"Маруся. Книга третья. Конец и начало" - читать интересную книгу автора (Волошина Полина)Глава 4 Другая правдаМаруся выбежала из комнаты в коридор. Заглянула в отцовский кабинет, на кухню, в гостиную. Папы нигде не было. Сколько она отсутствовала? Это можно было бы рассчитать, знай она время, когда села в машину, но тогда Маруся не догадалась посмотреть на часы. В любом случае, прошло больше чем тридцать минут, гораздо дольше. Скорее всего, папа отправился ее искать, не дозвонившись и не найдя дома. Надо как можно скорее его успокоить. Маруся прыгнула в кресло, разбудила компьютер и отправила вызов на отцовский телефон. — Пааа! На экране появилась фотография Гумилева, а в динамиках зазвучал его взволнованный голос. — Где ты была? — Па, я тебе потом расскажу. Не волнуйся, пап… — Я два часа ищу тебя, весь город на уши поднял! Кто бы сомневался… — Пап, я дома. Возвращайся. — Когда ты вернулась? — Только что. — Почему мне никто не сообщил? Маруся закусила губу. Черт! Она проникла в дом, минуя подъезд, где ее ждали. Не засветилась на камерах слежения… Ну и как теперь это объяснить? — Я не знаю… — Что-то случилось? — Нет… Ничего страшного. — Ты в порядке? — Да. — Точно? — Точно, пап. — Я чуть с ума не сошел… — Не злись… Пожалуйста. — Поговорим дома. — Хорошо. — Только никуда больше не пропадай. — Не пропаду. — Я сейчас буду. Связь прервалась. Маруся с шумом выдохнула и рухнула на стол. Вот так денечек! И почему с ней все время что-нибудь случается?! Взгляд упал на мигающее сообщение. Открыть или снова удалить не читая? Палец ловко подцепил сообщение и потащил его в сторону корзины, но на полпути будто дрогнул и кликнул по ярко-голубому конвертику: «Я понимаю, что ты не хочешь со мной разговаривать, но все же надеюсь на твое благоразумие. Тебя разыскивает Ева. Очень надеюсь, что ты прочитаешь это письмо до того, как встретишься с ней. Впрочем, что бы ни случилось — не слушай, что она говорит. Не верь ей. По возможности свяжись со мной. Бунин». Маруся несколько раз перечитала письмо. Информации было очень мало. Собственно, кроме «не слушай» и «не верь» в сообщении больше ничего не содержалось. Хитрый профессор! Хотел заинтриговать, чтобы Маруся сама вышла на связь или не может писать более подробно? Маруся услышала, как запищал датчик — кто-то вошел в подъезд. Она переключила монитор на камеру, установленную перед входной дверью и увидела папу. Быстро удалила письмо, но тут же выскочило новое: «Никому не рассказывай». — Хорошо, не буду, — ответила Маруся монитору и выбежала навстречу отцу. — Только обещай, что не убьешь его! — Не могу! — Ну папочка! — Кто это был? — Ты его не знаешь! Но это хороший мальчик, правда. Он просто пошутил! — Как пошутил? Похитив тебя с вечеринки? — Он хотел сделать мне сюрприз! — И что это был за сюрприз? Гумилев старался не злиться и даже пытался шутить, но получалось плохо. И наспех придуманного Ромео, который якобы похитил Марусю с вечеринки, он готов был убить на месте. — Он просто признался мне в любви. — Просто признался? — Он стеснялся и поэтому хотел сказать мне об этом наедине. А ты же знаешь, как сложно остаться со мной наедине! — А отвести в сторону? Письмо написать? Не знаю… пригласить погулять в парк? — Но это же не романтично! — А в машине романтично? — Ему так показалось… — А телефон? — Потеряла. — А по-моему, его выбросили в окно. — Я случайно выронила его. — В окно? Маруся кивнула. Судя по всему, папа в историю не верил, но, похоже, волновало его совсем другое. — Что ты ему сказала? — Про что? — Про признание. Что ты ему ответила? — Ничего. — Ты его любишь? — Па! — У вас что-то было? — Мы просто покатались на машине и все. Гумилев сел за стол, потом дотянулся до холодильника и вытащил пару банок пива. Одну он сразу же откупорил, а вторую приложил ко лбу. Чтобы как-то разрядить атмосферу, Маруся щелкнула пультом и стала переключать каналы, сделав вид, что увлечена просмотром новостей. — Ты ведь врешь? — неожиданно продолжил разговор Гумилев. — Не вру! — Нет, врешь. — Пап, какая разница, вру я или не вру, — разразилась наигранно гневной тирадой Маруся, — Главное, что я жива, здорова, невредима и дома. Гумилев вытащил из кармана сигареты. — Ты же бросил! — С тобой бросишь… — Не кури! — А ты не сбегай. — Ну я же не специально. — Еще бы ты специально сбежала. Я бы тебе тогда голову открутил. — Не открутил бы. — Знаешь что… — Гумилев сломал сигарету в пальцах и бросил на стол, — если ты будешь так себя вести… В этот момент его глаза уставились в телевизор и на лице отобразился ужас. Маруся быстро обернулась на экран. Там демонстрировались снимки Маруси и подружек, валяющихся босиком на полу и показывающих неприличные жесты репортерам. Гумилев достал еще одну сигарету и закурил, а Маруся быстро выключила проклятый телевизор и выскочила в коридор. — Ты куда? — Можно я пойду спать? — Это… это что сейчас было? — заикаясь, спросил Гумилев, показывая пальцем на экран. — Где? — состроив удивленное личико, спросила Маруся. — Так… Я… — Гумилев поднял вверх указательный палец, потом обессиленно уронил руку вниз и покачал головой. — Иди спать. Маруся выключила воду в душе и теперь стояла под струей теплого сухого воздуха, который быстро испарял капельки воды с тела. Наконец-то можно идти спать. За последние сутки произошло такое количество событий, что их могло бы хватить на неделю. Организм запутался во времени и поэтому Маруся чувствовала себя так, будто она не спала несколько дней. Казалось, что она уснет, не успев дойти до кровати, ну или сразу же, как только голова коснется подушки… Однако, как только голова коснулась подушки, ее атаковали самые разные мысли. Каждая из них пыталась завладеть вниманием Маруси, отталкивая другие, но и те, другие, пытались проделать то же самое, так что Марусе чудилось, будто внутри ее головы мысли дерутся, кричат и своими криками мешают спать. Маруся повертелась с боку на бок, легла на живот, потом на спину, потом ей показалось, что в комнате слишком светло и она опустила светонепроницаемые шторы, потом ей стало жарко и она сделала воздух похолоднее, но тут же замерзла и взяла еще одно одеяло. Потом заныла шея, так что пришлось убрать подушку, а без подушки спать было непривычно. Потом выяснилось, что воздух слишком сушит кожу и поэтому тяжело дышать, потом затекла рука, а потом начался кашель. Все это бесконечное мучение, вкупе с кричащими мыслями довело до того, что Маруся отчетливо услышала, как жужжит техника в доме, хотя она, конечно, работала бесшумно, но именно сейчас, в момент, когда так отчаянно хотелось уснуть, она начала тарахтеть, гудеть, пищать и вибрировать, как неисправная газонокосилка! Маруся села на кровати и с ненавистью посмотрела в сторону панели управления. И что с ней делать? Разбить? Маруся встала и прошлась по комнате. Спать не получалось, но делать что-либо с такой опухшей головой было бессмысленно. Может быть, стоит поесть