этих дураков плестись в хвосте истории, и с напыщенным видом произносят свои избитые высокопарные банальности.

Выражаясь привычными словами, то, что приготовил доктор для Ся Шан-юн, сводилось к почти полной ампутации ее конечностей, хирургическому удалению тех частей ее тела, которые отличали ее от прочих банальных граждан, замутнению ее роговицы с целью ухудшения зрения, притуплению ее мыслительных способностей и вообще превращению ее из необычайно безобразного существа в обычную обывательницу XXIII столетия.

- Когда ваше тело будет реконструировано, вас доставят на космодром Тихоокеанского побережья, а оттуда - прочь с Земли, в место пожизненной ссылки - на Тюремную планету ZRL-25591. Вы проведете там всю оставшуюся жизнь среди таких же закоренелых преступников и будете навсегда лишены преимуществ и удобств той цивилизации, которую сочли такой докучной. Привести приговор в исполнение.

Лицо на экране сжалось, превратилось в крошечную светящуюся точку и исчезло. Все лампы в коридоре погасли, и Шан-юн очутилась в полной темноте. Послышалось шипение газа, но Шан не пошевелилась. Даже в состоянии крайнего возбуждения, когда человек готов к борьбе и смерти, готов драться когтями и зубами, когда мозг работает на пределе возможностей, есть вещи, которых лучше не видеть.

К таким вещам относится ампутация ваших конечностей, призванная сделать вас подходящим для прокрустова ложа.

Когда коридор наполнился газом, Ся Шан-юн уже лежала на полу, холодная, словно труп.

Если когда-нибудь случится так, что к вам будут приближаться с Гиперпространственным Морфологическим Реструктуризатором, то я могу лишь посоветовать вам по возможности быстро бежать в противоположном направлении.

На бегу ройтесь в карманах в поисках капсулы с цианидом.

Когда найдете, засуньте ее между зубами и как следует надавите. Если вам повезет, то через пару минут вы умрете и они вас уже не достанут.

У Ся Шан-юн такой возможности не было.

Она очнулась с неприятными ощущениями: все тело онемело и ныло. Проведя ладонью по терзаемому болью лицу, она поняла: все не так.

На космических кораблях нет зеркал. К тому же Ся не сразу смогла сфокусировать взгляд - это было вполне естественно, роговицы ее глаз только что искусственно покрыли мельчайшими царапинами. Но когда ей наконец удалось разглядеть свое тело, она поняла, что хирурги честно отработали свою зарплату, пока она была под наркозом.

Ноги укоротили больше чем наполовину и искусно соорудили на концах утолщения.

Содрогаясь, она подняла к лицу руки и вгляделась в них ослабевшими глазами.

Лапки. Птичьи лапки. Ссохшиеся, бесполезные палочки - руки женщины ростом в сто двадцать два сантиметра.

Ся Шан-юн застонала и попыталась встать.

Все тело было искалечено. Она пошатнулась и чуть не упала на спину.

Опустив взгляд, она затряслась от шока и огорчения. Бюст исчез. Под грубой арестантской одеждой пряталась плоская грудь нормальной привлекательной женщины XXIII столетия.

Шан-юн разрыдалась. Охваченная слабостью, она опустилась на металлическую палубу и скрючилась, обхватив никчемными руками несчастное изуродованное тело. Сначала она оплакивала потерю, затем в ней начал подниматься гнев, и плач сменился громким, яростным, вызывающим ревом.

- Внимание! Внимание! Корабль вышел на орбиту Тюремной планеты ZRL-25591.

От оглушительного вопля, донесшегося из громкоговорителя у ее левого уха, пульсирующая боль в голове усилилась. Она закрылась от него бесполезными ручками, которые ей оставили, но голос вонзался в уши, словно скальпель хирурга.

- Приготовиться к немедленной высадке. Когда откроются двери, выходите из камер. Следуйте по зеленой линии к шаттлу. Внимание!

Рыча от злобы, Шан-юн рывком поднялась с холодного, сырого металлического пола и, дрожа, принялась ждать, пока откроется замок. Она чувствовала зверский голод. Дыхание, отражавшееся от исцарапанной, покрытой рисунками двери, было зловонным.

