"Два сталкера" - читать интересную книгу автора (Артюшкин Сергей)

Глава седьмая

Сталкеры шли по железнодорожным путям. Покойный Илья был против таких дорог и Майк придерживался того же мнения. Его успокоили, сказав, что перед ними прошла группа из трёх сталкеров. Успокоение так себе, говоря откровенно, поскольку Зоне всё быстро меняется. Особенно теперь. Новая аномалия могла вырасти прямо за спинами ушедших вперёд сталкеров.

— Слушай, куда все разбрелись, пока я спал? — Майк легко коснулся спины командира долгоцев. — Мне казалось, что они не были настроены никуда идти.

— Передумали, — ответил Ожог не оборачиваясь. Что-то в его словах заставляло сомневаться в правдивости такого ответа, но переспрашивать не хотелось.

Шли быстро, почти так же бодро, как если бы дело происходило где-нибудь далеко за Периметром. Одно плохо — если б не обследование экскаватора, могли бы быть у «Юпитера» еще днём. Рассуждая теоретически, могли бы быть ещё утром, но тут вступает принцип неопределённости дорог Зоны. Иди прицельно куда хочешь, но выйдешь лишь в примерном направлении. Когда шли к «Янову», Зона немного закружила, крюк получился чуть больше обычного. Но завернуть дорогу полным кольцом, чтоб к вечеру сталкеры пришли туда, откуда отправились утром, она не смогла.

Минут через двадцать, когда станция практически скрылась из виду, всё вокруг резко изменилось. Ржавые рельсы стали почти целыми. В нос ударил запах нагретого гравия и дёгтя. Аромат цветущих полевых цветов изящно дополнил композицию. «Пятно безопасности» было довольно маленьким и закончилось, так толком не успев начаться. Сталкеры разочаровано вздохнули.

Прямо по курсу над путями нависал шоссейный мост. За ним два вагона, которые потеряла какая-то электричка. Обычно там блуждала передвижная «электра», ритмично освещавшая выбитые окна своим холодным голубым светом, ясно различимым даже днём. В рамках приближающейся годовщины её на привычном месте не было. В рамках древнего сталкерского правила — если есть возможность не проходить между двумя близко расположенными холмиками, проводами или ветками, решили перейти дорогу по насыпи. Поверху, а не под мостом.

Неприятное какое-то место. Как было хорошо в «пятне» минут пять назад, так было тревожно перед насыпью. Стойкое ощущение слежки. Дело было не в том, идти под мостом или поверху. Насыпь не хотелось переходить в принципе. Это было то чувство, под которое часто маскировался обыкновенный страх. Чувство, которое порой заменяло самые продвинутые детекторы аномалий, классические гайки и разведку. Чувство говорившее, а порой кричавшее, что «туда» нельзя. Опытные сталкеры умели отличать простой страх и утомление от вот этого, овладевшего всей группой нежелания идти по обговоренному маршруту. Только молодой сталкер из бывшей команды Москита остался невозмутимым. Судя по тому, как вертели головам спутники, неприятные ощущения преследовали не одного Майка. Долговцы явно изготовились к бою.

— Полагаю, надо запросить ту группу, что прошла перед нами, — Обратился Майк к Ожогу.

— Да, пожалуй, — ответил тот с явной не охотой. Он уже похоронил тех троих, кто прошел этим путём чуть раньше. Долговцу очень не хотелось отбивать сообщение, поскольку это минутное занятие должно было отвлечь толику дефицитного в такой нервной обстановке внимания.

Группа стояла метрах в десяти от насыпи уже минуты две. Она вытянулась ромбом по направлению движения, Майк стоял в центре. Молодой сталкер — на острие. Его явно нервировала непонятная остановка и опасение, что сейчас что-то начнется. Ожог закончил раздумья и стал медленно и по-прежнему нехотя, вытягивать из кармашка жилета ПДА.

