"Кот играет с огнем" - читать интересную книгу автора (Мерфи Ширли Руссо)

Глава 10

— Втяни живот, у тебя должен быть голодный вид.

— Да втягиваю, втягиваю. Уже почти не дышу.

Ушки сникли, хвост безвольно повис и волочился по земле; вид у Дульси был одинокий и несчастный.

— Ага. Вот так-то лучше, наверняка вызовешь жалость. Выглядишь просто ужасно.

— Ну, спасибо.

— Голодная бродяжка, у которой нет никого в целом мире.

План состоял в том, что Дульси появится возле дома старушки одна, поскольку это была определённо сольная партия. Одна голодная жалкая кошечка растопит и самое ледяное сердце, а двое четвероногих бродяг производят впечатление заговорщиков или, по крайней мере, охотников. Кошки, если их двое, никогда не будут выглядеть совершенно беспомощными и брошенными и не вызовут такого сочувствия, как одна.

— Всё ещё смотрит, — сказал Джо, поглядев на старушку, — И даже если не заметила, как мы прятались в кустах, она уже видела нас вместе возле дома Джанет. ИI знает, что ты не одна. Не думаю, что наш план сработает.

— Сработает, — уверила его Дульси, разглядывая миссис Бланкеншип. Пухлая пожилая дама имела вид вполне располагающий: этакая бабушка, что подсматривает из-за занавески, прижавшись носом к стеклу. — Но прежде чем я сыграю полуголодную побирушку, нам нужен пролог, который добавит драматизма. Как насчёт небольшой потасовки. — Перед тем как смыться отсюда, ты меня слегка поколотишь.

Джо улыбнулся.

— Изобразим истошно вопящий клубок.

— Именно. Бедная киска, которую едва не разодрал в клочья здоровенный мерзкий хулиган.

— Это кто тут мерзкий? — Накинулся на неё Джо, пинками и шлепками выпихивая на лужайку. Дульси визжала и завывала. Джо бросился в атаку, и они выкатились из кустов, отчаянно мутузя друг друга, так что трава клочьями разлеталась в стороны. Однако их собственные шкурки оставались неповреждёнными, они ухитрились не нанеси друг другу ни одной царапины. Дульси так вопила, смешав в диком крещендо ужас и ярость, что с лёгкостью заглушила бы все пожарные сирены Мелена-Пойнт.

Озабоченное лицо миссис Бланкеншип на секунду прижалось к стеклу, затем окно со стуком распахнулось.

— Перестань! А ну перестань сию секунду! Оставь её!

Джо и Дульси обменялись для порядка ещё парой шлепков, и Дульси сбежала в кусты. Старушка снова прикрикнула на драчуна, и кот смылся, шипя и ворча.

Он остановился за кустом рододендрона, где его не было видно. «А я очень даже неплохой актер, наверняка не хуже Роберта Редфорда или Чарльза Бронсона». Джо представил себе, как расправляется с противниками, прыгая по несущимся под откос вагонам.

Миссис Бланкеншип высунулась в окно и поманила Дульси:

— Кис-кис! Бедная кисонька.

Она протянула руку, словно ожидала, что Дульси тут же примчится к ней. На миссис Бланкеншип был цветастый халат, седые волосы прихвачены плотной старомодной сеточкой.

Дульси выползла из своего укрытия и посмотрела вверх.

— Не бойся, иди сюда, кисонька. Бедная малышка!

Дульси жалостно мяукнула слабым дрожащим голоском.

— Бедняжечка. Иди сюда, киса. Тебе плохо? Этот вредный кот поранил тебя?

«Так, — подумал Джо, — по крайней мере бабка знает, как отличить кота от кошки: по широким плечам и толстой шее. Не обязательно видеть интимные летали, чтобы понять: перед тобой настоящий самец».

Он продолжал наблюдать за Дульси. Она медленно проковыляла через лужайку, застенчиво и осторожно подошла к окну. Она тоже не обделена актерским талантом, и вдвоём вполне потянули бы на Скарлетт и Ретта.

— Бедненькая, или сюда, к мамуле. Сумеешь запрыгнуть? Тебе очень больно, или ты все-таки сможешь забраться сюда? — старушка постучала пальцем по подоконнику.

Но Дульси легла на травку с робким и страдальческим видом. Повернувшись на спинку, она округлила глаза, придав им невыносимо тоскующее выражение, и сложила персиковые лапы на похудевшем от голода животике.

Сработало. Миссис Бланкеншип ещё больше высунулась из окна, прижавшись объёмистой грудью к подоконнику. Её тело под цветным халатом было круглым и мягким, а сам халат, мятый и поблекший от многочисленных стирок, висел мешком. У неё были тускло-карие глаза, а волосы не седые, а цвета старой, высохшей на солнце травы.

