"Падальщик" - читать интересную книгу автора (Гали Ник)

Глава III Сутра Светящихся Одежд (Четвертое Откровение Яхи)

Гости вновь расселись по местам.

Выйдя к кафедре, Девин вынул микрофон из подставки и вышел с ним на открытое пространство сцены, — он явно предпочитал делать свой доклад, прохаживаясь перед слушателями.

— Я предполагаю, — начал он, — привыкшему к рациональным объяснениям бизнес-сообществу недостаточно цитат из Библии и ссылок на китайскую философию, чтобы убедиться в научности нашего проекта. Что ж, как я говорил в начале, попробуем в макет гипотезы влить теперь тяжелую «бронзу» науки.

Он продолжил:

— Одно из парадоксальных следствий нашего открытия состоит в следующем: чем технически совершеннее созданный людьми язык, тем сильнее препятствует он пониманию людьми истинных смыслов, разлитых в окружающем мире. А теперь скажите мне: какой человеческий язык на сегодняшний день является в техническом плане самым совершенным? Какой язык претендует на то, чтобы минимальным количеством знаков печать как можно большее количество понятий?

В наступившей тишине Девин ждал предложений.

— Вы упомянули английский, — неуверенно сказал один из гуру.

— Верно, английский язык весьма «обкатан» временем. В нем стерлись рода, падежи, упростились суффиксы. Но это далеко не предел. Есть на свете язык, — и даже языки — которые во много-много раз превышают английский по простоте и функциональному совершенству.

Зал молчал, озадаченный.

— Как же вы не можете вспомнить? — в удивлении поднял брови Девин. — Вы, пользующиеся этими языками каждый день' Зал чувствовал, что разгадка где-то рядом.

— Компьютерные языки! — сжалился Девин. — Языки программирования, на которых пишутся компьютерные программы. Подумайте: ведьони представляют собой знаковые системы, созданные человеком, и тоже кодируют смыслы в единицах-символах. В бинарном языке-коде, например, этих символов два — единица и ноль, и вся сложнейшая информация о мире шифруется в программе с их помощью.

— А теперь, — продолжил он, — не вдаваясь в технические детали, объявлю вам следующее: лабораторно нашим ученым удалось создать такой язык программирования — иными словами такой сверх-код человеческого языка — который по степени унификации в его единицах-символах передаваемых смыслов приближается к зеркальной противоположности некого другого кода, того, чьи единицы наоборот максимально разнообразны, многочисленны и обозначают индивидуальные уникальные смыслы, разбросанные в мире. То есть, — Девин сделал дразнящую паузу, — мы создали нечто диаметрально противоположное коду мироздания.

— Код дьявола! — пискнул сверху гик Раймонд.

— Прошу вас: останемся все же в научной зоне, — умоляюще поднял вверх руки Девин.

Он остановился, собрался с мыслями и продолжил:

— Итак, получилось интересная картина: из-за слов мы не можем нашей земной человеческой логикой правильно расшифровать код мироздания, но, создав компьютерный сверх-код, мы можем довести до совершенства его противоположность! Дальше было еще интереснее. Мы подумали: а что если поставить против всех ступеней логики нашего антикода своеобразное программное зеркало? Да-да, программное «зеркало», — ведь оно отразит с точностью «до наоборот» все то, что мы ему покажем. Возможно, подумали мы, показав зеркалу антикод, мы смогли увидеть в нем расшифрованным код идеальный? Голова закружилась от такой перспективы — расшифровать ДНК мироздания! На практике, конечно, с созданием такого зеркала Пришлось повозиться, — вышла безумно сложная схема, — но эффекта зеркала в конце концов удалось добиться.

На первом ряду не выдержал гуру, похожий своей худобой и длинным носом на аиста.

— И что же вы увидели в своем зеркале?

Девин кивнул и просто сказал:

— Мы увидели будущее.

Зал ахнул. Несмотря на то, что все готовились услышать именно это, заявление прозвучало неожиданно.

— Будущее?! В каком же виде, позвольте спросить? — растерянно спросил «аист».

— В виде описания тех событий, которые случатся. Точные предсказания.

— Вы все-таки хотите сказать, прогнозов? — вежливо улыбаясь, поправил Девина гуру с профессорской бородкой.

— Нет, не хочу. Прогноз это то, что может и не осуществиться. Предсказания же Лизы сбываются в ста процентах случаев, — Девин поднял руку, останавливая нарастающий в зале недоверчивый гул. — Объясню по порядку.

Он подождал, пока шум в зале стих, словно заглушая его своим собственным молчанием, затем медленно, смакуя установившуюся тишину, прошелся по сцене перед первым рядом, взявши себя за подбородок и глядя в пол. Тихо зазвучали его слова, словно посыпались на пол сухие листья:

— Начало прошлого века. Квантовая физика. Макс Планк. Эрвин Шрёдингер. Вернер Хайзенберг.

