"Арабо-израильские войны 1956,1967: Дневник Синайской компании. Танки Таммуза" - читать интересную книгу автора

ГЛАВА ВОСЬМАЯ ШАРМ-АШ-ШЕЙХ

6 ноября 1956 г.

В течение дня 4 ноября и последующей ночи мы получали противоречивые сообщения о продвижении 9-й бригады к Шарм-аш-Шейху и о его захвате. Дважды нам докладывали, что город занят и что неприятель покинул его, но позднее стало известно: противник очистил от своего присутствия только Рас-Насрани, сосредоточив все силы в Шарм-аш-Шейхе. Даже и более долготерпеливый военачальник и тот бы не выдержал. Я принял решение вылетать утром — вчера — на «Дакоте» в эт-Тор, а оттуда на Пайпере в расположение 9-й бригады, с целью убедиться, что штурм Шарм-аш-Шейха начнется в тот же день. Я почти не сомневался, что это будет сделано и без меня, но хотел полных гарантий. В настоящий момент батальон воздушных десантников находился в эт-Торе, всего лишь в ста километрах к западу от Шарм-аш-Шейха, а 9-я бригада в полном составе уже проследовала Рас-Насрани и вступила в первое столкновение с неприятелем на северных подступах к Шарм-аш-Шейху. Нам необходимо немедленно атаковать и захватить самый южный опорный пункт обороны.

Я вылетел рано утром и через два часа приземлился в эт-Торе. Согласно распоряжению, там меня должен был поджидать «Пайпер-Каб» для полета в 9-ю бригаду, но самолет еще не прибыл. При других обстоятельствах я бы, наверное, только обрадовался оплошности, подарившей мне час свободного времени, но сейчас я думал лишь об одном — о взятии Шарм-аш-Шейха.

Батальона парашютистов в эт-Торе уже не было, он выступил еще до рассвета, в 03.30, с тем чтобы выйти на южные подступы к Шарм-аш-Шейху, который с юга и запада прикрыт горами. Прождав напрасно целый час, я решил забыть о «Пайпере» и о намерении добраться в расположение 9-й бригады, а вместо того на машине попробовать догнать десантников. Батальон был полностью укомплектован, в него входило четыре роты, одна передвигалась на полугусеничных бронемашинах, а три другие — на грузовиках. Десантники — наши самые лучшие, самые боеспособные войска — представляли собой грозную силу. Поэтому я подумал, что если Шарм-аш-Шейх еще не взят 9-й бригадой, я отдам парашютистам приказ самим овладеть городом.

Поехавший со мной адъютант начальника оперативного управления генштаба умчался организовывать транспорт и сопровождение, а я пока остался на аэродроме. Через час он вернулся с тремя машинами и несколькими солдатами из резервного батальона, дислоцированного в эт-Торе. Мы погрузились на добытые адъютантом транспортные средства — он пригнал одну командирскую машину и два каких-то сомнительного вида фургона, позаимствованных у гражданских, — и тронулись в путь.

Дорога оказалась вполне приличной, чего никак не скажешь о машинах. Мы всерьез опасались, что быстрой езды эта техника не выдержит. В начале путешествия нам не встретилась ни одна живая душа. Черная лента дороги стелилась под колеса, справа от нас лежали воды Суэцкого залива, а слева, за морем песка, высился горный хребет. Однако километров через пятьдесят, примерно на половине пути к цели, нам стали попадаться египетские солдаты, тащившиеся поодиночке или группами со стороны Шарм-аш-Шейха. Эти военнослужащие (из состава батальона Национальной гвардии) принялись покидать позиции на опорном пункте прошлой ночью. То там, то тут попадались нам лежавшие у обочины или чуть поодаль раненые и убитые — следствие столкновения египтян с батальоном парашютистов, проходившим здесь несколькими часами ранее. Чем ближе подъезжали мы к Шарм-аш-Шейху, тем больше египтян встречали. Я приказал солдатам группы сопровождения не отвечать, если вдруг по нам кто-то сделает один-два выстрела. Меньше всего мне хотелось застрять на дороге между эт-Тором и Шарм-аш-Шейхом, будучи втянутым в перестрелку с солдатами разгромленного противника.

