8

Джессика стояла в растерянности перед одним из многочисленных торговых прилавков. Она привыкла, что отрезы тканей приносили белошвейки в дом лорда Стюарта, или иногда она приезжала в ателье наиболее модного портного. Идея покупки готового платья и привлекала Джессику своей практичностью, и смущала своей непривычностью.

— Миссис Лоунтри? Это вы?

Манера характерно растягивать слова подсказала Джессике, кто это, еще до того, как она обернулась.

В ее глазах заискрилась радость при виде крупного блондина со шляпой в руках и широкой улыбкой на лице.

— Рейф! Какая приятная неожиданность! Что вы делаете в Каньон-Сити? Зажила ли ваша рука?

Он пошевелил левым плечом.

— Немножко тянет и чешется, как дьявол, но в остальном все отлично. У меня никогда так быстро не заживало. Это, я думаю, все ваши руки и удивительные шелковые бинты.

— И мыло.

— И мыло, — согласился Рейф, кивнув головой.

— Что вы делаете в Каньон-Сити? — повторила Джессика. Затем вдруг вспомнила. — Ой, простите меня! Это невежливо с моей стороны. Но я знаю Соединенные Штаты во многом по рассказам Бетси, а Бетси мне этого не говорила.

Выгоревшие на солнце брови Рейфа приподнялись.

— Бетси?

— Моя горничная-американка. Точнее, бывшая, пока мы не добрались до Миссисипи. Она рассказывала мне о многих ваших обычаях, но забыла о самом главном на Западе.

— Может быть, вы расскажете мне о нем. Я тут человек новый.

Джессика вздохнула с облегчением.

— Ну, тогда хорошо, значит, я не оскорбила вас своим вопросом. Вулф на этот счет высказывался вполне определенно: никогда нельзя спрашивать у человека с Запада, чем он занимается или почему он здесь оказался.

— В Австралии тоже так, — сказал Рейф с улыбкой, — да и в Южной Америке…

— В Англии не так, разве что среди людей определенного круга.

— Среди преступников? — спросил он напрямик.

— Господи, я, кажется, оскорбила вас.

Рейф мгновенно разразился самым безмятежным смехом.

— Нет, мэм, но вас приятно подразнить.

Если бы это сказал какой-нибудь другой мужчина, Джессика с холодным высокомерием удалилась бы, как тому учила ее леди Виктория. Но было невозможно, да и не нужно поступать так с Рейфом. В его глазах читалось искреннее восхищение и полное отсутствие дерзости.

— Я нисколько не возражаю против разговора о том, чем я здесь занимаюсь, — продолжил Рейф. — Я ожидаю, когда снова откроется путь. Его перекрыло последней бурей. С тех пор я торчу здесь.

— Значит, вы уже успели осмотреть город. Вулф сказал, что мы здесь недолго пробудем.

— Толковый парень ваш муж. Здесь много всякого сброда… Режутся в карты в ожидании открытия пути.

— Если верить тому, что говорит Вулф, им недолго здесь ждать.

— Мне рассказывали, что Вулф Лоунтри знает горы отсюда до Сан-Хуана как свои пять пальцев, — сказал Рейф.

— Меня это не удивляет. Вулф всегда любил эти места. Я слышала, что более диких гор трудно отыскать на свете.

Рейф посмотрел через пыльные окна лавки на горы. Но они отличались от тех, что он видел раньше. Рейф отвел взгляд от окна и повернулся к молодой женщине. В ее зеленых глазах он заметил больше теней, чем следовало бы.

— Вы хотите здесь что-то купить? — поинтересовался он.

— Никоим образом. Вулф покупает, как он говорит, лошадей Монтаны. Они крупные, они смогут преодолеть те снежные заносы, которые встретятся на пути.

Глаза Рейфа расширились, в них отразилась тревога. Он нахмурился.

— То, что к западу отсюда, имеет репутацию очень суровой страны, миссис Лоунтри. Это будет слишком трудно для такой женщины, как вы.