Девин сделал паузу и несколько секунд смотрел на зал, законно улыбаясь.

— Напомню вам о том удивительном открытии, которое эти лучшие умы планеты пытались объяснить, — открытие, давшее жизнь квантовой теории. Оно было сделано в ходе известного эксперимента Бора и Планка, — так называемого эксперимента двойной щели» — в котором элементарные частицы — электроны — продемонстрировали одновременно свойства и волны, Истицы. Увидев результаты эксперимента, ученые пришли в состояние шока: результаты были совершенно несовместимы с положениями классической ньютоновской физики. Это, грубо говоря, как если бы вы, Дерек, — Девин широким жестом указа, на развалившегося в кресле на сцене любимца студентов, — Как если бы вы были одновременно человеком и, например, морем.

Дерек хотел было что-то ответить, но Девин не дал ему:

— Выяснилось, что местоположение элементарной частицы — электрона — в пространстве зависит от метода ее наблюдения, то есть по сути дела, зависит от воли человека, от того, грубо говоря, как человек ее наблюдает. Иными словами можно сказать, что место частицы в пространстве зависит от того, где человек хочет ее увидеть. Мысль определила материю — абсурд!

Девин потер руки.

— Но пойдем дальше. Почтенный принц Луи де Бролье, заинтересовавшись таким послушным поведением электронов, сделал предположение, что базовые элементы материи являются одновременно и волной, и частицей. То есть вы, Дерек, одновременно и человек, и море. Море же очень большое, оно разливается на многие тысячи миль. Вот и вы, Дерек, пока вас никто не наблюдает — находитесь потенциально в миллионах возможных мест. Но стоит кому-то понаблюдать вас и — ууупс! — вот вы уже человек в определенном месте, в одном из миллионов мест, только в одном, заметьте, из тех, которые вы до того покрывали, будучи морем.

— Понаблюдайте меня, пожалуйста, сейчас где-нибудь на Ибице, — успел-таки пошутить голландец.

— Этот эксперимент мы попробуем поставить позже, улыбнулся Девин. — Продолжим, однако, с теорией. Вернер Хейзенберг, еще один ученый из плеяды выдающихся физиков прошлого века, доказал в конце концов математически безупречно, что невозможно одновременно знать и скорость микрочастицы, и ее местоположение, то есть два ключевых параметра, которые только будучи известны оба, определят для нас предмс1 в пространстве. Господа, что же это, — Девин встал на месте и пощупал сам себя руками, — те маленькие кирпичики, что нас составляют, непредсказуемы?!

Зал ждал ответа.

— Скорее неопределены, решили физики-теоретики под эгидой Нильса Бора. Эта группа ученых дала загадке квантовой механики ее последнюю фундаментальную, так называемую «копенгагенскую», интерпретацию. Согласно ей, волна, которую приставляет собой наблюдаемая частица есть подчиняющаяся строгому математическому закону совокупность вероятностей относительно движения этой материальной частицы в пространстве. Частица в этом смысле подчиняется тому, что было названо принципом нелокальности. То есть единичная элементарная частица, не находясь ни в одной точке пространства в отдельности, кажется, «знает» все возможные потенциальные параметры своего расположения в эксперименте. Это, Дерек, снова как будто вы покрываете, будучи морем, все потенциальные места вашего нахождения. Все пока понятно?

Девин осмотрел зал: вид некоторых лиц, очевидно, не внушил ему доверия.

— Хорошо, вот вам еще один пример. Представьте, что вы играете в теннис в микромире: вы ударяете электрон ракеткой, и он осязаемо существует в момент удара, вы наблюдаете его и взаимодействуете с ним через ракетку, посылая электрон туда, куда хочет ваша интенция. Наблюдая его, вы создаете его будущее местоположение в пространстве. Теперь представьте, что после нанесенного удара вы вдруг потеряли мячик-электрон из вида, — в этот момент мяч-частица перестает существовать, он превращается в волну, которая движется в направлении сетки и, перевалив через нее, покрывает собой все возможные места удара о корт на половине противника. В тот момент, как ракетка вашего противника касается мяча по ту сторону сетки, он вновь превращается в мяч, в частицу, существующую в определенной точке пространства и двигающуюся с определенной скоростью!

— А как противник знает, что это мяч-частица, а не волна? — спросил Дерек.

— Он наблюдает волну, и под воздействием его наблюдения Мяч фиксирует одну вероятность материализации своего месторождения из всех возможных.

Но если мой противник может спрогнозировать матерлизацию мяча в нужном для себя месте, он спрогнозирует его там где мяч нужен ему, а не там, куда его послал я, — улыбнулся голландец.

— Не забывайте, что вы тоже не будете упускать мяч-волну и. вида в игре, и вы и партнер будете наблюдать мяч-волну одно временно, и место материализации мяча будет таким образу зависеть от вас обоих.

— И тот, у кого больше интенции, тот сумеет управлять мячом лучше?

