"Медовый месяц" - читать интересную книгу автора (Сэйерс Дороти Ли)

Глава II Пуховая перина

Коттедж из желтого кирпича с красной черепичной крышей казался неудачной копией кукольного Домика. Он стоял на отшибе, и мисс Твиттертон могла издалека видеть своих гостей. Поэтому, может, ей не стоило так некрасиво высовываться из окна второго этажа и кричать громким, резким голосом, интересуясь, кто пришел, и что им здесь всем нужно. Наконец, дверь осторожно открыли, предусмотрительно надев цепочку. Мисс Твиттертон оказалась маленькой светловолосой сорокалетней старой девой. На ней был розовый фланелевый халат. В одной руке она держала подсвечник, в другой — колокольчик для вызова слуг. Она долго не могла понять, чего от нее хотят. Дядя Вильям ничего ей не сказал. Она даже не знала, что он куда-то уехал. А он никогда не уезжает без предупреждения. Он никогда бы не продал дом, не посоветовавшись с ней. Колокольчик в ее руке испуганно подрагивал, готовый в любой момент поднять в доме настоящую пожарную тревогу, если этот странный человек в очках вдруг начнет к ней приставать. Наконец, Питер достал из кармана письмо Ноукса, которое он предусмотрительно захватил перед отъездом на случай всяких недоразумений, и протянул его через полуоткрытую дверь. Мисс Твиттертон взяла документ двумя пальчиками, как будто это была бомба или гремучая змея, резко захлопнула дверь перед носом Питера и отправилась на кухню его изучать. Видимо, письмо показалось ей убедительным, потому что через несколько минут дверь широко открылась, и их пригласили войти.

— Прошу прощения, — сказала мисс Твиттертон, приглашая их в гостиную, обставленную зеленой бархатной мебелью и заваленную кучей мелких безделушек, — за то, что встретила вас так невежливо. Садитесь, пожалуйста, леди Питер Вимси. Мне ужасно неловко за этот домашний наряд. Но, вы понимаете, я живу совсем одна. А на прошлой неделе у меня украли курицу-несушку, представить себе не могу, кто бы это мог сделать. И вся эта история мне совершенно непонятна. Я не знаю, что и думать. И что самое неприятное — так невежливо со стороны дяди. Что вы теперь о нас подумаете?

— Только то, что, к сожалению, пришлось разбудить вас в такой поздний час, — ответил Питер.

— Сейчас только четверть десятого, — ответила мисс Твиттертон, укоризненно посмотрев на маленькие китайские часы в форме цветка. — Ничего страшного, конечно, но, знаете, мы привыкли укладываться рано. В пять я уже должна кормить моих птичек, поэтому я и сама ранняя пташка. Кроме среды, конечно. У нас по средам вечером репетиция в церковном хоре. Очень неудобно, потому что в четверг мне нужно быть на рынке, но так удобнее для нашего дорогого викария. Но, поверьте, если бы я знала, что дяде Вильяму придет в голову такая необычная идея — продать дом — я, естественно, встретила бы вас и принесла вам ключ. Подождите, пожалуйста, минут пять-десять. Я немного приведу себя в порядок. Я могу поехать с вами. Это ведь ваша прекрасная машина?..

— Пожалуйста, не беспокойтесь, мисс Твиттертон, — поспешно сказала Харриет, слегка обеспокоенная ее предложением. — Мы все захватили с собой. А миссис Руддл и наш слуга прекрасно смогут нам сегодня помочь. Если бы вы могли дать нам ключ…

— Ключ… Да, конечно. Это просто ужасно: вы не могли попасть в дом, а на улице так холодно. О чем только думает дядя Вильям? И, Боже мой, это письмо меня так расстроило, что я с трудом понимала, что там написано! Так вы говорите, у вас медовый месяц? Как это ужасно, что он начинается с таких недоразумений! Надеюсь, вы хотя бы поужинали? Не ужинали? Я понять не могу, как дядя Вильям мог так поступить! Но возьмите, пожалуйста, немного пирога и бутылочку домашнего вина из репы.

— Нам так неловко вас беспокоить, — начала Харриет, но мисс Твиттертон уже бросилась к буфету. За спиной Питер скорбно воздел руки к небу в красноречивом жесте немого отчаяния.

