"Пищевая цепочка" - читать интересную книгу автора (Ночкин Виктор)

Глава 15

Бригада покинула место схватки прежде, чем рассвело. Толик с Буддой, как обычно, оказались в хвосте. Говорить не хотелось, на душе после той стычки стало паскудно… И те, кто шагал впереди, тоже помалкивали. Да ещё усталость навалилась. Пока бежали и стреляли, Толик держался, а теперь сразу и коленки побаливать начали, и в груди будто сдавило. К тому же жрать хотелось. Сперва Саня вёл на запад — просто чтобы удалиться от долговских постов, потом остановился. Подтянулись остальные, Серж спросил:

— Чего встал?

— А куда идём-то? Назад, к схрону, или как?

Серж задумался.

— Поспать бы… — протянул Чардаш. — Может, остановимся здесь пока? Покемарим, покуда тебе новую инфу скинут? А, Серж?

Чардаш держался неплохо, но, вероятно, на большой земле успел облениться. Должность-то у него была непыльная, вряд ли приходилось подолгу пешком бегать.

— Ладно, — буркнул пижон. Он как раз усталости словно и не чувствовал.

Толику показалось, что Серж раздосадован. Что ж, оно и понятно: понапрасну пленного завалил, так и не выспросив толком, что Бузяку известно. Тут Серж облажался, факт! Да ещё не ясно, как быть дальше. И бригадира не стало…

— Подальше бы уйти, — вдруг негромко произнёс Будда. — Вдруг те мужики, которых мы положили, успели кому-то сообщить? Скинули мейл, мол, напали на нас, выручайте… Не нравится мне, что территория «Долга» рядом.

— Не скинули они ничего, — неохотно буркнул Серж. — Ладно, встанем здесь.

— Здесь не годится, — тут же засуетился Животное. — Пройдём маленько, я поляну подходящую выберу. Он преувеличенно деловито затопал в заросли, и Будда, глядя ему вслед, сплюнул.

— Шестерит Саня, а? — обратился к толстяку Толик.

— Суета сует и всяческая суета, как сказал Экклезиаст, — буркнул Будда. — Что проку человеку от трудов его… Он и перед Геной выслуживался, а зачем? Суета сует, всё бесполезно… Ладно, идём.

Толик пошёл за приятелем. Усталость притупила чувства, но раздражение против Сани всё же пересилило. Это ж надо так перед Сержем шестерить! Вот гнида Животное… Будда помалкивал, но Толик был уверен — ему тоже не по душе Санины номера. Минут через пять Животное остановился на поляне:

— Вот здесь! Молодые, киньте на пальцах, кому первому стеречь.

— А самому постеречь лениво? — тут же возмутился Толик. Он уже был готов зацепиться с Саней, ждал только повода. — Оборзел ты чего-то! Я и Будда с мужиками наперегонки бегали, пока ты прохлаждался!

— А я?! — тут же завёлся Животное. — Я каждый день по Зоне, как вербованный, ношусь — на охоту, на разведку, туда я, сюда я! Ты смотри, какой деловой, не успел прописаться, а уже права качает!

— Факин спор нет! — вдруг рявкнул Мистер. — Молодой уставать не зря, бегал ночь. Я постерегать до рассвет. Потом ты, Толлек.

«Толлек» — это иностранец так Толика называл на свой манер. Скрипач тут же остыл, он не хотел на Мистера сваливать заботы, но Будда буркнул что-то непонятное в знак согласия, может, по-английски. Во всяком случае, Мистер кивнул:

— Гуд!

Толик покосился на Чардаша с Сержем. Серж улыбался. В темноте выражения лица толком было не разглядеть, но точно улыбался пижон, причём улыбочка была явно нехорошая. Этого чистоплюя словно развлекали тёрки в бригаде. «Ну и ладно, — решил Толик, — всё равно вскоре мы с Буддой свалим. У нас бригада получится классная, без гнили». С этой мыслью он и уснул. Разбудил Толика не Мистер, а Будда — дезертир спал, как и прочие. Толик сел, помотал головой, прогоняя остатки сна, и зевнул.

— А чего ты не спишь, Будда?

— Я вчера вызвался вторым стеречь, — объяснил бывший студент. — Потом выспимся, а сейчас время на сон тратить не хочу.