— Вы бывали в Шотландии? — спросила Джессика довольно сурово.

Он покачал головой.

— Приезжайте туда как-нибудь зимой, — продолжала она, — когда штормовые ветры гудят по всему Северу. Вы увидите, как огромные волны бьются о черные заледенелые камни. И овцы, у которых слой шерсти толще вашей руки, замерзают в каменных кошарах. Мужчины замерзают гораздо чаще.

— Вы родились там, — догодался Рейф, увидев, как эти мрачные воспоминания отразились на ее лице, придав не свойственную ему суровость.

— Да.

— Даже если так, мэм. Вы выглядите очень уставшей. И я думаю, что ваш муж ошибается, полагая, что путь скоро откроется. Вы могли бы отоспаться здесь за несколько ночей.

Джессика бодро улыбнулась, хотя знала, что все последующие ночи проведет ничуть не лучше, чем прошлые. После той кошмарной размолвки с Вулфом сон не шел к ней.

Вулф ни на йоту не смягчился. Как ни старалась она быть добрым компаньоном, он обращался с ней как с врагом или, хуже того, с предателем.

— Мой муж уверяет, что путь открыт, — сказала Джессика.

— Он разговаривал с кем-нибудь из золотоискателей?

— Нет. Он вел постоянные наблюдения во время пути от своего… от нашего дома. Когда только что выпавший снег на склонах быстро растаял, он сказал, что путь откроется к тому времени, когда мы будем готовы выехать из Каньон-Сити.

— Он уверен?

Джессика искоса взглянула на Рейфа.

— Вы видели Вулфа. Разве он производит впечатление ненадежного человека?

Покачав головой, Рейф засмеялся, вспомнив потрясающую меткость Вулфа. Преследователи падали, как подкошенные, один за другим, а Вулф продолжал стрелять в том же неумолимом ритме.

— Нет, мэм. Вы вышли замуж за железного человека.

Улыбка Джессики как-то поблекла и исчезла.

— Поймите меня правильно, — продолжал Рейф. — Я не хочу вас обидеть. В дикой стране железный человек — это то, что нужно, будь он муж, брат или друг.

Рейф снова выглянул в окно. Группа мужчин, слонявшихся возле трех салунов на главной улице, сместилась к фургону, на котором поверх мешка с зерном громоздилось дамское седло.

— Мэм, ваш муж в салуне?

— Нет, он очень низкого мнения о здешнем виски.

— Правильный мужчина. Мэт тоже несколько раз предостерегал от него, а также от джина в Юте.

— Мэт?

— Метью Моран. — Когда он увидел вопрос в ее глазах, он добавил: — Не слыхали такого имени?

— Пожалуй, нет.

— А как насчет Калеба Блэка? Друзья называют его Кэл.

— О да, — произнесла Джессика с некоторой горечью. — Это имя мне доводилось слышать. Образец добродетели.

— Вот уж не знаю, — удивился Рейф. — Мне никогда не приходилось встречать таких мужчин.

— Не Калеб. Его жена. Вулф уверяет, что она образец добродетели.

— Может быть, это какой-нибудь другой Калеб Блэк… У Вилли много хороших качеств, но образцом ее не назовешь.

— Вилли?

— Виллоу Моран. По крайней мере, была Моран. Сейчас она Виллоу Блэк.

Рот Джессики скривился в горестной улыбке.

— Бедняга Рейф! Вы проделали такое длинное путешествие, в вас стреляли ни за что, ни про что, вас ранили… А образец добродетели уже замужем.

— Вы, должно быть, не поняли, — проговорил Рейф, натягивая на голову поношенную шляпу. — Вилли — моя сестра

— Ах, вот оно что! — Джессика вспыхнула. — Простите меня. Я вовсе не хотела оскорбить вас. Это… вечно мой длинный язык! Когда я научусь держать его за зубами!