За мостом что-то металлически клацнуло. Такой звук издают распрямляющиеся металлические листы. Майк не успел подумать о том, что это бы могло означать, как прямо по курсу раздался характерный сиплый вздох и появились новые, ритмичные звуки. По направлению к сталкерам бежал кто-то невидимый. Началось.

Так же, как в книге про Симеона Долгого, три очереди описали полукруг по направлению ближайшего звука, на высоте полутора метров над старым асфальтом. Майк пальнул в середину насыпи. Бег маленьких фонтанчиков пресекся и на мгновение в воздухе мигнул размытый образ. Следующая очередь ни в кого не попала и Майк с запозданием понял, что нападающий просто разогнался по дороге и прыгнул с насыпи. Кровососы прочнее людей.

Палящий прямо перед собой молодой сталкер оказался сбоку от невидимки. Он не прекратил стрельбы и после того, как кровосос затормозил об него, отправив в полёт тяжёлым ударом. Майк с трудом уклонился от падающего на него тела. Кровосос уже не был невидим. Он повернул на ближайшего долговца и шагнул не к нему, а чуть вбок. Опять пропал из вида и снова возник перед ним, прикрываясь от огня Ожога. Долговец бил мутанту в грудь и в последний момент попытался отпрыгнуть. Получилось не вполне, но удар, нацеленный в горло, пришелся в верх груди. Только сапоги мелькнули в воздухе. Очереди трех сталкеров сошлись в районе головы кровососа, притормозившего на момент удара.

Мутант упал, но подошло подкрепление. Майк метрах в семи увидел ещё одно мерцание в воздухе. Примялся небольшой пучок травы, в мягкой земле отпечатался след тяжелой ноги. Майк стреляет одиночными, поскольку времени на перезарядку у него нет. Долговцы присоединяются, но поздно. Главной целью стрельбы было заставить мутанта проявиться, поскольку он не мог одновременно быть невидимым и получать попадания. Потом было бы хорошо пальнуть в голову, но такого роскошного подарка кровосос делать не собирался. Он не просто бежал — он двигался шаткой походкой, широко раскачиваясь из стороны в строну. В сочетании даже с частичной невидимостью и высокой живучестью — гарантия его успеха. Когда мутант оказался метрах в двух, когда Майк всё-таки рискнул и начал выцеливать голову, за нажатием на спусковой крючок не последовало выстрела. Приплыли.

В этот момент, словно насмехаясь, кровосос сделался видимым своей верхней частью. Майк отчётливо, словно внимательно рассматривал по кадрам интересную видеосъемку, разглядывал черты уродливого лица. Он видел убитых кровососов. Там были не лица, а именно морды. С оторванными щупальцами, выбитыми глазами, с входными отверстиями пуль… Здесь ничего этого не было. Горящие живой жаждой и голодом, при этом совершенно не выразительные глаза, растопыренные шире плеч щупальца, украшенные множеством не то присосок, не то отверстий для высасывания крови. Пародия на человека, но легко узнаваемая. Болтайся щупальца у груди, могли бы сойти за бороду. Мог бы получиться уродливый, но человек. Интересно, что надо сделать, чтобы сотворить такое.

Но это любование и сопутствующие мысли не помешали сделать Майку единственное, что он мог. Он отпрыгнул назад, почти не сгибая колени. Приклад отнял от плеча. Прыжок не помешал кровососу уверенно сократить дистанцию. Майк ударил его прямо в ротовое отверстие стволом. Жалко, что не было примкнутого штыка. Хотя броня только снаружи, во рту же, должно быть всё мягко и нежно. Возможно, там будет больно.

