"Миг удачи" - читать интересную книгу автора (Киншоу Эва)

4

Встретив потрясенный взгляд Майлза, она закрыла глаза и попыталась отвернуться к стене.

– Нет! – Майлз удержал ее за плечо. – Карен… давно?

– Вот уже три месяца, – прошептала она.

– Ну и как тут прикажешь не удивляться? Ты скрывала эту новость целых три месяца… Почему? – На мгновение сильные пальцы до боли впились в ее плечо.

– Я… я сама узнала только месяц назад, – пролепетала Карен.

– Но, черт возьми, почему так поздно?

– Если помнишь, я принимала таблетки, – нервно сглотнула она.

– Я помню, что мы обсуждали с тобой эту проблему. И ты сказала, что берешь ответственность на себя, – сурово проговорил он.

Карен решительно вздернула подбородок

– Я понимаю, что для тебя это крайне неприятный сюрприз…

– Я этого не говорил.

– В словах необходимости нет… Но, пожалуйста, не перебивай!

Майлз сардонически изогнул бровь и снял руку с ее плеча. Карен вздохнула поглубже… и при помощи медицинских терминов объяснила, как все случилось.

– Знаю, это моя вина, – подвела она итог. Меня предупреждали, но я понадеялась на чудодейственное средство… – Карен беспомощно развела руками.

– Ты вкалывала за десятерых и, как всегда, не нашла времени остановиться и подумать, сухо прокомментировал Майлз.

– Послушай, я целиком и полностью принимаю на себя ответственность. Тебе не о чем тревожиться!

– Ты забываешь об одной маленькой детали, – мрачно сощурился Майлз. – Это ведь и мой ребенок тоже.

– Я…

– Ну да, теперь все встало на свои места! – возбужденно перебил он ее. – Неудивительно, что ты вдруг от меня отдалилась. Но почему, ради всего святого, ты не рассказала мне сразу? Еще до моего отъезда?

– Я хотела хорошенько все обдумать. Меня эта новость просто оглушила. И я знала, что теперь между нами все изменится.

– Тут ты права! – подтвердил Майлз, и впервые с начала разговора глаза его весело сверкнули. – Мы поженимся, и чем скорее, тем лучше. Этот изобретательный малыш просто-таки припер нас к стенке.

Карен закрыла лицо руками и без сил рухнула в стоявшее рядом кресло.

– Мы не можем вот так сразу взять да и пожениться! Ты сам говорил не далее чем три недели назад, что есть много причин сохранять статус-кво.

– Карен! – Майлз уселся напротив нее: теперь в нем ощущалось нечто властное и непреклонное. – Тебе не кажется, что несправедливо ставить мне в вину слова, которые я произнес, даже не догадываясь о твоей тайне?

– Но прописные истины не меняются! – Карен нервно сплетала и расплетала пальцы. – Ни ты, ни я даже не задумывались о браке и детях.

– Ты – да. Ведь для тебя всего важнее карьера, – безжалостно уточнил Майлз.

– А как насчет тебя? – не осталась она в долгу.

– Ну, когда ситуация настолько тупиковая… Да, Карен, о браке я и впрямь не помышлял, – невозмутимо отозвался он. – Но, как ни банально это звучит, обстоятельства и впрямь меняют дело. И, что бы ты там обо мне ни думала, я не из тех, кто отвернется от собственного ребенка.

Карен слегка зарделась.

– Но расскажи хотя бы, что ты почувствовала, узнав о беременности? – не отставал Майлз. – Шок? Ужас? Дескать, жизнь безнадежно испорчена?

Вот, значит, какова я в глазах Майлза! – расстроилась она.

– Нет, я с каждым днем все больше и больше радуюсь. – Карен положила ладонь на живот. – Этот малыш уже вертит мною, как хочет.

Майлз молча разглядывал собеседницу. Нет, эти глаза не лгали: взгляд их и в самом деле смягчился, и во всем облике Карен ощущалось нечто новое – трогательная женственность.

– А о причине ты не задумывалась? – осведомился будущий отец.

– Похоже, извечный женский инстинкт дает о себе знать.

