"Кот да Винчи" - читать интересную книгу автора (Нокдаун и Ко. Бренд)

Глава 4 Сильные не от мира сего

Роковая флорентийская женщина Джиневра в очередной раз встретила скупое женское счастье. Кто-то находит суженого на рыцарском турнире, Кто-то — на вечеринке по поводу снятия копии с Грааля. Джиневра нового, касатика выловила в море, когда полоскала белье.

Молодой флорентийский врач Роки Маринелло был позором своего рода. В семье потомственных моряков он оставался единственным, кто не умел плавать и завязывать шнурки морским узлом. Молодожены идеально подходили друг другу.

Венчать Роки и Джиневру взялся кардинал Оливьетти. Это был молодой и подающий в разные стороны надежды кардинал, который собирался баллотироваться на должность папы римского.

— Вообще-то, — говорили вокруг, — это нереально, пока жив Сикст IV.

— Ваш Сикст № 4, — возражал на это Оливьетти, — не жилец. А я жилец.

И действительно, кардинал любил подолгу и бесплатно жить в домах у богатых людей. Сейчас он жил у Маринелло, и потомственные моряки решили — раз уж кормим этого говорливого типа, пусть отрабатывает на свадьбе.

Поглазеть на венчание собралось все городское население.

Тем временем в родовом замке Медичи обострилась обстановка. Когда дело касалось истории, диктатор был неумолим.

После развала Римской империи потомки великих патрициев потеряли не только дань и наложниц, но и былую славу и величие. Теперь первые страницы летописей занимали другие государства. Их достижениям пели дифирамбы, их считали вершителями истории и двигателями прогресса.

От переполнявших эмоций лицо диктатора стало пурпурно-красным. Виски были предусмотрительно облеплены пиявками. Но это мало помогало. Придворные знали — в таком состоянии Лоренцо Медичи лучше не трогать.

— Где же Леонардо? — громко, чтобы услышали затаившиеся под дверью мать и жена, крикнул Лоренцо. — Я полчаса назад приказал послать за ним.

— Занят, — приняла удар на себя маменька. — Рисует на свадьбе.

— Как? Лидер республики в критическом состоянии, а придворный изобретатель занят? Дожили! А вот до его возвращения я доживу вряд ли.

Лицо диктатора приобрело багрово-синюшную окраску. Пиявка с левого виска захлебнулась и упала замертво. Лоренцо полегчало. Ему всегда становилось легче при виде чужих страданий.

— Вы, маменька, надеюсь, прочли последний номер императорской летописи «Сильные не от мира сего»? — спросил Медичи.

— Конечно. Статья про ядовитые духи Клеопатры очень даже практична... Кстати, как вам мои духи?

— Какие духи? Мировая экономика на пороге золотого дефолта. Французы научились делать из свинца золото!.. — вторую пиявку постигла участь первой.

— А я давно говорила, что наш изобретатель худший в Европе. Даже шведы, и те изобрели туалетную бумагу. А Леонардо, что сделал он?

— Предложил нарезать эту бумагу на квадратики и использовать в качестве салфеток, — парировал Лоренцо. — Ладно, хватит валяться. Одеваться мне!

Диктатор уже чувствовал, что смерть двух пиявок не была напрасной: в голове слегка прояснилось, и даже вызрел какой-никакой план.

Появившийся камердинер, повинуясь жесту хозяина, извлек из шкафа лучший парадный мундир, который Медичи надевал лишь по самым большим праздникам: на отречения и поминки друзей-императоров.

— Это мы еще посмотрим, чей изобретатель лучше, — ехидно улыбнулся диктатор.

Флоренция бурно праздновала рождение новой ячейки общества. Для этого имелись две веские причины. Во-первых, горожане разминались перед празднованием Дня Республики. Во-вторых, боролись с трезвостью — по тем временам худшим из пороков.

Леонардо исполнял роль свадебного художника, которому пришлось запечатлеть празднество в эскизах. Занятие само по себе неблагодарное. Потом каждый из гостей начнет возмущаться, что лицом в салате спал не он, и требовать, чтобы художник перерисовал заново. Поэтому Леонардо никогда не соглашался на такую работу. Он и сейчас не понимал, как дал себя уговорить. Да еще бесплатно.

Кардинал Оливьетти по собственному почину исполнял роль свадебного генерала.