В момент удара голова кровососа снова стала невидимой, но Майк попал. Ствол ушел в рот сантиметров на пятнадцать. Голова кровососа чуть мотнулась назад. Но он взмахнул лапой, отбивая автомат. Тот отлетел в сторону вместе с Майком. Сталкер, плюхнувшись на колени, немедленно откатился назад, под ноги мутанту. Кровосос споткнулся и снова стал видимым. В этот момент Ожог выстрелил из пистолета. Когда он успел выхватить ствол — загадка. Командир долговцев стоял, крепко упершись ногами в землю. Как в тире, для стрельбы из положения стоя, держа оружие двумя руками. Странное выражение лица, сосредоточенное и нейтральное. Словно он и впрямь сдавал зачёт по стрельбе, а не бил с двух метров жаждущего горячей крови уродливого и страшного мутанта. И эту картину Майк увидел и успел рассмотреть как фотографию, хотя бросил лишь короткий взгляд. За первой очередью последовала вторая. Майка накрыло тяжёлым телом. Мёртвый кровосос несколько раз дёрнулся и стал дряблым, как набитая тряпками резиновая кукла. Большинство монстров Зоны не отличались чистоплотностью, но невидимый охотник пах только сухим песком, с лёгкой ноткой какой-то кислинки. Стало тихо.

Долговцы щёлкали затворами, проворно вставляли новые магазины, скрёб землю последними судорогами кровосос, но Майку казалось, что вокруг тихо и очень спокойно. Он выбрался из-под придавившего его тела. Подобрал свой «Абакан» и стал перезаряжать его. Но всё равно он наслаждался тишиной, хотя понимал, что расслабляться ещё рано.

— Ты как, жив? — спросил Ожог, у ног которого копошился Майк. Долговец закончил набивать магазин патронами и засунул «Дротик» в странную кобуру, закреплённую у основания шеи сзади.

— Жив, вроде бы. Хотя не уверен. Понимаешь, только позавчера читал про такую вот атаку невидимки в лоб, так на тебе — получи тоже самое в жизни.

— Ну не так уж и в лоб. Я думаю, что они ждали, что мы пойдем под мостом, вот и приготовились. Один на крыше вагона, тот, который клацнул, а второй на насыпи. Прыгнули бы на нас с разных сторон и всё, конец рейду. — Говоря эти слова, Ожог уже подошел к своему товарищу и склонился над ним. Тот тихо стонал. Через минуты он вновь подошел к Майку, попутно отбивая сообщение на ПДА. — Сломана ключица, идти с нами не сможет. Через час обещается подойти помощь.

— Что с теми, кто прошел перед нами?

— Ничего. На сообщения не реагируют. Я фиксирую три ПДА метрах в трехстах от нас. Они не двигаются.

— Ясно. Далеко от железной дороги?

— Нет, вон в там. — Ожог указал рукой на редкую россыпь мутировавших камышей, некоторые из которых имели метра по три в высоту. — Полагаю, эта же группа кровососов их и положила.

— Согласен, можно сделать крюк и забрать патроны.

— Сделаем.

Сталкеры еще постояли немного. С моста, на который перешел Майк, был хорошо виден как сам «Янов», так и появившаяся группа сталкеров, шедшая в их сторону. Раненого долговца подберут, погибшего сталкера похоронят, а значит можно двигаться дальше. До вечера часа три. В принципе, до завода должны успеть дойти.

Они продолжили свой путь вдоль железнодорожных путей. Через триста метров чуть свернули в сторону. Трупы лежали метрах в десяти от небольшого болотца, в стоячей воде которого отражалось безмятежно — голубое небо, которому плевать было на царящий вокруг обычный облачный день. К телам можно было подойти. Первое предположение оказалось верным. Погибшие были высохшими и какими-то сжавшимися. Кожа висела сухими складками.

— Торопились кровососы. Обычно вообще, мумия получается. Маленькая и совершенно не узнаваемая. — Ожог как всегда был краток и говорил по существу.

— Верю на слово. Раньше я такого не видел.

— Тебе повезло, а мне доводилось. Особенно неприятно тащить такое вот предельно лёгкое тело к «жарке», когда сам его, ещё живого, вёл в Зону. Заканчиваем с лирикой. Я передал сообщение, о телах позаботятся. Двигаем дальше.