— Бедная малюточка. Ужасный кот напал! Иди сюда, лапочка, иди, милая. Я о тебе позабочусь.

Дульси всё ещё стеснялась и побаивалась.

— Я не могу к тебе спуститься, дорогая, меня Фрэнсис увидит, и её просто удар хватит. — Лицо старушки сердито и обиженно сморщилось. — Она не любит животных, она вообще толком никого не любит. Давай, киса, придётся тебе забраться сюда, на подоконник, если только ты можешь прыгать. О господи…

Дульси еще чуть-чуть попритворялась, размышляя о Фрэнсис и прикидывая: не лучше ли унести отсюда ноги, пока ещё есть такая возможность. Но всё-таки она встала и, прихрамывая, подошла к окну.

— Давай, малышка. Иди ко мне, лапуля, я тебя не обижу. Дульси постояла, глядя вверх, затем, собравшись с силами и духом, взлетела на подоконник и оказалась нос к носу с приветливой старушкой.

— Не бойся, кисонька, иди ко мне, я тебя осмотрю. Этот кот тебя не покалечил?

Морщины миссис Блашкеншип покрывал толстый слой пудры. Некогда карие глаза поблекли. У неё были пушок на лице и волоски в ушах.

Стоя на середине подоконника. Дульси позволила старушке погладить себя. Руки миссис Блакеншип были очень пухлым, очень морщинистыми, с толстыми темными венами, похожими на маленьких шустрых садовых змеек. Однако они были на удивление сильными.

И женщина знала, как гладить кошку. Она нежно почесала Дульси за ушками, затем протянула пальцы, чтобы Дульси могла потереться о них усами. Потом старушка легонько помассировала кошкину спинку; её сильные руки теребили шкуру как раз в нужных местах. После этого Дульси перестала стесняться, громко замурлыкала и спустилась с подоконника на туалетный столик, аккуратно ступая, чтобы не повредить уйму китайских фарфоровых зверюшек, фотографии в рамочках, пузырьки с лекарствами и полупустой стакан с соком. Она с трудом находила место, чтобы поставить лапу. Дульси надеялась, что все делает правильно. Надеялась, что старушка не окажется вдруг какой-нибудь серийной убийцей кошек.

Столик протирали от пыли, ничего не переставляя, так что вокруг каждой китайской собачки и бутылочки с каплями был виден толстый ободок грязи. Душная и слишком жаркая комната пропахла мазью от кашля. Миссис Бланкеншип не стала закрывать окно. Пожилая дама, казалось, понимала, что кошке нужно оставить путь для отступления, тогда она будет чувствовать себя смелее в незнакомом доме. Дульси улыбнулась, одарила старушку ослепительным зеленым взглядом и новым раскатом громкого мурлыканья.

— Вот так, кисонька, иди сюда, милая, — старушка похлопала по коленке. Когда Дульси добралась по столику до предложенных пухлых коленок, круглое сморщенное лицо миссис Бланкеншип расплылось в довольной улыбке. — Этот старый кот побил тебя? Дай-ка я посмотрю, киса. Дай мне взглянуть.

Пока старушка проводила осмотр, Дульси лежала расслабленно и покорно. Пальцы миссис Бланкеншип внимательно ощупывали кошачье тело в поисках ран, нанесенных котом. Она бубнила себе под нос что-то бессмысленное и успокаивающее – слова, которые, возможно, использовала когда-то для других кошек.

— Я не вижу ни одной царапины, киса. Никаких кровавых следов. — Старушка выглядела такой удивленной что, когда она дотронулась до плеча Дульси, кошка непроизвольно дернулась.

Миссис Бланкеншип осмотрела плечо Дульси и заявила:

— Нет никакой крови; может быть, синяк или два. И вообще ты прекрасно выглядишь, киска. Думаю, ты просто испугалась.

Старушка откинулась назад, устраиваясь поудобнее. Дульси продолжала лежать, свернувшись у неё на коленях и стараясь случайно не выпустить когти. Миссис Бланкеншип гладила её и подрёмывала; просыпалась, бубнила что-то себе под нос, затем снова погружалась в дремоту. Казалось, она очень довольна присутствием кошки у неё на коленях.

Но через некоторое время, прижатая к круглому животу миссис Бланкеншип, Дульси начала задыхаться. В комнате было невыносимо жарко, а запах мази вызывал у неё тошноту. Возможно, ей стояло отправить на это задание Джо.

Правда, нельзя сказать, чтобы он особенно рвался сюда. Нежное воркование и мирную дремоту миссис Бланкеншип внезапно прервала молодая темноволосая женщина, которая вошла в комнату, неся аккуратно сложенную стопку чистых простыней и полотенец.

Она остановилась посередине комнаты, уставилась на Дульси, затем на открытое окно,

— Мама, только не кошка! Что она тут делает?

