"Клуб знаменитых капитанов. Книга 1" - читать интересную книгу автора (Крепс Владимир Михайлович, Минц Климентий...)

Операция «Пилигрим» Первая клеёнчатая тетрадь

В это очень трудно поверить. Однако это чистая правда. Клуб знаменитых капитанов проводил свои встречи в одной из школьных библиотек в районе порта Химки. Но лишь немногие знали день и час, когда капитаны сходили со страниц детских книг для новых путешествий и приключений.

Как всегда, заведующая библиотекой старенькая Мария Петровна ровно без пяти семь аккуратно уложила очки в футляр и вместе со своей шустрой помощницей Катюшей направилась к выходу. Щёлкнул в дверях замок, и всё стихло.

Теперь наше внимание было привлечено к стоячим бронзовым часам в футляре из красного дерева. Мы все ждали, когда часы пробьют семь ударов. Но время шло, а боя всё не было слышно. Произошло событие, которое некоторым могло показаться маловероятным. Но оно произошло. И вообще надо заметить, что за последнее время наблюдается множество удивительных событий, которые находятся за гранью вероятного. Так что же всё-таки случилось в библиотеке?

Какой-то смуглый, бородатый человек в чёрном камзоле с манжетами из розоватых брабантских кружев держал маятник часов крепкой жилистой рукой.

Легонько скрипнула нижняя дверца библиотечного шкафа, и оттуда показалась голова матроса, повязанная цветным платком. Он хриплым шёпотом обратился к бородатому:

— Капитан Негоро, что вы делаете с часами?

— Кто это говорит? — торопливо пробормотал Негоро, выхватывая из-за пояса пистолет. — Отвечай, если тебе дорога жизнь!

— Это я… Билл Аткинс из романа «Робинзон Крузо». Что вы затеяли, сеньор?

Португальский капитан недобро усмехнулся.

— Сегодня они хотели собраться в сотый раз. Но я решил положить этому конец!

Билл Аткинс выскочил из шкафа, стараясь не греметь оружием.

— Мой кинжал и мушкет к вашим услугам… — с готовностью заявил он. — Но только при одном условии — в первую очередь прикончить Робинзона Крузо. У меня с ним старые счёты по роману Даниеля Дефо.

Португалец одобрительно похлопал старого пирата по плечу:

— Успокойся, Билл. Знаменитые капитаны все разом пойдут ко дну. Именно сегодня! Я ручаюсь за успех.

И, склонившись к собеседнику, он поделился с ним сокровенными мыслями…

— Давно пора положить конец славе знаменитых капитанов. Ведь эти мореплаватели странствуют из века в век, из библиотеки в библиотеку, оставаясь героями и присваивая себе весь успех романов, а между тем какую цену имел бы «Пятнадцатилетний капитан» без Негоро? Кто читал бы «Робинзона Крузо», если бы на страницах не действовал Билл Аткинс? Какой интерес представляли бы три или даже четыре мушкетёра, если бы не интриги миледи, знаменитой отравительницы, бежавшей с каторги? У неё на плече даже выжжена лилия — так во Франции в королевские времена клеймили опасных преступников. С минуты на минуту она со своими людьми будет здесь. Миледи выразила горячее желание участвовать в этой операции. Ведь знаменитые капитаны — друзья её смертельных врагов — мушкетёров! И без сомнения… — но Негоро не договорил, так как на одной из книжных полок распахнулась книга — роман Александра Дюма «Три мушкетёра». Сквозь торопливый шелест страниц послышались отдалённые выстрелы и звонкий топот конских копыт.

— Это она, — прошептал Негоро, не выпуская из рук маятник часов.

Захлопнув за собой тиснёный переплёт, появилась женщина в тёмном плаще и в полумаске. Она испуганно огляделась по сторонам, как будто ожидая погони, затем облегчённо вздохнула и сорвала маску.

Оба пирата недоуменно переглянулись. Вместо миледи они увидели задорное, миловидное личико её камеристки — Кэтти.

— Джентльмены! Моя госпожа не может сейчас покинуть страницы романа, — прерывающимся голосом сообщила девушка. — За ней по пятам гонятся мушкетёры — Атос, Портос, Арамис и сам д’Артаньян! Миледи прибудет несколько позже, как только ей удастся ускользнуть при любезном содействии мсье Александра Дюма.

— Что же делать с часами? — пожал плечами Негоро.

— Госпожа приказала — пусть часы бьют семь, и капитаны соберутся в кают-компании, ни о чём не подозревая.

— Прекрасно! — торжествующе произнёс Билл Аткинс. — Мы их захватим врасплох и, наконец, поднимем здесь свой чёрный флаг с черепом и скрещенными костями!

Португалец, немного поколебавшись, отпустил маятник. Часы мерно пробили семь. Негоро увлёк за собой Аткинса и Кэтти в соседнюю комнату, где все трое притаились за стендами с книжными новинками.

С последним ударом часов медленно раскрылась лежавшая на столике библиотекарши книга Станюковича «Вокруг света на «Коршуне». Невидимая рука стала лихорадочно перелистывать страницы, пока не остановилась на красочной картинке, где был изображён капитан корвета на шканцах своего корабля.

И вдруг картинка ожила. Капитан покинул борт и очутился посреди библиотеки. Опустив подзорную трубу, он громко скомандовал:

— Тревога! Свистать всех наверх!

С книжных полок понеслись переливчатые трели боцманских дудок. Первым на их зов откликнулся Робинзон Крузо. Мешковатый костюм из козьих шкур и тяжёлый мушкет не помешали ему лихо спрыгнуть с верхней полки. Почти одновременно с ним пятнадцатилетний капитан Дик Сэнд быстро спустился по канату, выброшенному из сверкающего переплёта одного из томов собрания сочинений Жюля Верна.

В тот же момент распахнулся другой том — это был роман «Восемьдесят тысяч километров под водой». С борта «Наутилуса» по парадному трапу сошёл его прославленный капитан.

— В чём дело, Василий Фёдорович? — нетерпеливо спросил Немо.

— Меня озадачило одно таинственное письмо, — взволнованно ответил капитан корвета.

Робинзон Крузо набил табаком самодельную трубку и скептически произнёс:

— Какие теперь тайны? Я понимаю, в те времена, когда волны выбросили меня на необитаемый остров… Клянусь своими сапогами из козьих шкур, — обыкновенное письмо, а может быть, просто открытка.

Но спор не успел разгореться. Общее внимание привлекла книга «Приключения Гулливера» писателя Джонатана Свифта, раскрывшаяся на самой верхней полке. Огромная рука великанши со сверкающими перстнями поставила на круглый стол капитана Гулливера. Он вежливо поклонился и поцеловал кончик пальца своей могучей покровительницы.

— Примите несказанную благодарность за добрый приём в стране великанов, моя любезная госпожа…

Из переплёта раздался оглушительный женский голос:

— Ах, вы, наверно, говорите это каждой даме.

Великанша кокетливо взмахнула веером, и бедного Гулливера чуть не сдуло на пол. К счастью, его вовремя подхватил Робинзон.

Едва исчезла великанша, как её недавний гость достал из жилетного кармана брегет-луковицу и с огорчением взглянул на циферблат:

— Достопочтенные капитаны, приношу глубочайшие извинения. Если не ошибаюсь, я несколько запоздал. Однако…

Больше он ничего не успел произнести — раздался гулкий выстрел. Знаменитые капитаны схватились за пистолеты.

Но тревога была напрасной. Просто с седьмой полки упал роман Альфонса Доде «Тартарен из Тараскона». Из-под корешка раскрытой книги выполз любимец всего Тараскона, навьюченный рюкзаками и саквояжами. Дымящееся ружьё в руке придавало толстяку очень воинственный вид. Издали доносилось грозное рычание льва.

— Что с вами, Тартарен? — иронически улыбнулся Немо.

— Ах, медам и месье! Ничего особенного, — воскликнул Тартарен, скрывая испуг. — Небольшая охота на диких берберийских львов. Дайте воды. — И он в изнеможении опустился в кресло.

Дик Сэнд поднёс ему стакан с водой. Отпив глоток, неустрашимый охотник за фуражками немного пришёл в себя и скромно промолвил:

— Друзья мои, увлекательная вещь — охота на львов!

— Особенно, когда львы в пустыне, а вы — в библиотеке, — заметил капитан корвета, не удержавшись от некоторого намёка на сомнительность подвигов тарасконца.

— Но где любезный нашему сердцу Артур Грэй из феерии «Алые паруса»? — заметил Гулливер, поглядывая на книжные полки.

Из глубокого кресла, стоявшего в углу возле камина, поднялся высокий стройный красавец в морской тужурке… Он снял шляпу и сделал общий поклон.

— Капитаны, я прибыл в кают-компанию в одно время с любимцем Тараскона. Но вы знаете, что и мой автор Александр Грин, и я всегда избегали шума. Я предпочёл отдохнуть в удобном кресле после аврала на галиоте «Секрет».

— Но когда же вы огласите таинственное письмо? — с горячностью спросил пятнадцатилетний капитан, обращаясь к командиру «Коршуна».

— Надо подождать Мюнхаузена, — лениво процедил Робинзон.

Немо вмешался в спор:

— Капитаны! Мы не можем ждать. А вдруг в загадочном письме морская тайна? Судьба корабля? Жизнь экипажа?

— Ждать Мюнхаузена! — взорвался Дик Сэнд. — А если он снова улетел на Луну?

И командир «Коршуна» сдался.

— Вы правы, — произнёс он, ударяя молоточком в настольный гонг. — Прошу занять места в кают-компании. Сотое заседание клуба считаю открытым. На повестке дня — письмо знаменитого капитана Синицына.

Дик Сэнд в полном недоумении отложил в сторону гусиное перо, так и не приступив к записи в вахтенном журнале.

— Я, правда, самый молодой среди вас, — сказал юноша, — но мне кажется, на Южных морях не было такого капитана.

Наступило молчание.

Робинзон, как бы выражая общее мнение, решительно произнёс:

— Я более двухсот пятидесяти лет провёл на книжных полках и заявляю: знаменитого капитана с такой фамилией не было! Клянусь всеми необитаемыми островами!

Немо иронически улыбнулся:

— Я бы не давал таких клятв, капитан Крузо. История морских путешествий ещё не вся написана. И сколько есть забытых мореплавателей… Вот, например, всем известно, что морской путь на мою родину, в Индию, открыл португальский капитан Васко да Гама.

— Кто же этого не знает! — пожал плечами пятнадцатилетний капитан. — Мы все учили в школе, что Васко да Гама, обогнув мыс Доброй Надежды в тысяча четыреста девяносто восьмом году, прибыл в индийский порт Каликут и оповестил весь мир о своём открытии.

Юношу перебил спокойный голос Лемюэля Гулливера:

— Всё это так, любезный Дик, но, видимо, капитан Немо хотел нам напомнить о русском путешественнике Афанасии Никитине. Этот отважный человек на четверть века раньше португальских кораблей прибыл в Индию, добравшись туда с Севера.

— Но Афанасий Никитин вовсе не забыт, — возразил командир «Наутилуса». — Его книга «Хождение за три моря» имеется в каждой библиотеке. Гораздо меньше посчастливилось китайскому мореплавателю Чжэн Хэ. Он опередил Васко да Гама на восемьдесят лет. Семь раз корабли Чжэн Хэ уходили в далёкие моря. Вьетнам, Ява, Суматра, Индия, Цейлон, Иран, Аравия, Сомали встречали флотилию китайского адмирала. Он вёл 82 корабля, плывших под цветными тростниковыми парусами. Самые большие корабли имели длину сто сорок метров, почти в семь раз превышая длину каравеллы Христофора Колумба «Санта Мария». На бортах кораблей находилось около двадцати восьми тысяч человек.