Теперь даже призрачной уверенности в безопасности не было. Гайки летят вперед. Сталкеры шарахаются от каждого шороха. Пристальный осмотр каждой тени по курсу, а правильно ли она падает, в соответствии ли с оптикой? гнется ли та травинка по ветру или против него? Короче, обычный рейд.

Корпуса завода были совсем близко. Казалось, что даже отсюда, метров за пятьсот слышно, как ветер гудит в давным-давно потерявших стекла верхних окнах. Чуть сбоку притулились гаражи. Сейчас там только широкая площадка, покрытая растрескавшимся асфальтом, пропускающим сквозь себя с каждым годом всё более многочисленную траву. В небольшом двухэтажном здании, на первом этаже которого много проржавевшего до полной неузнаваемости оборудования, Сахаров и предложил переночевать, намекнув что-то про связь.

Ожог идёт плечом к плечу с Майком вдоль одной стены, а последний долговец шелестит пылью вдоль другой. Первый этаж без сюрпризов. Майк остаётся при входе на лестницу, Ожог на площадке второго, а его коллега обследует этаж. Майку оставаться практически одному не хотелось, но что поделаешь. Он стоял, вслушиваясь в шаги на верху, шипение недалёких электр, стук гаек по железу. Когда сопровождающие спустились обратно, он даже не испытал облегчения, так был напряжен. Потом они пошли в какое-то маленькое помещение, в котором планировали провести ночь.

Судя по остаткам мебели и несгораемому шкафу в углу, здесь располагалось местное начальство. Возможно, что-то вроде бригадирского кабинета. Подозрительно хорошо сохранившийся стол, с телефоном на нём. Руины дивана в противоположном от шкафа углу. Ожог внимательно осмотрел шкаф и даже попытался открыть его. Тридцатилетняя ржавчина держала створки крепко. А жаль, в таких местах иногда встречаются сталкерские тайники. Или не совсем сталкерские.

Илья как-то рассказывал Майку о тайнике, найденном в похожем месте. Правда, не в сейфе, а в кухонном шкафу, упавшем со стены, но не разбившемся. Он обнаружил, помимо набора дешевых артефактов, воде того же «блуждающего мха» в жестяных банках ещё с советской символикой, револьвер «Наган» и коробку патронов к нему. Согласно маркировке, всё было произведено в начале тридцатых годов прошлого века. Восемьдесят, с лишним, лет назад. Оружие было в идеальном состоянии, исправно стреляло. Этот тайник не мог быть оставлен ни сталкером, ни военным. Соседство артефактов с оружием легендарных времён объяснения не имело. К слову сказать, хотя жестянкам тоже было лет не менее тридцати и хранились они не на полке у заботливой хозяйки, все были в идеальном состоянии. Даже не поцарапаны.

Майк вспомнил тот рассказ, глядя на пытающегося справиться с дверцами Ожога и вздрогнул. Ему очень не хватало напарника. Напарника и учителя. Майк впервые почувствовал себя чужим среди окружающих его сталкеров. Это было новое чувство, никогда ранее не посещавшее его ни в рейдах, когда они с Ильёй были не одни, ни на сталкерских ночёвках. Зонушка-Зона, как далеко вглубь тебя надо зайти, сколько километров больной земли нужно отмерять башмаками, чтобы понять, что человеку не нужны ни твои извращенные чудеса, которых в достатке, ни восхитительные и редкие твои творения. Три года и смерть напарника понадобились Майку чтобы понять — он не искал тут бегства от проблем, не жаждал прикоснуться к чудесам или заработать уйму денег. Он искал человека. Такого, которого часто не замечаешь, когда он рядом и которого жутко не хватает, когда его уже нет и никогда рядом не будет.

Майк ещё раз посмотрел в дверной проём и дальше, сквозь выбитое окно наружу. Там уже темно. Хорошее место предложил Сахаров для ночёвки. Главное, чтобы не заявился кто-нибудь вроде псевдогиганта или парочки бюреров. От остальных можно отбиться.

