Кэтрин Арчер Лорд Грешник

Глава первая

Мэри Фултон брела по вересковой пустоши, судорожно прижимая к груди соломенную шляпку, как будто именно это могло удержать внутри ее горе, не дать ему выплеснуться. Ветер растрепал ее волосы и теперь хлестал длинными белокурыми локонами по бледному лицу. Девушка не отбрасывала их с глаз, не замечала и того, что рискует наступить на длинные ленты шляпки и упасть. Она вообще ничего не замечала: ни изредка проглядывавшего сквозь облака солнца, ни ярких цветов — орхидей, златоцветника, смолевки, пробившихся сквозь щетинистую болотную траву.

За две недели, прошедшие после похорон, горе ее даже не начало утихать, чувство потери так и не притупилось. А ведь весь прошедший год, преданно ухаживая за отцом, Мэри понимала, что скоро все закончится.

Она заботилась об отце с пяти лет — с того момента, как умерла мать. Нельзя сказать, что Роберт Фултон совершенно забывал о своем единственном ребенке. Человек блестящего ума и необыкновенной эрудиции, он все свое свободное время отдавал образованию дочери, обучая ее тому, чем она интересовалась, однако не задумывался над такими простыми вещами, как еда или чистая одежда. Поцеловать же и обнять упавшую девочку вообще никогда не приходило ему в голову. Так что Мэри сама стряхивала грязь со своих разбитых коленок и с довольно юного возраста не только командовала часто сменяющимися экономками, но и помогала им.

Вскоре после того, как Роберт Фултон был назначен священником местной церкви, герцог Карлайл, потрясенный успехами Мэри, попросил столь способного учителя заняться образованием и своей дочери. Мэри до сих пор помнила первую встречу с Викторией Торн в отцовском кабинете. В любопытных серых глазах Виктории не было и намека на презрение к дочери простого священника. С того дня девочки стали самыми близкими подругами.

Несмотря на огромное богатство и высокое общественное положение, жизненный путь Виктории не был усеян розами. Несколько лет назад она потеряла родителей, и вся ответственность за их состояние легла на ее неокрепшие плечи. И любовь ее не была безоблачной. Пришлось много пережить, прежде чем она соединилась со своим возлюбленным.

В те времена Мэри делала все, что было в ее силах, чтобы поддержать подругу, как сейчас Виктория старалась помочь ей.

И вот вчера Виктория и ее муж Джедидайа пригласили осиротевшую Мэри жить с ними в их огромном доме в Брайарвуде. Предложение это, сделанное из самых лучших побуждений, привело Мэри в полное замешательство и погнало на болота. Именно здесь она всегда находила успокоение.

Вряд ли она согласится. Нет, это просто невозможно! Виктория и Джедидайа были женаты всего девять месяцев и уже ждали своего первенца. Они так любили, так нежно заботились друг о друге, что Мэри не желала навязываться своим друзьям в это бесценное для них время. И был еще один момент — созерцание счастливой любви лишь усиливало ее собственное одиночество.

Однако что же ей делать? Куда идти? Она должна как можно скорее освободить дом приходского священника. Новый викарий со своей большой семьей уже целый год снимал жилье в деревне. Хотя преподобный Диллер давно имел полное право поселиться в удобном двухэтажном доме из красного кирпича рядом с церковью, именно он настоял на том, чтобы смертельно больной Роберт Фултон окончил свои дни в привычной обстановке.

Мэри провела дрожащей рукой по лбу, подняла глаза к небесам и прошептала:

— Пожалуйста, Боже, пошли мне знак. Пожалуйста, помоги мне принять решение.

Послышался стук копыт. Мэри обвела взглядом болота и увидела черного жеребца, с головокружительной скоростью несущегося прямо на нее. Всадник в темной одежде низко пригнулся к мощной шее, обхватив длинными ногами бока коня.

Мэри словно окаменела, невольно очарованная красотой слившихся в единое целое животного и человека. Восхищение, однако, быстро сменилось неуверенностью, затем — дурными предчувствиями.

Лишь в последнюю секунду мужчина на полном скаку натянул поводья, и конь поднялся на дыбы, забив копытами по воздуху. Только сейчас Мэри очнулась и поспешно отступила на шаг. И тут она услышала хрипловатый и совершенно непочтительный смех всадника. Гордо выпрямившись, Мэри уперла руки в бока. Только безумец может смеяться, чуть не сбив с ног беззащитную женщину! Она уже хотела излить свой гнев, когда всадник развернул гарцующего жеребца.