Лишь недавно были найдены памятные надписи, выгравированные Чжэн Хэ. Он писал: «Мы пересекли свыше 100 000 ли необозримых водных пространств и видели в океане огромные, как горы, волны, которые вздымались к небесам, и в глазах наших был образ земель, скрытых в дальней туманной синеве; паруса же наши пышно распускались подобно тучам, и днём и ночью шли мы быстро, как звёзды…»

— Гм… пардон, медам и месье, я как-то запамятовал… сколько это будет сто тысяч ли? — скрывая своё смущение, спросил Тартарен.

— Могу вам ответить точно — это 57 000 километров, — сообщил тарасконцу Артур Грэй.

— Но почему же столь выдающийся мореплаватель был забыт? — в задумчивости спросил Робинзон.

— В этом повинны китайский император и его приближённые, — пояснил Немо. — После смерти Чжэн Хэ они стали уничтожать его карты, чтобы предать забвению его имя. Так воздвигалась невидимая китайская стена на море, чтобы скрыть Срединную империю от проникновения чужеземцев.

Наступило молчание. Робинзон неторопливо выколачивал свою трубку, Дик Сэнд чинил гусиное перо. Гулливер большими шагами прохаживался по кают-компании и вдруг остановился возле старинных часов в футляре красного дерева.

— Достоуважаемые друзья… Всё это очень интересно, но не проливает никакого света на судьбу неизвестного нам Синицына. Я всё-таки полагаю, что такого знаменитого капитана нет.

— Такой капитан есть! — воскликнул Василий Фёдорович. — Вот его письмо! — с этими словами он достал из-за обшлага мундира сильно размытый водой листок бумаги.

— Что же занести в наш вахтенный журнал? — нетерпеливо переспросил пятнадцатилетний капитан.

— Пишите. Сего, седьмого сентября, перед закрытием библиотеки повесть писателя Станюковича «Вокруг света на «Коршуне», которую я имею честь здесь представлять, была выгружена из сумки одной школьницы и пришвартовалась к столику Марии Петровны. И вдруг я с немалым изумлением заметил, что между страницами главы пятой под названием «Спасение погибающих» лежит это письмо.

— Сударь, вы долго будете играть на моих нервах? — мрачно перебил капитана Тартарен, поправив съехавшую на затылок малиновую феску. — Весь Тараскон знает, как я страшен в гневе.

Командир «Коршуна» навёл большую лупу на неясные строки письма.

— Начало сильно размыто… Солёная вода выедает чернила… Можно разобрать только три буквы — «КАТ…»

— А что, если это начальные буквы слова «катастрофа»? — насупив брови, задумался Робинзон Крузо, высекая огонь для своей трубки.

— Возможно, — согласился с ним Василий Фёдорович. — Дальше уже довольно ясно: «Я никогда ей этого не прощу. Опозорить меня, знаменитого капитана… при всей команде!»

— О, медам и месье! — оживился Тартарен. — В этом деле замешана женщина.

Капитан корвета оставил эту догадку без внимания и снова навёл лупу на памятную страничку. С трудом он разобрал ещё одну строчку: «Внезапный ураган силой в два балла…» — а дальше красовалось поблёкшее чернильное пятно.

— Ураган силой в два балла! Но это вздор, — засмеялся Гулливер. — Он опасен только для лилипутов.

— Вы ошибаетесь, — возразил Немо, — этот капитан мог очутиться в центре тайфуна. Там бывает мёртвая зыбь.

— Вероятно, это так, — подтвердил капитан корвета, — потому что дальше можно разобрать… «я за бортом»…

— Неужели он погиб? Или, быть может, уцепившись за обломок реи, борется с бушующей стихией? А мы здесь греем кости в уютной кают-компании, — с тревогой произнёс Артур Грэй.

Дик Сэнд порывисто вскочил со своего места,

— Я готов, не теряя ни минуты, броситься на помощь. Но куда?

— Есть координаты, — раздался ровный голос Василия Фёдоровича. — Я наконец их разобрал.

Немо быстро развернул морскую карту, и все капитаны склонились над ней. Командир «Коршуна», сверяясь с загадочным письмом, отметил на карте синим карандашом место пересечения широты и долготы.

— Любезные друзья! Позвольте! Если не ошибаюсь, это координаты Москвы, — удивился Гулливер. — Какие же там штормы, в Москве?

— В самом городе штормов, конечно, не бывает, — сказал командир «Коршуна», — но неподалёку находится Московское море.

— Ну, какое это море, — перебил его Робинзон, — просто искусственное водохранилище.

Василий Фёдорович не согласился со знаменитым отшельником.

— Вы не правы, капитан Крузо. Московское море занимает триста двадцать семь квадратных километров. Тут раздолье и для кораблей и для чаек.

— Но что за шторм на искусственном море! При всём глубочайшем уважении к вам, капитан корвета, в это очень трудно поверить, — возразил Гулливер..

Артур Грэй с укоризной посмотрел на героя романа Свифта.

— Там бывают даже бури. Мне вспоминается один случай. На Сормовском заводе, который, как всем известно, находится возле города Горького, на берегу Волги, строились речные суда для Енисейского пароходства.

— Позвольте, медам и месье, — перебил его Тартарен. — Но как же эти суда из Сормова могут попасть на Енисей? По железной дороге?

— Нет, водным путём. Они прошли по Волге в Рыбинское море… кстати, там их встретил свирепый шторм. Море было искусственное, а шторм — самый настоящий! Потом по Беломорскому каналу речные суда прошли в Белое море, пересекли Баренцево и Карское… Переход до устья Енисея в порт Игарку составил шесть тысяч километров.

Во время этого рассказа Дик Сэнд завладел таинственным письмом и стал его тщательно разглядывать.

— Прошу внимания!.. Мне удалось разобрать ещё одну размытую строчку: «…налетел на риф у самого порта… О…» И подпись — «Знаменитый капитан Синицын».

Немо, оторвавшись от карты, поднял украшенную белой чалмой голову:

— Но ведь Московское море — в Калининской области и у него другие координаты. А здесь речь идёт именно о Москве. Видимо, капитан Синицын потерпел кораблекрушение возле Московского порта… Но какого? Ведь в Москве три порта: Северный в Химках, Западный в Филях и Южный при выходе в Окский бассейн.

Общие сомнения рассеял Тартарен.

— Пардон, под кляксой можно разобрать ещё две буквы — «Хи…» Держу пари, что это Химки — московский порт пяти морей. Но, увы, никто там не видал рифов.

— Вчера они не торчали, а сегодня могли появиться. Всякое бывает на море, — рассудительно возразил Робинзон.

— Я не понимаю. — Дик Сэнд с треском захлопнул вахтенный журнал. — Моряк терпит бедствие. Налетел на риф. Попал в катастрофу. А мы…

Неизвестно, что ответили бы капитаны, но на улице раздался звук почтового рожка и грохот подъезжающего экипажа. Все бросились к окнам.

У подъезда школы остановился старинный почтовый дилижанс, запряжённый шестёркой лошадей. На козлах приветственно размахивал бичом барон Мюнхаузен.

— Это я! — весело воскликнул он, задрав голову к окнам третьего этажа, откуда выглядывали его друзья по клубу. — Самый известный на земле, на воде и под водой, на Луне и окрестных планетах — путешественник, мореплаватель и поборник истины! Из скромности я даже не упоминаю о своих научных заслугах.

— Какая удача! Мы на почтовом дилижансе помчимся в Химки, — обрадовался Артур Грэй.

Капитан корвета что-то пометил в своей записной книжке, вырвал страничку, аккуратно её сложил и спрятал под большой глобус, стоявший на круглом столе в кают-компании.

— Я оставляю записку вахтенному начальнику моего «Коршуна». Он должен знать, куда отправился его командир.

Тем временем Дик Сэнд спустил в открытое окно верёвочную лестницу, и капитаны в вечернем сумраке стали поспешно спускаться вниз.

Гулливер и Робинзон с трудом поддерживали Тартарена, нагружённого походным багажом — рюкзаки, ружья, гамаки, одеяла, кастрюли и многое другое.

Первым на землю соскочил Немо. Его привёл в изумление жалкий вид Мюнхаузена — рваный камзол, дырявый плащ, на одной ноге потрескавшийся ботфорт со шпорой, а на другой — одно голенище. И только нарядная шляпа с плюмажем и позолоченная шпага напоминали о его прежнем величии.

— Колоссальный успех! — с достоинством заявил барон, поворачиваясь во все стороны. — Меня зачитали до дыр! Все хотят прочитать «Приключения Мюнхаузена»… Я буквально нарасхват… И даже один восторженный мальчик вырвал из моей книги несколько страниц с картинками… На память, разумеется.

Следующим на землю соскочил Дик Сэнд.

— Дорогой Мюнхаузен, вы приехали с Луны?

— Что вы! Я из переплётной. С Арбата.

— Вы успели как раз вовремя, — промолвил командир «Коршуна». — Но вместо заседания мы отправляемся в Химки на помощь знаменитому капитану Синицыну.

— Я бы с удовольствием, но в таком виде показываться перед читателями… это выше моих сил. — Мюнхаузен чуть не зарыдал, пытаясь закутаться в дырявый плащ.

— Тогда вам придётся держать вахту в кают-компании клуба, — сказал Артур Грэй. — Вдруг что-нибудь случится ночью в библиотеке…

— А председательский молоток, надеюсь, там? — осведомился барон. — Тогда я буду заседать в одиночестве.

Капитаны один за другим уселись в дилижанс. Дик Сэнд вскочил на козлы.

— Гоните вовсю, Дик! Полный вперёд! — скомандовал капитан корвета.

Мюнхаузен прощально взмахнул платком. В ответ запел почтовый рожок. Барон в прекраснейшем настроении, не спеша поднимался по верёвочной лестнице, насвистывая марш… Бедняга и не подозревал о грозившей ему опасности. Со страниц романа «Три мушкетёра» в библиотеку уже прискакала сама миледи. Это была красивая женщина, со светлыми глазами, в бархатной амазонке, отделанной тонкими кружевами.

Её интересовал только один вопрос: куда уехали знаменитые капитаны? Никто толком не мог ответить миледи. Рассерженная авантюристка накинулась на Кэтти, перемежая брань звонкими пощёчинами.

— Негодница! Даже не могла подслушать. — Затем миледи схватила за плечо Негоро. — И вы тоже хороши. Откуда мы теперь узнаем, где они?

Стоящий у раскрытого окна Билл Аткинс услыхал чьё-то пение, заглянул вниз и тут же отпрянул в сторону.

— Тише! Мюнхаузен!

Пираты и камеристка быстро спрятались за библиотечные шкафы. И как раз в этот момент в окне показался Мюнхаузен. Он спрыгнул с подоконника и, к своему изумлению, увидел сидящую в кресле прекрасную незнакомку.

— С кем имею честь? — и он любезно улыбнулся.

— Миледи из романа Александра Дюма «Три мушкетёра». Впрочем, я известна так же, как Шарлотта Баксон, графиня де ля Фер, леди Винтер и баронесса Шеффилд.

— Карл Фридрих Иероним барон фон Мюнхаузен из романа Распэ «Приключения Мюнхаузена». — И Мюнхаузен склонился в глубоком поклоне. Вдруг он заметил, что из оборванного голенища торчит нога в полосатом носке. В невероятном смущении барон нырнул в книжный шкаф, на ходу бормоча извинения.

— Простите, сударыня, за мой туалет… Ночёвка в желудке кита… Вместо перины — китовый ус. Потом эти полёты на диких утках, без седла… Прогулка на Северный полюс без всякого гардероба. Я сейчас… — И он захлопнул за собой стеклянную дверцу.

