"Мстители" - читать интересную книгу автора (Гамильтон Дональд)

Глава 17

Судя по всему мы попали в гостиную большого номера, спальня которого располагалась за дверью. Вся компания в сборе, хмуро подумал я. Тут присутствовал не только парень, с которым я познакомился прошлой ночью — участие в случившемся ОФБ заставляло заново все обдумать, — но и парочка, слонявшаяся по коридору этим утром. Все дружно сидели на софе, как голуби на телеграфном проводе. Кроме того, в силу пока неизвестных мне причин, они пригласили и Уоррена Питерсона. Вид у последнего был мрачный и не менее глупый, чем во время последней нашей встречи. Если я и наградил его шишкой, то она скрывалась под светлыми волосами. Он расположился в большом кресле, слева от единственного в комнате мужчины, лицо которого было мне незнакомо. Мужчина этот мог бы сойти за еще одного мужественного симпатичного агента, если бы не полное отсутствие волос. Природа выкосила растительность на макушке, об остальном же позаботился он сам. Мне это не понравилось. Я уже встречался с людьми, которых не устраивают собственные волосы — своего рода синдром голого черепа. И почти всегда нарывался на неприятности.

Некогда признаком свободного и независимого характера почитались длинные волосы. Нынче к ним привыкли. Волосы превратились в нечто традиционное, и свидетельством характера стала самодельная лысина. Обычно она призвана подчеркивать мужество и непреклонность своего обладателя в противоположность мягкотелым сосункам с длинными кудрями. На длинном лице Беннетта выделялся крупный нос, прямой и костистый, начинающийся прямо между бровями. Глаза у него были карие, а я, как истинный голубоглазый швед, не слишком доверяю людям с карими глазами. Хотя этому человеку я не стал бы доверять и в том случае, если бы глаза у него были цвета ясного летнего неба. На нем был легкий костюм из числа тех, что некогда именовались «палм-бич», пока их не начали делать из нефти. Наряд, помимо ничем не примечательных туфель и рубашки, дополнял галстук-бабочка — еще одно яркое свидетельство характера в наши времена дешевых галстуков или полного отсутствия таковых.

Приятного мало. И дело вовсе не в том, что он крутой парень; дело в том, что он считает себя крутым и мысль об этом постоянно преследует его. Настоящие крутые парни умеют проявлять рассудительность: им нечего доказывать. Они знают себя и плевать хотели на то, что о них подумают. Этот же мужчина со своим показным свидетельством характера явно не уверен в себе. Но скорее умрет или убьет кого-нибудь другого, чем признается в своей слабости.

Упомянутый мужчина выразительно посмотрел на часы.

— Хелм? Вам было приказано явиться сюда ровно в восемь часов.

Я проигнорировал его. Я ему не подчинялся, а стало быть, и полученные мной приказы и соответственно их пунктуальное выполнение или отсутствие такового его не касались. Мой взгляд остановился на Маке. Тот сидел справа от Беннетта, но вежливо встал при появлении Элеоноры — единственный в комнате мужчина, который удосужился это сделать. Одет он был в один из своих обычных серых костюмов, более светлого чем обычно, оттенка, в качестве уступки багамскому климату. По-моему, у него припасены костюмы на все случаи жизни: от тропического до арктического. Возможно, это тоже являлось неким свидетельством, но после стольких лет совместной работы меня не слишком волновало его значение. Гладко выбритое лицо казалось застывшим, но я уловил почти незаметное движение ресниц. В его случае это было самым откровенным подмигиванием, равнозначным насмешливой гримасе на лице другого человека. Знак подтверждал: Мак догадывается о моих планах — единственно возможных при сложившихся обстоятельствах — и дает им зеленую улицу. Я повернулся к тяжеловесу, чей речевой аппарат пострадал от моей руки накануне. Теперь мужчину украшал аккуратный костюм и галстук. По-видимому, спортивная рубашка использовалась для маскировки.

— Вставай! — бросил я. — Уступи даме стул, орясина!

Ошарашенный мужчина открыл было рот для резкого ответа, но Беннетт опередил его.

— Здесь командую я, Хелм! Я развернулся к нему.