– А может, дело в том, что это наш ребенок? Твой и мой?

– Да, Майлз, – прошептала она. – И все же…

– Тогда у нас есть все основания обеспечить малышу и папу, и маму. Разве не так?

– Непредвиденная беременность нё всегда основание для брака, зачастую наоборот, – удрученно вздохнула Карен. – Люди, абсолютно несовместимые, ради ребенка пытаются переломить себя…

– Уж в одном-то отношении мы превосходно подходим, друг другу, – многозначительно протянул Майлз, окидывая ее насмешливым взглядом.

Карен не сомневалась: он имел в виду постель, и ничто иное. Она стиснула зубы, призывая на помощь все свое самообладание: ну как устоять перед этой ленивой грацией! Это ощущение спокойной, неодолимой силы, эти растрепавшиеся волосы, эти руки… особенно руки, и воспоминания об их ласках…

– Может быть, и так, но…

– Может быть? – иронически передразнил он. – Я знаю, прошло целых три недели, но ты потрудись вспомнить нашу последнюю ночь…

– О да! – Карен поежилась: где многолетний опыт профессиональной выдержки? – Но для брака, знаешь ли, требуется нечто большее. Разве вы с Линдой не убедились в этом на практике?

В дымчато-серых глазах что-то вспыхнуло и погасло.

– Если ты к ней ревнуешь, то напрасно. С ней покончено раз и навсегда, – ровным тоном заверил он.

Карен глядела на него во все глаза: первые слова Майлза неприятно ее задели, и она ждала подробных объяснений. Но объяснений не последовало, и молчание любимого болью отозвалось в ее сердце: ей никогда не понять, почему этот брак оказался неудачным, никогда не постичь внутренний мир Майлза Диксона. До сих пор ей дозволялось видеть лишь одну сторону его многогранной личности, и, наверное, никогда он не откроет ей ни сердце, ни душу.

Скорее всего, это объясняется травмой, нанесенной крушением первого брака. Какой трагический результат! Карен внезапно поняла, что бесконечно любит Майлза. Однако не оставалось сомнений: тот упорно не желал переступать известной границы.

И ничем тут не поможешь, в отчаянии думала она. Потому что, если бы не ребенок, роман их затянулся бы на годы или до тех пор, пока не утратил бы для него остроту ощущений. Ведь Майлз никогда не давал ей понять, что хотел бы узаконить их отношения. Карен встала.

– . Думаю, Майлз, проблема в том, что мне больше по душе роль матери-одиночки.

– Я знал, что рано или поздно твоя драгоценная карьера о себе напомнит, – язвительно заметил он. – Но как ты собираешься воспитывать ребенка, оставаясь при этом таким крутым адвокатом?

Проигнорировав обидное замечание, равно как и оскорбительный взгляд, Карен коротко рассказала об Эмили Аронсон, имени, впрочем, не называя.

– Понятно, – издевательски протянул Майлз. – Надо же, что за бурную деятельность ты развернула за моей спиной!

Последнее замечание сокрушило-таки ее защитные бастионы.

– Вовсе нет. То, что я обнаружила лучшую подругу по колледжу у дверей офиса, – чистое совпадение!

– А твоя лучшая подруга замужем? – полюбопытствовал он.

– Нет. А это важно?

– Просто подумал: как эти карьеристки держатся друг за друга!

От напускного спокойствия Карен не осталось и следа. Ей захотелось отвесить ему пощечину, хотя в последний момент здравый смысл одержал верх над яростью. Майлз неспешно встал, на губах его играла пре ехидная улыбка.

– Ну что ж, похоже, мы с тобой снова не нашли общего языка. Жаль, знаешь ли, потому что второй период беременности должен быть более счастливым и спокойным, чем первый.

– И что? – вызывающе бросила Карен.

– Токсикоз и вероятность выкидыша велика в первые три месяца, так что эти опасности позади.

– Знаю.