Буквально через несколько мгновений Мюнхаузен выскочил из шкафа в новом камзоле и лакированных ботфортах.

Миледи с притворным изумлением подняла лорнет.

— Это вы, барон?

— Это — я! В новом издании. Голубой переплёт. Большой формат. Масса иллюстраций. Невиданный тираж!

— Для кого же вы так принарядились?

— Для младшего возраста! — воскликнул барон, раскланиваясь на обе стороны.

Миледи с удивлением опустила лорнет.

— Почему вы раскланиваетесь направо и налево?

— Потому что я в двух частях! Часть первая — «Конь на крыше», «Волк наизнанку», «Бешеная шуба», «Верхом на ядре», «Первое путешествие на Луну»… Часть вторая — «Встреча с китом», «Один против тысячи», «Сырный остров», «Корабли, проглоченные рыбой». И масса других правдивых историй!

— Признаюсь, ни при одном дворе я не встречала столь блистательного кавалера, — очаровательно улыбнулась миледи.

Мюнхаузен победоносно опёрся на эфес шпаги.

— Когда слышишь такие любезные комплименты, так и хочется… вскочить верхом на ядро и… лететь!

— Конечно, к вашим друзьям по клубу. Интересно, где они сейчас?

Из-за книжных шкафов высунулись полные ожидания лица обоих пиратов.

— Я только что с ними расстался, — простодушно признался Мюнхаузен. — О-о, это целая история. Я находился в переплётной… Ну, от скуки сел играть со Скупым рыцарем и Плюшкиным в лото. Конечно, по маленькой, учитывая их характер. И вдруг слышу бой часов. Вспоминаю, что сегодня заседание нашего клуба… Как быть? На чём ехать? К счастью, в переплётной собралось большое общество. Я бросаюсь к Пиковой даме… прошу одолжить карету. Старуха наотрез отказывает и уезжает с Лизой в Гостиный двор. Встречаю графа Монте-Кристо. Умоляю дать мне верховую лошадь. Не может! Мчится на какую-то дуэль. Я в полном отчаянии. И тут меня выручают «Записки Пиквикского клуба». Добрейший Пиквик подсаживает мою особу в почтовый дилижанс. Рожок — ту-ту, ту-ту!.. И вы имеете удовольствие видеть перед собой Мюнхаузена, готового к вашим услугам, миледи.

Вдруг миледи уронила веер к ногам барона. Мюнхаузен поспешно нагнулся. И тут приклад мушкета Билла Аткинса обрушился на затылок барона. Тот рухнул на ковёр. Камеристка вскрикнула от страха.

— Пора уже привыкнуть, Кэтти, — строго заметила её хозяйка. — Дайте ему нюхательную соль.

Подтянув верёвочную лестницу, пираты опутали ею своего пленника с головы до ног и усадили в кресло. Камеристка поднесла к его носу флакончик. Барон громко чихнул и пришёл в себя.

— Вы пожалеете об этом, когда в кают-компанию вернутся мои друзья! — крикнул он запальчиво.

Билл Аткинс приставил дуло мушкета к его груди.

— Когда они вернутся? Где они сейчас? Отвечай, или я спущу курок.

— Ах, Билл Аткинс, бы плохо воспитаны… — и миледи отвела в сторону дуло. — Дорогой барон, у вас есть возможность ещё лет двести красоваться на книжных полках, если вы удовлетворите наше любопытство. В противном случае мне придётся рыдать на ваших похоронах.

— Меня так тронуло ваше участие, миледи, что я не скрою от вас ничего! Знаменитые капитаны отправились в один из двух океанов… В Великий или в Тихий. Я не хочу обманывать, потому что об этом шли споры.

— А точнее, барон? — зловеще прошипел Негоро, играя пистолетом перед самым носом пленника.

— Вспомнил! — воскликнул Мюнхаузен, скосив глаза на воронёное дуло. — Они сейчас едут из Константинополя в Стамбул!

— Он над нами смеётся, миледи, — сквозь зубы процедил Билл Аткинс.

— Пора кончать! — холодно сказал Негоро, крепче стягивая петлю на шее Мюнхаузена.

— Бедный барон, — вздохнула миледи. — Как видите, моё влияние на этих джентльменов далеко не безгранично. Так в каком же море плавает сейчас ваш клуб?

— Развяжите, — прохрипел Мюнхаузен. — Я вам назову море.

Корсар ослабил верёвки на шее пленника.

— Клуб знаменитых капитанов дрейфует сейчас во льдах Красного моря, нет, простите, Чёрного. Ах, Жёлтого… Нет, извините. Синего! За это ручаюсь головой!

— Даже под угрозой смерти он не может удержаться от лжи! — в бешенстве крикнул Билл Аткинс.

— Я лгу? Кто же в это поверит?..

Мюнхаузен, вероятно, спорил бы и дальше, если бы миледи не ударила его глобусом по голове.

Внезапно камеристка заметила лежащую под глобусом записку капитана корвета. Она схватила записку и хотела незаметно спрятать её за корсаж, но проницательные глаза миледи видели всё вокруг.

— Что ты там подхватила, Кэтти? Деньги?

— Нет, госпожа, какая-то бумажка, — пролепетала девушка.

— Дай сюда! — Хозяйка вырвала записку из рук камеристки и, бегло прочитав, радостно воскликнула: — Они у нас в руках! Скорее в Химки!

— Сударыня! А что делать с этим дохлым попугаем? — спросил Билл.

— Связать покрепче и кляп в рот! — распорядился португалец.

И пока Аткинс возился с Мюнхаузеном, миледи повелительным тоном обратилась к Негоро:

— Подать карету! Вызвать со страниц романа «Три мушкетёра» моих преданных слуг! И вместе с вашими молодцами — в погоню за почтовым дилижансом!

Лунный свет озарял пустынную дорогу в Химки.

В стеклянной будке скучал милиционер-регулировщик. Вдруг мимо него промчался почтовый дилижанс, запряжённый шестёркой лошадей. Дик Сэнд хлестал бичом коней. Тартарен, закутавшись в цветной плед, трубил в почтовый рожок.

Милиционер, пошатнувшись от изумления, уронил фуражку. Он протёр глаза и снова взглянул на шоссе. Но никого уже не было. Тогда регулировщик схватил телефонную трубку.

— Товарищ начальник! Мимо меня проехал как будто конный автобус при шести лошадях… и один толстый гражданин в импортном одеяле играл на трубе… Что? Есть не клевать носом на дежурстве!

Подобрав фуражку, милиционер впился глазами в безлюдное шоссе. Но почтовый дилижанс был уже далеко и, свернув с дороги, остановился в небольшой роще, немного не доехав до речного вокзала в Химках.

После короткого совещания капитан корвета вызвался идти на разведку. Скинув мундир и фуражку, он стал похож на самого обыкновенного пенсионера, каких много можно встретить в Подмосковье. Спустившись к воде, бывалый моряк заговорил с двумя мальчуганами, удившими рыбу. Он охотно сообщали адрес капитана Петра Синицына. Очевидно, это был очень известный в здешних местах человек,

Василий Фёдорович быстро вернулся к своим друзьям, и через минуту почтовый дилижанс свернул направо, проехал по берёзовой аллее мимо волейбольной площадки и остановился возле зелёного палисадника.

Капитаны выскочили из дилижанса, прошли мимо цветника и, стараясь не шуметь, подкрались к небольшому домику со стеклянной верандой.

Дик Сэнд открыл оконную раму.

— О-о, сколько игрушек! — восхитился Тартарен. — Видимо, у капитана Синицына много детей.

И действительно, на столе, на этажерке, на скамейках стояли игрушечные кораблики, маршировали деревянные солдатики. В стороне возле раскладушки красовался детский бильярд.

На веранду из комнаты медленно вышел коренастый мальчик лет двенадцати, с заплаканным лицом.

— Кажется, мы опоздали, — мрачно прошептал Немо, — сдаётся мне, что он потерял отца.

Следом за мальчиком семенила очень полная дама. В одной руке у неё угрожающе поблёскивала аптечная бутылка, в другой она осторожно держала налитую до краёв столовую ложку.

— Не спорь с матерью! Сейчас же прими рыбий жир!

Мальчик с отвращением открыл рот и, зажмурив глаза, проглотил лекарство.

Мать продолжала журить сына:

— Посмотри, на кого ты похож! Худой, бледный… Стоило мне на месяц уехать в Ессентуки, и вот, пожалуйста. Я уверена, что у тебя железы!

— Я здоров, — пытался вставить слово мальчик.

В саду Тартарен тихо поделился с капитаном своими мыслями:

— Несчастная… потеряв мужа, она дрожит над сыном…

Его сентиментальные излияния прервал командир «Коршуна»…

— И вырастит парня, который будет сам всегда дрожать… Охотника за бюллетенями…

А на веранде мать с беспокойством приложила ладонь к Петиному лбу.

— Так я и знала! Температура нормальная, а глаза блестят. Бестемпературный грипп. Самый опасный. Сейчас же в постель. И прими эти порошки. — Она достала из сумочки пакетик с пилюлями.

Пока сын покорно глотал лекарства, мать стелила постель на раскладушке. Она заботливо укрыла мальчика двумя одеялами, поцеловала в щёку, выключила свет и ушла, осторожно прикрыв за собой дверь.

Лица притаившихся в палисаднике капитанов освещала только луна.

— Любезные друзья, — с грустью произнёс Гулливер. — К моему величайшему сожалению, мы несколько запоздали. Капитан Синицын погиб. Нервное возбуждение его вдовы и слёзы сына — какое тяжёлое зрелище…

— Клянусь морской пучиной, — вздохнул Робинзон, — нам остаётся одно: поднимать якоря и отчаливать.

— Ну, нет, — перебил его Артур Грэй. — Скольких моряков оплакивали их семьи, а они спасались на обломке реи, на плоту, их подбирали встречные корабли под дальними широтами…

— Я с вами полностью согласен! — поддержал Немо. — Мы должны отправиться к месту катастрофы и без устали искать капитана Синицына.

— Но как узнать место гибели корабля? — задумчиво переспросил Дик.

Вместо ответа раздался слабый стук.

— Тише, умоляю вас, тише, — шепнул Тартарен. — Моё чутьё старого следопыта подсказывает мне, что разгадка должна быть где-то совсем близко.

Мальчик на веранде ещё раз легонько постучал согнутым пальцем по деревянной стенке. Открылась дверь, и, бесшумно ступая босыми ногами, вошла девочка лет десяти в ночной рубашке.

Это была его сестра.

— Ну, что у тебя случилось? Заставили принять рыбий жир?.. Подумаешь! Да я для маминого удовольствия проглотила две ложки.

— Есть вещи в тысячу раз хуже рыбьего жира, — всхлипнул мальчик. — Если бы ты знала, Катя…

— Я прежде всего посоветую тебе не хныкать, — строго перебила девочка. — Да как тебе не стыдно! Знаменитый капитан волейбольной команды Пётр Синицын, чемпион шестого «Б» и плачет, как какой-нибудь мальчишка из пятого «А».

— Это кто плачет?

— А почему глаза красные? И это у человека, который ещё в прошлом году исследовал среднее течение Клязьмы… Да ты мне скажешь, наконец, что с тобой стряслось?

— Сегодня… за час до прихода маминого поезда… она ещё ничего не знает… я схватил… двойку по географии.

Девочка начала нервно расхаживать взад и вперёд, путаясь в длинной ночной рубашке.

— Какой позор! Двоечник в нашей семье… Папа — радист на острове Диксон, а ты…

Оскорблённый мальчик вскочил на раскладушку, запахнувшись в одеяло, как в тогу.