Я выбрался из водительской кабины — оттуда было плохо видно и непонятно, что происходит по сторонам дороги, — взобрался в открытый кузов машины, где, стоя, имел возможность видеть все вокруг. Ничто, конечно, не помешало бы той или иной группе египетских солдат, спрятавшись в кустах, открыть по нам огонь из пулеметов. Но никто ничего подобного не сделал.

Несмотря на то, что день только перевалил за середину, картина окружающего напоминала сценки из ночных кошмаров. Солнце жарило немилосердно. Испарения поднимались от гудронного покрытия дороги. Египетские военнослужащие в их повседневной форме цвета хаки сливались с песчаным ландшафтом и вдруг, словно бы выскочив из-под земли, появлялись на фоне песчаных дюн. Вне сомнения, они знали, что мы израильтяне, но не стреляли в нас и не пытались спрятаться. Здоровые солдаты просто отходили в сторону, пропуская нас, на их изможденных лицах читалось крайнее утомление. Раненых, которые шли по дороге еле передвигая ноги, нам самим приходилось объезжать.

Вместе с тем меня ни на секунду не покидала мысль, что, если бы что-то случилось и нашей маленькой колонне пришлось бы остановиться, нам пришел бы конец. Нас было очень мало, вокруг находился противник, которому ничего не стоило уничтожить нас — буквально разорвать голыми руками. Я знал, что наши шансы добраться до Шарм-аш-Шейха зависели от того, сумеем ли мы продвигаться без выстрелов и без остановок. Наши встречи с каждой новой группой солдат противника должны продолжаться считанные мгновения, чтобы, когда египтяне осознают, кого встретили, мы находились уже вне досягаемости.

Наконец дорога сделала поворот и повела нас к горам. Теперь мы могли вздохнуть спокойно — с расстояния виднелись грузовики и полугусеничные бронемашины парашютного батальона.

Командир роты, получившей задание охранять захваченную дорогу, сообщил нам, что батальон овладел ведущим к Шарм-аш-Шейху южным перевалом примерно в 05.00. В 06.30 из расположения 9-й бригады прилетел «Пайпер» с просьбой от комбрига к командиру батальона продвинуться до точки примерно в 2000 м от опорного пункта Шарм-аш-Шейх. Комбат решил прорвать оборонительный рубеж. Батальон пошел вперед — в голове полугусеничные бронемашины, а следом за ним мотопехота на грузовиках. Противодействие неприятеля не отличалось упорством, ВВС оказывали эффективную и очень своевременную поддержку сухопутным силам непосредственно на поле боя, и к 09.30 комбат на первой полугусеничной бронемашине вплотную приблизился к вражеским рубежам, в то время как ключевые позиции впереди находились уже в руках частей 9-й бригады.

Получив это донесение на обочине дороги, мы продолжили продвижение к центру египетской обороны. Нам удалось не только занять удобную позицию, но и насладиться прекрасным видом. Из гавани Шарм-аш-Шейха, расположенной на южной оконечности Синайского полуострова, где воды Суэцкого и Акабского заливов встречаются с Красным морем, открывается прекраснейшая из картин природы, которую мне когда-либо доводилось наблюдать. Вода тут глубокого синего цвета (египетские военнопленные предостерегли нас от попыток искупаться, поскольку море здесь кишит акулами), она — словно драгоценный камень, оправленный в темно-красные скалы. Даже строения на берегу — белая мечеть с высоким минаретом — вписывается в картину некой волшебной страны, спрятанной среди горделивых скал.

Между тем повсюду виднелись свидетельства недавно бушевавшего сражения. От оборонительных сооружений и складов, по которым всего несколько часов назад отработала наша авиация, в небо поднимались клубы дыма. Египетские транспортеры Брена — частью разбитые, частью вполне исправные — были разбросаны тут и там по территории гавани. На холмах виднелись военнослужащие 9-й бригады с оружием наготове, занятые зачисткой местности и сбором военнопленных.

9-я бригада получила, несомненно, самое ответственное и самое престижное задание в рамках операции «Кадеш». Как в первой фазе — в ходе 300-километрового марша по бездорожью, на вражеской территории, — так и во второй — во время штурма хорошо укрепленного и подготовленного к длительной осаде опорного пункта, где засело два неприятельских батальона, — бригада могла столкнуться с непреодолимыми трудностями и даже потерпеть неудачу.