– А что еще ты знаешь? Сейчас ты в расцвете красоты, но не пройдет и трех месяцев, как станешь грузной и неуклюжей! А что за набор всевозможных «прелестей»: растяжки и пигментные пятна на лице, изжога, распухание лодыжек, трудно устроиться поудобнее – словом, ни лечь, ни встать. Впрочем, младенец, который толкается и ворочается в утробе, уснуть все равно не даст.

Глаза Карен в ужасе расширились, губы беспомощно приоткрылись. А Майлз безжалостно продолжал:

– А сами роды – процесс не из приятных, уверяю тебя! И почему это некоторые наивно полагают, что кормить грудью – легко и просто, поскольку самой природой предусмотрено. Плюс бессонные ночи – со временем ты так устанешь, что и знать не будешь, на каком ты свете… И все это тебя ждет в самом ближайшем будущем!

– Да ты просто ходячая энциклопедия по беременности!

– Кто, как не я, часами катал Дика в колясочке по всему дому и угодьям, чтобы малыш угомонился и уснул!

Карен медленно опустилась на диван, закрыла лицо руками и неожиданно для себя самой истерически расхохоталась.

– Ох, Майлз, тебя послушать, так я просто новичок зеленый! – отсмеявшись, проговорила она. И уже серьезно добавила: – И все-таки просто так взять да и выйти за тебя замуж я не могу. Уж такая я уродилась! Кроме того, я отлично понимаю, что нужно тебе.

Поколебавшись, Майлз сел на диван рядом с Карен и завладел ее рукой.

– Тебе нужна… тебе нужна женщина, которая сможет жить твоей жизнью. А меня, например, плантации вгоняют в ужас, точно так же, как некогда Линду. Ну, ты понимаешь, о чем я толкую. – Она решительно оборвала готового возразить собеседника: – Я не разделяю твоего мистического сродства с землей.

– А вот Салли разделяет, – помолчав, возразил Майлз. – Но это не помешало ей сделать карьеру.

– Салли родилась в усадьбе… и семьей, кстати, так и не обзавелась.

Наступила напряженная пауза.

– Так что же нам делать, Карен? – на удивление миролюбиво спросил Майлз.

– Что делать?

– Продолжать жить, как раньше, и всем говорить, что мы решили не завершать дело законным браком, потому что необходимости в этом не видим, так?

– Я…

– Или ты составишь юридическое соглашение, в котором особо оговоришь мои родительские права? Я вроде бы припоминаю, что некогда именно ты сочла моральным долгом прочитать мне целую лекцию об обязанностях родителей перед детьми.

Карен уже с трудом сдерживала слезы.

– Или ты решила разорвать, наши отношения – окончательно и бесповоротно? – Майлз хищно улыбнулся, наблюдая смятение собеседницы. – Интересно, что скажут люди? Что я обольстил тебя и бросил: дескать, выпутывайся, как знаешь? Ведь рано или поздно все узнают, чей это ребенок. Ты вообще понимаешь, что за слухи поползут по городу?

– Если ты сделал мне предложение только поэтому, – скептически протянула Карен, – то я…

– С другой стороны, твое доброе имя тоже поставлено на карту… – перебил ее Майлз, пожимая плечами. – В наши дни женщины независимы… Может, ты мной просто воспользовалась?

Карен отчаянно хотелось признаться, что на самом-то деле она полюбила его – безоглядно, бездумно, где уж тут искать место тонкому расчету! Но вовремя сдержалась: после такой исповеди путей к отступлению у нее не останется. А ведь так больно было сознавать, что Майлз, искренне готовый поддержать ее и ребенка, возможно, никогда не полюбит ее ответной любовью! И почему она вовремя не уразумела, на какую опасную почву ступила в отношениях с Майлзом Диксоном?

– Я не знаю, что делать, – честно призналась она. – Вот только…

– Замуж выходить отказываешься?

– Майлз… – Карен порывисто обернулась, в ее глазах стояли слезы. – Речь идет о трех жизнях… нет, о четырех, считая Дика. Нельзя здесь поступать опрометчиво!

– Не думаю, что Дик, станет возражать: мальчик привязался к тебе всей душой. А вот будущего отчима терпеть не может, – многозначительно сообщил Майлз.

– Так она и в самом деле… – начала Карен.