— Чего это?

Толстяк поморщился:

— Говори тише. У Сани сон чуткий.

— Ладно, — Толик оглянулся и послушно перешёл на шёпот. — А чего сейчас время тратить не хочешь?

— Обдумать надо. И с тобой хочу посоветоваться.

Толику стало приятно — умный, проницательный приятель хочет знать его мнение!

— Вот послушай, — гнул своё Будда. — Вчера Серж сказал, — мужики не просигналили, что у нас перестрелка. И говорил так уверенно… Как ты думаешь, почему?

— Кто его знает… Ну сам прикинь: кто ж во время боя станет письма писать?

— Я уже прикидывал. Нет, он как-то очень уж уверен был. И вообще, мейлы тех сталкеров, которых мы пасём, для него вскрывают.

— Да мы уж говорили: значит, большой авторитет за ним стоит.

— Не просто большой авторитет, — вздохнул Будда. — Это власть. На кого он работает? На ментов? На прокуратуру? На Госбезопасность?

Толик не разбирался в таких тонкостях. Ну мало ли что там… Подумаешь, мейлы, что это такое вообще? Электричество или что? Сам он электронной почтой пользовался неохотно, ничего в ней не понимал и не доверял ей.

— А может, прокуратура ни при чём? Может, как-то просто…

— Балда! Ничего себе — просто! Чтобы получить доступ к чужому ящику, нужно…

Тут Саня Животное зашевелился, стал шарить руками по застёгнутому плащу и буркнул: «Котелок пропал, вот беда… уроды вы…» Приятели переглянулись.

— Ладно, — сказал Будда. — Ты подумай, а я всё-таки часок покемарю. Поговорим после, как случай выпадет. В девять часов разбудишь всех.

Толик встал и принялся расхаживать по поляне, чтобы в сон не клонило. Мысли сами собой вертелись вокруг того, что сказал толстяк. Если бы не он, Толик и не задумался бы, откуда Серж получает информацию… А в самом деле, на кого работает пижон? И чем пославший его авторитет отличается от законных властей, с которыми якшаться западло правильному пацану? Ох, как непросто жизнь вывернулась… До чего легче было, пока Серж не заявился. Из-за чьих-то важных дел бригада, считай, погибла. Гена в общем-то был ничего, нормальный. За что он умер? На Бузяка и его приятелей сталкеров Толику было плевать, но бригады теперь нет. Из-за кого?.. Из-за чьего интереса? Вот какие мысли поселились теперь в голове простодушного Толика Скрипача.

Будить никого не пришлось — Животное проснулся минут за двадцать до названного Буддой срока, сел и тут же принялся орать:

— Эй, Скрипач! Ты бы хворосту пока собрал! Всё равно без толку тут гуляешь! Ну что за молодые теперь, ни рожна делать не хотят!

— Факин кричать! — прохрипел Мистер. Дезертир сел, прижимая к себе винтовку, он так и спал, обняв оружие. — Не спать дать…

— Сам бы собрал хворост, вместо того чтобы дрыхнуть, — пробурчал Будда. — Ещё полчасика можно было бы поспать, а ты орёшь. Вот уж точно Животное.

Чардаш застонал и тяжело поднялся, держась за поясницу — отвык в городе от походной жизни. Один Серж не произнёс ни звука, сел и застрекотал клавишами ПДА. Пижон вёл себя так, будто он один не только на этой поляне, но и в Зоне, а то и на всём свете — словно нет никого и ничего, кроме него и его задания. Толик с удовольствием отметил, что пижонский плащик Сержа уже порядком выпачкан и измят. Потом поплёлся собирать хворост, должен же кто-то в самом деле этим заняться…

Пока сообразили костерок, пока открывали консервы, Серж не отлипал от ПДА. Наконец Чардаш позвал пижона к костру перекусить, и тот оторвался наконец от прибора.

— Всё складывается неплохо, пацаны, — объявил Серж, принимая из рук Чардаша банку тушёнки. — Наш номер два, сталкер по прозвищу Моня, идёт на Свалку, о чём сообщил номеру три, сталкеру по прозвищу Слепой. Этого сообщения Слепой не получил, равно как и сообщения о номере первом. Сейчас мы отправляемся к Свалке. Будем искать Моню. Он и Слепой как-то связаны… возможно, оба в деле. Во всяком случае, теперь мы будем действовать несколько иначе.

