"Попрыгунья" - читать интересную книгу автора (Беркли Энтони)

Глава 3 Убить кое-кого

— Рональд, пойдем станцуем "апаш"! Ну пойдем, Рональд, пожалуйста! Дэвид, Рональд не хочет танцевать со мной "апаш"!

— Неужели, дорогая? Ну ничего, не огорчайся.

— Как это не огорчаться? Я хочу станцевать "апаш"! Рональд, ну ты и свинья!

Все сделали вид, что не замечают Ину Стреттон, стоящую в центре зала.

Время приближалось к часу ночи. Местный контингент, за исключением обоих врачей, отбыл с час тому назад. Вечеринка была в разгаре.

— Ну, Рональд, если ты не желаешь станцевать со мной "апаш", тогда я залезу на стропило! Дэвид, подтолкни меня.

Через всю бальную комнату тянулся мощный дубовый брус — часть конструкции, на которую опирались балки, несущие крышу. Вообще-то это было амплуа Рональда — легко подпрыгнуть, когда ему приходила такая фантазия, и, взлетев на стропило, дразнить оттуда мужскую часть приглашенных — а ну, кому еще не слабо? На сей раз невестка его опередила.

— Что, похлопаем нашей скромнице-гимнастке? — процедил Роджер, наклонясь к Марго Стреттон.

— Нет уж. Ина в очередной раз выделывается. Не обращайте на нее внимания, мистер Шерингэм!

Майк Армстронг молчал.

— Если ее нарочно не замечать, то может показаться подозрительно.

— Понятия не имею, зачем Рональд ее позвал. Я бы — ни за что. Сколько раз я ее тут видела, столько она устраивала спектакли. Понимаю, он хотел видеть Дэвида, и пришлось приглашать и ее. Бедняга Дэвид!

— Он так терпелив!

— Я бы сказала, даже слишком. В том-то и беда. Филип Чалмерс говорит, что Ине надо было выйти за настоящего мужика, который лупил бы ее почем зря. Это единственный способ держать ее в рамках. А Дэвид для нее слишком воспитанный.

Майк Армстронг молчал.

— Вряд ли стоит спрашивать, как вы к ней относитесь, — улыбнулся Роджер.

Краешком глаза он следил, как дама, о которой шла речь, неэстетично корячилась на стропиле. Все, кто был помещении, сбившись в кучки, о чем-то оживленно болтали, старательно ее не замечая. Лишь многострадальный супруг стоял рядом, готовый поймать ее, если она вдруг оступится.

Марго Стреттон рассмеялась:

— Я не могу ее видеть. Слава богу, мы с ней не разговариваем — это так экономит время!

Майк Армстронг молчал.

— Наверное, вам пришлось нелегко — неловко все-таки отказать от дома своей невестке?

— Она не моя невестка, а Рональда. И ничего неловкого тут нет. Вообще она сама виновата. Однажды, когда мы с ней были в нормальных отношениях, она подложила мне большую свинью. Таких вещей не прощают.

Майк Армстронг нарушил молчание.

— А что она сделала? — сипло спросил он.

— О, это такая вещь, что я даже тебе не могу сказать, Майк, — весело прощебетала Марго, и Роджер подумал, что, видимо, так оно и есть.

Майк Армстронг наконец обратил угрюмый взор в сторону карабкающегося на стропило жалкого существа, посмевшего подложить свинью его Прекрасной Даме.

Последние корчи — и существо забралось-таки на стропило.

— Смотрите все! — завопило оно.

Оглянулся только Рональд — с другого конца комнаты.

— Очень оригинально, Ина, — сказал он равнодушным голосом. — Интересно, как ты теперь спустишься.

Кто-то поставил пластинку на граммофон, и танцы начались снова. Когда Марго и Майк Армстронг отчалили, Роджер побрел к Колину Николсону, тоже, как и он, не особенному любителю танцев.

— Что, Колин, может, примем вызов леди и залезем на стропило?

— Ха! — Николсон издал шотландский клич, на сей раз выражающий отвращение. — Грустное зрелище: женщина выставляет себя на посмешище. Лучше скажи, Шерингэм, что твоя криминология?

— А-а! — отозвался Роджер, и оба принялись живо обсуждать последнее дело об убийстве. В число достоинств Колина входил глубокий интерес к криминалистике, он знал до тонкостей все нашумевшие убийства последних ста лет как минимум и нередко снабжал Роджера подробностями позабытых преступлений, чем здорово выручал его в работе.