Колонна состояла из передвигавшихся на 200 машинах 1800 человек — двух пехотных батальонов, одной артиллерийской батареи, одного дивизиона тяжелых минометов, подразделения разведки, батареи ПВО, отделений саперов, ремонтников и обеспечения. Бригада представляла собой самодостаточное подразделение, несущее с собой все необходимое. Она имела запас провианта на пять суток, топлива на 600 км и количество воды — в восемнадцати цистернах, — достаточное, чтобы обеспечить каждого человека пятью и каждую единицу техники четырьмя литрами из расчета на пять суток. У нас не было возможности послать бригаде подкрепление как во время марша, так и в бою. Таким образом 9-я бригада являла собой экспедиционные силы, вынужденные выполнять задание, полагаясь только на самих себя. Если бы она смогла овладеть Шарм-аш-Шейхом, то получила бы в свое распоряжение порт, аэродром и смогла бы вернуться в Израиль. Если бы противник перекрыл ей путь на юг или она потерпела бы поражение в сражении, бригада скорее всего оказалась бы отрезанной, поскольку не смогла бы вернуться в Израиль тем же путем, которым шла. Мало того, что она оказалась бы лишенной необходимых запасов воды, топлива и запасных частей, особенность маршрута заключалась в том, что некоторые участки можно было преодолеть, только двигаясь с севера на юг, но не в обратном направлении. (Речь идет о песчаных склонах, по которым можно только спускаться.)

С политической точки зрения, овладеть Тиранским проливом было также очень и очень важно. Фактически именно это и являлось наиглавнейшей целью кампании. Если бы мы сумели захватить весь Синайский полуостров, за исключением Шарм-аш-Шейха, египтяне продолжали бы осуществлять блокаду израильского судоходства через Акабский залив, что означало бы наше поражение в войне.

Временная составляющая имела особо критическое значение. Сомнительно, что Израиль смог бы продолжать боевые действия в нарушении резолюций ООН, когда даже такие державы, как Британия и Франция в конечном итоге оказались вынуждены подчиниться решениям этого международного органа и прекратить военные операции. Поэтому не было бы ничего удивительного в том, если бы египетские войска в районе Тиранского пролива попытались остановить продвижение 9-й бригады на марше или постарались продержаться на оборонительных рубежах, отбивая атаки, хотя бы несколько дней, пока не создалась бы такая политическая ситуация, вынудившая бы Израиль отказаться от штурма Шарм-аш-Шейха.

Особая важность Тиранского пролива, связанные с его захватом сложности военного и политического характера, все это не ускользнуло от внимания генштаба. Вот почему мы спланировали наступление парашютистов с перевала Митла на Шарм-аш-Шейх через эт-Тор. Вместе с тем, хотя ввод в операцию по овладению ключевым пунктом отдельного, действующего независимо от 9-й бригады подразделения являлся разумным шагом со стороны генштаба, проблемы бригады с его помощью не решались, и в любом случае парашютисты оказали ей помощь только в последний день, когда сражение за Шарм-аш-Шейх находилось в самом разгаре.

Бригада предприняла штурм опорного пункта 5 ноября вместо 3 ноября, как предписывалось первоначальным планом. Причина отсрочки носила двоякий характер. Первое, из-за проволочек с началом бомбардировок англо-французской авиацией египетских аэродромов марш 9-й бригады был отсрочен на одни сутки. Второе, часть маршрута, по которому ей предстояло пройти, оказалась куда более трудной, чем предполагалось изначально, а потому темпы продвижения были ниже расчетных.

Самым простым являлся участок пути от Рас-эн-Накба к оазису Айн-эль-Фуртага. Здесь колонна шла со средней скоростью двенадцать километров в час и к 13.00 2 ноября покрыла сто километров. Никаких происшествий на данном этапе также не случалось. Если не считать брошенного египетским патрулем за день до появления наших разведчиков автомобиля, никаких следов присутствия на пути бригады армии противника не отмечалось.