и посмотреть какое-нибудь скучное кино? Маруся вышла на кухню, достала из холодильника упаковку заварных пирожных, вернулась в кровать и щелкнула пультом. «Желаете посмотреть кино?» — вежливо спросил экран. «Да». Экран выдал список жанров — комедия, драма, мелодрама, детектив, боевик, фантастика… Ха-ха. Фантастика! «Заложники времени», «На ядре», «Внутри меня», «Перемещаясь в пространстве»… Перемещаясь в пространстве… Зачем врать самой себе и искать причины бессонницы, если причина была одна. У Маруси снова был предмет. Он лежал в красивой красной коробочке, брошенной в ящик стола, убранный с глаз долой и капризно жаждущий вновь прикоснуться к теплой коже, вонзиться своими ледяными лучами в тело, подчиняя, поглощая и предлагая новые невероятные возможности. Маруся вытащила коробочку и положила ее перед собой. Ну? Взять или не взять? Поиграть или выбросить? Невероятные возможности это наркотик — в этом Бунин был прав. Кстати о Бунине. Может, быстро смотаться к нему и поговорить? Узнать, что все-таки произошло и почему он так опасается Евы? Нет, не хочется. Нельзя позволять им снова втянуть себя в игру. Если уж с даром невредимости Маруся столько раз находилась в двух шагах от смерти, то с обычной змейкой шансы погибнуть только увеличивались, потому что змейка словно специально манила ввязаться в разные авантюры. А если просто побаловаться? Перенестись к Лобановой, например, или к Светке? Нет, они спят. Неинтересно. Куда-нибудь к морю? Так, вроде, была недавно. На вершину Эвереста? Можно замерзнуть. На космическую станцию? Скукота… Маруся даже открыла расписание событий, происходящих в данную минуту на Земле. В Испании проходила Ла Томатина — весело, но как-то не хочется, Киргизия приглашала на соколиную охоту, в Бразилии проходил очередной карнавал, теперь они устраивались почти каждый месяц. Открытие археологического музея в Италии, Фестиваль пюре и сосисок (О, боже — пюре и сосисок!) на острове Мэн, начало гонок в Эмиратах, Праздник светлячков в Китае, Приветствие Посейдона в Греции… В списке значились Проводы Лета, Изгнание Дьявола, Метание баклажанов, Съезд Альбиносов и Международная выставка карликовых поросят… Чем больше вариантов Маруся перебирала, тем больше понимала, что хочет именно то, чего она больше всего боялась. Все ее интересы вмиг утратили свою привлекательность, друзья и путешествия показались блеклыми и скучными, а занятия, на которые она потратила последний год — детской глупостью. Хотелось снова оказаться в самой гуще событий, распутывать тайны и разгадывать вековые загадки, хотелось обратно в мир настоящих вселенских злодеев и героев, хотелось в Зеленый город к Бунину, Илье и Носу, хотелось к маме… Маруся схватила коробочку и бросила на дно ящика. Нет. Это все от недостатка сна, от усталости. Это бред. Никогда и ни за что ни один нормальный человек не захочет рисковать жизнью. Если это происходит — ты не в порядке. У тебя нарушена психика. Или, может, это предмет, сам предмет, так действует и зомбирует, гипнотизирует, заставляет подчиняться себе… Предметы не любят валяться без дела… «А ты любишь», — мысленно ответила сама себе Маруся и направилась в кровать. «Просто ложись и закрой глаза, — продолжала она уговаривать саму себя, — ни о чем не думай, считай овец». На пятнадцатой по счету овце Маруся вскочила и начала одеваться. Действовать надо было очень быстро, пока, потеряв всякую бдительность, здравый смысл задремал, а когда он очнется, будет уже поздно! Маруся влезла в сарафан и шлепки, затянула волосы в хвост, открыла ящик стола, достала коробочку и вытряхнула змейку на ладонь. К Бунину! Быстро, быстро, быстро! Она даже зажмурилась, словно это могло ускорить процесс, а когда открыла глаза, то буквально нос к носу столкнулась с профессором. Они оба отпрыгнули друг от друга и даже вскрикнули от неожиданности. — Черт бы… тебя побрал… Бунин схватился за сердце левой рукой. В правой он держал чашку и, судя по тому, что Маруся столкнулась с ним в коридоре подземной лаборатории, профессор куда-то шел. Возможно, за чаем. — Извините. — Никогда больше так не делай. — Ну я же не знала, где окажусь! — Пользоваться не умеешь, а уже лезешь. — К нему инструкция не прилагалась. — Надо образно, — профессор убрал руку от сердца и очертил ею пространство вокруг себя, — представить помещение. Если представить конкретного человека, то ты будешь натыкаться прямо на него. — Откуда же я знаю, в каком вы помещении? — А позвонить было сложно? — Ну… — Муууу… Научись думать, хоть иногда. Бунин обошел Марусю стороной и направился дальше по коридору, оставив гостью в полной растерянности. — Вы, вроде бы, хотели поговорить? — крикнула ему вслед Маруся. Профессор ничего не ответил и скрылся за дверью маленькой служебной кухни. — Какой же ты все-таки противный… — проворчала Маруся и лениво поплелась туда же. Когда она зашла на кухню, профессор колдовал над чашкой, высыпая туда разноцветные порошки из маленьких бумажных пакетиков и осторожно перемешивая это все деревянной лопаточкой. — А если бы я был в душе? Маруся недовольно поежилась. — Или еще где… — Что вы там делаете? — спросила Маруся, чтобы сменить тему. — Я так понимаю, ты уже встречалась с Евой? — Бунин словно не услышал вопроса. — Почему? — Потому что у тебя ее предмет. Маруся разжала руку и посмотрела на змейку. — Она точно так же появилась у меня вчера вечером. — Я встречалась с ней утром. Профессор налил в чашку кипяток и понюхал получившуюся жидкость. Он казался настолько расслабленным, что Маруся даже усомнилась в том, что именно Бунин собирался с ней пообщаться. Может быть, это была ловушка? Кто-то пытался выдать себя за профессора или… — У тебя, кажется, был день рождения? — Шестнадцать лет, — не сдержавшись, расплылась в улыбке Маруся. — Шестнадцать лет, а ума нет, — тихо пробурчал профессор. Маруся сделала глубокий вдох, чтобы проглотить очередное оскорбление. — Я пришла, чтобы узнать, о чем вы хотели меня предупредить. — А какая теперь разница? — Какая разница? — Все равно ты все сделала не так. — А как я должна была… — Например, ты должна была ответить на мой звонок. — У меня были люди. — Не оправдание. — Я не хотела… — Теперь я не хочу. — Но… — Отдай мне предмет и топай домой. — Я уже отдавала вам змейку, но она опять оказалась у меня. — Разумеется! Ее же украли. — А, может, вы специально подослали ко мне маму, отдав ей змею? — И какой в этом смысл? — Не знаю, — честно созналась Маруся. — Вот и я не знаю… — профессор развернулся прямо к Марусе и посмотрел ей в глаза. — Отдашь сама или отнять силой? Маруся даже не нашлась, что ответить. Бунин же, как ни в чем не бывало, поднял руку и посмотрел на часы. — Завтракать будешь? — Завтракать?! Вы издеваетесь? — Проявляю несвойственную мне вежливость. — Пытаетесь отравить? — Не проверишь, не узнаешь. Маруся зависла. Профессор умел вывести из себя неожиданным поведением. Вот только что он был серьезен