Майк ещё раз посмотрел на долговцев. Ожог не спал.

— Чего маешься? — спросил он.

— Пока не хочется на боковую. Ложились бы, я покараулю.

— Ну-ну, — неопределённо, но с насмешливой интонацией протянул долговец. Он, похоже, догадывался о подлинном настроении Майка, но не подал вида. За что ему большое человеческое спасибо. — Перебори себя и ложись. Сам понимаешь, завтра день решающий.

— Понимаю. Интересно, что имел в виду Сахаров, когда обещал тут нам связь?

— Не знаю. Может быть, он послал курьера.

— Смешно. Сегодня погибло четыре человека и один был серьёзно ранен, только на моих глазах. А тут ты толкуешь про одинокого курьера. Что-то не так.

— Расслабься. Сахаров конечно теоретик, но зачастую знает о Зоне больше матёрых сталкеров. Просто, таким как мы с тобой, нет времени сесть и хорошо обдумать то, что мы видели или слышали. У нас нет нужной подготовки. А у него всё это есть. В чём-то твой приятель Москит был прав, когда говорил про учёных. Только Сахаров тут стоит чуть в стороне. Он величина. Сказал — связь будет, значит будет.

Майк кивнул и взгляд его упал на телефон, который стоит на этом столе много лет. Который ждет, что кто-то по нему позвонит и с кем-то поговорит. По важным делам, или просто так, или свяжется с кем-нибудь случайно, просто набрав не правильный номер… Стоп, сталкер Майк. О чём ты подумал только что? Свя-жет-ся? Майк порывисто, чтобы не было времени подумать о том, какую глупость он сейчас совершает на глазах Ожога, подошел к столу и снял трубку с упруго подавшегося рычага. Тот тихо клацнул. Долговец, спавший у железного шкафа, беспокойно заворочался, нежно прижимая к себе автомат. В поднесённой к уху трубке раздалось тихое, но отчетливое:

— Алло?

Майк чуть не выронил трубку. Этого не могло быть, поскольку не могло быть никогда. Мало ли что мы в Зоне? Телефон не может работать в отсутствии нормальных кабеля, телефонных станций и прочих устройств, о существовании которых рядовые потребители информационных услуг и не догадываются. Но он работал. В трубке раздался вполне узнаваемый голос:

— Майк, это вы? Если нет — позовите Майка.

— Это я, профессор. Доброго вам вечера. — Сталкер так растерялся, что не смог придумать ничего по оригинальней.

— Вам того же, дорогой. Вы заставили старика поволноваться. Я уж думал, что вы не догадаетесь поднять трубку. — В голосе Сахарова даже не было ехидства, только чистое недовольство глупостью некоторых, с кем его связала острая необходимость.

— Профессор, но мы же с вами не можем так разговаривать! Телефонный кабель должен быть разрушен на всём своём протяжении. Аппарат должен развалиться просто от ветхости в моих руках! Это не возможно!!!

— Мы говорим — значит возможно, — Проворчал Сахаров. — Как говорите вы, сталкеры, когда сталкиваетесь с чем-то не объяснимым: — «Это Зона, брат».

— Но вы же учёный, вы не можете удовлетворяться такими ответами.

— Что я могу, а что нет, не тебе решать, юноша.

— Но как же тогда…

— Прекратите истерику, Майк. Говорите о том, что для вас действительно важно. Я не знаю, сколько времени эта линия связи протянет. Что касается вашего незавершенного вопроса, то я отвечу. Не знаю, какие сказки читают современные дети, но во времена моего детства, в одной сказке было написано: — «На вопросы «каким образом и с какой целью», волшебники не отвечают». У меня нет настроения читать тебе лекцию, которая продлится до утра и в которой ты будешь понимать только отдельные слова.

