"Заколдованный замок" - читать интересную книгу автора (Крыжановская Вера Ивановна)

Глава III

Следующее утро маркиз посвятил осмотру своих новых владений. Домой он вернулся в отличнейшем расположении духа и позавтракал с большим аппетитом. Остальное время до той минуты, когда ему нужно будет ехать встречать Мушку, он решил посвятить жене, но Алиса оставалась холодна и малообщительна. Беранже, обиженный тем, что его любезности так плохо ценятся, решил ехать немедленно же.

Итак, он вскочил на велосипед и отправился прямо к Бертрану, которого застал озабоченным и в отвратительном расположении духа. На вопросы маркиза о причинах его раздражения он отвечал сначала уклончиво. Когда же бутылка старого вина немного развеселила его, достойный Карл поведал своему другу, что источник его благосостояния — старая дура, владеющая большим мыловаренным заводом и другими недвижимостями. Эта старуха безумно влюбилась в него и готова отдать ему все, чтобы только сохранить его любовь.

— Все это было бы ничего, если бы эта старая ведьма не была ревнива, как тигр. Она ревнует меня даже к жене и устраивает мне тысячу неприятностей. Теперь ты сам понимаешь, как тяжела для меня любовь этой почтенной старушки.

— В таком случае, отчего ты не прогонишь ее к черту, раз твое благосостояние обеспечено?

— Пока я не могу этого сделать. Она должна еще передать мне в полную собственность виллу, которой владеет здесь. Может быть, ты заметил белый домик в итальянском стиле, по левую сторону дороги?

— Чудная вилла.

— Ну вот, когда я буду владеть ею, можно будет бросить старуху. А пока дело вот в чем: она только что вернулась из Парижа, где у нее большой процесс, и конечно, пожелает видеть меня сегодня. Вот это — то и портит мне расположение духа!

— Любишь с горочки кататься — люби и саночки возить, — со смехом ответил Беранже.

Чтобы развлечься немного, оба друга сделали прогулку. Затем Бертран увел Беранже к себе и представил его жене.

Кларисса Бертран была худенькая, довольно красивая блондинка. Только страшная и болезненная бледность несколько портила ее наружность. Она была в изящном светлом платье, с живым цветком в волосах. Красивого и аристократического друга мужа она приняла с особой изысканностью. Завязался оживленный разговор. Кларисса тотчас же стала флиртовать с Беранже, нисколько не стесняясь присутствия мужа, который, впрочем, казался очень озабоченным и нисколько не ревновал ее.

Когда после обеда все перешли на террасу пить кофе, Бертрану подали письмо. Он небрежно прочел его и сунул в карман. Затем, пользуясь минутой, когда Кларисса вышла из комнаты, он шепнул Беранже:

— Это письмо от почтенной старушки. Я должен сейчас же ехать к ней. Ты же, будь так добр, оставайся и займи Клариссу, чтобы она не шпионила за мной. У тебя хватит на это времени, так как теперь только шесть часов, а Мушка приедет только в восемь.

Маркиз, понимавший теперь всю тяжесть супружеского ига, изобразил знак согласия. Однако, лично он предпочел бы, чтобы его жена оставалась одна, и никогда не оставил бы ей утешителя.

По отъезде Бертрана, сославшегося на очень важное дело, Кларисса приняла угнетенный вид и сделалась нервной и видимо раздраженной. Чтобы отвлечь ее от грустных дум, маркиз пустил в ход самую изысканную любезность, и в конце концов предложил ей сделать небольшую прогулку. Внутренне его все это очень забавляло, так как он слышал, что Кларисса была далеко не Корнелией и что за всякую неверность своего Карла она платила ему той же монетой.

Прогулка затянулась. Несмотря на принимаемый ею печальный вид, Кларисса была очень оживлена и чувствовала приятное влечение к настоящему маркизу. Хотя муж ее происходил из хорошего семейства и был сыном депутата, тем не менее, он носил буржуазную фамилию. Обожатели же, вводившие в грех госпожу Бертран, которая, несмотря на свою кажущуюся слабость, обладала чисто андалузским темпераментом, все принадлежали к театральному миру.

И вот, теперь настоящий аристократ и, притом, красивый молодой человек относился к ней с нескрываемым интересом.

С трогательной доверчивостью она стала говорить ему о неприятностях легкомыслия Карла, который изменяет ей и бросает ее одну, и о том, как она мучается и медленно угасает в этом душевном одиночестве. Они подошли к роще. Здесь, у источника, была поросшая мхом скамейка, которая так и манила к отдыху. Так как молодая женщина казалась уставшей, Беранже предложил ей сесть и отдохнуть. По мере того как оживление вызывало румянец на ее щеки и делало ее почти соблазнительной, участие к ней Беранже все возрастало. Кларисса оперлась головой о ствол дерева, и две слезинки скатались по ее щекам. Подняв глаза на своего спутника, она прошептала с видом голубки:

— О! Если бы вы знали, как я несчастна!

Маркиз с участием смотрел на нее. Он любил блондинок, но по какому — то жестокому случаю его жена была брюнетка. Не заметил он этого раньше или просто припас себе оправдание перед Богом в том, что должен искать на стороне утешения от ошибки судьбы, так как жена была не в его вкусе.

Он схватил обе руки госпожи Бертран и, нежно прижав их к своим губам, пробормотал:

— Бедная, очаровательная женщина! Если бы вы только позволили утешить себя!..

Кларисса, по — видимому, хотела сопротивляться, но она так слабо попыталась освободить свои руки, что Беранже, приобретший адское искусство облегчать своим жертвам их колебания, смело обвил рукой ее талию. Молодая женщина положила голову на его плечо и прошептала:

— Да, позволяю!

Фраза эта очень удалась Клариссе. В эту минуту она действительно была красива и грациозна. Неизвестно, насколько увлекся маркиз на самом деле, но он страстно поцеловал Клариссу, совершенно позабыв, что ему нужно встретить Мушку, в которую он безумно влюблен.

Вдруг он вспомнил об этом обстоятельстве, что значительно охладило его пыл.

Маркиз посмотрел на часы. Было без двадцати минут восемь. Он едва мог поспеть вовремя приехать на вокзал.

— Ах, сударыня! Я просто в отчаянии! Мне необходимо вернуться домой, так как моя жена уже более двух часов ждет меня обедать. Увы! Я не свободен, как ни желал бы этого.

Кларисса со смущением посмотрела на него.

— Я понимаю: маркиза будет недовольна. Но… когда же мы увидимся?

— Когда вам будет угодно! От вас, сударыня, зависит назначить час и место, — любезно ответил Беранже, предлагая ей руку.

Как только они дошли до сада, маркиз тотчас простился с Клариссой. Затем, вскочив на первого попавшегося извозчика, он помчался на вокзал, куда прибыл одновременно с поездом.

Здесь он скоро увидел Мушку. В кокетливом дорожном костюме, с небольшим букетом роз в руках, она шла к нему.

В виду многочисленной публики, они церемонно раскланялись. Затем Мушка небрежно сказала:

— Дорогой мой! Позаботься, пожалуйста, о моем багаже.

Пока маркиз отдавал необходимые приказания посыльному, Мушка вышла на подъезд, разговаривая с порядочной молодой женщиной, которая, казалось, ее сопровождала. Когда к ним подошел Беранже, Мушка отвела его немного в сторону и сказала, указывая глазами на свою спутницу:

— Послушай, дорогой мой, я приехала не одна, а с подругой. Потом я расскажу тебе ее грустную историю. Теперь же ты помоги мне как — нибудь ее устроить.

— С удовольствием! Представь меня ей, а потом садитесь в карету. Я еду за вами следом.

Казимира была высокая брюнетка, с роскошными формами. Несмотря на свою грустную историю, о которой говорила Лажуа д'Арсон, она казалась очень веселой. Когда приехали в отель, маркиз нанял комнату для подруги своей любовницы. Затем, он провел Мушку в приготовленную для нее квартиру.

— Здесь, мое божество, то мирное убежище, где я буду наслаждаться счастьем и забывать скуку своей жизни, — любезно сказал он.