— Горько! Горько! — вопил кардинал, пока ему не дали запить аджику вином.

Молодожены не могли не уважить столь почетного гостя, каждый раз вскакивали и целовались.

В один из таких моментов в зал вошел правитель республики. Гости аплодисментами встретили Лоренцо Медичи.

— Тост! — объявил законно избранный диктатор. — Предлагаю выпить за молодых, ибо как говорится, сед семел инсанивимус омнес.[9]

— Браво! — захлопали в ладоши гости, хотя едва ли ктонибудь что-нибудь понял.

Медичи выждал, пока зал успокоится, и продолжил:

— Флорентинцы! Через неделю День Республики. В этот благословенный праздник я хочу преподнести подарок жителям нашего города. Мешок с золотом получит тот... — Лоренцо выдержал многозначительную паузу, чтобы сумма дошла до затуманенных мозгов горожан, — кто прославит Флоренцию и попадет в европейскую летопись «Сильные не от мира сего».

Идея заставить горожан поработать на имидж республики была первым шагом в пиаркомпании диктатора. Вторым шагом Лоренцо Медичи планировал воссоздать великую Римскую империю.

Укрывшись от любопытных глаз в кабинете диктатора, Леонардо и Лоренцо Медичи озаботились предстоявшим празднованием Дня Республики.

— Лео, я надеюсь на тебя. Приедут правители всех великих держав. Мы должны удивить чем-то грандиозным, — возбужденно расхаживал по комнате Лоренцо Медичи. — Фейерверки, католический хор, медведи... все это банально. Может, сжечь город?

— Было. Нерон уже сжигал Рим. В 64 году.

— Эх, — раздосадованно махнул рукой диктатор. — А что если устроить соревнования по разным видам спорта?

— Тоже было. Олимпиады с 776 года до нашей эры. У греков.

— Вот видишь! Все гениальное придумано до нас, — возмущался несправедливостью диктатор. — Остаются фейерверки, католический хор, медведи...

Обиженный диктатор надул губы, как это умел делать он один, сел в позу роденовского мыслителя и призадумался.

— Есть у меня одна идейка, — прервал затянувшуюся паузу Леонардо. — Новая игра. Бычий пузырь называется.

— А поподробнее? — встрепенулся диктатор.

— Играют две команды по одиннадцать человек каждая. Надутый бычий пузырь в руки брать нельзя. Играют ногами. Кто за девяносто минут забьет больше пузырей в ворота противника, тот и победил.

— А кто проиграл, — просиял Лоренцо, — проставляет победителю пузыри с вином, в эквивалент пропущенным мячам.

— Отличная идея, диктатор.

— Вот только одна загвоздка, — помрачнел Медичи. — Экономика Флоренции еще не оправилась от неурожая маслин. Теперь ей угрожает уничтожение быков. Извини, после празднования игру придется запретить.

Лоренцо порылся в карманах массивного красного халата и извлек свинцовый брусок:

— Это тебе мой подарок.

Леонардо недоуменно посмотрел на кусок дешевого металла. Лоренцо поманил его пальцем и прошептал на ухо:

— Только между нами: французские алхимики научились делать из свинца золото. Через несколько недель этот слиток сравнится в цене с золотым.

«Жаль только, — подумал Леонардо, — что не свинец подорожает, а золото подешевеет. Ладно, попробую изобрести из слитка что-нибудь для водолазов. Ботинки, например...»

— У меня к тебе будет еще одна просьба, — диктатор не дал сосредоточиться на новой, очень перспективной идее. — Есть у меня мечта. Хочу покорить небо. Летать, как сокол, под самыми небесами. Но не один. А со своей армией. Капиат куи капере потест.[10]

Да Винчи немедленно отреагировал:

— Слово «копи» я понял... В смысле, нужно собирать деньги?

Диктатор улыбнулся той самой улыбкой, при виде которой по телу пробегают мурашки.

— Если мы создадим воздушный флот, то возродим Римскую империю. И введем экзамен на гражданство. Тогда многим придется заняться самообразованием... Ладно, не бойся, для тебя сделаем исключение. Если выполнишь заказ по воздухоплаванию, можешь просить все, чего душенька пожелает! В пределах трех минимальных зарплат.

Леонардо замялся.

— Мне бы крышу...

— Зачем тебе крыша? — удивился диктатор. — Ты же в подвале живешь, у тебя целый дом над головой.