— И ты против меня! Тебе мало, что Вера Васильевна ославила меня на уроке перед всем классом?!

Но сестра была сурова и неумолима.

— Что Вера Васильевна? Ведь завтра радиоперекличка с папой. И вся зимовка узнает про эту двойку. Папе будет стыдно за тебя.

Капитаны тихо совещались в тени сиреневых кустов.

— Капитан волейбольной команды… — разочарованно протянул Дик Сэнд.

— И притом, пардон, двоечник… да ещё по географии, — возмутился Тартарен. — Нам здесь делать нечего. Полный назад!

Но капитан корвета возразил:

— Нет! Разве Клуб знаменитых капитанов когда-нибудь покидал своих юных друзей в беде?

— Каждая двойка по географии — это горестное событие для всех нас, — поддержал его Немо.

— Но как помочь достопочтенному мальчику? — задумался Гулливер. — Шутка ли сказать… Об этой злополучной двойке узнает весь мир!

— Если бы это была пятёрка, — произнёс Артур Грэй, — то мы могли поднимать паруса. Но двойка?! Мы должны взять маленького капитана Синицына на буксир.

А на веранде брат и сестра сидели рядышком, оба в глубоком раздумье, подперев головы кулаками.

— Что, если не говорить про двойку? — неожиданно предложила Катя,

— А он спросит. Что ж я буду врать? Папе? Да ещё по радио, — горько вздохнул Петя. — Что я, Мюнхаузен?! Или Тартарен из Тараскона?!

— И как это тебя угораздило? — снова попрекнула его сестра.

— Мне такие трудные вопросы попались… Да на них только два человека могут ответить — Серёжа Фёдоров, наш закоренелый пятёрочник, и капитан Немо!

Катя решительно поднялась из-за стола.

— Ложись спать. Утро вечера мудренее. — И девочка ушла в комнату.

Петя, взбив подушку, тихонько пробормотал:

— Ей хорошо советовать. А завтра отец спросит: «Ну, как живёшь, сынок?». А я отвечу: «Ничего, папа, живём помаленьку…»

Мальчик нырнул под одеяло и продолжал уже сонным голосом:

— А он спросит: «Какие отметки?». А что я, виноват… такие вопросы… Тут сам капитан Немо… двойку…

На веранду на цыпочках поднялись семь знаменитых капитанов. Немо взял на руки спящего Петю. Тартарен укутал его своим пледом.

В это время Дик Сэнд достал с этажерки иллюстрированное издание романа «Пятнадцатилетний капитан». Командир «Коршуна» светил ему фонарём.

— Ну, что? Нашли?

Дик перелистывал страницы. Наконец он остановился на рисунке, изображавшем парусный корабль в открытом море.

— Вот он, мой бриг «Пилигрим». Ему не страшен любой шторм.

— Изготовить корабль к походу! — приказал командир «Коршуна».

Капитаны покинули веранду, унеся с собой спящего мальчика.

По знакомому нам пустынному шоссе бешеным аллюром мчалась кавалькада слуг миледи в чёрных полумасках. За их спинами развевались широкие плащи. А за всадниками неслась карета, запряжённая восьмёркой лошадей. Из окна выглядывала миледи в собольем бурнусе, прикрывая лицо веером. В глубине кареты притаилась испуганная Кэтти.

На светофоре загорелся красный огонёк, но кавалькада пронеслась мимо, не замедляя хода. Вдогонку раздался тревожный милицейский свисток. В будке регулировщика всё тот же потрясённый дежурный докладывал в телефонную трубку:

— Товарищ начальник, только что проехала карета без номера… На красный свет! Заметил гражданку в меховом ватничке с веером, а впереди верхом человек двадцать штатских в масках… Что?.. Да когда же я спал на посту? Разве мыслимо? А?.. Есть арест на сутки.

Бриг «Пилигрим» стоял на швартовых у покрытого кустарником берега.

Немо со спящим Петей на руках поднялся по трапу. Капитан корвета негромко скомандовал:

— Паруса ставить! С якоря сниматься!

Робинзон Крузо и Гулливер начали выбирать якорную цепь…

Из камбуза выглянул Тартарен в поварском колпаке с большой сковородкой в руках.

— Увы… как жаль, что я не имею возможности принять участие в погрузках, разгрузках, авралах, отвалах и тому подобных вещах. Что поделаешь? Мальчик может проснуться каждую секунду. Его должен ждать первый завтрак или второй ужин… Молоко из кокосовых орехов, яичница из страусовых яиц, жареная печёнка кита… На гарнир пойдёт морская капуста, уха из плавников акулы и жареные осьминоги. Всё питательно, вкусно, богато витаминами. Прекрасное меню для ребёнка. Вот только что на сладкое? Где десерт?

И как бы в ответ раздались пистолетные выстрелы.

От неожиданности Робинзон и Гулливер выпустили из рук якорную цепь, и якорь, который уже почти дошёл до клюза, с плеском упал обратно в воду.

На отмель выскочила кавалькада слуг миледи с пистолетами и шпагами в руках. Они быстро спешились и по неубранным сходням ринулись на палубу «Пилигрима».

В прибрежных зарослях остановилась карета. Миледи, вскинув лорнет, спокойно наблюдала за ходом сражения. Пятеро негодяев во главе с Негоро, держа в зубах ножи, карабкались по вантам на мачту, где находился Дик Сэнд. На корму ворвались ещё человек десять во главе с Биллом Аткинсом. Обнажив шпаги, они кинулись на Гулливера и Робинзона.

— Наконец-то я с тобой расправлюсь, козья шкура! — крикнул пират Робинзону.

Гулливер, намотавши на левую руку плащ, мастерски фехтовал шпагой. Его оттеснили к самому борту. Робинзон отбивался прикладом мушкета.

Артур Грэй защищал капитанский мостик от полдюжины людей Негоро. Они врывались по одному в узкий проход и падали навзничь, сражённые мастерскими ударами кортика.

По всей палубе звенели шпаги и тесаки. С разных сторон гремели выстрелы.

На верхней рее фок-мачты шёл неравный бой. Четверо пиратов с поясами в зубах гуськом взобрались на рею. Дик Сэнд, отбиваясь кортиком, отступал назад, на самый конец реи. Далеко внизу шумела вода. Юноша нанёс удар, и сражённый пират сорвался вниз.

Не успел раздаться всплеск воды, как Дик Сэнд сбил с мачты второго. Но он не подозревал, что над его головой, цепляясь за ванты, висел Негоро с кривым малайским крисом в зубах. Пятнадцатилетний капитан схватился за канат, чтобы спуститься по нему на палубу. Он уже повис в воздухе, но Негоро одним ударом криса перерубил канат. Дик полетел вниз с огромной высоты. Юноша упал на надутый ветром парус и успел воткнуть в него кортик.

Прорезая крепкую парусину, кортик сыграл роль тормоза, и только это спасло Дика. Он, рассекая парус надвое, соскользнул вниз до самой палубы. Негоро прицелился из пистолета, но не успел спустить курок — Дик выстрелил, и португалец свалился с фок-мачты в воду.

На средней палубе около двери каюты стоял Немо с электрическим ружьём в руках. К нему подбежал капитан «Коршуна».

— Скорее на верхнюю палубу!

— Я не могу оставить Петю, — ответил Немо. — К счастью, мальчик крепко спит и не подозревает об опасности.

Над их головами раздались выстрелы и крик Дика Сэнда:

— На помощь, друзья!

Немо быстро запер каюту на ключ. Капитан корвета схватил абордажный топор, и оба устремились по трапу на верхнюю палубу.

И как раз вовремя! Робинзон Крузо, Гулливер и Дик Сэнд были окружены всеми уцелевшими пиратами во главе с Биллом Аткинсом. На негодяев с тыла напали Немо и командир «Коршуна», к ним присоединился Тартарен с тяжёлой сковородкой в руке. Не ожидавшие удара с тыла, растерявшиеся пираты стали кидаться за борт. Билл Аткинс пытался остановить своих людей, но железная рука Робинзона схватила его за шиворот и выбросила за корму.

Однако старый пират успел ухватиться руками за якорную цепь и притаился возле клюза.

В прибрежных кустах около кареты металась взбешённая миледи, уронив свой лорнет на песок. Её камеристка испуганно вскрикнула, увидев бредущего Негоро. Одежду португальца облепила тина, его левая рука была замотана платком. За ним, поддерживая друг друга, ковыляли несколько уцелевших слуг миледи.

Миледи встретила корсара парой звонких оплеух.

— Бейте, сударыня, бейте, — прохрипел он.

Но миледи уже пришла в себя.

— Некогда. На коней, джентльмены! У меня созрел новый план!

По лесной дороге быстро неслась карета. За опущенными занавесками сидели миледи и Негоро, которому Кэтти перевязывала раненую руку.

— Не понимаю, сударыня, какой может быть у вас план? — безнадёжно произнёс португалец. — Они плывут под всеми парусами, а мы трясёмся в карете.

Миледи с презрительным сожалением взглянула на старого пирата.

— Вы забыли о Пушечном клубе! Директор-распорядитель клуба банкир Импри Барбикен. Его правая рука — капитан Николь, очень способный авантюрист. Они называют мирное время «мёртвым сезоном». Милейшие люди.

— А где мы их найдём? — оживился португалец.

Миледи подтолкнула его в бок.

— На страницах романов «С Земли на Луну» и «Вверх дном» — ваших ближайших соседей на книжных полках, Негоро.

— А они могут снарядить какой-нибудь бриг?

— Вы плохо знаете Жюля Верна, сеньор, — засмеялась миледи. — Хозяйка клуба Еванжелина Скорбит ворочает миллионами! Гоните лошадей!

Кучер в ливрее подхлестнул взмыленных коней.

Подняв все паруса, шёл бриг «Пилигрим» по неспокойным волнам Московского моря. На капитанском мостике за штурвалом стоял Дик Сэнд, распевая свою песенку:

Судно провожали морские чайки. И только они могли видеть странного пассажира, висевшего за кормой брига. Это был Аткинс, вцепившийся руками в якорный клюз.

В капитанской каюте за накрытым столом расположились знаменитые капитаны. Петя поднялся с койки и, зевая, посмотрел по сторонам.

— Ой, куда я попал?

— На борт брига «Пилигрим» из романа «Пятнадцатилетний капитан», — улыбаясь, ответил Немо.

— Не может быть, — воскликнул Петя, заглядывал в иллюминатор. Перед его взором расстилалось залитое лунным светом море. Оторвавшись от иллюминатора, он снова начал разглядывать своих неожиданных спутников. — Кто же вы такие?

— Клянусь компасом, ты должен нас знать, — поправляя козью шкуру, ответил Робинзон. — Мы — члены Клуба знаменитых капитанов.

— Вы… Робинзон Крузо! Мне кажется, что я всё ещё сплю… Ведь правильно говорят, о ком подумаешь на ночь, тот и приснится. Капитан Немо!.. А вы капитан корвета «Коршун»?

— Да, имею честь командовать этим кораблём, молодой человек. — Василий Фёдорович взглянул на смятую постель и укоризненно добавил: — А кто будет убирать койку?

— Какую? — удивился мальчик.

— Ту, на которой ты спал. Интересно, кто же дома застилает твою койку?

— Мама…

Раздался дружный хохот капитанов.

И только капитан корвета, который затеял весь этот разговор с мальчиком, с нарочитой серьёзностью спросил:

— Что ж, ложиться на обратный курс и взять маму на борт?

Сконфуженный Петя подошёл к койке и стал неумело её застилать.

В это время вбежал Тартарен с дымящейся сковородкой, вновь приспособленной для мирных целей.

