"Тайник" - читать интересную книгу автора (Гейцман Павел)

Глава XIV

— Доктор, доктор…

Солнце безжалостно обжигало плечи, лицо горело. Ему казалось, что от суток ничего не осталось — только полдень и вечер. Время летело невероятно быстро. Он нажал на тормоз. Минералог Дино Росси чуть не попал под колеса.

В известняках «единички» я нашел следы цинка, не хотите ли взглянуть?

Он выключил зажигание, вытер запыленное лицо. Пыль и песчинки, пота не было, он высыхал мгновенно. Но ему все время казалось, что со лба льются соленые ручьи.

— Конечно, — сказал он со вздохом, — вы же знаете, что я хочу посмотреть, но это не значит, что ради этого я должен был вас переехать. Хотите, чтоб я заработал инфаркт? На какой глубине?

— Тысяча шестьсот пятьдесят метров.

— Да? Вполне вероятно. На такой глубине может быть даже олово. Мы ведь здесь на старой платформе. В Северном Тунисе в известняках встречается и медь.

Он потянулся и вышел из машины. База Бир-Резене плавилась под солнечным огнем.

— Где ваши образцы?

— В лаборатории… Но извините, прошу прощения, доктор, идите сначала на обед. Мне просто не терпелось сообщить вам, я не мог выдержать…

— Разумеется, я бы тоже не выдержал. Но я думаю, что разумнее сперва принять душ, потом зайти к Филогену, а потом посмотреть на ваш цинк. «Двойка» сегодня ночью наткнулась на газ, я как раз возвращаюсь оттуда. Глубина две тысячи пятьсот метров. Вода, нефть и газ — самые большие мерзавцы на свете. По закону подлости появляются как раз там, где их не ждешь.

— Но на краю платформы самые лучшие условия для возникновения и скопления газа, шеф.

— Это я знаю, — сказал он недовольно, — но тем не менее газа я не ждал. Кто-то за этим должен теперь следить, ведь бурение продолжается… Ладно, подготовьте ваши образцы, я зайду после обеда.

Когда он, приняв душ, вышел из своей палатки и направился в столовую, на глаза ему попался буровой мастер Боукелика. Он присматривал за двумя рабочими, выгружающими из грузовика пробы породы.

— Минуточку, шеф! — позвал он Винтера и сделал несколько шагов навстречу. Они остановились возле плоских ящиков с уложенными в них пробами. — Как вам понравится такой пустячок: Филогенов поставщик Омар Джафар возит также овощи и фрукты в отель Захры в Тамезрете? Не интересно ли это? И никаких других клиентов. Только геологическая база и отель.

Минуту Войтех непонимающе смотрел на капитана.

— Это тот самый человек, — пояснил Боукелика, — который привез вам вызов на встречу с похитителями и оставил его у Филогена.

— Да, я уже вспоминаю.

— Повар сам обеспечивает поставку продуктов на базу?

— Вообще-то снабжение относится к компетенции руководителя группы эксплуатации, но только в общих чертах. Он выписывает заказы и оплачивает счета. Однако выбор продуктов производит в большинстве случаев сам Филоген.

— Следовательно, Джафар мог быть удобным связным между кем-то в Тамезрете и в Бир-Резене…

— Вполне возможно, — согласился в нетерпении Винтер, — только теперь это не имеет значения. На будущей неделе я должен взять обычный короткий отпуск. Предполагаю, что они собираются вскрыть ствол шахты. До тех пор пока не достанут ящики, доктора Тарчинску не отпустят. Они хотят, чтобы я был в их полном распоряжении, а на базе никто ничего бы не заподозрил. Как именно они намерены организовать работы, этого я не знаю.

— Все имеет значение, доктор, — в том числе и то, от кого и кому привозит Джафар инструкции. Исходите из того, что они имеют тщательно разработанный план вскрытия тайника. Не надейтесь на помощь случая, скорее всего именно мы будем застигнуты врасплох.

— Пока что мы все время оказывались застигнутыми врасплох.

— Конечно, кто нападает — тот имеет преимущество первого удара. Так до сих пор и было и пока обстоит так же. Но вы над этим не ломайте голову, выполняйте их требования. Найдите им вход в эту проклятую шахту и ни о чем другом не заботьтесь. Кто рекомендовал Филогена поваром на базу?