Мушка похлопала его по щеке.

— Приходи, приходи почаще, друг мой! Я вижу, что ты в несколько дней очень похудел. Ясно, что брак не принес тебе счастья. Твоя милая маркиза, должно быть, очень глупа. Вообще, эти барышни — институтки очень скучны: с ними нужно говорить как с пансионерками. Они не понимают любовь и страсть, как мы их понимаем!

Вдруг глаза Мушки точно приросли к Беранже, и в них вспыхнул зловещий огонек. Губы ее сжались, а голос зазвучал глухо, когда она спросила:

— А чьи это волосы пристали к твоему плечу? Чья головка покоилась на нем?

Кончиками пальцев она схватила и подняла на воздух несколько белокурых волос, приставших к его одежде.

«Черт возьми! Я позабыл приказать себя почистить,» — подумал маркиз.

Затем, он громко ответил с тем апломбом и присутствием духа, которые никогда не покидали его в подобных обстоятельствах:

— Это волосы моей жены. Что ты хочешь? Иногда приходится разыгрывать нежного мужа, так как иначе жена осрамит меня перед дядей и перед моими многочисленными друзьями.

Куртизанка подозрительно устремила в глаза маркиза свой злой и насмешливый взгляд.

— Разве твоя жена блондинка? Я думала, что она брюнетка, — заметила она.

— Нет, нет, она блондинка! А тебе нужно краснеть, дорогая моя, за твою ревность и подозрительность, — сказал маркиз, обвивая рукой стройную талию Мушки.

Но та освободилась и стала осматривать помещение.

— Здесь очень мило! Правда, немного тесновато, но это ничего. Ведь я так нетребовательна!

Затем она села в кресло, откинулась на спинку и закрыла глаза, приняв страдальческий вид.

— Ты нездорова, дорогая моя? А я — то рассчитывал весело поужинать с тобой и представить тебе моего друга Карла Бертрана, владетеля этих вод.

— У меня ужасная мигрень, и я, право, боюсь, что не буду в состоянии провести с вами весь вечер. Меня так рассердили перед отъездом.

— Рассердили? Чем?

— Да счетом, который осмелилась мне подать портниха. Это настоящая разбойница! Ведь, ты знаешь, как я экономна, а потому я сделалась больна от гнева и волнения. Но я все высказала этой негодяйке и откажу ей, как только будет уплачено.

Беранже был охвачен дурным предчувствием, так как имел уже случай убедиться в экономности своей дорогой Мушки. Однако боязнь лишиться приятного ужина заглушила это чувство.

— Где же этот счет, так вредно подействовавший на твое здоровье? — спросил он.

Чувство удовлетворения вспыхнуло в глазах куртизанки, полузакрытых веками. Лицо ее прояснилось, и она быстро достала из сака лист бумаги. Затем она обняла маркиза и ловко сунула счет «разбойницы» в карман его жакета.

— Не правда ли, ты завтра уплатишь по этому счету, мой дорогой Беранже? Я не знаю, где здесь почта. Вот тебе за это! — она звучно поцеловала любовника. — Теперь я чувствую себя лучше и сейчас же займусь своим туалетом. Пойдем! Я спою тебе новую песенку. Но прежде всего я должна сказать несколько слов про бедную Казимиру.

Затем они прошли в спальню. Здесь, разбирая бесчисленные сундуки и картонки, привезенные с собой, Мушка рассказала, что бедная Казимира сначала роскошно жила в Варшаве, но старый банкир, содержавший ее, скоропостижно умер от разрыва сердца. Это несчастье случилось всего за несколько дней до того, как старик хотел положить в государственный банк кругленькую сумму, которая обспечила бы его любовницу на всю жизнь.

— Каналья жена его скрыла бумажник, где хранилось состояние моей подруги, хотя на нем и стояло ее имя. Очутясь в безвыходном положении, она приехала ко мне в Париж. Я же привезла ее сюда, — продолжала Мушка, причесываясь перед зеркалом, — в надежде, что ты поможешь найти ей другого покровителя.

— С удовольствием, если только смогу. Прежде всего, мы пригласим ее поужинать с нами и познакомим ее с Бертраном. Если тот возьмется пустить ее в ход, то дело в шляпе.

Покончив с этим делом, Мушка, продолжая одеваться, спела своему любовнику обещанную песенку, придавая пикантным словам особенно циничный характер, что восхищало Беранже. Он упивался окружавшим ее ароматом порока, который был необходим ему, как морфин, для возбуждения притуплённых чувств.

Наконец, Мушка была готова и они отправились к Казимире, которая тоже поправила свой туалет. После небольшой прогулки в саду, маркиз привел обеих дам в кабинет, где был сервирован ужин. Затем он ушел, чтобы купить букеты и заказать ландо, так как Мушка изъявила желание прокатиться при свете луны.

Во время прогулки Беранже внимательно рассматривал Казимиру и убедился, что несмотря на то, что эта женщина немного увяла, она все — таки была еще довольно сносна и не лишена шика. Конечно, она была далеко не так хороша, как белокурая Мушка со своей кошачьей грацией. Однако, хотя Казимира и не выдерживала сравнения с Мушкой, но все же, была достаточно хороша, чтобы постараться ее пристроить.

Беранже шел обратно в кабинет, когда чуть не столкнулся в большой зале с Бертраном, который имел страшно разгоряченный вид.

— Откуда это ты мчишься в таком виде? — спросил маркиз.

— Прямо из пещеры льва! Я только что вырвался от своей старушки. А ты куда идешь с двумя такими букетами? Один, вероятно, для Мушки, а другой для жены?

— Я не так глуп, чтобы покупать букеты для жены, — ответил смеясь маркиз. — Этот букет из роз и орхидей предназначается для Казимиры, подруги моей Мушки. Я пригласил ее с нами поужинать, чтобы ты мог познакомиться с ней. Она, бедная, потеряла своего покровителя. Надо будет подыскать ей здесь нового друга.

— Все это очень хорошо, но прежде надо посмотреть, стоит ли она чего — нибудь?

— Однако, нельзя же ей дать околеть с голода?

— Зачем околевать с голода? Ей стоит только начать мести улицы. Это классический заработок «этих дам», когда время их прошло. Неужели ты полагаешь, что твоя Мушка, когда состарится, не будет мести улицы и подбирать окурки сигар? Или, может быть, ты назначишь ей пенсион?

— Ха, ха, ха! Конечно, нет. Я вовсе не любитель древностей. Однако, до апофеоза, который ты предсказываешь Мушке, еще далеко. А теперь пойдем! Посмотри сам на Казимиру.

В это время дамы тоже были заняты беседой.

— Поздравляю тебя, Ревекка. Твой маркиз действительно очень хорош собой. Так же ли он хорош и в отношении денег? — спросила Казимира.

— Довольно сносно. Только надо уметь выбрать минуту, чтобы заставить его раскошелиться, — ответила, смеясь, Ревекка — Мушка.

— А какой у него характер?

— Капризный, тщеславный и самоуверенный. Одним словом, — это настоящий аристократ. При этом он ревнив, как Отелло.

— Где ты подцепила этого маркиза? — спросила Казимира, сильно завидовавшая счастью подруги.

— Я встретила его у одного друга, который ухаживал за мной. Он мне понравился. Так как в то время я еще нигде прочно не устроилась, то я и завладела им, хотя мне нелегко было спихнуть толстую, белокурую голландку. Если бы ты, Хайка, была блондинка, я ни за что не привезла бы тебя сюда, так как он обожает блондинок. Представь себе, сегодня я нашла на его жакете белокурые волосы! Он уверяет, что это волосы жены, но он бесстыдно лжет, так как я знаю, что она брюнетка. Я видела ее. Но каково животное! Не прошло и двух дней, как он наставил мне рога!.. Но погоди!.. Дай мне только поймать тебя на месте преступления!..

— Что же? Ты отомстила бы ему? — насмешливо спросила Казимира. — Кстати, скажи, ты совсем рассталась с Нарциссом, о котором так много писала мне? Да оно, впрочем, и понятно; бедный гимнаст не может, конечно, соперничать с чистокровным маркизом!