– Как, ты уже знаешь о матримониальных планах Линды? – нахмурился экс супруг.

– Я… – пролепетала Карен и прерывисто вздохнула. – Да, я знаю.

– Откуда?

Ах, надо было сообщить любимому раньше!

– Ну… – Карен тщетно пыталась придумать подходящий ответ. – Ну, Дик рассказал мне. В последний мой приезд.

– С какой стати? – недобро сощурился Майлз.

Пораженная внезапно пришедшей мыслью, Карен отпрянула от собеседника.

– Ты полагаешь, что я его расспрашивала?

– А что, разве нет?

– Нет! Мальчик сам заговорил об этом, что для меня явилось полнейшей неожиданностью.

– А ну, рассказывай все! – потребовал Майлз.

– О, черт, – прошептала Карен. – Мне не хотелось бы злоупотреблять доверием Дика. Разговор был строго конфиденциальным…

– Речь идет о моем ребенке, знаешь ли! О малыше, которому только восемь лет от роду! – В дымчато-серых глазах отчетливо читалась угроза.

Карен взволнованно подалась вперед.

– Дик сообщил мне, что у Линды «завелся новый ухажер», с огромным домом и садом, и она спрашивала, не захочет ли сын переехать к ней, если ему отдадут Мерлина.

– Продолжай, – процедил Майлз сквозь зубы

– Дик сказал еще, что терпеть не может этого типа, но Линда утверждает, что полная семья лучше неполной, даже если один из родителей – неродной. И… – Карен поморщилась, точно от боли, – если ему все-таки придется обзаводиться вторым родителем, так он бы предпочел меня.

Наступила гробовая тишина. Майлз уставился в пространство, на лице его застыло самое что ни на есть кровожадное выражение.

– А ты ни о чем не догадывался? – прошептала Карен. – Не догадывался, что Линда хочет заполучить сына назад? Да и зачем бы? Мне казалось, вы так славно поладили… к вящему удовольствию обоих.

– Я знал, что Линда снова выходит замуж. Знал, что она обхаживает малыша и так, и эдак, – мрачно ответил Майлз. – Но понятия не имел, что Дик терзается из-за этого.

– И все же я не понимаю…

– Сейчас объясню. Линда поклялась, что больше детей заводить не станет: дескать, одного ей с избытком хватает. Но ее будущий муженек, возможно, не разделяет подобных мыслей, так что она надеется утолить его жажду отцовства, подарив уже готового сыночка.

– Она… пойдет на такое? – поразилась Карен.

– Линда пойдет на что угодно, лишь бы сохранить фигуру, – цинично заметил Майлз. И, кроме того, ее ухажер баснословно богат.

– Как и ты, – уточнила Карен.

– Но я не выставляю богатства напоказ, – недобро усмехнулся он.

– Бедный Дик, – вздохнула молодая женщина.

– О, защитить сына я сумею! – Майлз сардонически усмехнулся. – Значит, Дик отлично понимает, что к чему? Между нами, я имею в виду?

– Выходит, да.

– Ну что ж, тогда маленького «аборигена» из списка проблем вычеркиваем.

Карен собралась, было возразить, но благоразумно сменила тему:

– Если бы возможно было гарантировать, что наш брак окажется счастливым!

– Карен, – задумчиво проговорил Майлз, – основная разница между тобою и Линдой заключается в том, что моя бывшая супруга привыкла действовать под влиянием минутного порыва. Девять раз из десяти это сходит ей с рук. Уж такая у нее комбинация генов в сочетании с неистребимым жизнелюбием и неодолимым чувственным обаянием: эти ее «минутные порывы» сведут с ума и аскета! Пока не натолкнешься на основу основ ее характера – эгоизм.

– К чему ты клонишь? – спросила Карен.

– Да к тому, что Линда не принимает на себя ответственности за свои сумасбродные поступки, а ты принимаешь. – Майлз помолчал. – Не только ты, но и я тоже – мы оба знаем, в чем состоит наш моральный долг, и оба должны постараться его исполнить как можно лучше.