Все слова, что Мэри собиралась сказать, моментально вылетели из ее головы. Пара темных, очень темных глаз, опушенных густыми черными ресницами, уставилась на нее с неприкрытым интересом. Сердце Мэри словно споткнулось, когда всадник улыбнулся и его зубы, белые и ровные, мелькнули на твердо очерченном загорелом лице. Он запустил пальцы в темные взлохмаченные волосы и убрал со лба упавшую прядь.

— Добрый день, мисс?..

Мэри молчала, размышляя, не является ли происходящее плодом ее разыгравшегося воображения. Этот самоуверенный мужчина предстал перед ней как воплощение всех ее девичьих грез.

— Мисс?.. — повторил незнакомец, и Мэри вдруг осознала, что надо хоть что-то произнести.

Собрав свою волю в кулак, она гордо вскинула голову, напомнив себе, что красота — не главное достоинство мужчины.

— Позвольте спросить, почему я должна сообщать вам, кто я такая, сэр? Вы чуть не сбили меня с ног и совершенно не внушаете мне доверия…

— Я? Милая леди, уверяю, что и не думал пугать вас! — Он ласково погладил шею жеребца. — Бальтазар — самый надежный конь на свете. Он повинуется малейшему натяжению поводьев и не дотронулся бы до вас. Но, безусловно, я должен просить прощения, если заставил вас хоть на мгновение усомниться в этом. — Всадник покаянно изогнул брови, став похожим на нашалившего мальчишку, а затем его лицо озарилось столь ослепительной улыбкой, что у Мэри перехватило дыхание. — Умоляю, скажите, что прощаете меня!

— Хорошо, сэр. Я принимаю ваши извинения. Надеюсь только, что впредь вы будете более осторожны.

Он снова улыбнулся и наклонился так, что их глаза оказались на одном уровне.

— Вы все еще не сказали мне ваше имя. Мэри сглотнула комок в горле.

— Я… Мэри Фултон, — с вызовом в голосе ответила она, раздраженная той странной горячей волной, что захлестнула ее. — Хотя я совершенно не должна была представляться вам, ведь вы сами этого не сделали. Я была бы очень признательна, сэр, если бы вы сказали, с кем я говорю.

Всадник рассмеялся, и Мэри стало совсем жарко.

— Йэн Синклер, моя маленькая злючка, на пути в Брайарвуд.

Мэри вздрогнула. Лорд Йэн Синклер? Тот самый Йэн Синклер! Тот, о ком несколько месяцев назад ей рассказывала Виктория. Тот, кого называют лорд Син, или лорд Грешник![1] Тот, кто просил Викторию выйти за него замуж, и та, считавшая в то время, что не нужна Джедидайе, чуть не ответила согласием, но, поговорив по душам с возлюбленным, отказала Синклеру.

Так зачем же он сейчас мчится в Брайарвуд?

Синклер на мгновение помрачнел, затем снова широко улыбнулся, однако Мэри успела заметить странное выражение незащищенности, мелькнувшее в его глазах.

— Кажется, вы не слишком высокого мнения о моей личности, мисс Фултон. Должен ли я понимать ваше явное неодобрение как указание на то, что вы обо мне уже слышали?

— Я хорошо знакома с леди Викторией. Она как-то мимоходом рассказывала о вас.

— Мэри не сочла нужным объяснять что-либо еще.

Синклер понимающе кивнул и выпрямился в седле.

— Я пробуду в Брайарвуде неделю, мисс Фултон. Наверняка мы будем часто видеться.

— В его голосе послышались странно интимные нотки.

Мэри отступила и безразлично пожала плечами.

— Возможно. Пожалуйста, не теряйте время зря. Я уверена, что вас ждут.

Лорд Синклер окинул ее медленным взглядом, затем указал на свободную часть седла перед собой.

— Я не так уж спешу, и был бы счастлив, отвезти вас туда, куда вы направляетесь.

Непривычная к такому вниманию, а, потому, не совсем представляя, как ей реагировать на подобное предложение, Мэри покраснела, и ее дрожащие пальцы затеребили складки юбки синего ситцевого платья.

— Нет, благодарю вас. Я еще прогуляюсь. — И она махнула рукой в сторону болот.

— Вы уверены? Это не затруднит меня, мисс Фултон!

На мгновение их взгляды встретились, и мир будто покачнулся. Мэри затаила дыхание.

Синклер улыбнулся такой понимающей улыбкой, что девушка покраснела еще больше и неожиданно для самой себя разозлилась.

— Я совершенно уверена, что не нуждаюсь в вашей помощи. Я всегда со всем справляюсь сама!

Темные брови поползли вверх.