— Об этом я понятия не имею.

— А должны бы. То, что у него итальянское гражданство, вы хоть знаете?

— Конечно. Третья часть моих специалистов — итальянцы и французы, другая треть — немцы, а остальные… Нет, из этого нельзя делать какие-то выводы.

— Я не делаю никаких выводов, но если вспомнить, что какой-то итальянец владеет судном, на котором, вероятно, плавают похитители…

— Уж не подозреваете ли вы Филогена?

Боукелика удивленно посмотрел на него:

— А почему бы и нет? Омар Джафар стал торговцем овощами едва шесть месяцев назад, именно тогда, когда вы начали строить постоянную базу в Бир-Резене. Что он делал прежде, нам еще установить не удалось. Но это, разумеется, не значит, что вы должны остаться без обеда. Приятного аппетита, мсье доктор!

Винтер, не говоря ни слова, повернулся и потащился по полуденной жаре к столовой.

Филоген… лопоухий и лупоглазый агент похитителей! Что ж, не так уж это и глупо. В столовой у него все были как на ладони. Тиссо, он… Обо всех проблемах и планах за столом говорилось совершенно открыто. Кто и куда уезжает, что делается в поле на каждом рабочем месте…

— Мсье доктор… — Филоген переломился в пояснице; продукт военного времени, сын черного американца и итальянки, он замахал белым крылом, чтобы смести со скатерти вездесущую красноватую пыль. Поднял руку — и его тунисский помощник уже нес миску с холодным лимонным супом.

— Что с аэрофотосъемкой, шеф? — спросил от соседнего стола геодезист Борзари. — Мы должны продолжать?

— Пока нет, у меня теперь масса другой работы. Доктор Росси обнаружил в известняках наличие цинка, я должен на это посмотреть.

— У вас усталый вид, доктор, вам бы надо отдохнуть.

— С этим придется подождать до будущей недели. Возьму отпуск, тогда и отдохну. Жара становится невыносимой. — Он механически ковырял вилкой, механически отвечал на вопросы. В голове у него вертелись слова капитана: «Найдите им эту проклятую шахту и ни о чем больше не заботьтесь!» Что-то подобное говорил и инспектор Суриц. О чем еще он должен был заботиться? Почему они оба подчеркивают, что он должен найти эту шахту, на что они надеются? Нет никакой гарантии, что от шахты хоть что-то уцелело, может, все давным-давно завалено и разрушено. Осталась только сумасшедшая надежда, разбуженная магнитометром. Надежда для Генрики.

Она, возможно, и верит в засыпанный песками рай, ей приходилось выкапывать его обломки, а ему это никогда не удавалось.

Он нехотя допил свой чай и вышел в полуденную жару. Сиеста. Немного отдохнуть, а потом надо навестить Росси. Он нашел цинк, ничтожные следы, но, может, это первый знак того, что работа здесь не будет напрасной. Глубины недр выдают свои тайны, а тайна клада Роммеля скрыта под песками от грабителей могил.

Он растянулся на походной койке и долго лежал неподвижно. На будущей неделе все решится. Что, если ему не удастся найти ствол шахты, что, если… Не должен ли он провести предварительную разведку? На вертолете до древнего рудника двадцать минут лету. Но спрятавшийся под маской Герман сказал: «А теперь забудьте про эту шахту!»

Он глубоко вдохнул горячий воздух. Запах раскаленной земли, каменистого Эрга и мягкой пыли пустыни. Лето в зените, сорок пять градусов в тени. Прищуренными глазами он посмотрел на часы. Еще пять минут, и он пойдет к Росси, надо заняться работой.

Однако Генрика улыбнулась ему и надкусила последнюю дольку апельсина. Она сидела в тени пробкового дерева на фоне карминно-красной стены какого-то дома, который, собственно, уже не был домом, хотя красная штукатурка светилась непонятной свежестью. Он протянул руку за снимком, другой нащупал очки и сосредоточенно вгляделся в ее лицо. Да, теперь он убежден, что мог бы ужиться с ней…