Глаза у Мушки вспыхнули огнем.

— Забыть Нарцисса, который молод и прекрасен, как Аполлон? Никогда! Но только у него ничего нет, и я должна быть очень экономной, чтобы того, что дает мне Беранже, хватило на нас обоих. Если ему, бедняжке, не удастся достать здесь ангажемента, то мы не увидимся с ним до самой зимы, — с глубоким вздохом закончила Мушка.

— Как ты думаешь, удастся мне здесь как — нибудь устроиться? Мне так надоела случайная жизнь, — сказала Казимира, сразу будто постаревшая под влиянием забот.

— Будем надеяться! Но тише, сюда идут маркиз и Бертран.

После взаимных представлений все сели за стол. Дамы отдали должную честь ужину, в особенности Казимира. Не будучи уверена в таком же обильном ужине на завтрашний день, она в громадном количестве поглощала кушанья и опоражняла бокал за бокалом. Разгоряченная вином, она стала петь и декламировать шансонетки и диалоги, до такой степени пикантные и оригинальные, что мужчины были на верху блаженства. Наконец, Казимира вместе с Мушкой протанцевала бешеную сарабанду, что окончательно привело в восхищение кавалеров. Красный от вина Бертран, с блестящими глазами, объявил, что он не упустит женщину, одаренную такими талантами, и что он сейчас же ангажирует ее в «Эльдорадо», где она скоро составит себе счастье.

Ночную прогулку они совершили в отличнейшем расположении духа и в полном согласии. Возвратившись, Мушка и маркиз прошли к себе, предоставив Бертрану полную свободу выражать свои чувства Казимире и довершить свою победу.

В это время Алиса находилась в тяжелом нервном состоянии, похожем на кошмар. Такое состояние испытывает всякий человек, внезапно оторванный от здоровой и правильной жизни и брошенный в удушливую атмосферу порока, лжи и полного одиночества. Ночные часы тянулись страшно долго, а маркиз все не возвращался. Лихорадочное беспокойство, смешанное со страхом, начало овладевать молодой женщиной. Голова ее горела, руки похолодели и нервная дрожь потрясала все тело. Позабыв все проступки Беранже, она стала представлять себе, что с ним случилось какое — нибудь несчастье. Иначе разве возможно, чтобы он провел всю ночь вне дома? Когда пробило четыре часа, Алиса вышла на террасу. Мертвая тишина уснувшего дома была ей невыносима.

Бледная и расстроенная, она облокотилась на балюстраду. Свежий воздух и утренняя роса пронизывали ее легкий пеньюар, но Алиса в своем волнении даже не замечала этого. Слух ее был страшно возбужден и она жадно прислушивалась, не услышит ли вдали стука колес экипажа. Наконец, солнце встало и залило горизонт золотом и пурпуром, а маркиза все еще не было.

Теперь молодая женщина больше не сомневалась: с ним случилось несчастье, так как иначе Беранже не стал бы так бравировать приличиями и компрометировать себя перед прислугой. Алиса прижала похолодевшую руку к своему пылающему лбу. Было около пяти часов утра. Боже! Когда же кончится эта ужасная неизвестность? Но вот у железной решетки сада остановился экипаж и отворилась маленькая калитка. Затем раздались тяжелые шаги, и в аллее появился маркиз, со сдвинутой на затылок шляпой и с сигарой в зубах. За исключением страшной бледности, он, по — видимому, был цел и здоров.

— Где ты был, Беранже? С тобой случилось что — нибудь?

Маркиз остановился, точно пригвожденный к земле, и растерянный взгляд его устремился на молодую женщину, которая была бледна, как ее пеньюар, и большие, влажные глаза которой смотрели на него с тоской и упреком. Чистая и девственная, как мало походила она на вакханку, с которой он только что расстался. Контраст до такой степени бросался в глаза, что Беранже был поражен и какое — то новое для него чувство зашевелилось в его груди.

— Алиса, безумное дитя! Ты еще на ногах и не спишь? — вскричал он, привлекая к себе молодую женщину и целуя ее. — Но твое платье совсем мокро! Ты простудишься!

— Как ты бледен, Беранже! Ты болен?

Лицо маркиза на минуту омрачилось. Какую ложь придумать, чтобы прилично объяснить свое отсутствие? Сказать ей, что причиной его бледности ночная оргия он не мог, конечно. Он даже чувствовал смутные укоры совести за то, что он оскверняет это невинное создание, прикасаясь к ней теми же самыми губами, на которых еще горели поцелуи куртизанки. Но прежде чем он успел что — нибудь придумать, руки Алисы, обвивавшие его шею, опустились, а по лицу ее разлился яркий румянец. Она откинулась назад, и широко открытые глаза ее точно приросли к синему шелковому чулку, заменявшему его вчерашний галстук. Ей не нужно было другого ответа; этот чулок, повязанный, без сомнения, под влиянием выпитого вина, говорил достаточно ясно. Быстро повернувшись, Алиса убежала вглубь сада.

При виде выражения бесконечного презрения на лице жены, слабый румянец появился на бледном и усталом лице маркиза и он невольно поднес руку к шее.

— Как это глупо! Эта дура бросает свои чулки на стол, где лежит галстук! — маркиз почесал за ухом. — Мне следовало бы пойти за женой и успокоить ее, а то она способна сделать из мухи слона. Но я так устал, что едва держусь на ногах. Нет, лучше я прежде высплюсь, а потом все устрою.

С этими словами он направился в спальню. Спрятав чулок Мушки в карман, он лег в постель и почти тотчас же заснул.

Точно преследуемая фуриями, Алиса пронеслась через весь сад и машинально направилась по тропинке, которая вела к развалинам. Страшная буря, какой она еще никогда не испытывала, бушевала в ее душе. Каждая фибра ее существа дрожала от отвращения. Если бы она могла действовать под влиянием минуты, она бежала бы отсюда, вернулась в Париж к своему опекуну и рассказала бы ему про неслыханные оскорбления, градом сыпавшиеся на нее с того рокового часа, когда она навеки связала себя с этим лицемером и бесстыдным кутилой. Кипя негодованием, со сдавленным горлом и с пылающими глазами, молодая женщина почти бегом поднималась на крутой холм, не замечая, что кружева ее пеньюара рвались о корни и кусты и что ее маленькие ноги, обутые в атласные туфли, глубоко уходили во влажный мох. У нее была только одна мысль: остаться одной и уйти подальше от бесчестного человека, которого она ненавидела — подальше от этого дома, где она была лишняя и где все было ей ненавистно.

Достигнув развалин, Алиса остановилась от усталости. Ноги ее дрожали. Тяжело дыша, она опустилась на камень и разразилась рыданиями. Целые ручьи горячих слез смочили ее лицо и облегчили ее страдания.

Алиса плакала долго. По мере того как падало возбуждение, начинала брать верх спокойная энергия ее натуры. Она окончательно отбросила все свои планы о бегстве и отказалась от решения жаловаться барону. Жаловаться! Но это имело бы вид, что она хочет силой закона вернуть себе любовь и верность этого недостойного человека. При одной мысли об этом в ней возмущалась вся ее гордость. Нет, нет! Она ничего не хочет от него. Но она напишет Марион и попросит у нее совета. Затем, с горечью вспомнив о своей разбитой жизни, она снова заплакала.

Вдруг Алиса вскочила на ноги и, страшно побледнев, стала прислушиваться. Нет, она не ошиблась: действительно где — то близ нее слышалось чье — то тяжелое и отрывистое дыхание. Очевидно, кто — то спал здесь. С большими предосторожностями Алиса стала искать спящего. Кто бы это мог быть? Если это какой — нибудь бродяга, то нужно как можно скорей бежать отсюда. Но едва она сделала два шага, как к крайнему своему удивлению, увидела Ренуара, сидевшего в углублении стены. Лицо его было бледно, как воск. Протянутые вперед руки точно закоченели, а широко открытые, стеклянные глаза, казалось, были устремлены на какое — то отдаленное видение.

