"Повенчанные судьбой" - читать интересную книгу автора (Хорст Патриция)

Глава 8

Следующим вечером Кэтлин въехала в тихое место в нескольких кварталах от центра города. Она никогда не подумала бы, что где-то здесь поблизости может оказаться дом, если бы Брайс Джордан не нарисовал ей дорогу, петляющую между деревьями.

Но когда свет фар ее машины осветил невысокое каменное строение, предложение, которое она приняла, показалось ей все-таки безрассудным. Однако времени на то, чтобы дать задний ход, уже не было. Брайс, поджидавший ее, приветливо махнул рукой. Разрываясь между авантюрным возбуждением и отчаянием, Кэтлин въехала в гараж, припарковав машину рядом с "торнадо" хозяина.

– Привет, – сказал он и чмокнул ее в щеку. – Рад видеть тебя здесь.

Все было очень просто, цивилизованно и довольно безобидно. Почему же у нее так дрожат колени, а сердце готово вот-вот выскочить из груди?

– Прости, что не привезла с собой никакого подарка к новоселью, – пробормотала Кэтлин.

– Знаешь, о чем я подумал сейчас? – сказал Брайс, мягко подхватив ее под руку и направляя в дом через внутреннюю дверь. – Ты, видимо, опасаешься, что совершила ошибку, приехав сюда. И, возможно, отчаянно ищешь повод, чтобы поскорее вернуться домой.

Кэтлин тщетно пыталась рассмеяться.

– Неужели это настолько очевидно? – спросила она.

Они вошли в узкий, тускло освещенный коридор.

– Во всяком случае, это не секрет для человека, который знает тебя довольно хорошо. – Брайс остановился перед старинными доспехами, оформленными под вешалку для верхней одежды, и взял из ее рук плащ. – Тебе не нужно бояться меня, Кэтлин. Поверь, все, что было сказано вчера, я говорил от чистого сердца.

Чувствуя себя неловко, она ответила:

– Что ж, спасибо за твое понимание. Брайс повесил плащ и провел ее в большую гостиную с окнами, расположенными по обе стороны от камина. Стены помещения были окрашены в белый цвет, а на дубовом полу лежал огромный турецкий ковер. Рядом с небольшим кофейным столиком со стеклянной столешницей стояли два глубоких кресла и диван.

Неподалеку от столика находилась подставка для вин. Над камином висела картина с изображением охотничьих собак на фоне лесной опушки. Противоположную стену украшала старинная карта в резной деревянной оправе.

Брайс быстро развел огонь. В камине заиграло пламя, послышался веселый треск поленьев, и на стенах заплясали причудливые тени. Еще одним источником света служили несколько свечей в тяжелых медных подсвечниках, расставленных в разных точках комнаты.

Теплая и уютная обстановка словно призывала Кэтлин забыть о тревогах.

– Ты сам обставлял дом или доверил это дизайнеру? – спросила она, с интересом осматриваясь.

– Сам, целиком и полностью, – ответил Брайс, вынимая бутылку из ведра со льдом. – Тебя устроит полусухое шампанское?

– Конечно!

Он наполнил бокалы.

– Выпьем за старую дружбу и новые начинания.

– Отличный тост, – кивнула Кэтлин, осознавая, что окружающая атмосфера и сгущающиеся сумерки намекали на куда большее, чем просто дружеские отношения.

Посчитав, что разумнее будет хотя бы поначалу держаться на расстоянии, она мягко отказалась от предложения Брайса сесть в кресло напротив и решила пройтись по гостиной. Остановившись в углу, она нагнулась, чтобы получше рассмотреть ярко-красную вазу и вдохнуть аромат поставленных в нее анемонов.

– Когда-то ты любила эти цветы, – заметил Брайс, пристально наблюдая за ней.

– Ты помнишь об этом? – удивилась Кэтлин. – Они прекрасны, как и твой дом.

– Тут у меня просто. Без претензий. И вместе с тем довольно современно. Самому дому, между прочим, около полутора сотен лет. Немного позже, если захочешь, пройдемся по комнатам, я покажу тебе все.

– Хорошо, – согласилась Кэтлин. – С удовольствием посмотрю.

