"Борьба за жизнь" - читать интересную книгу автора (де Крайф Поль)

Глава четвертая КРОВЬ - ЭТО ЖИЗНЬ

Работников Чикагского родильного центра интересует только человеческая жизнь, но ни в коей мере не нажива. Вся его жизнеспасительная работа висит на волоске; каждый год перед ним встает вопрос о возможности дальнейшего существования. Но это не мешает ему - вплоть до сегодняшнего дня оставаться университетом, где основным предметом преподавания является бдительность. По сравнению с теперешними великолепными громадами из кирпича и бетона трудно представить себе что-нибудь менее академическое, чем этот старый, потемневший от времени дом. Тем не менее здесь ежегодно более трехсот студентов и врачей получают прививку акушерской бдительности. Здесь законы нашей долларократии теряют свою силу. В нашем мире стяжательства это учреждение кажется чудесным оазисом, потому что по мере прохождения акушерского курса молодым людям внушается также мысль о том, что человеческая жизнь - это высшая ценность. Здесь они получают подготовку к ожидающему их разочарованию, потому что по окончании учебы им придется вступить в мир, где жизнь никакой цены не имеет. Когда молодые студенты и доктора обслуживают бедных обитательниц чикагских трущоб, жизнь каждой из рожениц представляется им не менее драгоценной, чем жизнь королевы или супруги банкира. И тут снова ирония судьбы: как только ребенок появился на свет, работники Центра должны забыть о существовании матери и ребенка; пусть они сами теперь добиваются шансов на жизнь в нашем мире, построенном на принципе «laissez faire»[4]. Они оставляются на произвол судьбы после нескольких дней нежной заботы, когда кажется, что жизнь их имеет какое-то значение для цивилизации. А эта цивилизация, видимо, как раз теперь серьезно обеспокоена бурным приливом человеческой жизни.

Если вы хотите лично познакомиться с родовспомогательным искусством, которое так великолепно преподается в Чикагском родильном центре, вам придется подняться по стоптанным каменным ступенькам, и тут же вы сразу натолкнетесь на необыкновенную вещь в этом старом темно-сером доме надежды. Облезлая зеленая дверь открывается в обе стороны, и на ней нет никаких запоров. За сорок один год, с тех пор как де Ли организовал это учреждение, сколько тысяч женщин толкали эту дверь, приходя сюда с тошнотой, со схватками, со страхом перед кровотечением, перед конвульсиями! Ни одна из них ни разу не встретила отказа. Какой контраст с современными больницами, где вам не окажут помощи, пока не понюхают ваших денег, хотя бы вы умирали на их глазах! Эта дверь несчетное число раз открывалась перед женщинами, уходившими домой в уверенности, что при наступлении родов они получат все лучшее, что может им дать акушерская наука и искусство.

Войдя в эту незапирающуюся дверь, вы увидите телефонный пульт, по которому руководящие работники Центра получают сообщения о разных перипетиях борьбы за жизнь, проводимой персоналом Центра по всему Чикаго. Здесь главный штаб боевых действий, не прекращающихся из года в год в маленьких домишках, общежитиях, дешевых квартирах и хижинах. Против телефонного пульта висит большая зеленая информационная доска, играющая роль штабной карты. Вы, конечно, на ней ничего не разберете, если вы не врач и не сестра. На эту доску ежечасно заносятся сообщения о ходе всех этих отдаленных, разбросанных боев за новую жизнь. Здесь вы найдете последние новости, и радостные и зловещие, поступающие от молодых врачей и сестер - этого передового отряда борцов, рассеянных по всем уголкам гигантской трущобы, именующей себя вторым городом Америки.

На этой большой зеленой доске сосредоточена вся жизнь Беатрис Тэккер и Гарри Бенерона, которые являются сердцем и мозгом этого учреждения. Эта доска - поле битвы. Ряды и колонки цифр несут им добрые вести о новой жизни, благополучно явившейся на свет, или же говорят о грозящей смертельной опасности. Как только из любого пункта Чикаго поступает сообщение, что у женщины начались родовые схватки, работники Центра отправляются туда тотчас же. Это неуклонное правило. Не то что скоро или очень скоро, а именно тотчас же. Когда такая выездная бригада - обычно интерн, студент и сестра прибывает на место, она быстро производит осмотр. Затем из ближайшей бакалейной, пивной или сигарной лавки передают подробнейшие сведения о роженице в Центр, где эти сведения заносятся на зеленую доску и поступают на заключение Тэккер, Бенерона или старшего дежурного врача. Если, по мнению кого-либо из этой тройки, имеется малейший намек на опасность для роженицы, находящейся в руках учащейся молодежи, тотчас же опытный специалист несется туда на машине, нарушая все правила уличного движения.

Такова в основном техника работы Чикагского родильного центра.

Автору пришлось наблюдать их работу в зимнее время, в рекордно холодную зиму 1936 года. И у него в памяти осталось одно неизгладимое впечатление: для этих борцов за жизнь нет никаких трудностей.