Испуганная молодая женщина нерешительно смотрела на него. Очевидно, несчастный был болен, но как помочь ему? В эту минуту Ренуар выпрямился. На лице его сразу выступил румянец, а в больших, темных глазах вспыхнуло какое — то странное пламя.

— Слезы и слезы! Разве мало их уже видели эти стены?.. И все это из — за того, что мессир Беранже вернулся с оргии на рассвете! — сказал он смешанным тоном насмешки и участия.

— Откуда вы знаете причину моих слез? — вскричала Алиса, покраснев от стыда.

Молодой человек поклонился и устремил на нее свой пылающий взгляд, заставивший ее задрожать.

— Потому что я знаю его! Вы слепы; я же знаю, что он остался тем же, чем был и что он всегда будет предпочитать вам ядовитую гадину, дышащую одним только пороком.

— Как? Вы знаете женщину, ради которой Беранже изменяет мне? — растерянно пробормотала Алиса.

Лицо Ренуара исказилось выражением адской ненависти.

— Да, я знаю ее! А вы? Разве вы не узнали ее?

— Я никогда не видала ее, — ответила Алиса, все больше и больше пугаясь и невольно отступая назад.

Но Ренуар схватил ее за руку и сильно сжав, произнес хриплым и отрывистым голосом:

— Это — цыганка! Она не знает, что я подстерегаю ее здесь и что не успокоюсь, пока не увижу, как ее окровавленное тело полетит в эту пропасть.

Кипя гневом и ненавистью, с налитыми кровью глазами, молодой человек был положительно страшен. Алиса глухо вскрикнула и пыталась освободить свою руку. При этом движении возбуждение Ренуара сразу упало.

— Не бойтесь, маркиза, я вам не сделаю зла. Я же сказал правду: я их узнал. Но не считайте меня сумасшедшим, — сказал он, усталым жестом проводя рукой по лбу. Затем, быстро повернулся и исчез в развалинах.

— Этот несчастный положительно с ума сошел, но как он странно угадал причину моего горя! — прошептала молодая женщина, тихо направляясь домой. Только теперь она почувствовала страшную усталость вследствие долгих часов нравственного напряжения. Алиса решила пройти прямо в свой будуар и немного заснуть на кушетке. Видеть Беранже, который, без сомнения, спит в спальне, она еще не могла.

Чтобы пройти через маленький балкон, прилегавший к будуару, Алиса должна была миновать людские, где жила ее горничная. Вдруг она остановилась, неприятно пораженная голосами Этьенетты и грума Жака, который был ей очень антипатичен.

— Так как вы, Этьенетта, всегда так суровы ко мне и так беспощадно относитесь к моей любви, то я уезжаю и буду жить в городе. Господин маркиз нанял там комнату с прихожей для меня и для своих вещей.

— Разве он думает разводиться? — спросила смеясь камеристка.

— О, нет! Зачем? Ведь маркиза так мало стесняет его, — ответил грум. — Видите ли, в чем дело. Вчера приехала Мушка. Так как господин маркиз не хочет обижать ее своим невниманием, то он нашел для себя удобнее иметь там свое помещение и часть гардероба. В Париже у него было даже два таких убежища, где он принимал дам, которые не должны были встречаться друг с другом.

— Но ведь тогда он не был женат!

— Брак, Этьенетта, для людей высшего общества не более, как простая формальность. Это мы смотрим на него серьезно; для господ же любовь — все! А господин маркиз обожает свою Мушку. Как он вчера праздновал ее приезд! Тонкий ужин, прогулка, катание в ландо… Он купил два громаднейших букета: один для Мушки, другой для ее подруги, которую она Бог знает зачем привезла сюда. Но вернемся к делу. Сегодня же я уложу фрак, два парадных смокинга, два летних костюма, белье, костюм велосипедиста и переезжаю в Вогалль, где буду служить также и Мушке.

Алиса с отвращением повернулась и направилась к главному входу. Того, что она услышала было достаточно. Какой новый отвратительный мир раскрылся перед ее глазами! И он, маркиз, отдавал себя в руки лакеев, благодаря своим интригам, бесконечной лжи, изменам и тайной любви! Да, она была совершенно лишняя в его жизни. В своей невинности она не могла понять очарования подобного существования. И такого — то мужа она должна любить и уважать, как главу семейства! Горькая и насмешливая улыбка скользнула по губам Алисы. Тем не менее, перенесенное ею раньше сильное волнение ослабило эффект разоблачений грума. Разве могло ее теперь что — нибудь удивить!

Молодая женщина тщетно старалась заснуть. Тяжелые мысли осаждали ее. Чтобы избавиться от них, Алиса вышла на террасу, желая развлечься чтением, но вид пожилой экономки, хлопотавшей с завтраком, внушил ей новую мысль.

— Моя добрая Сузанна! Бросьте хлопотать о завтраке и отошлите Баптиста. Я еще не голодна. Пусть он придет через полчаса. Вы же подойдите сюда; я хочу задать вам несколько вопросов.

Пожилая женщина повиновалась. Она почтительно остановилась перед своей госпожой, с тайным участием смотря на побледневшее личико маркизы и на ее покрасневшие глаза, ясно говорившие о слезах и бессонной ночи.

— Давно вы живете здесь, Сузанна? — спросила Алиса, после минутного молчания.

— Да вот уже около двадцати лет, маркиза. Прежде я служила барону Форестьеру. Когда же барон де Верделе купил это имение, он оставил меня на месте.

— В таком случае, вы должны хорошо знать всех соседей. Скажите же мне, что за личность некий господин Ренуар, которого я несколько раз встречала на развалинах замка и аббатства. По виду, он очень приличный молодой человек. Только в своем ли он уме? Иногда он говорит такие странные вещи!

— А! Господин Ренуар — рыцарь, как его прозвали здесь. Да, несчастный молодой человек немного помешан. Надо признаться, его помешательство довольно странное. Он уверяет, что он рыцарь, который был убит здесь.

— Цыганкой?

— Именно, маркиза — цыганкой и одним из синьоров Верделе, которых он хочет во что бы то ни стало найти и сбросить в пропасть к подножию скалы. Когда же дело не касается этой странной идеи, он вполне рассудителен. Два года тому назад он приехал сюда, чтобы отдохнуть после тяжелой болезни или после семейного несчастья — я хорошенько сама не знаю. Тогда только что были открыты минеральные воды, и он был первым их посетителем. Однажды он посетил развалины. Случилось ли с ним здесь какое — нибудь потрясение или просто он получил воспаление мозга, но только с тех пор он так и остался немного помешанным. Так как господин Ренуар — человек очень богатый, он купил себе здесь имение, роскошно отделал дом и живет большим барином. Все это я знаю от его лакея, который доводится мне кумом.

— Хорошо! Но что же он еще рассказывает? Право, все это очень интересно, Сузанна!

— Боже мой! Да он рассказывает тысячу глупостей, маркиза. Так, например, он уверяет, что он похоронен здесь в аббатстве вместе с одной владелицей замка, невольной причиной смерти которой был он. Затем, он говорит про какого — то алхимика и злого синьора, который колдовал в Башне Дьявола. Но все это бывает только временами. Потом две или три недели он бывает в полном уме, читает, работает и занимается своими делами. Только он сам нигде не бывает и почти никого не принимает у себя. Когда же на него снова находит, он спит днем, а ночью бродит по развалинам и поет иногда под аккомпанемент какого — то древнего инструмента, лютни. Но так как он тих, покоен и никогда никому не желает зла, то его и оставляют делать, что ему угодно.

— Все это очень любопытно! Но скажите мне, Сузанна, справедливы ли все эти истории о привидениях, о которых говорил мне маркиз?