как никогда и тут же мог начать рассуждать о каких-нибудь совершенно необязательных и никакого отношения к делу не имеющих вещах, как, например, заваривание чая или вестибулярный аппарат у насекомых. Возможно, таким образом он специально заставлял собеседника потерять нить разговора, контроль над эмоциями и даже цель, ради которой разговор затевался, и потом, словно хищник, внезапно нападал из укрытия, заставляя вас думать о том, о чем вы вовсе не хотели думать, говорить те вещи, о которых вы собирались молчать и даже совершать поступки, за которые потом было страшно или стыдно. Вот сейчас он выглядел совершенно безобидным, даже уютным, в своем очередном махровом халате со свежими следами зубной пасты на груди и в тапочках на босу ногу. У него был заспанный вид, взъерошенные волосы и помятая щека с отпечатком мелкой решетки — судя по всему, он положил голову на металлический сетчатый стол, да так на нем и уснул. Бунин казался трогательным сумасшедшим гением, кем он, в общем-то, и являлся… — Ну чего ты встала как вкопанная? — трогательный гений оттолкнул Марусю, загородившую ему проход, и направился к холодильнику. — Я могу идти домой? — рассерженно спросила Маруся. — Валяй! Бунин кивнул, отпил свое зелье и страдальчески скривил рот, словно это было одновременно самое кислое и горькое вещество на свете. — Вы отправили мне миллион звонков и сообщений ради того, чтобы сказать «валяй»? — А еще я предложил тебе завтрак, — ответил Бунин, спрятавшись с головой за дверцей холодильника. Он определенно издевался. Мстил за вчерашнее марусино молчание? За сброшенные звонки и неотвеченные сообщения? Но он же не маленький ребенок… — Хорошо. Я поняла, что вы играете со мной в какую-то непонятную игру. И, наверное, у вас есть какая-то цель. Давайте не будем морочить друг другу голову и вы просто скажете, что вам нужно? Бунин неожиданно громко рассмеялся и даже захлопнул дверцу. — Я рад, что ты не изменилась. Хотелось проверить тебя. — На что? — На любопытство. — Ооооо! — Ты снова примчалась, не спала. Не спала ведь? — Нет. — Ты все такая же одержимая, несмотря на то, что тебе пришлось пережить. — Я стараюсь не вспоминать об этом. — Но ты помнишь? — К счастью для вас, я помню очень мало. Но я точно помню, что после нашей последней встречи я не хотела вас больше видеть. — А когда была наша последняя встреча? Бунин хитро прищурился и пристально посмотрел на Марусю. Ответить было нечего. На самом деле, Маруся не знала, что случилось с ней после того, как она ввязалась в эту эпопею с ящеркой. Какими-то смутными обрывками вспоминался Нестор, Чен, Шанхай, Нижний Новгород и авария… Маруся помнила, как ей было плохо, как от нее отвернулись друзья, потом какие-то совсем уж дикие то ли воспоминания, то ли галлюцинации… — Ты помнишь что-нибудь про орла? — Про орла? — Предмет… Ты видела его? Помнишь? — Он кажется… я… — Судя по всему, именно он оказал на твой мозг разрушительное действие, вступив в реакцию с ящеркой. — А что он делает? — Он отдает приказы, которым невозможно сопротивляться. — И что мне приказали? Бунин поджал губы, словно боясь сболтнуть лишнее, потом удивленно поднял брови, насупился и будто бы даже улыбнулся. Казалось, что профессор сам с собой вел внутренний диалог. Наконец он снова посмотрел на Марусю. — Ты несколько дней пролежала в коме. Слишком много предметов вокруг, слишком много переживаний, слишком много воздействия естественных и противоестественных сил на детскую психику. Человек, который все это время находился рядом с тобой и выхаживал тебя, возвращая в сознание, стоит сейчас перед тобой и ты говоришь, что не хотела меня больше видеть? — Откуда я могу знать, что вы говорите правду? — Действительно… Ведь очнулась ты в обычной городской клинике… — Папа сказал, что у меня было сотрясение мозга. — И ты не пыталась потом общаться с ребятами? Не пыталась. Маруся сохранила в памяти этот момент. Момент, когда она впервые захотела связаться с Ильей и Носом, но факт того, что она не помнила ничего, что с ней происходило за довольно продолжительный период, какое-то необъяснимое чувство стыда и еще, конечно, то, что сами парни никак не пытались связаться с ней первыми — заставлял ее отказываться от этой мысли. Она почти год сдерживала все порывы написать или позвонить в Зеленый город и решилась только под предлогом дня рождения, подумав, что в такой день они не смогут наговорить ей гадостей (если вдруг они собирались это сделать). — Я не сделал тебе ничего плохого. И, заметь, не трогал тебя весь год и не искал с тобой встречи, хотя, не буду врать, ты очень интересный экземпляр. — Вы говорите, как моя мама… правда, она назвала меня «существом». — Твоя мама права, хоть и сошла с ума. Собственно, это и послужило причиной для того, чтобы снова тебя побеспокоить. Маруся с недоверием посмотрела на Бунина. Говорил ли он правду или врал — выяснить это сейчас было невозможно. Она действительно практически ничего не помнила и в голове у нее остались не столько воспоминания событий, сколько эмоции. Например, вспоминая Илью, Марусе становилось стыдно, а вспоминая Алису — противно, Нос вызывал смутное чувство жалости, а Бунин яркое, словно шкурка ядовитой жабы, ощущение страха и опасности. После пробуждения в больнице Маруся стала еще сильнее любить папу и отчего-то была обижена на маму. А еще ее немного смущали здорово стертые ступни ног… Не самый распространенный симптом сотрясения мозга. Бунин поставил чашку в мойку, заметил пятно зубной пасты на халате и попытался оттереть его ногтем. Потом он снова залез в холодильник и достал из него самые обыкновенные сосиски. Маруся знала про сосиски, но никогда их не пробовала. — Будешь? Маруся нерешительно пожала плечами. — Дешево и сердито… Бунин переложил сосиски в тарелку и поставил в огромный стеклянный шкаф, явно не предназначенный для использования на кухне. Сразу после закрытия герметичной дверцы в шкафу, словно яркая фотовспышка, сверкнул свет, сосиски раздулись и покрылись золотистой корочкой. Бунин открыл дверцу, осторожно вытащил тарелку и поставил ее на стол. Шесть румяных сосисок шипели, свистели, шкворчали и даже слегка подпрыгивали на гладкой поверхности стекла. Кухня мгновенно наполнилась одуряющим запахом, так что Маруся даже пожалела, что никогда не пробовала это прекрасное блюдо. — Вилок нет, есть придется руками. Удивительно, все-таки, устроен человек. Он может не отдавать себе отчёт в том, что голоден, но если пучки света, отраженные от вкусной еды, попадают на сетчатку глаза, а пучки молекул, испускаемые вкусной едой, попадают в эпителий носа и все это, объединяясь, перемешиваясь и преобразуясь в электрический сигнал попадает в мозг, то вот уже у вас полный рот слюней и вы хватаете пальцами горячущую сосиску, и отправляете ее прямиком в рецепторы вкуса. Другими словами, сосиска отправляется в рот. Ее тонкая, но упругая оболочка сначала слегка продавливается, а