— В смысле... не могли бы вы сказать Моне Лизе, чтобы она отменила свой заказ?

Лоренцо покачался на каблуках.

— Это превышает три минималки, — сказал он. — Да напиши ты ее портрет, что тебе, трудно?

— Да как?! — художник не знал, то ли складывать руки на груди, то ли разводить ими. — Я ее не видел ни разу. Ее головорезы через день приходят и требуют. Я им говорю: «А оригинал увидеть можно?»

— А они?

— Они говорят: «Можно. Только после этого мы должны будем тебя убить».

Медичи нахмурился, собираясь с мыслями.

— Минуточку, — сказал он, — а что они с портретом делать будут? Сами смотреть?

— Да нет! Говорят, повесим в самом главном музее, в отдельном зале, за тремя бронированными стеклами...

— А посетителей будут убивать на выходе из зала?

Да Винчи наконец определился: он сначала развел руками, а потом молитвенно сложил их на груди.

— Так я и говорю: звери! Вы бы потолковали с ними, а?

Самый могущественный человек Флоренции прошелся туда-сюда и решил:

— Об отсрочке договорюсь. Но если не организуешь мне воздушный флот....

Медичи красноречиво провел рукой по собственному горлу, потом, спохватившись, — по горлу Леонардо.

— Дебес, эрго потес, — зловеще добавил он.[11]

«Валить отсюда надо, — с горечью подумал да Винчи, — куда-нибудь далеко, где закон и порядок. И никакой мафии. В Россию, что ли?»

Слова диктатора о самообразовании крепко засели у Леонардо в голове. Вернувшись домой, он пролистал древние трактаты, которые он взял как-то у Тосканелли почитать, и выяснил: спартанцы сбрасывали мальчиков со скалы вовсе не потому, что они были слабые и больные, а в попытках научить детей летать. Это была государственная программа, о которой знали лишь сами слабые и больные мальчики.

История с Икаром также не вдохновляла на покорение космоса. Правда, обожженные крылья натолкнули Леонардо на открытие микроволновки. Но отсутствие электроэнергии делало эту идею абсолютно бесперспективной.

После двух часов работы с рукописями стали проявляться издержки. Как оказалось, трактаты не только источник бесценной информации, но и отличное снотворное. Так, в полете творческой фантазии, Лео и отрубился.

Во сне с Леонардо произошло необычное приключение. Он вместе с Менделеевым и Нострадамусом оказался в запертой комнате, где из развлечений были только таблица химических элементов, учебник истории с таинственной надписью «7 класс» и три воздушных шарика.

Менделеев внимательно стал изучать таблицу элементов, Нострадамус листал учебник и что-то помечал на обрывке пергамента, Леонардо достались шарики... после чего шарики у него неожиданно отобрал какой-то медвежонок. Отобрал и начал медленно подниматься вверх. А какой-то поросенок принялся палить в него из ружья. Попав, направил дуло на Лео.

Такое развитие событий абсолютно не устраивало Леонардо, и он проснулся. Совместив приснившиеся шарики с проблемой покорения неба, Леонардо узрел истину: воздушный шар когда-нибудь станет первым летательным аппаратом.

Дело оставалось за малым — создать нечто подобное в реальности и совместить это когда-нибудь с настоящим моментом. Это оказалось посложнее. Шар Леонардо сделал из высушенных кишок животных. С помощью кузнечных мехов накачал его теплым воздухом. Корзину сплел из лозы. Правда, пока плел, воздух успел остыть и пришлось нагревать его заново.

Полученная конструкция напоминала гибрид ступы и надувного матраса. Но разве дело в красоте?

— Это гениально! — с восхищением и трепетом рассматривала Джиневра новое изобретение да Винчи. — А как оно называется?

— Шарлеонард.

— Вот бы полетать на таком — мечтательно улыбнулась Джиневра. — Хоть одним глазком увидеть наш город с высоты птичьего полета.

— Придет время, Джинна каждый человек сможет полететь к звездам, покорить мировой океан и даже избавиться от перхоти...

— Ах ты, мой фантазер. — Джиневра ущипнула возлюбленного за бок. — Ты еще скажи, что чуму победят.

С моря подул долгожданный бриз, паруса воздушного судна наполнились ветром.