— Об этом трудно что — нибудь сказать, маркиза! Сама я никогда ничего не видала и не слыхала, но очень почтенные и вполне достойные доверия люди уверяли меня, что они видели в развалинах мужчину в черной одежде, с чисто дьявольским лицом, который исчезал, когда они осеняли себя крестным знамением. Другие рассказывали, что видели белую женщину, появлявшуюся ночью, то на маленьком балконе над пропастью, то в окне большой, довольно хорошо сохранившейся залы, которая носит название рыцарской. Затем, много людей слышали по ночам страшные крики в Башне Дьявола и видели окровавленные тени женщин и детей, которые то появляются, то снова исчезают в башне. Наконец, один старый журналист, Гаспар, уверяет, что его дед видел ужасного синьора де Верделе, который был страшным колдуном и душа которого стережет огромные сокровища, зарытые в подвалах. Говорят, что через каждые сто лет он показывает кому — нибудь свои сокровища и убивает того, кто поддается искушению.

— Благодарю вас, Сузанна, за все сведения, которые вы мне дали, в особенности же о Ренуаре. Он положительно пугал меня своими странными манерами. А теперь прикажите подавать завтрак. Затем я лягу немного отдохнуть, так как я плохо спала ночью.

Прошло двенадцать дней, не принеся с собой ничего достойного внимания. Между маркизом и его женой не было никакого объяснения по поводу синего шелкового чулка. Малейшей попытке ко лжи или к нежным излияниям со стороны мужа Алиса противопоставляла холодное равнодушие. Она говорила с маркизом только тогда, o когда он обращался к ней с вопросом; сама же никогда не спрашивала, куда он идет, но зато и не дожидалась его больше. Однако, одному Богу было известно, чего стоило молодой женщине такое поведение, хотя она и считала его необходимым для сохранения своего достоинства. Беранже же был в восхищении от полной свободы, которую ему давали. Первое время его, правда, очень обижало ледяное равнодушие жены, и это чувство пробуждалось в нем всякий раз, когда прилив его любезности не только не встречал отклика в Алисе, но она, казалось, даже не замечала его. Маркиз ждал сцен, борьбы за свою свободу или глупой доверчивости, которая довольствовалась бы, так сказать, официальной нежностью и подобием любви, которые он как милостыню бросал бы жене. Но перед гордым молчанием молодой женщины, перед ее холодным и ясным взглядом он чувствовал себя неловко, хотя его совесть уже настолько заглохла, что даже не нашептывала ему о примирении. Напротив, маркиз убедил себя, что все устроилось к лучшему. Он по — прежнему относился к Алисе с притворной нежностью, а дни и ночи посвящал Мушке.

В Bo — галле было одно бесконечное празднество. Казимира окончательно покорила Бертрана, так что он ездил даже в Париж заказывать ей костюмы. Зато дебют ее в «Эльдорадо» вышел блестящим.

Что же касается Беранже, он плавал как рыба в воде между двумя любовными интригами: с Мушкой и с госпожой Бертран. Обе были страшно ревнивы, подозрительны и чувственны. Искусство, с каким он обманывал обеих, в высшей степени забавляло его, и он восхищался сам собой.

Верный велосипед переносил маркиза с одного свидания на другое, избавляя его от опасных сообщников и оставляя за собой такой же след, какой оставляет птица в воздухе. Одна только вещь страшно возмущала его — потеря драгоценного времени, вызванная необходимостью ночевать на вилле, и по крайней мере три раза в неделю обедать дома. Эту уступку он делал ради приличия, но в тайне проклинал ее. Но особенно бесило его то, что он вынужден был делать большой объезд, так как прямая дорога в Верделе, обсаженная чудными вековыми дубами, проходя по соседнему имению, пересекалась парком, закрытым для посторонних, так что этой дорогой могли пользоваться только жившие у Ренуара, владельца имения.

Так как жара с каждым днем все увеличивалась, а вместе с тем становилась все томительней езда под солнечными лучами. Беранже решил сделать соседу визит и попросить у него позволения ездить парком.

С этой целью он отправился однажды на маленькую, красивую виллу, принадлежавшую Ренуару. Молодой хозяин принял его на обширной террасе, превращенной в гостиную. Толстая материя и вьющиеся растения поддерживали на ней приятный полусвет. Беранже изложил свою просьбу, но никак не мог избавиться от неприятного ощущения, чувствуя на себе пристальный и пылающий взгляд собеседника. Вообще, Ренуар произвел на него тяжелое впечатление, хотя изысканные манеры выказывали в нем человека хорошего общества. Ренуар чрезвычайно любезно согласился на просьбу маркиза. Он даже вручил ему отдельный ключ от решетки парка, что позволяло маркизу пользоваться парком, когда ему будет угодно.

Беранже горячо поблагодарил Ренуара и выразил ему свою радость, что имеет такого любезного соседа. Затем он объявил, что очень рад, что познакомился с ним.

Странная улыбка, полугорькая, полунасмешливая, скользнула по губам Ренуара, между тем, как его мрачный и сверкающий взгляд блуждал по всей фигуре маркиза.

— Вы знаете, что меня все считают здесь сумасшедшим?

— Скажите пожалуйста! Кто же распускает такую клевету про вас и за что? — вскричал с удивлением Беранже.

— Потому что я общаюсь с привидениями, — лукаво сказал Ренуар.

— Черт возьми! Да вы посещаете самое безобидное, и в то же время самое интересное общество. Я был бы очень рад видеть хоть одно привидение.

Бледное лицо Ренуара приняло серьезное выражение.

— Все мы не более, как выходцы с того света, только забывшие свое прошлое, — торжественным тоном Сказал он.

Беранже хлопнул себя по лбу.

— Понимаю! Вы спирит, последователь Кардека, и верите в дальнейшие воплощения. За это — то вас и считают немного… ненормальным.

— О! Попросту сумасшедшим.

— Немного рискованно осуждать то, чего не понимаешь. От одного своего друга я много слышал о спиритизме и о его проповеднике, Аллане Кардеке. Вопрос этот очень заинтересовал меня, но я не имел случая исследовать его, — заметил Беранже. — Но если, как я надеюсь, вы сделаете нам удовольствие и посетите нас, мы поговорим с вами об этом вопросе, который всегда привлекал меня своей таинственностью.

Ренуар вежливо поклонился. Затем, после непродолжительного разговора, маркиз удалился.

Вернувшись домой, Беранже рассказал за обедом Алисе про свой визит. Затем он прибавил, смеясь:

— Люди не совсем неправы, считая добряка Ренуара сумасшедшим, так как его мысль считать нас всех выходцами с того света, право, очень оригинальна.

Когда молодая женщина рассказала ему про свои встречи с их странным соседом, Беранже прибавил:

— Это нервный человек, страдающий галлюцинациями, но, очевидно, он совершенно безобиден. Если он придет к нам, поговори, пожалуйста, с ним про его галиматью, так как у меня не хватит на это выдержки.

Горя нетерпением прокатиться по новой дороге, маркиз уехал тотчас же после обеда, оставив жену в одиночестве, которое с каждым днем становилось ей все невыносимей. Под влиянием чувства покинутости и оскорбленной гордости, Алиса написала Марион отчаянное письмо. Она описала непростительное поведение маркиза, скуку и ужасное одиночество, в котором жила.

«В настоящую минуту умоляю тебя ничего не говорить моему опекуну. Да сохранит меня Господь жаловаться кому — нибудь! Придет время, я начну действовать и разведусь с этим бесчестным кутилой, который женился на мне только для того, чтобы оскорблять и изменять мне, нежность же свою и предупредительность он бережет для отвратительного создания, своей любовницы. Он привез ее сюда и с невероятным бесстыдством посещает ее».

Затем, рассказав про случай с галстуком, она прибавила:

«Приезжай скорей, Марион! Если бы ты знала, как жажду я поговорить с тобой и выслушать твои советы. Ты опытна, ты уже четыре года замужем и должна была многое видеть и испытать. Мне же три недели супружеской жизни кажутся бесконечным адом. Временами у меня появляется желание покончить с собой, так как перспектива прожить всю жизнь с этим чудовищем положительно превосходит мои силы».

И действительно, бывали дни, когда молодая женщина думала, что сойдет с ума. Целые часы проводила она в развалинах, плача или мечтая, но Ренуара она больше не встречала. Молодой человек, казалось, избегал ее.

Ответ Марион не заставил себя ждать.