потом отчаянно трескается под натиском зубов, брызгаясь на эти ваши рецепторы вкуса прозрачным соком. Но главное даже не это. Главное, что пока происходит весь этот фантастический процесс, и на время, пока происходит этот фантастический процесс, вы забываете обо всем. Маруся даже подумала, (думать было сложно, но где-то между первой и второй сосиской она уловила момент, чтобы быстренько подумать), что перемирие животных на водопое это вовсе не проявление благородства, а вот это самое (тут началась вторая сосиска и мыслительный процесс прекратился), в общем удовольствие, которое временно вытесняет из головы все другие мысли. — Вообще-то, — облизывая пальцы, внезапно заговорил Бунин, — я рассчитывал, что ты съешь всего пару. Маруся очнулась и протянула профессору надкушенную, четвертую по счету, сосиску. — Теперь к делу! — бодро провозгласил Бунин, отодвигая тарелку и усаживаясь на край стола. — вчера, как я и говорил, появилась твоя мама. Если честно, это было крайне неожиданно, потому что… возможно, ты знаешь, я не видел ее более десяти лет и все это время пытался найти. Но тщетно. Мне не помогали ни знания, ни связи, ни даже магия. Теперь можешь представить, что я ощутил вчера вечером, когда она внезапно свалилась на меня так же, как и ты, в коридоре. Маруся кивнула. — Ева была необычайно любезна, мила и вела себя так, как будто вернулась из увлекательного путешествия, так что я даже подумал, что она была одурманена или находилась под воздействием предмета, который стирал временные границы, и эти десять лет пролетели для нее, как пара недель, но все оказалось не так хорошо… Она прекрасно отдает себе отчет в том, сколько времени пропадала и, кроме того, не собирается возвращаться. Ее любезность оказалась всего лишь маской, а горящие глаза были следствием безумия, а не радости от долгожданной встречи. Твоя мама больна. Больна тяжело и на всю голову. Бунин замолчал, словно отвлекся на какие-то свои мысли, которые решил не озвучивать, после чего снова заговорил. — Ты что-нибудь знаешь про секты? — Слышала. — Настоящие секты. Впрочем, ты ведь сталкивалась с Нестором. Маруся снова кивнула. — У Нестора была мощнейшая секта, но во главе нее стоял человек. Довольно харизматичный, но все же человек, который обладал магическим предметом. Во главе секты, в которую попала твоя мама, и не просто попала, а даже в некотором роде, является одним из ее идеологов, находятся не люди. И предметов там столько… — Не люди? — Не люди. — Она рассказывала про них. — Тогда не задавай глупых вопросов, если сама все знаешь. — Ну просто это… это не та информация, в которую веришь. — Ты видела их, сталкивалась с ними, разговаривала с Евой и ты до сих пор не веришь? — Не укладывается в голове. Профессор посмотрел на Марусю, как на идиотку, потом сделал глубокий вдох и продолжил: — В общем, это плохие… плохая организация. Я много лет посвятил изучению этой расы, если ее так можно назвать. Они жестоки и ненавидят людей. В чем я их, в общем-то, поддерживаю, но! Ева убеждена, что они спасают мир. А это не так. Их цель — уничтожить нас, потому что когда-то мы отняли у них Землю. — Про это она тоже говорила. — Отлично. — Но не про то, чтобы нас уничтожить. — Потому что она думает не так. Потому что она десять лет засоряла свою голову не тем и слушала не тех. Твоя мама феноменально умный человек с живым воображением, с тонкой настройкой — она умудрялась вникать в такие дебри науки, в которые даже мне вход закрыт, она находила общий язык и понимание с существами, непригодными для понимания, и несомненно обладала качествами, невероятными для обычного человека… — Так, может, тогда она лучше вас знает правду? — К сожалению, нет. Она стала жертвой собственного таланта. В стремлении понять, принять и подружиться с чужой цивилизацией, потеряла контроль над собственным сознанием, над чувством самосохранения, над материнскими инстинктами, в конце концов… Я думаю, с этим ты не будешь спорить? Маруся покачала головой. — Она бросила семью, ребенка, друзей, коллег, работу, бросила всю эту земную жизнь, желая разобраться в другой, чужой жизни, и настолько погрязла в этом, что сама уже стала не совсем человеком. То есть, физически, физиологически, она все еще человек, но ее сознание безвозвратно изменилось. Маруся отчетливо ощутила пределы участка мозга, отвечающего за поглощение информации. Как если бы в коробку из-под обуви пытались засунуть слона. Коробку распирало и она явно была не приспособлена к получению и перевариванию такого объема информации. Нет, конечно, если размышлять об этом, как о чем-то отстраненном, то может показаться, что это не такой уж большой объем, но если представить, что все это касается лично вас и ваших ближайших родственников, происходит нечто совсем другое. Даже микроскопический кусочек информации тянет за собой по цепочке все воспоминания, связанные с этими людьми, переживания, чувства, то, что Маруся когда-то слышала или думала про них. Все это умножается, перемножается и с неимоверной скоростью увеличивается в объеме и массе. Голова становится тяжелой и поток сознания будто бы блокируется, оставляя вместо широкого канала узенькую щель, сквозь которую, по одному, просачиваются факты, перерабатываются, классифицируются и складываются в папки, папки в коробки, коробки в ящики, а ящики в гигантский многоэтажный шкаф. Потом, когда все будет разложено и отсортировано, понадобится еще время для того, чтобы перечитать эти файлы, обдумать и привести их к общему знаменателю. То есть выработать какое-то свое мнение. Например, что все это полный бред. Или что все это правда. Или понять, кто именно тебе врет. Или не врет. Понять и принять решение. Спасать? Бежать? Забыть? Что делать? — Заметь, что я не прошу тебя влезать во все это, предпринимать какие-то действия или спасать мир, — улыбнулся Бунин. — Я всего лишь хочу предостеречь тебя… — От чего? — Именно от каких-либо действий. — Она просила меня помочь. Сказала, что я им нужна. — Несомненно нужна. Тебя хотят использовать как деталь в бомбе, которая все уничтожит. — Мне очень не нравится все, что вы мне сейчас рассказали, но, к сожалению, это похоже на правду. То есть… это как-то перекликается с тем ощущением, которое было у меня после разговора с мамой. — Какого ощущения? — Что я всего лишь деталь. Бунин ловко спрыгнул со стола и одернул халат. — Ты мутант, своего рода посредник между ними и нами. Тебя можно использовать самыми разными способами и поэтому ты представляешь большую опасность. — Насколько большую? — Настолько, что гораздо правильнее было бы тебя убить. «Ну что, ты этого хотела?» — услышала Маруся свой собственный голос, обращенный к самой себе. «Гулять и путешествовать, значит, было скучно… ну на вот, повеселись…». «С другой стороны, — рассуждал уже какой-то другой внутренний голос, — предупрежден, значит, вооружен». — Во мне редко что вызывает какие-либо…. — неожиданно