Дверь, скрежеща, отворилась. Она бросилась в коридор и налетела на угрюмую смуглокожую женщину. Ощетинившись, Шан угрожающе подняла руки.

И застыла на месте.

Она вспомнила, что теперь стала такой же, как все остальные люди.

Женщина была на несколько сантиметров выше и крепче сложена.

Ся Шан-юн, опустив руки, прокаркала:

- Ты тоже преступница? Незнакомка, опустив кулаки, нахмурилась.

- Фрида Оделл, - представилась она. - «Преступница» - подходящее слово. Меня поймали, когда я вносила в программу обучающей машины запрещенный материал.

На Шан-юн это произвело впечатление.

- Теория пространственно-временного туннеля?

- Нет. История.

Заулыбавшись, они обнялись с внезапной теплотой.

- Вперед! Не задерживаться!

На потертой металлической переборке повелительно вспыхнула зеленая стрелка. Пожав плечами, женщины направились в шаттл.

Там уже находилось несколько патологических преступников, и вид у них был жалкий. До прихода Шан и Фриды никто не обменялся и словом, и едва собрание начало оживляться знакомствами и горестными причитаниями, как снова забубнил громкоговоритель:

- Входите в шаттл, не толпиться! Немедленно пристегнуться, входим в плотные слои атмосферы. Торопитесь. Опоздавших ждет нервно-шоковый удар!

- Держите карман шире!

Разумное смирение Шан-юн уже куда-то испарилось, и она кинулась в боковой коридор, ища, кого бы прикончить своими новыми дрожащими руками. Встревоженная Фрида застыла в дверях. Остальные покорно подчинились приказу.

- Назад в шаттл, заключенная! - рявкнул голос. - Немедленно.

Один удар шоковым агрегатом убедил Шан-юн, что сейчас не время и не место для возмездия. Немного испуганная, она похромала обратно в шаттл и позволила Фриде пристегнуть себя к антигравитационной койке.

Во время высадки стоял невероятный, чудовищный шум; он продолжался десять минут, а может быть, десять часов и мешал разговаривать, составлять заговоры, считать овец и вообще делать что-либо - им оставалось лишь лежать, как мертвецам.

Наткнуться на кусок грязи в шаттле - это все равно что получить по спине клюшкой для гольфа, хотя Ся Шан-юн подобное сравнение не могло прийти в голову. Гольф был объявлен вне закона во время Объединенного Благопристойного Исламистско-Христианского Междуцарствия как подрывающий основы морали и никогда не завоевал прежней популярности, потому что главные площадки превратили в плацы для учений.

Однако Шан про себя удивилась: сколько раз власти могут использовать шаттл, прежде чем треклятая штука просто развалится на кусочки от механической усталости?

Испытывая приступ тошноты, шесть женщин и один мужчина, составлявшие команду приземлившихся заключенных - если я правильно использую тюремно-военную терминологию, - шатаясь, поднялись со своих коек и потащились вниз по скрипучему пластиковому трапу, бросая первые взгляды на место своей ссылки.

Планета была омерзительна.

- Клянусь калориметром Хаббарда! - Фриду охватил ужас. Руки ее сжались в кулаки, и Шан-юн услышала, как хрустнули суставы. - Это же… это…

Закаленная подпольщица, тайно обученная практическим знаниям из истории жизни человечества на планетах и космических кораблях, Фрида не смогла заставить себя произнести вслух подобную непристойность.

Шан скрежетнула зубами и выдавила слово, которое искала Фрида Оделл.

- Открытая. Она открытая!

Она едва осмеливалась дышать. Преодолевая панический страх, разрывавший ее внутренности, она сообразила: этот голубой потолок, покрытый белыми пятнами, смутно различимый где-то в необозримой вышине, был тем, что люди Земли когда-то называли «небом».

При одной мысли о небе Ся охватила тревога.

Бесконечные просторы ослепили ее и без того слабые глаза. Она просто не могла представить себе существование такого огромного открытого, неиспользованного пространства.

Там и сям виднелись какие-то непонятные цветные пятна - коричневые, зеленые, желтые.

Ся Шан-юн переживала прямую противоположность Онтологического Первенства Символа. Грубая реальность сокрушала все ее системы восприятия, ломала привычные представления и стереотипы.