Что за безотказный прием шантажа – пустить в ход этические принципы! Такого подвоха она не ждала. Но, может, Майлз пытается любой ценой защитить Дика от посягательств матери?…

– У меня мысли путаются, – пожаловалась Карен. И тут же придумала путь к отступлению: – Кроме того, я с головы до ног в песке. Пойду-ка приму душ.

Карен по быстрому вымыла волосы, насухо вытерлась полотенцем, надела свободное трикотажное платье и сколола влажные локоны заколкой.

Возвратившись в гостиную, она обнаружила, что Майлз уже заварил чай и вскрыл пачку леченья. Уютно устроившись за накрытым столом, он вполголоса беседовал с кем-то по телефону.

Мгновение поколебавшись, Карен уселась напротив и принялась разливать чай. Закончив разговор, Майлз сообщил ей как само собой разумеющееся:

– Я звонил Дику. Сегодня вечером отправляюсь за ним – он уже поправился.

– Да ты с ног падаешь от усталости! – изумилась Карен.

– Дик рвется домой. Кстати, от новостей о ребенке он в полном восторге.

Карен с размаху поставила на стол прелестный заварочный чайник. Руки ее дрожали.

– Как ты мог!

– Почему бы и нет? Этот малыш – его ближайший родственник. Лучше Дику узнать заранее: а то вдруг родится девочка? Зачем нам лишние осложнения?

Карен обиженно надула губы: похоже, Майлз принимает ее за дурочку!

– Ты ведь понимаешь, что речь идет не только о тебе? – продолжал тем временем Майлз. – Только потому, что ребенка вынашиваешь ты, отнюдь не следует, что…

– Прекрати! – возмущенно потребовала она. – Как я была слепа! Почему не распознала сразу?

– Чего не распознала? – искренне удивился Майлз.

– Да твоего поразительного себялюбия! В ходе бракоразводного процесса я имела удовольствие наблюдать тебя во всей красе, да только прошлое и в сравнение не идет с настоящим! Я, кажется, вправе была ожидать, что все останется между нами до тех пор, пока мы не придем к определенному соглашению! Еще столько всего нужно обсудить, столько всего принять во внимание, а ты взял да и разболтал… – Карен умолкла, тяжело дыша.

– А ты разве никому не рассказывала?

– Айрин Кортни, естественно, знает…

– Я не про врача.

– И Эмми тоже, – нехотя созналась она. – Ну, Эмили Аронсон, моя новая помощница.

– Знает, что отец ребенка – я? Кстати, – нахмурился Майлз, – не дочь ли это Сары и Дэвида Аронсон?…

– Она самая. Да, ей известно и про тебя тоже. – Карен тяжко вздохнула. – Я не могла поступить иначе.

– Ну, вот видишь! А в маленьких провинциальных городишках слухи распространяются со скоростью лесного пожара.

– Еще чего! – вознегодовала Карен. – Эмми будет молчать как рыба. Но вот Дик – совсем другое дело!

Майлз одарил ее укоризненным взглядом, и Карен вдруг устыдилась собственных подозрений.

– Нам следовало сначала решить, что делать, – произнесла она неуверенно… и, к вящему своему ужасу, разразилась слезами.

Выждав, чтобы миновал первый приступ отчаяния, Майлз встал из-за стола.

– Нет, – всхлипнула Карен, но он рывком поднял ее, подхватил на руки и понес к дивану.

– Эй, – тихонько проговорил Майлз, усаживая заплаканную Карен к себе на колени и ласково целуя мокрую от слез щеку, – малышу это на пользу не пойдет, знаешь ли.

– Это ты во всем виноват, – всхлипнув, вздохнула она. – Я хочу сказать… я не про ребенка…

– Я знаю, что ты хочешь сказать. Сейчас ты меня ненавидишь.

– Ничего подобного. Просто я не знаю, как лучше поступить! – Карен снова всхлипнула и утерла глаза рукой. – Впрочем, нет, знаю, да только ты мне не даешь!

– Может, отложим дискуссию до лучших времен? – предложил Майлз, поглаживая, золотистые завитки волос над нежным ушком.