В субботу после пяти он приехал в Габес. По христианскому календарю кончалась старая неделя, по мусульманскому уже началась новая. Он приехал вместе с Дутарте и Квадри, которых в отеле ждали жены. Он уже давно привык к свободе и одиночеству. Представить, что его кто-то может ждать, у него уже не получалось. Как бы они проводили время? Он никогда не был слишком общителен и больше молчал, чем говорил. Однако в супружестве от разговоров уклониться невозможно. О чем они чаще всего говорили бы с Генрикой? О работе, разумеется, но чаще о ее работе, чем о его. Иногда опять спорили бы, но чаще всего молчали. И она, видимо, не ждала бы его в отеле «Магриб», а копалась бы в песке и глине пустыни или… Слишком редко они бы встречались. А на этом ведь и потерпело крушение когда-то ее супружество… Рассуждая так, он прекрасно сознавал, что эти его раздумья не ко времени, что это всего лишь уловка, попытка спрятаться от жестокой реальности, забыть, что ни он, ни она не знают, что с ними будет завтра. Как ему хочется не думать обо всем этом. Лучше бы вообще не ходить в этот отель «Магриб», а исчезнуть куда-нибудь, на другой край света!

Когда он подходил к своему номеру, за дверью уже раздавались настойчивые телефонные звонки. Не дадут времени принять ванну и побриться, подумал он. Что за подлая банда проходимцев!

— Винтер, — проворчал он неприветливо в трубку.

— Не теряйте самообладания, доктор, — сказал укоризненно инспектор Суриц. — Теперь вам нельзя этого себе позволять. Сохраняйте спокойствие, все развивается нормально. Я вас больше навещать не смогу, звонить тоже не буду. Нужно, чтобы ваша телефонная линия была свободна. Мы просим вас не покидать отель, пока они не дадут о себе знать. Совсем никуда не уходите: ни на пляж, ни в город. А когда они позвонят, повесьте на балкон полотенце. Или зажгите свет — если это будет ночью. Махмуда Хахеда в ресторане не ищите, для этого у вас не будет времени. Повесьте полотенце и выполняйте их указания. Это все… И доверяйте нам хоть немного, — добавил он после короткой паузы. — Вы не останетесь там в одиночестве.

В трубке раздался щелчок. Слышны были только удары прибоя. Связь прекратилась. С этого момента кончилась связь между ним и всем миром. Он отделен от него невидимой непроницаемой стеной.

Он положил трубку и вышел на балкон. Ощутил свежий порыв ветра, жара уже начала спадать. Солнце висело низко над портом. Он снял рубашку, постоял немного, подставляя грудь ветру, потом ушел в ванную.

Ужинал он в одиночестве, и обслуживал его чужой, незнакомый официант. Махмуд Хахед с лицом профессионального соблазнителя исчез. Место, где сиживала Генрика, безнадежно пустовало.

Он заказал себе острый овощной салат и холодное мясо по-шведски. Итальянское пиво «Принц Браун» было охлаждено в меру. В центре столовой шумел фонтан, море слегка волновалось. Все шло обычным порядком, размеренно и чинно. Только теперь он с удивлением осознал, как прекрасно это место, — прежде он этого не понимал. Он вообще многих вещей не понимал, считал их само собой разумеющимися. Сегодня он не желал ничего другого, только бы Генрика опять сидела напротив него. Но вечный внутренний скептик нашептывал бесстрастно: «Она никогда не будет сидеть рядом с тобой, ты все проиграл. Умрет, как умер Тиссо и как умрешь ты!» Это вероятнее всего. Вероятность сто процентов, вряд ли намного меньше. Из рук похитителей такого сорта никто не возвращается живым. Надежды нереальны. Это не обычный шантаж. Похитить жену торговца и запросить за нее сто тысяч. Здесь замысел намного сложнее. Пожалуй, никто не разгадал сути этого замысла. Сурицу удалось выяснить многое, но главное от него постоянно ускользает. Все его догадки ненадежны. Все ненадежно. «Надежна только смерть, — снова шепнул внутренний скептик. — Единственное, что несомненно в этом мире».

Он раздраженно допил пиво. Не хотелось размышлять, смотреть на окружающие лица, не было желания с кем-то говорить. Делать вид, что ничего не происходит и он доволен, что может передохнуть пару дней. Что ему хочется широко улыбаться всем этим итальянским, немецким и французским дамам, изящные декольте которых обнажают хорошо развитую грудь. Но ему не хотелось никому улыбаться и рассматривать молочные железы. Он чувствовал, как по телу ползет липкий страх. Долго он не выдержит этой неизвестности. Сколько еще ждать? Не должен ли он был осмотреть все же эти чертовы терриконы? А лучше всего отправиться бы сейчас гулять вдоль берега, просто так, без цели брести в темноте. Где волны лижут ноги ласковыми языками… и стая волков преследует по пятам, шепнул вечный скептик.