Однако сразу же за Айн-эль-Фуртагой начиналась самая трудная часть похода. Следующие пятнадцать километров предстояло проделать в гору, при этом дорога пролегала через глубокие пески, пройти через которые техника — за исключением полугусеничных бронемашин — не могла. Труднее всего оказалось транспортировать полевую артиллерию (25-фунтовые орудия), которая вязла в песке по самые оси лафетов[71]. Воздух из камер и покрышек автомашин приходилось приспускать, чтобы увеличить сцепление с грунтом. Средняя скорость на участке от Айн-эль-Фуртаги до следующей остановки, «водораздела», составляла всего четыре километра в час, при том что личный состав прилагал все усилия для того, чтобы ускорить продвижение, толкая орудия и технику или цепляя их к полугусеничным бронемашинам. Бригада достигла «водораздела» — высшей точки подъема, откуда она преимущественно шла под гору — в два часа по полуночи. Восемь единиц транспорта, крепко увязших в песке, пришлось бросить, сняв с них все возможные узлы и агрегаты. Люди были совершенно вымотаны.

Следующий восьмикилометровый участок тоже представлял собой тропу в песках, но «водораздел» остался позади, дорога шла под уклон, и техника преодолевала путь с меньшими затруднениями. Следующие пятьдесят километров колонна миновала за пять часов и перед полуднем (3 ноября) достигла Дахаба, самого крупного оазиса у Акабского залива.

Защищавшее Дахаб египетское отделение — десять солдат с рацией, передвигавшихся на верблюдах, — стало первым, с которым довелось повстречаться бригаде. Базировался неприятель в палаточном лагере на берегу. Задача отделения заключалась в том, чтобы патрулировать местность и докладывать обо всем в расположенный в Шарм-аш-Шейхе штаб. (Такие же подразделения дислоцировались на островах Тиран и Санапир — по двенадцать солдат на каждом — а также на островах Теба и Боасит в заливе между Эйлатом и Дахабом.) Когда в район Дахаба прибыла часть бригадной разведки (опередившая основную колонну), египетское отделение разделилось. Трое укрылись в кустах у дороги, а когда разведчики принялись зачищать местность, египетский сержант-суданец, открыв огонь, убил одного и ранил другого нашего военнослужащего. Третьего выстрела сержанту сделать не довелось. Другой разведчик, увидев блестевший в кустах ствол винтовки, дал очередь из автомата и уложил суданца.

Остальные семеро вражеских солдат спрятались в палатках. Тут израильтяне вновь допустили ошибку: они принялись обыскивать палатки, прежде чем открыть огонь. Когда они подошли к одной из них, в них полетела граната. Двое наших бойцов погибли, а один получил ранение. Египтяне побежали, но наши скоро достали их пулеметными очередями.

В Дахабе бригада впервые остановилась для продолжительного отдыха. Люди смогли искупаться в ручьях и насладиться тенью пальм и тамарисков. Техника требовала техобслуживания и дозаправки. Вечером, в соответствии с планом, прибыли два десантных судна с горючим. Очень своевременно, поскольку из-за сложности пути расход топлива оказался большим, чем предполагалось.

Третий этап пути бригады начался в 18.00 (3 ноября), а в 02.00 она достигла Вади-Кид. Самым сложным здесь было пробраться через каменистый участок дороги, представлявшей собой на деле заваленную валунами «козью тропу» на горном склоне, шириной максимум метра два или и того меньше. Оставался лишь один выход — взорвать скалу. Саперы заложили и привели в действие подрывные заряды. Остальные принялись очищать путь от обломков скалы и камней.

Похоже, египтяне представляли себе всю сложность преодоления узкого прохода через Вади-Кид, потому что, когда разведывательное подразделение — оно на несколько часов опережало колонну — оказалось примерно в двух километрах от выхода, оно угодило в засаду. Головной джип налетел на мину, после чего противник открыл массированный огонь из пулеметов, базук и принялся бросать ручные гранаты. Израильтяне начали ответную стрельбу, оставили подорванный джип и отступили. Было 20.00, в сгустившейся темноте, находясь в вади, разведчики ничего не видели. Они не могли, конечно, очистить дорогу от мин или установить, где находятся неприятельские позиции.

С рассветом (4 ноября) разведчики вернулись к месту, где враг блокировал дорогу, впереди летел Пайпер, с которого велся осмотр местности. Пилот сообщил, что не видит ни единой живой души и что противник, вероятно, ушел. Он оказался прав. Если не считать следов крови на камнях — по меньшей мере один из египтян получил ранение в ночной стычке, — убитых солдат противника израильтяне не обнаружили. Брошенный джип оставался там же, где был, напротив горного склона, на котором ночью закрепился египетский взвод. Дальше вдоль вади удалось обнаружить множество противотанковых мин, закопанных у самой поверхности, а также валявшихся кучей в стороне — на их постановку у противника, как видно, не хватило времени. Заложенные мины были помечены, и в 09.00 4 ноября бригада продолжила движение. Наступила четвертая фаза пути — оставалось пройти всего сорок километров. В 11.45 колонна находилась у цели — ввиду оборонительных рубежей египтян в Рас-Насрани и Шарм-аш-Шейхе. Израильтяне находились в пути к объекту три дня и две ночи. Наступил решающий момент — предстояла схватка за Тиранский пролив.