— Она ранена, Фрэнсис. И голодна. Иди и принеси ей что-нибудь поесть.

— Мама, это бродяжка. Зачем было тащить бродячую кошку в дом? На ней наверняка полно блох. У неё может быть бешенство, глисты, что угодно. Зачем вы пустили её сюда?

— А куда ещё мне было деть раненую и голодную кошку, как не сюда? Бедняжке нужно поесть. Давай-ка принеси тот кусок мяса, что остался со вчерашнего вечера.

— Она не выглядит умирающей от голода. Больше напоминает настырную попрошайку.

Дульси приподняла мягкую лапку, одарила Фрэнсис невинной улыбкой и притворно-застенчивым взглядом зелёных глаз. Женщина посмотрела на неё в ответ, не меняя выражения лица.

«Вы тоже неплохо выглядите, мадам. Идите, выполняйте».

Фрэнсис Бланкеншип была холеной молодой женщиной с короткими тёмными превосходно уложенными волосами. На ней были отлично скроенные белые брюки поверх прозрачных чулок, розовая шелковая блузка и светлые мягкие туфли-лодочки, возможно от Гуччи. Дульси оглядела её с головы до ног, задержав взгляд на непроницаемом неулыбчивом лице. Дамочка, бесспорно, выглядела великолепно, однако симпатии не вызывала. Такая выбросила бы больную кошку под ледяной дождь и только посмеялась бы.

— Пойди принеси мясо, Френсис.

Вздохнув, Френсис вышла. Дульси посмотрела ей вслед, задаваясь вопросом: какую власть имеет старушка над этим каменным изваянием?

Она слышала, как Френсис возится на кухне. Открылся холодильник, затем застучал нож по кухонной доске. Через несколько минут Френсис вернулась, неся небольшую порцию нарезанного холодного мяса на бумажной салфетке. Дульси надеялась, что та не приправила его средством для мытья духовок или ещё какой-нибудь щелочью. Фрэнсис положила салфетку с угощением на пол и осталась стоять, с неожиданным интересом разглядывая Дульси.

— Дай мне эту салфетку, Френсис. Я сама покормлю её. Ты что, не могла принести тарелку?

Фрэнсис передала старушке салфетку. Сидя на коленях у миссис Бланкеншип, Дульси обнюхала стейк и почувствовала запах мяса, к которому примешивался каком то аромат – Вероятно, крема для рук самой Френсис. Старушка протянула кошке малюсенький ломтик роскошного сочного мяса.

«Тоже мне кусочек!» Дульси выхватила его из пальцев так, словно действительно умирала от голода. В один присест она расправилась со всей порцией, Фрэнсис наблюдая за ней с видом, который Дульси расценила как определенно возросшее внимание.

Стейк был отличный, мягкий и красный в середине. Похоже, у Бланкеншипов хороший мясник. Возможно, они даже ходили в тот же магазин, который частенько посещала и Вильма, – маленькую мясную ланку в начале Морского проспекта. Для полного удовольствия этой трапезе не хватало только уединения. Дульси не возражала против присутствия старушки, но пристальный взгляд Фрэнсис нервировал её. Когда она кончила есть, Фрэнсис скомкала салфетку, бросила в корзину для бумаг и благожелательно взглянула на Дульси.

— Я думаю, вы можете оставить эту кошку, мама, если это вас порадует,

Дульси с опаской посмотрела не женщину.

Но, может быть, Фрэнсис просто сочла, что небольшое развлечение старушке не повредят, Возможно, она была единственноё, кто ухаживал за старушкой и полагала, что если та будет проводить врем я в обществе кошки, то у самой Франс появится чуть больше свободы. Надеясь, что в этом дело, Дульси вернулась назад, к животу миссис Бланкеншип.

Она оставалась во владениях миссис Бланкеншип четыре дня, пропустив почти неделю слушаний в суде и страдая от нарастающей клаустрофобии в этом жарком, переполненном всякой всячиной доме. Четыре дня могут пролететь как один миг а могут тянуться бесконечно. Вскоре Дульси выяснила, что Френсис невестка миссис Бланкеншип. Первое, что она узнала о сыне старушки, Варни, когда он ввалился домой с работы в тот же вечер, что он не любит кошек.

Варни Бланкеншип был приземистым крепким парнем с волосами цвета соломы и на удивление сухой бледной кожей, напоминавшей старую пожелтевшую газету. Он работал в порту неподалеку, в компании по прокату прогулочных катеров, обслуживал и ремонтировал небольшие лодки. Он вернулся домой, пропахший потом, машинным маслом и бензином.