— Не беспокойтесь, — вполне доброжелательно сказал Рейф. — Вилли будет очень смеяться, если ее назовут образцом добродетели. Она всегда была бойкой девчонкой… Но, бог ты мой, как она готовит! Я готов проехать полсвета, чтобы отведать ее бисквиты. — Он хмыкнул. — Да так оно и получилось.

— Выходит, что у обра… что у вашей сестры и у меня много общего.

— Бисквиты?

— То, что они постоянный предмет разговоров. Вулф объехал полсвета и говорил в основном о моих бисквитах в сравнении с бисквитами Виллоу.

В серых глазах Рейфа загорелись смешинки.

— Вам не стоит из-за этого сомневаться в своем кулинарном искусстве. Просто бисквиты сей молодой жены знамениты на весь свет.

— Мои не знамениты. Даже господин скунс отворотил свой острый черный нос от них.

Рейф постарался не выказать изумления, но мысль о скунсе, прошедшем мимо еды, показалась ему забавной. Он откинул голову и захохотал.

Джессика улыбнулась ему с искренним удовольствием. Было так здорово слышать человеческий смех и знать, что есть хоть одна душа на Западе, которой приятна ее компания. Однажды она рассмешила Вулфа. Только однажды, и не более того. При мысли об этом улыбка сошла с ее лица. Сейчас он хотел только одного: увидеть ее уходящей из его жизни.

— Не смотрите так мрачно, Рыжик… э-э… миссис Лоунтри, — быстро поправился Рейф.

— Называйте меня Рыжиком, — сказала она, вздохнув, — или Джессикой, или Джесси, если хотите.

— Спасибо.

— К чему благодарить? Если здесь никого не называют по фамилии, значит, в ходу будут прозвища и имена. Нужно ведь, в конце концов, как-то называть друг друга.

Улыбку на лице Рейфа сменило озабоченное выражение, когда он выглянул в окно. Он ощутил в душе холодок тревоги. Ему приходилось бывать во многих трущобах и иметь дело с самым различным сбродом. Сейчас он интуитивно почувствовал приближение опасности.

Толпа, обступившая фургон Лоунтри, состояла как раз из тех молодчиков, которые скопились в Каньон-Сити в ожидании открытия пути. Ими руководила страсть к золоту, которой они пока не могли дать выхода. Во время вынужденного бездействия они болтали о женщинах, которые ожидали их с раздвинутыми белоснежными бедрами, пьянствовали и задирали беззащитных людей.

Они вели себя все более разнузданно с каждым глотком из бутылки, ходившей по кругу. По пути в лавку Рейф уловил разговоры о потрясающих иностранных леди, о том, что они совсем по-особому ездят на лошадях — и на мужчинах. Рейф весьма сомневался в том, что мысли этих людей стали возвышенней после активного общения с бутылкой.

— Миссис Лоунтри…

— Слишком формально, — напомнила Джессика мягко.

Рейф снова взглянул в окно.

— Ладно, Рыжик. Не выходите к фургону, пока с вами не будет вашего мужа.

— Почему?

— Эти люди пьяны. Вряд ли они могут сейчас общаться с приличными женщинами.

— Я понимаю, — вздохнула Джессика. — В любом случае мне нужно сделать еще несколько покупок.

Рейф молча проводил ее к прилавку с товарами.

— Вы не поможете мне? — попросила она. — Я никогда не покупала готовую одежду. Этот размер мне подойдет?

Рейф с сомнением посмотрел на джинсы, которые она взяла в руки.

— Мэм, вряд ли ваш муж просунет в них свою руку, не то что ногу.

Она улыбнулась.

— Я имею в виду себя, а не мужа.

Рейф странно крякнул, сравнивая изделие из грубой ткани с тем, что было на ней; платье, даже помятое в дороге, отличалось как качеством материи, так и фасоном.

— Этот материал слишком груб для вас, — сказал он просто.

