"Полукровка" - читать интересную книгу автора (Гореликова Алла)

Рейд Нейтрала не знает порядка. Чтобы устроиться сюда диспетчером, мало солидного опыта и отличных рекомендаций — требуется еще ясная голова и стальные нервы. Но с Игрой не справится и десяток лучших из лучших диспетчеров, поэтому сегодня у них выходной, у всех поголовно, а стартовый сектор окружен транспортной полицией — только их знаменитая Сеть, с нейроспрутами в ключевых узлах и сигнальными буйками по окантовке, способна надежно отделить игроков от зрителей. Там, среди зрителей, нет бесцельно любопытствующих зевак. Для любителей будоражащих кровь зрелищ ГСН смонтирует репортаж почти из одних острых моментов, динамичный, захватывающий и похожий на правду только в части списка участников и итогового зачета. Среди зрителей — наниматели, дельцы черного рынка, пресса и полиция, резиденты, агенты и аналитики всех разведок; капитаны, не включившиеся в состязание, и ловцы удачи, мечтающие о капитанском патенте; и мусорщики, зарабатывающие поиском и продажей обломков, и страховые агенты, и немного медиков разных специализаций, и дипломатические наблюдатели... Многие из них ждут результатов гонки куда нетерпеливее игроков. Ведь мы — их клиенты, покупатели их товара и поставщики информации, предмет зависти или ненависти, шанс выжить и пушечное мясо. Мы, свободные капитаны, вовсе не так свободны, как хотим казаться. Мы всего лишь прикрытые красивым названием наемники. И игра сейчас пойдет не ради спортивного интереса, да и не игра это вовсе, а самая настоящая грызня — схватка за возможность найти работу, за выгодный контракт, за год или два красивой жизни... или за красивую смерть, кто знает.

Порядок на рейде перед стартом — почти дурная примета. За те полторы секунды, что требуются на подключение шлема, просто обязаны случиться два-три-четыре скандальных инцидента, для затравки и на радость прессе. Я активировала датчики и огляделась — ничего. Легкий штормик вокруг «Светлой Иллы» не в счет, к дурным манерам представителей «высшей расы» все давно привыкли, но почему все в порядке у соседей Дракса? А «Черное Лезвие» никак не реагирует на новичка, пристроившегося по неопытности слишком близко? Не к добру.

Вывожу в зону дисплея над пультом карту системы: сейчас связисты Оргкомитета передадут игрокам контрольные точки этого года. Считается, что до сих пор их координаты знали только Первая Четверка Оргкомитета и наглухо заблокированные киберы-техники. Вот только не придумано еще блокировки, которую нельзя обойти, особенно, если сам кибер не против. А проследить за группой наладки и вовсе под силу любой разведке; да и к Четверке, если верить кое-каким слухам, можно отыскать подходы. Не было еще Игры, чтобы на одной из точек не обнаруживался незапланированный сюрприз, а ведь и с запланированными справится не всякий. Даже я, при своих более чем скудных знакомствах, давно знаю две точки из шестнадцати, что уж говорить о таких монстрах, как Телла, Светлый или Паскуда Дракс. Курс к тем двум точкам уже вложен в мой компьютер, заготовлены четыре варианта начала, осталось на глазок определить самый выгодный, а подробно расчислить маршрут можно и в пути. Собственно, это единственно возможное поведение. Кто замешкается на старте, потеряет времени куда больше, чем уйдет на предварительную навигацию, потому как стартовать в шквале следов десятка-другого рванувших вперед соперников — чистой воды безумие.

Три... два... один... готовность! Шестнадцать алых точек загораются в глубине изображающего систему Нейтрала шара. Я пытаюсь сразу соотнести их со знакомыми объектами: энергостанция «Юнайтед Стеллз» на орбите Коктейля; взорванная иллами муравьиная заправка на границе системы; одна из двух блуждающих точек — старый радиомаяк людей, а вторую, верно, специально снарядили для Игры, ничего похожего раньше здесь не было; и, разумеется, остальная дюжина падает на два пояса астероидов, где же еще и проверить, кто чего стоит... Старт!