тихо начал говорить Бунин и запнулся на полуслове. Маруся посмотрела ему в глаза. — Мне жалко тебя. Ты не самая умная, но хорошая… И хорошенькая девочка ни в чем, в общем-то, не виновата. Но так получилось, что пока на Земле идет эта война, а идет она уже не одно тысячелетие, ты всегда будешь мишенью. Кто-то захочет тебя использовать, кто-то захочет убить и это никак не зависит от твоих действий. Я тоже могу использовать тебя и мне, наверное, была бы полезна твоя помощь. А иногда мне хочется разрезать тебя на мелкие кусочки и посмотреть, как ты там устроена, — Бунин неприятно захихикал, как сумасшедший. — Ладно, ладно, шучу. Прости! Но, как ученому, интересно. Окей… Что-то я не то говорю. — Что мне делать? — Отдай мне предмет. Не потому даже, что он мне нужен, а потому что он не нужен тебе. Отправляйся домой, я даже могу дать тебе машину. Живи, получай удовольствие… — И жди, когда тебя убьют? — продолжила мысль Маруся. — Все рано или поздно умирают, — спокойно отреагировал Бунин. — Этим ты не отличаешься от обычного человека. На душе было паршиво. И если бы Бунин не пошутил про «разрезать на мелкие кусочки», Маруся, наверное, обняла бы его и расплакалась, но после неожиданного откровения от этого человека хотелось держаться на расстоянии. Зато внезапно очень захотелось увидеть ребят. В какой-то прошлой жизни, о которой Маруся так мало помнила, они были теми, на кого можно было положиться в тяжелую минуту. — А где Илья и Нос? — неожиданно спросила Маруся. Бунин пожал плечами, снял махровый халат, взял со спинки стула более праздничный, но не менее грязный халат из китайского шелка и направился к выходу. — Они ведь здесь? — Ты, кажется, не поняла ничего из того, что я тебе сказал… — Я все поняла, — Маруся бежала по коридору вслед за Буниным и отчего-то оправдывалась, как ребенок, — я не буду втягиваться. Я просто хочу… Бунин резко остановился, пытаясь поймать рукой убегающий рукав. — О чем ты хочешь с ними поговорить? — Ни о чем! — Да что б тебя! Помоги! Маруся придержала рукав, пока Бунин не продел в него руку, и даже поправила завернувшийся внутрь воротник. Они вышли на улицу и Маруся прикрыла лицо от яркого солнечного света, который больно резанул уставшие от недосыпа глаза. — Я думаю, что в это время они работают и лучше их не отвлекать. — Я на минуточку. — Тебе вызвать машину? — Я не собираюсь ничего… — Ты отдашь мне предмет? — Отдам! — И поедешь домой? — Да! — С ребятами поговоришь потом. — Но почему потом?! Бунин снова остановился и нахмурил лоб, словно принимая какое-то важное решение. Маруся достала из кармана змейку и протянула ему. Бунин перевел глаза на марусину ладонь, осторожно двумя пальцами взял змейку, подбросил в воздух и поймал в кулак. — Ну хорошо… Идем. Зеленый город здорово изменился. Здесь по-прежнему было много деревьев, растений и клумб, по дорожкам бегал старенький трамвай, но добавились какие-то новые необычные объекты. Практически сразу на выходе из подземной лаборатории располагался испытательный полигон. Он был похож на небольшую взлетную полосу, покрытую отполированными до зеркального блеска металлическими пластинами. Внутри некоторых пластин были вмонтированы дисплеи, на которых отображались незнакомые показатели, а если присмотреться повнимательнее, то можно было увидеть, как вдоль полосы тонкими дорожками выстроились ряды тончайших и практически незаметных для глаза прозрачных иголок, между которыми, то здесь, то там, пробегали такие же маленькие и незаметные искры. Как раз в тот момент, когда Маруся и Бунин проходили вдоль полигона, из небольшого ангара выкатилась плоская, как круглый поднос, штуковина с испуганным кроликом на борту. Штуковина плавно пролетела в десяти сантиметрах над поверхностью, потом с грохотом упала на полосу и задребезжала под истеричное дерганье ушастого пилота, закрепленного на ней обычным широким скотчем. Бунин резко остановился, неожиданно быстро перепрыгнул через сетчатый забор и поднял летающую тарелку в руки. Только сейчас Маруся обратила внимание на двух пацанов, наблюдающих за происходящим из ангара. Знакомые лица! Это были те самые два ученика, которых Маруся встретила здесь во время своего первого посещения. Мальчишки, которые пытались утилизировать отходы мамонта. — Кто выпустил кролика? — громко и крайне сердито закричал Бунин. Пацаны исчезли за дверью. — Кто… Так! Быстро сюда! Дверь медленно приоткрылась и из-за нее высунулась рыжая голова. — Степан Борисович… — Сюда! Бунин размотал скотч и вручил кролика в руки Марусе, а сам начал внимательно изучать летательный аппарат. Потом поднял глаза и посмотрел на горе-учеников. — Быстро, быстро! Мальчишки сделали несколько шагов из своего укрытия, но затем, взвесив потенциальную опасность, не сговариваясь, одновременно переглянулись и остановились на безопасном расстоянии. — Я же тебе говорил, что он слишком жирный! — зашипел на рыжего взволнованный сообщник. — Ничего он не жирный! — Да он тонну весит! — Ничего не тонну! Я его на диете держал. — Крысу надо было… Маруся с трудом удерживала взбесившегося зверя, который отчаянно рвался наружу и царапался. — Я его не… ой! — Маруся вскрикнула и выпустила кролика. Животное несколькими длинными прыжками пересекло дорогу и уперлось мордой в сетку. — Лови его! Рыжий бросился за кроликом и буквально упал на него, придавив несчастного испытателя своим весом. — Держу! — Вы бы еще корову посадили! — Степан Борисович… — Что, Степан Борисович? — передразнил Бунин. — Но он летал! Честное слово летал! — Да я уж видел… — Нет, правда. Тут плохо летал, а внутри летал. — А ты какое напряжение пустил? Рыжий поднялся с земли и, прижимая кролика локтем к боку, другой рукой вытащил из кармана шорт электронный блокнот. — Вооот… — Прекрасно! Бунин огляделся по сторонам, раздумывая, куда бы лучше положить тарелку, и в итоге снова всучил ее Марусе. — Очень интересно… — профессор взял у рыжего блокнот и начал быстро пролистывать его пальцем. — И что, летала? — Внутри летала, а на улице я только сейчас решил… — А я ему говорил, что на улице не полетит! — крикнул со своего места второй ученик. — Но ведь она же пролетела… — Метров пять пролетела… — тихо пробурчал Бунин. — Хотя кролик, конечно, жирноват. — Я его на диете держал, — повторил рыжий. Бунин скептически осмотрел кролика и покачал головой. — Крыса пролетела дольше. — Сегодня жарко. — А у меня вчера вообще ни разу не упала! — в очередной раз выкрикнул второй мальчишка. — Зато у тебя крыса насмерть замерзла. — Ну так она ж от этого легче не стала! — Ну знаешь… — Бунин встрепенулся от возмущения, — с таким подходом тебе в этом классе делать нечего! Маруся ни слова не поняла из разговора, поэтому стала рассматривать тарелку. Она действительно была похожа на старинный медный поднос — такие подносы Маруся видела в музее. При более внимательном изучении обнаружилось, что тарелки две и они как бы вставлены одна в другую, причем