— Хорошо, тогда…

— Говорю сразу, Майк, завтра поищите в направлении Припяти. Между заводом и городом должен валяться беспилотный самолёт — разведчик. Там будет специальный контейнер с инструкциями и дополнительным оборудованием для выполнения миссии.

— Как это? Все знают, что беспилотники тут не надежны.

— Разумеется, не надежны. Я, знает ли, тут тоже не ерундой занимаюсь. Я послал самолёт с помощью аномалии, вроде той, на которую вы натолкнулись недалеко от «Агропрома». Ту, возле которой вы так удачно нашли свой артефакт «бур». К стати, вы были правы, эта аномалия аналогична «слуховой трубе» и перемещает на значительные расстояния материальные объекты. А теперь задавайте вопросы.

— Вы всё-таки действительно хотите уничтожить Зону?

— Правда. Именно так я с ней, голубушкой и собирался поступить. Слышите, Майк, «собирался» — время прошедшее.

— А сейчас передумали?

— Нет. Первоначально я собирался уничтожить Зону путём воздействия на неё в самом начале её возникновения. Но потом, в процессе размышлений я пришел к выводу, что уничтожить её можно только предотвратив возникновение. Понимаете Майк, изначально я предполагал, что проникновение до Второй катастрофы не возможно. Ведь все аномалии произрастают именно из неё. После анализа предоставляемой мне последнюю неделю информации, пришлось пересмотреть свою точку зрения. Мне очень этого не хотелось делать, потом объясню почему. Вам придется прогуляться гораздо дальше, чем мне казалось, даже когда я отпускал вас с «Янтаря».

— Не понял.

— Чего тут не понятного? Твой напарник задавал правильные вопросы. Например, его метафора нынешнего состояния Зоны как сжимающейся пружины, хотя и не вполне соответствовала действительности, но была достаточно близка. По этой же причине в рамках, как он же выразился, празднования своего тридцатилетнего юбилея, я не смогу отправить сообщение самому себе, образца десятилетней давности. Видите ли, здесь и сейчас, где находимся мы с вами, спираль сжимается по направлению к ЧАЭС. Но вот там, как мне кажется, происходят вещи по интереснее. Станция представляет собой не стержень, на котором воображаемая пружина держится, а камень, положенный в самую середину. Она своим весом растягивает спираль, превращая её в подобие воронки. Около часу ночи, спустя чуть более суток, нижняя часть воронки соприкоснется с отправной точкой — с днём Первой Катастрофы. В этой ситуации кольцо замкнётся и ничего нельзя будет поделать ни с Зоной ни с прочими величественными и мерзкими вещами, которые с ней так или иначе связаны. Воронка откроется тридцать лет назад, в зал управления, где опытные операторы совершали одно действие за другим, приближая неизбежное. Спустя пару недель, умирая от острейшей лучевой болезни, они шептали, что всё сделали правильно и не понимают, почему случилось то, что случилось. Это Зона, брат.

— Ну и ну, профессор. То есть, вы мне предлагаете прогуляться на тридцать лет назад? При чём в одну сторону, поскольку не будет обеих Катастроф, не будет Зоны, не будет временной аномалии, ведь так? И чего я там буду делать?

— Полагаю, тебе не дадут пропасть. Посмотри в начале, что я послал в беспилотнике, а потом принимай решение, хорошо?

— Хорошо-то хорошо, но я не уверен, что после того, как я доберусь до вашей посылки, я смогу повернуть назад. Слишком близко к центру.

— У вас хорошие сопровождающие, прорвётесь.

— Ну да, с «Янтаря» нас вышло шестеро, а теперь осталось трое.

— Остались лучшие, поверь мне.

— Трудно, очень трудно мне верить вам, профессор.

— Это пустой разговор, Майк. Просто, поверь мне. Поверь человеку, который сталкеров никогда не обманывал. Я знаю Зону лучше, чем ты. Ещё есть вопросы?