Она видела предметы, которые не могла назвать. Она видела то, что никогда не существовало для нее.

- Со временем это пройдет, - отчаянно пробормотала Ся, пытаясь удержать Фриду в вертикальном положении - крупная женщина повалилась в обморок прямо на нее. - Наши предки как-то управлялись с этим. А мы не хуже их. Фрида, к нам идут какие-то люди. Фрида, детка, мне кажется, нам придется что-то предпринять.

По неровному грязному полу к группе заключенных направлялись человеческие существа. Шан напрягла интеллект и сообразила, что они появились из коробок приблизительно квадратной формы со скошенными крышами, находившихся в нескольких сотнях шагов от них.

Здания, это здания. Места обитания, сооруженные под открытым небом из сухих органических тканей. Дерево, вот как это называется.

Группа аборигенов состояла преимущественно из мужчин, и выглядели они примерно так, как выглядела Ся Шан-юн, прежде чем до нее добрались хирурги. Конечно, они не были двухметровыми великанами, но на их конечностях явно выступали мускулы. Рядом с людьми из шаттла они казались существами другой породы.

Послышался жуткий, душераздирающий, оглушительный вой.

Шан развернулась на пятках, что причинило ей немалую боль, и взгляду ее предстало зрелище, окончательно лишившее ее присутствия духа.

Шаттл - единственный нормальный, привычный, металлический, сделанный человеком объект на всей этой планете - стартовал в космос.

Фрида взвизгнула. Мужчина из их группы неожиданно потерял равновесие и упал лицом в грязь.

Охваченный пламенем шаттл взмыл вверх, словно древний бог, и исчез из поля зрения, превратившись в яркую точку, сверкающую высоко в небесной синеве.

Фрида необыкновенно тихо опустилась на землю и скорчилась, словно дитя в утробе матери.

- Эй, ну давайте же, соберитесь!

Зрение сыграло с заключенными одну из своих невероятных штучек - незнакомцы уже расхаживали среди них, протискиваясь сквозь толкучку, дергая, хлопая и слегка пощипывая новоприбывших, чтобы привести их в чувство. Шан-юн глядела во все глаза.

Морщинистые лица, покрытые ожогами от прямых солнечных лучей. Глаза - как у животных с голографии в архивах, пугающе яркие в свете дня.

Один из аборигенов тряхнул ее за плечо. Она с отвращением сбросила с себя его руку. Человек был облачен в одеяние из высушенных шкур животных и переплетенных между собой растительных волокон. Шан почувствовала, как какие-то крошечные существа, реальные или воображаемые, удирают из складок его одежды и расползаются по ее покрытому синяками телу.

- Итак, вы, сброд.

Самый старший, человек с лицом, наполовину покрытым устрашающими лохматыми волосами, и с не менее устрашающей лысиной, светившейся на голове, вышел вперед и уперся кулаками в бока.

Мужчина-заключенный, пришедший в себя, пошатнулся, впервые как следует разглядел существо, в подобие которого ему суждено было превратиться, и его непроизвольно вырвало прямо в грязь.

- Почистите этого идиота и доставьте в лазарет, - рявкнул главарь одному из подчиненных. - А теперь слушайте меня внимательно, вы все. Я знаю, каково вам сейчас, и поэтому не буду с самого начала круто обходиться с вами. Мы все прошли через это. Вы выживете - то есть если, конечно, не умрете, а это не лишено вероятия. - Он ухмыльнулся. - У нас нет лишних людей и припасов, чтобы нянчиться с вами. Все, что вы будете есть, ваши жилища, ваши антибиотики, ваши лекарства, ваши развлечения - все это вы будете добывать сами.

- Я ничего не знаю о лекарствах, - жалобно запричитала одна из женщин.

- «Жилища»? Что это такое - «жилища»? - всхлипнула другая.

- Вы приспособитесь, само собой, - сказал старик. - И узнаете то, чего не знаете, - или умрете. - Он причмокнул губами - казалось, эта перспектива доставляет ему удовольствие. - В нашем мире нет места маменькиным сынкам и трусливым либералам. Вам придется стать жесткими и сосредоточиться на выживании.

Он переводил неподвижный взгляд с одного заключенного на другого, мигая на ярком свету. Ся Шан-юн испытывала не меньшую тошноту, чем остальные. Но когда главарь взглянул на нее, она встретилась с ним глазами.