— Тартарен из Тараскона!.. — в изумлении прошептал мальчик. — Нет, это всё-таки сон!

Бесстрашный охотник за фуражками посыпал яичницу зелёным луком и приправил соусом.

— Сон? Ты попробуй эту яичницу и сразу поймёшь, что это не сон, а сказка! С зелёным луком!

Петя с аппетитом приступил к яичнице, а Лемюэль Гулливер, наливая ему стакан молока, не смог удержаться от вопроса:

— Достопочтенный Петя, нас крайне интересует, что за таинственное письмо оказалось в книге «Вокруг света на «Коршуне»?

— Почему таинственное? — переспросил мальчик. — Я написал простое письмо.

Капитан корвета показал ему размытый листок:

— Письмо начинается с полуразмытого слова «КАТ…» Мы думали, что это «катастрофа».

— Нет, это Катя, моя сестрёнка, — пояснил Петя.

Письмом завладел Артур Грэй:

— А тут дальше написано: «Я никогда ей этого ни прощу! Опозорить меня, знаменитого капитана, перед всей командой»… Ну, команда, очевидно, волейбольная. Но кому ты никогда не простишь? Кате?

— Да нет… Вере Васильевне, учительнице географии. Ведь она мне закатила двойку!..

— Теперь понятно, — расхохотался Робинзон, — что такое внезапный ураган силой в два балла!

— А почему всё-таки слова размыты солёной водой? — усмехнулся Немо.

— О-о, бедное дитя, — всхлипнул Тартарен. — Он плакал, он рыдал…

— Кто? Я? — обиделся Петя.

— Ничего, Петя. В жизни каждого мужчины бывают моменты тяжёлого раздумья, — поддержал его Василий Фёдорович.

У мальчика блеснули на глазах слезинки:

— Что же я завтра скажу папе?

— Цель нашего путешествия — помочь вам в беде, любезный Петя, — тепло произнёс Гулливер.

— Пьер, ты позавтракал? — заботливо спросил Тартарен. — Что нужно сказать?

— Спасибо, — вежливо ответил мальчик.

— За спасибо — тебе мерси. А кто будет мыть посуду?

Стараясь скрыть неловкость, Петя неуверенно пробормотал:

— Простите… а я думал, тут есть какой-нибудь вахтенный или дежурный…

— Здорово подмечено, малыш, — вмешался Робинзон. — Ты становишься моряком. Мы назначаем тебя дежурным по камбузу! Вот тазик и полотенце.

И Пете не осталось ничего другого, как начать мыть тарелки. Вытирая их полотенцем, он украдкой заглянул в иллюминатор:

— Куда же мы идём?

— Курс корабля должен определить ты! — заявил командир «Коршуна».

— Всё зависит от того, на каких вопросах ты срезался, — добавил Робинзон.

— Что же это такое получается? — в недоумении задал вопрос мальчик. — Я думал, будут приключения… а тут уборка, мойка посуды… И вам всё мало. Вы ещё хотите устроить урок географии.

— Дело не в уроке, — пояснил Артур Грэй. — Мы хотим, чтобы ты завтра честно сказал папе: я получил двойку, но уже выучил все вопросы, по которым провалился, и готов отвечать Вере Васильевне на следующем уроке.

— Поверь мне, мой мальчик, — вздохнул Тартарен, — лучше плавать по морям, чем у классной доски.

— Какие же вопросы вам задала достоуважаемая Вера Васильевна? — торжественно спросил Гулливер.

Мальчик тяжело вздохнул, оказавшись во власти не совсем приятных воспоминаний.

— Из каких морей и океанов можно доплыть до Москвы? В общем, до нашей школы в Химках… Вот тут-то я и почувствовал, что надвигается ураган силой в два балла!

Капитаны переглянулись с весёлыми улыбками.

— Вам смешно, — вздохнул Петя. — А вы попробуйте ответить!

Командир корвета «Коршун» перешёл на серьёзный тон.

— На этот трудный вопрос есть самый простой ответ, — вступил в разговор капитан корвета «Коршун». — Вот, взгляни на карту.

Он подвёл мальчика к большой морской карте:

— В Москву можно доплыть из всех морей, потому что она теперь связана с мировым океаном!

— Вот это я и скажу завтра по радио папе! — обрадовался Петя.

— А второй вопрос? — перебил Робинзон.

— Второй — ну, прямо невозможный. Кто открыл остров Визе? Ну, я говорю — сам Визе. И не угадал чего-то. А что я — Фритьоф Нансен?.. Да и тот не знал, где остров Визе, пока его не открыли.

Тартарен в недоумении почесал затылок. Видимо, и его этот вопрос поставил в тупик,

— Пардон, Пьер, а какой третий вопрос задали тебе?

Бриг под всеми парусами шёл полным ходом. На палубе появился капитан корвета. И до его слуха с мостика долетел звонкий голос Дика Сэнда:

— Куда держать курс, Василий Фёдорович? Решено?

И тот ответил, не поднимаясь на лесенку:

— В Карское море… К острову Визе! На второй вопрос учительницы. А оттуда полным ходом в Антарктику — к берегу Александра Первого!

Билл Аткинс давно притаился под спасительной сенью кормовой шлюпки в надежде что-нибудь узнать о планах капитанов. И здесь ему повезло. Порыв ветра донёс до него последние слова командира «Коршуна».

— …Антарктика… Берег Александра Первого… — повторил про себя несколько раз пират. Он сорвал с фальшборта спасательный круг и прыгнул в воду.

По-прежнему глухо шумело море. Бриг медленно удалялся от плывущего Аткинса.

На палубе «Пилигрима» начался аврал. Тартарен поливал палубу из помпы. Дик Сэнд чинил порванный парус, Немо приколачивал разбитый кусок обшивки.

Робинзон с большой шваброй в руках драил палубу. Рядом с ним усердно работал маленький капитан Синицын с ведром и тряпкой. Знаменитый мореплаватель с поклоном передал мальчику швабру и назидательно произнёс:

— Ну, довольно драить медяшку. Теперь потанцуй с этой дамой! И знай — плох тот капитан, который не держал в руках швабры!..

Вблизи от острова Визе стоял на якоре бриг «Пилигрим» со спущенными парусами. На носу столпились капитаны. Они рассматривали в подзорные трубы пустынные берега… невысокие скалы, кое-где покрытые редкой порослью тундровых растений.

Артур Грэй вручил Пете подзорную трубу и предался воспоминаниям… Он уже побывал здесь в тысяча девятьсот тридцатом году в личном составе библиотеки ледокольного парохода «Седов». На этом судне плавала экспедиция, которая впервые обследовала северную часть Карского моря. «Седов» отдал якорь примерно в том месте, где сейчас стоял «Пилигрим».

И вот часа в два ночи Артур и его любимая, его Ассоль решили подышать свежим морским воздухом. Они сошли со страниц феерии «Алые паруса» и выбрались на палубу. Но был полярный день, и неугомонное солнце не покидало неба. Пришлось тихонько проскользнуть за спиной вахтенного и спрятаться за капитанский мостик.

Раздались шаги… На прогулку вышел сам начальник экспедиции, Герой Советского Союза академик Шмидт, Отто Юльевич. Его было легко узнать по роскошной бороде, которой мог бы позавидовать даже Робинзон Крузо. Начальника сопровождал молодой научный сотрудник в роговых очках… Он всё допытывался — как будет назван остров, открытый несколько часов назад.

— Я думаю, по справедливости мы наречём его именем Владимира Визе, — после некоторого раздумья ответил Шмидт. — Во-первых, это большой учёный, научный руководитель многих арктических экспедиций. Вы помните, он ещё в 1912 году участвовал в экспедиции Георгия Седова на судне «Святой Фока».

— Ну, а во-вторых?.. — переспросил спутник академика Шмидта.

— Во-вторых?.. Пожалуй, это даже будет в самых первых. Визе, изучая сводки движения льдов в Карском море, установил, что именно здесь должен находиться остров. Учёный «открыл» его в тиши своего кабинета за шесть лет до того, как мы подошли к этим берегам.

Собеседники ушли на ют. И тут только Артур Грэй заметил, что Ассоль совсем продрогла. Он накрыл девушку своим плащом и увёл вниз, в корабельную библиотеку. Но до сих пор они часто вспоминают остров Визе и необычайную историю его открытия.

— Эх, если бы вы мне всё это растолковали на большой перемене, я бы получил пятёрку! — с сожалением вздохнул Петя.

Их разговор прервала команда капитана корвета:

— Курс к берегу Александра Первого! На третий вопрос учительницы!

За столом в библиотеке расположились важные дамы и господа — члены Пушечного клуба из романа Жюля Верна.

Председательское место занимал Импри Барбикен в высоком цилиндре. Рядом с ним в глубоком кресле — разряженная пожилая женщина. На её голове красовалась элегантная зелёная шляпка, украшенная пушечкой и горкой ядер.

В отдалении на диване сидела миледи. Около неё стоял Негоро. Мелодично прозвенел бронзовый колокольчик, и Барбикен открыл заседание:

— Дамы и господа! Я открываю чрезвычайное заседание Пушечного клуба. Мне трудно было отказать. Вдове Скорбит.

Николь нетерпеливо закурил сигару.

— В чём дело, патрон?

— Спокойствие, капитан Николь. Еванжелина Скорбит. Желает высказаться лично.

Хозяйка Пушечного клуба, угощая конфетами своего пуделя, неторопливо заговорила:

— Господин директор-распорядитель! Господа члены! Я вами очень недовольна. Выстрел из пушки на Луну принёс одни убытки. Выстрел с целью повернуть земную ось должен был растопить льды и помочь нам завладеть богатствами Арктики. И что же? Опять неудача. Паника на бирже. «Чёрная пятница»! И банкротство Северной Полярной Компании.

Барбикен любезно приподнял цилиндр:

— Какие распоряжения вы желаете? Дать сегодня?

— Все наши пушки к вашим услугам, — с готовностью добавил Николь.

Миледи поднялась с места:

— Господа! Бриг «Пилигрим» сейчас…

— С вашими средствами можно и помолчать! — оборвала её вдова Скорбит. — У нас под носом сходят со страниц члены Клуба знаменитых капитанов. Они бродят по всему свету, рассказывают детям кучу неприятных для нас историй — об открытиях русских мореплавателей, о разных неграх и индейцах, которых мы якобы обираем. — И тут она вскочила, потрясая зонтиком и всё более накаляясь. — Вы только подумайте, из кого состоит этот клуб? Немо — организатор восстания против иностранного владычества в Индии.

Возмущённый Барбикен бросил цилиндр на пол.

— А капитан корвета «Коршун»! Его дружба. С туземцами на разных островах! Он внушал им опасную мысль. Будто они настоящие люди!

Негоро выбежал вперёд и положил на стол несколько монет.

— Вот два дуката, пять талеров и три пезеты. Это всё, что у меня осталось. Но я прошу слова.

Вдова Скорбит снисходительно улыбнулась:

— Ну, что ж, говорите в кредит.

— Напоминаю вам об этом американском мальчишке Дике Сэнде. Он действовал заодно с негром Геркулесом!

— Позор! — воскликнул Николь. — Их обоих давно следовало линчевать.

— Вы забыли про Гулливера, — ехидно заметила миледи. — Дезертир из армии его величества императора Лилипутии! За одно это полагается гильотина!

Хозяйка сердито постучала зонтиком по столу.

— Наконец-то я слышу дельную мысль. Да, да, уничтожить всю компанию. Сколько это будет стоить, Барбикен?

Директор-распорядитель заглянул в записную книжку:

— По обычному прейскуранту. Пушечного клуба. Капитан Николь. Наш быстроходный фрегат. Готов к выходу в море?