Джессика искоса взглянула на Рейфа и поняла, что он не шутит. Он и вправду считал ее слишком изнеженной.

— Вы удивитесь, если узнаете, насколько я на самом деле выносливая, — мягко возразила она.

Встряхнув джинсы, Джессика приложила их к талии. Штанины оказались на полу.

— Немножко не подходят!

Она положила джинсы на место и стала искать меньший размер. Вскоре она нашла пару, сшитую скорее для мальчика, а не для мужчины. Примерила. Они были слишком свободны в талии и явно тесны в бедрах. Но это были самые маленькие из джинсов.

— Подержите их, пожалуйста, — попросила она, протягивая джинсы Рейфу.

Он молча взял их и стал с удивлением наблюдать, как Джессика роется среди рубашек, пытаясь найти маленький размер. Он еще продолжал снисходительно улыбаться, когда почувствовал, что кто-то стоит у него за спиной. Он повернулся и увидел Вулфа Лоунтри, который недружелюбно глядел на него.

— Рейф, как вы думаете… ой, хорошо, что ты вернулся, — сказала Джессика, протягивая рубашку Вулфу. — Что ты думаешь вот об этой?

— Слишком мала.

Отрывистая фраза Вулфа заставила Джессику поднять голову. Она взглянула на него и почувствовала гнев, который готов был выплеснуться наружу.

— Я думала, что она, наоборот, слишком велика, — пробормотала Джессика, прикладывая рукав к руке.

Внезапно Вулф осознал, что Джессика покупала одежду для себя.

— Ваша милость, у нас одежды как раз столько, чтобы увезти ее на двух вьючных лошадях. В любом случае я не позволю тебе ходить, вырядившись на манер девки из салуна.

Он взял джинсы из рук Рейфа и бросил их на стол, затем повернулся к Джессике.

— Тебе удалось купить товары из списка?

— Да.

Несмотря на румянец на щеках, голос Джессики звучал корректно. Вулф, однако, не поддержал ее тона.

— Твои причуды никогда не кончатся. — Он взял рубашку у Джессики и отправил ее вслед за джинсами.

Ее глаза сузились до ледяных щелок, когда она взглянула на суровое лицо Вулфа.

— Я приведу лошадей из конюшни, — произнес он тоном, не терпящим возражений. — К тому времени тебе нужно подойти к фургону. Мальчик хозяина поможет тебе поднести покупки.

Мрачно взглянув на Рейфа, Вулф повернулся и вышел из лавки.

Рейф издал долгий, беззвучный вздох. Увидев мужа Джессики в темном, поношенном походном наряде, а не в городской одежде, Рейф убедился, что это действительно тот Вулф Лоунтри, полукровка, которого хорошо знали в горах. Он имел репутацию лучшего стрелка к западу от Миссисипи и человека, умеющего постоять за себя.

Не доходило слухов лишь о том, что Вулф Лоунтри отчаянно ревновал жену, но сейчас Рейф готов был шепнуть об этом на ухо любому олуху, который простодушно вздумал бы погреться в лучах ее улыбки.

— Мэм, — сказал Рейф, дотрагиваясь до верха шляпы. — Был рад.

— Не спешите! Вулф не так свиреп, как выглядит.

Рейф слегка улыбнулся.

— Думаю, вы правы. Он вдвое свирепей. Он озабочен тем, чтобы защитить вас. Я его не осуждаю. Будь у меня что-нибудь, что по ценности приближается к вашей улыбке, я бы тоже был свиреп.

Улыбка на лице Джессики вспыхнула и погасла. Когда Рейф повернулся, чтобы уйти, она тихо проговорила:

— Храни, вас бог, Рафаэль Моран.

Она произнесла имя на испанский лад, очень музыкально и элегантно. Рейф остановился, пораженный тем, как это красиво звучит.

— Откуда вы узнали, что мое полное имя — Рафаэль?

— Оно вам подходит. — Она почти невольно дотронулась до его рукава. — Берегите себя. Джентльмены редки в этом мире.