«Бедная моя! — писала госпожа Лаварди. — Твое письмо глубоко огорчило меня. Оно доказывает, что все идет гораздо хуже, чем я предполагала. Я не понимаю только одного: чего ради маркиз, всегда так заботливо сохраняющий приличия, теперь пренебрегает ими и открыто показывается со своей любовницей.

Все это надо будет исследовать. Я сейчас же могла бы иметь сведения о господине де Верделе и его красотке от Рожера, но я не очень — то доверяю ему. В таких делах мужчины всегда солидарны и не выдают друг друга, если дело не касается дележа. Я сама увижу, в чем дело, когда неожиданно приеду, что, увы!.. будет не раньше месяца или шести недель. Если бы могла, я приехала бы завтра же, но обстоятельства удерживают меня.

Итак, запасись терпением, дорогая моя Алиса, а главное, брось всякую мысль о самоубийстве. Все это глупости. Ни один мужчина не стоит того, чтобы из — за него вешались. Ты слишком трагично смотришь на вещи. Такова уж участь женщин: делить, что ей дорого, с какой — нибудь негодяйкой. Но говорю тебе по опыту, что все устраивается. Когда надоедает одиночество, то заводят обыкновенно друга. Молодая, красивая и брошенная женщина никогда не будет иметь недостатка в утешителях. Тогда начинается интересная и полная волнений жизнь: маленькие интриги, тайные свидания, взаимное обожание и, наконец, любовь, так как мы тоже созданы из плоти и костей и жаждем счастья, между тем как наши мужья воображают, что они одни пользуются монополией измены, да еще обижаются, когда им наставляют рога.

Храни тщательно все доказательства неверности маркиза. Такие вещи могут оказать тебе в будущем большую услугу, если Беранже осмелится обижаться на то, что тебе нравится Гюнтер. Я привезу его с собой. Про него я могу сказать только одно: это идеальный любовник! Он красив собой, скромен и не легкомыслен.

P. S. Я забыла тебе сказать еще одну вещь. Благодаря забавному случаю, у моей камеристки есть брат, который служит при Bo — галле в Верделе. Ты сама понимаешь, как это обстоятельство будет нам полезно для получения точных сведений, причем господин маркиз никогда не найдет их источника. Итак, мужество и терпение!»

Алиса ни слова не сказала мужу про это письмо. Однако, утешения Марион не остались совсем без результата. Если она еще с отвращением отталкивала даже мысль о любовнике, то, все — таки, сильно интересовалась тем, что она узнает. Несмотря на гордость, ею иногда овладевало какое — то болезненное желание проведать, для кого и как изменяют ей. Наружно же она больше чем когда — нибудь замкнулась в холодную сдержанность, молча и равнодушно перенося банальную любезность маркиза, который в своем тщеславии воображал, что молодая женщина привыкла к такому образу жизни и довольствуется тем подобием любви, которым он дарит ее, когда это позволяет его любовница.

Но если маркиз был доволен и в его глазах Алиса тоже, то Мушка под влиянием своей грубой ревности кокотки не была удовлетворена и обдумывала новые планы. Она ненавидела молодую женщину, носившую, несмотря на свое одиночество, законный титул маркизы де Верделе. Такое общественное положение, дававшее Алисе неоспоримые права, возбуждало в куртизанке ярость и ненависть. Ей даже казалось, что у нее крадут те редкие часы, которые Беранже проводит на вилле, и она решила похитить маркиза. Жена его должна остаться совершенно одна. Пусть она развлекается с привидениями и посещает развалины! С нее довольно и этого.

С этой целью она стала намекать, как было бы весело и приятно прокатиться в Бретань. Там можно было бы пробыть дней восемь, купаться в море, а потом, совершенно освежившись, вернуться опять сюда. Бертран, под влиянием Казимиры, поддержал этот проект. В самом деле, что значат какие — нибудь десять или пятнадцать дней, а причину отсутствия можно всегда прилично мотивировать. Зато как приятно будет пожить на полной свободе, тогда как здесь приходится стесняться на каждом шагу.

Для поддержания вулканической атмосферы, которую так любил Беранже и в которой он так хорошо себя чувствовал, Мушка прибегла к невероятной нежности, причем выказала страшную жадность. Пользуясь экстазом своего любовника, она полными горстями черпала из суммы в семьдесят пять тысяч франков, которую барон дал племяннику для ликвидации его холостой жизни.

Несмотря на все это, остаток чувства приличия, может быть, и помешал бы Беранже согласиться на проект своей любовницы, если бы ему страшно не надоела связь с госпожой Бертран. Кларисса никогда ему серьезно не нравилась. Минутный каприз и привычка покорять всех женщин побудили маркиза соблазнить это ничтожное создание, которое теперь крепко цеплялось за него, осмеливалось ревновать и положительно надоедало ему своими сценами и претензиями.

Прсле одной из подобных сцены, Беранже решил ехать. Общество Бертрана и Казимиры ручалось ему за то, что Кларисса будет сидеть дома. Когда же он вернется, эта любовная интрига отойдет в область прошлого, и он, конечно, постарается, чтобы она не возобновлялась. Раз отъезд был решен — предлог уже было нетрудно найти. И вот, благодаря любезности одного друга, пришли две телеграммы. Одна — из Парижа на имя Бертрана, в которой звали его по неотложному делу; другая — на виллу, в которой просили Беранже как можно скорее приехать в Руан к опасно больному другу.

Маркиз показал телеграмму жене, причем объяснил, что этот больной друг должен ему весьма значительную сумму, которую он ссудил без всякой расписки, на честное слово. После этого друг получил большое наследство. Теперь же, почувствовав себя очень плохо, он, очевидно, зовет маркиза для того, чтобы уплатить ему этот долг, опасаясь, как бы его наследники не затянули этого дела.

— Несмотря на то, что мне очень не хотелось бы расставаться с тобой, дорогая моя, я должен ехать сегодня же, ночным поездом. Но ты не очень грусти: дней через восемь или десять я вернусь. Мне надо только съездить, получить и вернуться.

Алиса молча опустила голову и сердце ее болезненно сжалось. Тем не менее, она спокойным тоном приказала уложить вещи мужа.

Прощание с нею Беранже снова поколебало наивное сердце молодой женщины. Волнение мужа, нежность и слезы, блестевшие на его глазах, почти убедили ее, что лишь необходимость вынуждает его ехать. Она и не подозревала, что эти притворные слезы предназначались для того, чтобы обмануть ее и заставить терпеливо переносить одиночество. Муж же ее, с легким сердцем, без малейшего угрызения совести, полный грубого стремления к наслаждению, едет с падшей женщиной. И она — эта женщина — решила, что отсутствие маркиза будет продолжительно, и что она заставит страдать другую молодую женщину, которая похитила у нее титул маркизы.

Когда Алиса осталась одна, страшная грусть овладела ею. По целым часам бродила она то в саду, то по развалинам. Она едва притрагивалась к еде, а по вечерам горько плакала. Иногда ей становилось жутко в этом большом, пустом доме, тем более, что голова ее была полна рассказами о привидениях, а зловещая Башня Дьявола была так близко от дома. Ночью каждый шум заставлял ее вздрагивать. Когда наступал день, она сама удивлялась своему малодушию и нарочно блуждала по развалинам. Но нервы ее были совсем расстроены, и ее болезненное состояние со дня на день все обострялось.

Четыре дня спустя после отъезда Беранже, заладили дожди, и Алиса вынуждена была сидеть дома. Однажды, когда она сквозь слезы смотрела на поля, утопавшие в сыром тумане, ей подали визитную карточку Ренуара. Приход странного соседа, в эту минуту, был приятен молодой женщине. Разговор с посторонним лицом хоть на минуту отвлечет ее от мрачных дум.

Алиса приняла гостя в маленькой гостиной. Сначала они говорили о различных вещах, но сверкающий и пытливый взгляд Ренуара постоянно устремлялся на покрасневшие и усталые глаза молодой женщины.