Произнеся эту длинную тираду, Серж ухмыльнулся, обвёл притихшую бригаду холодным взглядом, взял консервную банку и принялся орудовать ножом. Он сказал намного меньше, чем знал, и теперь наслаждался собственной осведомлённостью. После завтрака собрались и выступили в путь. Предстояло сделать большой крюк, обходя опасные места. Сперва Саня взял курс на юго-запад, в сторону от конечной цели — он объяснил Сержу, что проведёт лесами, подальше от известных сталкерских стоянок, потом, не доходя до «Агропрома», свернёт к востоку. Там придётся передвигаться медленно и осторожно, но этот участок пути будет относительно коротким. Серж кивнул, и Толику, который подслушивал, показалось, что пижон едва ли понял, о чём толкует Животное. Серж проявлял странное равнодушие к деталям, если за них отвечали другие. Взялся Саня вести — вот пусть и ведёт. Винтовку фраер расчехлять не собирался, пока Чардаш не сказал, — потому что за безопасность гостя отвечает бригада, и так далее. Ничего не делал сверх самого необходимого. Когда бригада рассредоточилась в пути, Скрипач с Буддой, как обычно, оказались в хвосте. Они брели через лес, здесь уже были не молоденькие заросли, поднявшиеся после катастрофы на месте прежних пустошей, — этот лес был настоящим, давним. Встречались высоченные сосны, которым от роду не один десяток лет, или дубы такой толщины, не обхватить. Казалось, что в этом бору должны водиться настоящие звери, не мутанты, но Зона есть Зона — время от времени были слышны завывания слепых псов, эти тоскливые вопли ни с чем не спутаешь.

Бригада вышла к старому шоссе, здесь заросли подступали к самому асфальту, природа постепенно возвращала то, что отняла цивилизация, дорожное полотно пошло трещинами, сквозь которые, будто уродливые руки мертвецов, пробивались корни деревьев, взламывали асфальт, выпирали наружу узловатыми изгибами. С протянувшихся над дорогой веток свешивались седые бороды мха и какой-то странной тины. Или не тины, но как называется зелёная волокнистая дрянь, Толик не знал — и невольно втягивал голову в плечи проходя под этой бахромой. Иногда зелёные завесы были украшены прядями «ржавых волос», но таких аномальных образований встречалось совсем мало — «ржавые волосы» чаще появляются в развалинах.

Миновали разрушающуюся дорогу и снова вступили в густую тень. Кроны деревьев смыкались над головой, застилали небо, здесь не было ни погоды, ни времени. Глухая, тяжёлая, неподвижная тишина копилась под тёмно-зелёным пологом, сползала по чёрным шершавым стволам, замирала у перекрученных узловатых корней… Тишина здесь была странная, густая, казалось, её можно пощупать рукой, раздвинуть, как занавес… можно укрыться тишиной, завернуться в неё. Толик, подавленный странной аурой здешнего леса, брёл, опустив глаза, тишина облепила его, окутала и похоронила в своём чреве. Видимо, поэтому он не сразу сообразил, что происходит, когда тишина взорвалась грохотом, храпом и треском.

