"Маньяк по вызову" - читать интересную книгу автора (Яковлева Елена)

Глава 4

— Так я и знала, — в сердцах сказала Нинон, возясь со своими многочисленными замками, достойными швейцарского банка, — раз уж они сюда приехали, к тому же среди недели, добром это не кончится! — Она приоткрыла дверь, взятую на цепочку, и бросила в образовавшуюся щель уже поприветливее:

— Что случилось, Виталий?

Кто-то невидимый обреченно спросил хрипловатым баском:

— Ирка у вас?

— Да нет ее, — отозвалась Нинон, переступая босыми ногами по полу. Я тоже поежилась, потому что в приоткрытую дверь потянуло сырой прохладой. Не иначе к перемене погоды. Впрочем, чему тут удивляться, жара в Подмосковье явление недолговечное.

— Как это нет? — опешил басок. Нинон фыркнула:

— Очень просто, нет, и все. Не приходила она ко мне.

Басок за дверью затосковал не на шутку:

— Куда она могла подеваться?

А Нинон возьми да брякни:

— Да она же в сторону платформы пошла.

За дверью возникло короткое замешательство, оборвавшееся удивленным:

— К платформе? Зачем? Ведь электрички уже не ходят. Первая будет в пять двадцать, а сейчас только полтретьего!

— Ну этого я не знаю, зачем она туда пошла, просто видела в окно. — Нинон обернулась ко мне, сделала круглые глаза и красноречиво провела ребром ладони по шее, показывая, до какой степени ее достали семейные проблемы банкирской четы.

А банкир за дверью чуть не хныкал:

— Ночью идти через лес, да она с ума сошла!

— Вот и догоняйте ее быстрей! — посоветовала Нинон.

— Да-да, — пробормотал за дверью обеспокоенный супружник и вдруг осекся. — Только… Ниночка, помогите в последний раз, умоляю, поедемте со мной…

— Это еще зачем? — Такое предложение Нинон совсем не понравилось. Впрочем, в подобной реакции нет ничего странного, кому понравится, когда тебя будят среди ночи и просят куда-то ехать.

Банкир за дверью взмолился:

— Ну пожалуйста, я вас умоляю, сейчас на колени стану. Вы же знаете ее, Ирку: когда она упрется рогом, ее не переубедить. Будет там торчать всю ночь до первой электрички, а домой не пойдет. А вас она послушает, обязательно послушает, к тому же стыдно ей будет перед посторонними сцены устраивать.

— Перед посторонними, — прошипела Нинон сквозь зубы, обращаясь исключительно ко мне, — да я уже столько этих сцен насмотрелась, что стала почти родная.

Они еще немного попрепирались, после чего Нинон таки сдалась, согласившись составить компанию банкиру в поисках его истеричной супружницы. Она побежала наверх одеваться, Остроглазов отправился выгонять за ворота машину, а я осталась одна, как дура с помытой шеей.

— Эй! — позвала я Нинон. — Вы что, хотите меня бросить здесь? Ну нет, я тоже с вами.

Нинон не стала возражать, только крикнула сверху:

— С нами так с нами, только тогда одевайся. Не поедешь же ты в пижаме.

Я бросилась в свою светелку-шкатулку, быстро вытряхнула из сумки джинсы и свитер, прихваченные на случай прохладной погоды, натянула все это на себя, и уже через минуту присоединилась к Нинон, орудующей замками. А еще через минуту мы уже сидели в светлой банкирской иномарке, по-моему, «Тойоте»: я сзади, а Нинон впереди, рядом с Остроглазовым.

— Это моя подружка, — сухо отрекомендовала меня Нинон. — Надеюсь, она не помешает?

— Не помешает, — буркнул банкир, включив дальний свет фар, — даже, наоборот, будет кстати.

Бывают же любители устраивать из внутрисемейных разборок массовые шоу, помнится, подумала я тогда.

«Тойота» ехала медленно, просто ползла, потому что банкир и Нинон крутили головами и смотрели по сторонам, пытаясь разглядеть безвестно сгинувшую банкирскую жену-истеричку. Мысленно чертыхаясь и борясь с очередным приступом похмельной жажды, я последовала их примеру, тем более что выбора у меня так или иначе не было. Как я ни напрягала зрение, так и не увидела ничего похожего на долговязую дылду, которая буквально пулей просвистела через соседний участок, когда мы с Нинон еще сумерничали на террасе. Свет фар выхватывал только кусты, растущие по обочинам грунтовой дороги, да еще однажды в поле моего зрения попала бездомная кошка с ошалелыми желтыми глазами. Неподалеку от железнодорожной платформы грунтовка, по которой мы едва тащились, пересекалась с полоской старого разбитого асфальта, и именно здесь мы заметили человеческое существо, бредущее вдоль кустов.