Прибытие бригады со стороны Эйлата стало полной неожиданностью для египетского командования. Планируя оборону пролива, генштаб противника исходил из соображения, что ни одно крупное израильское подразделение не сможет приблизиться к Шарс-аш-Шейху этим путем. Когда египетская часть на Боасите, примерно в семидесяти километрах к югу от Эйлата, сообщила в Шарм-аш-Шейх о продвижении на юг по берегу залива израильской бригады, командир египтян счел сведения преувеличенными, поскольку пребывал в убеждении, что пройти там способна лишь небольшая часть. Позднее, когда аналогичное донесение поступило из Дахаба, командир подумал, что он, возможно, ошибся. Однако во всей своей глубине заблуждение его открылось только в полдень 4 ноября, когда он своими глазами увидел колонну примерно из 200 израильских машин, приближавшуюся к Рас-Насрани.

Вместе с тем неожиданность не дала 9-й бригаде почти никакого тактического преимущества. Хотя египетское командование и не ожидало появления столь большого воинского формирования сухопутным путем, оно готовилось к возможному прорыву израильтян с целью захвата Тиранского пролива с воздуха и с моря. В связи с этим опорные пункты Шарм-аш-Шейх и Рас-Насрани были подготовлены к отражению нападения со всех сторон, а особенно с севера, где есть участок ровной местности, очень подходящий для выброски парашютного десанта.

Поэтому 9-й бригаде не посчастливилось найти северный фланг обороны Шарм-аш-Шейха неподготовленным к штурму. У неприятеля было все готово к отражению атаки как высадившихся парашютистов — чего и ожидал командир, — так и пехотной бригады, которая прошла 300 км (по вражеской территории) тропой, считавшейся (у египтян) непроходимой.

Единственным преимуществом, которым располагала 9-я бригада и которого не было бы у парашютистов, — наличие бронетехники. Десантная часть, принимая во внимание возможности транспортной авиации Израиля, не могла иметь бронетехники, в то время как легкие полугусеничные бронемашины бригады сыграли решающую роль в штурме неприятельских укреплений. (Четыре танка, которые предполагалось доставить на место на десантных судах для усиления 9-й бригады, прибыли уже после падения Шарм-аш-Шейха.)

Сложность и продолжительность пути наступления бригады делали ее крайне уязвимой для всякого рода засад и беспокоящих нападений. Я не сомневался, что колонна в конченом счете справится с противником, какие бы препятствия тот ни чинил ей по дороге. Но я также считал, что неприятель постарается всячески помешать продвижению бригады и в итоге задержит момент начала штурма Шарм-аш-Шейха.

Самым подходящим средством для нанесения ударов по 9-й бригаде, безусловно, являлись ВВС, но с началом англо-французской атаки у египтян больше не было авиации. Однако оставались и другие способы расстроить колонну, пока та находилась на марше. Вовсе не обязательно было бы копировать тактику Лоуренса на железной дороге в Хиджазе, но принцип «ударил — убежал» вполне годился, чтобы взять его на вооружение. Враг мог устроить засады и расстреливать из них медленно двигающиеся машины, мог начинить песок на пути у израильтян минами, взорвать скалы и сделать непроходимыми узкие проходы в горах, блокировать дорогу какими-то иными способами.

Однако выполнить такую задачу командование противника могло, только располагая данными разведки о том, каким путем пойдет бригада, и имея части военнослужащих, обученных технике ведения партизанской войны. У командира египетского контингента в Шарм-аш-Шейхе отсутствовали как необходимые сведения, так и специально подготовленные подразделения коммандос, поэтому, даже послав взвод для блокировки Вади-Кид, он ничего не выиграл.