Но долго поговорить им не дали — миссис Стреттон снова принялась за свое.

— Рональд, я настаиваю, чтобы ты станцевал со мной "апаш". Мне безумно хочется. Ну Рональд, ну станцуй со мной "апаш"!

— Я не твой муж, Ина. Попроси Дэвида.

— О, Дэвид просто не в состоянии танцевать "апаш"! Ну пойдем станцуем, Рональд, а не то я просто обезумею, а тебе это не понравится!

Роджер и Николсон переглянулись.

— Это очень навязчивая дама, — беззлобно заметил Николсон.

— Что это с ней?

— Приступ демонстративности, — объяснил Николсон. — В обычном танце не выделишься. А ей постоянно хочется быть в центре внимания. Ты заметил, что с мужем она танцевать не хочет?

— Но почему?

— Он слишком мягок для нее. Он не сможет швырнуть ее как следует. А Рональд смог бы. Кроме того, Рональд не желает с ней танцевать, а ей уже этого достаточно.

— У меня бы давно терпение лопнуло. Гляди, гляди, Рональд, кажется, согласился!

Роджер не ошибся. Было похоже, что Рональд прекрасно знает, чего от него хотят, и решил выдать искомое в полной мере.

— Ладно, Ина. Так и быть, я станцую с тобой "апаш".

И схватив невестку, он раскрутил ее за руку изо всей силы и швырнул прочь. Она отлетела на другой конец комнаты, приземлилась на четвереньки и, вскочив, стрелой помчалась обратно. Минуты три Рональд швырял ее туда-сюда, в обход других танцующих, не желавших уступить паркет этой паре. На взгляд Роджера и Николсона, Ине Стреттон приходилось несладко, но, судя по неистовому крику, поднятому ею, когда Рональд перестал наконец ее увечить, странный танец, видимо, доставлял ей необычайное удовольствие.

— И это мать славного малыша, — с отвращением проговорил Николсон.

Роджер, единственный из гостей наблюдавший за происходящим с подлинным интересом, осторожно кивнул:

— Это очень характерно и, более того, символично.

— Что же это символизирует?

— То, что случилось с этой молодой женщиной, — и то, что с ней еще может случиться.

— Так-так, — сказал доктор Чалмерс. — Кажется, пора по домам?

— Ты вечно собираешься домой, когда я только-только развеселюсь, упрекнула его жена.

— Завтра у меня рабочий день, дорогая. А сейчас уже почти полвторого.

— Ну погоди еще чуточку, — взмолилась миссис Чалмерс. — Фрэнк и Джин ведь еще не уходят, правда, Фрэнк?

— Что, побудем еще, милая? — спросил жену доктор Митчелл.

— Да, хорошо бы. Тут так замечательно!

— Ты уверена, что не устала? — обеспокоенно спросил доктор Митчелл.

— Ни капельки.

— Раз так, мы еще немножко тут побудем, Люси.

— Слушай, Филип. Фрэнк и Джин еще не уходят, а Фрэнку завтра тоже на работу. Давай и мы чуточку задержимся. Знаешь, ведь вечеринки у Рональда обычно часов до четырех.

— Извини, дорогая, — отозвался доктор Чалмерс со всей сердечностью. Может быть, Фрэнк и в состоянии не спать всю ночь, а я так не могу. Давай беги одевайся и будь умницей.

Роджер обернулся в изумлении. Из того немногого, что было ему известно о браке, он знал, что подобная твердость среди мужей — редкость. Лучше бы Ина Стреттон вышла за доктора Чалмерса. Он бы уж точно держал ее в рамках.

Рональд взлетел по лестнице им навстречу.

— Фил, тебя к телефону!

— Ура! — беззастенчиво обрадовалась миссис Чалмерс и вовсе прекратила дальнейшее вялое движение вниз по ступенькам. — Хорошо бы его вызвали к больному, да на подольше!

— Гнусная женщина! — засмеялся доктор Чалмерс, ничуть не обидевшись, и пошел вниз.

Оказалось, его и в самом деле вызывают к больному.

— Я вернусь через часок, — сказал доктор Чалмерс.

— Вот и хорошо, — сказала миссис Чалмерс.

И вечеринка продолжалась своим чередом.