— Но только подумайте, Мэри, как полезна и приятна бывает чья-то помощь.

— Не Мэри, а мисс Фултон, пожалуйста! Прощайте, сэр.

Йэн Синклер снова улыбнулся, явно не обескураженный ее резкостью.

— Как пожелаете, мисс Мэри Фултон. До скорой встречи!..

С этими словами он развернул коня и ускакал прочь.

Мэри смотрела ему вслед, качая головой. Она постарается, чтобы они больше не встретились. Все эти долгие взгляды и намеки, которые она не в силах понять, ни к чему хорошему не приведут. Такие мужчины, как наследник графского титула Йэн Синклер, — гибель для простой девушки без приданого.

Бог поможет ей, и когда-нибудь она полюбит достойного и надежного мужчину, безусловно, джентльмена. Он станет ей не только супругом, но и другом. И уж, во всяком случае, не будет расточать свое обаяние на каждую встречную женщину!

Мэри вздохнула, расправила плечи и продолжила свой путь.

Йэн не обращал внимания на свистящий в ушах ветер. Маленькая деревенская красавица все еще стояла перед глазами. Эти белокурые волосы, эти бездонные золотистые глаза могут свести с ума любого. Простое платьице с юбкой без кринолина облепляло на ветру тоненькую фигурку, подчеркивая соблазнительные формы, о чем их обладательница явно не догадывалась. А какая сдержанность! Какое изящное достоинство!

Он совершенно не удивился, узнав, что девушка знакома с Викторией Торн. Виктория — не из тех жеманных девиц, кто строит мужчинам глазки и хлопает ресницами… как и мисс Фултон… Мэри. И он усмехнулся, вспомнив, как девушка настаивала на официальном обращении.

Мэри! Это имя, одновременно ласковое и гордое, очень подходит своей хозяйке. Девушка, оставленная им на болотах, все больше завладевала его мыслями. Синклер пришпорил коня. Может быть, Виктория удовлетворит его любопытство.

Йэн мчался по ухоженной подъездной аллее. Сквозь молодую листву виднелся огромный дом из светлого камня, где жили новобрачные, Виктория и Джедидайа Торн-Макбрайд.

Около года назад Йэн делал Виктории предложение, и некоторое время ему казалось, что она ответит согласием. Джедидайю Макбрайда она представляла всем как кузена из Америки, но уже тогда Йэн почувствовал, что эту пару связывает нечто большее, чем родственные отношения. Так и оказалось.

Что ж! Йэн покривил бы душой, если бы утверждал, что его сердце разбито отказом. Конечно, не обошлось без разочарования, но и это он скоро пережил. Более того, подружившись с новобрачными, мог только радоваться правильному выбору Виктории.

Приближаясь к особняку, Йэн не мог не сравнивать его с собственным родовым гнездом, в котором не был уже два года. Брайарвуд намного светлее и радушнее его Синклер-Холла, мрачного и сурового, словно впитавшего страсти, бушующие в сердцах его обитателей, и… их неспособность прощать… О, об этом лучше не думать! Вот уже одиннадцать лет он делал все для того, чтобы забыть, но, увы, не забывал, лишь зарабатывал себе более чем сомнительную репутацию.

Он остановился у широкой парадной лестницы. Как только его ноги коснулись земли, появился лакей и, взяв под уздцы коня, повел его в конюшню.

В просторном холле ему навстречу бросилась улыбающаяся Виктория — как всегда, прекрасная, несмотря на уже заметную беременность. На нежном лице играл здоровый румянец, темные локоны блестели, серые глаза сияли. Господь щедро одарил Викторию: она обладала не только красотой, но и интеллектом, и необычайной силой духа. В который раз с легким сожалением Йэн признался себе, что Джедидайа Макбрайд — очень счастливый человек.

Перед мысленным взором снова мелькнула Мэри Фултон, всего на секунду, и тут же исчезла.

— Добро пожаловать, Йэн! Ваше письмо удивило и обрадовало нас. Как чудесно, что вы приехали.

И Йэн поцеловал подставленную щеку. С этой женщиной он чувствовал себя совершенно свободно, с ней не надо было вести нудных светских разговоров. Именно это и привлекло его к Виктории, когда Йэн впервые ее увидел.

Однако сейчас ему требовалось призвать на помощь все свои актерские способности. Не просто так он оказался в этих местах.

Джедидайа связался с Синклером, решив купить в подарок жене одну из лучших его кобыл. В данный момент эта кобыла находилась в пути сюда, вместе с экипажем, отставшим от него на несколько часов. Секрет друга выдавать нельзя.