– Означает ли это, что ты уже не жалеешь о своем приезде сюда? – осторожно поинтересовался Брайс.

– Не жалею, – кивнула Кэтлин, немного помедлив, и снова стала бродить по комнате.

– Что ж, можно расслабиться и отдохнуть.

– Думаю, да. Только почему ты меня так пристально рассматриваешь?

– Ничего не могу с собой поделать, – улыбнулся Брайс. – Ты красивая.

Она пожала плечами и вдруг усмехнулась.

– Смотри, на мне черная юбка и белая блузка. А на тебе черные брюки и белая рубашка. Мы сегодня одеты как близнецы.

– Я думаю, что мы больше похожи на незавершенное произведение… Эскиз уже сделан, осталось только подобрать правильные цвета, – ответил он и спросил: – Поужинаем?

– Пожалуй, да.

– Отлично! – обрадовался Брайс. – Присядь поближе к камину и подожди, пока я кое-что приготовлю.

– Тебе помочь?

– Не сегодня. В следующий раз, может быть… – сказал он и, перед тем как уйти в кухню, наполнил бокал шампанским и подал Кэтлин.

Когда будет этот следующий раз? И будет ли вообще?… – Она почти четверть часа обдумывала этот вопрос. Но вот Брайс вернулся и сообщил, что ужин готов.

– Боже мой! – всплеснула руками Кэтлин, войдя в кухню. – Как здесь необычно!

Комната была полукруглой, с куполовидного потолка свисала большая и вместе с тем изящная бронзовая люстра. Высокие, от пола до потолка, окна занимали большую часть стены.

– Ты удивлена, – заметил Брайс.

– Мне тут нравится! – Она бросила беспокойный взгляд на окна.

– Эта часть дома смотрит на океан. Так что с этой стороны – лишь вода и небо, и нас никто не потревожит…

– Слава Богу! – Кэтлин уселась в кресло, которое он подкатил поближе к столу и при этом как бы невзначай коснулся рукой ее плеча.

– Я не потерплю никаких непрошеных гостей. Не хватало еще, чтобы нам испортили такой славный вечер.

Откуда-то вдруг прорезались звуки шопеновского ноктюрна, который служил хорошей заставкой для любой паузы. Хорошее вино в сочетании с окружающей обстановкой создавало особый уют, приятным дополнением к которому служил жареный лосось с отварным картофелем и спаржей.

– Заказал в ресторане, – признался Брайс, как бы отвечая на ее невысказанный комплимент. – Оставалось только слегка подогреть. Впрочем, сам я неплохо готовлю стейк.

На десерт был шоколадный торт с вишнями, и сердце Кэтлин беспокойно забилось. Кусочки именно такого торта они с Брайсом обычно заказывали к кофе, когда встречались в их любимом маленьком кафе на площади.

– Надо же, ты и об этом вспомнил, – восхитилась она.

– Я помню все мелочи из нашего прошлого…

– Я тоже, – сказала Кэтлин и вздохнула. – Шоколадный торт с вишнями всегда был у нас на праздничном столе. И в Рождество, которое мы впервые отмечали вместе, и в праздник святого Валентина, и в дни рождений… – Она бросила на Брайса испуганный взгляд и замолчала.

– …И в первый раз, когда мы занимались любовью. И в последний тоже… – договорил он.

Сказано это было с оттенком глубокого сожаления. И глаза Кэтлин заблестели от навернувшихся слез.

– Пожалуйста, не надо. Ты ведь сам как-то сказал, что не стоит ворошить прошлое.

– Верно. – Он пожал плечами. – Давай поговорим о чем-нибудь еще. Вот хотел спросить, что побудило тебя вчера так живо откликнуться на крик бездомной женщины? Наверное, ее беременность?

– Да, прежде всего это, – ответила Кэтлин. – Ну и то, что ей не к кому обратиться за помощью.

– Надеюсь, ты еще не забросила свою идею организовать приют? Это стало бы счастливым избавлением для таких, как она.

– Именно ей сейчас это вряд ли поможет, – с сожалением проговорила Кэтлин. – Ведь ее ребенок должен появиться на свет со дня на день. И это значит, что у нас в Элсуэрте будет еще одно беспризорное дитя.