— Маркиза! — сказал Ренуар, после минутного молчания. — Я вижу вашу грусть. Простите мне мою нескромность, но я спрошу вас, о чем вы плачете? Об отсутствии тела, душа которого уже давно отлетела? Вы приходите в отчаяние только потому, что вы слепы. Если бы вы пожелали меня выслушать, вы увидели бы все в новом свете и, может быть, нашли бы в этом утешение.

— Говорите, сударь! Просветите меня новым светом, о котором вы говорите, и я буду очень вам за это признательна, — ответила Алиса, густо покраснев при намеке на горе, причиняемое ей отсутствием мужа.

Ренуар слегка наклонился вперед.

— Без сомнения, вы читали в Библии легенду о лестнице Иакова, но не поняли этого аллегорического видения, которое открывает нам истину, забытую в наши дни, но хорошо известную в древности. Эта истина заключается в том, что мы не раз живем на земле. Те же самые существа снова встречаются в другом обличий и не узнают друг друга, благодаря забвению прошлого и плотскому ослеплению. Но почему Божественная Премудрость запечатала уста своих детей? Я тщетно искал ключ к этой загадке. Без этого рокового забвения, мы, конечно, были бы осторожнее при встрече с врагом и доверчивей и нежней к вновь найденному другу. О! Если бы вы помнили прошлое, вы не плакали бы теперь об отсутствии маркиза! Вы не пошли бы с ним к алтарю, чтобы вновь пройти тот горький жизненный путь, который раз уже пережили в этих самых стенах, которые вы видите отсюда разрушенными! Вы дождались бы корабля, несущего от далеких берегов любимого вами человека, который тоже вас любит и дал бы вам счастье!

По мере того, как Ренуар говорил, страшная бледность разливалась по его лицу. Большие, неподвижные глаза его, казалось, проникали в неизвестный мир. Дрожь сверхъестественного страха пробежала по телу Алисы, когда Ренуар вдруг рассмеялся пронзительным и сардоническим смехом.

— Ах! Он должен был искупить, исправить зло, причиненное вам! Как будто зло когда — нибудь исправлялось и жертва вознаграждалась своим палачем! О! Несовершенное правосудие! По какой — то адской логике оно всегда избирает жертву, чтобы она служила пробным камнем, на котором палач испытывает, остался он таким же, или нет?

Ренуар на минуту умолк.

— Я не сумасшедший, маркиза, но я стараюсь решить проблему правосудия. Имеет ли оно какую — нибудь форму? Имеет ли силу сердце? Какой закон управляет им? По — видимому, на его весах зло всегда перетягивает добро. Оно всегда осуждает и никогда не милует. Недаром его называют слепым, так как оно поддерживает злодеев и отворачивается от тех, кто требует вознаграждения за свои жертвы, страдания и напрасно перенесенные несправедливости. Да, слепое и жестокое, оно оставляет одних вечно наслаждаться, а других допускает страдать без конца!

Алиса опустила голову, чтобы скрыть выступившие на ее глазах слезы. Все, что говорил Ренуар, находило болезненный отклик в ее наболевшей душе. Почему она должна страдать — она, никому никогда не сделавшая зла? Почему она не заслуживает быть любимой? А между тем, порочная и распущенная женщина наслаждается всеми благами жизни. Без сомнения, Ренуар тоже был очень несчастен, если он так обвинял Божественное Правосудие. Под влиянием этой мысли, у нее почти невольно сорвался вопрос:

— Вы много страдали, прежде чем пришли к таким печальным заключениям?

При звуке этого нежного голоса, в котором звучали симпатия и участие, молодой человек быстро оторвался от поглощавших его мыслей. На минуту взгляд его устремился в красивые, ясные и чистые глаза, смотревшие на него.

— Вы угадали, маркиза! Я много страдал прежде, чем сделался «зрячим». Человек уж так устроен, что только перенеся на самом себе несправедли вость, он начинает понимать других. Только тогда он убеждается, что сущестует злой, даже, скажу больше, сатанинский случай, ищущий и умеющий навлекать несчастья на людей, тогда как этому же случаю было бы так легко группировать вместе симпатизирующие друг другу существа, которые нашли бы счастье во взаимной гармонии своих душ. Этот — то злой и насмешливый случай я испытал на самом себе. Я независим, даже богат, и очень люблю семейную жизнь, со всеми ее тихими и чистыми радостями. В женщине я искал идеал, невинность и душевную красоту.

Руководясь этим идеалом, я женился на красивой молодой девушке, не имевшей никаких средств. Я любил ее всей душой и был уверен, что она одарена всеми добродетелями.

Прошел год, как мы были обвенчаны, когда неожиданно умерла тетка, воспитавшая меня и оставившая мне весьма значительное наследство. Я вынужден был ехать устраивать дела. Так как моя жена еще не совсем поправилась после несчастных родов, то я, по совету доктора, послал ее на воды, где потом должен был присоединиться к ней.

Там — то она и встретилась с одним из тех господ, которые, ради времяпрепровождения и возбуждения притуплённых нервов, забавляются совращением женщин, достаточно легкомысленных, чтобы позволить себя обольстить красивой внешностью и ласковыми словами, и воображающих, что все, что блестит, золото.

И вот моя жена, которую я обожал, как ангела чистоты, оказалась принадлежащей к числу таких пустых женщин. Ей достаточно было несколько недель моего отсутствия, чтобы изменить мне и бежать с человеком, избравшим ее своей игрушкой. Приехав на воды, я нашел только письмо, в котором она объявляла, что не любит меня больше и просила развода.

Я ей дал его, так как она перестала для меня существовать. Но мое разочарование было ужасно. В первый раз я задал себе вопрос, в силу какого закона справедливости мое счастье, честь и жизнь должны служить удовлетворению фантазии бессовестного лентяя и распущенной женщины, которая бросила меня, как совершенно лишнюю вещь.

— И вы не отомстили им? Ведь вы могли потребовать удовлетворения у этого презренного? — с негодованием пробормотала взволнованная Алиса.

— Я бы стал мстить!? Разве мстят людям, которых презирают? — с ненавистью сказал Ренуар. — Оба они стоят друг друга, и бежала ли она с Жаном или Пьером — мне все равно. Я не хотел даже знать имени того человека, как и вам должно быть безразлично, с блондинкой или брюнеткой путешествует ваш муж. Тот же несправедливый случай, связавший меня с недостойной женщиной, отдал вас во власть маркиза.

— Да, правда. Где справедливость? — пробормотала окончательно подавленная маркиза.

Но в ту же минуту она страшно побледнела и выпрямилась, дрожа всем телом.

Ренуар вскочил со стула. Глаза его пылали, а рот искривился.

— Надо найти это скрывающееся правосудие! — вскричал он хриплым голосом. — Надо заставить его исполнить свой долг! Пусть оно накажет виновных и даст покой честным людям!

Заметив испуг молодой женщины, он сразу успокоился и тихим голосом попросил извинения за то, что так увлекся.

Затем, видимо утомленный, он простился, прося маркизу позволить ему изредка навещать ее, что та охотно разрешила, так как странный сосед начал все больше и больше интересовать ее.

Тяжело и медленно тянулись дальнейшие дни. Алиса делалась все более и более нервной и, кроме того, чувствовала себя не совсем хорошо. По всей вероятности, она простудилась в ту ночь, когда ждала маркиза и бегала с мокрыми ногами в развалины. Под влиянием этого нездоровья, печали и нервного раздражения, Алиса целые дни проводила в развалинах, к которым почувствовала еще больший интерес после разоблачений Ренуара. Она постоянно думала о его странных словах: «Вы уже раз провели в этих стенах горькую и одинокую жизнь. Если бы вы знали, кто Беранже, вы бы не вышли за него замуж.» А если правда, что человек несколько раз живет на земле, как это допускают все древние науки и все известные мыслители и философы, мудрость которых еще продолжает светить миру? Конечно, Ренуар психически болен, но присланные им книги, которые она просмотрела, трактуют о тех же вещах и, притом, с поразительной ясностью и глубиной. Только несчастный больной приурочивал все это к овладевшей им мысли.

