"Утро нового мира" - читать интересную книгу автора (Анфилатов Александр Николаевич)

Глава 2

… Автомобиль совсем замёрз, не хотел заводиться. «Пора менять стартёр», — подумал Ярослав, но сосредоточиться на вождении не мог. Разговор не шёл из головы. Странного человека он встретил. Кто он? Сумасшедший? С виду не скажешь, и справку обещает предъявить, видимо, не в первый раз, её у него спрашивали. Неудивительно, после таких речей любой заподозрит, что не все дома у товарища. Общается с незнакомцем, будто давно его знает, и говорит такое — уши в трубочку сворачиваются — о самых невероятных вещах в нашем мире, как у Филатова: «то, чего не может быть». Точно, он и есть тот самый — то, чего не может быть. Нет, не похож он на сумасшедшего.

Опять же, говорит с убеждённостью и фанатизмом, может, из тех самых, из контактёров. Эти тебе лапши на уши навешают, извилины заплетут, и всё с научной точки зрения: тут рамочка отклонилась, тут стрелочка, и всё с полной уверенностью, со взором горящим. Из них семьдесят процентов брешут. И брешут за деньги, за публикации, за славу. Остальные брешут, совершенно искренне, веруя в то, что говорят. Конечно, может, он из таких. Но не похоже, слишком быстро согласился предоставить веские доказательства, не упирал на них, и вообще, разговор был довольно короткий. Олег не затягивал его, не разменивался на подробности, сделал деловое предложение, ну а дальше ты сам решай, согласен или нет. Лозоходцы — те народ занудный. Тысячу косвенных доказательств приведут, книжечки, брошюрки совать будут и при том сразу, чтобы не успел опомниться. Чтобы поверил, и денежки выложил за книжечки, за пузырьки с водой заряженной, камушки всякие. Нет, не похож он на лозоходца-землепроходца, не тянет. Ааа! Вот и ворота родного предприятия. Не успел оглянуться, как приехал.

Остановился, вышел, открыл скрипучие ржавые ворота, с трудом разгребая створками сугробы. Въехал на территорию, подогнал «девятку» к вагончику-теплушке, заглушил. Сквозь вьюгу и закрытые двери вагончика слышен трезвон телефона. Кого нелегкая несёт в такую погоду звонить? Телефон не унимался. Зашел, внутрь стряхивая снег с ног, не зажигая свет, снял трубку.

— Эээ! Файжулоо…! — слышится до боли знакомый голос, голос его подлюги-хозяина. У этого таджика такое гнусное свойство — звонить ночью, проверять охрану, на месте ли те и в каком состоянии, чем заняты.

— Файзуло ушёл утром, будет тоже утром, но завтра, какого чёрта звонишь, Джамшир? Ты же знаешь.

— Эээ, Ярошлафф. Нэ говори так!! Ты сам гдэ был? Я тэбэ три раза звонил.

— По периметру ходил.

— Так много?

— Дак три раза и ходил.

— Эээ, что-то ты часто ходил.

— Дак ты сам знаешь — лезут через забор, металлолом тащат. Твоё добро берегу.

— Эээ!! Нэ говори так, нэ верю. Гдэ Файжуло? Жэлэзо грузил.

— Я тебе уже говорил, Файзуло ушёл утром, железо не мог грузить. Будет тоже утром. Будет гру… — бросили трубку. Вот козёл, как маленькому ребёнку надо объяснять по три раза, что Файзуло, сменщик Ярослава, сегодня не работает. Придётся теперь на периметр идти следы топтать. Джамшир утром придёт, будет следы смотреть — есть или нет. Хитрый нацмен, но мы хитрее, сейчас столько за полчаса натопчем — до утра не заметёт.

Ярослав работал на базе вторчермета охранником, но не очень усердствовал в охране чужого добра. Такие залёты, как сегодня, когда по полдня не был на работе, происходили со зловещей регулярностью. В один прекрасный момент хозяину надоест, и он выкинет его с работы. Однако, он ему нужен — это сделай, то принеси. Остальные работники, в основном состоявшие из родственников Джамшира, люди слабообразованные, если не сказать малограмотные, но не выгонишь: родня — это у них святое. Хоть лентяй и балбес, но свой. Так и держит кучу своих таджиков и к ним трёх русских: одного крановщика, другого слесаря, и его, охранника. Когда кран встанет, будет, кому исправить. Так размышлял Ярослав, нарезая круги по территории, и наматывая следы для хозяина.