– Это единственное, что тебя беспокоит?

– Нет, – ответила она. – Конечно нет. Но едва ли ты сумеешь понять…

– А я попробую, – пообещал он. – Должно быть, ты недооцениваешь меня.

Готов ли Брайс именно сейчас услышать, что она была беременна от него и сделала аборт? Нет, пожалуй, с этим признанием стоит пока повременить, подумалось ей.

– Когда-нибудь я расскажу тебе о нас с тобой то, что ты еще не знаешь, – пообещала Кэтлин. – Но не сегодня.

– Ладно. – Он решил не упорствовать. Вместо этого, когда с едой было покончено, предложил: – Пойдем. Выпьем еще кофе, но на этот раз в другой комнате.

– Позволь мне хотя бы помочь тебе убрать посуду, – предложила Кэтлин.

– Наверное, ты хочешь повнимательнее осмотреть кухню, чтобы убедиться в том, какой я неряха.

– Как ты догадался? – рассмеялась Кэтлин, довольная тем, что напряжение между ними несколько разрядилось, и спросила, кивнув на рулоны с чертежами, собранные в корзине рядом со столом: – Ты работаешь дома?

– И дома тоже, вечерами, – ответил он. – Необходимо реорганизовать отцовскую фирму, а заодно вдохнуть жизнь в северные кварталы на окраине Элсуэрта.

Они направлялись к лестнице.

– Ты имеешь в виду тот район, в котором мы с тобой встретились вчера?

– Вот именно, – кивнул Брайс. – Ведь с тех пор как закрылась рыбоконсервная компания, большинство зданий и складов пришли в негодность. Однако городские власти пока бездействуют. Отец говорит, что не хватает средств. Теперь в том районе в основном обитают люди вроде той парочки, которую мы встретили у супермаркета.

– То есть тебе хотелось бы, чтобы этот район снова ожил, а предприятия, расположенные в нем, стали действовать и приносить доход?

Брайс открыл дверь одной из комнат на втором этаже и, улыбнувшись, сказал:

– Слово "доход" прозвучало у тебя как-то странно, будто ты не слишком одобряешь мой план. А ведь в итоге и облик города улучшится, и люди получат работу.

– Однако… – Кэтлин хотела возразить, но осеклась, когда увидела широкую кровать.

– Зря пытаешься препираться, – шутливо добавил Брайс, отступив в сторону и освободив ей дорогу. – Подумай о нас с тобой. Я жду, когда ты снова станешь доверять мне.

Кэтлин было что ответить на это, но она застыла в молчании. Над кроватью в рамке висела ее фотография. Снимок был сделан тем летом, которое стало самым романтическим периодом в ее жизни. Она смотрела из того времени, взгляд был искренним, губы тронуты легкой улыбкой.

– Да, – проговорил он проникновенно. – Это ты в дни твоей невинности.

– Невинна? – удивилась Кэтлин. – Но мы ведь с тобой к тому времени были уже близки больше года.

– И до сих пор оставались бы вместе, если б между нами не встали другие люди, – тихо продолжил Брайс и, подойдя к ней сзади, обнял за плечи. – Как же это произошло? – спросил он, нежно целуя ее в шею.

Смутно осознавая сквозь пелену подступающего желания, что она теряет над собой контроль, Кэтлин с усилием проговорила:

– Просто ты тогда устал от встреч с девушкой-подростком и решил найти себе более изысканную и, наверное, более искушенную в любви даму.

– Как ты сказала?

Брайс резко развернул ее к себе лицом. В его взгляде застыло недоумение и такая боль, что Кэтлин стоило усилий повторить сказанное:

– Ты начал встречаться с другой женщиной.

– Нет, не так! – запротестовал он. – Это ты бросила меня, когда тебе вскружил голову парень-итальянец, младший брат твоей подружки по комнате! Он показывал тебе Рим, в том числе и его ночную жизнь…

– Ночную жизнь? – Кэтлин от души расхохоталась. – Ну, ты даешь! Кто же это подкинул тебе мысль о том, что между мной и Роберто мог возникнуть роман? Ради Бога, он ведь католический священник, единственной страстью которого были религия и итальянская живопись шестнадцатого – восемнадцатого веков! Да, вместе мы посетили несколько музеев. Но разве это повод к недоверию с твоей стороны?