— Пора, — сказал Леонардо и достал из-под лавки первого покорителя воздушного океана. — Вот и настал твой звездный час.

Бес громко мяукал, царапался и вырывался, но судьбу изменить не мог. Лео забросил кота в корзину и перерубил канаты.

Горожане высыпали на улицу и, как завороженные, смотрели на испытания. При виде прыгающей ступки с раздутыми кишками, из которой доносился визг испуганного кота, иезуиты крестились, слабонервные падали в обморок, сильно нервные ругались в голос.

Казалось, еще чуть-чуть — и шар взлетит. Но, как это часто бывает, в дело вмешался случай. На сей раз он явился в облике дятла. Глупая птица, выпучив глаза, долго пыталась понять, что за странное создание встало на его пути, пока не воткнулось клювом в шар. Этого было достаточно, чтобы шарлеонард испустил дух и шлепнулся корзиной на пиццерию.

Первая пицца оказалась комом...

Над идеей летательного аппарата тяжелее воздуха Лео думал так интенсивно, что пропустил обед, ужин и, кажется, два завтрака. Вскоре все мысли великого изобретателя стали крутиться исключительно вокруг еды. В голове мелькали бульонные кубики, универсальные шоколадные батончики и прочая фантасмагория. Когда Лео додумался до рецепта производства икры из нефти, он понял, что нужно срочно что-то предпринять. Лучше всего — что-нибудь съесть.

Сначала да Винчи решил сварить похлебку. Он поставил котел с водой на огонь и обнаружил, что бросить в него нечего.

Виной тому был Бес.

После неудачного покорения небесных просторов кот на нервной почве — или из чувства праведной мести — превратился в безжалостно жрущий агрегат. Он съел все, что было в доме. Осталось лишь тесто месячной давности. Кот съел бы и его, но не смог разгрызть. Покончив с домашними припасами, кот подался в примаки к кошечке мясника, обрекая Лео на голодную смерть.

Леонардо посмотрел на брикет высохшей муки и произнес:

— Близок ломоть, а не укусишь.

В другое время он погордился бы изобретенной поговоркой, но сейчас нужно было решать проблему. Мозг великого изобретателя выдал оптимальное решение.

— Раз укусить нельзя, — сказал Лео, берясь за нож, — попробуем разрезать.

Когда тесто было разделено на маленькие кусочки, в дверь мастерской постучали.

— Медичи должен был с вами договориться, — крикнул Лео. — Напишу я портрет вашей Моны Лизы, но чуть попозже!

— Я договорился, — раздалось из-за двери. — Но если не откроешь, могу и передоговориться.

Да Винчи бросился открывать, на ходу рассказывая о том, как много он работает, какие интересные результаты получил и как скоро все будет на мази.

Диктатор махнул рукой, прерывая поток оправданий.

— Все это отговорки, — сказал он. — Копиа верборум.[12] Мы безнадежно отстаем в гонке технологий. По агентурным сведениям, в России умельцы мастерят деревянные крылья и сигают с колоколен.

— И как? — с замиранием сердца спросил Леонардо.

— Пока только падают. Но это пока. Кто их поймет, этих восточных варваров. Я не удивлюсь, если они первыми в космос отправятся. Не зря сказано: экс ориете люкс.[13]

— Какой же это люкс, — возразил да Винчи, — если они падают? Вот у меня все рассчитано. Ей богу, на днях аэродинамику изобрету...

— Мне нужна не аэродинамика, — опять прервал его Лоренцо, — а конкретные результаты. На ближайшем саммите чем я буду поражать именитых гостей? У меня нет ничего, что могло бы стать символом новой, возрожденной Италии. Чувствуешь, чем это пахнет?

Медичи начал вертеть носом. Лео тоже принюхался. Пахло неплохо. Источник аромата обнаружился в очаге — это пахла кипящая несостоявшаяся похлебка.

Рядом с очагом на столе сидел кот (когда только появился?) и играл какой-то пустяковиной. Присмотревшись, Леонардо опознал в ней кусок засохшего теста. Увидев, что за ним наблюдают, он ловко сбросил кусок в кипящую воду, немного полюбовался делом лап своих и спрыгнул на пол. Там Бес сел поближе к очагу и принялся вылизываться.

Лоренцо и Леонардо одновременно заглянули в котел. В пузырьках барахтались куски теста.

— А что это у тебя тут варится? — поинтересовался Медичи.