— Да, один. — Голова Майка пухла от множества вопросов, взбитых жутким миксером из не укладывающихся ни в какие рамки утверждений. Тем не менее, их источник всю дорогу считался надежным. Делай сталкер, что хочешь, как хочешь, от тебя уже мало чего зависит. Майк растерялся полностью, Сахаров ждал, ничего не удавалось придумать спросить, кроме того самого автомата, подобранного на «Агропроме», целую вечность назад.

— Что с тем автоматом, который принес вам Илья?

— Ничего особенного. Ствол, как ствол. Правда с «калашниковыми» всех модификаций имеет немного общего, начиная от калибра, заканчивая устройством. Если не обращать внимания на всякие эти нюансы, то ничего особого.

— «Ничего не имеет общего» и при этом «ничего особого». Как это прикажете понимать?

— Очень просто — давным-давно, в одной далёкой галактике, провели конкурс на новую стрелковую систему для армии. Выиграл прототип той машинки, которую принес мне Илья. Потом её приняли на вооружение, потом появились модификации, включая укороченную, похожую на наш АКСУ.

— Профессор, о какой галактике вы тут говорили?

— М-да, ирония была не уместна. Этот фильм ты явно не смотрел. Этот автомат оказался тут немного из иной версии реальности. Просто, в силу каких-то причин у нас конкурс выиграл автомат системы Калашникова, а у них — какой-то другой. Был бы я оружейником, сказал бы точнее. Наверняка точно такие же технические решения были и у нас.

— Как-то вы интересно говорите. С одной стороны — не определённо, с другой — весьма уверенно.

— Я наблюдал этот эффект, забыл? Тогда, в свою первую экспедицию я же сталкивался в временно аномалией. Только тогда было изменено не оружие, а рация погибшего солдата. И ещё ряд мелочей в амуниции. Если бы на «Агропроме» того мертвого обыскали внимательно, то наверняка бы нашли тоже разные мелкие несоответствия.

— И как вы это объясняете?

— Слово «объясняете» тут не вполне уместно, натурных экспериментов не проводил. Я пред-по-ла-гаю. Так вот, ключевой гипотезой последние года полтора является та, что Зона — это такое место, где понятия: «было, не было, могло бы быть, кто-то помечтал о том, чтобы было бы не плохо…» смыкаются воедино. Равно как такие слова как «здесь и там», «настоящее и прошлое». То, что мы помним и в чём уверенны, не всегда совпадают. Ты знаешь, например, что с твоей книгой не все так просто. Ну, с той, где сталкер Симеон Долгий ведет отряд ради спасения мира. Прости старика, я позволил себе немного покопаться в твоём ПДА когда ты спал в моём бункере, а потом навёл справки. Там не было увлекательного диалога, где Симеон рассказывал, что доступными людям способами создать Зону было не возможно.

— Это как? — Майк перестал окончательно понимать что-либо.

— Очень просто. Как и обычно, много огня, крови, боекомплекты, которые не имеют тенденции заканчиваться… Ну и походу дела разъяснения коварных и кровожадных планов некоего «О-сознания», они же хозяева Зоны. То, что ты прочитал, более соответствует нашему с тобой состоянию дел.

— Подождите, откуда вы знаете, что именно я прочитал?

— Помнишь, что я говорил про правило волшебников? Так, не перебивай меня, канал связи скоро закроется.