Банкир сразу нажал на тормоз, однако существо никак не могло быть пропавшей женой Иркой, поскольку имело все признаки диаметрально противоположного пола, как-то: двухметровый рост, косую сажень в плечах, пузырящиеся на коленках штаны, а кроме того, от него разило сивухой за пять метров.

— Да это же шабашник с недостроенной дачи! — сказала Нинон, когда машина снова тронулась с места, и, обернувшись, долгим взглядом посмотрела вслед удаляющемуся верзиле. Кажется, я его тоже узнала: именно он, позевывая, вывалился из строительного вагончика, когда мы с Нинон шли через поселок утром.

Кусты кончились, и мы выехали на относительно освещенный пятачок, примыкающий к железнодорожной платформе и переезду, совершенно пустынный, между прочим. Банкир притормозил «Тойоту» возле палатки, в которой Нинон покупала шампанское и конфеты. Кстати говоря, палатка функционировала, тем самым исправно подтверждая означенную на вывеске заявку «круглосуточно», только веснушчатый парень дремал, уронив голову на прилавок.

Мы с Нинон остались сидеть в машине, а банкир Остроглазов растормошил парня из палатки и спросил, не видел ли он поблизости женщину в светлом брючном костюме. Тот отрицательно покачал головой, потом еще что-то сказал, но я не расслышала.

Банкир вернулся, сел за баранку и растерянно пожал плечами:

— Говорит, ее здесь не было.

— Да он же спал, что он мог видеть? — резонно вставила Нинон и, немного помолчав, добавила:

— А может, она домой вернулась по старому асфальту и мы с ней разминулись?

— Сейчас проверим, — задумчиво сказал банкир и, немного сдав назад, развернул машину.

«Тойота» выскочила на переезд и снова нырнула в кромешную тьму, щупая фарами дальнего света кусты и кочки. Старая асфальтовая дорога, к моему удивлению, оказалась еще хуже грунтовой, просто колдобина на колдобине. Иномарка запрыгала на них, как заяц, в результате чего взболтавшееся содержимое моего желудка стало усиленно проситься наружу. Меня замутило так сильно, что я заорала во всю глотку:

— Стой!

Что самое странное, мой клич неожиданно подхватила Нинон. Неужто ей тоже заплохело? Хотя на такой-то дороге…

Машина дернулась и замерла, моих сил хватило только на то, чтобы распахнуть дверцу и склонить голову…

Потом мне было уже ни до чего, по крайней мере минут десять. Когда наконец я на ватных ногах вывалилась из «Тойоты», то пришла в неописуемый ужас, обнаружив, что вышеупомянутое содержимое моего взбунтовавшегося желудка практически целиком и полностью сосредоточилось на заднем колесе банкирской иномарки. Черт, ну и история… Я начала соображать, как выкрутиться из неловкой ситуации, и тут до меня донеслись какие-то сдавленные рыдания.

Подняв понурую голову, я увидела банкира и Нинон. Они стояли перед машиной и смотрели куда-то вниз, на потрескавшийся асфальт. Я медленно подошла к ним и застыла как вкопанная: на дороге лежала женщина в светлом брючном костюме. Яркий свет фар освещал ее запрокинутое лицо с вытаращенными, вылезающими из орбит глазами…

Меня опять хватило только на то, чтобы отвернуться, и на этот раз основной «удар» пришелся на переднее колесо «Тойоты».

Нос банкира Остроглазова распух от слез, Нинон была бледная, как стенка, а я четыре раза отпрашивалась в туалет районного отделения милиции. Под конец меня рвало исключительно желчью, и в горле так пекло от горечи, что я с трудом ворочала языком. Причем от моего внимания не ускользнуло, что это обстоятельство весьма нервирует молодого сыскаря, поочередно расспрашивавшего нас об обстоятельствах обнаружения «трупа гражданки Остроглазовой». Да, именно так, ни — больше ни меньше, — трупа.

Меня, кстати, молодой опер оставил «на десерт», не знаю почему, может, потому, что я слишком часто бегала в сортир?

— Итак, при каких обстоятельствах вы обнаружили труп гражданки Остроглазовой? — спросил он, обстреливая меня профессионально подозрительными глазами и выпуская изо рта дым дешевой сигареты, от которого меня снова повело.