Старт. Я жму на форсаж и успеваю вывернуться перед самым носом «Блонди» — как любит говорить сам Вик, дружба дружбой, а табачок врозь. Интересно, вспомнил он вчерашний метаокс, когда выравнивал свою развалюху? В первые полчаса не очень-то развернешься, выгодных вариантов трассы не так уж много, только и хватает, что не сталкиваться лбами. Неписаные правила запрещают выбивать соперников в этой давке. А за маяком Нейтрала игроки начнут разворачиваться к выбранным для первой отметки точкам, и вот тогда пойдут каверзы. По-хорошему, надо бы уже сейчас запустить раскрутку полей. Но поля снижают мощность форсажа, а вторая блуждающая точка очень мне не нравится. Надо брать ее сразу, тем более что курс совпадает с одним из расчисленных вариантов, я успею поймать ее на подходе к Большому Рифу, к точке восемь, — если очень потороплюсь. Скорость нарастает, впереди обозначается «Адмирал Дракс», и я на всякий случай увожу «Мурлыку» в спираль. Вовремя! Паскуда в своем репертуаре, запустил с кормы обойму магнитных якорей, вон сзади кто-то из новичков уже вляпался. Хорошая это штука для спасательных работ, и в бою иногда выручает, но в гонках... «сделал пакость — сердцу радость», кстати, это Вик первым прилепил Драксу принятую народом на ура характеристику. Я огибаю Паскуду и ухожу влево, чисто, без подлостей и дешевого выпендрежа. Если кто считает выгодным занимать драгоценное место ловушками для соперников... их дело.

Разгон завершен. Запускаю основные двигатели и постепенно наращиваю мощность. Из особо опасных персон вокруг никого, я была бы совсем не прочь пройти первый разворот именно в этой компании, но здесь собрался народ расчетливый и осмотрительный, все они раскрутили поля и скоро отстанут. Тише едешь — дальше будешь, любимая поговорка людей, прижившаяся в Галактике, как бы мне не вспомнить ее позже...

У маяка развернут пост ГСН. Галактическая Служба Новостей! Ха, ха и еще раз ха. По-настоящему интересные новости до ГСН доходят в последнюю очередь. В основном потому, что пресса не за новостями охотится, а за скандалами и острыми сюжетами. Как объяснил однажды знакомый репортер, так безопаснее.

Безо всяких происшествий разворачиваюсь на выбранный курс и довожу мощность до ста четырнадцати номинала. Считается, что сто десять — потолок, но моя «Мурлыка» потянет и сто семнадцать, проверено. Надежный кораблик, штучная работа... После недолгих раздумий я перехожу в режим маскировки — нечего светиться на чужих сканерах! — и разрешаю себе немного отдохнуть. До Большого Рифа.

Большой Риф — местечко не для слабонервных. Здесь нельзя полагаться на компьютер, даже нейромодели последнего поколения не всегда успевают вовремя осмыслить пересечение орбит астероидов, действующих и заброшенных станций, маяков, заправок, баров, обломков кораблей и прочего мусора; а пройти Риф на ручном управлении, да еще и выйти к заданной точке — задачка для аса. И не всякий ас цел останется. К тому же — еще одна милая традиция Игры! — нет лучшего места и времени для сведения счетов, ведь исчезновение даже самого опытного можно списать на фатальную ошибку или поломку; во всяком случае, именно здесь мамины бывшие родичи трижды устраивали засады на отца. И пусть на меня пока что никто не охотится, попасть в чужую западню тоже радости мало.

Я догнала «бродягу» на самой границе — если можно применять это строгое слово к размытой зоне, где остатков разумной (и не очень разумной) деятельности куда больше, чем собственно астероидов. Небрежно отреставрированный древний танкер на моих глазах выключил субпланетные движки и начал выпускать солнечный парус. Вовремя успела! Ребята, отложившие точку два на потом, сильно просчитались, им придется разворачиваться и отлавливать этот экспонат на пути к границе системы — а то и дальше, если к парусу предусмотрены дополнения. Я впритык разминулась с драконьим мемориалом — что за глупая привычка, запускать в космос персональные склепы! Ага, маячок вокруг склепа все еще вертится! Год прошел, а до сих пор весь Нейтрал смеется. Маячок запускал к Помойке новый директор «Объединенной обсерватории». Хотел показать подчиненным, как надо работать. Как говаривал один папин знакомый, шеф регионального сектора разведки трилов, мир полон дилетантов. Подразумевалось, естественно, что право выжить есть только у профи, трилы вообще уважают профи... Я сбросила скорость и слегка развернулась. Швартовочная площадка танкера нависла над «Мурлыкой», закрывая добрую треть кругового обзора, теперь бы причалить по возможности аккуратно — кто знает, что там сохранилось от древней металлокерамической палубы, — и получить отметку точки в бортовой журнал. Ерунда. Мелочь, на которой и строится Игра — шестнадцать мелочей и путь между ними, дающие в сумме отнюдь не пустячную проверку для желающих подписать контракт. Я совместила «Мурлыку» с контрольным кругом, опустила — легко, как перышко, — и послала запрос на отметку. И, конечно, получила по усам — а чего еще ждать в Игре?! Экран ближней связи высветил чудаковатого кибера, восседающего перед антикварным пультом, и этот чудик предложил мне явиться за отметкой лично! Потому как транспорт сей не оборудован, видите ли, должным образом защищенной системой кодирования связи и, следовательно, не имеет юридического права пользоваться этой самой связью для передачи официальных документов — к каковым, собственно, и относится отметка о прохождении точки зарегистрированным участником Игры. Во закрутил! За время этой приветственной речи я припомнила добрую половину всех известных мне ругательств, успела смириться с неизбежной задержкой и перевела «Мурлыку» в режим автозащиты. Однако защита защитой, а любой корабль уязвим, пока капитан не на борту, и мне стало очень не по себе, когда я влезла в скафандр, выпрыгнула на палубу танкера и заблокировала за собой вход. Если что-то случится с моим корабликом... это Игра! Я вошла в гостеприимно распахнувшийся люк и усмехнулась — кромешная тьма и ни следа указателей. Условия для разных рас явно неравные, но я здесь среди выигрывающих. Будь в этих коридорах атмосфера, меня повели бы запахи, но на нет и суда нет, сгодятся и колебания электромагнитных полей, и напряжение линий искусственной гравитации. Времени, правда, уйдет... но все же меньше, чем у тех, кому придется тыкаться вслепую.