— Вот! — торжествующе воскликнула мисс Твитертон. — Уверена, это поможет вам хоть немного восстановить силы. В этом году у меня исключительное вино. Доктор Джеллифилд всегда берет бутылочку, когда приходит. Но приходит он, слава Всевышнему, редко. У меня удивительно крепкое здоровье для моих лет.

— С удовольствием попробую, — сказал Питер, принимая бутылку с проворностью, которая, конечно, могла быть вызвана жаждой. Однако Харриет подозревала, что ему просто не терпелось скорее уйти. — Давайте я и вам налью бокальчик.

— Как мило с вашей стороны, — вскричала мисс Твиттертон. — Вообще-то сейчас уже поздно, но как не выпить за ваше здоровье! Ведь у вас медовый месяц. Капельку, лорд Питер. Наш дорогой викарии говорит, что мое вино не так невинно, как кажется на первый взгляд. Боже мой! Но налейте же себе еще! Мужчины не так быстро пьянеют, как дамы.

— Большое спасибо, — смущенно ответил Питер, — но не забывайте, мне еще нужно отвезти жену в Пэгглхэм.

— Один бокальчик не повредит. Ну хоть полбокальчика! А теперь, конечно, вам нужны ключи. Минуточку, я сбегаю наверх. Неловко вас задерживать. Я быстренько. А пока, леди Вимси, возьмите еще кусочек пирога. Я его сама пекла. Я всегда пеку пироги сама. И для себя и для дяди. Не могу понять, что на него нашло!

Мисс Твиттертон выбежала. Питер и Харриет переглянулись.

— Питер, бедняжка, мой бедный великомученик, вылей его скорее в кактус.

Вимси окинул взглядом растение.

— Он и так уже чахлый, Харриет. Я все-таки покрепче, чем он. Думаю, выдержу. Но ты должна меня поцеловать, чтобы отбить этот привкус… Но хозяйка — особа довольно изысканная, если можно так выразиться. Она удивительно быстро запомнила твой титул. Знаешь, твое посещение просто озарило ее скучную однообразную жизнь. Можешь мне поверить, она теперь до конца жизни будет всем рассказывать, что принимала графиню Вимси. А кто был ее отец?

— По-моему, пастух.

— Тогда это был неравный брак. Потому что ее матерью должна быть мисс Ноукс.

— Сейчас я вспоминаю, что она была учительницей где-то недалеко от Броксфорда.

— Это многое объясняет… Тише, мисс Твиттертон спускается. На этом мы пока заканчиваем сплетничать о бедной женщине, хватаем ключи и быстренько исчезаем.

— Ключи, — задыхаясь, сказала мисс Твиттертон. — Большой — от задней двери. Но она закрыта на засов. Маленький — от передней. Это очень надежный замок. Знаете, здесь надо быть осторожным. Его трудно открыть, если не знаешь, как. Может быть, мне все-таки лучше поехать с вами?

— Не беспокойтесь, пожалуйста, мисс Твиттертон. Я отлично умею обращаться с ключами всех мастей и размеров. Большое спасибо. Спокойной ночи. И тысяча извинений.

— Я должна еще раз извиниться за дядю. Не пойму, почему он поступил так легкомысленно. Надеюсь, что вы там все найдете. Миссис Руддл вам поможет, она умная женщина.

Харриет заверила мисс Твиттертон, что Бантер со всем справится. Через некоторое время им наконец удалось вырваться на свободу. Их второй приезд в Телбойз ознаменовался несколькими важными событиями. Во-первых, миссис Руддл встретила их совсем по-другому. Вторым важным событием оказалось вино из репы. Питер сказал, что, если кто-то вдруг захочет проболеть всю первую брачную ночь напролет, ему нужно обязательно заглянуть к мисс Твиттертон.

К Бантеру и миссис Руддл присоединился медлительный Берт (уже в своих злополучных «штанах», но без ружья). Несмотря на такую грозную поддержку, миссис Руддл заметно присмирела.

Дверь с трудом открыли, Бантер включил свет, и путники наконец вошли в просторную прихожую с каменным полом. Пахло пивом и сыростью. Направо была кухня. Просторная, с низким потолком и прохладным каменным полом. Стены были обиты потемневшими от времени дубовыми панелями. Рядом с огромной белоснежной печью сияла чистотой кухонная плита, к которой было придвинуто старинное деревянное кресло с отполированной временем резной спинкой. На разделочном столе была разбросана яичная скорлупа, хлебные крошки и засохший кусочек сыра. Натюрморт дополняли внушительных размеров чашка с остатками какао и огарок свечи в массивном подсвечнике.