– Тогда о чем нам говорить? – убито отозвалась она.

– О тебе, конечно. – Майлз чуть заметно усмехнулся. – Ты уже делала УЗИ? А как насчет хорошего акушера?

И будущая мать послушно пересказала ему свой разговор с Айрин, не умолчав о тревогах и страхах.

– А еще меня до смерти пугает собственное невежество, – честно призналась она. – Я ведь знаю о детях еще меньше тебя. Выходит, я дожила до двадцати семи лет, намеренно закрывая глаза на некую важную часть меня же самой. И вот что еще удивительно: никогда я не испытывала ни малейшего желания поворковать над чужими младенцами. Однако от этого… – Карен ласково погладила живот, – от этого я уже без ума, хотя он еще и на свет-то не появился!

– Еще месяц и малыш даст о себе знать! Заворочается – только держись! – заверил многоопытный Майлз, накрывая ее руку своей.

– Похоже, ты знаешь о беременности все на свете, – улыбнулась Карен сквозь слезы.

Майлз принялся осторожно поглаживать ее живот – ощущение было божественное!

– Нет, я многого не знаю. И никогда не узнаю всего того, что предстоит пережить тебе. Однако уверен: тебе незачем проходить весь этот путь одной.

– Майлз… – тихо проговорила Карен и тут же умолкла, осознав, как уютно и спокойно она себя чувствует. Но в следующий миг ощущение защищенности и тепла сменилось паникой. – Я все-таки не уверена…

– Ладно, ладно, не будем спорить. Но что нам мешает сделать хотя бы это?

Он вынул из ее волос заколку, запустил пальцы во влажные кудри, ласково погладил бархатистую щеку, тонкую шею и наконец заставил приоткрыться розовые губы… И как всегда, ход времени для влюбленных замедлился, и мир вокруг них исчез…

Но в следующую секунду Карен вновь ощутила тревогу.

– Наверное, я не должна, – прошептала молодая женщина, размыкая объятия. Она поспешно выпрямилась и принялась обмахиваться ладонью, точно веером. – Неправильно я себя веду, неприлично.

– Неприлично? Потому, что мы не женаты? – переспросил удивленно Майлз.

– Неприлично для будущей матери!

– Карен, милая! – Майлз рассмеялся, но в глазах его читалось нечто похожее на изумленное благоговение, да только как знать наверняка? – До чего ты порой бываешь наивна! Ровным счетом ничего неприличного в этом нет… Нет же, я вовсе не намерен покушаться на твою добродетель, – поспешно добавил он, видя, как напряглась собеседница. – И чего мне стоит подобная выдержка, ты никогда не узнаешь!

– Может, еще раз обсудим, что делать? – нервно сцепила пальцы Карен.

В дымчато-серых глазах что-то вспыхнуло и тут же погасло.

– К сожалению, мне пора идти. До моего рейса осталось меньше часа. Но завтра я вернусь. И мой образ мыслей не переменится, не жди!

– Майлз… – Карен собиралась спросить: ведь он и Линда некогда переживали то же самое, а что вышло в итоге? Но инстинкт подсказал ей: есть вещи, которые лучше оставить недосказанными.

Долгое мгновение Майлз любовался ею, затем поцеловал и шагнул к двери, на ходу надевая пиджак.

– До завтра, – бросил он на пороге и исчез.

Почему бы и впрямь не согласиться на брак? – спрашивала себя Карен ночью. Предположим, что ей предстоит разбирать запутанное дело в суде. Сначала надо рассмотреть все «за» и «против». Итак, плюсы: Майлз – хороший отец; ребенок, родившийся в семье Диксон, может почитать себя счастливцем, и дело здесь не в одном материальном обеспечении. Он унаследует не только капитал, но и семейные традиции, историю, духовное достояние. А также – отцовскую любовь к земле.