— Ну так командуйте. Полная комната здоровенных лбов, и ни единый не потрудился оторвать от стула толстый зад. Где ваши хорошие манеры, господа? Кстати, что делает здесь этот мускулистый дебил? — Я бросил взгляд на Уоррена Питерсона и опять повернулся к Беннетту. — Если он состоит у вас на службе, значит вам приходится довольствоваться последними отбросами.

Беннетт холодно произнес:

— Мистер Питерсон располагает определенной информацией, которая показалась нам заслуживающей внимания. Он утверждает, что вы напали на эту женщину и на него самого, а теперь, должно быть, используете какие-то наркотики — по его словам, испробовали их на нем — чтобы подавлять ее волю и заставлять выполнять ваши распоряжения.

— Безмозглый ублюдок угрожал пистолетом. Пришлось отобрать у него оружие и ударить по голове. Возможно, он это считает наркотиком. Потом я дал ему слабое снотворное, чтобы не очнулся и не заставил себя убить. Что касается мисс Брэнд, то она способна говорить от своего имени, а посему смолкаю.

— Никто не подавляет мою волю и не заставляет выполнять чужие распоряжения, — быстро откликнулась Элеонора. — К тому же, я просила мистера Питерсона оставить меня в покое и не вмешиваться в чужие дела. Понятия не имею, что он себе напридумывал.

Питерсон прочистил горло.

— Раньше ты просила помочь и защитить тебя, Элеонора. Я чувствую себя обязанным и дальше делать это, несмотря на то, что ты попала под власть того самого человека, которого ненавидела и боялась...

— Ты ведешь себя как последний дурак, — сказала Элеонора. Голос ее прозвучал как удар бича. — К тому же на самом деле тебе просто не дает покоя то, что я не пустила тебя к себе в постель.

На короткое время в комнате воцарилась тишина. Щеки Уоррена Питерсона окрасились в алый цвет — румянец, которого не устыдилась бы и викторианская горничная. Беннетт прочистил горло.

— Ладно, Лоусон. Пожалуйста, уступите даме стул. Я перевел взгляд на Мака.

— Что мы здесь делаем, сэр? Я пришел, выполняя ваш приказ, но прошу заметить, что сделал это против своей воли.

— Мэтт, вовсе ни к чему проявлять такую враждебность...

— Скажите это им, — отозвался я. — Сколько враждебности с их стороны требуется стерпеть, прежде чем ответить той же монетой? За последние двадцать четыре часа мне угрожали оружием двое из присутствующих в этой комнате и еще один ныне отсутствующий их коллега. Мне такое поведение представляется откровенно враждебным. Еще двое полчаса назад поджидали в коридоре. После всего этого мне не так-то просто быть вежливым с ними или с их начальником. С какой стати вообще терять на них свое время? Наше время, сэр?

— Сотрудничество между нашими организациями...

— Дерьмовое сотрудничество! — грубо оборвал я. — Двое сотрудников ОФБ поджидают меня в номере с заряженным оружием и это называется сотрудничеством? Вам прекрасно известно, что они намеревались сделать.

Так же, как известно и то, что намечалось учинить в коридоре сегодня утром. Парни рассчитывали неожиданно броситься на меня и аккуратно разоружить, после чего все должно было идти так, как они того пожелают. Им не терпится самим обеспечить «защиту» нашей подопечной. Хорошенькое сотрудничество! — Тяжеловес, именовавшийся Лоусоном, неуклюже подвинул Элеоноре стул. Я развернулся к нему. — Эй, держи. — Он поспешно повернулся и ухватил протянутый ему револьвер. — Это твоего больного дружка. А вот и твой. — Он еще не успел управиться с первым револьвером, когда появился второй, и в результате выронил оба на пол. Я покачал головой. — Не стоит так нервничать, amigo. Я вынул из них пули. Мы, профессионалы, обычно называем их патронами, но думаю, вы, любители, именуете их пулями, как это принято в дамских детективах, так что будем придерживаться более привычной вам терминологии. — Я вновь повернулся к Беннетту. — На вашем месте я бы приказал ему не заряжать здесь оружия. У этого парня скверная привычка стрелять в случайных людей.

— Громкое и впечатляющее представление, Хелм, — проговорил Беннетт, почти не разжимая губ. — Во всяком случае, громкое. Теперь, если можно перейти к делу... Простите, мисс Брэнд. Здесь не курят.