— Видите? — всплеснула руками миссис Руддл, — если бы мистер Ноукс меня предупредил, что уезжает, я бы все убрала. Он, наверное, поужинал и уехал десятичасовым автобусом. Но он ничего мне не сказал и ключ не оставил, поэтому я и не убрала здесь. Но я сейчас все приберу, миледи, главное — мы смогли войти. В кухне грязно, поэтому и не слишком красиво, а комнаты вам понравятся. Пойдемте, я покажу вам гостиную. Это очень большая и светлая комната. И мебель там прекрасная, посмотрите, милорд. — Неожиданно миссис Руддл изобразила нечто, напоминающее реверанс.

Гостиная была, несомненно, больше и светлее, чем кухня. По обеим сторонам камина были симметрично расставлены два старинных кресла. Над камином висели старомодные американские часы с восьмидневным заводом. Миссис Руддл зажгла свечи. Огоньки весело заплясали на малиновой обивке кресел, красном дереве большого круглого стола, отражаясь в зеркалах и хрустале буфета и постепенно освещая большие зеленые растения в плетеных корзинах на подоконниках, радиоприемник в углу, над которым навис невероятных размеров кактус в медной кадке, голубой плюш дивана, яркие ковры на темном дубовом полу. Вся эта разношерстная коллекция навевала мысль, что мистер Ноукс обставил комнату вещами, которые он по дешевке приобрел на распродаже, а потом не сумел продать. Кое-что в комнате осталось от прежних владельцев. Но, в общем и целом, это было достойное пристанище неутомимого перекупщика. Миссис Руддл со свечой в руках обследовала гостиную, поэтому они смогли насладиться зрелищем всей коллекции нераспроданного старья.

— Отлично! — прервал Питер оду, которую миссис Руддл посвятила огромному радиоприемнику («если ветер в нашу сторону, он говорит очень громко»). — А сейчас, миссис Руддл, все, что нам нужно, — это поесть и согреться. Не могли бы вы принести еще парочку свечей? И пусть Берт поможет Бантеру принести еду из машины. И мы могли бы разжечь камин.

— Разжечь камин? — нахмурилась миссис Руддл. — Погашаете, сэр, то есть милорд, я не уверена, что во всем доме найдется хоть один уголек. Мистер Ноукс здесь никогда не топил. Он говорил, что это слишком дорого. Готовит он на плите, там же и сидит прохладными вечерами. Я уж и не припомню, когда мы в последний раз в это время топили. Кажется, четыре года назад, когда здесь жила молодая пара. Тогда рано похолодало, но что-то случилось с дымоходом. Может, птичье гнездо? А мистер Ноукс не хочет его чистить, говорит, что это целая куча денег. И потом, уголь. Для плиты он не нужен, это я точно знаю. Может быть, есть в прачечной, но там уже давно никто ничего не стирал, — уверенно заключила она.

— Я могу принести немного угля из дома, ма, — предложил Берт.

— Правильно, Берт, — согласилась мать. — Наш Берт очень умный парень. Принеси, Берт. И еще захвати свечи. Иди через заднюю дверь. И, слушай, Берт, закрой дверь в подвал, а то так дует, просто беда. И еще, Берт, я, кажется, забыла сахар. Возьми в буфете и можешь насыпать в карман. На кухне должен быть чай, но мистер Ноукс никогда не покупал сахар. А миледи, может быть, захочет.

В это время неутомимый Бантер, безуспешно перерыв всю кухню в поисках свечей, наткнулся на парочку подходящих медных подсвечников и яростно очищал их от нагара. По брезгливому выражению его лица все должны были понять, что для него чистота и порядок — важнейшие на свете вещи даже в самые тяжелые времена.