Решение командования противника оставить Рас-Насрани и сосредоточить все силы на защите Шарм-аш-Шейха можно считать оправданным. Принимая во внимание имевшееся в его распоряжении количество войск, он не мог рассчитывать удержать оба опорных пункта и должен был решить, каким из них пожертвовать. Преимущество позиции в Рас-Насрани состояло в фортификационных сооружениях и более мощной, нежели в Шарм-аш-Шейхе, системе ПВО, но в Шарм-аш-Шейхе имелись порт и аэродром, представлявшие ценность не только для наступавших, но и для оборонявшихся. Египетский командир, разумеется, не мог не осознавать, что, попади эти объекты в наши руки, мы не преминем воспользоваться ими. Но он брал в расчет и другое, что, возможно, и определило выбор. Располагая аэродромом и портом, он мог надеяться через них эвакуировать свой контингент в Египет или в Саудовскую Аравию.

Приказ об отступлении прибыл в Шарм-аш-Шейх 1 ноября, когда египетский генштаб распорядился об отводе всех войск с территории Синая в Египет. Но в тот момент у командира отсутствовали средства для реализации указаний начальства. Поэтому, с его подачи, генштаб в Каире утвердил план, в соответствии с которым позиции в районе Тиранского пролива должны были удерживаться до тех пор, пока туда не прибудет транспорт, необходимый для эвакуации воинского контингента. Однако из-за быстрого продвижения наших войск ничего из этой затеи не вышло. 2 ноября был взят эт-Тор, вследствие чего сухопутный путь от Тиранского пролива в Египет оказался блокирован. По морю в Шарм-аш-Шейх смогли проникнуть только два парусных судна, которые увезли в Египет некоторое количество гражданских и раненых. (Среди них оказался раненый израильский летчик, капитан Аткес, которого сбили над Рас-Насрани и взяли в плен 2 ноября.)

Что же касается плана обороны Шарм-аш-Шейха, главный упор разработчики изначально сделали на подготовке города к длительной осаде, а не к отражению штурмов и организации контратак. Египтяне оборудовали подземные хранилища для запасов воды, провианта, горючего и боеприпасов, которых могло хватить на несколько месяцев. Неприятель построил глубокую гавань, соорудил взлетно-посадочную полосу, возвел электростанцию, а также обеспечил город всем тем, что необходимо для обороны изолированной крепости. Однако сравнительно незначительно внимание было уделено непосредственно боевой стороне организации обороны. Окопы, минные поля, заграждения и аванпосты на господствующих позициях на подходе к городу не годились для того, чтобы выдержать решительный штурм. Ни на южном участке, со стороны эт-Тора, ни на северном, со стороны Эйлата, укрепления египтян не были должным образом подготовлены к обороне. Совершенно очевидно, что разработчики плана беспокоились больше о том, удобно ли будет пережидать в Шарм-аш-Шейхе осаду, чем заботились об отражении натиска противника. Они мыслили категориями мясных пайков и амбаров, а не минных полей и тонн пошедшей на заграждения проволоки.

9-я бригада прошла через оставленный неприятелем Рас-Насрани, не останавливаясь и не встречая сопротивления, продолжила продвижение к горной цепи Цафрэт-эль-Ат, пролегающей примерно в пяти километрах к северу от Шарм-аш-Шейха. Египтяне покинули Рас-Насрани накануне ночью, когда командование узнало, что, помимо бригады, приближавшейся с севера от Дахаба, надо ожидать нападения израильских парашютистов, высадившихся в эт-Торе. Именно по получении этих сведений командир египетского контингента окончательно решил сосредоточить все силы в Шарм-аш-Шейхе, полагая, что не сможет защищать его и Насрани от одновременной атаки с севера и с юга.

Прежде чем покинуть Рас-Насрани, египтяне вывели из строя батарею береговой артиллерии — два 6-дюймовых и четыре 3-дюймовых орудия (152,4-мм и 76,2-мм, соответственно), — которые контролировали часть пролива между берегом и островом Тиран и блокировали израильским судам из Эйлата доступ в Красное море.

Первая оборонительная позиция противника на Цафрэт-эль-Ат была взята без осложнений. Корректируемые с земли самолеты («Мустанги») обстреляли аванпост реактивными снарядами и полили пулеметными очередями, а когда головное отделение разведроты бросилось на штурм укрепления, израильтяне нашли его оставленным. Убегая, египтяне бросили все вооружение — несколько пулеметов и противотанковых орудий.