Небольшая группа собралась в уголке зала за приятной беседой: миссис Лефрой, Рональд и Дэвид Стреттоны, Роджер и Николсон, и тут к ним приблизилась Ина Стреттон.

— Дэвид, тут такая скука. Пошли домой.

А надо сказать, что Дэвид Стреттон жил в домике меньше чем в пяти сотнях ярдов от въездных ворот усадьбы Рональда.

— Глупости, Ина. Тебе пока еще рано идти домой, — сказал Рональд. — Не порть нам вечер.

— Я ничего не могу поделать — мне все опротивело.

— Сядь, дорогая, и не надо грубить своему доброму деверю, — попросил Дэвид.

— Не сяду; и совсем он не добрый — не хотел станцевать со мной "апаш", пока я его не заставила. Ладно, Дэвид. Пошли.

— А если мне не хочется уходить?

— А мне хочется. Ладно, дай мне ключ, если не пойдешь. Говорят же тебе, мне тут надоело.

Роджер, которому было страшно неловко слышать этот обмен репликами, стало любопытно, что при этом чувствуют остальные. Он перехватил взгляд миссис Лефрой, — исподтишка они обменялись печальной улыбкой.

А Дэвид Стреттон будто не замечал приоткрывшейся вдруг перспективы. Вместо того чтобы с благодарностью протянуть жене ключ, он продолжал уговаривать ее остаться.

— Не будь ослом, Дэвид, — заявил Рональд. — отдай ей ключ, и пусть идет, если хочет.

— Хочу, — настаивала Ина.

— Хорошо, если хочешь — держи.

Ина взяла ключ и принялась им жонглировать на ладони.

— Да нет, я, пожалуй, никуда не пойду. Давайте лучше придумаем что-нибудь забавное.

— Ина! — закричал Рональд.

— Что?

— Спокойной ночи.

— Но я не ухожу!

— Уходишь. Ты хотела уходить — так и уходи. К тому же тут такая скука.

— Просто я устала от танцев. Но если мы придумаем что-нибудь забавное, мне не будет скучно.

— Видишь ли, ничего забавного мы придумывать не собираемся, так что можешь идти. Для меня невыносим вид гостя, которому скучно в моем доме. Спокойной ночи.

Ина плюхнулась в свободное кресло с торжествующим хохотом.

— Все, она добилась нашего внимания и снова счастлива, — шепнул Роджер миссис Лефрой.

Рональд тоже был счастлив — появился шанс избавиться от Ины.

— Спокойной ночи, Ина, — повторил он.

— Нет-нет. Я не ухожу. Я передумала. Женщина, знаете ли, может и передумать — это ее право.

— Это меня не касается. Ты сказала что уходишь — значит, уйдешь, Рональд демонстративно поплевал на руки. — А ну-ка, Дэвид, хватай ее за голову, а я — за ноги.

— Рональд в роли настоящего мужика, — шепнул Роджер миссис Лефрой. Внимание!

— Они шутят!

— Не совсем. Рональд делает вид, что шутит, но на самом деле он здорово рассердился — и меня это не удивляет. Как насчет ставок, что он ее выпроводит?

— Сто к одному, наверное, — без особой надежды в голосе ответила миссис Лефрой.

Весело смеясь, троица начала бой. Рональд ухватил невестку за ноги, Дэвид за плечи. Выглядело это как безобидная игра. Во всяком случае, Ина явно наслаждалась ею, изображая отчаянную борьбу и сопротивление.

Братья несли ее, брыкающуюся и взвизгивающую от смеха, через весь зал. Вдруг, уже в дверях, Ина сама резко изменила ход событий. Прицелившись, она злобно лягнула Рональда, потом стала лупить кулаками по лицу мужа, выкрикивая:

— Оставьте меня, свиньи! Сволочи, отпустите меня!

Ее отпустили, и она шлепнулась на паркет.

С трудом поднявшись на ноги, она выбежала из зала, хлопнув дверью с такой силой, что дом заходил ходуном.

— Так-так-так, — сказал Роджер миссис Лефрой.

Дэвид Стреттон с сомнением глядел на захлопнувшуюся дверь.

— Да пусть идет, — сказал Рональд.

Наконец Дэвид, пожав плечами, вернулся к остальным.

— Дамы и господа, прошу прощения, — обратился он к присутствующим, и его всегда бледное лицо залила краска.