Всё же кто такой этот Олег? Чокнутый? Не похоже. Контактёр? Не похоже. Тогда мошенник! Но как тут лоханёшь, как смошенничаешь, если купить-продать не предлагает? Кстати сказать, надуть его редко кому удавалось. Даже сам Мавроди с его «МММ» не смог обмануть Ярослава, хотя тогда он был ещё молод. Отец уже умер, но этому лохотрону гроша не перепало от Ярослава и его семьи. Интересно было бы посмотреть, как Олег будет просить его что-нибудь купить или сделать взнос на правое дело, а он ничего не даст, будет требовать доказательств и цепляться к каждому сучку.

Да, организовывать аферу в данном случае очень и очень трудно, хотя, если постараться, можно. Тут дело в том, что товар совсем не ходовой, это тебе не сахар по рублю, пирамиду не построишь. Желающих клюнуть на него раз-два и обчёлся, если быть точнее, совсем нет. Хотя было бы замечательно куда-нибудь на Урал или Алтай махануть, к Лыковым, чтобы никакой цивилизации, протухших городов! Романтика!

Стоп. Точно. Совсем забыл, — толкинист — это они такими экскурсиями забавляются. Бегают по лесам, машут Гламуринами, эльфов из себя изображают, вот только орков, слишком много среди них. Только как-то странно агитировал, исподтишка, что ли. Нет бы прямо сказать: собираем, мол, кодлу по лесу побегать, грибников попугать, а тут нате, всё взаправду говорит, и доказательства есть. Ладно, решено, загляну на неделе, обсосём этот вопрос, может, что и выгорит. Сгоняем в Подмосковье, разомнёмся, Бастардом помашем, бока кому надо намнём, отдохнем культурно.

Ярослав был клубным любителем, то есть в нём не состоял, но вокруг да около обретался и изредка в боях участвовал. Был на хорошем счету. Железкой махал умело, по ногам не бил, агрессивности излишней не проявлял. В меру выпивал. Компании не чурался.

Вдруг обратил внимание на странную тень за кучей лома — шевелится. Шум ветра заглушает звуки, подхватывает, и уносит их в сторону. «Разве может железо шевелиться? — спросил сам себя Ярослав, — тут такие рельсы навалены, ураганом не унесёт». Осторожный шаг вперёд, ещё один, и он как спринтер срывается с места. Бомжара, доходяга, тащит здоровую чугунную чушку, тяжело сгибаясь. Бросает её, неуклюже пытается убежать, ноги его разъезжаются, он падает, встаёт, опять бежит. Ярослав быстро нагоняет, сбивает с ног. Хватает за шиворот, тащит по снегу к вагончику-теплушке. Бомж ревёт, как загнанный бык.

— Падла, пусти, я ничего не взял!

Ярослав упорно тащит бомжа за шиворот по снегу к теплушке, стараясь не задеть торчащие во все стороны куски арматуры. Светит прожектор и тропку хорошо видно. Втащив внутрь, садит на стул. Воришка делает неуклюжие попытки высвободиться и встать.

— Сидеть! — орёт на него Ярослав, легонько ткнув кулаком поддых. Мужик сгибается, хрипит, сквозь приступ удушья, стонет:

— Ко-о-о-зёл!

Ярослав вновь бьёт его уже чуть сильнее, орёт:

— Молчать!

Пленник затихает, согнувшись на стуле. Похоже, рабочая смена окончательно испорчена, придется теперь звонить в отделение.

— Ну, ворюга, что с тобой теперь делать? — действительно, если сдавать этого типа в милицию, то процесс может затянуться на полночи: пока приедут, оформят протокол, вызовут перевозку. Ведь он пойман с поличным, а это статья. За кусок железа посадят, как пить дать, хотя сумма небольшая. Могут чужое навешать, и пойдёт несчастный бомж на зону, хотя неизвестно, где ему лучше. Таких воров, которые тащат, что плохо лежит из домов и садов, шибко люди не любят. И кроме всего прочего, звонить хозяину, заставят. Среди ночи Джамшира подымут, а может, и приехать попросят, добро его ненаглядное, ржавое да гнутое, считать. Недостача может случиться — тогда мне моя инициативность вообще боком выйдет. Так что сдавать его совсем не резон, но пугнуть надо.

Ярослав снял трубку телефона, набирал номер отделения милиции — не отвечают. «Да, фартит тебе, бродяга, сегодня. Не сидеть на зоне, шконку не топтать».

— Ну, ворюга, не нужен ты ментам. Везёт тебе.

— Отпусти, начальник, я ничего не взял.