Тягостное молчание, которым Брайс встретил это внезапное признание, звенело в ушах громче барабанной дроби.

– Священник? – переспросил он. Его лицо побелело, взгляд сделался суровым. – Джейн по какой-то причине забыла упомянуть об этом, когда рассказывала о твоих похождениях.

– О моих похождениях?

Не было нужды спрашивать, что именно Брайс хотел этим сказать. Кэтлин сразу все поняла, хотя восемь лет назад ей вряд ли удалось бы это. Тогда она все еще считала Джейн своей лучшей, самой близкой подругой.

– Она оговорила тебя! Вот дрянь! – яростно вскрикнул он. – Собственноручно удавил бы, не будь она уже в могиле!

– Винить нужно не только ее, – вмешалась Кэтлин, которой гнусность поступка Джейн вдруг показалась не менее предосудительной, чем их собственная глупость. – Мы оба с тобой виноваты. Если бы мы доверяли друг другу…

– И ты еще оправдываешь ее! – возмутился Брайс. – Как можно сваливать вину на нас?

– Почему бы и нет? – запротестовала Кэтлин. – Если бы мы с тобой по-настоящему любили и верили друг другу…

– Но ведь мы были совсем юными! Ты у меня была первой женщиной, и я у тебя был первым! Что вообще мы могли знать в то время?

– Да, зрелости нам явно не хватало, – согласилась она. – Будь мы поопытнее, наши поступки были бы иными. Однако нельзя вернуться в прошлое и что-либо изменить в нем. Можно попробовать забыть о том, что произошло.

– Нет! – горячо запротестовал Брайс. – Не в этом случае. Мы ничему не научимся и не вынесем для себя никакого урока, если поступим так. Ведь в будущем ты вновь подставишься под очередной удар.

– Не думаю, что теперь кто-либо сможет причинить мне боль точно таким же способом, каким в свое время причинил ты, – продолжала Кэтлин слегка надломленным голосом.

– О каком способе ты говоришь? – Он с удивлением уставился на нее.

– Когда мы с тобой столкнулись в канун Рождества, от тебя уже веяло холодом. Все выглядело так, будто ты презирал и ненавидел меня. К тому же с тобой была девушка…

– То, что ты увидела тогда на моем лице, была не ненависть, а лишь гнев и задетая гордость. – Брайс вновь обнял ее. – Ну а девушка… Она была просто одной из тех девчонок, которые никогда не откажутся повеселиться в компании симпатичного парня. Ничего серьезного. Мне нужно было свыкнуться с потерей. Ведь я потерял тебя…

– Вы были любовниками? – спросила Кэтлин, вдруг вспомнив, какими глазами та юная леди смотрела на него.

Он, склонившись, прижался лицом к ее груди.

– Разве теперь это имеет какое-нибудь значение?

– Ты спал с ней? – упорствовала Кэтлин.

– Да, – вздохнув, признался Брайс. – Пару раз, пока ночью не назвал ее твоим именем… – Он слегка отклонился. – А у тебя были другие мужчины?

– Нет, – ответила она, и по ее щеке скатилась слеза. – Но назло тебе очень хотелось, чтобы кто-нибудь занял твое место. Я пыталась понравиться кому-нибудь, но в последний момент никогда не хватало сил пройти через это. Ты, Брайс Джордан, убил во мне интерес к другим мужчинам.

– Позволь мне исправиться, – хрипло прошептал он и потянул Кэтлин к постели, осыпая поцелуями ее глаза, щеки и губы. – Мы потеряли так много времени и больше не вправе упускать ни секунды.

Его голос звучал так убедительно, что Кэтлин отчаянно захотелось поверить в то, что их отношения восстановятся. Однако ему пока не было известно о ее неудачной беременности. Хотя нельзя бесконечно скрывать столь важный факт. Брайс вправе знать истину.

А вдруг, узнав об этом, он рассердится и навсегда порвет с ней? Но если такое и случится, то пусть уж лучше сейчас, чем позже, когда ее сердце будет разбито окончательно.