— Не тот, у кого больше интенции, — предостерегающе поднял палец Девин, — но тот, у кого интенция более правильная. Интенция определяет эффективность нашего воздействия на реальность, но она не прямой аналог силы — ее эффективность зависит не от ее количества, а от ее качества. Интенция должна правильно вписать человека в тот аспект мироздания, который он пытается создать своей мыслью. Для получения того, что мы хотим от мироздания, мы должны создать для мысли как бы правильную одежду, то есть правильное соединение ее с мирозданием.

— То есть вы хотите сказать, — задумчиво произнес гуру-аист, — что появившуюся мысль, если я хочу ее осуществить, мне следует одеть, то есть перевести на язык интенции? И тогда мироздание услышит мою мысль и исполнит ее?

— Правильно перевести на язык интенции! — энергично указал на гуру пальцем Девин. — И на язык интенции, а не на язык слов! Человек же, намереваясь воздействовать мыслью на мир. как правило, выбирает именно слова, — выбрав мысль, он начинает с того, что сообщает ее миру словами, или размышляет о ней словами, или словами записывает ее, — все это вместо того, чтобы стать мыслью, переведя ее не на слова, а на язык своей чистой, незамутненной интенцией.

— Но что такое это ваша незамутненная интенция? — неуверенно улыбнулся гуру-аист. — И как перевести на нее мысль.

— Современная физика говорит, — Девин посмотрел уже на весь зал, — что вся Вселенная наполнена электромагнитными излучениями, наполнена волнами разных частот. Вселенная представляет собой словно энергетическую сетку, сделанную из единого материала, — и эта сетка на разных своих участках колеблется с разной частотой. Одна из теорий физики говорит что представляющиеся нам твердыми и имеющими постоянную материальную форму объекты Вселенной, — планеты, камни; животные, люди, — это узелки и складки, образующиеся на этой энергетической сетке, и обретающие свою форму в зависимости от частоты колебаний однородного праматериала в данной точке. Любой видимый нами материальный объект есть такой участок сетки, вибрирующий своим энергетическим фоном; этот объект приобретает свою форму и качества в зависимости от частоты колебаний в нем участка сетки. Эти колебания и есть интенция, в которую облачается мысль объекта. Но если у всех, кроме людей объектов-тел мироздания мысль всегда едина, равна изначальной истине-замыслу и потому неизменно безошибочна, — даже не тождественна, а неотделима от правильной интенции мироздания, — то у людей мысль отделена от интенции, должна обрести ее правильную для своего воплощения, должна одеться в нее правильно. Если человеку удается выбрать правильную мысль и облачить ее в подходящую этой мысли интенцию, такая мысль начинает влиять на силу и характер вибраций участков сетки и сгустков на ней, во благо и самому мыслящему, и всему мирозданию.

— Все это, кстати, давно было известно древним мудрецам, — по-дружески кивнул Девин своему постоянному собеседнику, гуру-философу с первого ряда. — Еще Упанишады, древний индийский эпос, чье учение частью вобрали в себя в дальнейшем различные направления йоги, говорили о существовании в мире праны, энергетической субстанции, подлежащей всему. Сами йоги сегодня описывают прану как разновидность сложной многомерной энергии, существующей в виде электромагнитных изучений. И учат ею управлять.

Гуру-философа с бакенбардами объяснения Девина, кажется не впечатлили.

— Свечения — это что-то из философии шестидесятых, — выразил он чувства многих в зале, — расширение сознания, Кастанеда, «веселые» грибы…

В аудитории захихикали. И для начала, ответьте нам на фундаментальный вопрос, — продолжил гуру-философ, — как можно переносить состояние и волны на людей или животных? — Он нагнулся вперед в кресле Развел руками. — Как вообще можно говорить, что осязаемые предметы видимого материального мира могут вдруг «размазаться» на всю Вселенную, как масло по бутерброду — ведь каждый предмет всегда занимает в пространстве определенное место!

— Но разве вы можете видеть местоположение предметом пространстве через секунду после настоящего момента?

— С достаточной степень точности я могу предсказать их положение по крайней мере на некоторый ближайший момент от настоящего! — сказал гуру. — Это местоположение довольно просто предположить — зная скорость и массу тела, продолжая вектор…

— И на сколько далеко в будущее простирается это ваше предположение? — Девин хитро прищурился. — Можете ЛИ вы реально видеть будущее, если все что вам дано видеть, это настоящее? И можете ли вы поэтому с уверенностью сказать, что будущее каждого видимого сейчас четко в определенном месте объекта не является действительно, как вы изволили выразиться, «размазанным» по всей Вселенной уже через мгновение?

Гуру хотел было сразу возразить, но вдруг задумался.

— Ни мы, ни наука ничего не придумываем, — снова по-дружески кивнул ему Девин, — квантовая теория и исследования физиков, начиная с Эйнштейна, только подтвердили то, что было известно многим древним учениям…

— Может быть, вы все-таки расскажете, какое отношение имеет все вышесказанное к Лизе? — сделал попытку Ректор подвести оратора ближе к теме, интересующей всех.