Приостанавливаясь на перекрестках, я прошла лабиринтом темных коридоров и шахт до верхней палубы и, обнаружив на стене коммуникатор, послала запрос:

— Сэр, где вы, собственно, находитесь?

— Навигационная рубка, — ответил кибер. В непрошибаемо официальный тон вкралась толика доброжелательности, и я мысленно похвалила себя: созданные людьми в те глупые времена, когда искусственный интеллект ставился выше настоящего разума, киберы остро реагируют на малейшее проявление пренебрежения и, соответственно, ценят неброскую вежливость. А многие ли помнят еще их понятия о вежливости? Сомневаюсь, что этому экземпляру в последнее время доводилось слышать почтительное обращение, отмирающее даже среди людей.

Через пару минут я открыла дверь навигаторской, перешагнула высокий порог и лихо отдала честь старому киберу.

Клянусь, его глаза вспыхнули как раз в нужную секунду! Он точно рассчитал мой жест, так что на контрольном снимке я выйду во всей красе! Жаль будет, если эта роскошь достанется кому другому... еще один повод выиграть!

— Поздравляю, капитан Три Звездочки, отличное начало. — Кибер протянул мне чип; пластик руки неотличим от человечьей кожи, вот только сочленения внутри поскрипывают чересчур громко. — Ваша отметка. Желаю удачи.

— Благодарю, сэр. — Нет, все-таки иногда с искусственным интеллектом стоит иметь дело! — Спокойной вахты. Разрешите идти?

— Можете воспользоваться топливной шахтой. Вторая палуба, левая секция. К вашей площадке выведет номер второй.

— Еще раз благодарю! — Ай да кибер, так помог, не отступив формально от правил! Интересно, найдет с ним еще кто общий язык?

— Не стоит благодарности, Три Звездочки.

«Мурлыка» ждала меня в целости и сохранности, танкер, вопреки мрачным ожиданиям, ушел от границы Большого Рифа не так уж и далеко. Я поднялась на мягких планетарных движках: маневрирование с парусом не любит толчков, а любезность капитана-кибера заслуживает ответного жеста. Точка восемь успела, конечно, сместиться, но не настолько, чтобы стоило менять маршрут. Я задала расчет на новые координаты, заодно и следующую цель наметила: точка пять. «Пристанище старого пирата», забавный аттракцион для денежных мешков — интересно, сколько хозяева заплатили Оргкомитету? Такая реклама, да к тому же не облагаемая налогом; впрочем, это местечко расположением своим вполне подходит для самого строгого испытания, хотя благополучно добравшимся до «Пристанища» игрокам грозит, пожалуй, разве что чересчур назойливое внимание праздной публики. Настроение мое сильно улучшилось, когда я увидела среди шестнадцати контрольных точек «Пристанище»: там мои шансы не так уж плохи. Но теперь приходится торопиться: каждая минута задержки на точке восемь (хотя где там задерживаться, пустая глыба ничего не значащего камня) грозит удлинить опасную часть полета к точке пять и свести на нет то преимущество, которое из всех игроков имею, скорее всего, я одна.