Как раз это ему и запретил Суриц. Видимо, чтобы момент, когда его увезут, не ускользнул от их наблюдения, чтобы его не выкрали незаметно у них под носом.

Он поднялся, прошел через столовую и вернулся к себе в номер. Хоть здесь ему не надо ни в чем притворяться. Он лег и уставился в темноту. Тихо пришла Генрика и присела на краешек кровати. Взяла его за руку, молчала. У нее тоже кончились слова. Даже о своих мозаиках не вспомнила.

Он увидел остатки амфитеатра в Туррис Тамаллени, а над ослепительно белыми руинами — дрожащее сияние. Оно растекалось по небосклону, поднималось вверх, высвечивая искалеченные колонны, капители, прямые бывших улиц и бесформенные осыпи бывших домов. Старый мир выступал из темноты. Но мир новый, суперпрогрессивный, ударил по глазам железным кулаком.

Он открыл глаза. Луна светила прямо в лицо. Поначалу он не мог понять, что его разбудило, что спугнуло этот прекрасный, спокойный сон из счастливого прошлого. Не стучал ли кто-нибудь в двери? Он потянулся. Собственно, уже утро. Над сизой поверхностью моря поднимался редкий утренний туман. Должно быть, кто-то стучал.

— Минуту! Уже иду, — сказал он вполголоса. Заставил себя встать и дотопать до двери. Когда он открыл ее, коридор был пуст. Только ночные лампы испускали тусклый свет, как догорающая луна на улице. Он зевнул: наверное, показалось. И увидел под ногами белый листок.

Вызов. Приказ!

Он поднял его. Сонливости как не бывало.

«В 5.30 на габесском аэродроме!»

И конец, больше ни строчки. Только ничем не примечательный листок бумаги, ничего не значащий текст.

Он посмотрел на часы. Без пятнадцати пять, пора, самое время. Ему даже не дали времени на сборы. Одеться и сразу отправляться. Он включил свет и пошел вывешивать полотенце на балконе. Вот она пришла, эта минута. Акция началась. Теперь он должен надеяться только на самого себя. Никто ему не поможет.

Будь они прокляты!

Он громко выругался. Натянул рубашку и брюки, обулся. Что еще? Больше ничего. Больше ему ничего не нужно. Голыми являемся мы на свет, голыми и уходим. Он оставил свет включенным, не стал закрывать дверь на балкон. Быстро пробежал длинным коридором к лестнице, ведущей на первый этаж.

«Лендровер» не хотел заводиться. Мотор остыл за ночь. Капли влаги сконденсировались на лобовом стекле и капоте. Он снова включил зажигание. Краски дня еще не ожили, только пепельный рассвет, пепельный небосклон — всюду пепел, и сам ты обратишься в пепел, целое море пепла кругом. Лицо в зеркале заднего вида тоже было пепельным.

Наконец-то!

Мотор завелся. Он слегка нажал акселератор, чтобы прогреть его на средних оборотах. Пять часов. Через тридцать минут он должен быть на аэродроме.

Включил скорость и выехал со стоянки. Узкая дорога, ведущая к набережной, была еще пуста и безлюдна. Спидометр подскочил до ста километров в час. Машина вскарабкалась на возвышенность, весь город лежал перед ним как на ладони. Седое спящее море и сотни тысяч финиковых пальм.

Почему именно на аэродром? Вероятно, можно было бы… Он не отважился до конца додумать свою мысль. Машина спокойно бежала по шоссе. Генрика, наверное, еще спит — или не может спать? Знает ли она, что он отправился в путь, что началась битва за ее жизнь?

Он осознал вдруг, что теперь, когда он в пути, когда все идет полным ходом, он чувствует себя удивительно спокойным и равнодушным. Что он по примеру Сурица с самого начала настраивается на катастрофу. Ничего хорошего из этого не выйдет. Бывают моменты, когда человек предчувствует свой конец и тем не менее идет к поставленной цели. Ничто его не может остановить, никто не удержит. Может, надо было включить сигнал поворота и свернуть с магистрали влево, в сторону города. Все бросить и спасать свою шкуру. Исчезнуть из Туниса, ночным самолетом рвануть в Европу — все равно в какую страну, лишь бы подальше отсюда. Жизнь у него только одна.