— Я… я… — Я отвернулась и глотнула свежего воздуха, проникавшего внутрь сумрачного кабинета сквозь открытую форточку. — Я его, собственно, и не обнаруживала, в смысле труп… Его обнаружили муж этой… мертвой женщины и Ни… моя подруга Нина Звонарева, то есть Поварова, — я совсем смешалась.

Опер встрепенулся:

— Вы хотите сказать, что вас не было на месте обнаружения трупа?

— Нет, почему же, — поторопилась я рассеять его сомнения, — я там была, только… Только я не сразу увидела… труп… Сначала его увидели Остроглазов и Нина…

— Гм-гм, а вы где же были?

— Я… я ведь сидела на заднем сиденье… А… а потом, видите ли, мне стало плохо, то есть меня укачало… Короче, когда я подошла, они, Нина и муж… трупа (муж трупа — это ж надо до такого договориться!), стояли перед машиной и смотрели на асфальт, ну, где она лежала… Муж плакал… — Я замолчала, уставившись на затоптанный линолеум милицейского кабинета.

— Понятно, — буркнул опер и что-то черкнул в блокноте, — а перед этим что было?

— Перед этим? — Я сглотнула подкативший к горлу комок. — Вы имеете в виду, что было возле железнодорожной платформы?

Сыскарь снова пыхнул своей сигареткой и заявил суровым тоном:

— Я имею в виду все, с самого начала.

— Сначала? — Я тихо затосковала, но делать было нечего. — Сначала я приехала… сегодня утром, то есть уже вчера утром, в Дроздовку, Нина встретила меня…

— Этого не надо, — перебил меня опер и, поморщившись, раздавил сигарету о стенку банки из-под майонеза, набитой окурками чуть не доверху. (Ох, лучше бы я на нее не смотрела, так меня снова замутило.) — Давайте знаете с какого места, м-м-м, с криков. Крики вы слышали или нет?

— Ну да, слышала, — выдавила я из себя через силу. — Я слышала, как кто-то кричал: «Старый козел!» От крика я проснулась, позвала Нину… Нина сказала, что это, наверное, соседи ссорятся. А потом уже сам этот сосед, Остроглазов, постучался к нам и стал спрашивать жену… Хотя нет, постойте… — Я попыталась сосредоточиться. — Не так все было, вернее, не совсем так. Сначала, после криков, мы с Нинон спустились вниз, выпили немного минеральной воды и… Ну конечно, мы посмотрели в окно и увидели, что женщина эта, еще живая, уходит от своей дачи куда-то в сторону железнодорожной платформы.

Сыщик нервно забарабанил по столу шариковой ручкой:

— А муж когда появился?

Я пожала плечами:

— Да откуда ж я знаю, я ведь время не засекала. Может, минут пять прошло, может, побольше. Помню только, что когда он стал уговаривать Нину, чтобы она с ним поехала, то сказал… Ну да, он сказал, сейчас, мол, половина третьего, а первая электричка будет только в пять двадцать утра.

— И что было потом?

— Потом мы быстро оделись, сели в машину и поехали. Приехали к платформе, там расспросили парня, который торгует в круглосуточной палатке, тот сказал, что никого не видел… — Я закусила губу, потому что мое повествование неумолимо приближалось к самым неприятным для меня воспоминаниям. — Потом мы поехали по асфальтированной дороге, вдруг остановились… и все.

Опер опять закурил, щелкнув зажигалкой:

— И что же, вы никого не видели дорогой?

Тут только в моей голове соединились контакты, я все вспомнила и сразу испугалась:

— Ой, точно, нам попался по дороге этот, ну, шабашник, который тут дачу строит.

Сыщик сразу насторожился:

— Припомните, когда и в каком именно месте вы его встретили?

Собственно, провалы в моей памяти уже были благополучно ликвидированы, но на всякий случай я сделала глубокомысленный вид и выдала после некоторой паузы:

— Это было, когда еще мы ехали к платформе… А место… Ну, там, где грунтовая дорога пересекается с асфальтовой.

Опер ничего не сказал, только грузно откинулся на спинку стула, жалобно скрипнувшего под ним. В этот же момент дверь распахнулась, и в комнате возник тщедушный человечек с пегим, схваченным резинкой хвостиком на затылке.

— Ну что там? — спросил его сыщик. «Хвостатый» развел руками:

— Пока ничего, на вид в машине все чисто, в салоне порядок, а вот снаружи… Колеса в какой-то дряни…

Я покраснела и втянула голову в плечи. Сыщик перехватил мой робкий взгляд и буркнул:

— Ладно, разберемся.