Теперь самое время раскрутить поля. Самое время собраться... даже при моей достаточно мощной защите жизнь здесь зависит прежде всего от быстроты реакции. Я вкралась в толчею Большого Рифа, как вор в порядочное общество — притворившись полным подобием окружающих. Очень кстати попался довольно большой, с добрый километр диаметром, астероид, его орбита почти идеально совпадала с нужным курсом, лучшего щита нечего и желать. Не так быстро, как хотелось бы, ну так что ж — тише едешь... Притаившись в его тени, перекинув четыре пятых энергии на защиту, я отслеживала обстановку, и два часа этого полета уж точно стоили двух дней жизни на Нейтрале — а жизнь на Нейтрале никто еще не называл тихой и спокойной. Я берегла энергию: от всякой мелочи поля заслоняли надежно, но хватало и крупных осколков, и добрая половина этого мусора норовила столкнуться с моим корабликом, так что батарея противометеоритной пушки опустела почти на треть. Когда я сорвалась с неуютного местечка и, бешено лавируя, пошла сквозь толчею непредсказуемого «бесценного при умелом подходе материала» (вот ведь всплыл любимый слоган лобби пещерников, утомили весь Нейтрал настойчивыми попытками наложить загребущие лапы на Большой Риф и Помойку!), мне еще дважды пришлось сметать с пути опасные камешки. А ведь иду только к первой точке в поясах! Ох, лихо я начала! Посажу на ноль батареи, тогда и начнутся самые пакостные сюрпризы.

Контрольный круг точки восемь горел холодным огнем люминоспейса. Видно издали, сориентироваться легче легкого; вот только рядом, впритык, занимает драгоценное место посудина Службы Новостей, до ужаса громоздкая, неуклюжая и беззащитная: половина стандартного вооружения заменена камерами, остатка едва хватит убрать с курса не слишком большой метеорит; интересно, какой ас сумел добраться сюда? и что вообще он здесь делает?! Неужели раздает отметки?

— Приветствую первого посетителя точки восемь. Как настроение, капитан?

— Спасибо, неплохо, — ничего более оригинального на ум не пришло: уж очень я удивилась, увидев на экране изящную драконью голову. Большинство корреспондентов ГСН — люди. Есть, конечно, и киберы, иллы, пещерники, но все они пашут на своих узких темах. Пусти их на репортаж, и любой окажется хуже самого неопытного в журналистике человека — люди общительны, люди больше других способны на понимание и сопереживание и поэтому влезут в душу любому, даже капризному и непредсказуемому камнегрызу; и служба кадров ГСН встречает их распростертыми объятиями и удвоенным окладом. А дракон... Эти утонченные интеллектуалы по-настоящему ценят лишь полет. Впрочем, хорошие пилоты нужны всем, а драконы — лучшие.

— Капитан, прежде чем я перешлю вашу отметку, позвольте задать вам пару вопросов. Прошу прощения... Вы ведь Три Звездочки, я верно определил?

— Да.

Нетрудно было догадаться, что именно интересует ГСН. Вот только странно, неужели Служба Новостей не отыскала подход к Регистратору Оргкомитета? Уж он-то знает, как знаменитое имя перешло к никому не известному новичку. Нет, скорее им показалось не лишним раздобыть мои комментарии.

— Возможно, я немного... неделикатен... Видите ли, ГСН хотелось бы знать, что случилось с прежним капитаном Три Звездочки? То есть... вы понимаете, довольно странно, что под этим знаменитым именем вдруг появляется новичок, и...

Конечно!

— Разве недостаточно, что я зовусь так вполне законно? Иначе меня не допустили бы к регистрации, вы согласны?

— Разумеется, но...

— Никаких «но»! Мои личные дела не настолько интересны, чтобы их обсуждала вся Галактика. Отметку, пожалуйста.

С драконами легко договориться, но они чересчур многословны. Этот, конечно, сильно на меня обиделся. Молча передал отметку и отключил связь. Что делать, вздумай я облечь отказ в традиционные нормы драконьей вежливости, задержалась бы часа на два. А так — курс на точку пять почти идеальный.

«Пристанище старого пирата» считается весьма фешенебельным местечком, и туда не ввалится без предупреждения всякий сброд: в свое время первый хозяин заведения расчистил проход в Большом Рифе, но там, как по минным заграждениям, легко пройдет лишь тот, кто точно знает все извилины маршрута. Пробираться к «Старому пирату» наудачу — задача, вполне достойная уровня Игры, испытание для лучших, так что выбор Оргкомитета не вызовет лишних вопросов. А погибший на подходе свободный капитан — один или десяток, что предпочтительнее, — сделает не худшую рекламу экстравагантному приюту для возжелавших тихого отдыха богачей. Лэмми умеют вести дела. Я расслабилась, позволив компьютеру вести «Мурлыку» тайной тропой. Лэмми умеют вести дела, но и им нужна бывает помощь свободного капитана, а отец умел назначать цену.