Николь встал и вытянулся по-военному:

— Как всегда. Все пушки заряжены. Снарядные погреба полны. Куда держать курс?

Еванжелина Скорбит обвела взглядом недоуменные лица всех присутствующих.

— В самом деле — куда? Кто это знает?

— Я! — ответил Билл Аткинс, появляясь в дверях. Он с трудом поплёлся к столу, шлёпая мокрыми сапогами.

— Сколько? — не задумываясь, спросила вдова.

Вместо ответа обессиленный пират упал без чувств на ковёр.

— Дайте ему сто дукатов, — сказала Барбикену вдова Скорбит. — Это очень освежает.

Действительно, Билл Аткинс, только услышав о такой сумме, сразу пришёл в себя.

— Капитаны плывут к берегу Александра Первого… В Антарктиде… — прошептал он.

В полутёмном читальном зале на ворохе старых газет лежал связанный Мюнхаузен с кляпом во рту.

Медленно открылась дверь, и в помещение проскользнула камеристка Кэтти с обнажённым кинжалом в руках. Она склонилась над бедным бароном. Взмах кинжала и — верёвки перерезаны. Затем девушка вытащила у него изо рта платок,

— Дорогой Мюнхаузен, — прошептала девушка. — Бегите… спасайтесь. И не выдайте меня, иначе я погибла.

— Если мы погибнем, то только вместе, — с чувством ответил барон. — Слушайте, Кэтти…

Из библиотеки прозвучал разгневанный голос миледи:

— Кэтти! Куда ты пропала? Где багаж? Мы отплываем! Кэтти!

В туманной ночной мгле возле пустынной набережной стоял фрегат Пушечного клуба.

По трапу поднималась вдова Скорбит, поддерживаемая под руки двумя горничными. Ещё четыре служанки несли её багаж. Барбикен вёл пуделя.

— Паруса ставить! С якоря сниматься! — скомандовал капитан Николь с мостика.

Матросы засновали по вантам.

На борт вступила миледи, за нею следовала Кэтти, нагружённая саквояжами и коробками.

Негоро и Билл Аткинс с трудом тащили огромный кофр с многочисленными монограммами миледи.

С кормы донёсся лязг железной цепи — это матросы выбирали якорь.

Камеристка проводила свою хозяйку в каюту.

— Ваша каюта, миледи. Сеньор Негоро! Мистер Аткинс, пошевеливайтесь…

Пираты втащили в каюту свою тяжёлую ношу.

Покачиваясь по волнам, двинулся в путь быстроходный фрегат Пушечного клуба.

В богатой каюте миледи было пусто.

Но почему-то из стоящего в углу закрытого кофра поднималась маленькая струйка дыма.

Озираясь, вбежала Кэтти с узелком в руках и поспешно заперла за собой дверь. Заметив дымок, она в ужасе бросилась к кофру и постучала по крышке. Кофр раскрылся. Там в удобной позе среди туалетов миледи полулежал Мюнхаузен и курил кальян.

— Какая неосторожность, барон, — пролепетала камеристка. — Вы забыли, где вы находитесь?

— Напротив, — невозмутимо ответил Мюнхаузен. — Я хотел попросить чашечку турецкого кофе.

— Я не успеваю выполнять ваши просьбы. Вот матросское платье. Скорее переоденьтесь, умоляю вас!

— Я сам мечтаю выбраться из этой каюты. У меня кружится голова от духов миледи, и если бы не кальян, я бы упал в обморок. — И он, пошатываясь, вылез из кофра.

Так барон Мюнхаузен опять начал свои новые приключения на борту быстроходного фрегата Пушечного клуба.

На носу корабля под сенью огромной пушки шёл военный совет. В плетёном кресле сидела Еванжелина Скорбит. На ядрах устроились Барбикен, Николь и миледи. В почтительном отдалении стояли Негоро и Билл Аткинс.

Барбикен с поклоном передал вдове подзорную трубу:

— Взгляните, уважаемая патронесса… И вы увидите. Первую плавучую льдину.

Николь развернул морскую карту.

— Мы приближаемся к цели, — сказал он спокойно, как будто речь шла о самых обыкновенных вещах.

— Я не желаю смотреть! Я хочу слышать залпы! — в раздражении твердила вдова. — Сколько времени я буду ждать? Когда этот Клуб знаменитых капитанов пойдёт ко дну?

— Да, кто платит, тот не ждёт! — поддакнула миледи.

— Капитан Николь, ускорьте ход! — приказал Барбикен.

— Может быть, это стоит дороже? Я не буду торговаться. Удвоить ставки! — деловито заявила хозяйка Пушечного клуба. Ободрённый Николь закричал в рупор:

— Поднять все марсели и бом-брамсели!

А Мюнхаузен, скрываясь в спасательной шлюпке, внимательно наблюдал за всем происходящим.

— Сеньор Негоро, станьте к штурвалу. Вы ведь плавали в южных полярных морях! Мистер Аткинс, займите наблюдательный пост в вороньём гнезде на фок-мачте! — слышались дальнейшие команды Николя. — Держать курс на Антарктиду, к берегу Александра Первого!

Порывистый ветер надувал все паруса, и фрегат Пушечного клуба быстро мчался вперёд среди мелких льдин.

В белесоватом тумане по полярному морю шёл бриг «Пилигрим». Его снасти обледенели, паруса подёрнулись инеем, мачты скрипели под резким ветром.

На носу корабля столпились капитаны.

Тартарен укутал продрогшего Петю пледом.

Мальчик с любопытством глядел на проплывающие мимо корабля большие льдины:

— Капитаны, куда же мы идём?

— Мы держим курс на третий вопрос учительницы географии Веры Васильевны, — ответил Немо.

— Любезный Петя! — обратился к мальчику Гулливер. — Вам был задан вопрос — кто открыл шестую часть света, если я не ошибаюсь?

— Вы-то не ошибаетесь, капитан Гулливер. Это я ошибся, ещё спорил, что шестой части света вообще нет, — откровенно признался маленький капитан.

— Шестая часть света — это Антарктида, Южный полярный материк, — произнёс капитан корвета. — Мы плывём к самым негостеприимным берегам в мире.

Робинзон плотнее запахнулся в свои козьи шкуры. Артур Грэй подозвал Петю.

— Послушай, друг. А ты знаешь, что сказал об этих водах один путешественник? «Если бы нашёлся такой оригинал, которому захотелось бы испытать самое неприятное, что может предложить наша планета, я бы от души посоветовал ему провести ночь на старом парусном судне в антарктических водах во время жестокого шторма!»

Сильный порыв ветра кренил судно набок. Волны перекатывались через борт. Перекрывая шум ветра, командир «Коршуна» громко крикнул:

— Держаться за штормовые леера!..

Капитаны схватились за натянутые вдоль бортов верёвки. Робинзон Крузо не выпускал из могучих объятий Петю.

С капитанского мостика долетел голос Дика Сэнда:

— Василий Фёдорович! Ветер крепчает… шторм усиливается… жду ваших приказаний.

— Ведите бриг неуклонно к югу. Так держать! — скомандовал русский капитан.

— Есть так держать! — отозвался юноша.

— Убрать марсели! Поставить зарифленные трисселя, штормовую бизань и фок-стеньга-стаксель, — послышались команды капитана корвета.

— Есть! Убрать марсели! — крикнул Немо и бросился к вантам.

За ним поспешили Гулливер и Артур Грэй.

— На руле не зевать! — приказал командир «Коршуна», закрепляя нижний парус. В этом деле ему помогали Робинзон и Петя.

— Именно не зевать! — воскликнул Тартарен. — Я побегу вниз — свистать всех наверх! Пойдём, Петя, здесь, дует.

— Никуда я не пойду, — упрямо ответил мальчик. — И пускай дует! Мама сейчас далеко, на берегу.

Дик Сэнд, склонившись над картой, отметил курс брига «Пилигрим».

— Внимание! Мы подходим к самой южной точке экспедиции английского мореплавателя Джемса Кука. Он на рискнул идти дальше и отсюда повернул обратно, курсом на северо-восток, к Земле Сандвича.

— А мы пойдём дальше, — торжественно заявил Василий Фёдорович. — Много дальше! По пути русских мореплавателей Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева, открывших Антарктиду, дорогой Петя. Запомнишь?

— Что? Да я теперь удивлю весь класс! Держись, Серёжка Фёдоров! Посмотрим, кто теперь из нас будет первый человек в шестом «Б»! — восторженно заявил Петя. От полноты чувств он зазевался и выпустил из рук штормовой леер.

Сильный порыв ветра почти снёс его за борт, но в последний момент Робинзон Крузо успел схватить мальчика за шиворот и втащить обратно на палубу.

Происшествие не вызвало никаких разговоров, так как в это время из тумана вынырнул огромный айсберг.

— Лево руля! — крикнул командир «Коршуна». — Поворот на четыре румба!

Дик Сэнд навалился на штурвал. Накренившийся бриг прошёл почти вплотную мимо ледяной горы.

Вблизи раздались несколько гулких звуков, похожих на пушечные выстрелы.

— Тревога! — завопил Тартарен.

— Отставить тревогу! — успокоил его капитан корвета. — Это сталкиваются плавучие льды.

Ветер понемногу стал стихать. Лучи полярного солнца пробили пелену тумана и осветили бриг «Пилигрим», искусно лавировавший между льдинами.

Петя, свесившись за борт, заметил плывущую бутылку.

— Капитаны! К борту прибило какую-то бутылку!

— А мы сейчас её достанем, — сказал Робинзон, бросая за борт верёвочный трап.

Он спустился вниз и поймал бутылку. Гулливер и Немо вытянули трал вместе с Робинзоном на палубу.

Больше всех суетился Тартарен.

— У меня предчувствие — это портвейн! Кстати, все врачи Тараскона настаивали, чтобы я принимал его во время дальних морских походов, путешествий, странствований, прогулок и визитов к друзьям. Живее, Робинзон. Осторожно, не разбейте бутылку!

— Там, наверное, письмо. Я читал в разных романах, — прошептал Петя.

Он как зачарованный глядел на то, как снимали сургуч, как откупоривали старинную пузатую бутылку тёмного стекла, как капитан корвета осторожно извлёк из неё пожелтевший от времени листок бумаги.

— Ну, Петя, ты самый молодой среди нас моряк и первый раз видишь такое письмо. Читай! — предложил Немо.

Мальчик с трепетом развернул письмо и срывающимся голосом стал читать:

— «Того, кто выловит эту бутылку, покорнейше прощу доставить сие в город Кронштадт, Корабельная, 12, отставному боцману Фёдору Герасимову. Дорогие родители! Низко кланяюсь вам из Южного океана. Не знаю, приведётся ли снова повстречаться? Кругом туманы, штормы… сегодня сотый день, как плывём во льдах, земли не видать, а приказ капитана Беллинсгаузена один: так держать. Однако, если есть эта Антарктида — с честью водрузим над ней русский флаг. Будьте благонадёжны, папаша и мамаша. Ещё кланяюсь соседской Оленьке. Остаюсь сын ваш Иван, матрос первой статьи. Борт шлюпа «Мирный».

Тартарен от удивления так сильно всплеснул руками, что его малиновая феска съехала на затылок.

— О-о, медам и месье! Неужели эта бутылка с сургучом проплавала по морям полтораста лет?! В это не поверит никто в Тарасконе.

— Клянусь почтой Нептуна, — перебил Робинзон Крузо, — бутылочные письма ставили множество самых различных рекордов. Ну, например: одна такая бутылка была выпущена в тысяча девятьсот шестьдесят втором году в австралийском городе Перт и поймана вблизи Майами — в штате Флорида. Она проделала путь в 26 000 километров, и меня вовсе не удивляет бутылка, которая проплавала сто пятьдесят лет!

