"Кинжалы Джезма" - читать интересную книгу автора (Говард Роберт Эрвин, Де Камп Лайон Спрэг)

4. ШЕПЧУЩИЕ МЕЧИ

Невозмутимый стигиец повел Конана сквозь бронзовые двери, мимо сверкающей охраны, и свернул в узкий коридор, который ответвлялся от главного прохода. Он провел Конана в комнату со сводчатым потолком из слоновой кости и сандалового дерева через единственную тяжелую дверь из обитого латунью тикового дерева. Здесь не было ни одного окна; воздух и свет проходили сквозь отверстия в куполе. Стены были увешаны роскошными гобеленами; пол был скрыт под коврами.

Хаза, поклонившись, без всяких слов закрыл за собой дверь. Конан уселся на бархатный диван. Это была самая причудливая ситуация в его жизни, наполненной бурными и кровавыми приключениями. Он беспокоился о судьбе Нанайи и стал обдумывать свой следующий шаг.

В коридоре раздался звук шагов. Вошел Хаза, а за ним следом огромный негр, несующий яства на золотых блюдах и золотой кувшин вина. До того, как Хаза закрыл дверь, Конан заметил кончик шлема, торчащий из-за гобеленов, скрывавших альков на противоположной стороне коридора. Вирата солгал ему, когда сказал, что его никто не будет охранять, на что Конан в общем-то и не рассчитывал.

— Киросское вино, мой лорд, и еда, — сказал стигиец. Скоро тебе пришлют девушку, прекрасную как рассвет, которая будет развлекать тебя.

— Хорошо, — проворчал Конан.

Хаза сделал знак рабу поставить еду. Он сам попробовал все блюда и выпил большой глоток вина, перед тем, как поклонившись вышел. Конан, недоверчивый, как загнанный в ловушку волк, заметил, что стигиец попробовал вино в конце и когда выходил из комнаты, то немного споткнулся. Когда дверь закрылась, Конан понюхал вино. Букет вина был такой прекрасный, что только его острые варварские ноздри могли уловить в нем примесь ароматного запаха, который он узнал. Это был запах пурпурного лотоса с мрачных стигийских болот, который заставлял человека уснуть глубоким сном на короткое или длинное время в зависимости от дозы. Поэтому Хаза торопился выйти из комнаты до того, как влияние наркотика будет заметным. Конан задумался. Неужели Вирата собирался отправить его в Райский Сад после всего этого.

Исследования показали, что еда не была испорчена примесями и он с жадностью набросился на нее.

Едва он закончил и еще смотрел на поднос, словно надеялся там найти еще чего-нибудь поесть, как снова открылась дверь. Стройная, гибкая фигура проскользнула внутрь: девушка в золотом нагруднике, отделанном драгоценностями поясе и прозрачных, шелковых шароварах.

— Кто ты? — спросил Конан.

Девушка метнулась обратно, ее коричневая кожа побледнела.

— О господин, не бейте меня! Я ничего не сделала! — ее темные глаза расширились от страха и возбуждения; ее слова перескакивали с одного на другое, пальцы по-детски дрожали.

— Разве кто-то говорил, что собирается бить тебя? Я спросил, кто ты такая.

— Я… Меня зовут Парусати.

— Как ты здесь оказалась?

— Они похитили меня, мой владыка, Прячущиеся, однажды ночью, когда я прогуливалась по отцовскому саду в Айодхье. По тайной, дьявольской дороге они привезли меня в этот город дьяволов, чтобы сделать рабыней, как они поступили с другими девушками, которых похитили из Вендии, Иранистана и других стран. — Она говорила торопливо. — Я живу здесь месяц. Я почти умираю от стыда! Меня пороли! Я видела как другие девушки умирали от пыток. О, какой позор для моего отца. Его дочь стала рабыней служителей дьявола.