Стандартный контрольный круг не слишком вписывался в образ заведения, однако хозяевам не составило труда превратить обязательный элемент игры в милую изюминку. Круг пылал голубыми сполохами на экране контроля посадки, но в визуальном режиме сменился мерцающей блекло-желтой надписью у края посадочной площадки: «ОТМЕТКА И ВЫПИВКА ЖДУТ В ЧЕРНОМ БАРЕ». Вот так, скромно и со вкусом. Опять бросать «Мурлыку»... и потом, вдруг подумала я, ситуация-то складывается двусмысленная. В «Пристанище» на первом, втором и третьем месте — удобства для клиента. Все понимают, естественно, что до мелочей продуманный сервис входит в поистине астрономическую цену, но обычные гости «Старого пирата» это и ценят. Но вот вопрос: считаются ли благополучно добравшиеся до приглашения к выпивке игроки такими же гостями? Если считаются — можно не отягощать себя скафандром. Более того, заявиться в скафандре будет в таком случае дурным тоном и проявлением неуважения к знаменитому гостеприимству лэмми вообще и «Старого пирата» в частности. А если нет? Все же это Игра, и правилами разрешается столько смертельных ловушек, сколько окажется по силам изобрести очередному Оргкомитету; а что, в самом деле, может оказаться смертельнее, чем легкомысленно выпрыгнуть на поверхность астероида почти что в чем мать родила?

Я медлила, глядя на пустой экран ближней связи: мне очень, очень хотелось получить подсказку. Пока что никаким гостеприимством не пахло, но, зная отношение лэмми к репутации торговой марки, я согласилась бы поставить тонну метаокса против литра метана на радушный прием. Жаль, ставки сейчас куда рискованнее; конечно, не хочется напяливать скафандр и терять лицо, но ведь лучше потерять лицо, чем жизнь.

Экран так и остался темным, зато включилась звуковая связь, и характерный скрипучий голос принадлежал лэмми, следовательно — одному из хозяев:

— Добро пожаловать, Три Звездочки. С благополучным прибытием.

— Благодарю, достопочтенный! — Моим сомнениям пришел конец: после личного приветствия лэмми думать о скафандре стал бы разве что хам или параноик. Я открыла люк, ограничившись мембранным фильтром на входе, словно за бортом «Мурлыки» не космический холод, а уютное дно атмосферы.

Не знаю, как это сделано, не знаю, правда ли, что сделано в единственном на всю Галактику экземпляре, но от «Мурлыки» до люка «Пристанища» я прошла, будто по весенней травке солнечным утром где-нибудь на Земле. Легкий ветерок, приятная прохлада и свежий, бодрящий, невыразимо радостный запах. И, невероятным светилом, плывущая с торжественной медлительностью над головой ледяная скала — полнеба в голубых сверкающих изломах, блеск и тени, и глубочайшая чернота вокруг, а в глубине ее среди редких звезд едва угадываются темные каменные глыбы... красиво!

Лэмми ждал у входа. Маленький, мне по пояс, костистый и угловатый, с редкой серебристой щетиной по темной фиолетовой коже — не старик, но уже немолод. Молодняк намного светлее.

— Тебе нравится наше небо, милая?

— Нравится, достопочтенный.

У лэмми не принято открывать свои имена кому ни попадя, и чужие имена их тоже не слишком интересуют. Иноплеменника они назовут по имени разве что для протокола — или же в знак такого уважения, какое не просто так приходит. «Милая», ишь ты... куда хуже, чем «капитан», ну что ж, спасибо хоть не «дитя» и не «ханна». Хозяин «Пристанища» смотрел на меня и мимо, именно так надо смотреть на ханну, показывая уважение и доверие. Не в меру толстый люк натужно закрылся, новехонькая гуммилитовая прокладка чуть слышно скрипнула. Лэмми слегка качнул тяжелой головой, показав, что оценил мой восторг (оценил тем более, что я изо всех сил старалась скрыть чувства, как положено среди его народа). Пол дрогнул, стремительно ушел вниз: обжитая часть астероида прячется глубоко под толщей камня.

— Ты доверчива, ханна.

Теперь лэмми посмотрел прямо на меня. Снизу вверх, глубоко сидящими, непроницаемыми фиолетовыми глазами. Да... я сразу припомнила и сверхнадежный люк, что открывается, верно, каким-нибудь особо доверенным контролером, тем самым, что управляет сейчас лифтом, и воздушный коридор, без которого я попаду на «Мурлыку» разве что в украденном скафандре — если найдется здесь ханнский скафандр моего размера и если мне позволят до него добраться...