Однако вместо этого он свернул с магистрали к аэродрому. Безжизненные хребты Джебел Дахара выступили вдалеке на фоне пепельного рассвета. С этой дорогой у него были связаны не очень-то приятные воспоминания. Но на этот раз дорогу не перегораживал грузовой автофургон.

Он посмотрел в зеркало заднего вида. Пусто. В этом направлении он ехал один. Потом над головой загрохотали авиационные двигатели. Самолет, летящий рейсом «Габес — Тунис», набирал высоту. На горизонте показалась белая вышка управления полетами.

Когда через десять минут он въехал на стоянку, какой-то мужчина вышел из зала и дружески обратился к нему:

— Вы доктор Винтер из геологической разведки ООН?

Он кивнул.

— Тогда проезжайте, — махнул он рукой в сторону ангара, возле которого стоял вертолет. — Вас уже ждут, машину можете оставить там, с ней будет все в порядке.

Войтех озадаченно посмотрел на него, потом завел мотор и направился сквозь открытые ворота на взлетное поле.

— изумленно прочитал он надпись на фюзеляже вертолета. Та же надпись, что на дверце его машины. Это был их собственный вертолет… Трое мужчин ждали его на площадке, а четвертый, в комбинезоне, забирался в кабину — это был пилот. Но не Отталини.

И вот они оказались лицом к лицу. Ни на ком больше не было масок. К надписи на вертолете маскарад как-то не подходил. Молодые геологи. Им было не больше тридцати — лица как лица, такие он мог увидеть в любом уголке земли.

— Ну вот, доктор, идем на дело, — сказал самый старший из них. По голосу Винтеру показалось, что это мог быть Герман. На всех были легкие полотняные рубашки и такие же брюки. — Прошу!

Он посмотрел на двух других. Обычные парни, и все-таки один из них запросто мог пристрелить таксиста, а потом Тиссо.

— Это в таком составе вы хотите открыть шахту? — спросил он раздраженно, когда забрался в кабину. — Нам потребуется еще не менее пяти человек!

— Об этом не беспокойтесь…

Они вошли следом, дверца захлопнулась. Пилот переговаривался с вышкой, просил разрешения на взлет. Винтер уселся на свое место и только тут понял, что оно не было его местом: это был другой вертолет, только опознавательные знаки и надписи на борту были одинаковыми.

— Садитесь ко мне, шеф, будете за штурмана! — крикнул пилот, когда они оторвались от земли. — Хотя по карте все ясно, но то место вы должны будете определить сами.

Винтер пересел, не говоря ни слова.

— Прежде всего вы должны держаться подальше от нашей базы, — сказал он, — чтобы с самого начала не возникло осложнений. База лежит вот здесь… Пока держите направление на Ксар Таркине, а оттуда полетите прямо на запад. Джебел останется у нас слева, это последний ориентир в пустыне, вы не должны его пропустить. Держитесь на высоте около трехсот метров или еще ниже… У вас есть карта с данными магнитометрии? — спросил он, повернувшись к тем парням у него за спиной. Их лица его притягивали, он не мог на них насмотреться. Теперь уж он их не забудет! Упитанный широкоплечий «Герман» (так он называл его про себя) с редеющими волосами и загорелой кожей, с полными губами и глазами неопределенного цвета. Другой — с продолговатым аскетическим лицом, с волнистыми усами и бородкой, а третий… Третий сказал:

— Ну что ты на меня уставился? Дать тебе по морде?

В голосе его звучала ненависть. У него было лицо английского бульдога, плоский раздавленный нос. Бог знает, кто из этих троих был руководителем, возможно, все они были рядовыми исполнителями.

Пилот, видимо итальянец, упитанный невысокий человек с большой плешью, казался старше остальных. Ему как будто ни до чего не было дела, он тихо насвистывал и время от времени сам себе улыбался.

Несколько минут Войтех размышлял, как и где они могли достать вертолет и запросто взлететь с габесского аэродрома. Для того, у кого есть деньги, это, пожалуй, не такая уж проблема. Они просто наняли этого парня вместе с его машиной, а тому все равно куда лететь.