— Как я мог оставаться вдали от вас? — Он театрально прижал руку к груди. — Вы ведь знаете, что украли мое сердце, леди Виктория!

— Пожалуйста, прекратите эти разговоры, Йэн! Ваше сердце надежно заперто в груди и, думаю, не собирается покидать ее.

— Вы смертельно меня ранили! — не сдавался Йэн, и Виктория рассмеялась.

Она вручила его плащ одному слуге и обратилась к другому:

— Джон, пожалуйста, передай миссис Эверард, чтобы она подала чай в гостиную.

— Слушаюсь, миледи.

Виктория подхватила Йэна под руку.

— Джедидайа скоро вернется. Он обучает одного из арендаторов ирригации.

Пересекая холл, Йэн снова подумал о том, как приятно жить в Брайарвуде. Анфилады красивых комнат, залитых дневным светом, великолепие и одновременно тепло и уют. Да, а в Синклер-Холле вечно задернуты шторы и… витают призраки. Призрак его матери, скончавшейся при его рождении, и призрак Малькольма…

При мысли о брате мучительно заныло сердце. Йэн не просто любил Малькольма, он поклонялся ему. И это несмотря на то, что отец никогда не любил младшего сына так, как Малькольма. Брат был красивым, талантливым, добрым, полным жизни. Он был солнцем, вокруг которого вращалась вся семья. Старый граф, внушив себе, что именно Йэн виноват в смерти старшего сына, так и не смог простить его.

Йэн попытался прогнать прочь непрошеные воспоминания. Скольких трудов это стоит, если учесть, что он столько лет и с таким усердием этим занимается! Но ничто — ни вино, ни женщины, ни скачки — не помогало забыться больше чем на пару коротких часов. Осознав это, лорд Грешник решил изменить свою жизнь. Именно Виктория и должна была стать частью его новой жизни, но, увы, этому не суждено было случиться.

Виктория привела его в гостиную и усадила на диван, обитый бледно-зеленым штофом.

— Похоже, Джед очень серьезно относится к своим новым обязанностям хозяина поместья.

— Да. — Виктория положила ладонь на выпуклый живот. Ее голос и сияющие глаза — все говорило о счастье. — Его не тяготят новые заботы. Наоборот, он рад трудиться на благо столь многих людей. Я благодарна мужу по очень разным причинам, и не последняя из них та, что я могу спокойно посвятить себя будущему материнству.

Йэн слушал Викторию с легкой грустью. Он и сам был не прочь управлять собственностью Синклеров, но отец, казалось, и не собирался обращаться к нему за помощью. Наследник — вот единственное, чего он ждал от сына и чего упрямо добивался. Во время последнего разговора отец ясно выразил свое желание увидеть Йэна женатым на кузине Барбаре. Йэн знал одно: он не подчинится. Барбара его абсолютно не привлекала.

— Йэн, настанет день, и отец позволит вам занять законное место наследника. Я знаю, как сильно вы этого желаете…

Йэн выдавил улыбку.

— Сомневаюсь, что у старика есть подобные планы, но не собираюсь терять из-за этого сон. Мои лошади — вот то дело, что займет меня на те долгие годы, которые отделяют меня от наследства. Не подумайте только, что я желаю несчастья графу. Он — мой отец…

— Ваши отношения не улучшились? Йэн покачал головой. Эта женщина видела его насквозь, словно знала всю жизнь.

— Боюсь, что нет. Старик продолжает требовать, чтобы я женился. Каждое его письмо — обличительная речь на эту тему. Несколько недель назад он даже приезжал в Лондон, чтобы лично высказать свои требования.

— А почему бы вам не жениться? Хотя бы ради того, чтобы помириться с ним. Совсем недавно вы были готовы к этому…

— Женщина, на которой я хотел жениться, отвергла меня. — И Йэн бросил на Викторию театрально-трагический взгляд. — Если же честно, я не встретил больше никого, с кем готов был бы провести остаток жизни. Во всяком случае, женитьба на кузине Барбаре абсолютно исключена.

— Но можно же найти жену по своему вкусу.

Йэн пожал плечами.

— Вы знаете, как я отношусь к юным дебютанткам лондонского высшего света. Они прекрасно танцуют и кокетливо хлопают ресницами, но думают лишь о платьях и о том, сколько слуг предоставит им будущий муж. Я бы умер от скуки, если бы женился на одной из них.

— Неужели все знакомые вам девушки таковы?

И снова перед Йэном мелькнуло видение. Видение с длинными золотыми волосами и колдовскими глазами.

— Сегодня я встретил одну девушку… недалеко от Карлайла… Она была… особенная….