— Нет, достопочтенный, — спокойно ответила я. — Возможно, излишне вежлива, но не более того.

Лэмми надолго умолк, оставив меня гадать, к чему был этот странный выпад. Тем временем лифт опустил нас в огромную пещеру — естественную, если судить по неровному, в известняковых потеках потолку, по бугристым, с искрящимися иголочками льда на месте былых струек воды стенам; только пол при строительстве залили гладким камнепластом, но и он, пронизанный причудливыми вкраплениями кремовых, сливочных и сероватых прожилок, выглядел почти естественно, и наши шаги порождали в его глубине не свойственный камнепласту отклик. Впечатление создавалось странное — не то чтобы пугающее, но жутковатое и завораживающее. Я почти поняла, почему фантастические торговцы лэмми так помешаны на всяческих подземных диковинах и богатствах — куда больше, чем знаменитые коммерческими разработками недр (а последние полсотни лет — и астероидов) пещерники. Я замедлила шаг, жадно вглядываясь, вбирая в себя новое видение: ханны не любят подземелий, в этом я пошла вполне в маму, но в подземелье «Пристанища» ощущалась странная притягательная сила...

— Забавно. Хозяин, почему ты не сказал, что здесь гостит ханна?

Поразительно, как много шатается по Галактике недоумков, у которых достало куража покинуть родную планету, но не хватило благоразумия выучить правила поведения с чужаками. Рас не настолько много, чтобы хоть немного ушедший от полного слабоумия бродяга не смог запомнить, к кому как обращаться. Назвать взрослого лэмми «хозяин»! Ханны, конечно, первые задиры в Галактике, но ведь не настолько, чтобы, будучи в гостях, открыто оскорблять хозяина! А нам загородил дорогу ханн. Воин. Смотрит сверху вниз ничего не выражающим взглядом, а в запахе — ощущение силы и власти. На перетянувшем короткие шорты ремне целый арсенал, от форменного гвардейского кортика до новейшего человечьего бластера, какой так просто даже на Нейтрале пока что не купишь.

Мускулы едва угадываются под густой рыжей шерстью, но обольщаться не стоит: он меня сделает одной левой, даже не напрягаясь. Черт, что такое?! Почему он так меня пугает? Ведь на самом деле я не боюсь!

Ханн прищурился. В ярко-медных глазах заплясали опасные зеленые огоньки. Настоящая психическая атака! Ну да, конечно. Ханнская. Мне мама как-то показала, но тогда я не впечатлилась. А вот сейчас... ну ладно же! Я тоже сощурилась, посмотрела, как в прицел, воин моргнул... ага, отпора не любишь! Я повернулась к лэмми:

— Достопочтенный, ведь нас не занимают праздные разговоры с каждым возомнившим о себе новобранцем?

Лэмми утопил глаза. Он понял: я вернула наглецу оскорбление, потому что не сомневалась — сам лэмми смолчит. Гость, окажись он хоть трижды хамом, остается гостем.

— Разумеется, капитан, — он, конечно, не преисполнился благодарности, у лэмми не принято испытывать благодарность к чужим, но он остался доволен. А ханн... ханн тоже понял, волна запаха изменила оттенок, стала откровенно угрожающей. Но его злость только запах и выдал, внешне он сделал вид, что все в порядке; и, значит, он вовсе не такой дуболом, каким хочет казаться. И, значит, дело куда серьезнее, чем я подумала.

— Так ты из игроков? — воин пристроился рядом. — Черный бар? Надо же, такая малышка, и капитан.

Я куда мельче ханнских женщин, а воин... ну, воин он и есть воин, рядом со мной он просто огромен. Силой я от него не отделаюсь. Самое время вспомнить все, что я знаю о народе моей матери!

— «Капитан» — всего лишь слово, тебе ли не знать, воин? За мной нет серьезных дел.

— Будут, раз добралась до самой сложной точки. Здесь ожидается половинный отсев.

— Откуда ты знаешь, воин? — Я изобразила вежливое удивление, хотя все яснее ясного — это нам, игрокам, запрещено принимать ГСН, а остальных развлекают на всю катушку — нами развлекают. А вот то, что воин в разговоре со мной избегает обращения, это плохо. Очень плохо.

— Знаю, — ханн презрительно фыркнул. — Как знаю и то, что после такого испытания добрая выпивка и хороший отдых не покажутся лишними. Я, пожалуй, составлю тебе компанию.