— А если ее сиятельство согласится пойти со мной, — сказала миссис Руддл, приоткрывая дверь, — я покажу вам спальни. Они очень красивые, но две из них открывают, только когда приезжают гости. Осторожно, миледи, здесь ступеньки. Сюда. Господи, я все время забываю, что вы и сами прекрасно знаете этот дом. Я переменю постель, как только принесем свечи, хотя на ней никто и не спал с прошлой среды. Простыни совсем свежие. Одеяла нормальные. Если вы не страдаете от ревматизма… Сейчас ведь все леди и джентльмены болеют ревматизмом… Вам будет тепло. Хотя кровать уже очень старая, мисс… мэм… миледи. Мистер Ноукс хотел ее продать, но джентльмен, который пришел на нее посмотреть, сказал, что это старый хлам, и не дал мистеру Ноуксу ту цену, которую он просил. Когда мы с Руддлом обвенчались, я ему сказала: или я буду спать на кровати с медными набалдашниками, или вообще ничего не будет. Представьте себе, мэм, я-таки спала на кровати с медными набалдашниками.

— Вам повезло, — сказала Харриет, когда они вошли в пустую спальню с голой кроватью. Ковры были скатаны и свалены в углу. Оттуда шел сильный запах нафталина.

— Вот и спальня, миледи, — сказала миссис Руддл. — Не слишком роскошно, но вполне прилично. И занавески в полном порядке… там в комоде сложены. Мы их выстирали и сложили туда с мисс Твиттертон. И, пожалуйста, миледи, если вам и вашему лорду понадобится помощь, зовите меня и Берта. Мы всегда готовы вам помочь. Я так и сказала мистеру Бантеру. А там, — миссис Руддл открыла соседнюю дверь, — спальня мистера Ноукса. Там полно всякого хлама. Мистер Ноукс не разрешал ничего выбрасывать.

— Такое впечатление, что он ничего с собой не взял, когда уезжал, — удивилась Харриет: на кровати лежала старая ночная сорочка, а на туалетном столике — бритвенные принадлежности.

— Да, миледи. У него все есть в Броксфорде. Поэтому он никогда ничего с собой не берет. Он часто бывает в Броксфорде, он там сейчас радиоприемники продает. Но я что-то разболталась. Сейчас я переменю белье и вытру пыль. Может быть, нагреть воды, миледи? И еще, совсем забыла, — тон миссис Руддл говорил о том, что то, что она собиралась сказать, Всегда производило сильное впечатление на колеблющихся квартиросъемщиков, — там, внизу, лестница. И знаете, миледи, все самое современное. Мистер Ноукс установил, как только сюда въехал.

— Ванная? — с надеждой спросила Харриет.

— Н-нет, миледи, не совсем ванная, — ответила миссис Руддл так, будто там было нечто гораздо лучше, — но все остальное самое современное. Вы сами увидите. Нужно только заливать воду в бак, утром и вечером.

— Понимаю, — ответила Харриет. — Отлично. — Она выглянула в окно. — Интересно, чемоданы уже принесли?

— Я сбегаю, посмотрю, — с готовностью отозвалась миссис Руддл, пройдя по комнате и бесцеремонно собрав вещи мистера Ноукса в большой передник. Напоследок она прихватила с туалетного столика ночной колпак. — Не успеете оглянуться, как все уже будет доставлено.

Багаж принес Бантер. Он выглядел немного расстроенным и уставшим, и Харриет виновато ему улыбнулась.

— Спасибо, Бантер. Боюсь, что у тебя со мной много хлопот. А его сиятельство…

— Его сиятельство внизу с молодым человеком, которого зовут Берт. Они пытаются расчистить сарай, чтобы поставить туда машину. — Он взглянул на Харриет, и его суровый взгляд немного смягчился. — Он поет французские песни, мэм. И, насколько мне известно, это значит, что у его сиятельства отличное настроение. Мне пришло в голову, миледи, что, если вы и его сиятельство захотите устроить спальню здесь, гардеробную его сиятельства можно устроить в соседней комнате. Тогда у вас, миледи, в этой комнате будет больше места. Позвольте, я все устрою.

Он подошел к большому шкафу, открыл дверцы и скептически осмотрел одежду мистера Ноукса. Покачав головой, он снял все с крючков и вешалок и на вытянутых руках вынес из комнаты прочь. Через пять минут он уже очистил комод и застелил полки «Морнинг Пост», которую неожиданно извлек из объемистого кармана. Из другого кармана Бантер достал две новенькие восковые свечи и вставил в подсвечники по обеим сторонам зеркала. Он вышвырнул желтый обмылок мистера Ноукса, забрал и вынес его полотенца и кувшин для умывания и через секунду вернулся с белоснежными новыми полотенцами, девственно чистым куском ароматного мыла, завернутого в целлофан, маленьким чайничком и спиртовкой. Поднеся спичку к фитилю, он сообщил, что миссис Руддл уже поставила огромный котел с водой на плиту, и вода, как ему кажется, через полчаса уже должна закипеть, что внизу какие-то проблемы с камином и что он оставил чемодан его сиятельства в гостиной и должен за ним приглядывать.