Солнечный диск всплыл над неподвижными волнами. Лицо божества прояснилось. Те трое, затаив дыхание, смотрели на сотворение мира. С небосклона лился золотой дождь, пустыня отбросила серое покрывало и лежала перед ними во всей наготе. Куда ни глянь, всюду только песок. Цвета охры, желтый, темно-золотой и рыжеватый. Застывшая поверхность бурного океана. Пустота от горизонта до горизонта, только песок и песок.

— Снижайтесь до ста метров и держите направление на юго-юго-юго-восток, — распорядился Винтер. Тень вертолета бесшумно бежала по барханам.

— Как далеко это может быть? — спросил пилот.

— Отсюда около двадцати — тридцати километров, если держим правильный курс.

— Ориентиры?

— Последним был Джебел, теперь уже никаких.

— И как же мы это должны искать?

Те трое сзади не разговаривали, они ошеломленно смотрели вниз. Впервые в жизни увидели настоящую пустыню. Очутились в ее нутре. Пустыня окружила их, проглотила, пробудила в них страх.

Он внимательно следил за убегающими барханами. В любую минуту могли показаться остроконечные профили засыпанных терриконов.

— Мне кажется, что мы на месте, — сказал он наконец. — Снизьтесь на пятьдесят метров и заходите на посадку прямо с запада.

Пустыня изменила свое лицо. Барханы были ниже, и местами просвечивало каменистое основание. Вертолет повернул на запад и начал снижаться. Теперь можно было разглядеть каждую мелочь, каждую неровность поверхности. Сквозь песок на остроконечных пирамидах проступали камни, а у подножия терриконов просвечивала красноватая земля.

— Зайдите на посадку еще раз, а вы, — обернулся он к притихшей компании сзади, — обратите внимание на впадины между первыми терриконами. Не исключено, что это засыпанный ствол шахты. Там и начнем раскопки.

Вертолет снова по дуге ушел на запад. Они напряженно следили за поверхностью под фюзеляжем.

— Тут!

Почва между двумя терриконами как бы понизилась, провалилась. Все здесь выглядело несколько иначе, как-то искусственно — здесь поработали не только ветер и песок, тут вмешалась рука человека.

— Можете садиться, место удобное.

— Нет! — решительно сказал Герман. — Это небезопасно, приземлимся лучше немного дальше, хотя бы там…

— Как хотите, но это лишнее — грунт здесь плотный, мы не провалимся в песок. Снаружи пятьдесят градусов, каждый шаг утомляет.

— Дело не в грунте, — усмехнулся парень с лицом бульдога. — Сядь подальше, человек никогда не знает, что может случиться, — сказал он пилоту.

Вертолет застыл в воздухе и начал мягко снижаться в облаке поднявшегося песка и пыли. Потом мотор затих, и желтое облако начало медленно оседать.

— Возьми свои манатки и двигай в направлении той впадины, — приказал Герман бульдогу, — Мы подождем здесь, а потом пойдем следом.

Винтер непонимающе смотрел на них. Пилот распахнул дверцу и выскочил наружу. От сухого жара перехватило дыхание. Как будто открыли раскаленную духовку.

— Если это то самое место, то Клаус должен идти первым, — осклабился Герман. — Тут могут быть мины или что-нибудь в этом роде. Подождем немного, пока он проложит дорогу. Это не затянется надолго, Клаус первоклассный подрывник.

Клаус уже выскочил вслед за пилотом, и бородач подавал ему что-то в брезентовом чехле.

Миноискатель!

Боже мой, как же он не догадался, подумал Войтех. Клад Роммеля должен быть застрахован от случайного обнаружения. Все окрестности могут быть заминированы. Такого никто из них не предусмотрел. Ни Боукелика, ни Суриц. А эти привезли с собой подрывника с миноискателем.

Клаус с наушниками на голове уже медленно шагал по песку между барханами. Раскаленный воздух дрожал, горизонт был окрашен в свинцовый цвет.

— Свяжись пока с «Ла Камолой» и сообщи, что мы приземлились, — приказал пилоту Герман. Тот забрался в кабину.

— На улице пекло, — вздохнул он, — а через несколько минут в кабине будет то же самое. Изжаримся мы тут.

Он уселся в свое кресло и начал крутить верньер настройки.