— Тесто, — честно ответил хозяин.

— Кто это варит тесто? Его ведь нужно печь!

Медичи был известным любителем кулинарии и знал все возможные рецепты. Вареного теста в его практике еще не было.

— Можно попробовать? — с неожиданной ноткой неловкости спросил диктатор. Когда дело касалось вкусной еды, он становился сущим ребенком. Это было его слабостью.

— Да, конечно, — со страхом ответил Лео.

Медичи положил себе в тарелку вареного теста и попробовал кусочек.

Леонардо затаил дыхание. «Если что, — подумал он, — тело ночью закопаю где-нибудь. Или нет, сначала немного поизучаю анатомию человека».

До каннибализма Лео додуматься не успел: диктатор неожиданно произнес:

— Ого! А соли у тебя нет?

Посолив, Лоренцо принялся наворачивать новое блюдо с таким аппетитом, что да Винчи не выдержал и стянул несколько кусочков. На его голодный желудок они оказали божественное действие.

— Первый раз вижу такой рецепт, — заявил Медичи, вылизывая тарелку. — Неужели сам придумал?

— Сам, — соврал Леонардо, непроизвольно проглатывая слюну.

— Предлагаю назвать блюдо в честь моего дедушки: Макарони, — диктатор огляделся. — Добавки нет?

У да Винчи свело скулы, и он только помотал головой.

— Жаль. Вот это настоящий прорыв! А ты мне про аэродинамику талдычишь. Нет, макароны — вот изобретение, достойное саммита! Мы всем утрем нос! Пусть себе с колоколен прыгают.

В порыве сытого добродушия Медичи приобнял Леонардо:

— Поверь моему опыту: немного раскрутки, реклама в нужных местах — и макароны станут настоящим символом современной Италии! Это то, что мне нужно! И до чего же вкусно!

В животе изобретателя утробно заурчало.

— Везунчик ты, Лео, — сказал Лоренцо. — Я уже думал отругать тебя за неудачу. Не знаю, как первая страница в летописи, а последняя, кулинарная, страничка в журнале нам обеспечена. Но это не значит, что работы над летательным аппаратом с тебя снимаются. После Дня Республики будь готов к новым испытаниям.

После ухода демократического тирана да Винчи обратился к коту:

— Что щуришься? Ну да, от неприятностей ты меня спас. Допустим. А от голодной смерти? Зачем все тесто в воду покидал?

— Муррр, — ответил Бес и прищурился.

Лео проследил кошачий взгляд. Под столом валялась нетронутая порция сушеного теста.

Наступил День Республики. В честь такого события состоялся грандиозный фейерверк, были традиционные медведи и католический хор, но венцом мероприятия стали не они, а товарищеский матч в «бычий пузырь».

Посмотреть на диковинную игру собрались многие иноземные правители. Английскому послу игра очень понравилась. Но по традиции он был скуп на комплименты: называл игру на свой дурацкий манер футболом, исподтишка делал какие-то записи. Видимо, правила записывал.

Больше других идея футбола захватила мецената Людовико Сфорца.

— Брависсимо! — не находил слов Сфорца. — Неужели эту игру придумал обыкновенный человек?

— Мой двор славится своими изобретениями, — с удовольствием ответил Медичи. — Попробуй макароны. Завтра о них напишут в европейской летописи.

— Вкусно, — проглотил несколько макаронин Людовико. — Только, знаешь... соуса здесь не хватает. Так я насчет «бычьего пузыря». А что если на годовщину основания Милана мы устроим товарищеский матч между вашей футбольной командой и моей?

— У тебя есть команда?

— Будет. Наберу десяток легионеров из своего войска.

— Боюсь, у тебя ничего не выйдет. Патент на изобретение принадлежит лично мне.

— И почем патент?

— Я сам купил его за два мешка золота.

— Плачу три мешка....

— По рукам, — обрадовался выгодной сделке Медичи. — Только не пойму, зачем тебе это нужно?

— Создам самую лучшую в мире команду. Назову ее в честь родного города — «Милан». В ней станут играть все мои родственники — Индзаги, Джилардино, Шевченко... это очень дальний родственник, аж из Украины. Настанет время, когда весь мир будет поклоняться моему творению. Вот тогда все узнают, какой прозорливый гений был Людовико Сфорца!

— Ну-ну. Только деньги вперед....