Дамы и господа принялись наперебой выказывать ему заботу и ласку, отчего очень скоро атмосфера сделалась совершенно ненатуральной, и все почувствовали неловкость. Роджер, вероятно, заслужил общую признательность, когда, встав, заметил, что надо выпить и что он это сделает, и уведя Дэвида Стреттона к бару, налил ему побольше виски и поменьше содовой и повел решительный разговор о подвигах крикетной команды Манчестера в Австралии прошлой зимой — тема, которой, к некоторому его удивлению, Стреттон проявил прямо-таки страстный интерес.

Тем временем вечеринка, избавленная от тягостного присутствия Ины Стреттон, продолжилась с новой силой танцы возобновились, а те, кому не хотелось танцевать сбившись в кучки, с академическим рвением затеяли диспуты на свои излюбленные темы, вполне уместные в два часа ночи, так что в зале наконец воцарилась гармония.

В четверть третьего Дэвид Стреттон подошел к брату и Роджеру, стоявшим у бара, и объявил, что ему, пожалуй, пора сматывать удочки.

— Погоди, Дэвид, не уходи. А то все остальные решат, что и им пора уходить, как только увидят, что ты сматываешься.

— Да нет, все-таки я лучше пойду.

— Если ты беспокоишься насчет Ины, то лучше ей побыть одной, пусть заснет — иначе все это, как обычно, выльется тебе на голову.

— И все-таки, — проговорил Дэвид с печальной улыбкой, — я лучше пойду.

— Ну ладно, как хочешь. Тогда удачи тебе!

— Спасибо. Мне она, наверное, не помешает. Спокойной ночи, Шерингэм.

После его ухода Рональд вздохнул.

— Боюсь, бедняге предстоят не самые веселые минуты.

— Но он же ничего не сделал.

— О, какая разница! Он всегда в роли козла отпущения, когда этой маньячке кажется, что она недополучила всеобщего восхищения. Дэвид славный парень, а она устроила ему совершенно собачью жизнь. Слава тебе господи, теперь я холостяк!

— Но это весьма недолговечное состояние!

— Даже слишком! — хохотнул Рональд.

— Боюсь, женатому человеку никогда уже не стать холостяком, сочувственно произнес Роджер. — Вы с братом из тех, кто непременно женится, правда?

— Да, похоже, — Рональд отхлебнул виски с содовой. — Но Дэвида жаль. Первый брак не должен превращаться в обузу.

Роджер, успевший за этот вечер наслушаться кое-чего на эту тему, уже понимал, какой линии держаться.

— Человек развивается, — тактично заметил он.

— Разумеется. Но тут нужно еще и знание противоположного пола. Опытный мужчина раскусил бы Ину еще до помолвки, тем избегнув погибели, а Дэвид был зеленым юнцом. А теперь, когда он…

— Раскусил ее?

— Нет, встретил девушку, которая прекрасно ему подошла бы. Да, вот попал парень в переплет.

— А нельзя развестись по-хорошему?

— Нет. Ина никогда не даст согласия. Она поймана птичку и своими руками ни за что теперь не выпустит ее из клетки. Поэтому Дэвид даже и речи с ней об этом не заводит. Узнай она, что у него кто-то есть, она его попросту изведет. Не знаешь, зачем я тебе все это рассказываю, а, Шерингэм?

— Затем, что пить надо пиво, а не виски, — наставительно произнес Шерингэм.

— По-видимому, ты прав. Как бы то ни было, прошу прощения за то, что обрушил на тебя все эти семейные дрязги. Вряд ли они тебе интересны.

— Напротив, мне интересны всякие человеческие взаимоотношения, особенно клубки противоречий. Но мне в самом деле ужасно жаль твоего брата. Неужели ничем нельзя помочь?

— Ничем. Разве что убить кое-кого, — сумрачно проговорил Рональд.

— Такой способ, — сказал Роджер, — мне всегда представлялся слишком радикальными. Ладно, по крайней мере, тебе выпала большая удача, Рональд.

— Спасибо, — произнес, посветлев, Рональд. — Господи, Шерингэм, я сам своими руками добился этой удачи. Агата — это на самом деле… — в его монологе уже послышалась слеза. Лучше бы он пил пиво!

— Да, пожалуй, — поспешно проговорил Роджер. — Слушай, может пойдем обратно в зал?