– Знаешь, не всегда спешка приводит к желанному результату. Нам надо поговорить, ведь произошло так много событий…

– Разговор подождет! – Брайс подхватил ее, нежно и бережно положил на спину. – У нас есть много способов вернуться друг к другу, выберем же из них самый желанный. Ты понимаешь, о чем я…

Его слова и поцелуи совершенно лишили Кэтлин способности к сопротивлению. Да, она его рабыня, причем по собственной воле. И сделает сейчас все, что он захочет.

Брайс раздевал ее – снимал юбку, блузку, бюстгальтер. И, едва успев скинуть с себя рубашку, прильнул поочередно к ее соскам… Он вновь открывал для себя эту женщину, совершая искусные движения пальцами и губами и поднимая ее до таких высот желания, что плоть настойчиво требовала разрядки. Прилив бурной страсти довел Кэтлин до изнеможения. Но в ее голове еще теснились невысказанные фразы, слова, и она попыталась сбросить с себя тяжкое бремя старой тайны.

– Возможно, ты рассердишься и не захочешь продолжать, если узнаешь…

Брайс взял ее руку и провел ею по своей груди, животу и опустил ниже. И Кэтлин почувствовала там, у себя под ладонью, напряженное мужское естество.

– Неужели ты всерьез считаешь, что я не захочу тебя? – почти простонал он.

– Ты воюешь несправедливо, – прошептала она, в душе не скрывая своего восхищения от прикосновения к его разгоряченному телу.

– Я сражаюсь, чтобы побеждать, – твердо сказал Брайс. – Сражаюсь за то, во что верю. А верю я в нас с тобой.

– Я тоже верила когда-то, однако потом все пошло наперекосяк!

– Мы оба совершали ошибки, – успокоил он ее. – Теперь вместе их исправим.

И Кэтлин снова ощутила себя послушной рабыней. Брайс резким движением стянул с нее трусики. Отброшенные в сторону, они опустились там же, рядом с постелью, где уже лежало все, что было с нее снято. А легкое, ласковое и вместе с тем властное движение его руки, оказавшейся у нее в промежности, сообщило Кэтлин прилив страсти, мгновенно превративший ее в неистовую тигрицу.

– Да, милый, да… – твердила она, помогая ему расстегивать ремень брюк. У нее от нетерпения дрожали руки.

Наконец он справился, освободился от оставшейся одежды, как от ненужных пут. Кэтлин, почувствовав его в себе, застонала от сладострастия и приняла заданный им ритм движений. Дыхание Брайса было частым, прерывистым. Вскоре он уже отчаянно пытался оттянуть момент наивысшего наслаждения, желая достигнуть его одновременно с любимой женщиной.

Понимая его, она тоже старалась забыть обо всем и полностью отдаться любви. Но не смогла. Слишком сильно довлело над ней чувство вины за прошлые ошибки. Самое лучшее, что ей удалось сделать, – это покрепче прижаться к Брайсу и слегка застонать, чтобы помочь ему достичь пика блаженства. Сама же она сейчас была не в силах последовать за ним. Ей вдруг стало ясно, что они уже никогда не смогут ощутить былой романтизм отношений…

– У тебя не получилось, – тихо сказал он, смахивая волосы с ее лба. – Прости. Наверное, мне не следовало так спешить.

– Нет. Это моя вина. Я была слишком напряжена и озабочена. – Кэтлин ласково коснулась его щеки. – О, Брайс, тем летом, когда мы с тобой встречались в последний раз, кое-что произошло… Мне следовало сказать об этом раньше, но я испугалась. Думала, что смогу забыть об этом, но совесть терзает меня. И все же я боюсь говорить тебе, ведь…

Брайс вытер слезы, опять навернувшиеся на глаза Кэтлин.

– Ничего не бойся, – тихо проговорил он. – Со мной ты можешь поделиться чем угодно. – И, увидев, что она все-таки не решается начать, добавил, посмотрев ей в глаза: – Ну-ка, прекрати изводить себя. Если ты хочешь рассказать, что сделала аборт, когда мы, расстались то мне это известно. Я узнал об этом тогда же.