Мы вошли в Черный бар, и я остановилась, забыв ответить. Назвать такое чудо «черным»... то есть он, конечно, черный, но какой черный! Пол в разводах зеленоватого, багряного и фиолетового оттенков — оттенков именно черного, где цвета еле угадываются, — словно текучая, только-только начавшая застывать лава. Потолок — глубокая, чуть искристая чернота космоса, нависшая непривычно низко и едва заметно согревающая, когда вглядишься в нее пристально. А стен словно нет вовсе, лишь глухой, непроглядный мрак, иллюзия бесконечного дикого пространства. Плавающие под потолком морионовые шары светятся серовато-дымным светом. Один помешанный на экзотике толстосум с Земли как-то поручил отцу раздобыть такой шар; дело, кстати, оказалось куда сложней, чем на первый взгляд, но я не о том — прежде чем отдать светильник заказчику, отец завез его на пару недель в геологическую лабораторию. Оказалось, летающий шар дымного света является абсолютным аналогом земного черного кварца — мориона; но как лэмми заставили черный хрусталь летать и светить, так и осталось загадкой.

Черные блины столиков, парящие над полом безо всякой видимой опоры, я заметила, когда воин-ханн взял меня за плечо и подвел к ближнему из них. Ощутив стальную хватку рыжего громилы, я снова подумала — плохо дело. Запах уже не так агрессивен, но все равно заставляет опасаться. С какой радости этот тип ко мне приклеился?

На столе уже ждали стаканы, сверкали хрустальным блеском на непроглядно-черном фоне, и плескалось в них что-то совсем незнакомое. Ханн сел, воздух под ним уплотнился в гравкресло — дорогая штука, очень дорогая, но хоть знакомая, среди прочих чудес этой пещеры... недовтянутые когти цокнули о стакан, и я на долю секунды встретилась с воином взглядом. Ох...

— Выпей, — с небрежной ласковостью предложил он, — это поможет тебе расслабиться.

А в глазах даже не презрение — брезгливость. Гадливое отвращение. Что ж, это куда понятнее любезного ухаживания — в конце концов, связавший моих родителей брак (и я, как его неизбежное следствие) только у людей не считается извращением. Люди терпимы. Люди не смотрят косо на «детей из пробирки» и игры с геномами. Они этим переболели еще до эры контактов.

— Подожди, — пробормотала я, — сначала отметка. Время надо зафиксировать.

Лэмми сидел в дальнем углу, маленький, костистый, угловатый, и гнездо мрака у левой его руки наверняка скрывало сейф, посуду, смеситель и прочие атрибуты барменского дела. Я подошла и села рядом, незаметно выудив из нагрудного кармана разговорник — обычно я не нуждаюсь в переводчике, но иногда крохотный приборчик оказывается кстати. Как сейчас. У моего непрошеного кавалера очень тонкий слух.

— Что насчет отметки, достопочтенный? — спросила я. И начертила когтем на сенсорном коврике разговорника три лэммийских знака: «хочу уйти немедленно». Лэмми слегка наклонил голову, читая короткую фразу на родном языке; может, он и не ждал от меня подобной таинственности, но подыграл мастерски. Неуловимым движением нажал на сброс и произнес скрипучим своим голоском:

— Разумеется, капитан.

Вот так. Дело нечисто, и лэмми это знает, однако молчит и не вмешивается. Значит — Оргкомитет. Реклама, будь она неладна. Мне повезло: лэмми не забывают добро. Да, они расплатились тогда с отцом, но это не исключило моральных обязательств перед капитаном Три Звездочки.

— Вот твоя отметка, уважаемая Три Звездочки.

Лэмми протянул мне браслет. Выпуклый, не слишком широкий, на двойной защелке, черный в золотую крапь — гулейм, третий в десятке самых ценных в Галактике металлов; и три прозрачных камушка на гребне выпуклой стороны — с желтым отливом, с красноватым и с дымно-фиолетовым. Маленькие и яркие, как далекие звезды. Явно не из дешевых.

— Что это, достопочтенный?!

— Твоя отметка, Три Звездочки. Сувенир от «Старого Пирата». — Костлявый палец нажал на желтый камень, лэмми проскрипел, старательно выделяя каждое слово: — «Капитан Три Звездочки, черный бар, три ноль пять местного времени». Запись, — пояснил он мне, потом коснулся фиолетового камня и красного. — Воспроизведение. Сброс информации. Буду искренне рад узнать, что тебе пригодилась эта безделушка. В жизни свободного капитана случается всякое.

— Благодарю, достопочтенный. — В последней фразе хозяина «Пристанища» явственное предостережение, но я в нем не нуждаюсь: мое «всякое» сидит в пяти шагах, и самое время улизнуть. Я коснулась разговорника и слегка кивнула.