— Если это то место, доставим еще пять человек, — сказал Герман. — Они ждут вызова. Можете не волноваться, людей хватит.

— Если это то место… — прошептал бородач.

Войтех молчал. Только теперь он осознал, что они уже не таятся от него. Открыли свои лица и при нем собираются говорить со своей базой. Теперь они уверены в том, что он не сможет их выдать. Теперь уже не имело значения, узнает ли он кого-нибудь из них. Он никогда отсюда не вернется, они не могут позволить ему уйти. Остался один шаг до конца пути. Он глубоко вздохнул обжигающий воздух, льющийся через открытый люк в кабину.

Клаус с миноискателем словно плыл по волнам песка, потом исчез за барханом.

Войтех чувствовал, что им овладевает паника. Здесь ни Боукелика, ни Суриц не смогут вмешаться при всем желании. Они просчитались — и этот просчет только ускорит его смерть. А больше они для него ничего не смогут сделать.

— Пойдем, — сказал Герман. Он вышел из кабины и потянулся. Винтер с бородачом вышли следом и побрели к бархану, за которым исчез подрывник. Они опять увидели, как он плывет по волнам среди нагромождений засыпанных песком камней.

— Сколько времени можно работать на такой жаре? — испуганно спросил бородач.

— Это по-разному, зависит от степени акклиматизации. Лучше всего было бы работать ночью, но тогда понадобятся прожектора. У вас вообще есть нужное снаряжение? Работы могут затянуться на несколько дней. В первую очередь надо поставить палатку.

— А плавательный бассейн не хотите? — ухмыльнулся Герман.

— Я — нет, но вам он понадобится.

— Это уж предоставьте нам…

Неожиданно Клаус поднял руку. Он стоял у подножия терриконов, впереди перед ним расстилалось открытое пространство. Он остановился на полном ходу.

— Слышу ее, Герман! — заорал он.

Герман посмотрел на бородача, и оба вдруг радостно завопили.

— Тихо! — прикрикнул на них Клаус. — Прежде всего надо ее открыть, а там посмотрим.

Войтех не верил своим глазам. В оцепенении смотрел он, как Клаус неимоверно медленно обшаривает детектором песок перед собой. Вот он опустился на колени, отложил прибор и на коленях прополз несколько шагов. Осторожно стал руками отбрасывать песок. Песку в этом месте было едва на полметра, под ним просвечивал камень.

— Она у меня! — Клаус не двигался, рук его они не видели. — Пехотная мина!

— Не соединена ли она с остальными? — спросил бородач.

— Не знаю, пока ничего не видно…

Он снова стал осторожно отбрасывать песок. Время тянулось бесконечно. Солнце безжалостно обжигало плечи. Наконец Клаус поднялся, в руке он держал круглый предмет с несколькими выступами.

— Усики полностью заржавели и занесены пылью, с другими минами она не соединена. Скорее всего, они просто заминировали подходы, а устраивать тут минное поле у них не было времени.

— Значит, Альдо может лететь за остальными? — воскликнул недоверчиво Герман.

— Может, — кивнул Клаус и осторожно положил мину на песок. — И принеси пива, меня жажда замучила!

Они побежали обратно к вертолету. Выгрузили два ящика пива и кучу всякого инструмента.

— Остальное потом, — улыбнулся вдруг приятельски Герман Войтеху. — Получите отличное снаряжение, доктор, такое не снилось вашей геологической разведке.

Пилот запустил двигатель, вихрь песка и пыли обрушился на них, напрасно они пытались закрыть руками головы и лица. Смерч сбил их на колени. Когда они опять поднялись, вертолет уже исчезал за барханами, удаляясь к северу.

Тишина, только мягкое шуршание песка.

Жара и зной.

Почти одновременно они открыли банки с пивом.

— Вас даже не интересует, что мы тут ищем? — спросил Герман. Неожиданно он стал нормальным человеком. Враждебность и озлобленность минувших недель словно испарились.

Доктор Винтер молча посмотрел на него, потом выпил.

— Клад ищете, что же это может быть еще? — сказал он с иронией.

Бородатый перестал пить, а Герман только согласно кивнул головой.