В глазах Виктории вспыхнул интерес.

— Особенная? И недалеко от Карлайла?

Йэн, вы должны мне все рассказать. Как ее имя?

— Я очень мало знаю о ней. Она показалась мне удивительно гордой и своенравной. Судя по ее платью и простому «мисс» перед фамилией, она не знатного рода. — Он не заметил, как притихла Виктория. — Она очень красива… — И, только взглянув на Викторию, Йэн заметил, наконец, что молодая женщина прикусила нижнюю губку и уставилась на свои руки. Со смутным ощущением тревоги он закончил: — Между прочим, она сказала, что знает вас. Ее зовут Мэри Фултон.

Виктория резко выпрямилась.

— Мэри? Этого-то я и боялась! Я действительно хорошо ее знаю. Она — моя лучшая подруга и только что потеряла любимого отца. Он был священником нашей церкви, сколько я себя помню. Мэри ни в коем случае не может быть объектом ваших игр!

Йэн вздрогнул, словно получил пощечину, и отвернулся. Итак, Виктория считает его неподходящей парой для своей подруги. Ну что же!..

— Я искренне надеюсь, что неправильно истолковал ваши слова. Неужели вы подумали, будто я хотел соблазнить вашу маленькую подругу? Ничего подобного! Теперь, узнав о вашей дружбе, я просто забуду о ней!

— Йэн… простите меня, но ваша репутация…

— Между прочим, я помню, что говорил вам! Мне надоело соответствовать репутации лорда Грешника. Я был честен с вами.

— Йэн, вы прекрасно понимаете, что ваш отец никогда не одобрит брак с дочерью простого священника. А я люблю ее как родную сестру. Я не вынесла бы, если бы кто-то обидел эту девушку, пусть даже неумышленно. Джед и я пригласили Мэри жить с нами! Правда, она пока не согласилась… Я бы хотела услышать, что вы не представляете для нее опасности…

Виктория снова прикусила губу, и Йэн печально покачал головой.

— Виктория, делая вам предложение, я ясно сказал: я покончил с той жизнью! У меня нет никакого желания соблазнять вашу невинную подругу. И те дамы, что способствовали созданию моей репутации, были вовсе не так наивны, как думали их семьи. Кроме того, вы слишком преувеличиваете мои подвиги. — Он натянуто рассмеялся. — И нет никаких причин верить, что эта юная леди не устоит против моих чар.

Виктория улыбнулась.

— Йэн, вы или кокетничаете, или недооцениваете себя, и потом, вы так тщательно оберегаете свое сердце, что и представить не можете, как беззащитны могут быть другие.

— Я готов был любить вас!

— Нет, Йэн! Возможно, я действительно вам нравилась. Вы были готовы уважать меня. Но это не любовь. Когда любишь, полностью растворяешься в любимом. Вы не любили меня! — Йэн хотел возразить, но Виктория остановила его: — А теперь покончим с этим! Простите меня. Я верю, что вы будете вести себя благородно. Я завела этот разговор только из любви к Мэри.

Йэн кивнул. Он не имел ни малейшего желания обсуждать замечание Виктории о своей бессердечности. Да, он почти привык не обращать внимания на боль, вызванную пренебрежением отца, но это не значит, что он не способен любить.

Очень своевременно появилась горничная, и Йэн вздохнул с облегчением. Он следил, как девушка ставит тяжелый поднос с чайным сервизом на низкий столик, а в его ушах звучали слова Виктории о том, что отец не одобрит Мэри Фултон. Действительно, граф Малькольм Синклер вряд ли одобрил бы Мэри, и не только потому, что она — дочь священника. Слишком много силы и решительности светилось в тех ясных золотистых глазах. Такую женщину невозможно держать в подчинении. Вероятно, Барбару отец выбрал именно за ее покорность.

Как только Йэну исполнилось двадцать лет, его постоянно пытались столкнуть с Барбарой. Она оказывалась гостьей Синклер-Холла в каждый из его нечастых визитов домой. И Барбара, всего на четыре года моложе Йэна, вряд ли не понимала, что происходит, особенно после того, как граф Синклер несколько лет назад пригласил ее жить в Синклер-Холле. Не выказывая открыто желания выйти замуж за Йэна, она как будто, и не противилась планам графа и своих родителей. Йэн же подчиняться не собирался.

И опять перед ним возникло нежное лицо. Но теперь-то он знал, чем вызвана печаль в прекрасных глазах. Как этой белокурой девушке нужна защита!

Но ведь он дал обещание не соблазнять ее! Не может же он жениться на дочери священника! Даже для него, лорда Грешника, это слишком!