"Падальщик" - читать интересную книгу автора (Гали Ник)

Глава II Путь во тьму

Он работал в полиции Лондона. Уже год.

Все началось с тупика, в котором он оказался после того, как Врата открылись. Все избранные быстро и уверенно нашли свои общины и начали просить Яхи дать им желаемое, а Ли-Вань все ходил по Лондону в накинутой на оранжевую тогу черной куртке с капюшоном и не знал, что просить у Яхи. Ведь все главное для него уже свершилось, оставалось только ждать спасения.

Первоначально он думал вернуться в Бань-Тао. Оттуда, под руководством Учителя он будет правильно управлять Небесными Вратами.

Настроившись внутренне на свою общину — общину Преславного, — он спросил об этом решении Лизу. Та в ответ запретила ему не только возвращаться на Пхукет, но даже связываться с Учителем и братьями. Он был удивлен, он переспросил Лизу'«Остаться ли ему в Лондоне?» На это машина ответила утвердительно.

Что ж, он будет управлять Вратами из Лондона.

Он побывал у главы местных буддистов, поговорил с ним. Настоятель местной сангхи был с ним ласков, говорил много, просто, хорошо, правильно. Но Ли-Вань слушал его и чувствовал, что для него, знающего о Лиле, о приходе Яхи, о шести Откровениях, на пути Всеславного уже тесно, — и все же он…

Не важно содержание той веры, к которой человек решит примкнуть, — важно, чтобы вера эта использовалась многими поколениями до него, обкатывалась долго, словно галька в волнах прибоя… Отвергая язык, надо, не задумываясь, принимать все постулаты этой веры сердцем, повторять ее мантры, — отдаться интуитивной тяге к небу миллионов людей вокруг себя и вместе с ними тянуть молитву раз выбранному богу. И вот ты уже не один — ты часть сангхи, часть мироздания, часть Творящей Силы… Ты определяешь себя; слепым следованием правилам помогаешь умертвить эти правила и превратить их в традицию, а потом в верования. И в образовавшемся перегное верований рождается в людях свежий росток новой веры. Именно потому каждый праведный человек в жизни исполняет правила, соблюдает традиции, чтит веру.

Ли-Вань откинулся на сиденьи.

Все было хорошо. Вечернее июньское солнце. Томми за рулем. Голуби на выщербленных камнях мостовой. И начинающаяся в его собственном сердце пляска демона Мары.

Это случилось полтора года назад, на праздновании Нового года, через пять дней после бала. Звеллингер пригласил Ли-Ваня в огромный ресторан на Лестер Сквер, — и сразу же бросил его там одного, занявшись важными знакомыми.

Некоторое время Ли-Вань беседовал со случайным соседом по столу — усатым американцем в клетчатой рубахе. Заинтересовавшись оранжевой тогой Ли-Ваня, американец спрашивал, правда ли, что Ли-Вань буддийский монах, или на нем карнавальный костюм. Ли-Вань очень удивил его, сказав, что и сам этого не знает.

Ближе к полуночи в ресторане стало тесно. Прямо между столиками начались танцы. Несколько девушек в коротких юбках залезли на стойку бара.

Ли-Вань поднял глаза. Звук от удара в сердце был похож на К пустой и гулкий звук от удара ладонью по высохшей коже. Это был звук барабана Мары.

— Каково, а? — задорно повернулся американец к Ли-Ваню и тут же застыл на стуле с открытым ртом. На его глазах тело маленького монаха напряглось, взгляд помутнел, а плоское лицо вдруг против всяких законов физики вытянулось… Нет, это было уже не человеческое лицо — это была хищная птичья голова с острым, загнутым клювом.

— Эй… — растерянно заозирался по сторонам американец. — Вы… Эй!..

Голос его потонул в отсчете Нового года.

На каждую цифру девушки на стойке стали принимать позы одна смелее другой — одна выгибалась, другая поднимала выше юбку, третья отставляла ногу… На счет двенадцать все трое девушек под рев зала задрали майки вверх.

— С Новым годом! Ура!! Ура-а-а!!

Все ожидали, что девушки тотчас же после окончания счета опустят майки и слезут со стойки, но они продолжали стоять там, тяжело дыша, и держа края маек возле шеи, — глаза их блестели сумасшедшим огнем. Стихшие было аплодисменты возобновились вновь.