Он уставился на нее, пытаясь заставить ее сдаться. Зрачки Шан сузились, белки глаз налились кровью. Он удовлетворенно хмыкнул и указал на нее:

- Ты. Сгони их в кучу и, когда будешь готова, отведи в Главный зал. А нам надо идти собирать урожай. Большая Сырость может начаться в любой день.

Жестом созвав своих спутников, он отвернулся и направился обратно к деревянным зданиям.

- Одну минутку, - громко произнесла Шан-юн. Ей самой ее голос показался тоненьким - осталась лишь тень его прежней силы. «Что это - влияние чужой атмосферы или еще одно зверство докторов?» - удивилась она.

Человек осторожно остановился и оглянулся через мускулистое плечо, прищурив на солнце глаза.

- Я так понимаю, что ты обращаешься ко мне.

- Я хочу знать твое имя, - проорала Шан.

- Меня зовут Энсон. Ты можешь называть меня «босс». Мы поговорим позже. - Он снова отвернулся.

- Стой, черт тебя дери! - Шан-юн хотела было броситься к нему, как тигрица, но у нее получились какие-то карликовые шажки. Однако он замер, а его люди тут же окружили его. - Каков план бегства?

Энсон сардонически усмехнулся, затем больно хлопнул ее по руке.

- Ты мне нравишься, милашка, хотя с физиономией у тебя не совсем в порядке. Думаю, что ты освоишься здесь, на Парадизе, - если немного обучишься хорошим манерам.

- План побега, Энсон.

- Побег невозможен, леди. Шаттл прибывает раз в год. Дистанционное управление с орбиты, Робот-пилот, нервные шокеры от Нового года до Рождества. Никакого побега. Так как там тебя зовут?

- Ся Шан-юн, сволочь.

Главарь ухмыльнулся, и она отпрянула при виде иссохших желтых беззубых десен. На Парадизе не было стоматологов.

- Если ты случайно не владеешь секретом создания Полосатых Дыр, моя дорогая зловонная бывшая гражданка Ся, ты останешься здесь до самой смерти. Ты сгниешь, и мы закопаем тебя.

Шан-юн провела языком по нёбу. По какому-то странному недосмотру хирурги оставили ей ее собственные зубы. Она обнажила их в счастливой улыбке, адресованной Энсону, и зашагала прочь собирать своих попутчиков по шаттлу.

Бывалые путешественники знают, что существует лишь одна вещь, более ужасная, чем ожидание багажа у ленты транспортера.

Это когда вы прекращаете ждать свой багаж, потому что эти свиньи все потеряли где-то между Джакартой и Каиром, и вы понимаете, что больше никогда его не увидите.

Ся Шан-юн, Фрида Оделл и прочие преступники с шаттла с трудом тащились по отвратительной, открытой поверхности планеты Парадиз без всякого багажа - вообще-то, у них не было никаких пожитков, кроме надетых на них жалких обносков.

- Необходимые продукты и вещи, которые мы не можем вырастить или сделать самостоятельно, сбрасывают нам с орбиты, - заискивающе произнес бородатый мужчина, обращаясь к Шан. После стычки с Энсоном окружающие смотрели на нее гораздо более уважительно. - На парашютах, никаких контактов с людьми, даже с Роботом-надсмотрщиком. Здесь, на поверхности, запрещены любые механизмы.

Шан проворчала что-то, мрачно рассматривая волосатые зеленые штуки, колыхающиеся над землей, и пожелала оказаться в вонючем чавкающем дерьме уютной мерзкой камеры, которую она делила когда-то со своим близким другом Турдингтоном Джимбо.

Шан-юн хотелось плакать. Но тот, кто заработал репутацию самого крутого в квартале, лишается права на укрепляющие дух рыдания.

Отличное настроение, от которого у нее кровь быстрее побежала по жилам, уже улетучилось. Знать, как сплести Полосатую Дыру, - это одно. А иметь необходимые детали и возможность переплетать нити в измерениях пространства Калузы - Клейна [8] - совсем другое.

- Я застряла здесь, - жалостно бормотала она про себя. - Мне никогда не вырваться. Я останусь плоскогрудой карлицей до конца дней своих.