— Вижу, милая, тебе нравится здесь. Пойдем, покажу еще кое-что. А ты, гость, постереги ее выпивку, — поднявшийся было ханн снова сел, странно, с чего бы такое послушание...

Конечно, здесь оказался еще один выход, рядом с рабочим местом бармена, и вел он в узкий служебный коридор — никакой красоты, зато транспортер под ногами. Несколько секунд — и мы в лифте. Еще минута, и лифт останавливается перед другим транспортером. Который доставляет нас прямиком в шлюз — само собой, здесь тоже вход не один.

— Удачи тебе, Три Звездочки.

Лэмми смотрел мимо меня, за медленно отодвигающийся люк, в небо, и я тоже — небо здесь и впрямь незабываемое. Как и все остальное.

— Что он хотел? — спросила я, почти не надеясь на ответ. Но лэмми ответил.

— Задержать, милая. Всего лишь задержать. Никакого насилия, только слишком забористое питье, слишком назойливое внимание и все, что может воспоследовать. Он тебе не понравился?

— Я ему тоже. Но зато все остальное... Процветания этому месту, достопочтенный.

«Мурлыка» ждала меня в конце воздушного коридора, целая и невредимая, как и я. А рядом, метрах в сорока, оживляла пейзаж груда обломков. И не угадать, что за корабль: такое не от неудачной посадки происходит, только от столкновения, да на редкость неудачного столкновения, или уж от пары ракет в баки. Я нашарила в рундуке под пультом последний пакет сливок. Самое время выпить. Отвлечься от обломков этих — кто-то, верно, успел обрадоваться, увидев совсем близко контрольный круг точки пять, — от воина отвлечься, что считает меня гнусным выродком, от мыслей об отце, навеянных помощью лэмми. Настроиться на Игру. Осталось тринадцать точек. Три из них — довольно близко к внешней границе Большого Рифа. Я выйду из пояса астероидов по безопасной тропе и пойду над ним, и к любой из этих трех придется нырять в Риф совсем чуть-чуть. А потом...

На самом краю обзора полыхнуло, ослепительный свет залил небо, заиграл сверкающими радугами в изломах ледяной глыбы; на посадочной площадке «Пристанища старого пирата» заплясали фиолетовые тени. Через несколько коротких мгновений вернулась тьма. Похоже на взрыв метаокса — на самопроизвольный взрыв, когда бак наполнен слишком плотно, и вязкая жидкость переходит в полимерное состояние. Желания встретиться с виновником фейерверка у меня не возникло, так что я подняла «Мурлыку» и снова доверила курс компьютеру. До границы Рифа мне хватит времени расслабиться. Потом быстро сделаю те три точки, обогну Риф по верхней дуге, следующие три достану от внутренней границы и направлюсь к Помойке — первому, «горячему» поясу астероидов, состоящему на две трети из всяческого рукотворного хлама, от исследовательских зондов до разбитых кораблей. А дальше... ну, если я пройду оба пояса, останутся пустяки.

Я могла бы вовсе отключить обзор — какой смысл напрягать глаза, когда нельзя взяться за управление. Но я так внимательно таращилась в экраны, будто «Мурлыка» и моя жизнь зависели от моей бдительности. Очень уж оживленно стало вдруг на подходах к «Пристанищу». Я видела, как чей-то рейдер — побольше и на вид куда лучше моего — не успел увернуться от угловатого ледяного клыка, узкого, но в добрый километр длиной. От удара льдина раскололась на три неравных части, а корабль встал на дыбы (видно, пилот не сумел сразу погасить вращение) и врезался в плывущую над ним скалу. Передняя часть неудачливого кораблика из округлой превратилась в плоскую; внутри такой удар наверняка натворил кучу бед. Если там и остался кто живой, навряд ли выберется. Я заметила мерцающую тень «Зигзага Удачи» — редкое зрелище, Неуловимый (он же, за глаза, Крыс-Везунчик) предпочитает хамелеон-режим, но до маскировки ли, когда чуть не вся энергия идет защитным системам! Я прошла сквозь медленно расплывающийся от несуществующего уже центра шар обломков, настолько мелких, что без молекулярной экспертизы не опознаешь. Остается лишь гадать, что же рвануло у бедолаги — не горючее, это точно... Похоже, мое одиночество на трассе прервано надолго. Хотелось бы мне знать, с чем столкнулись соперники, — уж если на трех взятых мною точках созданы все условия для задержки, остальные тоже вряд ли просты. Чего ждать? Магнитных мин, газовых извержений, внезапного столкновения? На Помойке подстроить столкновение легче легкого... впрочем, до Помойки еще далеко. Пока что надо сосредоточиться на трех ближайших точках... седьмой, четвертой и десятой.