между ними существовала еще какая-то прослойка из колючего, словно кристаллизовавшегося, материала, похожего на металлическую стружку с пластилином. Маруся попробовала отковырять кусочек стружки ногтем, но сразу же получила по рукам. — Ай! — Ты что, не можешь просто постоять и подержать? — Я же ничего… — Ты хоть знаешь, что это такое? — Летающая тарелка? — Это высокотемпературный сверхпроводник! Смотри! Бунин быстро выхватил у Маруси поднос и запустил его вдоль металлической дорожки. Поднос, или что там это было, плавно полетел по воздуху, постепенно ускоряясь. — Давай обратно! — крикнул Бунин второму ученику. Ученик вытянул руку с пультом и Маруся увидела, как поднос изменил направление и начал двигаться обратно, пока не прилетел в руки к Бунину. — За счет разницы в напряжении можно регулировать его скорость и направление. Видишь эти иголки? Пластины тоже сделаны из сплавов разной проводимости… — Угу… — Сейчас мы работаем над тем, чтобы тарелка могла перевозить пилотов, — пояснил Бунин. — Крысы уже летают. — Зачем? — наморщила лоб Маруся. — За пивом… — огрызнулся Бунин. Маруся опустила голову и быстро взглянула на мальчишек, которые прыснули от смеха. — Это, между прочим, большой прорыв. Нобелевская премия! — Не сомневаюсь… — Ты, все-таки, очень глупое существо, Гумилева, — с отчаянием вздохнул профессор. — На детях гениев… — с не меньшей тоской искренне вздохнула в ответ Маруся. — Идем. Бунин выхватил поднос из рук Маруси, отдал рыжему и пошел дальше. Маруся виновато улыбнулась юным ученым и пошла следом за профессором. — Твой отец бы… твой отец бы вообще, не знаю, что отдал бы за такую разработку. — Угу… Бунин обернулся к мальчишкам. — А вы дуйте обратно и это… Киселев, пришли мне свои расчеты на почту. Есть там пара интересненьких мест… Маруся шла по дорожке и смотрела себе под ноги. Какие-то совсем мелкие дети проводят сложнейшие эксперименты, которые тянут на нобелевскую премию, делают расчеты, которые интересны настоящему взрослому профессору, заставляют летать крыс… Да пусть хотя бы и крыс. А что она? До сих пор не понимает, как электричество проходит по проводам и заставляет гореть лампочку! Наверное, это такой побочный эффект ее необычности! То есть какие-то сверхчеловеческие способности вытеснили обычные человеческие способности, дающие возможность понимать школьный курс физики. Ну да… Слабоватая отмазка. Скорее всего, дело в обычной лени, но как же неприятно себе в этом признаваться. — А такое видела? — прервал марусины душевные страдания профессор и указал в сторону обычной садовой скамейки. — Скамейка? — А рядом? Маруся внимательно присмотрелась. Обычная скамейка, рядом кусты и фонарь. И кусты, и фонарь тоже казались абсолютно обычными. — Ничего не замечаешь? — А что я должна заметить? Бунин выглядел, как довольный ребенок, сумевший обмануть взрослого. — Там стоит холодильник с минеральной водой. Маруся снова посмотрела в сторону скамейки, а потом на профессора. — Подойди, подойди… Вблизи его видно. Маруся подошла ближе к кустам и действительно увидела какие-то смутные очертания. Как будто кусты в этом месте немного выступали вперед, словно они были фотообоями, натянутыми на шкаф. Но фотообоями живыми, потому что сквозь них просматривались корпуса и даже было видно, как от ветра шевелятся листики на ветках. — Шкаф-невидимка! — с гордостью сообщил Бунин. — Совершенно уникальное покрытие… — Вот это круто… — восхитилась Маруся. — С десяти метров и не разглядеть… — А почему шкаф? — Шкаф стоял в лаборатории, вот на него и натянули. — Ээээ… А нельзя было на что-то более полезное… натянуть? — Да какая разница! — воскликнул профессор, протянул руку и открыл дверцу невидимого шкафа. Выглядело это более чем необычно, словно в пространстве образовалась дыра, заполненная светом и маленькими прозрачными бутылками с водой. — Хочешь? Маруся кивнула и взяла из рук Бунина одну бутылку. Бунин захлопнул шкаф. — Очень смешно, когда кто-нибудь на него натыкается, — засмеялся профессор. — А костюм такой сделать можно? — поинтересовалась Маруся. — Конечно, можно. Только пока он получится очень дорогой и будет похож на шкаф. — В смысле? — Ну… в смысле на шкаф, — профессор нарисовал в воздухе прямоугольник, — у нас пока не получилось сделать гибкие материалы. — Какой же это тогда костюм? — Ну, знаешь ли, когда приспичит, и не в такой залезешь. Маруся не стала спрашивать, каким образом можно передвигаться в костюме невидимого шкафа, так как это грозило очередным обвинением в глупости, и благоразумно промолчала. Бунин достал телефонную трубку и — где он только брал эти доисторические модели? — и набрал номер. — Илья должен быть в библиотеке. Готовит доклад… — сказал он Марусе. — Хм… Не отвечает… наверное, отключил телефон, чтобы не отвлекали. Ну хорошо… — А Нос? Бунин набрал следующий номер. — Нос абсолютно точно в координационном центре. Там полетела система… И тоже не отвечает… — Но мы ведь можем зайти? — Ну, наверное, можем. Бунин и Маруся отправились дальше. — Очень странно, — как бы сам себе сказал профессор. — Что? — Очень, говорю, странно, что не отвечают. — Вы же сами сказали, что они могли отключить телефоны. — Теоретически, да… Марусе показалось, что профессор обеспокоен и это было что-то более серьезное, чем неотвеченные вызовы. Он снова и снова набирал разные номера и с каждым разом становился все мрачнее. — Никто не отвечает. Вообще никто. — Вас что-то пугает? — Это Ева. — Мама? При чем тут мама? — Она увела их. Маруся отчего-то улыбнулась. Видимо, слова профессора прозвучали настолько параноидально, что невольно вызвали такую реакцию. — Вчера она просила отдать их. — Как это — отдать? — Отдать в их организацию. — Зачем? Бунин достал из кармана папиросы и закурил. — Потому что они тоже полукровки. — Ребята?! — А ты думаешь, откуда у них такие способности? — Так у вас здесь что… — Да, да… ты все правильно понимаешь. Лагерь для полукровок. — Вы находите их и собираете здесь? — Это лучшие мозги на этой планете. Причем молодые. — А они это знают? — Разумеется, нет. По крайней мере — не знали, пока не появилась твоя мать. — А зачем они нужны ей? — Как и ты. Винтики в системе, которая все уничтожит. — Тогда почему они пошли за ней? — Подожди… Бунин погрузился в свои мысли. — Какой же я идиот… — Что случилось? — Она не могла увести их так просто за один вечер… она давно с ними общалась. Нужно было время. Как я упустил?! — Но они ведь так любили вас… Я не верю, что можно было… — Любили! — горько усмехнулся профессор, — ты же не знаешь, что она им наговорила. Вполне возможно, они думают, что спасают меня или останавливают от какой-то фатальной ошибки! Профессор скорчил рожу и изобразил в воздухе нечто, символизирующее фатальную ошибку. — А вы делаете какую-то ошибку? — Я все делаю правильно, — твердо ответил Бунин. — Я только кажусь сумасшедшим, но поразумнее всех, тут вместе взятых. Он снова взялся за