Тем временем капитан корвета «Коршун» в задумчивости перечитывал матросское письмо. Потом он бережно спрятал его за обшлаг мундира и обратился к Пете.

— Запомни, юнга! Это писал один из русских моряков, о которых в старину говорилось: «На наших деревянных судах плавали железные люди!»

Не успело эхо разнести эти слова над просторами Южного океана, как раздался беззаботный голос Дика Сэнда:

— Капитаны! На горизонте какой-то корабль.

Все схватились за подзорные трубы. Гулливер прервал общее молчание:

— Если я не ошибаюсь — это быстроходный фрегат!

— С большой парусностью. И, клянусь всеми китами Антарктики, с ещё большим количеством пушек! — насторожился Робинзон.

— Он следует по нашему курсу, — не отрываясь от подзорной трубы, добавил Немо.

— Ах, друзья мои, — встрепенулся Тартарен. — Терпеть не могу, когда за мной в пустыне увязывается стая львов… или в открытом море многопушечные фрегаты.

И тут Петя Синицын громко рассмеялся:

— Неужели вы опасаетесь пиратов! Ведь их давно не существует. Нигде, кроме романов.

— Как сказать, — процедил сквозь зубы капитан корвета, — На всякий случай надо прибавить ход. Убрать рифы! Поднять грот-брамсели, фор-брамсели, крюйс-брамсели!

— Да, да, не забудьте поднять эти… крюйс-брамсели, — распорядился Тартарен вдогонку Робинзону и Гулливеру, поспешившим к вантам.

Немо всё ещё наблюдал в трубу.

— Они тоже поднимают все брамсели…

Фрегат полным ходом шёл по вспененному морю. Билл Аткинс перегнулся вниз из вороньего гнёзда на верхушке фок-мачты.

— Ясно вижу! Бриг «Пилигрим»!

Николь на капитанском мостике крикнул в рупор:

— Боевая тревога! Свистать всех наверх!

Усатый боцман завёл трели на своей дудке…

На палубу высыпали матросы, на ходу напяливая куртки.

К орудиям встали канониры. Открывались пушечные порты. Из снарядных погребов быстро передавались по цепочке пушечные ядра.

Последним среди подносчиков снарядов вблизи от главной пушки стоял Мюнхаузен в матросском платье. Он принимал ядра и методически выбрасывал их за борт.

Он уже поднял очередное ядро, чтобы швырнуть его в воду, как перед ним неожиданно вырос канонир.

— Да ты что?

— Приказ вдовы Скорбит, — выпалил барон, ударяя канонира ядром по голове.

Тот без чувств свалился за борт… и Мюнхаузен занял его место у главной пушки. Скрывая своё лицо от пробегающей миледи, он нагнулся и прочистил дуло банником.

Сияющий Барбикен влетел в каюту Еванжелины.

— Мадам Скорбит! Имею честь… Мы на расстоянии. Пушечного выстрела!

Его слова покрыл грохот далёкого залпа. Это капитаны на борту «Пилигрима» салютовали из маленькой китобойной пушки, ружей, пистолетов, вовсе не подозревая о грозящей опасности.

Петя, зажмурившись, нажал курок одного из бесчисленных пистолетов Тартарена.

Перед ним в лучах выглянувшего из-за туч солнца лежала Антарктида — ледяная, безжизненная поверхность огромной, неведомой земли.

— Ух, и расскажу же я, как мы отдавали салют в честь русских моряков — первооткрывателей Антарктиды! — восторженно произнёс Петя. — Мне даже папа будет завидовать!

Тартарен опасливо посматривал на мелкие льдины, проплывавшие за кормой «Пилигрима».

— Напрасно мы открыли такую пальбу. С не меньшим успехом салют можно было отдать за ужином в нашей кают-компании. Стук вилок, звон посуды, хлопанье пробок.

— Достопочтенный Тартарен, нам нечего опасаться. Этот неизвестный фрегат давно потерял нас из виду среди плавучих льдов, — улыбнулся Гулливер.

— Вряд ли мы здесь кого-нибудь встретим. Разве только айсберги, — отозвался от штурвала Дик Сэнд.

И действительно, неподалёку от брига по правому борту показалась огромная ледяная гора.

— Это и есть айсберг? — спросил Петя. — Да он больше высотного дома.

Капитан корвета дружески похлопал мальчика по плечу:

— Это средний айсберг. В южных морях встречаются ледяные великаны, у которых надводная часть достигает 500 метров. Но главная масса айсберга, подводная, в шесть-семь раз превышает надводную часть.

Бриг шёл дальше вдоль берега шестого материка, встречая всё новые и новые айсберги.

— Смотрите, сколько их! — воскликнул маленький капитан Синицын. — Откуда они берутся?

На этот раз ему ответил Немо:

— Мы, Петя, находимся в южной столице айсбергов. Эти ледяные горы — только обломки гигантских ледников, сползающих с материка Антарктиды в океан. А в северном полушарии родина айсбергов — Гренландия и Аляска.

— Как красиво! — восхищённо воскликнул мальчик, не отрывая глаз от сверкающих на солнце плавучих ледяных глыб. — Мне очень нравятся айсберги!

— Когда ты станешь настоящим моряком, они тебе будут нравиться значительно меньше. Они очень опасны для кораблей, особенно ночью или в тумане… — возразил Пете Артур Грэй.

Тартарен, ни слова не говоря, взял мальчика за руки и увлёк к левому борту. И юный путешественник сразу забыл про айсберги. На берегу с отлогой ледяной горы скатывались на животах весёлые пингвины.

Петя, вцепившись в обшивку борта, во все глаза глядел на играющих птиц. Некоторые из них важно прохаживались, оглядывая друг друга, как полагается на гулянии. Другие церемонно раскланивались при встрече. А были и такие, что стояли, как будто ведя дружескую беседу. Кое-кто и переругивался, хлопая себя крыльями по бокам.

Тартарен извлёк из своих необъятных карманов губную гармонику.

— А сейчас, Пьер Синицын, ты увидишь бал в Антарктиде. Королевские пингвины обожают музыку, особенно в виртуозном исполнении.

Толстяк заиграл на гармонике. И тут, вблизи от Южного полюса, прозвучала незатейливая танцевальная мелодия солнечного Прованса. На звуки музыки со всех сторон сбегались пингвины, выделывая уморительные па.

Капитаны и Петя были так увлечены этим зрелищем, что не заметили, как из-за большого айсберга выплыл фрегат с вымпелом Пушечного клуба на бизань-мачте.

— По Клубу знаменитых капитанов — огонь! — скомандовал капитан Николь.

Заревела боевая сирена. Канониры дали залп из пушек. Весь фрегат окутался клубами дыма.

Ядра крошили ледяные скалы. От падающих снарядов вскипала вода. Борт «Пилигрима» был пробит в нескольких местах.

На палубу валились обломки рей и обрывки снастей, обрушилась за борт грот-мачта.

Капитан корвета крикнул в рупор:

— Поворот через фордевинд! Отвечать на огонь!

Дик Сэнд навалился на штурвал. Судно, кренясь, сделало крутой поворот, уходя за айсберги.

Немо и Гулливер палили по фрегату из кормовой пушки. По палубе сновал Петя, поднося ядра.

— Пьер! В каюту! — перехватил его Тартарен.

Он отнял ядро и столкнул Петю в люк, задраив крышку над головой мальчика. Затем Тартарен, преодолевая страх, пополз по палубе, волоча за собой ядро.

В это время из соседнего люка появилась голова Пети. Маленький капитан пробрался за спиной Тартарена и начал подносить ядра ко второй пушке, из которой вели огонь капитан корвета и Артур Грэй.

Командир «Коршуна», принимая от Пети ядра, крикнул сквозь пороховой дым:

— Молодец! Так держать, бравый юнга!

— Есть так держать, капитан!

Меткий пушечный выстрел Артура Грэя поразил прислугу у носовой пушки фрегата капитана Николя. Взрывная волна унесла цилиндр Барбикена за борт и свалила с ног вдову Скорбит. Отчаянно залаял пудель.

Пользуясь замешательством, переодетый матросом Мюнхаузен в облаках порохового дыма подбежал к умолкнувшей пушке и, повернув дуло к облакам, открыл беглый огонь. Выстрелы следовали с неравными интервалами и, точно глухие удары в барабан, разносились над морем.

Командир «Коршуна» поднял закопчённое от пороха лицо и прислушался к методическим выстрелам:

— Капитаны! Внимание! Этот беглый огонь ведётся по какой-то системе.

И действительно, выстрелы напоминали телеграфные сигналы.

— Позвольте, — заметил Немо. — Стрельба ведётся по азбуке Морзе!

— Точка… тире… точка… точка… тире, — записывал Дик.

Петя пробрался к пятнадцатилетнему капитану и заглянул через его плечо на листок бумаги:

— Разрешите мне расшифровать. Меня научил папа, когда был в отпуске… «Вы атакованы… Пушечным клубом… Продолжайте… заседание… положитесь… на… меня… Мюн…»

И вдруг скорострельная пушка умолкла.

— Ах, Мюнхаузен! — догадался Тартарен. — Но почему только «Мюн…»?

И если бы Тартарен мог перенестись на борт фрегата Пушечного клуба, в салон вдовы Скорбит, он бы понял, почему эта необычная телеграмма оборвалась.

Крепкие руки матросов держали Мюнхаузена. Его допрашивали заправилы Пушечного клуба.

— А я утверждаю… Этот матрос. Не просто вёл огонь. Он подавал. Какие-то сигналы! — бушевал Барбикен.

Барон с горячностью начал оправдываться:

— Господин директор-распорядитель! Господа члены! Госпожа вдова Скорбит! Я должен был испытать пушку и как следует пристреляться.

С верхней палубы в салон доносились звуки пушечной канонады. В каюте качались люстры и подвески у бра.

— Допустим. Но кто вы такой? Я вас не нанимала… — подозрительно спросила вдова Скорбит. — Я хорошо помню, кому плачу деньги.

— Какие деньги? — нарочито возмутился Мюнхаузен. — Я свободный художник-артиллерист! Артист ядра и пули!

В это время осколок ядра разбил иллюминатор над его головой, но барон как ни в чём не бывало продолжал свой рассказ:

— Представьте себе, мой друг, капитан Фиппс, остался без спичек на необитаемом острове и не мог закурить свою сигару. А я находился на бриге за десяток миль. Один меткий выстрел из пушки — и зажигательный снаряд угодил прямо в кончик сигары. Правда, Фиппсу снесло голову, но он успел прикурить!

Барбикен вынул изо рта потухшую сигару и нервно бросил её в пепельницу.

— Этот человек мне нравится!.. — засмеялась вдова Скорбит.

— И совершенно напрасно! — крикнула миледи, входя в салон в сопровождении Негоро и Билла Аткинса. Она пробежала по качающемуся полу прямо к пленнику, разорвала на нём матросскую куртку и содрала с головы берет.

— Мюнхаузен! — хором вскричали члены Пушечного клуба, увидев перед собой барона в его красочном одеянии. И это восклицание прозвучало как приговор.

Бедный барон был привязан к дулу большой пушки. Артиллеристы ждали команды. К орудию подошла торжествующая миледи:

— Что бы вы хотели сказать перед смертью, барон?

— Я любил и страдал! — не задумываясь ответил Мюнхаузен. — Я любил правдивые истории и страдал, когда не мог их придумать.

— Итак, один из знаменитых капитанов отправляется в своё последнее путешествие, — с удовольствием отметила вдова Скорбит.

— Пли! — скомандовал капитан Николь.