Мгновение я с недоверием глядел на него. Во всяком случае, изобразил недоверие: от него можно было ожидать чего угодно. Потом повернулся к Элеоноре и взял за руку, поднимая со стула.

— Пошли, малышка. Нам здесь делать нечего. И вновь она не задала ни одного вопроса; просто встала и направилась к двери.

— Хелм! — Голос за моей спиной принадлежал Беннетту. Не дождавшись моего ответа, он рявкнул: — Лоусон! Бердетт!

Двое мужчин поднялись с софы и попытались перекрыть путь к двери. Но тут же замерли на месте, глядя на тупорылый револьвер в моей руке.

— Элли, — сказал я.

— Да.

— Пора. Достань свой револьвер, пожалуйста. Я беру того, что слева. Ты позаботься о правом. Когда я застрелю своего, второй поступает в полное твое распоряжение... Готова? — И тихо добавил: — Я же говорил, что тут будет потрясающий цирк.

— Я готова, Мэтт. — Голос прозвучал совершенно спокойно.

— Вынужден попросить вас утихомирить этого полоумного! — резко произнес Беннетт у меня за спиной. — Видимо, это адресовалось Маку.

— Сэр, — сказал я.

— Да, Мэтт.

— Предупредите их, пожалуйста. Возможно, у них сложилось обманчивое впечатление, что я блефую. Объясните им. Если я увижу оружие, если прозвучит хоть один выстрел... Скажите им, что произойдет. Голос Мака мягко прозвучал в тишине:

— Некогда на реке Фрейзер в Канаде стояла баржа, своего рода плавучий дом. Там состоялась встреча — вас это заинтересует, Беннетт — некой группы террористов. Присутствовало десять человек. Двое ушли, и осталось восемь, в том числе и мой агент, находившийся у них в плену. Затем началась стрельба. В конце концов наружу вышел мистер Хелм. В нем остались две девятимиллиметровые автоматные пули с металлической оболочкой, одна револьверная пуля тридцать восьмого калибра с мягким наконечником и порция дроби, тем не менее, он вышел. Кроме него в живых остался лишь один молодой террорист, которого унесли на носилках. Впоследствии врачам удалось его спасти. Так что я посоветовал бы не спешить с оружием, господа.

После мгновенной паузы Беннетт произнес:

— Тогда прикажите ему убрать оружие.

— Я не вмешиваюсь в работу своих агентов, — сказал Мак. — Они просто получают задание, а дальше вольны действовать как заблагорассудится. Вы сами спровоцировали мистера Хелма на ответные меры. На него было совершенно вооруженное нападение. Вы неоднократно готовили ему ловушки. Как ни странно, подобное поведение в его представлении не совсем соответствует тому, как должны взаимодействовать члены двух сотрудничающих организаций. Как ни странно, я вполне с ним согласен. Вы сами создали проблему, Беннетт, вот теперь и решайте ее.

Он отклонился от стандартного сценария, описанного мной Элеоноре, который предписывал мне принять весь огонь на себя, покуда Мак,, а стало быть, и агентство, отказывается поддерживать мое вызывающее поведение. По-видимому, он не слишком любил, не шибко боялся мистера Беннетта, и не видел причин поощрять грязные приемы этого человека.

Голос Беннетта едва заметно дрогнул.

— Но чего же он хочет?

— Почему бы не спросить об этом у него самого? — ответствовал Мак.

— Чего вы хотите, Хелм?

— Даму вверили моим заботам, — сказал я. — Поэтому чувствую себя обязанным проследить, чтобы по отношению к ней проявлялись вежливость, уважение и предупредительность. Личные ее привычки не могут становиться предметом критики. Если ей вздумается поковырять в носу, она будет ковырять в носу и никто даже словом не обмолвится по этому поводу. Если ей захотелось покурить, она будет курить здесь, или я отведу ее туда, где она сможет курить, и не завидую тому, кто попытается меня остановить. Если есть желающие попробовать, милости прошу.

Воцарилась непродолжительная тишина. Затем Беннетт тихо рассмеялся, и я понял, что все кончено, отныне с него глаз нельзя спускать. Этот человек не успокоится, пока не отплатит за нанесенное оскорбление. Правда, я и без того не стал бы упускать его из виду.