Варни был большим любителем поесть. Еду ему готовила Фрэнсис, сама при этом почти не ела. Пока Дульси находилась В доме, она ни разу не видела Варни с книжкой. Он читал только ежедневную газету, затем складывал её несколько раз и запихивал в стойку для журналов. В свободное время он сидел перед телевизором, ковырялся в гараже или смиренно вытирал пыль со старинной коллекции фарфора своей матери. Его ручищи были неуклюжими, но деятельными,

Весь дом был до отказа заполнен книжными шкафами, полочками и столами, и на каждой поверхности, на каждой полке, на столе и в шкафчике толпились фарфоровые зверюшки и другие безделушки. Обстановка фарфоровой лавки совсем не вязалась с обликом и характером Фрэнсис, и уж совсем странно смотрелся здесь Варни. И всё же он, казалось, смирился с необходимостью ухаживать за всем этим изобилием, двигался предельно осторожно и старательно смахивал пыль, напоминая неловкого слугу-переростка. Возможно, Фрзнсис и Варни переехали к его матери, поскольку не могли жить отдельно. Возможно, старушка завещала им этот дом при условии, что они будут заботиться о её коллекции. Кто знает? Вполне вероятно, что Варни раболепствовал из-за склонности его престарелой мамули – так он называл её – резко менять решения.

Каковы бы ни были отношения в семье Бланкеншип, в этом битком набитом доме Дульси всё чаще чувствовала себя как в западне. Она не осмеливалась никуда запрыгнуть, чтобы не потревожить сотни маленьких фарфоровых тварей. Она бродила по комнатам словно собака, обречённая держаться на полу. Дульси не могла даже потереться мордочкой о ножку стола, боясь, что малейшее неверное движение вызовет обвал, и горы китайских диковинок и фарфоровых статуэток рухнут на пол. Эти комнаты были кошмаром для любого пожарного и просто раем для охотника на мышей. Здесь было несметное множество укромных местечек, где могли прятаться мыши, их запах был сильным и явно свежим.

Но Дульси не хотела рисковать. Да и можно ли гоняться за мышами в этом лабиринте, не причиняя обстановке серьезного ущерба? Хорошо, что Джо здесь нет, он бы потерял терпение и разнес всё это вдребезги.

По вечерам, осторожно пробираясь по загроможденным комнатам и стараясь держаться подальше от Варни, Дульси пыталась подслушать каждый разговор или невзначай брошенное замечание. Но пока ничего о Джанет, об убийстве или пожаре она не услышала. До сих пор все монологи старушки сводились к ласковому лепету. Будет очень жаль, если её мучения окажутся напрасными.

Но мамуля, как и предполагала Дульси, действительно проводила весь день у окна. Она и впрямь просыпалась задолго до рассвета, натягивала халат и возвращалась к окну, к своему бескорыстному надзору за окрестностями. Дульси считала весьма вероятным, что старушка всё-таки видела что-то в то утро, когда произошёл пожар.

«Попытка не пытка. Стоит потерпеть ещё несколько дней удушья».

Варни говорил очень мало: в основном, что не потерпит кошку в кухне, когда ест, и в гостиной, когда смотрит новости Он мог внезапно начать швырять в неё чем попало: подушками, тапочками, тяжёлыми свернутыми газетами. Дульси решила, что, продолжав наблюдение, лучше оставить Варни в покое и держаться поближе к мамуле.

Однако в первый вечер, ещё до того, как он начал бросать в неё разные вещи, Дульси пошла за Варни в гараж. Там стоял старый пикап, с которым он возился, что-то там мудрил с двигателем. И машина, и гараж провоняли тухлой рыбой, за потолочные балки были заткнуты удочки. Дульси хотела запрыгнуть на крыло автомобиля, чтобы понять, чем Варни там занимается и могут ли они подружиться. Варни взглянул на неё. Кошка улеглась на пол и перекатилась на спинку, широко улыбаясь.

Варни наклонился и протянул к ней руку. На мгновение Дульси подумала, что победила.

Но затем увидела выражение его глаз.

Сделав сальто, она отскочила.

С тех пор Дульси держалась на расстоянии от Варни: тайком исследовала незнакомые пока части дома, проскальзывала под столы, забиралась в тёмные углы и под кровати, не обращая внимания на запах мышей. Дульси по-прежнему была уверена, что именно мамуля может ненароком сказать что-нибудь интересное, но старалась использовать все возможности.

Впрочем, забираясь под кресло Варни или в супружескую спальню, Дульси вела себя крайне осторожно. У неё было отчётливое ощущение, что Варни может, не раздумывая, пришибить кошку, а Фрэнсис будет только рада. Дульси находилась в доме исключительно под покровительством мамули, а также по какой-то эгоистичной причине, которая была у Фрэнсис. Дульси должна была выяснить, что знает мамуля, и намерена была остаться, пока не получит ответа.

Но в конце концов ключ к разгадке кошка получила совсем не от миссис Бланкеншип. Дульси, вероятно, так ничего бы и не узнала, если бы не любовь Варни к пиву и покеру.