Конан ничего не сказал, но налившиеся кровью голубые глаза были достаточно красноречивы. Хотя его карьера была наполнена кровопролитием, убийствами и грабежами, по отношению к женщинам он обладал грубым, варварским кодексом рыцарства. До этого момента он еще обдумывал идею действительно примкнуть к культу Вираты — надеясь стать его господином, убив если нужно, его руководителей. Теперь его намерения сконцентрировались на разрушении этого змеиного гнезда и основании на его месте своего собственного логова. Парусати продолжала:

— Сегодня пришел Начальник Девушек чтобы отправить одну девушку к тебе проверить, нет ли у тебя спрятанного оружия. Она должна была обследовать тебя, пока ты находишься под влиянием наркотика. Затем, когда ты проснешься, ей нужно было вовлечь тебя в разговор, чтобы потихоньку выяснить, шпион ты или честный человек. Он выбрал меня для этой задачи. Я была ужасно напугана и когда обнаружила, что ты не спишь, вся моя решимость окончательно растаяла. Не убивай меня!

Конан хмыкнул. Он не собирался трогать и волоска на ее голове, но решил пока не говорить ей об этом. Ее ужас мог быть полезен.

— Парусати, ты знаешь что-нибудь о женщине, которую привели недавно сабатинцы?

— Да, мой лорд! Они привели ее сюда пленной, чтобы сделать из нее девушку для развлечений как остальных. Но она сильная, и после того, как они прибыли в город и передали ее в руки гирканской охраны, она вырвалась, выхватила кинжал и убила брата Захака. Захак потребовал ее жизни, а он настолько влиятелен, что даже Вирата не мог отказать ему в этом.

— Так вот почему Маг солгал о Нанайе, — прошептал Конан.

— Да, мой лорд. Нанайя находится в темнице под дворцом и завтра ее отведут к гирканцу для пыток и казни.

Темное лицо Конана стало зловещим.

— Отведи меня сегодня ночью туда, где спит Захак, — попросил он. Его прищуренные глаза выдавали его смертельные намерения.

— Нет, он спит с воинами, проверенными степными мечниками. Их слишком много даже для такого сильного бойца как ты. Но я могу провести тебя к Нанайе.

— А как же охранник в коридоре?

— Он не увидит нас и не впустит сюда никого, пока не увидит, что я вышла.

— Тогда давай, — Конан вскочил на ноги, словно тигр, собирающийся на охоту.

Парусати колебалась.

— Мой владыка, если я поняла тебя правильно, ты не собираешься примкнуть к этим дьяволам, а хочешь их уничтожить?

Конан по волчьи оскалился.

— Можно сказать, что с теми, кто мне не нравится, происходят несчастные случаи.

— Значит, ты обещаешь не причинять мне вреда, а если сможешь, то освободишь меня?

— Если смогу. А теперь давай не будем терять больше времени на болтовню. Веди.

Парусати отодвинула гобелен на стене, противоположной двери, и нажала причудливый знак. Панель отодвинулась внутрь, давая доступ к лестнице, которая спускалась вниз в неосвещенную глубину.

— Хозяева думают, что их рабы не знают их секретов, — прошептала она.

— Идем.

Она пошла по лестнице, задвинув за собой панель. Конан очутился в темноте, которая была почти абсолютной, если не считать слабого мерцания света сквозь отверстия в панели. Они спускались, пока Конану не показалось, что они уже ниже дворца и в этот момент они достигли узкого ровного туннеля, который отходил от подножия лестницы.

— Кшатрия, который собирался бежать из Янаидара, показал мне этот тайный путь, — сказала она. — Я собиралась бежать вместе с ним. Мы спрятали здесь еду и оружие. Его поймали и пытали, но умирая он не выдал меня. Вот меч, который он спрятал. Она нащупала нишу и достала оттуда оружие, которое передала Конану.

Спустя несколько мгновений они достигли обитой железом двери и Парусати сделав предупреждающий знак, подвела Конана к ней и показала крошечное отверстие, сквозь которое можно было смотреть. Он увидел широкий коридор, с одной стороны которого была пустая стена, в которой виднелась единственная эбеновая дверь, украшенная орнаментом и запертая на тяжелый засов. С другой стороны был ряд камер с зарешеченными дверьми. Другой конец коридора был очень близко и был закрыт другой тяжелой дверью. Древняя подвешенная бронзовая лампа давала сильный свет.