Из полумрака, будто из тёмной скорлупы, вылупился крупный, бесформенный силуэт, с хрипом и рёвом устремился к бандитам. Здоровенная псевдоплоть, издавая воинственные звуки, бросилась к Сержу — должно быть, его светлый плащ показался мутанту особенно неуместным в цветовой гамме леса. Серж отреагировал мгновенно — винтовка была у него под рукой. Пижон развернулся и всадил одну за другой несколько пуль в несущуюся на него тушу. То ли он в самом деле был настолько хладнокровным парнем, то ли растерялся, однако не отступил ни на шаг и последнюю пулю выпустил с расстояния в три-четыре шага. Первые выстрелы не остановили псевдоплоть, она уже взмахнула передними лапами, но последняя пуля удачно вошла в череп твари, пробила мозг, и мутант рухнул, выбрасывая длинные конечности. Острый коготь вонзился в землю, осыпав ботинки Сержа гнилью и комьями грунта. Тут Чардаш, опомнившись, всадил в рухнувшую плоть очередь из «калаша». Толик, уже вскинувший было дробовик, опустил ствол — мутант издыхал, слабые конвульсии заставляли конечности дёргаться и рыхлить землю… но тварь больше не представляла опасности. Тем не менее Чардаш — от волнения, вероятно — вдавливал спусковой крючок, пока не опустошил магазин на треть. Пули кромсали округлую тушу, спина мутанта разлеталась багровыми клочьями, пятная многострадальный плащ Сержа. Когда Чардаш опустил оружие, снова сделалось тихо, самым громким звуком теперь был плеск — кровь резкими толчками вырывалась из пулевых отверстий, багровые струйки бежали по грязному боку, быстро запутываясь в мохнатой шерсти… Толик огляделся — Мистер и Животное держали стволы наготове, и только Будда не шевельнулся. Теперь у толстяка тоже был обрез, такой же, как у Толика, — трофей, захваченный в ночном бою, — но он как будто и не думал пускать оружие в ход. Серж отряхнул плащ, посмотрел на тушу псевдоплоти и обернулся к Чардашу:

— Зря ты стрелял, я и сам управился. А что это такое?

— Зря или нет, а я за тебя отвечаю, — буркнул Чардаш, — случись с тобой что, с меня спросят. А ты даже чехол не хотел с винтовки снимать. Теперь понимаешь каково тут?

— Да ерунда… — Серж подошёл поближе и пнул уродливую башку мутанта. — Видишь, всё нормально. И что это я подстрелил?

— Псевдоплоть.

— Это псевдоплоть, мутант такой, — как обычно, не остался в стороне Саня, — мы его в первый день, когда вы заявились, на обед ели. Я на охоту ходил, мяса приволок.

— Ничего мясо, — одобрил Серж. — Я думаю, можно привал устроить, поджарить мою добычу.

Похоже, ему тоже не было чуждо тщеславие, хотя по пижонской привычке он и строил из себя невозмутимого супермена.

— Опасно, — скривился Саня; видно было, что возражает он с неохотой. — Здесь места глухие, зверья много. На запах крови набегут.

— Ну и что? Разве мы зверья опасаемся? Давайте собирайте хворост.

Саня засопел и многозначительно покосился на Чардаша. Тот понял правильно и тоже попробовал отговорить пижона:

— Серж, здесь нельзя задерживаться. Если пацан говорит…

— Слишком много говорите, — Серж улыбнулся. — Нас здесь шестеро, все вооружены. Чего менжуетесь?

Саня лучше всех понимал, что останавливаться в этом лесу опасно, но возражать Сержу ему было не с руки, подхалим хотел поддакивать и выслуживаться, а не пререкаться. Рискнул лишь спросить:

— А мы не очень торопимся?

— День в запасе у нас имеется, пожалуй. Слепой вчера на Свалку не вернулся, ушёл в зону «Долга».

— Только ночевать здесь не будем, а? — напоследок уточнил Животное. — Плохое место.

Удостоившись милостивого кивка Сержа — дескать, ночевать не здесь, — следопыт стал готовить место под костёр. Будда пошёл за хворостом, Толик отправился следом — подстраховать. У того, кто дрова несёт, руки заняты, значит, рядом должен быть кто-то со стволом наготове. Вообще-то Толик собирался потрепаться, когда отойдут подальше, но Будда вёл себя странно, не отходил от стоянки больше чем на пару десятков шагов, озирался и молчал. Едва набрал охапку, повернул назад, так что беседы не вышло. Быстро развели костерок, Серж с Животным вырезали из туши псевдоплоти несколько ломтей мяса, при этом Серж с дотошностью гурмана интересовался, где куски получше. Потом вытер руки о бурую шерсть мутанта, подозвал Чардаша и вручил крошечный приборчик:

— Смотри сюда, это объектив. Должен быть виден я и туша, потом вот сюда жмёшь. Отойди подальше, чтобы мы с этой хреновиной влезли в кадр целиком.

— Это что, фотоаппарат? — спросил Толик.

Не у Сержа, конечно, а у Будды.

— Угу, — буркнул толстяк. Его тоже заинтересовало поведение фраера. — Он и Бузяка дохлого потом снимал, ты что, не заметил?

