"Прыжок через невозможное" - читать интересную книгу автора (Томан Николай Владимирович)

2. Полковник Штрэлер встревожен

Начальник штаба одной из пехотных дивизий группы немецких армий «Север» полковник Штрэлер никогда еще с такой тревогой не всматривался в обстановку, нанесенную на его оперативную карту.

Правда, дивизия генерала Ганштейна во время зимнего наступления русских не пострадала так, как другие части, но и ее изрядно потрепали в тех боях, отбросив километров на сто на запад. В весенние месяцы дивизия укрепилась на новом рубеже, но положение ее вовсе не такое уж надежное, каким считают его командующий армией и командир дивизии. Река Гремучая, отделяющая ее от русских, лишь кажется надежной защитой. Месяц назад, во время весеннего половодья, она осложнила бы их переправу, но теперь русские могут преодолеть ее без особого труда.

А как они умеют это делать, Штрэлеру хорошо известно. Когда в прошлом году Красная Армия форсировала Днепр, он служил в оперативном отделе штаба группы армий «Юг», которыми командовал фельдмаршал Манштейн. Будучи в прошлом инженерным офицером, полковник ведал фортификационными укреплениями правого берега могучей русской реки, ширина которой достигала в отдельных местах семисот метров. Все возведенные на правобережье укрепления не помогли, однако, сдержать натиск русских. Четыре их фронта почти одновременно вышли к Днепру и с ходу форсировали его.

Конечно, это была блестящая операция, дезориентировавшая немецкое командование о направлении главного удара русских. Штрэлер считал такое одновременное форсирование реки четырьмя фронтами лучшим видом не только оперативной, но и стратегической маскировки.

Полковник был сторонником трезвой оценки противника, его сильных и слабых сторон. Он, правда, опасался высказывать подобные мысли вслух, но никогда не одобрял официальную немецкую пропаганду, пытавшуюся объяснить все победы русских лишь численным их превосходством. Лично Штрэлер не верил в значительность этого превосходства. Оно не могло быть очень большим, особенно в количестве армий. Нельзя же механически сопоставлять общевойсковые советские армии и их стрелковые дивизии с немецкими. В русских армиях всего лишь по восемь-девять дивизий, тогда как в немецких в среднем по семнадцати. К тому же русские стрелковые дивизии на треть меньше немецких пехотных. Примерно такое же соотношение существует и в других родах войск. Немецкая танковая дивизия, например, равняется целому танковому корпусу русских.

Штрэлер видит преимущество противника в другом — в искусстве скрытно сосредоточивать действительно многократное превосходство на направлениях главного удара.

Погруженный в эти невеселые размышления, полковник не замечает, как входит к нему командир дивизии генерал Ганштейн. Скрестив руки на груди, он стоит некоторое время за его спиной, не произнося ни слова. Разостланная на столе Штрэлера карта с обстановкой переднего края обороны дивизии вот уже который день не дает и ему покоя.

— Что, полковник, прикидываете, с какой стороны можно ждать от русских сюрприза? — произносит он наконец.

Штрэлер испуганно оборачивается. Поспешно встает, оправляя китель.

— Есть ведь над чем призадуматься, господин генерал.

Ганштейн садится напротив и озабоченно склоняется над картой. Энергично проводит пальцем по извилистой линии реки.

— Полагаете, что они уже готовятся к форсированию?

— Вне всяких сомнений, господин генерал. Вопрос в другом — где? Естественнее было бы предположить, что там, где легче, но, зная русских, я не решился бы ответить на это так примитивно.

— Вы были, кажется, в районе Днепра?

— Да, господин генерал, и потому имею представление, как они умеют это делать. Мы почти не сомневались тогда, что русские воспользуются нашими хорошо оборудованными переправами, и обеспечили их прикрытие плотным артиллерийским огнем. Замысел наш, однако, без особого труда был разгадан — русские пользовались этими переправами лишь для демонстрации ложных действий. Когда же нам удавалось обнаружить подлинные пункты их переправ, они сразу же переносили их на другие участки реки, а на прежних продолжали создавать впечатление, что переправляют свои части: спускали на воду лодки, имитировали подвоз переправочных средств и воинских подразделений. Был даже такой случай: в районе Перевалочной они сделали вид, что наводят переправу, воспользовавшись эстакадами недостроенного нами моста. Догадаться об этом было нелегко, так как все вокруг прикрывалось плотной дымовой завесой. И мы в течение двух недель аккуратно бомбили эти ложные переправы. А рядом, буквально в километре, находился настоящий их мост, замаскированный под разрушенный. Через него они и перебрасывали по ночам свои войска.

Генерал Ганштейн воевал только на севере. Там фронт был стабильнее. А на юге в последнее время приходилось, главным образом, отступать. Все это, по твердому убеждению Ганштейна, не могло не сказаться на психике генералов и офицеров групп армий «Центр» и «Юг». Явно травмированным кажется ему и Штрэлер. Осторожность его, однако, не повредит делу. Когда находишься в обороне против превосходящих сил противника, приходится быть осторожным.

— Если я правильно понял вас, полковник, вы полагаете, что лучше переоценить противника, чем недооценить его? Хотя в этом есть и своя отрицательная сторона, я готов разделить с вами эту точку зрения. Вы, значит, не сомневаетесь, что русские непременно форсируют Гремучую в самом неожиданном для нас месте?