Перед дверью в одну из камер стоял сверкающий гирканец в блестящих латах и украшенном плюмажем шлеме, с кривой саблей в руке. Пальцы Парусати затрепетали в руке Конана.

— Нанайя в этой камере, — прошептала она. — Ты сможешь убить гирканца? Он могучий мечник.

С мрачной улыбкой Конан проверил на вес оружие, которое она дала ему

— длинное лезвие из вендийской стали, легкой, но очень прочной. Конан не стал объяснять, что он был мастером в борьбе на прямых мечах Запада и изогнутых саблях Востока, дважды изогнутых иллбарских ножах и шемских палашах в форме листа. Он открыл потайную дверь.

Когда он шагнул в коридор, то мельком увидел лицо Нанайи, наблюдающей из-за решеток позади гирканца. Скрипнула петля и охранник вскочил по-кошачьи, сжав до почернения губы и сразу бросился в атаку.

Конан встретил его на полпути и две женщины увидели игру мечей, которая бы зажгла кровь и королям. Было слышно только быстрый, мягкий шорох ног, скольжение и дребезг стали, и дыхание борцов. Длинные легкие лезвия фатально мерцали в призрачном свете, словно живые создания, части мужчин, которые держали их в руках.

Висевшее на волоске равновесие сдвинулось. Губы гирканца скривились в предчувствии поражения и от отчаянной попытки умереть вместе со своим врагом. Более громкий звон лезвий, вспышка стали — и мерцающее лезвие Конана казалось погладило гирканца по шее. Но когда гирканец свалился на пол, его шея был наполовину разрублена. Он умер без крика.

Конан стоял какое-то мгновение над ним. Меч в его руку был испачкан темно-красными следами. Его туника была разорвана и выглядывавшая из-под нее мускулистая грудь легко поднималась и опускалась. Только капельки пота блестевшие на ней и на лбу выдавали его напряжение. Он оторвал связку ключей с пояса мертвеца и скрежет стали в замке заставил Нанайю прийти в себя.

— Конан! Я потеряла всякую надежду, но ты пришел. Какая борьба! Я бы хотела уметь наносить такие удары! — высокая девушка легко шагнула вперед и подобрала меч гирканца. — Что теперь?

— У нас будет мало шансов, если мы попытаемся выбраться до темноты, — сказал Конан. — Нанайя, когда придет другой охранник, чтобы сменить того, которого я убил?

— Они меняют охрану каждые четыре часа. Его смена только что началась.

Конан повернулся к Парусати.

— Какое сейчас время дня? Я не видел солнца с раннего утра.

Вендийская девушка ответила:

— Сейчас день; закат будет через четыре часа.

Конан понял, что он был в Янаидаре дольше, чем ему казалось.

— Как только стемнеет, мы попытаемся выбраться отсюда. Сейчас мы вернемся в мою комнату. Нанайя спрячется на потайной лестнице, а Парусати выйдет через дверь и вернется в женские комнаты.

— Но когда охранник придет на смену, — сказала Нанайя, — он увидит, что я сбежала. Ты собираешься оставить меня здесь, когда я уже собиралась уйти отсюда, Конан.

— Я не могу рисковать; я не могу вывести тебя отсюда. Когда они обнаружат, что тебя нет, может быть их растерянность поможет нам. Мы спрячем это тело.

Он повернулся к удивительно разукрашенной двери, но Парусати вскрикнула:

— Только не сюда, мой лорд! Ты хочешь открыть ворота в Ад?

— Что ты имеешь в виду? Что находится за этой дверью?

— Я не знаю. Тела казненных мужчин и женщин, и замученных пытками, но еще живых, выносили в эту дверь. Что случилось с ними, я не знаю, но я слышала их крики. Они были более ужасными, чем под пыткой. Девушки рассказывали, что за этой дверью находится логово пожирающего людей демона.

— Может быть и так, — сказала Нанайя. — Но несколько часов назад здесь был раб, который швырнул в эту дверь что-то, что не было ни мужчиной ни женщиной, но я не смогла рассмотреть, что же это было.