— Да я как-то не глядел… Бузяка, значит?

— И Гену тоже. Отчитываться будет с фотками. Только вот на кой ему с мутантом сниматься?..

— Эй, пацаны, хорош трепаться, — прикрикнул Животное, недовольный, как всегда, — режьте мясо.

Саня, ворча себе под нос, вытащил из рюкзака сковороду и принялся пристраивать её между камнями над огнём. Серж закончил позировать, отобрал фотоаппарат у Чардаша и тоже подсел к костру. Животное сперва бросил на сковороду несколько тонких ломтиков сала, потом снова отругал Будду с Толиком — слишком крупно режут, не прожарится сразу. Сане хотелось поскорее покончить с трапезой и свалить с этой поляны.

Вскоре пошёл запах — сперва довольно неприятный, сало зашипело, запузырилось в прокопчённой посудине…

В общем, толкового отдыха не вышло: Животное поминутно вздыхал, Чардаш озирался и скрёб заросший подбородок, Серж поглядывал на них с ухмылкой. Толик тоже нервничал, но старался не подавать вида. Тонко нарезанное мясо на раскалённой сковороде быстро темнело, покрывалось румяной корочкой. Теперь аромат от костра исходил совсем другой, у Толика даже слюна стала активнее выделяться. Животное перевернул мясные ломти, потом стал по одному снимать ножом; первый отдал Сержу, второй Чардашу, третий оставил себе, велел:

— Вы тут дальше сами — валяйте в том же духе, только тоньше, тоньше режьте! А я пройдусь… гляну, как чего в округе.

Будда, не теряя времени, шмякнул на раскалённую сковороду новую порцию, а Саня ушёл в лес. В левой руке он держал нож с нанизанным ломтём, дул и откусывал крошечные кусочки. Палец правой руки держал на спусковом крючке. Будда как раз перевернул поджаренные ломти, когда издали донёсся исполненный печали вой слепых псов: «О-хохо…» и чуть позже — снова. Звуки приближались. Все зашевелились, лязгая оружием. Мистер поднялся с винтовкой наперевес и стал вертеть головой, вглядываясь в заросли.

Вой донёсся опять, потом в лесу загрохотало, пошёл треск веток, раздался глухой рёв. Это уже не собаки — голос подал другой зверь. Грохот и треск нарастали, Толик тоже встал, за ним и Чардаш. Из кустов вывалился Животное. Он видно, только что откусил горячий шмат мяса и теперь отчаянно гримасничал — и жёстко, и язык печёт, а выплюнуть жалко. Саня бросил отчаянный взгляд на стволы, направленные в его сторону, втянул голову в плечи и метнулся вбок, судорожно проглотил недожёванное и выдохнул:

— Кабаны! Собаки кабанов вспугну…

Конец фразы потонул в хрусте и топоте тяжёлых копыт, на поляну длинным прыжком вымахнул секач. Толику сперва показалось, что зверь чудовищно огромен — шерсть на загривке топорщится, глаза горят жёлтым пламенем! Парень и сам не сообразил, как руки направили ствол и вдавили спусковой крючок, дробовик содрогнулся в руках. Рядом стреляли Мистер и Чардаш. Кабан словно ударился в невидимую преграду, очереди остановили его, разорвали морду, огромный зверь с рёвом завалился на бок, а из зарослей, разбрасывая копытами сор, вырвался второй кабан.

