Видеодром

Жил да был брадобрей… От его чудесной стрижки даже глупые людишки шли на фарш и на коврижки, и в начинку кренделей…

Не пугайтесь, это великий и ужасный Тим Бартон предлагает аудитории очередную страшноватую сказку-мюзикл.

Хотя новая картина маэстро носит зловещее название «Суини Тодд, демонический цирюльник с Флит-стрит», в ней формально нет ничего сверхъестественного. Сначала предполагалось, что в числе персонажей будут поющие призраки. Главного из них должен был сыграть прославленный ветеран киножути Кристофер Ли, кстати, имеющий оперную подготовку. Однако в окончательной версии привидения не появляются и не поют.

По одним слухам, Бартон посчитал такой ход слишком театральным, по другим — вмешались продюсеры. Но, лишившись откровенной фантастики, действо отнюдь не стало более реалистичным. Бартон остался верен своей гротескной манере. После космической «Планеты обезьян», акварельной «Крупной рыбы» и семейного «Чарли и Шоколадной фабрики», режиссер вернулся к мрачной и одновременно кукольно-ненатуральной стилистике своих более ранних лент. Возвращение ознаменовали мультфильм с издевательским названием «Труп невесты Тима Бартона» и вот теперь — «Суини Тодд».

Фильм переносит в кинозалы одноименный бродвейский мюзикл Стивена Сондхайма на либретто Хью Уиллера, в свою очередь, основанный на пьесе Кристофера Бонда. Слова и музыка рассказывают историю грехопадения некогда добропорядочного ремесленника, который возвращается на родину свершить отмщение за поруганную честь. Не в пример Оводу, этот субъект готов ненавидеть не только своих гонителей, но и почти весь род людской. Не в пример Призраку Оперы, в его деяниях мало романтики: трупы зарезанных бритвой используются для начинки пирогов, что печет сообщница душегуба миссис Нелли Ловетт.

Мюзикл дважды экранизировался для телевидения. Киновоплощение готовилось двадцать пять лет, значительно дольше того срока, какой томился на каторге несправедливо осужденный Бенджамин Баркер, прежде чем стать не ведающим жалости Суини Тоддом. В режиссерское кресло должен был сесть Сэм Мендес, а Расселл Кроу — встать у кресла кровавого цирюльника. Однако в итоге поставил картину все же Тим Бартон, который выдвинул условие: главную роль играет его постоянный актер Джонни Депп. Артист тем не менее сам никогда не пел в кадре. И все же, по настоянию режиссера, лично исполнил свои вокальные партии. Его усилия оправдались третьей по счету номинацией на «Оскар».

Напрячься пришлось не только Деппу. Скандально известный по фильму «Борат» британский комик Саша Барон Коэн для роли цирюльника Пирелли учился профессионально обращаться с опасной бритвой. Хелена Бонэм Картер (миссис Ловетт), даже будучи женой режиссера прошла жесткий кастинг и вынуждена была брать дополнительные уроки вокала, хотя однажды уже спела в картине мужа — за тот самый Труп невесты.

Собственными голосами поют Алан Рикман и Тимоти Сполл. По мистическому совпадению трое последних играли и продолжат играть в новых сериях поттерианы.

Художник-постановщик Данте Ферретти, удостоенный за свою работу заветной позолоченной статуэтки американской киноакадемии (вместе с декоратором Франческой Ло Шиаво), рисует искаженный выморочный мир, похожий на земной ад. Но концепт этого мира принадлежит Бартону и ложится еще одним кирпичиком в его авторское пространство. Где-то здесь существует Сонная Лощина и высится замок ученого, создавшего Эдварда Руки-Ножницы.

Здесь господствуют мрачные тона, и только воспоминания или мечты героев окрашены в теплые, но неестественные цвета.

Здесь не нужен чудесный эликсир, чтобы превратиться из доктора Джекила в мистера Хайда. Суини Тодд проделывает этот путь в собственной душе. Депп замечательно показывает перевоплощение из желчного, убитого горем и охваченного жаждой мести, но все-таки еще человека — в монстра, которого роднит с людьми разве что способность страдать.

Режиссер дает волю своей личной страсти к цитатам и самоцитатам: мы видим седую прядь в шевелюре Тодда, отсылающую к «Невесте Франкенштейна», и путешествие по демоническому конвейеру в духе «Чарли и Шоколадной фабрики».

Только вместо шоколада — густая «компьютерная» кровь. Наиболее брутальные кадры фильма пришлось даже вырезать при монтаже. Но Бартон не был бы самим собой, если бы не противопоставил любовь вакханалии крови и смерти. Мизансцена, когда Тодд в раскаянии склоняется над самой невинной из своих жертв, выстроена по канонам «пьета», европейских иконографических композиций, изображающих оплакивание Христа.

Аркадий ШУШПАНОВ