Оглушительный выстрел. Большая пушка откатилась назад. И Мюнхаузен взлетел на воздух. Его догнало ядро.

Барон изловчился и вскочил на него верхом, достал зеркальце и гребёнку, расчесал бородку, усы. Затем, пользуясь фалдами своего камзола как рулём, он пронёсся над палубой горящего «Пилигрима» и, лихо спрыгнув с ядра, очутился в объятиях Тартарена.

— Общий поклон, друзья мои, — радостно приветствовал капитанов Мюнхаузен. — Надеюсь, все живы?

— Ах, дорогой друг, — горестно ответил Тартарен, гася горящий плед. — Если это можно назвать жизнью, то мы живы!

Петя смотрел на барона широко раскрытыми глазами.

Он был поражён и восхищён этой встречей.

— А я знаю кто вы, раз вы прилетели на ядре! Как на картинке! Вы — Мюнхаузен!

— С кем имею честь? — поклонился тот.

— Синицын, Пётр, ученик шестого «Б». Только боюсь… бы не успеете мне ничего рассказать. Видите, что делается.

Но Мюнхаузен был полон безудержного оптимизма.

— Больше фантазии, юнга! И мы с тобой ещё полетим на Луну, или что там Луна. Мы прокатимся на мотоциклах по кольцу Сатурна! Итак, будем продолжать наше заседание! Я хотел бы сообщить, что Пушечный клуб…

Грянул очередной залп с фрегата. Калёные ядра пробили обшивку ниже ватерлинии. В зияющие дыры хлынула вода.

— Вам придётся всё остальное сообщить акулам, — перебил барона Робинзон, кидаясь к спасательной шлюпке.

— Мы идём ко дну! — закричал Дик Сэнд, оставляя бесполезный штурвал.

— Шлюпку на воду! Мальчика вперёд! — приказал капитан корвета.

Разбитый бриг «Пилигрим» уходил под воду. В спасательной шлюпке навалились на вёсла капитаны. Рядом с Артуром Грэем на корме сидел дрожащий Петя…

С пиратского фрегата на талях спустили четыре вельбота, переполненные вооружёнными людьми,

Среди плавучих льдин стоял на якоре корабль Пушечного клуба. На корме за большим столом, покрытым зелёной скатертью, расположились заправилы клуба, среди них вдова Скорбит и миледи. Знаменитые капитаны в наручниках были выстроены в одну шеренгу. Капитан корвета прижимал к себе Петю Синицына.

Группа вооружённых пиратов во главе с Негоро и Биллом Аткинсом несла караул.

Барбикен вежливо приподнял цилиндр.

— Господа капитаны! Пушечный клуб был бы весьма признателен. Назовите ваши подлинные имена. Пустая формальность. Для точности приговора.

— Наши имена можно найти в любом книжном шкафу, — с гордостью ответил Немо.

— Конечно, у цивилизованных людей, — усмехнулся Гулливер.

Негоро схватил Немо за перевязанное плечо.

— Куда ты гнёшь, молодчик?

Немо отбросил старого пирата прочь.

— Уберите ваши грязные лапы с моего переплёта. Я капитан Немо, герой романа «Восемьдесят тысяч километров под водой». Я возглавил восстание сипаев. Мы были разбиты. За мою голову губернатор назначил цену, но во всей Индии не нашлось предателя.

— Какая непрактичность! — удивилась вдова Скорбит.

— Я бежал на далёкий остров, — продолжал Немо. — Выстроил свой подводный корабль «Наутилус» и скрылся в морских пучинах. На дне океанов я находил несметные сокровища и передавал их тем, кто боролся за независимость своего народа.

Капитан Николь напряг свою память.

— Вы не помните, господа, у нас в клубе жгли эту книгу?

Его оборвал Барбикен:

— Помолчите, Николь! Еванжелина Скорбит хочет говорить!

Хозяйка Пушечного клуба поднялась с места, обращаясь к Немо:

— А вам известно, сударь, что по уставу нашей компании…

Её гневно перебил Дик Сэнд:

— Я знаю цену вашей компании, хотя мне всего пятнадцать лет. Я Дик Сэнд, герой романа «Пятнадцатилетний капитан».

И тут не выдержал Негоро:

— Расскажи лучше о своей дружбе с негром!.. — И португалец кинулся на Дика с кулаками, но его отбросил в сторону Робинзон.

— Оставьте в покое юношу. Если вам уж так хочется, я расскажу о моей дружбе с индейцем Пятницей. Я Робинзон Крузо, доказавший, что человек может своим трудом добиться всего.

— Очень вредная личность, — услужливо заметила миледи, склоняясь к вдове Скорбит.

Эти слова долетели до чуткого уха Тартарена.

— Не нахожу, мадам. — Он изящным жестом накинул на плечо обрывки пледа, но… его рука вылезла из дыры, нарушая всю грацию поклона. — Мы связаны с Робинзоном Крузо долголетней дружбой. Перед вами, медам и месье, Тартарен из Тараскона!.. Бесстрашный охотник, альпинист и глава тарасконской колонии Порт Тараскон!

— Как попал в их компанию этот безобидный весельчак? — изумился Билл Аткинс.

— Не очень безобидный! — сухо сказал Барбикен. — При его участии писатель Альфонс Доде зло высмеял нашу колониальную политику.

— Мой автор Джонатан Свифт пошёл значительно дальше, — вставил Гулливер. — Он создал бессмертную сатиру на знатных и богатых, на королевский двор и на лже-науку…

— Гулливер? — подняла лорнет миледи.

— Да, Лемюэль Гулливер, своей собственной персоной. И я имею честь засвидетельствовать, что коварные лилипуты были много порядочнее вас, а гуигнгнимы — лошади — значительно умнее!

— И я сожалею, что повстречался с вами, леди и джентльмены, — вздохнул барон. — Честное слово Мюнхаузена!

— Возмутительно! — не сдержалась вдова Скорбит. — Каждым своим словом он всегда высмеивает ложь.

— Мало того, — поддакнул Барбикен. — Он воспитывает в детях вреднейшее чувство фантазии! Вот… в таких, как этот несчастный мальчуган. — И директор-распорядитель указал тростью на Петю.

— Вы не очень-то задавайтесь, — не на шутку обиделся Петя. — А вы знаете, кто открыл Антарктиду?! Или где остров Визе?

Барбикен сердито позвонил в колокольчик.

— Это к делу не относится. Здесь вопросы задаём мы. Молчать!

— А я, капитан корвета «Коршун» из повести Станюковича, могу заверить, что мои читатели вас нисколько не боятся! — поддержал мальчика капитан корвета…

Негромко звякнули кандалы, и вперёд вышел Артур Грэй.

— Мне вспоминаются слова моего автора Александра Грина… «…Сочинительство всегда было внешней моей профессией, а настоящей, внутренней жизнью являлся мир… Среди отверженных находились целые страны, нации и даже расы…»

— Этот капитан — самая опасная личность во всей шайке! Ведь он поставил на своём галиоте «Секрет» алые паруса! — в бешенстве перебил Николь.

— Довольно болтовни! Вздёрнуть их на рею! — крикнул Негоро.

— Лучше отравить, — зашипела миледи. — Яд надёжнее верёвки.

— Сжечь. Со всеми корешками! — предложил Барбикен.

— Книгу нельзя уничтожить, — спокойно заявил командир «Коршуна». — И мысль не боится пламени.

— То, что нельзя уничтожить, можно предать забвению, — ледяным тоном изрекла вдова Скорбит. — Выбросить всех на плавучую льдину, где их некому будет читать. Пусть погибнут во мраке полярной ночи!

Ветер гнал волны по океанским просторам. Над водой, как башни, возвышались причудливые айсберги. Огромный кашалот проплыл мимо одинокой льдины, где тесно сгрудилась кучка людей. Это были восемь знаменитых капитанов и Петя Синицын.

— Корабль! — раздался радостный голос Дика Сэнда.

— Кажется, мой «Коршун». Не может быть, — изумлённо прошептал капитан корвета, разглядывая появившееся на горизонте судно.

Эти полтора часа показались им вечностью. Но они миновали, как и все приключения этой необыкновенной ночи. Корвет «Коршун» лёг на обратный курс, а капитаны в обществе Пети Синицына грелись горячим чаем в отделанном красным деревом салоне командира. И здесь вахтенный начальник ответил на недоуменный вопрос мальчика: откуда на «Коршуне» узнали об их бедствии, и где, собственно, оно произошло?

Оказывается, моряки с корвета слышали разговор заправил Пушечного клуба, когда те возвращались на страницы романа Жюля Верна «Вверх дном». Своим спасением капитаны были обязаны болтливости вдовы Скорбит.

Мимо здания Химкинского вокзала в предрассветной мгле точно призрак проскользнул корвет «Коршун».

Где-то на берегу запел петух.

На корме корабля стояли восемь знаменитых капитанов. С берега им махал пионерским галстуком Петя Синицын.

— Капитаны! — кричал он вслед кораблю. — Я обещаю вам… папе… Вере Васильевне… учиться по географии только на пятёрки!

С кормы раздался голос Тартарена:

— Браво, Пьер! Только помни — есть и другие предметы… Зачем же их обижать?

Торжественно звучал голос Артура Грэя:

— Запомни, Пётр Синицын! Мы — герои лишь нескольких книг. На наших страницах пенятся океаны, сердитые ветры надувают паруса, отважные люди борются со стихией, открывают новые земли, наносят на карты неизвестные острова. Мы только маленький отряд огромной книжной армии.

Перые лучи, брызнувшие из-за леса, позолотили шпиль речного вокзала.

В помещение своей библиотеки вбежали капитаны. За стёклами шкафов виднелись бесчисленные книги. Наши герои взобрались на полки и остановились возле романов, со страниц которых они сошли.

Солнечный свет озарил цветные корешки книг, выстроенных как войска на параде.

— Восходит солнце, — негромко произнёс Немо, открывая переплёт романа Жюля Верна, — и мечтатели, читавшие всю ночь напролёт, гасят лампы.

Капитаны, стоя у раскрытых переплётов, запели свою традиционную песенку:

Робинзон Крузо, закрывая за собой переплёт, сказал на прощанье:

— И, как говорится в романах, продолжение следует.

В третий раз задорно, весело прокукарекал петух.

Здравствуй, Серёжа!

Твоё послание получил и внимательно прочитал первую клеёнчатую тетрадь Клуба знаменитых капитанов. Не хочу тебя разочаровывать. Однако вся эта история мне кажется весьма сомнительной. Не могут же на самом деле книжные герои сходить со страниц своих романов?.. Я тоже увлекаюсь фантастикой, но больше люблю подлинные события. Мне очень понравились географические истории, которые вспоминают капитаны. Впечатление произвело и твоё письмо о ледниковых котловинах озёр Подмосковья. Когда вернусь в Москву, непременно побываю на Озере Чаек.

Сколько я ни думал, никак не могу понять: откуда взялся старинный сундучок в дупле исполинского дуба? И кто же всё-таки написал эти вахтенные журналы? Не могли же на самом деле их сочинить Артур Грэй или Робинзон Крузо? Но я всё это выбросил из головы, потому что занят, занялся моделью планетохода «ВВН». Могу по Дружбе открыть тебе секрет: «ВВН» — это я — Василий Васильевич Новиков! Погода у нас хорошая. Купаюсь, катаюсь на лодке. В свободное время гуляю по парку Петродворца с тётиной собакой Булькой. Знаешь какая овчарка — девять золотых медалей!

Марку с конверта отклей и сохрани до моего приезда. Ну, будь здоров!

Твой друг, конструктор планетохода «ВВН»

Василий Васильевич

Немедленно высылай вторую и третью клеёнчатые тетради, если они существуют.

Вася