телефон, словно хотел убедиться в своей правоте или наоборот, опровергнуть неприятную догадку. Маруся опустила глаза и увидела валяющийся на земле электронный ключ. Она наклонилась, чтобы поднять его и в этот момент ощутила легкий толчок, который шел откуда-то из-под земли. Маруся замерла, потом медленно подняла голову и взглянула на профессора. Бунин тоже почувствовал колебание почвы и поэтому оторвался от телефона, вытянув руку в сторону, словно пытаясь удержать равновесие. — Что это было? — тихо спросила Маруся. Бунин опустился на колени и приложил голову к земле, откуда сразу же донесся следующий, более сильный, толчок. — Землетрясение? — В Нижнем? — с недоверием спросил Бунин. В третий раз земля вздрогнула настолько ощутимо, что Маруся тоже упала на коленки и схватилась руками за траву. — Там что-то есть… — испуганно сказала она, кивая вниз. — Есть, — кивнул Бунин. — И знаешь, что там? Маруся мотнула головой. — Хранилище. — Хранилище чего? — Предметов. — А что там могло… Маруся не успела закончить свой вопрос, как земля начала трескаться и крошиться. Только что твердая глинистая поверхность, рассыпалась на мелкие кусочки и дрожала, словно изнутри кто-то перемалывал ее в гигантском блендере. — Это они… — упавшим голосом сказал профессор. — Они пришли забрать у меня все. Маруся видела, как земля словно бы закипает, бурлит и перекатывается мелкими волнами. Она стала настолько зыбкой, что руки и коленки начали быстро проваливаться внутрь, но тут же выталкивались обратно и от этой тряски становилось настолько жутко, что Маруся отпрыгнула в сторону, дальше и дальше, как несчастный ушастый кролик, добралась до твердого покрытия, которое выглядело более надежным, и распласталась на нем, боясь сделать лишний вдох. — Сюда! — крикнула она профессору и даже схватила его за ногу, дергая в свою сторону. — Сейчас все рухнет. Бунин быстро перебрался на дорожку, которая тоже поддалась вибрации и стала неприятно скрежетать, как песок на зубах, но все же казалась более устойчивой по сравнению с обезумевшей землей. Следующий толчок оказался настолько мощным, что вся измельченная почва стекла куда-то вниз, как селевой поток, плюясь обрезками корней, растений и мелких камешков, с жуками, мошками, букашками и прочими обитателями подземного и наземного царства. — На дерево! — скомандовал Бунин. — Быстро лезь на дерево! Они одним рывком подскочили и добежали до ближайшего дерева. Никогда в жизни Маруся не лазала по деревьям, однако сейчас какой-то дикий и древний инстинкт сам толкал руки и ноги, заставляя хвататься за любые выступы и взбираться со скоростью кошки. Бунин не отставал, иногда хватая Марусю за пятки и заставляя ползти еще быстрее. — Падает! Маруся услышала свой крик. Дерево накренилось и начало падать в сторону другого дерева, которое пока еще стояло на месте. Не успев ничего сообразить и сказать друг другу, оба одновременно прыгнули и зацепились за ветку старой яблони. — Давай выше! Выше! — скомандовал Бунин. Смотреть вниз не было ни времени, ни сил. Там происходило что-то страшное, с отвратительными, режущими ухо звуками, и в какой-то момент Марусе даже показалось, что спастись невозможно, но именно в этот миг раздался треск. Треск, с которым ломается толстая сухая ветвь. Маруся резко обернулась и увидела профессора, падающего вниз. Первым желанием было прыгнуть следом за ним, потому что так быстрее. Быстрее, но неразумно! Маруся стала спускаться, осторожно перебирая руками и ногами и прижимаясь к стволу, больно обдирая ладони, бедра и даже живот. Бунин что-то кричал, но его голос тонул в общем шуме и заглушался стуком сердца, которое, казалось, разделилось на две половинки и прильнуло к барабанным перепонкам, оглушая своим «бум-бум-бум». — Я иду! — закричала Маруся, скорее для того, чтобы просто услышать свой голос. Когда она снова посмотрела вниз, профессора уже не было. Маруся прищурилась, вглядываясь в облако пыли, и, схватившись обеими руками за ветку, перекинула тело на другую сторону ствола, чтобы осмотреться внимательнее. Отсюда Бунина было видно. Он пытался выбраться на крупный осколок асфальта. Однако часть его тела скрылась под землей, словно ее затянуло в трясину. Не соображая, что делает, Маруся спрыгнула на этот ненадежный островок, схватила Бунина за подмышки и потащила вверх. Когда Бунину удалось закинуть на асфальт одну ногу, Маруся отпустила его и повалилась навзничь. — Ты идиотка! — заорал на нее профессор. — Господи! Какая же ты тупая! Маруся удивленно подняла голову и посмотрела на Бунина. — Теперь мы оба сдохнем! — Не сдохнем! Бунин забрался на кусок асфальта, встал на колени, схватил Марусю за руку и вложил в ее ладонь змейку. — Переносись! Быстро! — А вы? — Быстро, я сказал! — Давайте попробуем вместе. Держитесь покрепче! — Откуда ты вообще такая… — Держитесь! Вместо этого Бунин резко схватил Марусю за волосы и отшвырнул в сторону. В шее хрустнуло. Маруся вздрогнула от этого щелчка — не хватало еще нелепо погибнуть от перелома позвоночника. Но не успела она возмутиться, как рядом рухнуло дерево. Бунин пытался спасти ее голову! Словно обезьянка, Маруся схватилась за дерево и на четвереньках поползла по нему в сторону вздымающихся корней. Ствол относило вправо, ровно туда, где земля еще оставалась твердой и только начала трескаться. Если успеть перепрыгнуть туда до того, как дерево затянет вглубь, можно попытаться убежать на безопасное место. Марусе казалось, что она не ползет, а бежит на четырех пружинящих лапах, словно настоящий зверь, несется, отталкиваясь ладонями и ступнями от колючей коры… Прыжок — и твердая поверхность больно бьет в локти, сразу же уходя и проваливаясь. Нет, нет, нет. Еще прыжок, быстро. Кажется, будто бежишь на месте, так как уходящая почва гасит все усилия и уносит назад, все дальше отдаляя от цели. Бежать вперед, чего бы это ни стоило, как на эскалаторе, идущем вниз, обгоняя и перегоняя его, на последнем дыхании, из последних сил. Тело распухло от ударов, и каждое движение отдавалось острой болью. В горле першило от пыли и крика, глаза слезились, нос не дышал, а сердцебиение в ушах переросло в один сплошной шум. Маруся почувствовала, как из глотки вырвался животный вой, и этот густой и плотный звук, словно канат, протянутый из самого ее нутра до зеленого, нетронутого стихией газона, выдернул ее вперед, как рыбу, пойманную на крючок тугой и крепкой леской, вытянул и оставил лежать почти бездыханную на горячей сухой траве. Земля здесь тоже дрожала и вибрировала, но, по крайней мере, оставалась на месте. Надолго ли? Превозмогая боль и усталость, Маруся подняла голову и стала искать глазами профессора. Он все еще карабкался по стволу поваленного дерева, которое теперь относило в обратную сторону. Но самое странное было не это. Странным было расстояние, которое сейчас отделяло их. И тут же в голове сверкнула догадка — предмет. Маруся совершенно забыла про него, но он был