— Без сомнения, это был младенец, — сказала Парусати передернувшись.

— Вот что я скажу тебе, — сказал Конан. — Мы оденем это тело в твою одежду и положим его в камеру, отвернув лицо от двери. Ты девушка крупная, так что она подойдет ему. Когда придет другой охранник, быть может он подумает, что это ты, спящая или мертвая, и начнет искать охранника, а не тебя. Чем дольше они не узнают, что ты сбежала, тем больше времени будет у нас.

Без колебаний Нанайя сбросила свою куртку, стянула через голову рубашку и сняла шаровары, пока Конан стаскивал одежду с гирканца. Парусати едва дышала от шока.

— Что случилось, ты что, никогда не видела голых людей? — прорычал Конан. — Помоги мне.

Через несколько минут Нанайя была одета в одеяние гирканца за исключением шлема и лат. Она безрезультатно пыталась оттереть кровь, которая пропитала верхнюю часть одежды с длинными рукавами, пока Конан тащил гирканца в одежде Нанайи в камеру. Он развернул лицо мертвого мужчины вниз и к стене, так чтобы не было видно его усов и бороды и натянул рубашку Нанайи на страшную рану на шее. Конан закрыл дверь в камеру и вручил ключи Нанайе. Он сказал.

— Мы ничего не можем поделать с кровью на полу. У меня еще нет определенного плана, как скрыться из города. Если я не смогу уйти, я убью Вирату — а все остальное в руках Крома. Если вы обе выберетесь отсюда, а я нет, постарайтесь уйти по тропе и встретить кушафцев, когда те придут. Я послал Тубала за ними на рассвете, так что он доберется до Кушафа после сумерек и кушафцы смогут прибыть к каньону ниже плато к завтрашнему утру.

Они вернулись к потайной двери, которая закрытая выглядела как часть голой каменной стены. Они прошли туннель и поднялись по лестнице.

— Тебе придется скрываться здесь, пока не придет время, — сказал Конан Нанайе. — Оставь себе мечи; мне они пока не пригодятся. Если со мной что-нибудь случится, открой эту дверь-панель и постарайся выбраться отсюда с Парусати, если та придет за тобой.

— Как прикажешь, Конан, — Нанайя села скрестив ноги на самой верхней ступеньке.

Когда Конан и Парусати вернулись обратно в комнату, Конан сказал:

— Теперь иди; если ты еще задержишься здесь, у них могут возникнуть подозрения. Постарайся вернуться сюда ко мне, как только стемнеет. Я думаю, я буду здесь до тех пор, пока не вернется этот парень Тигр. Когда будешь возвращаться, скажи охраннику, что тебя послал Маг. Я займусь им, когда мы будем готовы уходить. И скажи им, что ты застала меня напившимся вина с наркотиком и что не нашла у меня никакого оружия.

— Да, мой лорд! Я вернусь после темноты, — девушка дрожала от страха и возбуждения, когда покидала его.

Конан взял кувшин и обмазал себе рот вином так, чтобы можно было почувствовать запах. Затем он вылил его содержимое в закоулок за гобеленом и развалился на диване, притворившись спящим.

Через несколько секунд дверь снова открылась и вошла девушка. Конан не открывал глаз, но он знал что это была девушка по легкому движению босых ног и запаху духов; он даже знал, что это была не Парусати. Очевидно, Маг не слишком доверял своим женщинам. Конан не считал, что ее послали убить его — для этого достаточно было яда в вине, поэтому он не рискнул посмотреть на нее сквозь сжатые веки.

То, что девушка была напугана, было ясно по ее учащенному дыханию. Ее ноздри почти коснулись его губ, когда она пыталась уловить запах вина с наркотиком в его дыхании. Ее мягкие руки украдкой пробежались по нему в поисках спрятанного оружия. Затем со вздохом облегчения она выскользнула из комнаты.

Конан расслабился. До того, как мог что-то предпринять было несколько часов, так что он мог прекрасно выспаться. Его жизнь и жизнь девушек зависела от его способности найти путь из города этой ночью. А пока он спал так сладко, будто лежал в доме своего друга.