Девин прошелся по сцене.

— Оно имеет к ней самое непосредственное отношение. Лиза, — он остановился и обвел зал глазами, — первый в истории прибор, который умеет улавливать и анализировать колебания интенции человека — всего спектра исходящих от него электромагнитных волн. Робот с помощью специальной программы анализирует параметры этих излучений, — он определяет длину их волн или, если кому-то так понятнее, их цвет — он создает спектрограмму запроса человека к мирозданию. По ВИДУ эта спектрограмма похожа на знакомый всем «бар-код» — им в супермаркетах помечают продукты, — только в нашем случае прямоугольнике чередуются не белые и черные полосы, а полосы различных цветов, соответствующие присутствию в интенции человека волн разной длины. Если волна некоторой частоты присутствует в спектре, она светится положенным для волны той длины цветом, — в противном случае, полоска спектра оказывается черной.

Девин взял с кафедры стакан с водой и снова отпил глоток.

В тот момент когда человек задается вопросом о будущем, сказал он, возвращая стакан на место, — вибрация его волн оказывается связана с обдумываемым вопросом. Волны человека тогда формируют определенный спектр, совокупные излучения которого в зависимости от своего состава и интенсивности, начинают в большей или меньшей степени «раскачивать» энергетическую сетку мира. Элементы, сформировавшиеся на сетке, могут под воздействием этих излучений быть изменены: наиболее нестойкие из них поддаются изменениям легко; другие, более прочные складки и узелки, требуют более сложной энергии, чтобы измениться. Мы как бы встряхиваем своей интенцией некое одеяло, стараясь расправить образовавшиеся на нем складки или создать новые. — Самое главное для того, чтобы получить искомое событие или объект в будущем, — Девин поднял верх палец, — это создать совместно с этим событием или объектом прозрачное белое свечение; начать излучать те волны, которые совместное волнами, исходящими от скрытого в мироздании (мы говорим — «скрытого в будущем») события или объекта составили волны чистого белого цвета…

— Послушайте, — раздраженно перебил Девина сморчок в клетчатом костюме, сидящий в третьем ряду, — я не улавливаю одной вещи. Ваше устройство, как вы сами заявили, вроде бы Рассчитано на предсказание будущего: то есть его задача ответить мне на вопрос о том, что в будущем случится. Но вы рассказываете об этих волнах, которые мы излучаем, и о том, что реальность может быть такой, какой мы захотим ее сделать. А это значит, что фиксированного будущего просто нет! Как же ваша машина может его предсказать?

Зал насторожился — сморчок уловил то, что многие упустили. Девин помедлил. — Дело в том, — медленно сказал он, чеканя слова, как делал всякий раз, когда хотел сказать что-то важное, — что раз сформированное будущее невозможно изменить — это было открыто нашими учеными в ходе экспериментов с системой. Но При этом вовсе не все будущее уже сформировано. Попадая своим вопросом на вакантный участок, вы тем самым формируете это, участок — раз и навсегда.

— Подождите, подождите, — желал разобраться сморчок. Давайте по порядку. Что, вы говорите, случится, если я в первый раз и раньше других подумаю о каком-то аспекте будущего. О том аспекте или о событии, о которых никто до меня не задумывался?

— Вы сформируете его. Каким — это другое дело, но вы сформируете его.

— Ага! — радостно подхватил сморчок. — Значит ваша машина не сможет мне рассказать об этом будущем событии до того, как я спрошу ее?

— До того — нет, — спокойно отвечал Девин. — Но раз вы спросите ее о событии, вы тем самым своей интенцией сформируете его; и вот пожалуйста — машина окажется в состоянии рассказать вам о нем.

— Теперь скажите, что случится, если я задумаюсь о том будущем, которое до меня было уже кем-то сформировано? — продолжал въедливо допытываться сморчок. — Я смогу его поменять?

— Вы не сможете поменять форму сформированного события, — сказал Девин. — Но вы сможете поменять его модус. То есть то значение, которое это событие будет иметь для вашей дальнейшей жизни и для жизни людей, небезразличных вам.

— Понятно, понятно, — вдруг ожил на первом ряду гуру-философ. — Это как в одной даосистской притче.

Не задаваясь вопросом, хочет ли кто-нибудь слушать его! притчу, он принялся ее рассказывать:

— Одному бедному старику богатый вельможа, за тот что тот! помог ему найти дорогу в лесу, подарил удивительной красоты и силы лошадь. И вот, все соседи в деревне сказали: «Как тебе повезло, старик!» На это старик отвечал: «Посмотрим». Через несколько дней сын стрика поехал кататься на этой прекрасной лошади упал с нее и сломал ногу. «Как тебе не повезло, старик!» — сказали соседи. «Посмотрим», — отвечал старик. Вскоре началась война и в деревню пришли чиновники императора забирать молодых людей в армию. У всех соседей забрали сыновей, а больного сына старика чиновники не тронули. «Как тебе повезло», — опять сказали соседи. «Посмотрим», — снова сказал старик…

Гуру-философ, довольный, остановился.