— Сколько шуму из-за какой-то сигареты — небрежно бросил он. — Покорнейше прошу извинить, мисс Брэнд, я и не подозревал, что табак столь важен для вас. Разумеется, можете курить. Лоусон, принесите даме пепельницу.

— Ладно, Элли, — сказал я. — Можешь убрать оружие.

— Видите? — раздался вздрагивающий голос Уоррена Питерсона. — Хелму каким-то образом удалось подчинить Элеонору себе. Теперь она готова даже убивать для него!

Никто не обратил на Питерсона ни малейшего внимания. Элеонора вновь опустилась на стул, и губы ее едва заметно пошевелились:

— Если ты Дикий Билл Хикок, кто тогда я. Грозная Джейн?

— Она была еще страшнее тебя, — пробормотал я. — Да и побольше. Управляла двумя десятками мулов как парочкой пони...

— Мисс Брэнд.

Элеонора бросила на меня насмешливый взгляд и сказала:

— Да, мистер Беннетт. Беннетт прочистил горло.

— Теперь, когда мы покончили со всем этим мелодраматическим фарсом, надеюсь, вы не откажитесь рассказать нам о публикации, над которой вы работаете в настоящее время.

— Вы имеете в виду мою статью о Бермудском треугольнике? — охотно отозвалась Элеонора. — Боюсь, мне не удалось пока собрать нового материала. Вам конечно известно о военных самолетах, которые вылетели из Форт-Лодердейла и исчезли и о принадлежащей частному лицу яхте «Ревонок», которую никто не видел после того, как она отчалила от Ки-Уэст.

— Пожалуйста не надо, мисс Брэнд. Мы знаем, что вы воспользовались своего рода прикрытием, чтобы не разглашать истинные цели своего расследования...

— Но возможно, люди, с которыми она имеет дело этого еще не знают, — быстро вмешался я. — Когда прошлой ночью мы наткнулись на засаду, я решил было, что им все известно, но как выяснилось, это всего лишь друзья из сотрудничающего с нами агентства устроили дружеский розыгрыш... Кстати, как чувствует себя жертва розыгрыша?

— А я-то думаю, когда вы удосужитесь поинтересоваться, — холодно произнес Беннетт. — Он в удовлетворительном состоянии, похоже, ему удастся выкарабкаться.

— Мой интерес к людям, которые бросаются на меня с оружием и в результате получают дулю, весьма ограничен, мистер Беннетт, — заметил я. — Даже, когда стреляю в них я сам, чего в данном случае не было. Но я рад за мистера Лоусона, что его жертва выживет.

— Проклятие, если бы ты не... — возмущенно начал крупный мужчина.

— Тебе не повезло, — прервал я. — Через пару поколений мы выведем прекрасную мягкотелую расу граждан, которые не приучены давать сдачи, да еще и успеем полностью их разоружить. Увы, ты родился слишком рано, amigo. Тебе бы понравилось жить в тихом обществе, где оружия нет ни у кого, кроме тебя. Мак прочистил горло.

— Думаю, пора это прекратить, Мэтт.

— Да, сэр. Как я уже сказал, не исключено, что прикрытие мисс Брэнд все еще действует и прежде чем мы двинемся дальше, мне хотелось бы получить некоторые гарантии того, что оно будет действовать и дальше, в течение максимально возможного времени. То, что Питерсон проболтался вам об ее истинных целях, еще не означает, что об этом нужно кричать на весь город.

— Уверяю, мы в полной мере сознаем, насколько важны требования безопасности, — заявил Беннетт. — Кстати, как вы скоро поймете, вопрос уже обсуждали. Тем не менее, я пользуюсь возможностью заверить мисс Брэнд, что переданная ею информация не станет разглашаться без особой необходимости. — Он посмотрел на Элеонору. — Прошу вас, мисс. Что известно о деятельности этих террористов?

Элеонора помедлила с ответом. Я догадывался, о чем она думает. Мы заранее договорились, что не станем идти на поводу у кого бы то ни было. Тем не менее, Элли была достаточно умна, понимала, что не стоит перегибать палку без особой нужды, пыталась представить свою точку зрения достаточно ясно.