— Вне всяких сомнений! Это даст им возможность прорвать фронт нашей дивизии и выйти в тыл частям третьей танковой армии «Центр».

— Ну, хорошо, допустим, что они действительно перебросят свои войска через Гремучую. Но ведь это, надо полагать, будет пехота. А пехоте мы сможем противостоять, даже если командующий не даст мне подкрепления.

Полковник Штрэлер тяжело вздыхает:

— В том-то и дело, господин генерал, что они постараются форсировать Гремучую танковыми частями.

— Сразу же? Не ожидая, когда их пехота захватит на нашем берегу хоть какой-нибудь плацдарм?

— Да, господин генерал.

— Ну, знаете ли, полковник, это уж что-то из области мистики. Вы ведь неплохой специалист по военно-инженерному делу, и не мне вам объяснять, что река Гремучая менее всего пригодна для форсирования ее танками с ходу.

Генерал склоняется над картой и медленно ведет пальцем по изгибам реки Гремучей.

— Видите, какие тут берега? Почти на всем участке обороны нашей дивизии они пойменные. И поймы эти болотистые. Нужно строить подходы к мостам, гатить болота. А где брать материал? Лес только вот тут, в нижнем течении, уже за пределами обороны нашей дивизии. О деревянных мостах тут вообще, не может быть и речи. Вся надежда, следовательно, на табельные переправочные средства. Наверное, это должны быть тяжелые понтонные парки.

— Да, понтонно-мостовые типа эн два пэ.

— Но они громоздки. Их надо подвозить мощными машинами или даже тракторами. А потом собирать для моста под танки из полупонтонов одинарные или полуторные. Сколько это занимает времени по их нормам?

— При наведении моста — до пяти минут на каждый его погонный метр.

— Значит, для преодоления Гремучей уйдет на это в среднем около часа. А за это время мы…

— Простите, господин генерал, но я не думаю, что они будут форсировать Гремучую с помощью понтонного парка.

— Каким же образом тогда они ее преодолеют? — уже с заметным раздражением спрашивает генерал.

— В том-то и дело, что это нелегко предугадать. Они, например, могут построить мост под водой. Я лично видел, как они сделали это на реке, высокий западный берег которой занимали наши войска. Строить мост днем они не могли — это было бы у нас на виду. И тогда русские саперы заготовили все необходимые части для него в верхнем течении реки, а ночью сплавили их к месту намеченной переправы. Затем под покровом темноты собрали его и установили. Весь он находился под водой, а так как река была мутная, мы не могли рассмотреть его даже сверху. По этому подводному мосту они и перебросили танки на нашу сторону.

— Вполне вам верю, полковник, что было и такое, — соглашается генерал Ганштейн. — Однако сейчас ситуация для русских явно не подходящая. В верхнем течении Гремучей нет никакого леса, так что давайте исходить из реальной обстановки, а не из…

Не договорив, он снова склоняется над крупномасштабной картой полковника Штрэлера и медленно ведет пальцем по синей жилке реки, огибающей позиции его дивизии.

— Попробуем наметить сначала места наиболее выгодных пунктов для их переправы. Полагаю, что это вот тут, тут и, пожалуй, еще и тут.

— Да, — подтверждает полковник, — здесь условия вполне подходящие. Скрытые подступы, пологие берега, отсутствие заболоченной поймы. Есть даже небольшие рощицы.

— Но, согласно вашей теории, именно это и не должно их устраивать?

— Вне всяких сомнений, господин генерал. Именно здесь мы уже подготовили им соответствующую встречу. И об этом им нетрудно догадаться даже без разведки нашей территории.

— Допустим. Наметим тогда места менее благоприятные для переправы. Их гораздо больше. Практически это все остальные участки реки.

— И в этом преимущество русских, ибо очень трудно предугадать, где же именно ждать их вторжения.

— А я думаю, задачу можно упростить, если определить участки реки, явно непригодные для форсирования их танками. Ну, вот тут, например, в самом узком месте Гремучей. По отметкам высоты и по тому, как близко сходятся горизонтали, изображающие рельеф этой местности, крутизна берегов тут более сорока пяти градусов. А судя по этим вот штрихам, которыми на русских картах изображаются скаты круче сорока пяти градусов, они могут быть и обрывистыми. Да так оно и есть, по имеющимся у нас сведениям. Никакому танку, следовательно, их не преодолеть. И конечно же, нет никакого смысла делать тут съезды. Потребуются огромного объема земляные работы. К тому же они не могут производиться незаметно от нас.

— И все-таки, господин генерал, именно тут нужно ждать от них какой-нибудь каверзы.

— Почему же, черт побери! — не выдерживает корректного тона Ганштейн.

— Потому что сегодня ночью во время перестрелки именно тут был убит разведчик русских. Есть предположение, что он был сапером.

— Но ведь он мог вести разведку не только этого участка нашей обороны…

— Видимо, все-таки именно этого, господин генерал. У него была обнаружена схема-донесение с нанесенной на нее системой заграждений только этого участка нашего берега.

Откинувшись на спинку кресла, генерал долго молчит, глядя в потолок.

— И все-таки это явная случайность, — сухо произносит он, вставая. — Я согласен с вами — русские не так уж простоваты, как кое-кто из нас думает. Не следует, однако, считать их и такими, для которых нет ничего невозможного.