с ней и помог перепрыгнуть те несколько метров, что отделяли Марусю от спасительного газона. Змейка-змейка… Спасибо, что спасла. Теперь надо было как-то спасти Бунина. Но как? Маруся в отчаянии смотрела по сторонам в поисках чего-то, что можно было бы кинуть профессору… Веревку? Доску? Ветку? Маруся подпрыгнула и повисла на ветке ближайшего дерева, но она и не собиралась ломаться. Ну конечно, когда так нужно… Что еще? Скамейка! Скамейка была деревянная и длинная, к тому же выглядела не такой уж тяжелой. Маруся со всех ног побежала к ней, пока не наткнулась на что-то невидимое, что больно ударило в лоб и отбросило назад. Чертов шкаф! Маруся схватилась за лицо, а когда убрала руки, увидела на них кровь. Отлично, разбила нос и губу. Все-таки у профессора было очень дурацкое чувство юмора. Настолько дурацкое, что на мгновение даже расхотелось его спасать. Но как же его, негодяя, бросить? Маруся схватилась за скамейку обеими руками и быстро потащила ее в сторону бурлящей земли. Дотащив до края клокочущей земляной реки, перевернула скамейку ножками вверх, нацелила в сторону профессора и толкнула ее вперед, как лодку по воде, практически точно достав до нужного места. — Встаньте и быстро бегите! — крикнула Маруся Бунину. Бунин послушно выпрямился и, перескочив на плоскую дощечку скамьи, побежал по ней до самого конца, потом расправил руки ласточкой и нырнул навстречу Марусе. Он не допрыгнул совсем немного, успев схватиться руками за торчащие из земли корни, но тут уже на подмогу подбежала сама Маруся. С какой-то неимоверной и непонятно откуда взявшейся силой она схватила профессора за плечи и потянула на себя. Через минуту они уже лежали рядом, согнув ноги в коленях и глядя в небо. — Я, наверное, должен сказать тебе спасибо, — наконец проговорил Бунин. — Наверное, — ответила Маруся, стирая кровь с лица. — Ты, все-таки, очень глупая, Гумилева. И отчего-то, именно на этой фразе, Бунин и Маруся рассмеялись. Через десять минут они уже сидели в столовой и пили компот. Бунин выглядел растерянным и неподобающе веселым. Говорят, что когда человек теряет часть «нажитого непосильным трудом», он очень тяжело переживает, а когда теряет все — включается какая-то защитная реакция, меняется взгляд на мир, происходит переоценка ценностей и отношение становится гораздо легче. Правда это или нет, но в случае с Буниным все произошло именно так. Он улыбался людям, которые подходили к нему с вопросами, шутил, общаясь со службой безопасности, рассказывал анекдоты Марусе и абсолютно ничем не напоминал человека, пережившего катастрофу. — Собери всех в лекторской, — сказал он администратору, — если тут кто-нибудь еще остался. Потом отпил свой компот и подмигнул Марусе. — Двенадцать человек из младшей группы? Впору переименовывать нашу школу в детский сад. Да… Нет, этих не надо, пусть занимаются. Кого собирать… Да никого уже не надо собирать. У него зазвонил второй телефон и он, прикрыв одну трубку, ответил в другую: — Да. Ничего не нашли. Какое заявление… на что? К нему подошел начальник службы охраны, сел рядом, сжимая кулаки и хмуря брови. — На месте хранилища остался котлован. Не сохранилось вообще ничего. Стены перемолоты в щебень. Оборудование уничтожено. — Ну что ж… прекрасно. — Разрушен только этот участок. Все остальные объекты не пострадали. — А люди? — Выясняем. — Хорошо. — Вы можете как-то объяснить, что произошло? — Например, как? — Возможно ли, что… — начальник охраны сморщил лоб до такой степени, что линия волос почти соприкоснулась с бровями, — произошло… смещение тектонических плит? — Смещение плит? — Землетрясение? Техногенная катастрофа? — Вы сами-то в это верите? — Ну а что же это?! — крикнул начальник охраны, ударив кулаками по столу так, что расплескался компот. — Кроты? — улыбнулся Бунин. — Завязывайте с этими вашими шуточками! — начальник выглядел здорово раздраженным. Его сильно злило, что он не понимает происходящего. — Почему уничтожен именно этот объект? Что находилось в хранилище? — Ничего серьезного. На этих словах Маруся внимательно всмотрелась в лицо Бунина. Он отвечал очень спокойно и уверенно. Как он мог держаться? Хотя, с другой стороны, что ему оставалось? Рассказывать полицейским про магические предметы? — А точнее? — Крупа, консервы. — Вы издеваетесь? — Нет. Хранилище было построено по плану, но хранить в нем было нечего. Все документы переведены в электронный вид и находятся совсем в другом месте. Все разработки мы продаем. В хранилище завезли крупу и консервы на случай ядерной войны. Теперь лоб начальника охраны пополз вверх, придавая его лицу вид изумленный, возмущенный и окончательно поверженный. — Расслабьтесь, Гена. Тут нечего искать. — Это моя работа. — Выпейте компот и займитесь восстановлением. Громоздкий и тяжелый Гена послушно взял стакан компота и закинул его в глотку. — Нам всем сейчас очень не хватает витаминов… — произнес непонятную фразу Бунин. — Последний вопрос. — Да. — Подземный город — это ведь ваша разработка? И, насколько я слышал, делали ее по заказу военных? — Все так. — А за разработку конкретно хранилища вам даже выдали премию… Шестнадцать степеней защиты, если я не ошибаюсь. — И? — Зачем надо было делать хранилище с шестнадцатью степенями защиты, если в нем нечего хранить? Бунин на секунду замолчал, потом пожал плечами и улыбнулся. — Бардак. — В смысле? — Бардак в стране. Делаем то, что не нужно, а что нужно — не делаем. Начальник Гена изменился в лице. — Ну знаете… Не знаю, в какой такой вашей стране бардак, а у нас в стране бардака нет. На этих словах громила встал из-за стола и вышел из столовой. Бунин быстро схватил Марусю за руку. Она даже вздрогнула от неожиданности. — Я пытался тебя обмануть… окей, окей… я свинья. Об этом как-нибудь потом. Предмет нужен тебе. По крайней мере, он хоть немного увеличивает твои шансы на спасение. У меня больше ничего нет. И да, теперь мы все в еще большей опасности… — Вы так быстро говорите, я не понимаю половину слов… — Сваливай отсюда. Быстро. Я свяжусь с тобой, как только будет что-то известно. Сиди тихо, никуда не высовывайся. При малейшей опасности используй предмет. Сделай все, чтобы сохранить себе жизнь. Сейчас ты, возможно, последний шанс на спасение. — Где-то я это уже слышала, — со вздохом сказала Маруся. — Дааа, я понимаю, что говорю то же самое, что Ева. Понимаю, что у тебя едет крыша от всех этих раскладов, но! Ты сама была свидетелем того, что сейчас случилось. Нестор, похоже, лишился всего еще раньше, а теперь пришел и мой черед. Они забрали предметы, а потом просто перемололи все в труху, уничтожив следы. Они нападают. Нападают, понимаешь? Мы еще не знаем, все ли выжили в этой мясорубке. Это похоже на то, что рассказывала твоя мамочка? Похоже на добрых инопланетян? — Нет. — Не будем устраивать долгие проводы. Маруся понимающе кивнула и зажала в руке змейку. Надо было представить свою комнату, а лучше сразу кровать. |
||
|