— Простите, я мог скачать черновой вариант…

— Не перебивай меня! Нет, это не черновик. Это пятый образец альтернативной литературы. Два касались нашей научной работы, тебе не будет понятна соль тех анекдотов. Один раз мне попалась ученическая тетрадь, в которой велся дневник и описывались события, которые не могли происходить в зоне отчуждения. Какой-то праздник на стадионе Припяти, в девяносто девятом году. Михаил Старый принес мне как-то газету, написанную на непонятном языке. Шрифт-то кириллический, но слова не понятные. Газета была старой. Когда я пытался читать её, у меня возникало ощущение, что я сплю. Знаешь, когда в ночном кинотеатре показывают тебе текст, но ты его не можешь прочесть? Нет, это был не славянский язык и не то, что получается при игре с настройками кодировок текстов в компьютере, поверь мне. И там были фотографии, которые меня добили. — Сухой надтреснутый голос смолк и Майк подумал, что связь всё-таки прервалась, как Сахаров и обещал. Но раздался звук, словно тот отпил из чашки и голос вернулся. — Я в самом начале разговора сказал тебе, что первоначально не ожидал, что отправляться придется во времена Первой, а не Второй Катастрофы. Это не совсем так. Было несколько неувязок, на которые я временно не обращал внимания. И знаешь почему? Я боялся. Да, да, боялся. Можешь смеяться. — Майку смеяться не хотелось совершенно. — Изменения будут глобальными, понимаешь, полностью глобальными. Они затронут всё, от политической карты мира, до климата. От литературных произведений, которые никто не напишет и наоборот, появившихся новых, нам с тобой не ведомых. Возможно, этими изменениями будут восхищаться, они окажут влияние на многие грядущие поколения. Возможно, в наше с тобой, вот в это самое время, следует ждать появления технологий, о которых я-сегодняшний не слышал. А может, всё будет идти точно так же, как мы знаем и в учебниках истории будут исправлены только редкие строчки. Понимаешь, о чём я? Я мог сделать это, но мне было страшно, поскольку я не знаю, хорош ли будет мир, который возникнет благодаря моим усилиям, или плох. В любом случае, мне придется за что-то отвечать. Либо за действие, либо за его отсутствие, хотя я мог совершить Поступок. Отвечать пред самым строгим судьёй, перед которым все дела наши, как тайные, так и всем известные, как мысли, так и формы в которые они облекались на протяжении нашей жизни — открытая книга. Когда я узнал о смерти Ильи — я решился. Подумай хорошо, Майк, хочешь ли ты отказаться. Твой напарник останется неотомщенным. Отказавшись, ты ведь обманешь не только надежды старого, смертельно больного человека. Я знаю немного твою биографию. Вспомни свою жизнь и попробуй сказать, что ты всем был доволен и полез в Зону, чтобы поискать приключений. Скажи так — и я позабочусь, чтобы твоё прозвище отныне стало Майк-Лжец. А может, и не будет никакого «отныне», поскольку Илья мог вполне оказаться правым и банкет с фейерверком таки состоится…

После последнего персонального обращения к Майку, голос профессора стал стихать и удаляться. Он постепенно погружался в слабые фоновые шорохи и помехи. Он удалялся, словно погружался в море под шелест волн. Последние слова Сахарова приходилось практически додумывать. В голову пришла ассоциация, что Майк пытался слушать последние слова, как верующий, которому удалось услышать Бога. С трепетом и абсолютным вниманием. Когда слова Сахарова стихли, в трубке еще секунд десять что-то шелестело и пощёлкивало. Потом наступила тишина.

— Всё, «Зона-телеком» ваш аппарат больше не обслуживает. — Проговорил Майк себе под нос и аккуратно положил трубку на рычаг. Он глубоко вздохнул, повернулся от стола и вздрогнул. Он напрочь забыл о том, где находится и что в комнате не один. Взгляд Ожога был тяжел и сосредоточен. В глазах застыло странное выражение, словно он чего-то от Майка ждал. Не простого вопроса, типа «как дела» или «а что у нас на завтрак»? Майк в армии не служил, но, если верить фильмам, так могут смотреть солдаты на военачальника, который долго смотрел на карту и наконец, решился. Во власти этого человека огонь и смерть, забвение и слава. Долговец смотрел на Майка как на отмеченного Свыше.

Майк всё-таки лёг спать. Проваливаясь в забытьё он подумал, что как-то странно, что выбор Сахарова пал на него. Илья был более подходящим кандидатом, но и он мог быть заменён тем же Ожогом, например. Опытный сталкер, один из «стариков». Всё-таки это лучшая кандидатура, но выбор пал именно на Майка.