— Мне ничего не известно ни о каких террористах. Я занималась расследованием случаев кораблекрушений, которые имели место неподалеку от побережья в последнее время, но так и не смогла выяснить, чем они вызваны. Никаких доказательств, которые давали бы основание называть их террористическими актами, обнаружить не удалось.

— Возможно, мисс Брэнд, мы располагаем несколько большей информацией по этому поводу, — в голосе Беннетта прозвучало самодовольство. — Тем не менее, будем весьма признательны, если вы сочтете возможным поделиться с нами всем, что вам известно.

В глазах Элеоноры сверкнули искорки гнева, но она продолжала говорить сухим деловым голосом:

— Я изучила все происшествия за последние пять лет. Рассмотрела все возможные причины: столкновения, мели, штормы, пожары, взрывы и так далее. Отбросила целый ряд случаев, явно попадающих в категорию обычных морских аварий. Выделила несколько сомнительных случаев, обычно связанных с исчезновением судна, когда никто, в том числе и уцелевшие, если таковые имеются, не способен объяснить, что же произошло. И осталась небольшая категория, не вызывающая практически никаких сомнений. Пять кораблей; шесть, включая последний. Все эти случаи похожи друг на друга. Во всех имело место повреждение в носовой части. Корабль, по-видимому, наталкивался на нечто, и оно либо взрывалось само, либо вызывало взрыв на борту. Такова первая гипотеза. Другая предполагает, что причиной кораблекрушений стали действия злоумышленников, хотя непонятно, зачем им понадобилось выбирать для своих целей одно и то же место на всех судах. Как выяснилось, все происшествия имели место в течение последних двух лет.

Беннетт кивнул.

— Нам понадобятся названия всех судов, мисс Брэнд. И все прочие относящиеся к ним сведения. В частности, насколько мне известно, вы разговаривали с некоторыми уцелевшими членами команд. Хотелось бы получить записи этих разговоров.

— Не сомневаюсь, что вам этого хотелось бы, — сухо отозвалась Элеонора. — Но почему бы тогда не провести собственное расследование?

— Даже если бы мы могли позволить себе терять время на повторение уже проделанной вами работы, в случае, который в настоящее время интересует нас больше всего, это невозможно.

Элеонора, нахмурившись, посмотрела на него.

— Вы на что-то намекаете. Поясните, пожалуйста.

— Речь идет о человеке, которого звали Юрген Хинкамф. Он служил третьим помощником на «Фэйрфакс Констеллейшн», танкере, который недавно затонул неподалеку от Багамских островов. Прошлой ночью Хинкамфа задушили подушкой в больничной кровати. Убийца до сих пор не найден.

Лицо Элеоноры побледнело.

— Ох, бедный мальчик!

— Насколько мне известно, вчера вы разговаривали с ним в больнице.

— Совершенно верно. Но он отказался отвечать на мои вопросы. Я... надеялась повидаться с ним сегодня.

— Не удастся. — Беннетт оглянулся на меня и продолжал с некоторым злорадством: — Вот, что я имел в виду, когда говорил, что проблема безопасности в данном случае уже обсуждалась. Кому-то явно удалось выяснить истинную цель проводимого мисс Брэнд расследования, что было совсем не трудно после того, как она начала расспрашивать уцелевших в кораблекрушениях. По-видимому, этот человек или организация пытается не дать ей достигнуть цели, устраняя источники информации. — Он вновь перевел взгляд на Элеонору. — Вам не показалось, что этот Хинкамф что-то скрывает?

Элеонора кивнула:

— Но понятия не имею, что это может быть. Так далеко я еще не продвинулась.

— А как далеко вы продвинулись?

— Он рассказал мне о случившемся, — ответила Элеонора. — По его словам, корабль содрогнулся, раздался громкий звук, он вышел на открытое крыло мостика — была как раз его вахта — и тут весь нос корабля охватило пламя. Пламя это, как огромный огненный мяч, катилось навстречу Хинкамфу. Не помня себя, он бросился на поиски укрытия. И очнулся в спасательной шлюпке, куда ему по-видимому помог добраться кто-то из членов команды.

— Судя по вашему описанию, корабль перевозил бензин.