— Ну что там с пивом? — заорал издали Клаус, но голос его звучал неестественно тихо, приглушенный жарой и подушками песка. Они снова пошли по направлению к терриконам. Клаус стоял на коленях и откапывал следующую мину. — Возможно, они уже безвредны, песок и жара все сожрали, но верить этому… — Он поднялся и пошел к ним за пивом.

— Не преуменьшай опасность, теперь нельзя допускать никакой случайности. Этот старый хлам иногда опаснее всего, — сказал Герман.

— Загнешься тут, раньше чем прилетит Альдо, — добавил деловито бородач. — Здесь тебе никто не поможет.

Незадолго до полудня в небе появился вертолет. Жара стала невыносимой. Едва он приземлился, люди бросились под защиту его тени.

— Прежде всего поставьте палатку! — приказал Герман, когда группа из пяти человек вышла и стала выгружать имущество.

Небольшой дизель-генератор, легкий складной ворот, используемый при добыче полезных ископаемых, и два сильных прожектора.

Клаус неподвижно лежал в тени под вертолетом и отдыхал. Он успел отрыть семь противопехотных мин, а остальные его еще ждали.

— Все в порядке? — спросил Герман пилота.

— Конечно. Примерно в тридцати километрах к северу мы увидели караван верблюдов и больше ничего. На судне все с ума сходят от радости!

Винтер устало закрыл глаза. Он сидел в тени, прислонившись к колесу вертолета, горячий песок вокруг дышал зноем. Но здесь было все же лучше, чем на солнце. Он не мог опомниться, у него не укладывалось в голове. Мины! Здесь действительно были мины. Значит ли это, что он нашел то самое место? Что в нескольких шагах от него спрятан фантастический клад? Время от времени он посматривал на парней, которые на полуденной жаре ставили легкую просторную палатку. Она была цвета грязной охры и почти сливалась с местностью. Ему вдруг показалось, что он оказался где-нибудь на буровой и готовился к обычной своей геологической работе. Все приметы опасности исчезли — ни масок, ни автоматов, только группа дружно работающих молодых парней. Сама молодость. Анекдоты и ругательства, но никто не обижается, всеми владеет одинаковая горячка. Золото! Девяносто восемь ящиков и две бочки золота. Осталось только откопать их и погрузить. Вертолету придется совершить несколько рейсов. А как только с этим закончат…

Он разложил карту и начал изучать обозначенную трассу. Однако теперь его уже не интересовали показания магнитометра. Способен ли он добраться отсюда до Доуза? Пройти сорок километров по пустыне? Как только упадут сумерки и все займутся вскрытием шахтного ствола, ему, возможно, удастся сбежать. Ночью его не обнаружить, и он мог бы идти до рассвета. Днем — зарыться в песок. Следующей ночью он доберется до Доуза. Но реально ли это? Не найдут ли они его днем с вертолета по глубоким следам на песке? Если бы с ним была Генрика, он определенно попытался бы, но в одиночку… Чего он этим добьется, кому поможет? Если они хотят его ликвидировать, то, скорее всего, сделают это. Пока, однако, остается надежда, что он им нужен.

Он снова посмотрел на карту. Верблюжий караван в тридцати километрах к северу. «Доверяйте нам хоть немного, — сказал по телефону Суриц, — там вы не будете совсем один…» Нет, он не один, об обществе позаботились наследники Роммеля.

— Можете прилечь в палатке, доктор, там удобнее, — сказал ему Герман. — И заодно надо перекусить: сегодня нас ждет долгая рабочая смена.

Он пошевелился. Видимо, незаметно задремал. Клауса под фюзеляжем уже не было.

— Когда отпустите доктора Тарчинску? — спросил он, выбираясь на солнце.

— Сейчас над этим не ломайте голову. Как только Клаус закончит, вы должны определить место, где расположен вход, чтобы мы могли засветло установить ворот. Какая примерно глубина шахты?

— Этого я знать не могу. Надеюсь, не слишком большая, но в любом случае надо рассчитывать метров на десять—пятнадцать. Кроме того, там тоже могут быть мины.

— Вот видите, какая нам предстоит работа… — вздохнул Герман.

— Почему же вы не хотите доставить сюда Тарчинску? Она бы нам очень помогла.

— Это я не решаю, доктор. Моя задача — переправить ящики на побережье. И от вас зависит, как долго это будет тянуться.

Винтер только молча кивнул. Он знал, что от него теперь ровным счетом ничего не зависит.