— Я не такой уж джентльмен. Но благодарю вас. Держитесь рядом с мужем… Совсем рядом… Этот город вызывает гадкое чувство. Он напоминает мне Сингапур или ад с грешниками.

Рейф снова дотронулся до шляпы и направился в ту часть лавки, где продавалась упряжь. Он взял в руки длинный, скрученный бич. Плавным, едва заметным движением левого запястья он проверил его прочность и гибкость. Двадцать пять футов тончайшей кожи извивались, словно живые, под его искусной рукой.

Вздохнув оттого, что потеряла приятного собеседника, Джессика отвернулась. Она бросила тоскливый взгляд на джинсы и рубашку, которые Вулф отверг, но не сделала попытки вновь вернуться к ним. Она до сих пор была в шоке от того примитивного собственнического чувства, которое продемонстрировал муж. Ей хотелось объяснить Вулфу, что нет причины для ревности, что она готова за один только добрый взгляд Вулфа отдать недельную доброту Рейфа.

В то же время даже малая толика доброты, даже от незнакомца — это лучше, чем ничего.

Джессика вернулась к прилавку, где продавались товары, указанные в списке, узнала, что Вулф уже заплатил за покупки, и дождалась долговязого мальчика-подростка, который должен был их упаковать. Дело двигалось бы гораздо быстрее, если бы парнишка смотрел на то, что делает, а не на рыжий локон, выбившийся у нее из-под шляпы. Шелковистый блеск завитка чаровал паренька, равно как мягкий иностранный акцент.

— Все готово? — спросила наконец Джессика.

Увидев, что его взгляд перехватили, парнишка покраснел до корней плохо подстриженных волос.

— Простите, мэм. Я никогда не думал, что в жизни есть такие люди, как в сказках, которые мне читала мама.

— Очень мило с твоей стороны, — сказала Джессика, пряча улыбку. Это нескрываемое простодушное восхищение было как бальзам для множества ран, причиненных гневом Вулфа. — Давай я подержу дверь. У тебя слишком много пакетов.

Джессика открыла дверь, подхватила падавший пакет и подобрала юбки над щиколотками, чтобы не испачкать их грязью и навозом на улице. Она посмотрела в обе стороны и едва успела увернуться, когда по улице с немыслимой скоростью проскакал всадник, улюлюкая и размахивая, словно шпагой, пустой бутылкой. Одновременно он беспрерывно палил из своего шестизарядного револьвера. Зрелище было бы более впечатляющим, если бы лошадь не остановилась вдруг на полном скаку и всадник не полетел бы через ее голову в навозную жижу.

— Будьте осторожны, мэм, — предупредил паренек. — Город стал очень неспокойным, с тех пор как здесь прозвучало слово «золото».

— Золото?

— Где-то в горах. В районе Сан-Хуана.

— Мы как раз туда и направляемся.

— Я так и думал.

— Почему?

— Ваш муж платил чистым золотом, — просто объяснил парнишка. — Купил лошадей на конском дворе тоже, за золото… Это слово пронеслось здесь, словно лесной пожар.

Когда они приблизились к фургону, парнишка неуверенно посмотрел на Джессику.

— Скажите вашему мужу, чтобы он поостерегся, мэм. Я слышал, что Вулф Лоунтри отличный боец, но он один. Мне очень не хотелось бы, чтобы такая славная леди попала в беду.

Джессика посмотрела на светло-коричневые брови паренька и подумала, что во многих отношениях он был старше, чем ей показалось с первого взгляда. Видимо, жизнь в пограничной полосе рано взрослит человека. Парнишке было, по крайней мере, лет на шесть меньше, чем ей, но он вполне зрело рассуждал о суровости жизни.

— Спасибо, — поблагодарила она мягко. — Вулф постарается.