— Они поспорили: кто первая опустит, проставляет всем пиво! — радостно крикнул кудрявый парень из-за того стола, откуда были девушки.

— Я сам проставлюсь, пусть только не опускают!

— Так держать до следующего Нового года!

Прошла еще минута, шум стал стихать.

Одна из девушек, та что была поменьше ростом, покраснела, дернула майку вниз и махнула рукой:

— Да ну, хватит!

Зал снова бурно зааплодировал.

— Пиво! Пиво!!

Девушкам помогли слезть со стойки.

Ли-Вань не видел этого. Ни с кем не попрощавшись, он протолкнулся через толпу к выходу и, пошатываясь, словно пьяный, пошел к метро. Один в пустом вагоне он поехал в гостиницу.

В номере, в туалете, словно выгоняя из себя кого-то, он полночи засовывал себе два пальца в рот, потом смывал, пил воду из-под крана и снова тошнил.

Только под утро, когда забрезжил в окно серый рассвет, он понял: Мара есть тьма, Мара есть земля. Согласно Правилу Истинной Веры нет разницы, что за землю ты кладешь на весы — и демон может стать платой за проход к счастью., На следующий день рано утром, не спавший, Ли-Вань вышел на сырой перекресток перед домом, — в руке у него был коммуникатор. Как научили его избранные, он вышел в интернет и связался с Лизой.

«Пойти направо» — ввел он стилусом в строку выбора. «Да», — ответила ему Лиза в маленьком квадратике. Утренний прохожий, прогуливающий собаку, с улыбкой наблюдал, как буддийский монашек, остановившись на перекрестке, сверяет свой путь с GPS. Через минуту оранжевая фигурка повернулась, двинулась с места и скоро пропала в сером утреннем тумане.

Тот путь, что Ли-Вань начал по совету Яхи туманным утром на перекрестке рядом с гостиницей, закончился через несколько месяцев в центре по найму Министерства внутренних дел. ЛиВань попал туда, чтобы зарегистрировать, как положено, выданный ему вид на жительство в Англии, — ему его выхлопотал Звеллингер.

В учреждении он, однако, перепутал двери и попал сначала, вместо нужного ему департамента, в местное отделение полиции. Здесь он увидел очень много женщин. Они сидели и стояли (Перед пластиковыми столами — сидящие за столами дежурные офицеры спрашивали их о чем-то и заносили то, то они говорили, в компьютер. Некоторые женщины были пьяные и громкими голосами заигрывали с офицерами, другие молчали и смотрели потолок, третьи прикрывали лица руками. Ли-Вань понял, что женщины эти — задержанные.

Потом он услышал разговор двух стоявших рядом с ним у Двери полицейских.

— Ну и улов, — сказал, гнусавя, один из них, низенький офицер с красным от насморка носом.

— Всю ночь зачищали, — улыбаясь неизвестно кому, ответил ему его товарищ — высокий, бритый детина в погонах, — прошли три квартала. — Иностранки без паспортов?

— В основном.

Низенький вытер платком нос.

— Чтоб эту иммиграцию!.. Сутенеров взяли?

— Ушли. Взяли одного клиента. Стянули прямо с девчонки — под порошком ничего не соображал. Вон сидит.

Ли-Вань посмотрел туда, куда кивком головы указал бритый офицер. Нахохлившись и опустив в воротник черного пальто нос, на стуле сидел похожий на индюка мужчина. Полицейский допрашивающий его, записывал что-то в большую тетрадь.

— Было бы больше людей, — просопел низенький, складывая руки на груди, — давно бы вычистили эти гадюшники.

— Да, народу не хватает, — продолжал улыбаться неизвестно кому высокий.

Что-то новое почудилось Ли-Ваню в глухих ударах сердца. Вдруг звуки эти наполнились резонирующей звонкостью, стали не страшными, мертвыми, — но живыми, наполненными голосами людей, зовущих на бой. Яркие знамена заколыхались на ветру, заиграла боевая музыка… Нет, нет, — это был уже не барабан Мары, это двигалось на Мару с противоположной горы войско людей, готовых помешать демону.

«Настоящее дело — полезное людям. Приходи домой вечером с ощущением того, что принес людям пользу». Это был плакат на стене с объявлением о наборе в полицию.

Ли-Вань потянул руку и достал из сумки браслет с коммуникатором.