Саня Животное, который при появлении первого мутанта бросился в сторону с линии огня, споткнулся, не устоял на ногах и упал. Он не успел подняться, а когда широкие копыта взрыли грунт в нескольких метрах от него, завизжал и, резво перебирая конечностями, на четвереньках поскакал прочь. Бандиты развернулись к новому зверю, поливая его свинцом, но этот мутант, оказавшись на открытом пространстве, завертелся. Он видел людей у костра, видел и ползущего Саню, длинное рыло рыскало из стороны в сторону, зверь метался под пулями, на туше тут и там расцветали алые пулевые отверстия, летели ошмётки мяса, брызгала кровь, но кабану удавалось избежать смертельной раны. Мистер двинулся к зверю, автоматическая винтовка в его руках дёргалась, посылая короткие очереди. Кабан наконец выбрал цель — бросился навстречу дезертиру… и получил несколько пуль в переносицу. Пули, выпущенные в упор, пробили кость, зверь с размаху грохнулся наземь, так что поляна будто подпрыгнула. Толстые мохнатые ноги кабана дёрнулись, туша приподнялась, тут и Толик с Чардашем разрядили стволы в лежащего мутанта. Из размолоченных кабанами кустов выскочили собаки. Должно быть, свора наткнулась на кабанов, которые расположились в зарослях. Обычно кабаны в такой ситуации бросаются на собак и гонят их от лёжки, но сейчас почему-то не стали драться, а побежали от псов — да так резво, что оторвались на несколько десятков шагов. Теперь увлечённые погоней слепые собаки выскочили на поляну и, рыча, заметались перед кабаньими тушами.

Саня только успел подняться на одно колено, теперь он торопливо вскинул «калаш» и дал очередь. Вид тянущихся к нему безглазых оскаленных морд напугал Животное, и он не рассчитал, открыл огонь из неустойчивого положения — отдача швырнула его на землю, пули из запрокинутого ствола ушли вверх. Толик торопливо перезарядил дробовик, Мистер тоже менял магазин, Чардаш не мог стрелять — на линии огня оказался выдвинувшийся вперёд дезертир… Собаки с хриплым рычанием развернулись к лежащему, Саня пронзительно завизжал, продолжая палить в воздух из «калаша» — он от страха совсем потерял голову… Выстрелы «Винтореза» в какофонии прозвучали словно негромкие хлопки: пам! пам! пам! Толик не верил своим глазам: три пса, один за другим, ткнулись носами в землю, разом легли и больше не двигались. Автомат Животного заглох, издав напоследок звонкий щелчок.

Второй патрон наконец встал на место, Толик взвёл курки и машинально вскинул оружие — он не сразу сообразил, что стрелять уже не нужно, потом заметил справа от себя Сержа, опускающего снайперскую винтовку. Снова бросил взгляд на собак — у каждой пулевое отверстие в черепе. Стрелял Серж не просто мастерски, а можно сказать, с ювелирной точностью. Почти не целясь, по движущимся мишеням — такая меткость! Вот тебе и пижон…

Саня ещё с полминуты подвывал, отползая на четвереньках. Потом и он сообразил, что спасён. "О-хо-хо!" — раздалось за кустами, стая следовала за первыми загонщиками. Эти псы не были настолько распалены погоней, они действовали в соответствии с обычной тактикой — побежали за кустами, принюхиваясь к запахам, исходящим с поляны, и медленно сужая круги. Гибель сородичей их не отпугнула и не обескуражила — на поляне громоздились горы свежего кровоточащего мяса, теперь слепых трудно было бы заставить отступить. Саня подобрал обронённый «калаш», тяжело поднялся и попятился к костру. Собаки, подвывая, мелькали за кустами то тут, то там на секунду показывался рыжий загривок. Бандиты сгрудились вокруг костра, настороженно водя стволами. Неожиданно стало тихо, и Толик расслышал за спиной громкое чавканье. Будда как ни в чём не бывало уплетал мясо.

Около двух часов пополудни Тварь пошевелилась. Подняла голову, медленно выгнула корпус, опираясь на передние лапы… Постепенно приходило ощущение тяжести, Тварь заново училась держать равновесие. Задняя часть тела всё ещё не вполне подчинялась сигналам мозга, нервные волокна недостаточно плотно пронизали корпус и лапы, пищевод не мог функционировать как надлежит… Но для работы с этим телом Твари требовалось больше энергии, больше пищи. Шея судорожно напряглась, тяжёлая голова чернобыльской собаки сунулась вперёд, и Тварь стала блевать, с корчами и хрипом избавляясь от плохо переваренной органики. Это продолжалось довольно долго, бурая масса стекала между сведёнными челюстями, пятнала поросшую седой шерстью грудь, капала в траву, покрытую давно засохшей кровью. Потом Тварь поползла, медленно переставляя передние лапы и подтягивая непослушное тело. Так она добралась до ближайшего собачьего трупа, впилась зубами в остывшую плоть и резко тряхнула добычу, вырывая кусок жёсткого мяса.