На самом деле прошло девять с половиной лет по времени Парадиза. За это время из-за приостановки программы на планету больше не доставляли заключенных. Это были годы, полные борьбы за власть, попыток изнасилования, холодных, снежных рассветов и убийственных летних дней, когда температура достигала сорока пяти градусов по Цельсию. Они строили дома и видели, как балки ломались под напором пыльного ветра; иногда они громко, от души смеялись в лицо неприятностям; они плакали, теряя возлюбленных, они приобретали и теряли, помнили и забывали, принимали бой и устанавливали законы.

Освободить жалкие остатки колонии заключенных суждено было прогулочному межгалактическому крейсеру, на котором путешествовал вспомогательный женский комитет объединенной футбольной лиги Гамма-Глобулина. Корабль приземлился на восточном полюсе планеты-тюрьмы.

Крейсер - полмиллиона тонн хлюпающих, пропитанных ланолином переборок и жидкого стекла - стоял среди великолепных пейзажей восточного полюса целый месяц, в то время как ящерицы-туристки наслаждались купаниями и красотами природы. Бронтомегазавры Гамма-Глобулина жили на свете долго и никогда не спешили.

В конце концов группа изможденных, отчаявшихся людей, переправляясь вплавь, спускаясь на веревках, преодолевая бурные потоки на лодчонках, кое-где таща их волоком, завершила свою безумную экспедицию на плато, где покоился крейсер «Снардли Блинт», подмяв под себя квадратный километр населенной долгоносиками травы и несколько тысяч мелких позвоночных.

Шан-юн, разумеется, была в составе экспедиции, хотя на этот раз походное демократическое голосование решительно отклонило ее кандидатуру на роль руководителя, что ее вполне устраивало. Вместо этого она стала разведчицей.

- Вон они! - вскричала она, заметив корабль. Из дюзов крейсера вылетели облачка пара. Сердце ее сжалось от ужасного предчувствия. Боковые гиперпространственные подъемники корабля издали зловещий, режущий ухо металлический скрежет.

Купол крейсера окутало зарево ослепительных разноцветных лучей - это были потоки элементарных частиц, усеянные кое-где пятнышками взрывающихся протонов.

- Эй! Вы, сволочи! - взвизгнула Ся Шан-юн, бросившись вперед, и споткнулась под тяжестью своего опустевшего мешка с провизией, самодельного, закаленного в огне мачете, лука и комплекта стрел.

Крейсер «Снардли Блинт» легко и музыкально взмыл в пугающе прозрачное небо Парадиза; трепетали вымпелы, пассажиры уютно устроились в антигравитационных койках.

Капитан и члены экипажа сели играть в карты и начали опустошать изрядный запас спиртного - эти занятия помогали им скрасить томительные недели пути через Гиперпространство, в промежутках между заходами в порты. Ни одно из этих завитых, ушастых существ, обладавших инфракрасным зрением и небольшими телепатическими способностями, не обратило внимания на вопли Шан, доносившиеся из дистанционных микрофонов, установленных на корпусе корабля.

Таковы баргльплоды; уже более семи миллионов лет эти разумные существа бороздят межзвездное пространство, даже не попытавшись захватить контроль над Млечным Путем или уничтожить самих себя в ядерной войне.

Вы можете подумать, что баргльплодам все завидуют из-за их беззаботности и легкомыслия, обеспечивших им выживание вопреки новейшей теории межпланетных культур Карла Сагана [9]. Но на самом деле они слишком большие неряхи, тупицы и глупцы, чтобы кому-то в здравом уме пришла в голову мысль соперничать с ними или завидовать им.

И неудивительно, что именно баргльплоды забыли на прекрасной зеленой планете, которой когда-то был Альфа Громметт, робота-мышеловку.

Ся Шан-юн недоверчиво наблюдала, как корабль баргльплодов исчезает в небесах, оставляя позади невыносимый, оглушительный рев, и ее полные ярости глаза вылезли из орбит, став похожими на очищенные крутые яйца.

Фрида, гибкая как тростник, закаленная тяжелыми условиями жизни, более жестокой, чем та, сведения о которой она когда-то на Земле тайно заносила в обучающие программы, подбежала к Шан, тяжело перевела дух и упала на траву.