Все это куда предпочтительнее, нежели расти на попечении матери-одиночки. Но предположим, что в усадьбе Диксонов ей не место, что на роль жены Майлза она не подходит, и тот сделал ей предложение только затем, чтобы защитить сына от махинаций Линды. Привести в дом жену, которую Дик одобрит и полюбит, – явное очко в пользу Майлза в его борьбе с бывшей супругой…

Карен беспокойно ворочалась с боку на бок, не в силах заснуть. Да, удачный момент выбрал этот младенец для того, чтобы появиться на свет…

Резкий телефонный звонок нарушил ночное безмолвие. Карен в испуге схватила трубку. Звонила мать: у отца случился сердечный приступ, и она спрашивала, не могла бы Карен приехать как можно скорее?

Езды было не более трех часов. Карен выехала с рассветом, побросав в сумку необходимую одежду. Она не стала будить посреди ночи ни Джинни, ни Эмми. Лишь оставила сообщение на офисном автоответчике: ее, мол, срочно вызвали, когда сочтет возможным, позвонит…

В течение всего дня, пока врачи боролись за жизнь отца, а потрясенная мать слепо глядела в пространство, затворившись в своем маленьком, изолированном мирке, Карен ни разу не вспомнила о работе. Но на следующее утро из реанимационного отделения поступили обнадеживающие новости: отец благополучно перенес операцию и, хотя в сознание еще не пришел, прогноз врачей был явно благоприятный.

Карен увезла мать домой, в родной, до боли знакомый особнячок, и уложила в постель. Затем собралась, было позвонить в офис, но сама настолько вымоталась, что тут же заснула, едва ее голова коснулась подушки.

Вечером, когда Карен с матерью снова появились в больнице, врачи сообщили о заметном улучшении состоянии отца, и миссис Торп понемногу стала приходить в себя. Мать и дочь посидели с больным, затем вернулись домой, задержавшись по пути лишь для того, чтобы купить пиццу.

– Отец бы рвал и метал, – усмехнулась Фелис Торп, накрывая на стол.

– Знаю, – ответила Карен. Мистер Торп терпеть не мог так называемые «суррогаты», чем немало раздражал домашних. – Мама, – нежданно проговорила она, – почему ты позволяешь ему себя третировать?

– Уж такие мы с ним на свет уродились, Карен, тут уж ничего не попишешь, – вздохнула мать. – Я с детства была безропотна да уступчива, а таким необходима сильная рука. А если честно, то я всегда знала, что его самодурство лишь оборотная сторона неуверенности в себе. Порой он бывает совершенно невыносим, но мы всегда были очень, очень близки. И вот теперь, – продолжала Фелис, – настала моя очередь быть сильной и физически, и морально.

– Прости меня, мамочка, я многого не понимала, – тихо проговорила Карен.

– Знаю, – улыбнулась Фелис. – Брак – странная штука: что хорошо для одной пары, для другой никуда не годится. Но я поняла одно: любовь нужно беречь. Надо принимать как хорошее, так и плохое, радоваться хорошему и благодарить небо за то, что плохое не обернулось худшим. Например, твой отец ни разу в жизни не взглянул на другую женщину… и без меня он точно пропал бы, так же как и я без него.

Карен задумалась: а ведь мать говорила об ответственности и реальном положении вещей! Это не книжная, романтическая страсть, от которой можно отречься, если совсем скверно придется. Не обеты, данные, шутя и с той же легкостью нарушенные… Тряхнув головой, она встала и направилась к плите: кофе бурлил вовсю, норовя перелиться через край.

– Милая, ты беременна? – тихо спросила мать.

Карен едва не выронила кофеварку.

– Как ты… как ты догадалась? – пролепетала она, испуганно оглядывая свой мешковатый спортивный костюм.

– Родная моя, мне ли не знать? Ведь ты моя дочка. А поскольку ты сама об этом не заговорила, боюсь, у тебя проблемы.

В прихожей зазвонил телефон, и мать поспешила к аппарату. Но почти тут же вернулась.

– Звонит некто Майлз Диксон, спрашивает тебя. Подойдешь?

Карен нервно кивнула в ответ.

– Майлз, – умоляюще закричала она в трубку, – прости, но у отца сердечный приступ!