— Прекрасно, — похвалил его Девин. — Вот пример того, как меняется модус события. Представим, однако, что событие — подарок вельможи — уже сформировано кем-то в будущем. Событие неизменно, но в зависимости от того, кто будет пытаться повлиять на него, оно будет менять модус, превращаясь то в хорошее событие для старика, то в плохое.

— Вас послушаешь, начнешь бояться сглаза, — усмехнулся гуру-сморчок.

— В простонародье это, действительно, зовется сглазом, — спокойно подтвердил Девин. — Но наибольшая опасность сглазить будущие события в нашей жизни исходит от нас самих. Мы сами раньше других, сильнее и чаще воздействуем на модус будущих касающихся нас событий, причем чаще всего воздействуем на этот модус в отрицательную для себя сторону.

— Это когда мы думаем о них, излучая неправильную интенцию? — спросил Ректор. — Не подходящий фон для формирования совместно с этими событиями чистого белого света?

— Именно…

В третьем ряду раздался голос студентки из Ирана по имени Мариэм:

— Правильно ли я понимаю, что ваша машина сообщит нам о любом событии будущего, о котором мы захотим узнать? И если событие это не сформировано, она поможет нам его сформировать?

— Не поможет, — покачал головой Девин. — Лиза — лишь своего рода монитор, который сразу покажет вам результат приложения вашей интенции к мирозданию. Если вы захотите что-то Узнать о будущем или захотите сформировать будущее событие, Лиза просто моментально покажет вам, что из этого выйдет. Но если вибрация волн вашей интенции не будет составлять Правильную комбинацию с фоном свечения того тела мироздания, которое вы «заказываете», то в момент вопроса машина может и отказать вам в ответе. Ответ ее будет тем более четким, чем более насыщенной волнами правильной длины применительно к выбранному аспекту реальности будет ваша интенция.

Девин продолжил:

— Если рожденное вашей интенцией излучение совместно с прячущимся в мироздании искомым событием родит свет близкий к чистому белому, вы получите от машины ясный и четкий ответ на ваш вопрос о будущем. Если подобный эффект случится при вашей попытке сформировать новый модус будущего события, модус его изменится в вашу пользу. И наконец, если такой запрос попал на «пустое» место в будущем, событие сформируется нужным для вас образом. Если же свет, рожденный совместно с тем событием, которое вы хотите вызвать из «спящего» состояния и материализовать в своей жизни, не будет белым, но будет с примесью цветов и оттенков, вы получите уклончивый — или даже несуразный — ответ. Ответ будет тем более несуразным, чем больше черных, ненасыщенных светом полос будет в вашей интенции. Сформированное же на «пустом» месте событие в этом случае окажется либо не таким, каким вы его «заказывали», либо будет иметь для вас совсем не те последствия, которых вы от него ждали.

Девин подошел к проектору.

— Сейчас я поясню это на примере. Взгляните.

Раздался знакомый щелчок пульта. На экране появился слайд:

— Вы видите спектрограмму излучения интенции одного нашего коллеги в момент, когда он задавал вопрос Лизе. Вопрос был: «Каким будет лето в Англии в этом году — дождливым или солнечным?» Для того, чтобы спрашивающий получил четкий и ясный ответ от Лизы, интенция, подкрепляющая этот вопрос, должна была излучать определенный набор цветов» спектра применительно к скрытой в мироздании летней погоде в Англии. Однако, когда Лиза воспроизвела спектрограмму вопроса, многие полоски спектра интенции спрашивающего оказались черными. Иными словами, многие окружающие человека аспекты мироздания, которые подлежали расшифровке и переводу на язык нужной интенции, оказались спрашивающим человеком не прочувствованы, «не замечены». Человек лишь «поглотил» поступающие к нему волны мироздания, никак на них не отреагировав. Черные полосы в спектрограмме означают чаще всего ничто иное, как следствие воздействия на человека интенции языка, заставляющего его перестать замечать реальность.

Девин прошелся перед рядами.

— Как видите, наш спрашивающий, что называется, много на себя взял — посмотрите, сколько черных полос на спектрограмме его вопроса! Относительно малый процент светящихся, цветных полос свидетельствует о том, что коллега не имел правильной интенции, задавая свой вопрос. Его вопрос не был заполнен его истинным индивидуальным мироощущением ситуации в нужной степени для получения ответа об выбранном аспекте будущего. Знаете, что ответила ему машина?

Зал затаил дыхание.