- А, черт, - захныкала она. - Они улетели. Они оставили нас здесь. Теперь мы никогда не освободимся, никогда, никогда, никогда…

Ся Шан-юн владели те же чувства, но слышать жалобы от подруги, которую она считала более стойкой, оказалось выше ее сил.

- Ну-ну, Фрида, это еще не конец света. Это просто космический корабль. Если к нам прилетел один, то наверняка прилетит и другой, через несколько лет, ну, через десяток лет. Черт подери, детка, мы же пока справляемся, а? У нас родилось по пятеро славных ребятишек, больница почти достроена, а если удастся что-нибудь вырастить до Большой Засухи, то нормально доживем до следующей весны. Ну что с тобой? Ревешь, как будто Солнце погасло или еще что-нибудь.

Привычным движением она хлопнула себя по ноге. Среди животных Парадиза попадаются опасные экземпляры. Взять Энсона - какая-то скользкая тварь упала ему на спину с дерева и высосала его мозг, прежде чем кто-либо смог схватить ее и прибить.

Взглянув на того, кто пытался ее укусить, Шан вскрикнула.

В траве слепо металась крошечная блестящая машинка.

Это был первый настоящий, действующий, металлический механизм, виденный ими на Парадизе с того момента, как тюремный шаттл вернулся на орбиту.

- О, бедная крошка потерялась.

- Неужели это…

- Клянусь калориметром Хаббарда, Шан, мне кажется, это…

Вареные белки Шан-юн снова вылезли из орбит, на этот раз от радости и благодарности. Она бросилась ловить изящную вещичку, поспешно удиравшую прочь, схватила одним доведенным до автоматизма рывком и принялась разбирать.

- Автономный тостер! Фрида облизнулась.

- Будь у нас сейчас настоящий хлеб в нарезке, как на Земле, в пластиковых пакетах, мы бы сейчас славно позавтракали. Я, конечно, ничего не имею против, Босс, но, по-моему, он будет более эффективно работать, если ты оставишь его ножки в покое. Шан-юн радостно хихикнула.

- К черту хлеб, Фрида. Ты что, не понимаешь, что это значит?

У ее более интеллектуальной, но менее умелой товарки отвисла челюсть. Кровь отхлынула от ее щек и других мест, скрытых одеждой.

- Ты что, хочешь сказать… Неужели ты можешь… Шан просияла.

- Именно. Я позаимствую у этого милого крошки кварковый генератор и несколько кусков проволоки, и через три дня Полосатая Дыра будет готова.

Она бросила озабоченный взгляд на небо. День клонился к вечеру, но, если повезет, дотемна она многое успеет.

- Что у вас там? Эй, ребята, гляньте, машина! Фрида приложила палец к губам, и члены отряда, пихавшие и толкавшие друг друга, притихли, наблюдая за искусными пальцами женщины, которая собиралась соорудить для них гиперпространственный туннель - дорогу домой, на Землю, где их ждало давно предвкушаемое возмездие.

- Ты уверена, что мы не взлетим на воздух?

- Конечно уверена. Держи фонарь крепче.

- Будет жуткая мясорубка.

Шан-юн ничего не ответила; прищурившись, она глядела сквозь мутные роговицы на дрожащий сгусток энергии. Проведя языком по губам, она воткнула в пузырящуюся поверхность очередную проволочку.

- Я хочу сказать, ведь тебя сюда именно за этим прислали, верно? Чтобы ты все взорвала.

И Шан-юн взорвалась сама:

- Слушай, ты, я пять дней работаю, держа эту достопримечательность в двух сантиметрах от своего лица, и мое терпение почти закончилось, так что, если ты хочешь попасть домой, ты, квакающее, безмозглое, воняющее луком, несносное…

- Хорошо, хорошо. - Заключенный отодвинулся от нее, мрачно ругаясь и бормоча что-то.

Шан-юн показалось, что он добавил: «Но меня не вини, чокнутая». Но броситься на него и надрать ему уши было невозможно - если она выпустит из рук почти готовую Полосатую Дыру, все действительно может взлететь на воздух.

- Сколько еще? - тихо прошептала ей на ухо Фрида.

- Не знаю. Пара минут.

- Я организую их.