– И ты не сочла нужным мне сообщить? – мрачно откликнулся собеседник. – Надеюсь, ему уже лучше… Но ты сознаешь, что мы тут все с ума посходили, гадая, не попала ли ты в аварию? Твой телефон не отвечал…

– Послушай, мне очень жаль, но папа едва не умер… Теперь он уже пошел на поправку.

– О, черт… – раздалось на том конце провода. – Я чувствую себя последним мерзавцем. А с тобой все в порядке?

– Да, все хорошо… Кстати, как ты меня нашел?

– Это было единственное место, которое нам с Эмми пришло в голову. По счастью, в телефонной книге не так уж много Торпов.

Карен закусила губку.

– Что ты молчишь?

– Я решила пожить пару недель с мамой. По крайней мере, до тех пор, пока отца не выпишут. Я… я уверена, что Эмми с работой справится. Теперь, когда кризис миновал, я стану поддерживать с ней связь.

Последовала томительная пауза.

– А как же я? – наконец произнес Майлз. – Можно, я приеду?

– Не нужно. Папа еще ничего не знает ни про нас, ни про ребенка… и сейчас не самое удачное время для подобных откровений.

– Карен… – Голос собеседника снова посуровел. – Причина только в этом?

Она тяжко вздохнула.

– Нет, наверное, мне просто нужна передышка.

– Чтобы придумать, как повернее от меня улизнуть? – угрожающе предположил Майлз.

Карен досадливо поморщилась.

– Это не в моем стиле.

– Фраза, достойная Карен Торп, бакалавра юридических наук. Однако я никак не могу избавиться от ощущения, что побег ты обдумываешь. Вот что – давай заключим соглашение. Я не стану усложнять тебе жизнь, пока твой отец не поправится, если ты пообещаешь вернуться через две недели.

От негодования Карен не нашла, что ответить.

. – В противном случае я сам за тобой приду, – пригрозил Майлз. – И еще одно условие: ты будешь мне звонить.

– Не глупи! – возмутилась она.

– Выбирай одно из двух. Третьего не дано!

– Я тебе не заключенный, а ты мне не тюремщик!

– Кто говорит о тюрьме? Ты мать моего ребенка.

– И в данный момент мать твоего ребенка готова растерзать тебя живьем!

– С извинениями я подожду до личной встречи, – тихо рассмеялся Майлз. – И будь, пожалуйста, поосторожнее. – С этими словами он повесил трубку.

– Ну что, – мягко проговорила Фелис Торп, беря руки дочери в свои, – может, все-таки расскажешь про этого Майлза Диксона? Сдается мне, он и есть отец моего первого внука!

В течение последующих двух недель ничто не нарушало размеренного хода жизни в особняке Торпов. Фелис Торп, посоветовав, дочери согласиться на брак с Майлзом, больше к этой теме не возвращалась, зато не раз и не два заверила Карен в том, что при любых обстоятельствах поддержит ее и ребенка. А затем мать с дочерью прошлись по магазинам и закупили «приданое» для малыша: пеленки, подгузники – словом, все необходимое.

Каждый день Карен звонила Майлзу, а на исходе второй недели выторговала для себя еще несколько дней. Ей хотелось побыть с отцом, которого наконец-то выписали. Это событие было отпраздновано с подобающей торжественностью.

И по настоянию матери на третий день после возвращения Уильяма Торпа из больницы ему сообщили потрясающую новость.

Реакция отца до глубины души растрогала Карен. На глазах у старика выступили слезы, и первое, о чем он спросил, было: а нельзя ли назвать ребенка в его честь, если, конечно, родится мальчик? К незамужнему статусу дочери мистер Торп отнесся философски – Карен так и не заметила предостерегающего взгляда матери в сторону «домашнего тирана».

За все время пребывания в родительском доме молодая женщина так и не смогла решить одной-единственной проблемы: что делать и как вести себя по возвращении.

Обнимая дочь на прощание, Фелис озабоченно поглядела на ее живот.

– Знаю, знаю! – рассмеялась Карен. – Я толстею на глазах!

– Карен… – начала мать и неожиданно замялась. – Думаю, тебе стоит сообщить доктору одну вещь… – И миссис Торп рассказала, что именно она имела в виду.