Автор видел, как бригада молодежи вернулась в Центр после напряженного суточного дежурства у роженицы. Это было на рассвете, в морозное утро. Не успели они снять пальто, как загудел телефонный пульт. Да, ничего не поделаешь! Все выездные бригады разосланы к девяти одновременно рожающим матерям. Им придется ехать. И они отправились в такси за пятнадцать километров к новой роженице. Спустя два часа они вернулись. Глаза у них были красные, лица серые, осунувшиеся. Экая незадача! Оказывается, у женщины были вовсе не роды, а только сильно разболелись зубы... Ну, конечно, они поворчали немножко. А Тэккер и Бенерон смеялись, советуя и им делать то же самое. Ничего нельзя знать заранее. Когда зовут - надо ехать. Такова дисциплина Чикагского родильного центра.

Когда выездная родильная бригада, приехав на место, убеждается в том, что у женщины действительно начались роды, она остается дежурить у нее до тех пор, пока не появится ребенок или же пока не выяснится, что тот или иной опасный симптом требует срочного помещения ее в больницу. Это одна из основных установок Центра. Они наблюдают каждую мать с начала до конца родов. Это правило без исключений, независимо от того, как долго тянутся роды и насколько благополучно они протекают. Это правило всегда строго соблюдается, какой бы ужасный дом это ни был - зловонный, грязный или переполненный ребятами. Таким образом, молодым медикам и сестрам предоставляется исключительная возможность изучать нормальный ход родового процесса. Они видят каждый момент развития той мощной силы, с помощью которой мать выталкивает из себя новую жизнь.

Но что для них является наиболее мучительным, поскольку все они дети современности, полной движения и спешки, - это основной тезис Центра, выражаемый Беатрис Тэккер в четырех коротких словах. Если вы спросите ее, в чем секрет низкой цифры смертности в ее учреждении, она вам с улыбкой ответит:

- Мы сидим и ждем.

Они сидят и ждут с напряженной бдительностью, а долго ли может человек оставаться в таком напряжении? Но они должны только сидеть и ждать, пока нет ничего угрожающего для матери или ребенка. Они усвоили себе раз навсегда, что роды должны проходить с начала до конца при минимальном медицинском вмешательстве, которое часто бывает так опасно. Слишком уж высокое развитие получила теперь наука о вмешательстве в тот процесс, который недавно еще считался простым и легким. Не так давно английский химик Генри Дэйль сделал интересное открытие, что вытяжка из мозговой железы оказывает возбуждающее действие на маточную мускулатуру животных женского пола. И эта повышенная сократительная способность матки, вызванная чудесным действием питуитрина, действительно спасла не одну тысячу матерей от смертельного кровотечения в послеродовой период. Но теперешние доктора и даже акушеры, которым в интересах заработка приходится бросаться от одной роженицы к другой, пользуются могучим действием питуитрина для иной цели и часто с очень печальными последствиями. Сотням тысяч американских матерей дают теперь питуитрин для того, чтобы усилить родовую деятельность. И результаты этого неправильного метода часто бывают ужасны. Мышцы матки, возбужденные питуитрином до ненормальных пределов, сокращаются иногда с такой силой, что ребенок оказывается взаперти и умирает. Матка может разорваться и дать смертельное кровотечение. Иногда получается омертвение маточных тканей с последующей тяжелой инфекцией. Иногда от слишком бурных сокращений матки головка ребенка так сильно ударяется о тазовые кости матери, что повреждается его мозг, и он на всю жизнь остается идиотом.

Питуитрин - это палка о двух концах. Он оказался настолько опасным при употреблении его не для остановки послеродового кровотечения, а для ускорения родов, что французский акушер Котрэ разослал по всему миру анкету по этому вопросу. Ответ лучших акушеров мира единодушен: при таком применении питуитрин опасен и может послужить причиной смерти как матери, так и ребенка. Однако же питуитрин широко применяется в Америке для ускорения родов...

Если в интересах матери или ребенка требуется усилить родовую деятельность, то персонал Центра находит для этого более нежные и безопасные средства. Применение для этой цели питуитрина руководящие работники Центра считают чуть ли не уголовным преступлением. Преимущества Центра заключаются в том, что его персонал попадает к роженице задолго до того момента, когда это считается необходимым многими опытными акушерами. Наблюдая за роженицей, молодые интерны, студенты и сестры могут уловить с самого начала всякие непредвиденные препятствия, с которыми так часто приходится сталкиваться младенцу в его стремлении выйти на свет. Молодым работникам Центра разрешается производить только самые простые и безопасные исследования. Эти неоперившиеся юные акушеры важным тоном дают заключения о том, когда и как должен появиться младенец, и эти заключения часто бывают до смешного ошибочными. Тэккер, Бенерон и старшие врачи никогда не позволяют себе раздражаться по поводу этих промахов. И никогда никто не смеется над молодежью, вносящей так много ложной тревоги на зеленую информационную доску.

- Мы никогда не браним их за то, что они вызывают нас без нужды. Но ругаем за то, что они не зовут нас, когда это нужно, - говорит Бенерон.

Беатрис Тэккер и Гарри Бенерон - честные и откровенные учителя, они не стесняются говорить своим ученикам, что они и сами могли бы сделать такую же ошибку и что они ее действительно делали. Этой честности, говорит Бенерон, они научились у своего любимого маэстро де Ли.

- Когда мы огорчались по поводу наших ошибок, де Ли всегда говорил, что за сорок пять лег своей практики он делал почти все ошибки, какие возможны в акушерстве!