У Харриет не было ни сил, ни желания переодеваться. Комната благодаря стараниям Бантера сразу стала намного уютнее, но все-таки здесь было очень холодно. Она стояла и думала, что Питеру было бы гораздо приятнее провести эту ночь в каюте шикарного лайнера или роскошном номере гостиницы «Континенталь» где-нибудь на Ривьере. Она надеялась, что после изнурительной борьбы с сараем он сможет найти что-нибудь, чтобы они могли согреться и съесть свой запоздалый свадебный ужин хотя бы в относительном комфорте.

Питер Вимси тоже надеялся. Сарай был забит кучей ненужных вещей, но, к сожалению, среди них было мало деревянных: сломанные велосипедные рамы и рваные камеры, обрывки конской упряжи, разбитые каминные решетки и гнутые кипятильники. Но погода была ненадежная, и он не мог позволить себе давить «миссис Мердт» (его девятый «даймлер» с таким именем) под открытым небом на всю ночь. Он вспомнил о пристрастии миледи к стогам сена в полях и засвистел легкомысленную французскую песенку. Но время от времени свист прерывался: Питер раздумывал, почему роскошные каюты и шикарные номера в «Континентале» нравятся ей меньше.

Часы на городской церкви пробили без четверти одиннадцать, когда он наконец устроил «миссис Мердль» на ночь и вошел в дом, сметая с рукава паутину. Как только Питер переступил через порог, его окутало облако черного дыма, мешая дышать и застилая глаза. Закашлявшись, он бросился в кухню и увидел, что скоро им вообще негде будет спать. В гостиной плавал чисто лондонский смог. Питер разглядел серые тени, которые суетились вокруг камина, как мрачные призраки ночи. Он прокричал: «Привет!» и опять закашлялся. Из клубов густого черного дыма к нему выбралась фигура, в которой он с трудом узнал ту, которую утром обещал любить, почитать и защищать. Из ее глаз ручьями текли слезы. Он схватил ее за руку, и несколько минут они кашляли дуэтом.

— О, Питер! — с трудом проговорила Харриет. — Кажется, все трубы забиты.

Открыли окна, и сильный сквозняк понес дым по всему дому. Из дымного коридора появился пошатывающийся Бантер, изумленный, но все еще пытающийся держать себя в руках. Он успел открыть в доме все двери. Харриет выскочила в коридор и, жадно глотая свежий, чистый воздух, упала в кресло, чтобы хоть немного прийти в себя. Когда Харриет опять обрела способность дышать и видеть, она попыталась вернуться в гостиную. В дверях она столкнулась с Питером.

— Ничего не получается, — сказал его сиятельство. — Трубы забиты. Я заглядывал в обе. Кромешная тьма. Не видно ни одной звездочки. Сто пудов сажи в кухонной печи. (Правый рукав красноречиво подтверждал, что он прав). Думаю, их лет двенадцать не чистили.

— Их ни разу не чистили при мне, — сказала миссис Руддл. — А я живу здесь… В Рождество будет одиннадцать лет, как я здесь живу.

— Значит, их не чистили одиннадцать лет, — сердито сказал Питер. — Бантер, пошли завтра за трубочистом. А сейчас подогрей нам на плите черепаховый суп и подан перепелов и бутылочку рейнвейна.

— Слушаюсь, милорд.

— И я бы хотел умыться. Там на кухне, кажется, есть чайник?

— Да, милорд, — дрожащим голосом сказала миссис Руддл. — Огромный чайник, горячий, как огонь. А я сейчас принесу чистые простыни и постелю наверху.

Питер пошел за чайником, Харриет вышла следом.

— Питер, мне так жаль… Дом, о котором я так долго мечтала… Я хотела бы извиниться…

— Извинись, если посмеешь, тогда увидишь, какой я бываю грозный. Я черный, как африканский скорпион. Ты же не хочешь спать сегодня со скорпионом?

— Особенно на чистых простынях… И, Питер… Все и правда, как в той сказке. Там действительно пуховая перина.