Однако попытки израильтян развить успех и ворваться в «город» не удались. (У военнослужащих бригады Шарм-аш-Шейх считался «городом», а потому многие полагали, что кроме голых скал, колючей проволоки и огневых точек противника там найдется на что посмотреть.) Огонь, который открыл по ним неприятель с аванпостов на соседних горах, был плотным и прицельным, и без поддержки с воздуха — с приближением темноты самолетам пришлось вернуться на базу — продвижение стоило бы нам больших потерь. Поэтому командир разведроты решил отказаться от атаки и временно отступить. На обратном пути они окружили и взяли в плен оставивших позицию египетских солдат. Они стали первыми военнопленными на этом участке наступления, и начальник разведотдела бригады встретил их с распростертыми объятиями.

Командир бригады оказался перед выбором: начинать штурм Шарм-аш-Шейха тут же ночью или перенести его на раннее утро. Аргументом в пользу немедленной атаки служила необходимость спешить. Сторонники такого мнения указывали на то, что каждый потерянный час позволит неприятелю лучше укрепиться и подготовиться к обороне. Контингент, выведенный из Рас-Насрани, добрался до Шарм-аш-Шейха только прошлой ночью, а потому, вероятно, еще не успел развернуться на новых позициях. К тому же можно было рассчитывать, что появление израильской бригады, захват аванпоста на Цафрэт-эль-Ат и налеты авиации поколебали моральный дух египетских солдат, что необходимо использовать, пока они не пришли в себя.

Главным минусом этого варианта являлось отсутствие поддержки с воздуха. Ночью придется обойтись без участия ВВС, тогда как на рассвете самолеты помогут наземным частям.

В конце концов остановились на том, что не стоит откладывать штурм. Свою роль сыграл, возможно, тот фактор, что многие из старших офицеров бригады были резервистами, получившими боевой опыт во время Войны за независимость в 1948-м, когда армия действовала без поддержки с воздуха.

Сразу после полуночи батальон устремился в атаку. Задачей его было взять позиции на западном фланге обороны Шарм-аш-Шейха, где закрепились две вражеские роты. Наша рота «D» дважды ходила на приступ, достигала вражеских заграждений, но не смогла проделать проходы в минных полях. Местность была трудная, к тому же солдаты подверглись сильному пулеметному обстрелу с соседних аванпостов. За короткое время рота потеряла четырнадцать человек, в числе которых оказались и шесть командиров отделений. Рота «А», двигавшаяся параллельно роте «D», тоже понесла потери: один человек погиб, пятеро были ранены, и среди них комбат.

В 04.20 пришел приказ отходить. Из-за каменистой почвы окопаться было невозможно, а потому следовало воспользоваться оставшимся темным временем и покинуть простреливаемую неприятелем зону. Убитых и раненых погрузили в полугусеничные бронемашины, и батальон вернулся к месту дислокации в трех с половиной километрах к северу от Шарм-аш-Шейха.

В 05.30, с первыми лучами рассвета, штурм возобновился при поддержке точного огня батареи тяжелых 120-мм минометов и с участием ВВС. Возглавляла атаку рота полугусеничных бронемашин и подразделение разведки, прямо за ними следовали пехотинцы. Ожесточенный бой продолжался примерно пятьдесят минут, после чего отделение джипов разведки, пользуясь прикрывающим огнем полугусеничных бронемашин, прорвало рубежи египтян. В значительной степени успех утреннего штурма обусловливался влиянием предыщущей акции, поскольку коллапс обороны противника начался в ходе ночной атаки. Египтяне уже собирались покинуть позиции, когда увидели, что батальон отходит, и остались на своих местах. Теперь, когда штурм возобновился с новой силой, противник был больше не в состоянии стойко держаться.

После авиации, точно катком прокатившейся по позициям противника, на врага устремились, развернувшись по всей ширине дороги, полугусеничные бронемашины и джипы, которые и вломились прямо в опорный пункт Шарм-аш-Шейх. Одна за другой переходили в руки израильтян господствующие высоты на западном фланге укрепленного рубежа. В то же самое время второй батальон, наступавший параллельно полугусеничным бронемашинам и джипам, продвинулся вдоль восточного фланга и очистил от противника позиции на данном участке. Особо упорное сопротивление оказал противник поблизости от гавани, где из огневой точки обороняющиеся обрушивали на нападавших настоящий вал пулеметного и гранатометного огня. Однако метким выстрелом из базуки прямо в амбразуру израильтяне в конце концов заставили умолкнуть и этот дот. В 09.30 сдался последний египетский укрепленный опорный пункт на Синае — Шарм-аш-Шейх.