Детей построили в шеренгу - тоненьких, костлявых, в домотканой одежде; они наверняка привлекут нежелательное внимание, когда материализуются в одном из уголков государства на Земле.

И все же дома перед ними открывались широкие возможности. Впервые за несколько десятков лет здесь возникло сообщество повстанцев; людей, прошедших через огонь, закаливший их волю; людей, которые научились работать, думать и выживать вопреки всем невзгодам.

Высунув кончик языка, Шан-юн вставила на место последнюю струну.

Полосатая Дыра, голубой шар заряженной плазмы, висела в воздухе у лагерного костра. Это была дверь из мира людей в иное измерение, и через несколько мгновений населению Парадиза предстояло войти в загадочный пространственно-временной туннель и быстрее света устремиться по этому скользкому желобу обратно, на Землю.

- Я не пойду, - внезапно заявил старый Гарри упрямым тоном. - Меня не заставишь забраться в ваши проклятые хитроумные ловушки.

Прежде чем он смог посеять панику, Шан-юн подманила старожила к себе и наклонилась к его уху. Когда он нагнулся к ней, она схватила его и великолепным приемом дзюдо швырнула через плечо.

Гарри коснулся бурлящей поверхности Дыры и исчез так быстро, что не успел даже протестующе крикнуть.

- Нормально работает, - мрачно пробормотала Шан. Не сразу, но все же раздались аплодисменты, и ее пронесли вокруг костра на руках. Но прежде чем они успели

открыть последнюю бутыль вина из трутовика и начать пирушку, Шан-юн, пинаясь и отбиваясь, высвободилась и призвала к вниманию.

- Я не могу гарантировать стабильность этой штуки. Мы должны немедленно следовать за Гарри.

По рядам собравшихся пробежал холодок страха.

- Я пойду первой, - решительно объявила Фрида, прежде чем люди вышли из-под контроля.

Она сделала шаг вперед, небрежно приложив руку к подбородку, чтобы скрыть дрожащую челюсть.

- За мной, детки, кто здесь самый смелый? Полосатая Дыра беззвучно поглотила женщину. Один

за другим жалкие остатки населения планеты-тюрьмы подходили к шару и ныряли в туннель.

Когда последний из заключенных исчез, Ся Шан-юн со смешанным чувством горечи и радости бросила взгляд на планету, давшую им свободу и ставшую их адом.

Правильно ли они поступили, покинув этот дикий мир, где не существовало ни условностей, ни тюрем? Смогут ли они освободить своих братьев и сестер, томящихся на Земле? Или их ожидают неумолимые роботы, готовые окатить их клейким душем в тот момент, когда они появятся дома?

Холодный ночной воздух донес до нее лишь странные чужие ароматы, но не дал ответа. Смахнув слезу, Шан погасила последний костер на планете Парадиз, засыпала уголья грязью и вступила в Полосатую Дыру, закрыв за собой дверь.

[1] Соответствует нашему сорок второму или сорок четвертому, зависит от фирмы-изготовителя. - Прим. ред.

[2] Бев Фрэнсис (р. 1955) - австралийка, звезда женского бодибилдинга.

[3] Леон Фестингер (1919-1989) - американский психолог.

[4] Рer se (лат.) - сами по себе.

[5] Гордон Э.Мур (р. 1929) - один из основателей фирмы «Intel». В 1965 г. опубликовал результаты исследования, касающиеся закономерности роста емкости микросхем и соответственно мощности вычислительных устройств (закон Мура). - Прим. ред.

[6] Australopithecus boisei - крупнейший представитель семейства австралопитековых, человекообразных обезьян, вымерший около миллиона лет назад.

[7] «Золотое руно» - премия, вручаемая чиновникам и организациям, бездарно растратившим средства налогоплательщиков. - Прим. ред.

[8] Теодор Кал уза и Оскар Клей н - создатели физической теории пространства-времени (1919-1926), объединяющей теорию Максвелла и теорию относительности Эйнштейна и предполагающей существование пятого измерения

[9] Карл Саган (1934-1996) - американский астроном и популяризатор науки. Полагал, что возможны внеземные цивилизации, о которых мы не знаем, поскольку высокотехнологичные цивилизации склонны к быстрому самоуничтожению. - Прим. ред.