Федор Ахкямович Камалов Здравствуй, Артем!

Глава первая, о себе

Много ли человек знает про себя? Много ли может написать о себе? «Я, Артем Остролуцкий, учусь в 7 «Е» классе». Все.

Другое дело попробовать рассказать о себе… Можно каждую строчку в биографии вытянуть до Москвы. Допустим, первое слово из биографии: «Родился…» В избушке посреди леса я родился. Отец работал лесником. Ближайший сосед жил в двенадцати километрах от нас на другом кордоне. Его звали Серафимом. Зимой он приходил к нам на лыжах и приносил на спине самовар, а в блестящем самоваре гремела ледяная клюква с промерзших болот. Я доставал ягодки из самовара и делал маме красные бусы.

Серафим подсказал родителям мое имя: «Все орем?», «Все растем?» — Артем.

До семи лет я видел чужих людей несколько раз. Потом родилась горластая Ленка, и мы переехали жить в подмосковный город. И в памяти о той лесной жизни осталось немногое.

Перед нашим домиком лежало плоское озерцо, похожее на блин. Рыбы в озере сроду не водилось. Озеро хранило серую мертвую воду. Но по утрам, когда вставало солнце и просыпался лес, наш домик наполнялся чудо-розовым дрожащим светом и пением птиц.

Однажды отец принес мне с ночного обхода хромого лисенка. Потом выяснилось, что лисенок только притворялся несчастным и вообще оказался большим хитрецом. Первые дни он жил под кроватью и шипел на ноги проходивших мимо. Но вскоре обжился. Бегал по комнате, совал нос в кринки, в кастрюли. Когда мама шлепала его за проказы, лисенок прятался за печку и вздыхал там. Стоило мне его шлепнуть, он хватал меня за штанину и пытался утащить в темный угол, чтобы расправиться.

Вечером он с визгом бросался навстречу отцу, и, когда подбегал я, руки у отца уже были заняты. Я мучился черной ревностью. В пору спелой малины я тайком утащил лисенка за озеро. И все.

Пролились осенние дожди. Потом пришли снега, укрыли землю. И вдруг я стал ждать, что озябший лисенок однажды попросится в наш дом, к теплой печке.

Нет — ни голоса, ни следа у дома. Может, он ушел от обиды в другие леса, к другим людям? А может, совсем ушел от людей.

До сих пор, а мы уже давно живем в городе, я слышу внутри себя некий укоризненный голос: «Эх ты, а еще человек!» «Я же дикого зверя отпустил на волю!», — отвечаю я. А этот «некий голос» все бормочет. «Мне, что ли, надо было уйти?» — говорю сердито. А он снова бубнит… «Да ты кто такой?» — спрашиваю зло. Молчит.

По какому праву этот внутренний голос пристает ко мне, постоянно смущает меня?

Кто он? Что это за голос? Может, совесть?

Чем я взрослее, тем чаще слышу в себе внутренние голоса.

Человек, по-моему, как матрешка, состоит из нескольких человек, мал мала меньше.

Я иногда представляю, что состою из нескольких Артемов.

Если бы вдруг ко мне приехали представители народов Земли и сказали:

— Артем, до сих пор на нашей Земле существуют голод, болезни, убийства, войны, людские страдания. Если ты согласишься, чтобы тебя замучили самыми страшными муками, настанет счастливая эра — люди будут жить, не страдая. Если согласишься на самые страшные муки, Артем!

— Ну, конечно, я согласен! — выпятив грудь, отвечу я.

А второй Артем, поменьше, захнычет:

— Самые страшные муки!.. А почему именно я!.. Почему не сосед или кто-нибудь другой?!

Третий Артем воскликнет:

— Гей-гей! Я стану вечным героем Земли!

Четвертый задумается:

— Неужели нельзя переделать мир по-другому, без страшных мук?!

И, наконец, пятый вымолвит:

— Эх! Зато на несчастную, настрадавшуюся мою планету придет жизнь без зла!

Шестой… молчит. Да живет ли, есть ли он во мне — шестой? Кто он — трус, герой или мудрец? Может, его еще нет, может, он появится позже, с годами?

А потом еще и седьмой?..

Наверное, никто не знает себя до конца, до донышка, до всех тайников.

Самая маленькая матрешка по законам красоты должна быть самой красивой.

Если бы знать, что в глубинах души каждого человека таится прекрасное!..

«Хорошо учись, читай больше книг, воспитывай в себе честность, благородство, смелость!» — часто слышу я наставления взрослых. И в то же время вижу в жизни немало примеров, когда сами взрослые своими поступками сеют в нас сорное. Мне однажды открылось, что воспитывает меня не наставлениями, а своей жизнью — тот, кто сам честен, смел и благороден.