— Нет, сырую нефть. То есть, весь набор компонентов, тяжелых и легких, в том виде, в котором их добывают из земли. А легкие составляющие практически представляют собой бензин — вернее, нерафинированный бензин — так что при отсутствии должных мер предосторожности может образоваться взрывоопасная смесь. По-видимому, на «Констеллейшн» таких мер предосторожности никто не принимал. Это была старая и дряхлая посудина, так что пожар на носу вполне мог перекинуться на весь груз. — Элеонора поколебалась. — Вероятно, багамские власти пожелают увидеть меня, поскольку я говорила с ним незадолго до того... до того, как его убили.

— Да, вас просили побывать у них сегодня во второй половине дня. Я подскажу, как найти нужный кабинет. Если пожелаете, можем предоставить вам и средство передвижения.

— О средстве передвижения позабочусь я, — сказал я.

Беннетт пожал плечами.

— Как пожелаете. Мисс Брэнд, так вы говорите, Хинкамф вам все это рассказал? Он не проявлял нежелания описывать подробности аварии?

— Ох, нет. Нежелание проявилось, когда я попыталась... когда попросила рассказать, что творилось на мостике во время взрыва, попыталась выяснить, чем занимались он и подвахтенный, когда разразилась катастрофа. Он тут же внезапно почувствовал себя слишком слабым, чтобы отвечать на вопросы.

— У вас есть какие-либо предположения относительно того, что он может скрывать? Элеонора передернула плечами.

— Разве что самые очевидные. То ли он сделал что-то, чего не должен был делать, то ли не сделал того, что должен был сделать. Возможно, просто отвлекся, пока судном управлял автопилот, зачитался комиксами, Иммануилом Кантом или чем-нибудь еще. Такое случается. Эти корабли практически не нуждаются в управлении, даже старые модели. Как бы то ни было, слишком уж он охотно живописал восхитительный фейерверк и слишком велико было его нежелание обсуждать технические подробности ночной вахты. Думаю, Хинкамф понимал, что допустил какую-то ошибку, а в результате как дежурный офицер по меньшей мере частично отвечает за гибель корабля.

— Отвечает перед своей совестью? Или перед законом?

Элеонора быстро встряхнула головой.

— Если вы ведете к тому, что он участвовал в заговоре по уничтожению судна, то я в этом сильно сомневаюсь. Судя по тому, как он об этом рассказывал, уверена, что взрыв и для него явился ужасной неожиданностью. Ничего подобного Хинкамф не ожидал. В этом я готова поклясться. Но мне кажется, он сознавал, что допустил профессиональную оплошность или что-то недосмотрел и это, по меньшей мере, благоприятствовало катастрофе. Нечто такое, о чем он никому не осмелился рассказать, в особенности любопытной журналистке, которая, как оказалось, знает о судовых порядках чуть больше, чем он предполагал, когда согласился дать интервью. — Элли едва заметно улыбнулась.

— Знаете, я провела неделю на сухогрузе, прежде чем взялась за это расследование, так что немного разбираюсь в судах.

— Вы упомянули о подвахтенном. Вы разговаривали с ним?

— Не представилось такой возможности, — сказала Элеонора. — Юрген не знает, что с ним случилось, но среди уцелевших этот моряк не числится.

— Если террористы, которые организовали кораблекрушение, заручились помощью на борту, они могли впоследствии незаметно эвакуировать своего помощника в безопасное место.

— Интересная гипотеза, но на мой взгляд не слишком правдоподобная, мистер Беннетт. Как можно проделать подобную операцию, когда танкер пылает и вокруг разлилась горящая нефть? Мне представляется более вероятным, что этот человек утонул вместе с кораблем, но если вы намерены попытаться его отыскать, его звали Эйнар Кеттлиман. — Она поколебалась. — И вообще я не верю, что это дело рук террористов.

Беннетт одарил ее своей неспешной самодовольно-насмешливой улыбкой.

— В таком случае совершенно необъяснимым представляется то, что мы располагаем посланием, подписанным некой подпольной организацией, в котором выдвигается требование уплатить крупную сумму денег с угрозой потопить еще один корабль, если наличные не поступят к указанному сроку. Вы со мной согласны, мисс Брэнд?