О! Как хотела бы она знать, не поднимет ли иногда безумие таинственную завесу прошлого? Охваченная лихорадочным любопытством, она блуждала среди развалин замка, ища чего — нибудь, что пробудило бы ее память, если она действительно жила здесь прежде. Поглощенная своими мыслями, она окончательно забыла все свои страхи, смело взбиралась всюду в поисках воспоминаний, которые никак не хотели явиться ей на помощь, забравшись в какой — нибудь уединенный уголок.

Теперь она полюбила взбираться на Башню Дьявола и подвергла тщательному осмотру залы всех трех этажей. В одной из зал она нашла большой очаг, а в соседней комнате кучу битой посуды, покрытую вековой пылью. Алиса имела терпение перерыть палкой всю кучу и нашла загнутую стеклянную трубку, которую она приняла за шейку куба и унесла ее, чтобы показать Ренуару. С этого времени зала с очагом особенно заинтересовала ее. Без сомнения, здесь работал легендарный алхимик и здесь же ужасный синьор вызывал дьявола. Дьявола!

Но неужели он существует, несмотря на весь скептицизм XIX века? Алиса сама смеялась над своими суеверными мечтами.

Однажды она, по обыкновению, запоздала в развалинах, а неожиданный ливень заставил ее укрыться в Башню Дьявола.

Алиса прошла в комнату алхимика и присела на ступеньку, окружавшую очаг.

Она была очень утомлена, прислонилась к стене и незаметно заснула.

Когда молодая женщина проснулась, наступила уже ночь, — чудная июньская ночь, теплая и ароматная. Однако, несмотря на это, в этих старых стенах царила страшная сырость. Широкий луч луны, проникая сквозь узкое окно, освещал часть залы.

Испуганная и дрожащая Алиса выпрямилась. Члены ее отяжелели. Ища какую — нибудь опору, она оперлась о стену, и к крайнему своему удивлению, почувствовала под пальцами кольцо тонкой цепочки. Цепочка подалась — и в ту же минуту над головой молодой женщины раздался громкий звон колокола. Алиса хотела бежать отсюда, но можно представить себе ее ужас, когда она почувствовала, что цепь удерживает ее руку. Ее браслет зацепился за одно из колец цепочки. Каждое движение при попытке освободиться только сильней потрясало колокол и усиливало его зловещий, пронзительный звон. Холодный пот выступил на теле Алисы, и ей казалось, что она чувствует, как поднимаются ее волосы.

С отчаянным усилием она рванула руку и разорвала цепочку. Она хотела уже бежать из этого ужасного места, как вдруг остановилась, точно парализованная, и крик ужаса замер у нее на губах.

На пороге соседней комнаты, ярко освещенный лунным светом, стоял какой — то незнакомый, высокий худой и сгорбленный мужчина. На нем была длинная широкая черная одежда, доходившая до самого пола. Белый галстук еще резче выделял желтое, костистое лицо и обнаженный череп, цвета старой слоновой кости. Эта странная фигура держала в руках старинный подсвечник с тремя зажженными восковыми свечами. Глубоко сидевшие в орбитах глаза, пылавшие, как два горящих угля, точно приросли к пораженной ужасом молодой женщине.

— Зачем ты звонила, несчастная? Беранже не приходит больше искать эликсира вечной жизни, — сказал незнакомец, причем голос его будто доносился издалека. — И зачем ты пришла сюда? Беги отсюда, дама де Верделе: эти стены приносят тебе несчастье. Мариам здесь.

У Алисы закружилась голова. Все вокруг нее трещало, как на костре. Незнакомец, зала, одним словом все, казалось, металось и кружилось. Затем из этого хаоса вырисовался сводчатый коридор. Молодой женщине показалось, что она пробежала по этому коридору и проникла в комнату, в глубине которой, на возвышении, стояла широкая кровать. На подушках билась в конвульсиях агонии какая — то женщина с распущенными волосами. Мужчина, одетый во все черное, склонился к умирающей и что — то говорил ей, но Алиса не могла расслышать его слов, так как острая боль терзала ее и все ее внимание было сосредоточено на женщине, скрывавшейся в драпировках кровати. Глаза этой женщины, сверкавшие адской злобой, казалось, приросли к ней. Они жгли ее и причиняли невыносимое страдание. Затем все снова стало кружиться. Алиса почувствовала, что она падает в какую — то черную бездну и потеряла окончательно сознание.

Когда молодая женщина открыла глаза, она лежала на своей кровати. У изголовья ее сидела добрая Сузанна, а рядом на маленьком столике стояло несколько пузырьков с лекарствами.

— Что это значит, Сузанна? Разве я была больна? — спросила Алиса слабым голосом.

— Ах, маркиза! Как вы напугали нас! Но вот, слава Богу, вы, наконец, пришли в себя. Доктор предвидел это и запретил вам говорить, — радостно сказала экономка, заставляя Алису принять ложку лекарства, после приема которого та заснула глубоким и укрепляющим сном.

Когда Алиса проснулась, было уже довольно поздно. Сон подкрепил ее, и она уже не почувствовала такой слабости, хотя и была страшно утомлена. Теперь к ней вернулась память. При воспоминании об ужасном видении нервная дрожь пробежала по ее телу.

— Сузанна! — сказала она, хватая руку экономки. — Я видела привидение.

— Иисусе Христе! Пресвятая Дева Мария! По всей вероятности, вам явилась Белая Дама Башни? Значит, недаром звучал так ужасно колокол! — вскричала Сузанна, осеняя себя крестным знамением.

Алиса покачала головой. Затем, рассказав, что случилось с ней, она прибавила:

— Отчего вы ничего не сказали мне про этот колокол? Отчего его никто не возьмет оттуда?

— Кто же захочет погубить свою душу прикосновением к этой дьвольской вещи! Я горько упрекала себя, что не предупредила вас об этом, маркиза. Но зато как я была и наказана, когда услышала дьявольский звон и убедилась, что вы еще не возвратились домой! Несмотря на свой страх, я собрала людей, и мы отправились искать вас. Но мы вряд ли нашли бы вас, если бы вам не помог господин Ренуар, также прибежавший на звон колокола. Узнав, что вы еще не возвращались домой, несмотря на то, что было уже за полночь, он сделался такой странный, что я не могу вам сказать. Наговорив целую кучу какой — то непонятной галиматьи, он провел нас прямо на башню, где мы и нашли вас в обмороке. С большим трудом мне удалось привести вас в чувство, но так как вы начали бредить, то я решила послать за доктором.

— Да, эти развалины ужасны! Там были совершены страшные преступления, — пробормотала Алиса, закрывая глаза.

Вечером жар снова усилился. Более двух недель молодая женщина была опасно больна и не могла вставать с постели. Простуда и нервное потрясение в связи с волнениями последнего времени, причинили ей опасную горячку.

Сузанна с самоотвержением ухаживала за своей молодой госпожой. Добрая женщина приходила в отчаяние от отсутствия маркиза. Ей хотелось послать маркизу телеграмму, но осторожный Беранже не оставил своего адреса, так что экономке пришлось отказаться от исполнения своего желания. Что же касается маркизы, то она произносила имя мужа только в бреду.

Молодая женщина начала уже вставать с кровати, когда неожиданно приехала Марион. Найдя свою подругу брошенной, больной и исхудавшей, как тень, госпожа Лаверди пришла в негодование и объявила, что сейчас же увезет ее к себе, тем более, что она приехала одна. Ее муж вместе с мачехой должны были приехать только через две недели. Но она ничего пока не сказала о том, что ее протеже, молодой моряк, приедет через несколько дней. Марион заставила Алису подробно рассказать про все проступки маркиза, внимательно прочла и осмотрела все доказательства его неверности и заметила, покачав головой:

— Надо признаться, что твой милый Беранже нисколько не стесняется или, вернее, перестал стесняться, но тем глупее будет, если ты станешь принимать близко к сердцу его поведение. Прежде всего ты должна как можно скорей поправиться. Нет надобности, чтобы он воображал, что ты сохнешь здесь по нему. Затем я подумаю, как мне утешить тебя. Полагаю, что это будет вовсе не так трудно.