— Она ответила: «Про море сложено много песен». Не очень полезная информация в данном случае, хотя и правдивая мысль. Видимо, только эту истину, которая будет также верна следующим летом, как и сейчас, и которая, таким образом, составляет часть будущего, заслужил своей вложенной в вопрос интенцией наш спрашивающий. Заметьте, что система уловила в вопросе внутренний запрос к будущему, имевший отношение к морю. На самом деле испытуемый про себя желал, чтобы погода летом в Англии была хорошая, — в июле он собирался провести две недели отпуска в Брайтоне.

— Когда настало лето, — продолжил Девин, — мы проверили, Что за погода была в Брайтоне в интересующие спрашивающего две недели. Она была отвратительная.

— Не хотите же вы сказать, — поднял руку похожий на толстого бегемотика и до того молчавший гуру, — что этот ваш спрашивающий повлиял своей «плохой» интенцией на формирование погоды в Брайтоне?

Если он был тот человек, кто впервые задумался об этом аспекте будущего, — сказал Девин, — то, безусловно, именно он Формировал погоду в это время в этом месте.

Многие в зале с недоверчивыми улыбками переглянулись.

— Еще раз, — отчетливо сказал Девин. — Наши эксперименты с Лизой убедительно показали: каждый сформированный аспект будущего был сформирован неким одним человеком, — тем, который подумал об этом аспекте будущего первым. Поменять суть будущего события, после того как кто-то в первый раз подумал о нем и оно оказалось сформировано, невозможно. Как я сказал, можно лишь поменять модус этого события. Взгляните на еще одну спектрограмму.

На экране появился слайд:

— Знаете, что это такое? Это спектрограмма моего вопроса Лизе о смысле жизни. Я сформулировал его как вопрос о будущем, я спросил робота: «В чем окажется в конце концов смысл жизни человечества?» Как видите, моя интенция была очень неправильной в сравнении со структурой излучений, необходимой для получения мной точного и понятного ответа от мироздания — в спектрограмме полно черных полос. Признаюсь, поначалу я был горд уже и таким результатом — ведь были там и светлые полосы. Поэтому, хотя на вечный вопрос человечества Лиза ответила мне: «У цыплят желтый пух», я не расстроился.

В зале засмеялись.

— Но позвольте, — потянул руку вверх, словно студент, сморчок. — Спрашивая о будущем, мы часто внутри себя знаем, какой ответ нас бы устроил. Вы сами сказали, что уже самим вопросом о будущем мы пытаемся его формировать. Каким смысл жизни виделся вам, когда вы задавали о нем вопрос машине? И не вышло ли у вас, так же как у этого простака, который испортил погоду в Брайтоне, испортить смысл жизни всему человечеству?

В зале засмеялись громче.

— Вы совершенно правы, такая опасность теоретически бы-13 бы, — улыбнувшись, сказал Девин, — в том случае, если бы кто-то до меня не задумался о смысле жизни. Причем, я предполагаю, что тот первый, кто о нем задумался, не имел отношения к людям смысл жизни есть ни много, ни мало полностью расшифрованный код мироздания.

Левин вскинул голову и посмотрел на зал:

— Но, знаете, почему моя спектрограмма вопроса о смысле жизни, несмотря на немыслимый масштаб темы, имела в себе все же относительно много светлых полос? Потому что лежащий в глубине ситуации запрос на самом деле вовсе не относился к моему желанию узнать смысл жизни, — я в ту секунду горел желанием узнать, сможет ли машина решать очень сложные задачи. Впрочем, в моем вопросе было, вероятно, слишком много поспешности, если хотите мальчишества, озорства, — в результате моей интенции даже для этого запроса не хватило. — Взгляните сюда.

Выйдя из-за кафедры, Девин взял в руки пульт от проектора и нажал на кнопку. Слайд дернулся, но не поменялся. На экране осталась прежняя спектрограмма:

— Заело! — крикнул кто-то из зала.

— Нет, не заело, — спокойно отреагировал Девин, — это новый слайд. На нем приведен спектр свечения нагретого газа водорода. Он, действительно, похож на мою интенцию, сопровождавшую вопрос о смысле жизни, не так ли?

Он сделал паузу и, удовлетворенный молчанием зала, продолжил:

— Позвольте, я еще чуть-чуть помучаю вас историей науки. В 1752 году шотландский физик Томас Мелвия, установив коннтейнеры с разными газами над горелкой, сделал удивительное "укрытие: он обнаружил, что спектр света, излучаемого газами, абсолютно отличен от того излучения, которое дает нагретый плотный объект, например вольфрамовая спираль лампы. Если Пропустим свет лампы через призму, то есть преломим его, и Ставим против призмы лист бумаги, мы получим на нем весь спектр цветов радуги. Так ведут себя все твердые объекты. Газы же, как обнаружил Мелвил, дают совершенно другую картину, — Течение, преломленное призмой, оставляет на листе бумаги только отдельные полоски, промежутки же между полосками заполнены черными участками. То есть газы всегда радиируют каждый свою особую комбинацию секторов полного спектра радуги.