— Так что у нас тут? — послышался чей-то грубый голос, заглушивший фразу Джессики. — Так, шикарная одежда для городишки вроде этого. Шикарно хорошенькая девчонка, это точно… Ну-ка, подойди сюда, конфетка… Старик Ральф желает посмотреть на тебя.

Джессика словно не слышала стоящего у тыльной стороны фургона мужчину, на котором была куртка для верховой езды и забрызганные грязью брюки.

— Положи пакеты в заднюю часть фургона, — сказала она парнишке.

Говоря это, она забралась на сиденье. Под прикрытием широких юбок она нащупала кнут.

— Мэм, — нерешительно произнес парнишка. Его лицо побледнело, голос был напряжен.

— Спасибо. Теперь возвращайся в магазин.

Она ободряюще улыбнулась парнишке, желая поскорее выпроводить его из зловещей толпы вокруг фургона.

— Иди, пожалуйста. Мой муж скоро придет сюда. Может быть, ты узнаешь, что его задерживает?

— Да, мэм!

Ральф протянул руку, но парнишка юркнул в сторону, уклонившись от руки. Он помчался к конюшне, разбрасывая комья грязи на бесу.

Джессика до боли сжала рукоятку кнута. Она сидела, спокойно глядя на горизонт, как будто была одна. Однако громогласные комментарии свидетельствовали об обратном. Слышать их ей совершенно не хотелось.

Тяжелая, грязная рука коснулась ее юбки.

— Господи, я не трогал рукой такой мягкой материи со времен Атланты… А под низом еще мягче.

Несколько человек громко засмеялись. Смех был грубый и противный, как уличная грязь.

Немногочисленные горожане, достаточно смелые, чтобы пройти мимо гудящего салуна на Главной улице, видели, что происходит, однако вмешиваться не решались. Восемь человек возле фургона были основательно вооружены и пьяны, и справиться с ними было непросто. Они выглядели весьма грозной бандой.

К тому же Джессика в глазах горожан была всего лишь женой полукровки. Это было не слишком хорошей рекомендацией для пограничного города, где полагали, что индейцы ничем не лучше шелудивых собак.

— Говорят, что на ней шелковое нижнее белье, — выкрикнул один из мужчин.

Рука Ральфа дернула Джессику за край юбки.

— Так что, конфетка, ты-таки да или ты-таки нет?

Этот перл остроумия вызвал взрыв такого хохота, что один из мужчин едва удержался на ногах и вынужден был привалиться к фургону.

— Ну-ка, — сказал Ральф, — покажи парням краешек ножки.

Джессика продолжала сидеть неподвижно, устремив взгляд вдаль.

— Ты смотри на меня, когда я с тобой говорю, — рявкнул он. — Любая шлюха, которая спит с полукровкой, должна быть благодарна, что белый человек хотя бы дотронется до нее.

Когда Джессика почувствовала, что мужская рука пытается поднять край ее юбки, она высвободила кнут и ударила рукояткой по переносице Ральфа изо всех своих маленьких сил. Заорав от злости и боли, Ральф отпустил юбку и схватился за лицо. Между его пальцами показалась кровь. Прежде чем Джессика успела повернуться к другим нападающим, Ральф схватил ее за запястье, пытаясь сдернуть с сиденья.

Раздался звук, похожий на пистолетный выстрел, на который наложился чей-то дикий вопль. Рука на запястье Джессики разжалась. Уголком глаза она увидела, что к ней бежит Рейф, с невероятным искусством размахивая гибким бичом Его левая рука едва шевелилась, а бич словно стлался перед ним. Снова раздался резкий звук. Шляпа у одного из нападающих подпрыгнула вверх и приземлилась в грязь, развалившись надвое.

Внезапно стоявшие стали суетливо шарить руками под куртками.

— У них оружие! — закричала что было сил Джессика.

Она сильно ударила кнутом ближайшего мужчину, но было ясно, что этим дело не кончится. Пятеро других были здоровы и невредимы, а из салуна бежали еще четверо, и все были вооружены.