— А я откуда знаю, может, ты не в первый раз, может, у вас организованная преступная группа, и вообще, у нас вагон металлолома в недостаче.

Коварный преступник зло посмотрел на своего тюремщика:

— Свои дела на меня повесить хочешь?

— Не бойся, лишнего не повешу. Отвечай на вопросы четко и ясно. Фамилия? Имя? Отчество? Адрес? — Ярослав записывал в блокнот.

Пленник не сопротивлялся, сказал, где живёт, как зовут. Оказалось, бомж совсем не бомж, а имеет жену и двоих детей, но пьёт много и нигде подолгу не работает. Их таджикское семейное предприятие приметил давно, когда работал в соседней сауне истопником. С той поры и повадился лазать через забор, тащить понемногу и сдавать опять же им, Джамширу и компании. Действовал осторожно, но, в конце концов, вот попался. Постепенно разговорившись, мужик приободрился, понял — в милицию не сдадут, и бить не будут. Тут Ярославу пришла идея немного подшутить над пленником:

— А что, Георгий, — так звали бомжа, — работаешь ли ты сейчас?

— Нет.

— А давно нет?

— Месяц, с последнего запоя, — руки его дрожали и, похоже, трубы горели.

— А профессия какая?

— Крановщик, — руки стали дрожать сильнее — или совсем плохо, или халяву почуял, — я всё могу.

— Работу могу предложить, — решил приколоться охранник, — непыльную.

Собеседник отвернулся, молчал.

— Выпить есть? — промолвил он, теперь уже глядя в потолок.

Ярослав встал, сходил на улицу в машину, достал из неё бутылку водки, вернулся, со стуком поставил на стол. Глазки у Геры заблестели, забегали, во всём облике чувствовалось нетерпение, в потолок уже не смотрел, смотрел на неё — на родную.

— Какая работа? — спросил он.

На столе появилась и закуска: хлеб, консервы.

— Работа не пыльная, но без криминала, — ответил Ярослав, разливая в стаканы, — нужно сопровождать меня в экспедиции. Хавчик, спецодежда, выпивка в меру, фирма обеспечивает.

Собеседник уже начал проявлять нетерпение:

— Что за экспедиция?

— Геологоразведка. Обязанность твоя — делать всё, что скажут: таскать грузы, жечь костры, готовить, ухаживать за лошадьми, — тянуть дальше было некуда, объект дозревал.

— Ну, вздрогнули!

Гера схватил стакан, залпом выпил, осмотрел дно стакана. Ярослав выпил спокойно, неторопливо, дух захватило — крякнул.

— Хорошо пошла!

Закусывали молча рыбными консервами, черным хлебом. Глядя на мужика, Ярослав пытался понять, что он за человек. Лет тридцати пяти, темноволосый, худущий. Одет как бомж. Небрит, оно и понятно: выпивает. Не опустившийся, имеет семью, детей. В той афере, что задумал Олег, такой помощник будет незаменим. И вообще, было бы неплохо сагитировать ещё человек трёх-четырёх. Одному опасно — убьют, закопают под сосной, поди, ищи, да искать никто не будет. Толпой, оно легче, против толпы не попрёшь.

— Ну, что скажешь, пойдёшь ко мне в работники?

Георгий замялся, неуверенность отразилась на лице и движениях, он даже вновь отвернулся от стола.

— Оно, конечно, можно, но у меня двое детей, куда их деть?

— Ну а жена, тоже без работы?

— Без работы. Работала ткачихой на фабрике, будет год, как ту закрыли.

— Чем же вы живёте? — Ярослав выразил удивление и неудовольствие.

— Что украду, тем и живём, — ответил Гера жёстко, с раздражением в голосе.

Тут в голову Ярослава пришла замечательная мысль:

— Слушай, Гера! — и хлопнул его по плечу, — идея! А давай, я всех вас с собой возьму! Мы с тобой по лесу будем шастать, приборы таскать, а жена твоя — готовить, стирать, в общем, хозяйство вести, и детям бесплатный пионерский лагерь.

Ярослав понимал, что гнусно обманывает человека, но ведь они ещё никуда и не едут. Геннадий усмехнулся:

— Она не поедет, она в жизни никуда не ездила.

— А ты уговори, обрисуй перспективы. Оплата, мол, хорошая, работа всего на три месяца, летом. Чего без работы сидеть? А тут развеешься, проветришься, и вообще — охота, рыбалка. Рыба там знаешь какая — в руку длиной!

Гера снова усмехнулся.

— Какой из неё охотник? Но попробовать можно.

Собутыльник уже клевал носом, было довольно поздно. Налили ещё, чокнулись.