— Что это означает? Это означает то, что различные виды интенции, существуют в природе в чистом виде отдельно ОТ людей Например, водород — этот простейший химический элемент — несет в излучаемом им спектре энергии интенцию начала, пробы. Сам этот элемент — символ основы, начинания нового. Водород, если угодно, самонадеян, и при этом непостоянен, неимоверно нестоек. Вспомните: именно элементы этой интенции легли и в мой вопрос Лизе. По сути дела я приступал к экспериментам с машиной полный самонадеянности, «одевшись» в стремление к легкому результату — я не знал с чего начать, я был неопределен в том, чего хочу добиться от системы и был открыт к разным исходам. И вот, моя мысль облеклась интенцией легкомыслия и переменчивости, интенцией, воплощенной в чистом виде в природе газом водородом.

Зал внимательно слушал.

— Друзья мои, природа вокруг нас полна воли. Газы, на которые распадаются твердые вещества при нагревании — представляют собой чистую интенцию, постоянно пребывающую вокруг нас. Но и твердые предметы Вселенной излучают и поглощают положенный ему в каждый момент спектр волн. Как мы сказали, когда мы нагреваем твердые предметы, они начинают излучать весь спектр, но в обычном «холодном» состоянии, они выражают своими колебаниями лишь некоторую, возможную интенцию, некоторое одно возможное свое воздействие на будущее. Именно этим, например, объясняются удивительные свойства некоторых минералов, о которых известно с древности, — свойства охранительных камней, магических кристаллов, по преданиям делающих их владельцев неуязвимыми или невидимыми; свойства приворотных талисманов Камни эти, совмещаясь со свечениями тела человека, подправляют и дополняют его интенцию. — Действительно, — продолжал Девин, опять принявшись гулять по сцене, — в каждой отдельной ситуации колебания волн разных материальна объектов взаимно дополняют друг друга. В конечном итоге, в каждый момент времени общий спектр излучения любой существующей в отдельной точке пространства комбинации цементов мира покрывает все возможные колебания волнового спектра, воспроизводит с точностью истинную интенцию изначального Слова, то есть — чистый белый свет. Конечно. это при условии, что в ситуацию не вмешивается человек с «носящей в мироздание диссонанс интенцией кода-языка. — Я вспоминаю, — Девин опустил голову и тронул пальцами подбородок, — как однажды в Австрии мне показали гору под названием Гроссглокнер. Под ней находится ущелье, — это совершенно удивительное место. С горы открывается вид на карман, в котором вот уже более сотни лет запрещена любая деятельность человека. В ущелье нельзя строить дорог, там нельзя убирать упавшие деревья, собирать грибы, нельзя селиться. Проход в эту зону строго ограничен — смотреть на это место можно только сверху, с горной дороги. Я не могу передать вам слонами, как отличается вид на эту часть ущелья от соседних природных пейзажей, тех, в которых человек продолжает свою деятельность. Впечатление удивительное: глядя на лишенный в течение многих лет воздействия человека ландшафт, становится ясно, насколько гармоничным может быть окружающий мир: в открывающейся зрению картине является притягательная сила, — она успокаивает, она манит; долина почти светится, становится прозрачной…

Девин сделал паузу; ей воспользовался активный гуру-сморчок.

— Вы сказали, что отдельные участки спектра, составляющего чистый белый цвет, то есть излучение волн определенной длины волны, и значит отдельные цвета радуги, передают разные виды интенции, в которые облекается мысль. Значит предметы вокруг нас, имея разные цвета, тоже выражают каждый интенцию?

— Вне всякого сомнения, — подтвердил Девин, — тот цвет тела, который виден глазу человека, есть тот цвет, который поверхность данного тела отражает. Все остальные волны спектра поверхность тела поглощает. Соответственно те аспекты интенции, которые тело оставляет себе (поглощает), не строят гармонии вокруг этого предмета, не влияют на окружающий мир. Только отраженный свет тела говорит о его интенции, о его желании и намерении воздействовать в этот момент на мир, привнести в общую гармонию мироздания что-то свое.

— Интересно было бы узнать к каким основным видам желания воздействовать на мир относятся семь цветов радуги? — Задумчиво спросил Ректор. — И какое намерение повлиять на мир имеет, например, красный помидор?

В зале засмеялись.

— Это тема отдельного разговора, — ответил Девин, улыбаясь вместе со всеми. — Вообще, — добавил он, — работая над Лизой, мы впервые нащупали научные обоснования тем пластам знаний, которые до того считались периферией рациональной науки. Я упомянул о свойствах минералов воздействовать на мир. Но и аромотерапия, и цветотерапия, и монохромные диеты — все получили базу…

— Мистер Девин, — воскликнул, вдруг до чего-то додумавшись, малыш Кэлвин, — но если мы уменьшим значимость вопроса и увеличим степень правильности интенции?.. Мы сможем добиться в точности знания будущего, таким каким оно будет?