Потери бригады составляли десять человек убитыми (включая троих в Дахабе) и тридцать два раненых (пятеро в Дахабе). У египтян было убито сто человек и ранен тридцать один. В плен попало 864 человека, включая сорока двух офицеров; среди них оказался и командир, и заместитель командира неприятельского контингента, оба подполковники. Хотя оба штурма — и ночной, и утренний, завершившийся в 09.30 взятием Шарм-аш-Шейха, — осуществлялись силами разведчиков и роты мотопехоты на полугусеничных бронемашинах, решающий вклад в дело внесли ВВС, способствовавшие быстрому сокрушению обороны. У египтян не хватало должного вооружения и твердости духа, чтобы отражать атаки с воздуха.

Мне не известно, как поступали египетские офицеры, показывали ли они пример своим людям, сражаясь бок о бок с ними на огневых позициях. Что же касается командира, когда сражение закончилось, он явился к нам в полной готовности для сдачи в плен — с полудюжиной явно не в спешке упакованных чемоданов.

Вчера, 5 ноября, после встречи с личным составом в расположении 9-й бригады, где я выслушал краткий доклад об их марше и боях, я поспешил вернуться в Тель-Авив. Наша новая «империя» — Газа, эль-Ариш, лагеря военнопленных (у нас насчитывалось 4000 пленных египтян против менее чем двадцати израильтян, находившихся в руках противника) — порождала проблемы, требовавшие немедленного решения. Политическая кампания тоже принимала все более серьезный оборот. Британцы и французы пообещали Генеральному секретарю ООН подчиниться условиям прекращения огня с ноля часов этой ночью; по-видимому, они не смогут «встать твердой ногой» в зоне канала (т. е. на материке). Искренне им сочувствую и радуюсь тому, что, хотя мы и удовлетворили требование о прекращении огня, нам все же удалось полностью выполнить поставленные задачи.

Сегодня утром я вернулся в Шарм-аш-Шейх. В 13.00 прошел парад 9-й бригады, ознаменовавший собой окончание операции, а также и всей Синайской кампании. Бен-Гурион приехать не смог и вручил мне трогательное поздравительное письмо к рядовым, сержантам и офицерам бригады. Принимали парад все старшие командиры Армии Обороны Израиля. Шарм-аш-Шейх кишел фотографами и корреспондентами. Церемония была неформальной и продлилась недолго. В качестве трибуны служили припаркованные корма к корме две командирские машины. Впереди, по трем сторонам квадрата построились солдаты, небритые и одетые в форму, в которой сражались. Комбриг произнес коротенькую речь. Я зачитал письмо Бен-Гуриона и подвел итоги битвы за Синай.

Затем последовал смотр войск, подъем флага и… Синайская кампания завершилась. В 16.00 на «Дакоте» мы вылетели в Тель-Авив. Все время, пока, мы летели на север над Эйлатским заливом, я не мог оторваться от иллюминатора. Мы шли невысоко, и внизу были хорошо видны окаймлявшие берега, скрытые под нетолстой кромкой воды коралловые рифы. Около Дахаба я разглядел даже притулившуюся в кораллах затопленную рыбацкую лодку.

Когда мы долетели до Эйлата, уже начинало темнеть. Я зашел в пилотскую кабину, где при свете лампы на столе радиста перечитал последние телеграммы, чтобы сегодня вечером быть готовым к докладу Бен-Гуриону.

В Нью-Йорке, в ООН, на нас оказывается очень мощное давление. От нас требуют вывода войск без гарантий свободы выхода наших судов в Красное море и без обеспечения положения, в котором бы Синай более не мог стать базой для арабской агрессии против Израиля.

Я вспомнил, что прошедшим вечером, когда я доложил Бен-Гуриону о взятии Шарм-аш-Шейха и об окончании кампании, он полушутя, полусерьезно произнес: «Ну, думаю, вы не можете этого вынести, верно?»

Я ничего не ответил. Он отлично знает, что беспокоит меня не то, что война закончилась, а то, сможем ли мы выстоять в разворачивающейся политической битве.