— Ложись! — заорал Рейф.

Но Джессика не обратила внимания на этот крик, потому что работала кнутом.

Бич Рейфа просвистел опять, но на этот раз он очень мягко обмотался вокруг талии Джессики. А вот рывок Рейфа отнюдь не был мягким. Словно из катапульты, ее выбросило из фургона прямо ему в руки. Зажатая между стенкой фургона и огромным телом Рейфа, Джессика не могла во всех деталях наблюдать за ходом развернувшейся баталии.

То, что она увидела, поразило ее. Вулф появился на улице около конюшни ярдах в двухстах. Он на ходу стрелял в нападавших, мгновенно вгоняя в патронник новый патрон. Пули прямо-таки свистели вокруг фургона. Этот град огня заставил всех залечь.

По-видимому, жизнь нападающим спасло лишь то, что Джессика находилась в центре побоища.

— Черт побери, этот человек умеет стрелять, — сказал Рейф с уважением.

В стрельбе наступила пауза.

— Джесси! — завопил Вулф

— Все в порядке! — откликнулась она.

— На вашем месте, ребятки, — проговорил Рейф спокойным тоном, — я бы постарался отползти по этой грязи как можно дальше, пока Лоунтри перезаряжает.

Тем временем Вулф сменил ружье на карабин и вновь открыл огонь. Лежащие мужчины во всю длину распластались на земле. У них была возможность оценить совет Рейфа.

— Забирайтесь в фургон, мэм, — сказал Рейф.

Джессика схватилась за деревянный выступ.

Рейф отступил назад, чтобы видеть всех мужчин.

— Опустите головы вниз, ребятки, иначе потеряете их.

Это было единственное, что он сказал. Бич в его руке задвигался, как живой. Он безостановочно хлестал поверженных мужчин, сбивал с них шляпы, бил по пальцам, если те норовили достать спрятанное оружие. Сейчас не было слышно громких, как пистолетные выстрелы, хлопков, слышалось лишь шипенье, когда кожа бича «ласкала» кожу человека.

Один из мужчин застонал и перекрестился.

— Хорошая идея, — одобрительно произнес Рейф. — Никогда не поздно для человека приобщиться к религии.

К фургону подбежал Вулф с карабином в руке. За ним мальчик из лавки нес незаряженное ружье. Вулф поочередно подходил к перепуганным мужчинам, переворачивая их ботинком и запоминая лица. Они таращились на него, понимая, что были на волосок от смерти.

Когда Вулф запомнил последнего, он отступил назад.

— Если я увижу кого-нибудь из вас возле моей жены — убью!

Джессика посмотрела на Вулфа — и у нее не возникло сомнения относительно его слов. И хотя она пыталась убедить себя, что эта угроза приводит ее в ужас, никакого ужаса она не испытывала. Она понимала, что могли сделать с ней эти опустившиеся до скотского состояния люди, для которых существовал лишь ее пол.

— Считаю до десяти, — сказал Вулф, заряжая карабин. Вроде бы нейтральный тон его звучал более грозно, чем крик. — Если кто-то окажется на виду, когда я закончу счет, буду стрелять. Один… Два… Три… Четыре…

Мужчины отчаянно выкарабкивались из грязи, поднимались на ноги и, спотыкаясь, разбегались по улице. Многие из них хромали, у некоторых бездействовала рука. Один вообще остался лежать в грязи.

Джессика почему-то не удивилась, что лежал тот, кто назывался Ральфом. Он был мертв. Не был этим удивлен и Рейф. Он поднял взгляд от неподвижно лежащего мужчины и кивнул Вулфу.

— Хорошая работа, Лоунтри. Вы подтвердили свою репутацию. Но вы один, а до Кэла путь далек.

Взгляд темно-синих глаз Вулфа, который он бросил на Рейфа, загоняя в патронник патрон, трудно было назвать дружелюбным.

— Какое вам дело, черт возьми, куда мы держим путь?