— В этом состоит задача правильной калибровки вопросов, кивнул Девин. — Важно понять, что в случае неправильного интенционного наполнения вопроса, темная энергия языка заполнит в нем незаполненные полосы спектра и вернется к вам дисконтом в значимости ответа. Увы, наша ультрасовременная и высокотехнологичная Лиза в этом смысле не слишком превосходит ясностью предсказаний Дельфийского Оракула или! китайскую книгу предсказаний И-Чинг. Слишком часто она отвечает на наши не поддержанные правильной интенцией вопросы туманными притчами.

— А вот мне интересно другое, — продолжал Кэлвин, — что показал бы анализ волновых вибраций, к примеру?.. — Кэлвин назвал имя одного из богатейших людей планеты, с нуля создающего многомиллиардную империю. — Что же, он стал так успешен от того, что вибрировал правильной интенцией?

— В наших экспериментах участвовали самые разные люди том числе мы приглашали очень известных и влиятельных бизнесменов, — с готовностью ответил Девин. — Было среди них «несколько известных миллиардеров, из тех, что, как говорят, создали себя сами». Честно говоря, — Девин усмехнулся и потер кулаком подбородок, — мы были озадачены полученными результатами. Мы, как и вы, ожидали, что все известные, доившиеся успеха люди из тех, что сами «творили» себя, сумели преодолеть диктат языка. Ведь нам со стороны представляется, что эти люди взяли свою судьбу в собственные руки, сумели расшифровать жизнь… — Увы, подавляющее большинство миллиардеров генерировали в экспериментах лишь слабейшие светлые вибрации в немногих секторах спектра; основная интенция их по всем вопросам была темной. К нашему величайшему разочарованию, действия этих людей почти полностью подчинялись диктату языка. Вследствие этого, — Девин грустно поднял брови, — мы были вынуждены констатировать: многие из людей, вносящих свой вклад в мировую экономику, не смотря на видимую полезность своих действий, в действительности объективно строят антигармонию, структуру Вселенной противоположную той, которая предполагается кодом мироздания.

— Мы их этому не учили, — попробовал пошутить Дерек, но в зале никто не засмеялся.

— Да есть ли вообще сегодня на земле такие люди, чей спектр излучения формирует вкупе с желаемыми аспектами мироздания чистый белый свет? — недоуменно спросил Ректор.

— Есть и очень много! — живо откликнулся Девин. — Это тети, — в возрасте от года до семи лет они по всем вопросам к будущему почти всегда формируют идеально сочетающуюся с излучением желаемого аспекта мироздания интенцию. Вы слышали поговорку: «Детей Бог бережет»? Это о том же, любое событие дети легко обращают себе на пользу. Но запросы у детей к мирозданию, как правило, маленькие, относящиеся к самому ближайшему и несложному будущему.

— Меня все-таки удивляет эта ваша концепция раз и навсегда «сформированного будущего»! — недовольно объявил с места гуру-бегемотик и развел круглыми ладошками. — Вы же работали изначально над системой раннего оповещения о террористической деятельности! А выходит, что если система сообщит вам о готовящемся теракте, вы, вместо того чтобы предотвратить его, объясните президенту, что один раз сформированное будущее уже не может быть изменено, что у вас может не хватить правильной интенции, даже чтобы изменить его модус. Скажите, вы же сможете как-то повлиять, хотя бы предупредить людей?

— Мы предполагаем, что ничто подобное не будет возможно, — тихо и серьезно ответил Девин, — если конкретное событие, ведущее к хаосу, в данной точке будущего сформировано, изменить его модус для себя и других сможет лишь тот, чья интенция окажется идеальной для события этого масштаба. Если мы говорим о событиях-катастрофах, таких светлых людей, способных изменить их модус, единицы, — и они в любом случае не смогут изменить форму события. Беда в том, что формировать событие, если его место «вакантно» в будущем, может каждый. И потому большинство крупных событий в мире формируют люди, даже близко не имеющие для того правильной интенции.

Зал молчал. Такой поворот теории многим не понравился. Девин вздохнул:

— Что поделать: люди любят думать, что способны планировать далеко в будущее, но не имеют для того даже толики правильных свечений. В результате их планирования в будущем формируются события темные, ужасные. Важно понять, что на самом деле эти события эти формируются не ими, но интенцией языка, которая действует через них, без их ведома.

Девин пристально посмотрел на зал.

— В любом случае: если в ходе испытаний вы узнаете от Лизы о будущих событиях, которые вам не понравятся, не пытайтесь их изменить. Такие попытки ни к чему хорошему не приведут и будут крайне опасны.

Зал молчал, смущенный.

Девин провел рукой по волосам и посмотрел на часы.

— Ну что ж, благодарю вас за терпение. В третьем отделении я надеюсь, мы с лихвой вознаградим вас за него — встречей Лизой. Перерыв!