— Ну, за успех нашей экспедиции, — выпили, крякнули, закусили.

— Согласен со мной ехать? — спросил Ярослав Геру.

Тот кивнул, что согласен, он уже дремал. Ярослав перетащил его на топчан, что стоял в вагончике. Уложил пьяного. Тому хватило двух рюмок, и он уснул. Комплекции был лёгкой, много ли такому надо.

Ярослав сел за стол, допил остатки водки. «Оно, конечно, шутки шутками, но одному к этому Олегу соваться не следует — мягко стелет, а вот как спать на его постели будешь, неизвестно. Одному сподручно — становишься более мобильным, Георгий с семьёй может связать по рукам и ногам. За детьми следить надо, постоянного ухода требуют, лекарств, врачей, магазин под рукой, аптеку. Ну да мы никуда ещё не едем, а я рассуждаю, как будто уже согласился, неизвестно куда и с кем. А главное, куда он звал? Как вспомнишь, так вздрогнешь. Нет, никуда не поеду, вот в Подмосковье поеду. В Сибирь, на три месяца? Не знаю, может быть, смотря куда. У меня работа, квартиру как оставить — сестра убьет, если я квартиру оставлю без присмотра хоть на месяц». (В Москве он жил в квартире сестры, та, в свою очередь, на родине, в Вологде, и не приезжала сюда совсем с тех пор, как от неё сбежал муж, точнее, пропал бесследно. От него и осталась трёхкомнатная квартира, в которой жил Ярослав и охранял одновременно. В Вологде у него был дом, оставшийся от родителей, который его сестра сдавала внаём и тем кормилась со своей дочерью Анютой. В Москве у Ольги работы не было, и жить здесь она не хотела. Говорила, на душе от столицы у неё некий осадок и ноги её здесь больше не будет. С мужем были конфликты. Ольга приходилась Ярославу двоюродной сестрой, её мать тёткой, а Анюта, соответственно, племянницей.) Так он неспешно размышлял, размышлял и уснул.

Пробуждение было неприятным, от стука в дверь. В окне забрезжил рассвет, было восемь часов утра. Шёл снег, ветра не было. Ярослав слегка потянулся. Стук раздражал.

— Хватит стучать, Файзуло, я уже проснулся, сейчас открою.

Вышел на улицу. Сменщик, не говоря ничего, юркнул в вагончик, спустя мгновение послышался его недовольный голос.

— Всё выжрал, алкаш. А это кто у тебя?

Ярослав вернулся в вагончик, стал собираться домой.

— Мой дружбан.

— Убирай его отсюда, всё выжрали, козлы.

Файзуло был неплохой человек, даром, что нацмен. Прекрасно говорил по-русски, в отличие от своего хозяина, хороший друг, никогда никого не закладывал. Был грех — любил выпить. Сейчас он сильно расстроен: выпита его заначка.

— Не мельтеши, Файзуло, будет тебе к вечеру пойло, — стащил медленно просыпающегося собутыльника с топчана, вытолкал на улицу, надел на него шапку. Тот не проявил ни малейшего сопротивления или неудовольствия, спокойно сел в машину.

— Пивка бы! — Гера смотрел осоловело, похоже, после вчерашнего винопития ему было плохо.

— Будет тебе пивко, — у самого Ярослава похмелья никогда не было. Он не знал этих проблем, и сейчас был невыспавшийся, но трезвый. Морозный воздух бодрил. Погода стояла замечательная, светило раннее солнышко, не хотелось думать ни о чём плохом. Сделав несколько глубоких вдохов, почувствовал наслаждение. Сел в машину. Они поехали. По пути в киоске взяли бутылку пива, Георгий пил жадно, стараясь выпить побольше дармового. Они долго петляли по окраинам, стояли в пробке, наконец, добрались до старой хрущёвки, недалеко от МКАДа. Какой-то старый заводской поселок, теперь обстроенный со всех сторон.

— Ну что, Гера, помнишь моё вчерашнее предложение? — Ярослав остановил машину, упираясь в сугроб.

— Помню.

— Согласен на меня работать или искать другого?

— До лета далеко, — уклончиво хитрил субъект, не соглашаясь и не отказывая.

— Мне нужно твое предварительное согласие, если ты за, буду иметь в виду, если нет, ищу другого. Ты за?

— Я согласен, — ответил прижатый к стенке Геннадий, — но надо подумать.

— Думай. У тебя три месяца на раздумья, времени хоть отбавляй. Я тебя сам найду, — хлопнул дверью и уехал.